355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Зеб Шилликот » Джаг » Текст книги (страница 8)
Джаг
  • Текст добавлен: 29 сентября 2016, 03:08

Текст книги "Джаг"


Автор книги: Зеб Шилликот



сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 69 страниц)

Глава 23

Джаг пришел в себя от нещадной тряски. Он лежал, скрючившись, в клетке из толстых бамбуковых палок. В подобных клетках бродячие циркачи перевозили дрессированных зверей.

Он с трудом сел и обхватил руками тяжелую, гудящую голову. Лишь через некоторое время, придя в себя, Джаг почувствовал, что в состоянии сосредоточиться на окружающей обстановке.

Его клетка стояла на одной из повозок, которую нещадно подбрасывало каждый раз, когда колесо попадало в выбоину или переползало через камень. Джагу приходилось хвататься за прутья клетки, чтобы его не бросало от стенки к стенке, как тряпичную куклу.

Ветер раздувал брезентовый полог, которым была крыта повозка, и Джаг мог видеть уходящую вдаль ленту грунтовой дороги с выбитыми в ней глубокими колесами – знак того, что по ней ездили часто и много. Несомненно – эта дорога вела в Тенессию, где Баском собирался продать Джага.

На приличном расстоянии позади повозки гарцевали всадники, тянулись мулы, груженые трофеями, и брели, низко опустив голову, несколько неоседланых лошадей. Джаг мрачно улыбнулся, с удовольствием вспомнив охотников, которых он убил во время побоища в деревне. Похоже, удача отвернулась не только от них – еще нескольких опостылевших насильников и грабителей подняли на вилы отчаявшиеся крестьяне.

Но улыбка исчезла с лица Джага, едва он подумал о Базе. Эта свинья все еще наслаждалась жизнью! Нужно любой ценой найти способ вычеркнуть его из списка живущих. И Баскома тоже. А это уже целая проблема для такого невольника, как он, запертого в клетке, в которой и встать-то во весь рост невозможно!

Главное сейчас – как следует обдумать свою линию поведения, взвесить возможные перспективы. Торопливость хороша только при ловле блох, сказал бы Патч. Значит, никакой спешки. Никто пока в шею не гонит. Джаг подумал, что чем тише и незаметнее он будет вести себя, тем лучше будет для него самого.

Он растянулся на полу клетки, чтобы не так бросало на неровностях дороги, а заодно, чтобы прикинуть план дальнейших действий. Совершенно незаметно мысли Джага переключились на другое, и он заметил, что в обозе нет Психа. Если бы тот по-прежнему кочевал с бандой, то не преминул бы навестить его и попотчевать очередной порцией баек. Интересно, он сбежал или его убили? По ассоциации Джагу вспомнился Фен, батрак со вспоротым животом. Сжалился ли над ним Баском, пустив несчастному пулю в лоб, или так и бросил подыхать, как собаку?

Джаг не заметил, как погрузился в глубокий сон, который не могли нарушить ни ухабы, ни рытвины разбитой дороги.

Глава 24

В первый же вечер на привале Джага вывели из клетки и отвели на цепи в сторонку для отравления естественных надобностей.

Вернувшись, Джаг, к своему немалому изумлению, увидел знакомое ярмо. Рядом прохаживался Баском.

– Чтобы не растерять навыки, стрелок должен постоянно тренироваться, – разглагольствовал он, пока Джага запрягали в повозку. – То же самое касается и тебя. Мне бы совсем не хотелось, чтобы за дорогу ты потерял свою форму. На каждом переходе ты в течение часа будешь тащить свою повозку, это не позволит тебе расслабиться!

Таким образом, каждый вечер Джага впрягали в повозку, и он тащил ее наравне с мулами. Без проблем.

После тех мук, которые он перенес, вкалывая на фермеров, небольшая легкая повозка никак не могла напугать его, поэтому Джаг покорно тащил и помалкивал.

В первый раз Джаг стронул повозку с места под одобрительное улюлюканье и хохот. В дальнейшем его упражнения проходили при полном безразличии толпы.

В одном Баском был прав: тренировка ему не помешает. Она позволяла расслабиться как морально, так и физически. Джаг еще никогда не чувствовал себя так уверенно и спокойно. Ожидание перемен обостряло все его чувства. Одного мельком брошенного взгляда теперь хватало, чтобы заметить такие нюансы, на которые раньше он даже не обращал внимания.

