Текст книги "Африканское сафари"

Автор книги: Зденек Вагнер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 18 страниц)

И действительно, через двадцать метров следы резко свернули в сторону холма. Осмотрев окрестности, я составил план действий. На одной стороне холма играли павианы. Значит, там безопасно. Скорее всего, леопард находится в другом месте, ближе к реке.

– Давайте обойдем павианов. Потом заберемся на холм и снова осторожно спустимся к реке, – предложил я наконец.

Панго с Джумой переглянулись. Они обнаружили редкостное единодушие – несогласие со мной!

– Бвана, это глупый поступок! Кошка нас услышит! – возмутился Панго.

– Надеюсь, она устала, – возразил я, – Вы сами видели, что ей плохо. У чуи нет желания забавляться, поэтому мы сможем подойти к ней очень близко. Естественно, она лежит так, чтобы видеть, что происходит внизу. Но я еще не встречал такого хитрого зверя, который догадался бы смотреть наверх. Хищники специально выбирают места повыше, чтобы смотреть вниз. Кстати, давайте попьем, а то нам еще карабкаться на усыпанный камнями холм!

Напившись, мы начали обходить холм со стороны обрыва, покрытого галькой. Джума показал на старого павиана, сидевшего на самой верхушке холма. Это хороший знак: подъем будет безопасен. Солнце палило немилосердно. Пот лил с нас ручьями, мы едва дышали. Мы миновали сборище павианов, теперь их возня была слышна где-то внизу. Уже завиднелись густые заросли, совсем не похожие на куцые кустики по другую сторону холма.

– Там маджи,[27]27
  Маджи (суахили) – вода.


[Закрыть] бвана, – снова прошептал Джума, – О чем-чеме[28]28
  Чем-чем (суахили) – источник.


[Закрыть] мы не подумали. И даже не почувствовали воду.

– Что теперь, бвана? – заволновался Панго.

Этот вопрос остался без ответа, потому что мы начали спускаться.

– Осторожно! – предупредил я, – Не наступайте на камни, а то они покатятся вниз. Черт побери, ну и жара!

Вконец измучившись, я достал из кармана платок и повязал его на шею. Концами платка удобно вытирать пот, застилающий глаза. Проверив затвор карабина, я знаком показал Джуме, чтобы он сделал то же самое с дробовиком. Когда треть склона осталась позади, вдруг завоняло падалью. Повернувшись к своим помощникам, я показал пальцем на нос. Джума начал вращать глазами, а Панго смущенно улыбнулся.

Внезапно прямо перед нами возник огромный камень, его нужно было обойти. Джума посмотрел вниз, а затем ткнул себя в грудь. Это означало, что он хочет пойти на разведку. Я был против. Отрицательно покачав головой, я жестом подозвал обоих парнишек. Однако непоседливый Джума уже пробрался вперед, к камню. Нам ничего не оставалось, как только следовать за ним. Мы сосредоточенно глядели под ноги, чтобы не обрушить вниз камни, и не заметили жеста, которым Джума хотел нас остановить. Примерно в пятнадцати метрах от нас на плоском камне лежал леопард. Он уже повернулся в нашу сторону и приготовился к прыжку. Чуи открыл пасть и угрожающе зарычал. Это уже не предупреждение, а самый настоящий вызов! У меня не было времени спрятаться и как следует прицелиться. Я мгновенно вскинул карабин к плечу и снял его с предохранителя. Краем глаза я проследил, как Джума нацеливает свой дробовик. Вдруг я заметил, что морда и передние лапы хищника уже окровавлены, из его пасти течет кровь.

– Стреляй, бвана, – занервничал Панго.

Черт! Капля пота, попавшая в уголок глаза, помешала прицелиться – морда леопарда расплылась, как если бы я смотрел на нее сквозь залитое дождем окно. Видимо, кошка была сильно изранена, и у нее не хватило сил, чтобы броситься на нас. Я изо всех сил старался сморгнуть пот.

– Бвана, почему ты не стреляешь? – с волнением в голосе прошептал Джума.

Я не ответил, пристально глядя на зверя. Леопард снова попытался встать, и снова у него хватило сил лишь на зловещий утробный рык. Джума опустил ружье. В воздухе повисла напряженная тишина, только из-за холма доносились визги павианов. Едва я собрался опустить винтовку, как леопард вскочил и, собрав всю свою энергию, бросился на нас. Однако уже после третьего прыжка хищник замедлил ход: у него не было сил бежать вверх.

– Стреляй, бвана! – от напряжения Панго даже закричал.

Я колебался. Целый ураган мыслей пронесся в моей голове за долю секунды. Я неплохо знаю животных и прекрасно понимал, что силы уже оставили эту старую самку. Я должен был выстрелить, чтобы прекратить ее мучения. Если бы она находилась ближе, нам грозила бы серьезная опасность. Леопард – идеальный убийца. Он очень силен, наделен хитростью, красотой, а главное – невероятной настойчивостью.

Джума не мог стрелять без моего приказа. Тут я внезапно вспомнил давнюю историю, когда на Джуму упал простреленный пулей леопард, который бросился на меня, промахнулся и пронесся над моей головой. В прыжке он уже умер, и с Джумой ничего не случилось. Вспомнил и отца с детенышами леопарда на руках. И вдруг – самое страшное воспоминание: обезображенные тела Крра и Моллела! Оно-то и возвратило меня к действительности. Самка уже еле шла, приближаясь к нам, и только теперь ее свалила тяжелая пуля из моего карабина. Я услышал радостный крик Панго и контрольный выстрел Джумы.

Получилось символично: людоедка закончила свою жизнь на камне, с которого пошла в последнюю атаку. Не спуская с нее глаз, я перезарядил карабин: еще слишком рано опускать оружие. В воздухе повисла тишина. Павианы тоже учуяли запах смерти. Ну вот, теперь, кажется, пора: опустившись на корточки, я положил карабин на колени и посмотрел в бинокль. Брюхо животного не шевелилось – значит, леопард уже не дышал.

– Идем, – скомандовал я и начал спускаться.

Самое опасное – последние два метра до зверя. Осторожно пробравшись между камнями и оказавшись возле трупа хищницы, я тихонько ткнул стволом ружья ей в лопатку. Теперь можно было быть уверенным: чуи мертва. Приподняв ее безвольную красивую морду, я начал осмотр добычи. Это и правда была самка. У самцов и голова больше, и шея мощней. В полуоткрытой окровавленной пасти виднелся ряд почерневших зубов. Только левый нижний клык цел, остальные зубы были в плохом состоянии. Значит, чуи действительно очень старая. Вероятно, последнее время хищница не могла охотиться на крупного зверя, ей приходилось довольствоваться всякой мелочью. А вот и рана на задней лапе, старая, но еще не затянувшаяся. По залысинам на шкуре ясно, что чуи постоянно ее зализывала. Я приказал своим помощникам перевернуть тело. Осмотрев лапу с другой стороны, я сделал вывод, что рана была сквозной.

– Приличная дырка, бвана. Наверное, от патрона калибра точка четыреста семьдесят, – предположил Джума.

– Ты прав, – согласился я, – В ее возрасте такие раны трудно заживают. Она уже не могла бегать за антилопами. Думаю, именно поэтому она и стала охотиться на людей.

– Что будем делать? – поинтересовался Панго, проводя рукой по шикарной шкуре леопарда.

– Смотрите! – внезапно вскрикнул Джума, показывая на грудь животного: между передней левой лапой и грудной клеткой – ножевое ранение.

– Это работа младшего сына проповедника, – заключил я, внимательно осмотрев разрез, – Рана смертельная, от нее хищница все равно погибла бы. Поэтому трофей принадлежит юному Олоку. Судя по всему, нож задел легкое, поэтому из пасти текла кровь. Именно поэтому чуи пришлось бросить Моллела – сил не хватило. И на нас она не смогла броситься сразу. Давайте спустим ее в долину. Пусть масаи забирают свою добычу. Осторожно, не забудьте о буйволах! – напомнил я на всякий случай и, вскинув карабин на плечо, направился к стоянке, где остались масаи. По пути я внезапно вспомнил о Луке. Он наверняка уже сбежал.

Однако я оказался не прав: брошенный нами пленник не спешил исчезнуть. Он ждал нас вместе со всеми.

– Бвана, – радостно воскликнул он, увидев меня, – мы слышали выстрелы. Вы убили чуи?

– Да, – строго ответил я, – но ты все равно останешься здесь и будешь работать на меня за сожженный дом. Приготовь-ка чаю, я умираю от жажды. Свари целый котел, чтобы всем хватило!

По моей просьбе проповедник со своим отрядом вышел навстречу Панго и Джуме, и через полчаса они вернулись с телом леопарда. Разговоры масаи вели вполголоса: так обычно проявляется их уважение к природе и к смерти.

После небольшого совещания проповедник решил взять на себя ответственность за смерть Моллела и хищницы, а также конфисковать имущество браконьера.

– Это я забрал у него, чтобы он не мог стрелять, – сказал я, отдавая проповеднику патроны Моллела, – Так что теперь боеприпасы тоже твои.

По приказу проповедника масаи из его деревни выкопали неглубокую могилу, которая стала последним пристанищем Моллела. Участвовали в этом все; нужно было натаскать побольше камней, чтобы гиены не смогли добраться до трупа.

– Бвана, – задумчиво произнес Мули, перекатывая очередной камень, – а может быть, следовало сообщить в полицию?

Улыбнувшись, я покачал головой.

– Это земля масаев, – раздался голос проповедника, стоявшего над могилой, – мы за нее боролись и страдали. Мы все. Поэтому мы оставляем его здесь в знак справедливости…

Лютеранин говорил долго, а я думал о справедливости. Я часто задумываюсь об этом в буше.

Смерть Димбо

Двадцать первого декабря мне пришлось продлить разрешение на охоту на буйволов, чтобы наш рождественский стол не остался без их вкусного, сочного мяса. Заплатив необходимую сумму в кассе, я взял квитанцию – кибали[29]29
  Кибали (суахили) – разрешение.


[Закрыть] – и показал ее Джуме и Панго, ожидавшим меня в машине.

– Наберера, – задумчиво произнес Джума, изучая бумагу.

– По-моему, в Наберере уже нет ни одного буйвола, – печально заметил Панго.

– Нет, есть, – возразил я, – Главный егерь подтвердил, что нам разрешено охотиться на горе Ланданаи. Помните, как мы однажды наткнулись там на огромного буйвола? А помните старого Джувавато и его леопарда?

– Конечно, помним, мзее.[30]30
  Мзее (суахили) – обращение: господин.


[Закрыть] Это нельзя забыть. Но я на ту гору больше не полезу. Это проклятое место! – все так же печально отвечает мой помощник.

– Думаю, мы и в Наберере найдем буйволов, так что тебе не придется лезть на Ланданаи. Но на всякий случай я договорился с главным егерем и об этом районе.

Наш путь домой лежал через деревню Комоло. Необыкновенно размеренная и спокойная жизнь ее обитателей была нарушена чрезвычайным происшествием: в местной шахте случился обвал. Но самое страшное – внизу остались люди.

Один старый африканец рассказал, что несчастье произошло утром, якобы в результате землетрясения. На рассвете у него даже хижина ходуном ходила.

– Да это ты напился как свинья! – прервал его второй африканец, а третий добавил:

– Никто не знает, что это было – землетрясение или барути.[31]31
  Барути (суахили) – взрывчатка


[Закрыть] Тряхнуло крепко, и шахтеров засыпало. Авази считает, там осталось не менее пяти человек. Но мы ничего не смогли сделать: вход полностью засыпан.

– Какова глубина шахты? – поинтересовался я.

– Этого никто не может сказать. Разве только Авази знает, он иногда там работает.

– А ты знаешь, где находится эта шахта? – спросил я африканца, рассказывавшего про землетрясение.

– Знаю, бвана. Я даже провожу тебя, если ты купишь мне немного помбе.

Наглость местных жителей была для меня привычной. К тому же старик пребывал в сильном похмелье, и я пожалел его.

– О'кей, только быстро, у меня нет времени.

– У тебя доброе сердце, музунгу – сказал старый пьяница, залпом выпив содержимое глиняной посудины, которую принес хозяин местного кабака, а потом спросил: – Ты охотник? – Не дождавшись ответа, он продолжил, уже слегка заплетающимся языком: – Я тоже был охотником. Много лет работал на одного музунгу по имени Хартли. Но это было очень давно. Теперь я уже ничего не жду от жизни, ведь мне больше ста лет.

– Такого не может быть, мзее, – ухмыльнулся Джума, – До ста лет дожить невозможно. Да и откуда тебе известно, сколько тебе лет? Ты что, знаешь дату своего рождения?

– День, когда я родился? – удивленно переспросил старик.

– Ну да, день, месяц и год твоего рождения.

– Разве младенец может знать такое? – еще больше удивился пьяница и, облизнув губы, с нажимом произнес: – Но это случилось очень давно.

– Как же ты можешь утверждать, что тебе сто лет?

– Так говорил наш священник, бвана Бейли. Но он уже умер. Вместо него сейчас служит один сморчок. Он постоянно только и делает, что твердит о грехе, но сам даже не знает, что это такое. Вот бвана Бейли был молодец. Мы с ним, бывало, так надирались, что падали прямо на дороге и спали до утра. Это был настоящий священник! Он все знал. В том числе и сколько мне лет. Он всегда говорил: «Парень, тебе, должно быть, не меньше ста лет», – Старик снова облизнул губы.

Тем временем мы усадили комольского долгожителя в машину и направились к холму – туда, где, по словам старого пьяницы, произошло несчастье. Возле шахты собралось много людей, прибыл местный полицейский.

– Все погибли, – констатировал он, предупредив все расспросы.

Однако я не удовлетворился этой информацией.

– Сколько их там? – спросил я, – Почему производятся взрывные работы, когда в шахте находятся люди?

Полицейский смерил меня презрительным взглядом:

– А кто сказал, что здесь были взрывы? Это было землетрясение! И вообще, что тебе здесь нужно, музунгу?

– Я пил лимонад в трактире, и там мне рассказали, что здесь завалило людей. Я решил узнать, не нужна ли помощь.

Тем временем наш проводник улегся на траву возле входа в шахту. Сначала я решил, что его окончательно развезло, но потом заметил, что он прислушивается: одно ухо приложил к земле.

– Разве не понятно, что им уже ничем нельзя помочь?! – почему-то рассвирепел полицейский, – Они мертвы!

– Они живы, – неловко ворочая языком, возразил пьяница, – Живы! Я их слышу!

С этими словами старик поднялся и отряхнул штаны. Слегка покачиваясь, он снова занял место за моей спиной.

– Бвана, – вдруг обратился ко мне чернокожий молодой человек с удивительно правильными для африканца чертами лица, – в шахте остались мои братья и отец. Я никак не могу понять, почему их засыпало камнями.

– Я их слышал. Они разговаривают внизу, – повторил старик, облизывая пересохшие губы, и спросил жалобно: – Очень пить хочется, у вас ничего нет?

– Ты слышал? – строго спросил я полицейского, – Они живы. Нужно их спасти! Эй, парень! – позвал я чернокожего красавца, – Подойди-ка сюда и расскажи мне все, что ты знаешь про эту шахту.

Но полицейский, перекрыв дорогу юноше, схватил меня за руку и рявкнул так, что я вздрогнул от неожиданности:

– Ты веришь этому алкоголику Димбо?! Посмотри на него, он ведь полное ничтожество! Умеет только водку хлестать и трепаться попусту! Он просто хочет выклянчить у тебя еще пойла, потому и говорит, будто что-то слышал!

Я покачал головой и, отодвинув со своего пути распоясавшегося блюстителя порядка, принялся осматривать вход в шахту. В скале было вырублено отверстие диаметром примерно полтора метра. В самой шахте я не сумел ничего разглядеть. Нужно спускать кого-нибудь на тросе.

– Поставьте машину носом к шахте и вытравите немного троса с лебедки, – приказал я своим помощникам, – Джума, быстро обвяжись тросом. Я спущу тебя вниз на разведку.

– Бвана, – кто-то тихонько тронул меня за плечо, – можно я спущусь? Там мои родственники. Сколько метров в длину твоя веревка?

– У меня семьдесят метров веревки и около пятидесяти метров стального троса, который выдержит даже слона, – быстро ответил я, – Тебя как зовут?

– Авази, – ответил парнишка с правильными чертами лица, – В этой шахте не больше сорока метров, поэтому хватит и троса с лебедки, но мне понадобятся ведра. Мое ведро упало вниз, когда произошел обвал.

– У нас есть ведро, – ответил я, а непоседливый Джума тут же принес его из машины.

– Сначала я спущусь на разведку, – то ли утвердительно, то ли вопросительно произнес Авази, обматывая трос вокруг своей талии, – Нужно торопиться, потому что у них скоро кончится воздух.

– Обернись еще разок, чтобы мы не волновались за тебя, – посоветовал смельчаку Джума, помогая закрепить трос.

– Бвана, а это безопасно? – опасливо осведомился немного успокоившийся полицейский, когда мои помощники начали спускать Авази в шахту.

– Совершенно безопасно. Этот стальной трос выдерживает три с половиной тонны.

– Хорошо. Если тебе понадобится помощь, обращайся ко мне, – вдруг предложил суровый представитель закона.

Надо же! И куда, девалось его высокомерие? Видно, нервное это дело – работать в Комоло.

Через несколько минут снизу донесся голос Авази:

– Хватит, мзее! Можно выключить лебедку!

– Ну, что там? – прокричал я в ответ, безуспешно пытаясь разглядеть парнишку в черной дыре шахты.

– Все не так страшно! – бодро отрапортовал он, – Я слышу голоса отца и братьев! Их завалило в боковом проходе. Мне нужен помощник и хотя бы два ведра. Здесь лежит большой камень. Сейчас я обвяжу его тросом, потом подам сигнал, и ты его вытащишь!

Большим камнем оказалась здоровенная глыба весом не меньше пяти центнеров. Что и говорить, я гордился своей автомобильной лебедкой! А собравшаяся возле шахты толпа и вовсе была в восторге: удивленные возгласы сменились радостными аплодисментами. Громче всех аплодировал полицейский.

– Нам нужно железное ведро, – сказал я полицейскому.

Через минуту один из деревенских жителей принес его.

Джума молча обвязался тросом, захватил ведра и спустился вслед за юным шахтером.

Некоторое время царила напряженная тишина. Все вслушивались в едва различимую возню спасателей. Вдруг из-под земли раздался окрик Джумы:

– Здесь еще один большой камень, бвана! Тяни!

Вместе с камнем, который оказался немногим меньше предыдущего, из отверстия показался Джума, нагло восседавший на глыбе.

– Ты что, совсем спятил?! – прикрикнул я на него.

В ответ я увидал ту же нагловатую улыбку:

– Завал практически ликвидирован! Я поднялся наверх, чтобы взять веревки для пострадавших!

Мы с Панго принялись резать веревки. В машине нашлось еще несколько десятков метров прочной бечевы. Подхватив отрезки, Джума снова исчез в черной дыре.

– Бвана, – раздалось снизу, – завал пробит, но здесь практически нечем дышать. Один из шахтеров не может двигаться. Он привязан, тащи!

Пожилой африканец действительно серьезно пострадал: у него были две большие раны на голове и руке. Мы с Панго бережно отвязали его и, оставив старика на попечение собравшихся вокруг людей, снова опустили в яму лебедку с крюком.

Следующей наступила очередь двух молодых парней. Видимо, они и были братьями Авази. Ребята практически не пострадали, только сильно перепачкались кровью и грязью. Освободившись от веревок, они тут же бросились к раненому мужчине. Через некоторое время лебедка вытянула на свет божий Авази, его третьего брата, такого же чумазого, как и все остальные, и шутника Джуму, который зачем-то надел на голову ведро.

– Этот проход был очень узкий. Как они там работали? Там вообще нельзя повернуться! – заявил он.

Я тем временем принес из машины дорожную аптечку, чтобы оказать первую помощь четырем пострадавшим шахтерам.

– Спасибо, – произнес старший, морщась от боли.

– Меня благодарить не за что. Это Димбо вас услышал. Все остальные, включая полицейского, были убеждены, что вы уже мертвы.

Между тем, ни блюстителя порядка, ни старика Димбо поблизости уже не было. Оба как сквозь землю провалились.

Мы сложили вещи, и я уже заводил мотор автомобиля, когда к машине подошел, прихрамывая, отец-шахтер и протянул пластмассовую канистру и какой-то замусоленный бумажный сверток.

– Это немного помбе, а также подарок за то, что вы нас спасли, – объяснил он и поковылял прочь так быстро, что я даже ничего не успел ответить.

Отъезжая, мы видели, как молодые шахтеры и собравшиеся возле шахты люди махали нам вслед руками.

– Ну и вонючая же у них водка, – поморщился Панго.

– Воняет, как в хижине масая. Фу! – отозвался Джума.

– Придется ее вылить, – ответил я, – Ведь никто ее пить не станет, верно?

Но тут из-за заднего сиденья появилась грязная рука и выхватила канистру из рук Джумы. Я молча затормозил. Обойдя «Тойоту», расшнуровал брезентовое покрытие на задней дверце.

– Димбо, это ты?

В ответ послышались странная возня, бульканье и кашель. Откинув брезент, я увидел Димбо, пьющего водку прямо из канистры.

– Что ты тут делаешь? – рассердился я.

– Еду вместе с тобой, мзее, – покорно ответил старик.

– Но мы не сможем подбросить тебя до Аруши! Мы едем в Набереру охотиться на буйволов! – продолжал возмущаться я.

Пьяница махнул рукой мне в ответ:

– Я помогу вам справиться с любым буйволом за хорошую еду и канистру помбе. Больше мне ничего не надо. Увидишь, музунгу, я тебе помогу. Набереру я знаю как свои пять пальцев! – закончил он, забавно пошевелив пальцами своей невероятно грязной ноги. Все засмеялись.

– Ну что с тобой делать… – сжалился я, – Мы уже далеко уехали от Комоло, а возвращаться неохота.

– Так, значит, это Димбо вонял, а не канистра?! – шепотом предположил Джума.

– Эх вы, молодые! – раздалось сзади, – Вы не знаете, что такое настоящая вонь! По сравнению с ней я пахну, как цветок!

– В таком случае, я впервые вижу такой вонючий цветок! – съязвил Панго.

– Это было давно, так давно, что я даже не помню, когда, – снова заговорил пьяница, – Наверно, ваш музунгу был тогда совсем маленьким…

– И что же такого страшного произошло, мзее? – шутливо переспросил Джума.

– Я забыл, сколько лет назад это было… – мзее Димбо, видимо, был мертвецки пьян и постепенно засыпал.

Я приложил палец к губам – мол, помолчите, дайте старику заснуть – и прошептал:

– Когда он уснет, заберите у него канистру, иначе он зальет этой водкой все, и аромат будет, как в те давние времена, о которых он вспоминает.

Все снова засмеялись, но тихо, чтобы не потревожить сон старого охотника. Удивляться не приходилось: канистра, которую Панго осторожно вынул из его рук, уже полегчала почти на два литра.

Примерно через два часа мы прибыли в Набереру и, отыскав удобное для лагеря место, хотели было ставить палатки, но нас остановил старик.

– Здесь буйволов нет, – авторитетно заявил он, высунувшись из-под брезента и громко рыгнув. Мы-то полагали, что он все еще спит, – Нужно заехать за ту гору.

Край брезента отодвинулся, и сморщенная рука с кривыми старческими пальцами протянулась в сторону находившегося неподалеку холма. Не могу объяснить, почему, но я с легкостью поверил старику. И вдруг спросил:

– Слушай, Димбо! Как же ты услышал людей в шахте? Ведь, кроме тебя, никто не уловил ни звука!

– Просто у меня хорошие уши, бвана. Вам, молодым, этого не понять! – вздохнул он и принялся искать вожделенную канистру.

– Откуда ты знаешь, что здесь нет буйволов? – поинтересовался я.

– Потому что ими здесь и не пахнет.

– Неужели ты веришь ему, бвана?! – изумился Панго.

– Верьте чему хотите, но здесь нет ни одного буйвола, – подтвердил Димбо заплетающимся языком. Видимо, он все-таки обнаружил отнятую у него ранее канистру.

– Бвана мзее, ты сам видел, что он был пьян и спал как убитый. Что он мог унюхать?! – возмущались мои помощники.

– Но ведь еще не поздно подъехать к той горе?

Это прозвучало как приказ. Никто и не подумал мне возразить, только Панго продолжал бурчать себе под нос:

– Это безумие! Старик надрался, и все-таки наш мзее верит ему, а не нам!

Притормозив у горы, я переспросил:

– Что скажешь, Димбо? Здесь хорошее место для лагеря?

Ответом мне был мощный храп, сотрясавший всю заднюю часть машины.

– Их величество еще не проснулись, – съязвил Панго.

Ничего не поделаешь – я снова нажал на газ.

– Стой! – крякнул старик из-под брезента, когда мы проехали гору.

Я затормозил.

– Мбого! Я чувствую их! – победоносно воскликнул Димбо, – Выпустите меня, мне нужно пройтись.

Раздраженный Панго, всем своим видом дававший понять, что я еще пожалею о своем глупом поведении, выпустил пьяницу из «Тойоты». С удовольствием помочившись, старик направился влево, против ветра.

Наблюдая за тем, как неуклюже он переставляет ноги, я начал сомневаться в правильности своего решения. Может быть, я зря испытывал к нему такое беспредельное доверие?

Вернувшись примерно через полчаса, наш проводник еще раз осмотрелся и подытожил:

– Лагерь поставим на этом холме!

– Ты хочешь сказать, что здесь есть буйволы?! – удивились мы.

– Да, есть. Я видел следы стада. Они были здесь прошлой ночью. Завтра утром мы найдем свежие следы и тогда сможем поохотиться. Дайте попить, у меня все внутри пересохло! – вдруг ухмыльнулся Димбо, обнажив последнюю пару желто-коричневых зубов.

Я достал карабин и приказал:

– Ставьте палатки, а я пойду на то место, где были буйволы.

– Я пойду с тобой, бвана, – сказал старик, – Но сначала дайте мне глоток воды!

Джума с едва сдерживаемым раздражением налил нашему гостю воды в пластиковый стакан. Димбо отхлебнул немного и повел меня туда, где нашел следы. Оглядев следы и определив, что буйволов в стаде было примерно пятьдесят, мы решили сделать небольшой крюк, чтобы сориентироваться на местности.

– Симба, – вдруг прошептал старик.

– Где? – испугался я и начал оглядываться по сторонам.

– Не знаю, просто чувствую запах!

Я попытался принюхаться, но это закончилось лишь легким спазмом от омерзительной вони, издаваемой моим спутником. Впрочем, мне тут же пришло на ум старое охотничье правило: где буйволы – там и львы!

Димбо вел меня безупречно: против ветра.

– Смотри, бвана, – спокойно сказал он, показывая на свежий след львицы, – Если это самка – значит, она не одна.

И действительно, через несколько шагов мы обнаружили следы еще двух львиц и одного льва. Это были молодые хищники, которые, по всему видно, шли следом за буйволами.

– Симба не упустит хорошего буйвола, – ухмыльнулся старик, – Но и мы тоже не промах! Ведь так, бвана?!

– Конечно, Димбо. На рассвете начнем охотиться, – ответил я, не переставая удивляться профессионализму старого пьяницы.

На обратном пути мы принялись собирать сухие ветви для костра. В лагере нас уже ждал ужин. Димбо практически не ел, зато выпил еще литр водки и тут же заснул прямо под открытым небом. В палатке он спать отказался.

Мы втроем некоторое время посидели у огня, а потом, по привычке, решили развести на ночь еще один костер. Мы сгребли хворост и уже собирались поджечь его, как вдруг Димбо сквозь сон произнес:

– Напрасный перевод дров, ребята. Здесь абсолютно безопасно!

Мои помощники и без того были обижены на меня за то, что я слушался алкоголика из Комоло, а тут им еще пришлось изменить своим привычкам! Они даже не пожелали мне спокойной ночи.

Мне показалось, что я вовсе не спал, когда до меня будто бы из небытия донесся голос Панго:

– Бвана, вставай!

Я оделся и вышел из палатки. Было еще совсем темно, четверть шестого. На предрассветном небе сверкало множество звезд. Значит, предстоял отличный день.

– Старый шут исчез, – не без удовольствия сообщил мне Джума и пояснил: – Он допил остатки водки, а еду не тронул.

– Когда же он ушел? – поинтересовался я.

– Не знаем, мы ничего не слышали, – ответил Джума, продолжая готовить завтрак.

К моему удивлению, Димбо не появился и на рассвете.

– Давайте объедем гору, – предложил я, садясь в «Тойоту».

Первым старика заметил Панго:

– Вон он качается из стороны в сторону, словно подстреленная свинья!

– Еще бы, он ведь поутру добил свою канистру! – снова съязвил Джума.

Поравнявшись с Димбо, я открыл дверь машины:

– Доброе утро.

– Доброе, доброе. Как отдохнул, бвана?

– Я хорошо, а ты?

– Прекрасно и поэтому позволил себе выпить немного помбе. Надеюсь, ты на меня не в обиде, бвана?

– Зачем мне на тебя обижаться?! Ты взрослый человек и сам знаешь, что делать.

– Да! – с удовольствием подтвердил Димбо, дохнув на меня перегаром, – Ведь мне уже больше ста, не забывайте! Молодежь должна уважать стариков, и я вижу, что ты уважаешь. А эти два сопляка, – он показал кривым пальцем в сторону Джумы и Панго, – наивно думают, что уже умеют ходить на зверя! Ничего подобного! Им еще долго учиться. Но если даже они ошибутся, на ужин у них всегда будет хорошая еда. А вот когда я был молодым, бвана Хартли за халтуру так отделывал меня плетью, что я потом целый день не мог подняться. Зато я очень быстро всему научился и почти не допускал ошибок!

Мои помощники снисходительно улыбнулись. Чувствовалось, что старик страшно надоел им.

– Поехали! – скомандовал Димбо, забравшись в машину.

Я тут же открыл окно, чтобы избежать спазма.

– Куда ехать, Димбо? – непонимающе спросил я, глотнув свежего воздуха.

– Я покажу. Ведь ты хочешь получить буйвола?

– Хочу. Но сначала расскажи, где ты был с утра.

– Искал буйволов! Где ж еще?

– Нашел?

– Конечно, бвана! Езжай к тому холму, видишь? – Старик показал на холм, возвышавшийся примерно в трех километрах от нас, – Там уже не далеко – оставим машину и пойдем пешком.

– Ты уже видел там буйволов? – продолжил я расспросы.

– У тебя нет чего-нибудь выпить, бвана? – вдруг спросил старик, не соизволив ответить. Видимо, он уже успел протрезветь, и теперь его мучило похмелье.

– У меня есть немного виски.

Я протянул Димбо свою походную фляжку. Старик сделал два глотка и закашлялся.

– Крепко! Это настоящее виски? Я когда-то пил такое… Отлично согревает. Можно еще глоточек?

Я разрешил, внезапно подумав, что теперь придется хорошенько прокипятить эту железную фляжку.

– Теперь я поправил здоровье. Сегодня будет отличная охота, увидишь!

И старый охотник задремал. Он проспал все дорогу до холма, но стоило нам выбраться из машины и вынуть оружие, как Димбо тут же оказался на ногах.

– Вы вооружены так, словно собираетесь перебить все стадо, – заметил старик и, усмехнувшись, повел нас за собой.

– Он действительно чует буйволов, – одобрительно шепнул Панго.

Все двадцать минут пути Димбо шел довольно быстро. Возле зарослей дикой акации он приказал нам остановиться. Действительно, на земле были отчетливо видны следы буйволов. Они вывели нас на небольшую поляну, посередине которой разлилась грязная лужа. Ее-то и облюбовали три огромных буйвола. Еще два их собрата паслись неподалеку. Все пятеро были уже немолоды, но выглядели роскошно. Такой добычей можно было бы гордиться.

Димбо бросил на меня победоносный взгляд. Однако мне пришлось разочаровать его: покачав головой, я взял его за локоть и повел за собой.

– Что тебе не нравится, бвана? – возмутился старик, когда мы отошли на безопасное расстояние, – Это же отличные животные, почему ты не стрелял?

– Мне нужен молодой бычок на мясо, а не охотничий трофей, – объяснил я терпеливо, – Или ты хочешь, чтобы я сломал зубы в канун Рождества?

– А разве это не все равно? – удивился Димбо, выпучив глаза, – Я бы с удовольствием поел и старого быка… Смотри! – Он, если можно так выразиться, оскалился, – У меня осталось всего два зуба, но я до сих пор ем мясо буйволов!

Я улыбнулся, дружески похлопал старика по спине, и мы вернулись к акациям, где оставались мои помощники. Их там не оказалось. Димбо был возмущен до глубины души. Я попытался объяснить ему, что ребята ищут следы других буйволов, но старик никак не мог успокоиться: