Текст книги "Джаг"

Автор книги: Зеб Шилликот

сообщить о нарушении

Текущая страница: 43 (всего у книги 69 страниц)

Глава 13

Зал был похож на облицованный мрамором собор, купол которого возносился на высоту не менее пятидесяти метров и был окутан белесой дымкой.

С обеих сторон по бортам этого окаменевшего корабля возвышались высокие статуи – каменные идолы с незрячими глазами, направленными в небеса, как бы моля об освобождении из гранитного рабства.

Из разинутых в беззвучном крике ртов идолов, казалось, веяло ледяным, пронизывающим холодом. Таким было бы дыхание мертвецов, если в они умели дышать…

Охваченный противоречивыми чувствами, Джаг осторожно приближался к центру собора.

Тысячи искусных мастеров должны были трудиться многие годы, чтобы создать внутри горы этот храм-некрополь, этот склеп для еретических цивилизаций.

В ногах статуй, одетых в манто из птичьих перьев, спали икары, в три раза превышающие ростом Энджела.

Поначалу Джаг принял их за мертвых, но потом понял, что они действительно спят. Они никак не отреагировали на появление Джага – во всяком случае, он не заметил ни малейшего движения.

Если бы охотники ворвались сюда, то устроили бы настоящую резню.

Чувство благоговейного восхищения, возникшее у Джага с момента входа в храм, сменилось гневом и возмущением. Стоило ли так рисковать жизнью, поднимаясь на плато, чтобы оказаться среди совершенно апатичных мутантов!

И тут Джаг увидел Энджела. Ребенок лежал в небольшом углублении на пьедестале справа от клироса. Забыв обо всем на свете, Джаг кинулся к нему.

– Энджел! Это я, Джаг! Вам надо немедленно улетать отсюда! Охотники уже близко!

Но Энджел никак не отреагировал – лишь его крылья вздрогнули от нежного прикосновения Джага.

Застыв от изумления, Джаг осмотрелся по сторонам. Ничего не изменилось – все икары остались на своих прежних местах.

Джагом овладело чувство полного бессилия. Ему никогда не удавалось войти в контакт с Энджелом. Инициатива всегда исходила от него, а Джаг только слушал и смотрел.

Он снова склонился над ребенком и погладил его по нежному и хрупкому плечу.

– Энджел, я знаю, что ты меня слышишь! Охотники совсем рядом! Я пришел, чтобы предупредить вас!

Энджел оставался неподвижным. Тогда Джаг повернулся и, обращаясь ко всем его собратьям, закричал:

– Ну почему вы спите? Охотники идут за мной по пятам! Они уничтожат вас всех! Улетайте немедленно! Вы умеете летать или нет? Поторопитесь, вы еще можете успеть!

Его зов был подобен безответному гласу в пустыне. Джаг решил еще раз обратиться к Энджелу.

– Энджел, я рядом с тобой! Ты же сам хотел, чтобы я полетел за тобой и помог тебе, а теперь не признаешь меня! Ну, что я могу сделать для тебя? Чего ты ждешь?

– Он не ответит вам! – неожиданно прозвучал голос из-за клироса.

Джаг резко обернулся и замер от удивления. Перед ним стоял человек-птица. Его серо-голубые крылья развернулись и вновь сложились.

Он отличался от своих соплеменников более развитой мускулатурой и тем, что на его безглазом лице явственно выделялись надбровные дуги. Кроме того, в нем чувствовалось еще какое-то более существенное отличие, которое Джаг смутно улавливал, но не мог четко определить.

– Мы не говорим человеческим языком, – медленно произнес человек-птица. – И зрение у нас не такое, как у людей…

– Люди убьют вас, если вы немедленно не улетите! – перебил его Джаг. – Они уже на подходе к карнизу!

Человек-птица медленно взмахнул голубоватыми крыльями, словно бы подчеркивая безысходность создавшегося положения.

– Мы не улетим отсюда, – вздохнув, произнес икар. – Пока он не родится…

– Он? Кто это «он»? – спросил Джаг.

– Первый ребенок в стае крылатых людей! – торжественно ответил икар, и Джаг поежился от эха, которое разнеслось под сводами храма.

Оглянувшись, он вдруг увидел, что все безглазые лица спящих икаров медленно повернулись в сторону алькова, закрытого ветвями дерева, растущего прямо из стены.

Пройдя через весь зал, Джаг раздвинул листву и в нерешительности остановился. Открывшееся его взору помещение освещалось зеленоватой флюоресцентной дымкой.

Только сейчас Джаг сообразил, что раньше видел лишь икаров мужского пола. Теперь же, затаив дыхание, он впервые открыл для себя крылатую женщину.

Увидев его, она выпрямилась и слегка качнулась, словно подхваченная течением водоросль. Она была красивее самой очаровательной из земных женщин.

Ее тело, казалось, было предназначено для пары прозрачных крыльев с великолепным цветным оперением, а ее прекрасные губы будто специально были вылеплены для поцелуев, а уж вовсе не для того, чтобы произносить неискренние и глупые слова.

Она воплощала собой абсолютную гармонию, и Джаг, оробев, вдруг почувствовал себя глупым и смешным мальчишкой. Ему стало стыдно за то, что он принадлежит к роду людей, которые ради наживы способны на любые преступления.

Джаг заплакал и опустился на колени.

Словно бы в ответ на проявление его чувств женщина улыбнулась и чуть приподнялась.

И тут Джаг увидел яйцо…

* * *

На своем пути Кавендиш встретил около полдюжины разорванных черных волков и огромного мертвого камнеголова. Кавендиш пришел к выводу, что это, видимо, дело рук Джага, поскольку в горах до сих пор не прозвучало ни единого выстрела.

Как многие путешественники, Кавендиш привык к одиночеству. Когда месяцами не встречаешь людей, невольно замыкаешься в себе самом. У многих вырабатывается привычка разговаривать, к примеру, со своим конем или с самим собой. Кавендиш не являлся исключением. Так он и продолжал путь в сгущающемся тумане, вполголоса что-то бормоча себе под нос.

В этих местах ночи были не слишком темными. Вскоре, чуть в стороне, возле кустов, Кавендиш заметил какой-то блестящий предмет. Соскочив с коня, он мгновенно узнал кинжал Джага. На лезвии были видны еще невысохшие следы крови.

– Джаг не их тех, кто разбрасывает оружие где попало, – задумчиво проворчал он. – Здесь что-то не так. Как ты думаешь? – обратился он к лошади, которая с безразличным видом жевала желтые цветы на длинных стеблях.

Нахмурившись, Кавендиш несколько раз воткнул нож в землю, чтобы очистить лезвие от пятен крови. Потом он сунул нож за голенище сапога, вскочил в седло и погнал кобылу в гору, моля Бога о том, чтобы с Джагом ничего не случилось.

А в это время высоко в горах охотники уже спешились, готовясь к подъему на карниз.

* * *

Сквозь полупрозрачную перламутровую скорлупу яйца Джаг сумел разглядеть крохотное тельце ангела. Зародыш с тончайшими крылышками чуть заметно шевелился.

Это был первый ребенок крылатых людей – живая надежда на продолжение рода новой расы.

У Джага закружилась голова. Он очень нежно относился к Энджелу, хотя и понимал, что тот явился продуктом генетической мутации, вызванной многочисленными катаклизмами на планете. Только теперь Джаг понял, что крылатые люди прятались в этой горе, словно прокаженные, желающие во что бы то ни стало скрыть свое уродство.

И вот перед Джагом – первенец рода икаров, существо, появившееся от двух разнополых крылатых людей. Взволнованный и потрясенный, опасаясь неосторожным движением расколоть хрупкую скорлупу, Джаг медленно поднялся, стараясь даже не дышать.

После этого женщина-птица снова прикрыла яйцо, согревая его своим теплом.

Джаг был просто поражен доверием женщины, которая решилась показать ему самую дорогую частичку своего существа.

Выйдя за занавес из веток, он прислонился к стене, не соображая даже, где находится. Но постепенно Джаг успокоился, пришел в себя, и его вновь охватило чувство ненависти к охотникам. Джаг решил, что сделает все возможное, чтобы не допустить сюда этих кровожадных подонков.

Голова его раскалывалась от одной только мысли о страшной сцене, которая разыграется, если дикая, беснующаяся орда ворвется в храм и начнет уничтожать беззащитный народ икаров.

Джаг вдруг зримо представил себе, как одноглазое мурло, которое он видел в лагере, ворвется в альков, обнаружит гнездо с яйцом и раздавит его своими грязными ручищами. Та же участь постигнет и мать, а затем последует неотвратимый и ужасающий финал массового уничтожения крылатых людей.

Джаг застонал, словно от боли. Он не мог допустить подобной развязки. Он с величайшим трудом, рискуя жизнью, добрался наконец до священного места, и что? Неужели все зря?

Он огляделся по сторонам, но не увидел ничего, кроме гладких, пустых стен и неподвижных статуй. Что мог он противопоставить своре вооруженных до зубов убийц? Ничего, кроме своих собственных рук и ног…

Звериный рык вырвался из груди Джага. В несколько прыжков одолев расстояние до двери, Джаг выскочил на свежий воздух. Ночь еще не полностью вступила в свои права, но на небе уже мерцали звезды, и сияла полная яркая луна. В центре плато Джаг увидел дюжину неподвижно застывших икаров.

Среди них был Энджел и единственный икар, умеющий говорить.

– Мы знали, что ты идешь к нам, а за тобой гонятся эти страшные люди, – произнес икар с голубоватыми крыльями.

– Если знали, то почему не улетели отсюда? – удивился Джаг.

– Первый ребенок крылатых людей еще не родился, а унести отсюда яйцо мы не сможем, – объяснил икар. – Все направлено против нас. Видимо, придется смириться с законами природы.

– Но ведь необязательно всем оставаться здесь! Большинство может улететь в другое место и там начать новую жизнь… – не успев закончить свою мысль, Джаг умолк, понимая, что его слова не убедят никого.

Очевидно, в колонии жила лишь одна крылатая женщина, и без нее раса икаров была обречена на вымирание. А ведь ни одна мать не бросит свое дитя. Она скорее пожертвует собственной жизнью, защищая жизнь ребенка, она может пойти на хитрость, отвлекая врагов, но сейчас, в стадии высиживания птенца, оставить яйцо в гнезде без присмотра, без матери означало обречь птенца на гибель. Ситуация и впрямь была безвыходной.

– Да, все гораздо сложнее, чем могло показаться на первый взгляд, – произнес икар. – Мы благодарны тебе за предупреждение, но мы не можем уйти от своей судьбы. Природа дает жизнь, природа ее и забирает. Мы все подчиняемся законам эволюции и готовы на полное исчезновение. Значит, нашей расе не суждено закрепиться в этом мире, мы появились в результате ошибки природы и стали самым слабым звеном в общей цепи жизни.

Чувство бешенства вновь овладело Джагом.

– С чего вы взяли, что являетесь самым слабым звеном? – возмутился он. – Не стоит во всем полагаться только на милость природы! Она ничего не дает бесплатно! Все нужно вырывать у нее силой! В этом диком мире необходимо бороться за свою жизнь! Всевышний, конечно же, может принять к себе всех! А что касается эволюции, то нужно самому научиться уравновешивать чаши весов! Лично я привык рассчитывать только на себя! Если чаша весов склоняется в другую сторону, значит, плох я сам, а не весы!

– Ты силен, как горный медведь, стремителен, как ягуар, но ты ничем не сможешь нам помочь, добрый человек.

– Значит, вы предпочитаете умереть без борьбы?

Лицо икара озарилось грустной улыбкой.

– Холод исходит из душ идолов. Гора чувствует смерть, она все знает наперед и никогда не ошибается. Камни обладают особой чувствительностью. Мы решили пожертвовать собой, чтобы остановить охотников. Может быть, они удовлетворятся нашей смертью и не пойдут внутрь.

Джаг покачал головой. Сколько самоотверженности, благородства и наивности крылось за этими словами! Он взглянул на Энджела, который стоял гордо и прямо, готовый вместе со всеми принести себя в жертву и вспомнил, каким увидел его в Палисаде – столице Костяного Племени. После окончания страшной битвы, Энджел, оставшись совсем один, сидел на вершине камня, а когда Джаг шагнул к нему, безглазое лицо ребенка озарилось улыбкой. Джаг поморщился, вновь почувствовав головокружение.

– Вам не следует этого делать, – с трудом выдавил он.

– Нет. Мы приняли это решение еще до того, как ты покинул лагерь охотников.

– Ваша гибель ничего не даст. Охотники убьют вас, и им ничто не помешает проникнуть в туннель. Эти алчные и упрямые люди захотят осмотреть все, чтобы не упустить ничего ценного. И потом, они знают, что я где-то здесь. Они ни за что не прекратят поиски, пока не увидят меня мертвым! Но я не намерен так легко сдаваться!

Закончив говорить, Джаг окинул плато взглядом. Совершенно голое место, с редкой травой, без единого камня. Икар вновь обратился к нему:

– Твой сын спрашивает, можем ли мы чем-то помочь тебе?

– Мой сын? – удивленно воскликнул Джаг.

– Связи приемных детей и родителей бывают иногда значительно прочнее, чем у родных по крови. Он говорит, что он твой сын. Ничего не поделаешь, он не нуждается в твоем согласии, он сам выбрал тебя.

– Мне очень приятно слышать это, – промолвил Джаг, едва сдерживая слезы радости. – Какой отец не хотел бы иметь сына? И я рад, что он выбрал меня сам. Я уже давно всем говорю, что являюсь его отцом. Само время позволило нам сделать такой выбор!

Наступила полная тишина. Энджел, стоя в окружении собратьев, приосанился. Он улыбался.

Но Джаг понимал, что сейчас не время для сентиментальных сцен. Задумавшись на мгновение, он обратился к икарам:

– Эти статуи представляют для вас большую ценность?

– Это не наши статуи, – отрицательно качнул головой икар. – Здесь нет для нас ничего ценного, кроме гнезда.

Удовлетворенный этим ответом, Джаг решительно направился к центральному туннелю. Нельзя было терять ни минуты драгоценного времени.

* * *

Спрыгнув с лошади, Кавендиш долго рассматривал плато, к которому вел узкий карниз. Дальнейший подъем в гору был возможен лишь по нему.

Поглаживая короткую бороду, Кавендиш принялся обдумывать план дальнейших действий. Если Джагу уже удалось подняться наверх, то охотникам будет сложно преодолеть столь опасный подъем.

Кавендиш подобрался к лошадям, которых охотники оставили у подножья горы, и отвязал их от коновязи, оставив на привязи только резвого пегого жеребца с мощным крупом и рыжего коня, очень похожего на того, которому отрубили голову ведьмы на авиазаводе. Сильными ударами плети разведчик погнал остальной табун по тропе вниз, прямо в долину.

После этого он устроился за поросшим травой выступом, положил рядом карабин и принялся наблюдать за карнизом. На плато опускалась ночь. До сих пор Кавендиш не слышал ни единого выстрела. Это означало, что банда охотников еще не обнаружила Джага, и тот, стало быть, спокойно готовился к встрече с ними.

Самое страшное заключалось в том, что Джаг был безоружен. Он лишился даже кинжала. Как он намеревался выкручиваться из столь сложной ситуации? По карнизу охотники будут вынуждены двигаться цепочкой, но Джаг не сумеет воспользоваться этим преимуществом. У него не было возможности остановить противника. Даже в рукопашный бой ему нельзя было вступать, ибо в этом случае его просто подстрелили бы, как куропатку.

Кавендиш прищурился, пытаясь разглядеть, когда охотники начнут подниматься по карнизу. Он взял карабин, прильнул к оптическому прицелу и поморщился от досады: весь склон погрузился во тьму, в которой совершенно ничего нельзя было различить.

Разведчик выругался и решил двигаться в гору. Ждать здесь было бессмысленно, лучше пойти следом за охотниками. В одиночку Джагу придется очень трудно, ему обязательно потребуется помощь.

Кавендиш подумал, что ему, наверное, впервые придется вести такой бой, в котором его собственной жизни практически ничто не будет угрожать.

Глава 14

Обхватив основание каменной статуи, Джаг попытался сдвинуть ее с места. Но статуя словно приросла к затвердевшей почве. Титанические усилия ни к чему не привели, и Джаг, выпрямившись, обошел вокруг каменного идола, пытаясь хоть приблизительно определить его вес и примериваясь, с какой стороны лучше ухватиться. Он прекрасно понимал, что если переоценит свои физические возможности, то будет попросту раздавлен этой каменной глыбой.

Присев перед статуей, он обхватил руками ее ледяные ноги и, поднатужившись, попытался встать. Из груди Джага вырвался хриплый рев, каменный истукан зашатался, роняя на землю куски затвердевшей глины. Ноги Джага дрожали от дикого напряжения, связки натянулись, словно струны, готовые лопнуть в любой момент. Наконец, основание статуи оторвалось от грунта, Джаг медленно привстал, взгромождая непомерную тяжесть себе на плечо.

Часть работы можно было считать выполненной, но оставалось самое главное – не потеряв равновесия, подтянуть статую к самому краю плато и установить ее вертикально над узким карнизом…

Когда каменный идол стал, наконец, над пропастью, Джаг разогнулся и почувствовал себя таким легким, что ему показалось, будто теперь он сам может летать не хуже крылатых людей.

Все мышцы Джага ныли от напряжения, но он, не теряя времени, помчался обратно в туннель, чтобы принести вторую, а потом и третью статую. Закончив титанический труд, полуслепой от непосильной нагрузки, шатаясь от усталости и еле дыша, Джаг опустился на землю.

Через некоторое время он с трудом поднял голову и, повернув побледневшее лицо к обступившим его икарам, еле слышно произнес:

– Нам нужно одновременно опрокинуть все три статуи. Я осилю только одну. Не смогли бы вы опрокинуть две другие?

– Мы попробуем, – ответил икар с голубыми крыльями.

Джаг лег у самого края плато и осторожно высунул голову.

Охотники были уже так близко, что Джаг испуганно отпрянул. Идущий первым держал в руках арбалет и подходил уже к последнему изгибу карниза.

Джаг подивился мощному и разнообразному вооружению охотников: от зенитного пулемета, который несли двое здоровенных мужчин, до лука на плече красавицы Сибиллы. Замыкал цепочку Кривой, вооруженный великолепным охотничьим ружьем с двумя вертикально расположенными стволами.

Они были уже не более чем в десяти метрах от места, выбранного Джагом для атаки. Перекатившись на бок, Джаг прошептал:

– Всем приготовиться! По моему сигналу все вместе толкаем статуи!

Говорящий икар согласно кивнул, но слова Джага, кажется, поняли и все остальные. Они мгновенно разделились на две группы и встали за двумя гигантскими идолами, расправив свои крылья.

Ширина карниза в лучшем случае не превышала одного метра, поэтому охотники двигались довольно медленно. Со своего наблюдательного пункта Джаг заметил страх в глазах убийц, они тяжело дышали, у многих кружилась голова, и они буквально жались к скале, чтобы не свалиться в пропасть. Каждый шаг давался им с великим трудом.

Глядя на своих преследователей, Джаг не смог сдержать улыбки, вспомнив, как преодолел этот участок бегом. Джаг уже стал верить в успех задуманной операции, которая из почти невозможной превращалась, кажется, в реально выполнимую.

Как только первый охотник добрался до места, над которым возвышались статуи, Джаг поднялся и навалился плечом холодную спину каменного идола. Закрыв глаза, он про себя отсчитал несколько секунд и громко крикнул:

– Вперед!

Внезапно воздух наполнился шумом хлопающих крыльев. Икары, зависнув в горизонтальном положении, изо всех сил упирались в каменные глыбы, пытаясь сдвинуть их с места.

Джаг тоже поднажал, и, наконец, как в прекрасно поставленном балете, статуи заскользили по кромке плато и полетели вниз.

* * *

Эффект внезапности, на который рассчитывал Джаг, превзошел все ожидания. Охотники оказались в положении муравьев, находящихся между наковальней и молотом кузнеца.

Они в ужасе смотрели на падающие сверху каменные глыбы, не в силах сдвинуться с места. Уж чего-чего, а такого они никак не ожидали!

Рухнув на карниз, статуи сразу же снесли половину группы. От мощного удара карниз обрушился на участке длиной около десяти метров, увлекая за собой все, что находилось на нем. Каменная лавина полетела в пропасть глубиной более пятисот метров. Эхо от диких воплей тех, кого увлек за собой камнепад, еще долго отражалось соседними скалами.

Итак, гора напилась крови.

В живых остались лишь трое охотников, замыкавших шествие. Они открыли беспорядочную стрельбу, ни в кого не целясь, а просто ради того, чтобы убедиться, что еще могут стрелять. Йотом, ошалев от страха, они пулей помчались вниз.

* * *

Группу возглавлял Кривой. Такого ужаса он не испытывал еще ни разу в жизни. В панике он бросил свое ружье, думая лишь о том, как унести ноги из этого ада. Он уже почти достиг конца карниза и облегченно вздохнул, как вдруг услышал выстрелы.

Резко остановившись, он обернулся и увидел, как оба его компаньона кубарем катились вниз по тропе. Кривой настороженно завертел головой, не понимая, почему убили не его, а тех, кто бежал следом за ним.

И только заметив на опушке леса Кавендиша с карабином в руках, Кривой понял, что уцелел не случайно. Он медленно спустился к Кавендишу и процедил сквозь зубы:

– Я должен был убить тебя сразу же.

– На этот счет у меня другое мнение, – с улыбкой ответил Кавендиш, и, увидев, что Кривой продолжает приближаться, добавил: – Мне кажется, ты спешишь на тот свет…

– Неужели ты выстрелишь в безоружного человека?

– А ты сомневаешься? Может, поспорим?

– Что ты предлагаешь? – спросил Кривой, остановившись.

– Ничего. Я просто убью тебя без всяких условий.

– Давай драться по-честному, без оружия…

Кавендиш рассмеялся:

– Не используй слов, смысла которых не знаешь!

– Но ведь можно договориться…

Кавендиш ответил ему ледяным взглядом, и Кривой не на шутку испугался.

– Я отдам тебе все! Все, что я накопил! И, если хочешь, буду работать на тебя…

– У тебя ничего нет. Я уничтожил все ваши запасы кораллового масла.

– Тогда чего ты ждешь? – заорал Кривой, шагнув вперед. – Стреляй, если решил!

Прогремел выстрел, и пуля калибра 7x57 отбросила гориллу назад.

– Я должен был убить тебя первым, – хрипло выдохнул он.

– Нет, не меня, моего друга Джага. Он один сумел уничтожить вас всех. Он ненавидит таких подонков, как ты… А я тем более! – добавил Кавендиш, нажимая на спусковой крючок.

* * *

Над «кладбищем» охотников поднялась плотная туча пыли.

Собравшись на краю плато, икары, трепеща крыльями, издавали звуки, в которых легко угадывались радостные интонации.

Наконец-то перевел дыхание и Джаг. Он чувствовал себя так, словно с него живого содрали кожу. Вытирая лоб тыльной стороной ладони, он увидел кровь. Вновь открылась рана, и Джаг, промокнув ее рукавом, снисходительно взглянул на икаров, которые праздновали окончательную победу.

У Джага радость победы уже сменилась чувством полного спокойствия и какого-то странного ожидания. Не вполне отдавая себе отчет в своих действиях, Джаг медленно направился в туннель. Он пересек зал, подошел к алькову и раздвинул прикрывающие его ветви.

Женщина-птица сидела на краю гнезда. Она улыбалась, и, казалось, от ее улыбки исходит какой-то внутренний свет. Джагу показалось, что она ждала его.

– Все закончилось благополучно, – прошептал он, нарушив томительное молчание. – Вам больше нечего бояться: почти все охотники убиты, а оставшиеся в живых сбежали в долину.

Он мельком глянул на яйцо, ждущее своего часа.

Неожиданно женщина-птица поднялась, и Джаг ощутил, как кровь приливает к его лицу. Их лица сблизились, а губы встретились в нежном и чистом, как у детей, поцелуе.

Не сумев сдержать свои чувства, Джаг вытянул руку и слегка погладил шелковистое, покрытое легким пухом тело. В ответ женщина прижалась грудью к телу Джага, они обнялись и замерли в поцелуе.

Первой отстранилась женщина, и некоторое время они молча смотрели друг на друга. Джаг не мог оторвать глаз от ее прекрасного тела, которое словно осветилось новыми яркими красками. Вздохнув, он вышел из алькова.

Чуть в стороне его ждал икар с голубыми крыльями.

– Человек-солнце, может быть, ты останешься? – предложил он.

– Я бы с удовольствием, – прошептал Джаг, – но это невозможно. – Мне будет тяжело смотреть, как вы летаете, зная, что сам я навечно обречен оставаться на земле.

– В любом случае, спасибо тебе за все.

– Они гнались за мной по пятам, и я был вынужден защищаться. Просто наши интересы целиком совпали.

– Не только это. Ты не нуждался в нашей помощи, чтобы столкнуть статуи вниз. Ты просто захотел поддержать нас и попросил тебе помочь. У многих из нашего племени ты пробудил чувство ответственности за свою судьбу.

Кивком головы он указал на крылатых людей, не скрывавших своей радости.

– Вряд ли ты их поймешь. Сейчас уже трудно остановить этих молодых птенцов! Они искренне верят, что внесли свой вклад в общую победу.

– Им нужен был лишь первый толчок. Я счастлив, если смог им помочь…

* * *

Тяжело дыша, с карабином на плече, Кавендиш поднимался по карнизу навстречу Джагу. Вдруг он остановился как вкопанный, не веря своим глазам.

Он увидел светловолосую голову Сибиллы и бросился к ней, отложив карабин в сторону. Из-под основания статуи торчали только ее голова и плечи. Нагнувшись над девушкой, Кавендиш сначала подумал, что она мертва, но потом уловил еле слышное дыхание. Несмотря на посиневшее лицо, Сибилла оставалась все такой же красивой.

Будто почувствовав присутствие Кавендиша, она открыла глаза.

– А, это ты, старый бродяга, – с трудом прошептала она, и из уголка ее рта потекла струйка крови.

Ухватившись за каменную глыбу, Кавендиш попытался приподнять ее, чтобы освободить Сибиллу, но очень скоро понял, что никогда не сможет в одиночку сдвинуть статую с места. Кроме того, это ничем не поможет несчастной девушке, у которой наверняка был полностью раздавлен таз. Каким-то чудом она все еще жила, но было ясно, что через несколько минут для нее все будет кончено.

Кавендиш улыбнулся ей, пытаясь успокоить и приободрить.

– Мы освободим тебя, – нагнувшись, произнес он. – Другим повезло меньше, чем тебе!

– Не мели вздор, бродяга, – прошептала она. – Скажи лучше, зачем ты сюда пришел?

Кавендиш не поверил собственным ушам и подумал, что, наверное, просто плохо расслышал. Тогда Сибилла продолжила:

– Ты прибыл сюда не ради защиты этих проклятых мутантов. Здесь кроется какая-то другая причина…

Кавендиш, прикусив губу, покачал головой.

– Ты же прекрасно знаешь, что мы оказались здесь случайно!

Глаза Сибиллы вдруг вспыхнули ярким огнем.

– Скажи мне, что там у них на плато?

Заметив колебание Кавендиша, она предположила:

– Золото, да? Очень много золота! Икары жили в золотых пещерах, так? И ты знал это, – вздохнула она. – Ты всегда все узнавал раньше других… Ничего другого, кроме золота, а?

– Нет, там много и других ценностей, – улыбаясь, подтвердил Кавендиш. – Стены украшены крупными драгоценными камнями. Они лежат повсюду, стоит только протянуть руку, чтобы поднять их. Много и других вещей. Золотые и платиновые подсвечники, люстры, посуда. Древние люди сносили туда все драгоценности и хранили их в строжайшей тайне.

Воодушевившись, Кавендиш нес что попало, валил в кучу все, что знал, нисколько не заботясь о правдивости своих фантазий.

Сибилла улыбалась. Ее лицо постепенно принимало естественный цвет, но потом она глубоко вздохнула, ее веки затрепетали и навеки закрылись.

Кавендиш замер, склонившись над прекрасным, безжизненным лицом.

– Боже, зачем я молол всю эту чушь? – простонал он, когда пришел в себя. – Она умерла, так и не узнав правды… Впрочем, она все равно не поверила бы, скажи я, что Джаг просто решил спасти мутантов от истребления. Так мог ли я говорить правду? Имел ли я на это право?

Бормоча что-то себе под нос, Кавендиш вновь двинулся вперед. Внезапно он остановился и выдал полный набор всех известных ему ругательств. Карниз впереди был полностью разрушен, и до ближайшего скального выступа было не менее десяти метров.

* * *

Все крылатые люди собрались, чтобы попрощаться с Джагом. Их триумфальное шествие замыкал Энджел.

Поравнявшись с ним, Джаг остановился, почувствовав, как учащенно забилось его сердце. Он нежно обнял ребенка, и они на мгновение замерли, тесно прижавшись друг к другу.

– Ну что ж, сын, пришло время расставания. Наши пути расходятся, но ты навсегда останешься в моих мыслях и делах. Теперь ты начнешь свою собственную жизнь. Не забывай меня. И потом, Энджел, в этом мире только гора с горой не сходятся, а человек с человеком встретятся обязательно.

Он поднял Энджела на руки, нежно поцеловал его в огромный лоб и подбросил высоко вверх.

Развернув крылья, ребенок на мгновение завис в воздухе, а затем с радостным криком устремился в голубое небо.

Джаг проводил его взглядом, повернулся к икарам и, помахав им на прощание рукой, удалился, чтобы никогда больше сюда не возвращаться.

* * *

Он остановился на краю пропасти и с улыбкой взглянул на Кавендиша, который в растерянности топтался у провала.

– Слушай, приятель, чего ты тянешь время? – спросил Кавендиш. – Я уже начал беспокоиться.

– Ты поднимешься сюда или мне спуститься к тебе? – рассмеялся Джаг, указывая на зияющую под ногами бездну. Глядя на озадаченного разведчика, он спросил: – Ты действительно не хочешь подняться ко мне?

– У тебя, наверное, крыша поехала, – проворчал Кавендиш, покрутив указательным пальцем у виска.

– Ну хорошо, тогда я начну спускаться.

– Каким образом?

– Я просто прыгну вниз!

– У тебя, видимо, выросли крылья. А, может, ты еще прыгаешь со связанными ногами?

Не говоря ни слова, Джаг вернулся вверх по карнизу метров на двадцать и крикнул:

– Если я до тебя допрыгну, ты согласен весь год готовить пищу и мыть посуду?

– Ей-богу, ты сошел с ума! – мягко ответил Кавендиш.

Тогда Джаг разбежался, прыгнул на отвесную скалу и, цепляясь за крохотные трещинки и выступы, быстро, как паук, перебрался на другую сторону провала и приземлился прямо перед Кавендишем.

– Итак, ты готовишь еду и моешь посуду весь год, – мимоходом напомнил Джаг, обогнал разведчика и устремился в темноту.

Пораженный увиденным, Кавендиш застыл на месте, качая головой.

– Это колдовство! Ты совсем не уважаешь старого друга! – заревел он, опомнившись. – Откуда мне было знать, что твоя мать зачала тебя от ящерицы?

В ответ он услышал громкий смех Джага…