Его считали морально сломленным и отупевшим от тяжких испытаний, на самом же деле Джаг был постоянно настороже. С него не спускали глаз ни днем ни ночью, поэтому он отказался от мыслей о побеге. Путь к спасению лежал через смерть База и Баскома, и сейчас Джаг ни за какие сокровища мира не решился бы потерять их из вида. Его Величество Случай свел их вместе, и было бы преступлением пойти против судьбы.

После часа, проведенного под ярмом, Джага кормили паршиво приготовленной кунжутной кашей, а затем запирали в клетке, где он проводил большую часть времени.

Между тем климат менялся, и Баском вынужден был изменить свое прежнее решение. Если ночи по-прежнему оставались свежими, то с наступлением дня у людей возникало ощущение, будто они погружаются в горнило доменной печи. В таких условиях Баском решил выпускать Джага из клетки, чтобы он, скованный цепями, шел позади повозки.

Путешествие, которому, казалось, не будет конца, проходило по остаткам потрескавшихся, некогда асфальтированных дорог, в выбоины которых колеса повозок иногда проваливались по самые ступицы; по каменистым тропам, проложенным среди мертвых лесов, сожженных дефолиантами и прочей химической дрянью, временами падающей с небес.

Худо-бедно, караван медленно продвигался к своей цели, минуя безжизненные территории, превращенные в гигантские мусорные ямы; высохшие ручьи, обмелевшие мертвые реки, тусклой полоской мерцавшие у бледно-лилового горизонта.

Время от времени путь каравана пролегал через крохотные селения, деревушки и поселки, и тогда Джаг, твердо усвоивший урок Патча – держаться подальше от населенных пунктов, жадно пожирал глазами чужую, незнакомую жизнь.

За исключением больших городов, у всех этих людских муравейников была одна общая черта – их эфемерность. Чаще всего они возникали по прихоти какого-либо фанатичного горожанина или общинного проповедника, которые лезли из кожи вон, чтобы собрать за хилыми стенами разночинный сброд – бродяг, переживших налеты озверелых бандитских орд и природные катаклизмы. У всех теплилась несбыточная надежда на лучшее.

Новые, плохо защищенные поселения, как магнитом притягивали к себе всякого рода вояк, авантюристов и прочих хищников, которых привлекала реальная возможность без особого риска разом хапнуть приличную добычу. Этим и объяснялись бесконечные осады и штурмы населенных пунктов.

Иногда некоторые члены-ренегаты одного клана обращали оружие против вчерашних братьев, и их конфликты выливались в яростные стычки, в огне которых полыхали целые кварталы и по улицам текли реки крови.

Одни города держались по совершенно непонятным причинам, другие быстро уходили в небытие, превращались в руины – прибежище мародеров и других двуногих хищников.

Джагу не понадобилось много времени, чтобы составить впечатление о городах и людях, их населяющих. Патч тысячу раз был прав: от них надо держаться подальше, иначе рискуешь нажить себе неприятности и дурные привычки. В частности – покорность судьбе. В глазах теней, бродящих среди груд щебенки, читалась бесконечная усталость. Большая часть людей прозябала здесь ради бесплатной тарелки жидкого супа, крыши над головой и кажущейся безопасности. Вместе их удерживал только страх и стадный инстинкт. Стоило возникнуть каким-либо неприятностям, как эти трусы и нахлебники готовы были ползать на брюхе подобно червям, лишь бы гроза не затронула их. Все они испытывали потребность в крепкой руке Властителя, в тени которого привыкли жить, навсегда отказавшись от независимости и инициативы. Они умели только подчиняться и рабски гнуть спины.

Джаг очень быстро научился их презирать. До него не доходило, как можно оставаться здесь и влачить жалкое существование, выполнять идиотские прихоти Властителя и не спать ночами, с ужасом ожидая очередного кровавого налета банды головорезов.

Еще больше он не понимал крестьян, которые потом и кровью поливали каменистую землю, такую скупую на вознаграждение за каторжный труд. Но, по меньшей мере, они заслуживали уважение за любовь к земле, на которой жили и которая их кормила. Иначе жить они не могли.

Со временем Джаг перестал судить их столь строго и непримиримо. Замордованные капризной, непостоянной природой, бессильно наблюдая за тем, как она сводит на нет все их усилия, крестьяне какое-то время безмолвно оценивали понесенный ущерб, а затем, засучив рукава, принимались за работу. И в этом выражалось их мужество – не отступать, не сдаваться, держаться во что бы то ни стало в ожидании лучших времен.

Подобный образ жизни не соответствовал ни характеру Джага, ни теории Патча, который проповедовал беспрестанное движение вперед, но, в конце концов, такова была одна из форм существования, и она заслуживала уважения. Тем более, когда сидишь в запертой звериной клетке, имея в качестве первой заповеди завет – идти вперед!

Глава 25

Чем ближе становилась Тенессия, тем чаще встречались населенные пункты, тем солиднее выглядели строения.

Отряд Баскома вступил в пригород отверженных, где нашли себе приют отбросы общества: хромые, кривые, горбатые – настоящий Двор Чудес, искалеченный, изломанный, враждебно настроенный. Едва лишь голова каравана втянулась в зловонные, тонущие в горах мусора, кривые улочки пригорода, как из палаток, хижин, старинных бетонных блокгаузов и ангаров из гофрированного железа, перегороженных внутри на клетушки разрезанными мешками и гнилыми досками, наружу потянулись несметные толпы калек. Те, у кого еще были руки, сжимали в кулаках камни, металлические прутья, «розочки» и с искаженными ненавистью лицами провожали караван оскорблениями, площадной бранью и угрозами.

Однако, чтобы произвести на Баскома впечатление, требовалось нечто куда более серьезное, чем просто сотрясшие воздуха. По его приказу охотники кнутами загнали это отребье в вонючие сточные канавы, где было их настоящее место.

Вечером, когда пришла пора располагаться на ночлег, Баском выбрал для лагеря место, достаточно удаленное от скоплений людей. Ему совсем не хотелось возбуждать у них ненужную зависть. Караулы на ночь были удвоены.

После устройства лагеря Джаг, как обычно, должен был посвятить час ставшей уже привычной тренировке. Практически, это была его единственная обязанность, и после тренировки никто не осмеливался досаждать ему чем бы то ни было. Джаг, конечно, оставался в цепях, но к нему относились весьма уважительно, а это значило, что его рассматривали как ценный товар!

Тем не менее, вечером, напившись до поросячьего визга, Баз в компании с Гарпом и Роско явился к нему с визитом, рассчитывая спровоцировать на ссору, но парень отреагировал на оскорбления дебила с полнейшим равнодушием и безмятежностью. Кончилось тем, что Баском всыпал им по первое число, и троица, распевая похабные песни, удалилась, оставив Джага в покое.

Долгое путешествие подошло к концу. Тенессия считалась так называемым открытым городом. Им правила гильдия, состоящая из десяти эдилов, представляющих различные касты и цехи. На них возлагалась ответственность за управление городскими делами, сбор налогов и соблюдение законности, что в корне отличалось от метрополий, возглавлявшихся Властителями и Прокторами, которые правили железной рукой и были властны распоряжаться жизнью и смертью любого из своих подданных.

Тенессия пользовалась особым статусом. Если один из Властителей, время от времени посещавший город, не дай Бог, чувствовал себя оскорбленным или униженным, он должен был действовать в соответствии с законами, принятыми в городе, и для разрешения конфликта обращаться с жалобой к эдилам.

Открытым городам не грозил упадок и угасание. Напротив, они постоянно росли и развивались. В их архитектуре не было никакого стиля – на строительство шли самые разнообразные материалы, и результаты порой поражали своей эклектичностью.

Оставив позади лачуги, слепленные на скорую руку из всякого хлама, караван вступил на широкую улицу, застроенную разношерстными домами, зиявшими пустыми глазницами окон, кое-где прикрытых крашеными листами фанеры. Рядом с захиревшими дворцами, обнесенными бетонными блоками, ощетинившимися ржавой арматурой, и полуразвалившимися сооружениями в готическом стиле с изящными стрельчатыми сводами, поддерживаемыми паутиной металлических лесов, соседствовали обветшалые супермаркеты, обращенные в коллективные ночлежки, театры, ставшие борделями, пришедшие в упадок и запущенные многоэтажки, кое-где подлатанные саманным кирпичом.

Джаг отметил, что никто не торчал у окон. Весь народ толпился на тротуарах и проезжей части улицы, что отнюдь не облегчало продвижение каравана. Его появление не произвело на горожан никакого впечатления. Толпа расступалась перед ним и тут же стыкалась за последним всадником. Безразличные взгляды время от времени задерживались на Джаге и затем лениво скользили дальше. Здесь видывали и не такое…

Джаг же был полностью захвачен калейдоскопом уличных картинок, ежеминутно меняющихся по мере продвижения кортежа. Впереди он заметил обнаженных танцовщиц, в бесстыдном танце извивавшихся на невысоких подмостках, окруженных гогочущей толпой подозрительного вида мазуриков, которые воплями поощряли танцовщиц за особо удачные пируэты и совали им между выбритых половых губ серебряные колокольчики.

Затем внимание Джага привлекли уличные торговцы – продавцы разнообразных по форме и цвету фруктов, мясники, жарившие на углях мясо, шарлатаны, предлагавшие прохожим всякие чудодейственные снадобья, оружейники, старьевщики, продавцы тканей…

Чуть дальше по улице, между двумя факирами-пожирателями огня, дешевые потаскухи за гроши отдавались желающим. Далеко ходить не надо было: все происходило тут же, прямо на тюфяке, брошенном поперек тротуара.

Джаг не знал, на чем остановить взгляд. Никогда еще ему не доводилось видеть одновременно так много самых разных людей.

В пестрой шумной толпе бок о бок шествовали расфуфыренные, напудренные до корней волос красотки; воины в блестящих доспехах; затянутые в черную кожу татуированные наемники; уродливые, безумолчно стрекочущие как сороки карлики, подыскивающие себе хозяина и защитника. Павами плыли увешанные драгоценностями куртизанки, чьи высоченные вычурные прически приходилось поддерживать пажам, которых по прихоти кокеток красили в их любимые цвета. Краска покрывала непроницаемым слоем кожу несчастных, они задыхались и заканчивали свое бренное существование в одном из крематориев города.

Центр города остался позади, и караван вступил в квартал отверженных, где обитали люди, обиженные природой, и все же сумевшие найти еще более страшные существа, чем они сами.

Именно тут Джаг увидал людей-амфибий с выпученными шарообразными глазами и огромными мембранами ушей, разворачивавшихся веером при каждом судорожном вздохе; людей-червей с человеческими головами и змееобразными телами, копошившихся на дне огромного террариума.

К горлу Джага подступила тошнота, и он поспешил отвести глаза от кошмарного зрелища. Он снова вспомнил Психа и его пророческие слова о предстоящем торжестве нелюдей. Но, поразмыслив как следует, он пожал плечами. А случится ли такое? Псих утверждал также, что звезды сбегаются. Джаг часами наблюдал за ночным небом, но не заметил ни малейшего движения.

Псих и в самом деле был психом!

Глава 26

Обоз в сопровождении всадников прибыл наконец к бойцовским аренам, располагавшимся на широкой площади на самой окраине города. Здесь же рядами тянулись бараки для участников, тренировочные залы для борцов, фехтовальщиков и представителей других видов боевых искусств, турецкие бани, сауны, душевые, короче, все, что необходимо для поддержания хорошей спортивной формы.

Несмотря на все эти удобства, Баском предпочел разбить свой лагерь в стороне. Джага заперли в клетке, и время для него опять потянулось нескончаемо медленно.

Судя по оживлению, царившему на площади, поединки уже начались.

Через широкую щель в тенте повозки Джаг наблюдал за прибытием высоких гостей. Один за другим перед его глазами дефилировали Властители и Властительницы. В апокалипсических экипажах мимо проносились высокородные Мутанты в лиловых плащах, наброшенных поверх непристойно открытых одеяний у одних или психоделической униформы у других. Их головы украшали странные прически, напоминавшие петушиные гребни с вплетенными в волосы драгоценностями. На губах женщин блестела черная или фиолетовая помада, хищно изогнутые длинные ногти походили на ястребиные когти, а пышные груди подпирали полированные, сверкающие на солнце медные полусферы.

Высокомерно шествовали Принцы во главе своих свит, составленных из безобразных, чудовищных фриков, изъеденных всякой химической дрянью, падавшей с отравленных небес. Некоторые из них возлежали на роскошных драпировках и имитировали совокупление.

Рядами двигались всадники в радужных плащах – рыцари мертвой земли в ощетинившихся шипами латах, вооруженные длинными мечами, алебардами и палицами, с огромными гребнями на шлемах, украшенными рогами гигантских козлов. За ними маршировали солдаты в хитроумно закрученных рогатых касках, одетые в легкие космические скафандры.

Следом тянулись работорговцы со своим живым, закованным в цепи товаром, повозки с соблазнительными продажными девками, которые наперебой предлагали свои услуги, громко зазывая клиентов и демонстрируя бесстыдно обнаженные, усыпанные блестками животы, ляжки и стоящие торчком груди.

Закрывали шествие клоуны, фокусники, балаганные заводилы и необъятные, сипло пыхтящие толстухи в балетных пачках, из которых, как тесто из квашни, лезли их бледно-землистые студенистые телеса. Увитые разноцветными лентами, шнурками и тесемками, они грузно кружились, веером развевая вокруг себя эту мишуру, а затем, неуклюже подпрыгнув, расплывались в жалких попытках выполнить шпагат…

Ежегодная ярмарка в Тенессии котировалась очень высоко и пользовалась огромной популярностью среди всех сословий. Если Прокторы не могли сами посетить ее, они присылали своих представителей, уполномоченных выбирать наилучший товар из всего того, что предлагалось для продажи: факиров, шутов, конструкторов, механиков, шлюх, монстров, укротителей хищных зверей, травести, породистых животных-производителей, воинов, гладиаторов, борцов, короче, всего того, что могло приумножить славу Прокторов и заставить равных им позеленеть от зависти при встречах на великих празднованиях Голубых Лун.

Конечно, на торгах главенствовал закон «товар получает тот, кто платить больше», и нередко случалось так, что кто-нибудь из Супрокторов, Полководцев или Властителей вздувал цену и перехватывал вожделенный объект торжища.

Репутация Баскома была хорошо известна многим, и целые толпы народа слонялись у его лагеря, удивляясь, чего это он устроился в отдалении. Но Баском – продувная бестия – лишь хитро улыбался и хранил молчание относительно своих намерений.

Весь день напролет он держал Джага в клетке, укрытой от посторонних глаз брезентовым тентом повозки. Поздно ночью, когда площадь пустела, Баском выпускал своего пленника, лично взнуздывал его и руководил тренировкой.

Однажды вечером Джага выпустили из клетки необычно рано – было еще довольно светло. Пылающее зарево заката заливало горизонт расплавленным золотом.

Без лишних слов его вымыли, израсходовав изрядное количество воды, затем как следует растерли пучками крапивы, чтобы кровь обильно прилила к каждой частичке тела. После мытья Джагу дали мучной похлебки с патокой и медом, и только тогда Баском объявил, что его ожидает.

– Собирайся, – сказал он. – Сегодня последний день торгов, и лучшего времени для продажи не пожелаешь. Собираются только сливки общества – самые сильные бойцы и самые богатые покупатели. Твоя задача до безобразия проста: выудишь из большого черного кувшина камешек и бросишь его под ноги тому, с кем хочешь сразиться – таков обычай. После этого тебе останется только одно: драться и победить! Остальное – мое дело. Ты все понял?

Джаг молча кивнул головой. Тогда ему на плечи взвалили ярмо и повели навстречу судьбе.

Глава 27

На подступах к цирку народу было – не протолкнуться. Казалось, что вокруг раскинулась вселенная торговцев. По обе стороны посыпанной гравием дороги, которая вела к арене, выстроились палатки и столы, ломящиеся от различной жратвы. Чадящие жаровни источали тошнотворные запахи жирной тухлятины.

Привлеченная этим изобилием, на запахи потянулась разношерстная толпа исхудалых бродяг, и торгашам пришлось приложить немало усилий, чтобы защититься от истощенного, оголодавшего отребья, знавшего тысячу и один способ урвать лакомый кусочек. Мошенники, шулера, воры всех мастей виртуозно проворачивали свои делишки, подтверждая высокую квалификацию и непревзойденное мастерство – за их неуловимыми жестами практически невозможно было уследить взглядом.

Баском шел впереди процессии. За ним в окружении Снука, Гарпа, Роско и База шагал Джаг.

Процессия вступила под арку, украшенную упитанными ангелочками с толстыми задницами, и продолжила путь в полумраке длинного туннеля.

Почти у самой арены Баском остановил группу взмахом руки.

– Подождем, пока все не займут свои места, – решил он.

Арена освещалась светильниками в виде огромных чаш, наполненных благовонными маслами.

В амфитеатре негде было яблоку упасть. На галерке толпился пестрый сброд, первые же ряды были разделены на ложи, обитые пурпурным бархатом, и предназначались они исключительно для Властителей.

На самом видном месте, на козырьке, устроенном над дорожкой, ведущей к арене, возвышался сверкающий металлический трон – кресло пилота, снятое с мостика старинного космического крейсера, – который постоянно тщательно полировала и холила специальная бригада рабочих.

По протоколу это фантастическое кресло предназначалось самому влиятельному Проктору или Властителю. Пока оно оставалось пустым, поскольку считалось хорошим тоном прибыть в самый последний момент, когда улеглась суета подготовки и вот-вот должно было начаться самое интересное.

А пока амфитеатр гудел тысячами голосов зрителей, пробирающихся к своим местам.

Беспардонная, шумная, голосистая толпа на галерке свистела, топала ногами, размахивала руками и сыпала вниз целые охапки сухих листьев, пригоршнями разбрасывала разноцветное конфетти и пускала самолетики из серебряной бумаги, которые медленно и плавно скользили в теплом воздухе, прежде чем спикировать на голову кому-нибудь из зрителей побогаче либо в глубокое декольте увлеченной беседой красотки.

Рабы в партере готовили ложа и подушки, устилали пол меховыми пологами, расставляли бары с напитками и закусками для своих высокочтимых господ.

Зрители прибывали ежесекундно. Они занимали свои места, садились, ложились, издали приветствовали друг друга, встречались, обнимались, тут же ссорились. Самые нетерпеливые уже залезали под юбки своих соседок. Восклицания, крики и хохот толпы заполняли гигантскую каменную воронку амфитеатра и, многократно усилившись, выплескивались в темнеющее небо.

Джаг в ошеломлении пожирал глазами крикливо размалеванные лица женщин, небрежно развалившихся в креслах, их обнаженные груди, украшенные бриллиантовыми подвесками, и мальчиков-пажей, сидящих у их ног. Он видел, как в своих ложах устраивались Сеньоры в стальных кирасах, словно паутиной покрытых тончайшей золотой насечкой, и благородные Принцы в окружении расфуфыренных, утопающих в диковинных перьях фавориток.

На арене появилась толпа шутов и карликов. Нужно было видеть, как они резвились, с каким азартом танцевали, ходили колесом, принимали всевозможные позы, имитируя борьбу, победу, смерть, похотливые любовные сцены!

На галерке вовсю шла торговля возбуждающими средствами, травкой, крепкими напитками – всем тем, что обостряет чувства и восприятие.

Когда разгоряченная армия шутов скрылась за кулисами, на арену под рев взбудораженной толпы вступили бойцы. Джаг тут же забыл обо всем, не относящемся к поединкам, его глаза сузились и приобрели стальной блеск. Глядя на борцов, кулачных бойцов, кэтчеров и фехтовальщиков, он прикидывал, в какой категории он мог бы наилучшим образом реализовать свои возможности. Схватки гладиаторов не привлекали его – это была довольно специфическая дисциплина, и только полный безумец мог позволить себе без подготовки схлестнуться в поединке с обученным гладиатором.

В любом случае, каким бы ни был его выбор, ему все равно суждено остаться в дураках: даже победив в схватке, рабства не избежать.

Допустим, он победит, но кто из Властителей согласится выложить за него кругленькую сумму? Вообще-то, он предпочел бы, чтоб это была одна из ядовито раскрашенных сучек, но они, похоже, предпочитали совсем другое.

Кроме того, оставалось еще совсем малое – победить!

В памяти всплыли слова Патча: «Ты прирожденный фехтовальщик, Джаг. Это твой главный козырь». А старик знал, что говорил!

Джаг призадумался, и в этот момент Баском обернулся к нему.

– Пора, – объявил он. – Пошли. И если ты не победишь, я велю закопать тебя живым в муравейник!

По знаку своего главаря, четверо головорезов вытолкнули Джага на дорожку, ведущую к арене.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю