Текст книги "Русские народные сказки (Илл. Р. Белоусов)"

Автор книги: З. Цымбал

Соавторы: Народные сказки
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 16 страниц)

ДОЧЬ И ПАДЧЕРИЦА

Жил старик со старухою, и была у него дочь. Вот старуха-то померла, а старик обождал немного и женился на вдове, у которой была своя дочка. Плохое житье настало стариковой дочери. Мачеха была ненавистная, отдыху не дает старику:

– Вези свою дочь в лес, в землянку, там она больше напрядет.

Что делать! Послушал мужик бабу – свез дочку в землянку, дал ей кремень, огниво[18]18
  Кремень – камень, употреблявшийся прежде для высечения огня. Огниво – камень или кусок стали для высечения огня из кремня.


[Закрыть], да мешочек круп и говорит:

– Вот тебе огоньку; огонек не переводи, кашу вари, а сама не зевай – сиди да пряди.

Пришла ночь. Красная девица затопила печь, заварила кашу; откуда ни возьмись, мышка – говорит:

– Девица, девица! Дай мне ложечку кашки!

– Ой, моя мышенька! Разговори мою скуку – я тебе дам не одну ложку, а досыта накормлю.

Наелась мышка и ушла. Ночью вломился медведь:

– Ну-ка, девица, туши огни да давай в жмурки играть.

Мышка вскарабкалась на плечо стариковой дочери и шепчет ей на ушко:

– Не бойся, девица! Скажи: давай! Потуши огонь да под печь полезай, а я за тебя стану бегать и в колокольчик звенеть.

Так сделалось. Гоняется медведь за мышкою – не поймает. Стал реветь да поленьями бросать. Бросал-бросал, ни разу не попал, устал и молвил:

– Мастерица ты, девица, в жмурки играть! За то пришлю тебе утром стадо коней да воз серебра.

Наутро говорит баба:

– Поезжай, старик, проведай-ка дочь, что напряла она в ночь. Уехал старик, а баба сидит да ждет: как-то он дочерние косточки привезет. Пришло время старику ворочаться, а собака:

– Тяф-тяф-тяф! С стариком дочка едет, стадо коней гонит, воз серебра везет.

– Врешь, мерзкая собачонка! Это в кузове косточки гремят!

Вот ворота заскрипели, кони во двор вбежали, а дочка с отцом на возу сидят: полон воз серебра. У бабы от жадности глаза разгорелись.

– Экая важность! – кричит. – Повези-ка мою дочку в лес; моя дочка два стада коней пригонит, два воза серебра притащит.

Повез мужик и бабину дочь в землянку; дал ей кремень, огниво, мешочек круп и оставил одну. Об вечере заварила она кашу. Прибежала мышка и просит:

– Наташка! Наташка! Сладка ль твоя кашка? Дай хоть ложечку!

– Ишь, какая! – закричала Наташа и швырнула в нее ложкой. Мышка убежала, а Наташка знай себе уписывает одна кашу. Съела полный горшок, огни позадула, прилегла в углу и заснула.

Пришла полночь, вломился медведь и говорит:

– Эй, где ты, девица? Давай в жмурки играть.

Девица испугалась, молчит, только со страху зубами стучит.

– А, ты вот где! На колокольчик, бегай, а я буду ловить.

Взяла колокольчик, рука дрожит, колокольчик бесперечь звенит, а мышка приговаривает:

– Злой девице живой не быть!

Медведь бросился ловить бабину дочку и, как только изловил ее, сейчас задушил и съел. Наутро шлет баба старика в лес:

– Ступай! Моя дочка два воза привезет, два табуна пригонит.

Мужик уехал, а баба за воротами ждет. Вот прибежала собачка:

– Тяф-тяф-тяф! Не бывать домой бабиной дочери; старик на пустом возу сидит, костьми в кузове гремит!

– Врешь ты, мерзкая собачонка! То моя дочка едет, стада гонит, возы везет. На, скушай блин да говори: бабину дочь в злате, в серебре привезут, а стариковой женихи не возьмут!

Собака съела блин и залаяла:

– Тяф-тяф-тяф! Старикову дочь замуж отдадут, а бабиной в кузове косточки привезут.

Что ни делала баба с собачкой: и блины ей давала, и била ее, – она знай свое твердит… Глянь, а старик у ворот, жене кузов подает; баба кузов открыла, глянула на косточки и завыла, да так разозлилась, что с горя и злости на другой же день померла. Старик выдал свою дочь замуж за хорошего жениха, и стали они жить-поживать да добра наживать.

БАБА-ЯГА

Жили себе дед да баба. Дед овдовел и женился на другой жене, а от первой жены осталась у него девочка. Злая мачеха ее не полюбила, била ее и думала, как бы совсем извести. Раз отец уехал куда-то, мачеха и говорит девочке:

– Поди к своей тетке, моей сестре, попроси у нее иголочку и ниточку – тебе рубашку сшить.

А тетка эта была баба-яга, костяная нога.

Вот девочка не была глупа да зашла прежде к своей родной тетке.

– Здравствуй, тетушка!

– Здравствуй, родимая! Зачем пришла?

– Матушка послала к своей сестре попросить иголочку и ниточку – мне рубашку сшить.

Та ее и научает:

– Там тебе, племяннушка, будет березка в глаза стегать, ты ее ленточкой перевяжи. Там тебе ворота будут скрипеть и хлопать, ты полей им под пяточки маслица. Там тебя собаки будут рвать, ты им хлебца брось. Там тебе кот будет глаза драть, ты ему ветчинки дай.

Пошла девочка. Вот идет, идет и пришла. Стоит хата, а в ней сидит баба-яга, костяная нога, и ткет.

– Здравствуй, тетушка!

– Здравствуй, родимая!

– Меня матушка послала просить у тебя иголочку и ниточку – мне рубашку сшить.

– Хорошо, садись покуда ткать.

Вот девочка села за кросна[19]19
  Кросна – старинный ткацкий станок.


[Закрыть]. Баба-яга вышла и приказывает своей работнице:

– Ступай истопи баню да вымой племянницу, да смотри – хорошенько, я хочу ею позавтракать.

Девочка сидит ни жива ни мертва, вся перепуганная, и просит она работницу:

– Родимая моя, ты не столько дрова поджигай, сколько водой заливай, решетом воду носи. И дала ей платочек. Баба-яга дожидается. Подошла она к окну и спрашивает:

– Ткешь ли, племяннушка? Ткешь ли, милая?

Баба-яга отошла прочь, а девочка дала коту ветчинки и спрашивает: нельзя ли как-нибудь уйти отсюдова?

– Вон на столе лежит полотенце да гребешок, – говорит кот, – возьми их и беги-беги поскорее. Будет за тобой гнаться баба-яга, ты приклони ухо к земле и, как заслышишь, что она близко, брось сперва полотенце – сделается широкая река. Если баба-яга переплывет эту реку и снова станет догонять тебя, ты приклони ухо к земле и, как заслышишь, что она близко, брось гребешок – станет дремучий лес, сквозь него она уже не продерется!

Девочка взяла полотенце и гребешок и побежала. Собаки хотели ее рвать, она бросила им хлебца, и они ее пропустили. Ворота хотели захлопнуться, она подлила им под пяточки маслица, и они ее пропустили. Березка хотела ей глаза выстегать, она ее ленточкой перевязала, и та ее пропустила.

А кот сел за кросна и ткет: не столько наткал, сколько напутал. Баба-яга подошла к окну и спрашивает:

– Ткешь ли, племяннушка, ткешь ли, милая?

– Тку, тетка, тку, милая! – отвечает грубо кот.

Баба-яга бросилась в хатку, видит, что девочка ушла, и давай кота бить да ругать:

– Ах ты, старый плут, зачем пропустил беглянку? Ты бы у ней глаза выдрал, лицо поцарапал!

– Я тебе сколько служу, – говорит кот, – а ты мне косточки не бросила, а она мне ветчинку дала.

Баба-яга накинулась на собак, на ворота, на березку и на работницу: давай всех ругать и колотить.

Собаки говорят ей:

– Мы тебе сколько служим, ты нам горелой корочки не бросила, а она нам хлебца дала.

Ворота говорят:

– Мы тебе сколько служим, ты нам водицы под пяточки не подлила, а она нам маслица не пожалела.

Березка говорит:

– Я тебе сколько служу, ты меня ниточкой не пожаловала, а она меня ленточкой перевязала.

Работница говорит:

– Я тебе сколько служу, ты мне тряпочки не дала, а она мне платочек подарила.

Баба-яга, костяная нога, поскорее села в ступу, толкачом погоняет, помелом след заметает и пустилась в погоню за девочкой.

Вот девочка приклонила ухо к земле и слышит, что баба-яга гонится и уж близко; взяла да и бросила полотенце – сделалась река такая широкая-широкая!

Баба-яга приехала к реке и от злости зубами заскрипела, воротилась домой, собрала своих быков и погнала к реке. Быки выпили всю реку дочиста. Баба-яга пустилась опять в погоню.

Девочка приклонила ухо к земле и слышит, что баба-яга близко; бросила гребешок – сделался лес, такой дремучий да частый! Баба-яга стала его грызть, но, сколько ни старалась, не могла прогрызть и воротилась назад.

А дед уж приехал домой и спрашивает:

– Где же моя дочка?

Немного погодя и девочка прибежала.

– Где ты была? – спрашивает отец.

– Ах, батюшка, – говорит она, – меня матушка послала к тетке просить иголочку с ниточкой – мне рубашку сшить, а тетка, баба-яга, меня съесть хотела.

– Как же ты ушла, дочка?

Так и так, – рассказывает девочка.

Дед, как узнал все это, рассердился на жену и прогнал ее из дому, а сам с девочкой стал жить-поживать да добра наживать. Я у них был, мед-пиво пил, по усам текло, да в рот не попало.

ИВАН – КРЕСТЬЯНСКИЙ СЫН И ЧУДО-ЮДО

В некотором царстве, в некотором государстве жили-были старик и старуха, и было у них три сына. Младшего звали Иванушкой. Жили они – не ленились, без устали трудились, пашню пахали да хлеб засевали.

Разнеслась вдруг в том царстве-государстве весть: собирается чудо-юдо поганое на их землю напасть, всех людей истребить, города-села огнем спалить. Затужили старик со старухой, загоревали. А сыновья утешают их:

– Не горюйте, батюшка и матушка! Пойдем мы на чудо-юдо, будем с ним биться насмерть. А чтобы нам одним не тосковать, пусть с вами Иванушка останется: он еще очень молод, чтоб на бой идти.

– Нет, – говорит Иван, – не хочу я дома оставаться да вас дожидаться, пойду и я с чудом-юдом биться!

Не стали старик со старухой Иванушку удерживать да отговаривать – снарядили всех троих сыновей в путь-дорогу. Взяли братья дубины тяжелые, взяли котомки с хлебом-солью, сели на коней и поехали.

Долго ли, коротко ли ехали – встречается им старичок:

– Здорово, добрые молодцы!

– Здравствуй, дедушка!

– Куда это вы путь держите?

– Едем мы с поганым чудом-юдом сражаться, родную сторону защищать!

– Доброе это дело! Только для битвы вам нужны не дубинки, а мечи булатные.

– Да где же их достать, дедушка?

– А я вас научу. Поезжайте-ка вы, добрые молодцы, все прямо. Дойдете вы до высокой горы. А в той горе пещера глубокая, вход в нее большим камнем завален. Отвалите камень, войдите в пещеру и найдете там мечи булатные.

Поблагодарили братья старика и поехали, как он учил, все прямо. Видят стоит холм высокий, с одного боку большой камень привален. Отвалили братья тот камень и вошли в пещеру. А там оружия всякого и не сочтешь!

Выбрали они себе по мечу булатному и поехали дальше.

– Спасибо, – говорят старику! – С мечами-то нам куда лучше биться будет!

Ехали они, ехали и приехали в какую-то деревню. Смотрят кругом – ни одной живой души нет, все повыжжено, поломано, стоит одна маленькая избушка. Вошли братья в избушку. Лежит на печке старая старуха да охает.

– Здравствуй, бабушка! – говорят братья.

– Здравствуйте, молодцы! Куда путь держите?

– Едем мы, бабушка, на реку Смородину, на калиновый мост; хотим с чудом-юдом сразиться, свою землю защитить!

– Ох, молодцы, за доброе дело взялись! Ведь он, злодей, всех разорил, разграбил, лютой смерти предал. Ближние царства хоть шаром покати… И до нас добрался. Только я здесь одна и уцелела: видно я уж и чуду-юду на еду не гожусь…

Переночевали братья у старухи, поутру рано встали и отправились снова в путь-дорогу.

Подъезжают к самой реке Смородине, к калиновому мосту. По всему берегу лежат мечи да луки поломанные, лежат кости человеческие…

Нашли братья пустую избушку и решили остановиться в ней.

– Ну, братцы, – говорит Иван, – заехали мы в чужедальнюю сторону, надо нам ко всему прислушиваться да приглядываться. Давайте по очереди в дозор ходить, чтоб чудо-юдо через калиновый мост не пропустить!

В первую ночь отправился в дозор старший брат. Прошел он по берегу, посмотрел за реку Смородину – все тихо, никого не видать, ничего не слыхать. Лег старший брат под ракитовый куст и заснул крепко, захрапел громко.

А Иван лежит в избушке – не спится ему, не дремлется. Как пошло время за полночь, взял он свой меч булатный и отправился к реке Смородине.

Смотрит – под кустом старший брат спит, во всю мочь храпит. Не стал Иван его будить, спрятался под калиновый мост, стоит – переезд сторожит.

Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы закричали: подъезжает чудо-юдо о шести головах. Выехал он на середину Калинова моста – конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился.

Говорит чудо-юдо шестиголовое:

– Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или вы чуете, что Иван – крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился – так на бой не сгодился! Я его на одну руку посажу, другой прихлопну!

Вышел тут Иван – крестьянский сын из-под моста и говорит:

– Не хвались, чудо-юдо поганое! Не подстрелил ясного сокола – рано перья щипать! Не узнал доброго молодца – нечего срамить его! Давай-ка лучше силы пробовать: кто одолеет, тот и похвалится.

Вот сошлись они, поравнялись, да так ударились, что кругом земля загудела.

Чуду-юду не посчастливилось: Иван – крестьянский сын с одного размаху сшиб ему три головы.

– Стой, Иван – крестьянский сын! – кричит чудо-юдо. Дай мне роздыху!

– Что за роздых! У тебя, чудо-юдо, три головы, а у меня одна. Вот как будет у тебя одна голова, тогда и отдыхать станем.

Снова они сошлись, снова ударились.

Иван – крестьянский сын снес чуду-юду и последние три головы. После того рассек туловище на мелкие части и побросал в реку Смородину, а шесть голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся и спать улегся как ни в чем не бывало.

Поутру приходит старший брат, спрашивает его Иван:

– Ну как, не видел ли чего?

– Нет, братцы, мимо меня и муха не пролетела!

Иван ему ни словечка на это не сказал.

На другую ночь отправился в дозор средний брат. Походил он, походил, посмотрел по сторонам и успокоился. Забрался в кусты и заснул.

Иван и на него не понадеялся. Как пошло время за полночь, он тотчас снарядился, взял свой острый меч и пошел к реке Смородине. Спрятался под калиновый мост и стал караулить.

Вдруг на реке воды взволновались, на дубах орлы раскричались – подъезжает чудо-юдо о девяти головах. Только на калиновый мост въехал – конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, позади черный пес ощетинился… Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона – по перьям, пса – по ушам!

– Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего ты, черный ворон, встрепенулся? Почему ты, черный пес, ощетинился? Или чуете вы, что Иван – крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если родился – так на бой не сгодился: я его одним пальцем убью!

Выскочил тут Иван – крестьянский сын из-под калинова моста.

– Погоди, чудо-юдо, не хвались, прежде за дело примись! Еще посмотрим – чья возьмет!

Как взмахнул Иван своим булатным мечом раз-другой – так и снес у чуда-юда шесть голов. А чудо-юдо ударил Ивана – по колена в сырую землю вогнал. Иван – крестьянский сын захватил горсть песку и бросил супротивнику прямо в глазищи. Пока чудо-юдо глазищи протирал да прочищал, Иван срубил ему и остальные головы. Потом рассек туловище на мелкие части, побросал в реку Смородину, а девять голов под калиновый мост сложил. Сам в избушку вернулся, лег и заснул, будто ничего и не случилось.

Утром приходит средний брат.

– Ну что, – спрашивает Иван, – не видал ли ты за ночь чего?

– Нет, возле меня ни одна муха не пролетала, ни один комар не пищал!

– Ну, коли так, пойдемте со мной, братцы дорогие, я вам и комара и муху покажу!

Привел Иван братьев под калиновый мост, показал им чудо-юдовы головы.

– Вот, – говорит, – какие здесь по ночам мухи да комары летают! А вам, братцы, не воевать, а дома на печке лежать!

Застыдились братья.

– Сон одолел, – говорят.

На третью ночь собрался идти в дозор сам Иван.

– Я, – говорит, – на страшный бой иду, а вы, братцы, всю ночь не спите, прислушивайтесь: как услышите мой посвист – выпустите моего коня и сами ко мне на помощь спешите.

Пришел Иван – крестьянский сын к реке Смородине, стоит под калиновым мостом, дожидается.

Только пошло время за полночь – сыра земля всколыбалась, воды в реке взволновались, буйные ветры завыли, на дубах орлы закричали… Выезжает чудо-юдо о двенадцати головах. Все двенадцать голов свистят, все двенадцать огнем-пламенем пышут. Конь у чуда-юда о двенадцати крылах, шерсть у коня медная, хвост и грива железные. Только въехал чудо-юдо на калиновый мост – конь под ним споткнулся, черный ворон на плече встрепенулся, черный пес позади ощетинился. Чудо-юдо коня плеткой по бокам, ворона – по перьям, пса – по ушам!

– Что ты, мой конь, споткнулся? Отчего, черный ворон, встрепенулся? Почему, черный пес, ощетинился? Или чуете, что Иван – крестьянский сын здесь? Так он еще не родился, а если и родился – так на бой не сгодился: только дуну – и праху его не останется!

Вышел тут из-под калинова моста Иван – крестьянский сын и говорит:

– Погоди, чудо-юдо, хвалиться: как бы тебе не осрамиться!

– А, так это ты, Иван – крестьянский сын! Зачем пришел?

– На тебя, вражья сила, посмотреть, твоей крепости испробовать!

– Куда тебе мою крепость пробовать! Ты муха передо мной!

Отвечает Иван – крестьянский сын чуду-юду:

– Я пришел не тебе сказки рассказывать, не твои слушать. Пришел я с тобой насмерть биться, от тебя, проклятого, добрых людей избавить!

Размахнулся Иван своим острым мечом и срубил чуду-юду враз три головы. Чудо-юдо подхватил эти головы, черкнул по ним своим огненным пальцем – и тотчас все головы приросли, будто и с плеч не падали.

Плохо пришлось Ивану: чудо-юдо свистом его оглушает, огнем жжет-палит, искрами осыпает, по колено в сырую землю вгоняет. А сам посмеивается:

– Не хочешь ли малость отдохнуть, Иван – крестьянский сын?

– Что за отдых? По-нашему – бей, руби, себя не береги! – говорит Иван.

Свистнул он, гаркнул, бросил свою правую рукавицу в избушку, где братья остались. Рукавица все стекла в окнах повыбила, а братья спят, ничего не слышат…

Собрался Иван с силами, замахнулся еще раз, сильнее прежнего, и срубил чуду-юду шесть голов. Чудо-юдо подхватил свои головы, черкнул огненным пальцем – и опять все головы на местах. Кинулся он тут на Ивана – забил его по пояс в сырую землю.

Видит Иван – дело плохо. Снял левую рукавицу, запустил в избушку. Рукавица крышу пробила, а братья все спят, ничего не слышат.

В третий раз размахнулся Иван – крестьянский сын – срубил чуду-юду девять голов. Чудо-юдо подхватил их, черкнул огненным пальцем – головы опять приросли. Бросился он тут на Ивана и вогнал его в сырую землю по самые плечи…

Снял Иван свою шапку и бросил в избушку. От того удара избушка вся зашаталась, чуть по бревнам не раскатилась. Тут только братья проснулись, слышат – Иванов конь громко ржет да с цепей рвется.

Бросились они на конюшню, спустили коня, а следом за ним и сами побежали.

Иванов конь прискакал, стал бить чудо-юдо копытами. Засвистал чудо-юдо, зашипел, начал искрами коня осыпать…

А Иван – крестьянский сын тем временем выбрался из земли, изловчился – отсек чуду-юду огненный палец. И давай рубить ему головы – все до единой сшиб, туловище на мелкие части рассек и побросал в реку Смородину.

Прибегают тут братья.

– Эх вы, сони! – говорит Иван. – Из-за вашего сна я чуть головой не поплатился.

Привели его братья в избушку, умыли, накормили, напоили и спать уложили.

Поутру ранешенько Иван встал, начал одеваться-обуваться.

– Куда это ты в такую рань поднялся? – говорят братья. – Отдохнул бы после страшного побоища!

– Нет, – отвечает Иван, – не до отдыха мне: пойду к реке Смородине свой платок искать – обронил там.

– Охота тебе! – говорят братья. – Заедем в город – новый купишь!

– Нет, мне мой платок нужен!

Отправился Иван к реке Смородине, да не платок стал искать, а перешел на тот берег через калиновый мост и прокрался незаметно к чудо-юдовым каменным палатам. Подошел к открытому окошку и стал слушать – не замышляют ли здесь еще чего.

Смотрит – сидят в палатах три чудо-юдовы жены да мать, старая змеиха.

Сидят они да сговариваются.

Первая говорит:

– Отомщу я Ивану – крестьянскому сыну за моего мужа! Забегу вперед, когда он с братьями домой возвращаться будет, напущу жары, а сама оборочусь колодцем. Захотят они воды испить и с первого же глотка лопнут!

– Это ты хорошо придумала! – говорит старая змеиха.

Вторая говорит:

– А я забегу вперед и оборочусь яблоней. Захотят они по яблочку съесть – тут их и разорвет на мелкие частички!

– И ты хорошо придумала! – говорит старая змеиха.

– А я, – говорит третья, – напущу на них сон да дрему, а сама забегу вперед и оборочусь мягким ковром. Захотят братья на ковре полежать, отдохнуть – тут-то их и спалит огнем!

– И ты хорошо придумала! – молвила змеиха. – Ну, а если вы их не сгубите, я сама обернусь огромной свиньей, догоню их и всех троих проглочу!

Выслушал Иван – крестьянский сын эти речи и вернулся к братьям.

– Ну что, нашел ты свой платочек? – спрашивают братья.

– Нашел.

– И стоило время на это тратить!

– Стоило, братцы!

После того собрались братья и поехали домой.

Едут они степями, едут лугами. А день такой жаркий, пить хочется – терпенья нет! Смотрят братья – стоит колодец, в колодце серебряный ковшик плавает. Говорят они Ивану:

– Давай, братец, остановимся, холодной водицы попьем и коней напоим!

– Неизвестно, какая в том колодце вода, – отвечает Иван. – Может, гнилая да грязная.

Соскочил он с коня, принялся этот колодец мечом сечь да рубить. Завыл колодец, заревел дурным голосом… Тут спустился туман, жара спала – и пить не хочется.

– Вот видите, братцы, какая вода в колодце была! – говорит Иван.

Поехали они дальше.

Долго ли, коротко ли ехали – увидели яблоню. Висят на ней яблоки, спелые да румяные.

Соскочили братья с коней, хотели было яблоки рвать, а Иван забежал вперед и давай яблоню мечом под самый корень рубить. Завыла яблоня, закричала…

– Видите, братцы, какая это яблоня? Невкусные на ней яблочки! – говорит Иван.

Ехали они, ехали и сильно утомились. Смотрят – разостлан на поле ковер мягкий, а на нем подушки пуховые.

– Полежим на этом ковре, отдохнем малость! – говорят братья.

– Нет, братцы, не мягко будет на этом ковре лежать! – отвечает Иван.

Рассердились на него братья:

– Что ты за указчик нам! Того нельзя, другого нельзя!.. У нас свой разум есть!

Иван в ответ ни словечка не сказал, снял свой кушак и на ковер бросил. Вспыхнул кушак пламенем – ничего не осталось.

– Вот и с вами то же было бы! – говорит Иван братьям.

Подошел он к ковру и давай мечом ковер да подушки на мелкие лоскутья рубить. Изрубил, разбросал в стороны и говорит:

– Напрасно вы, братцы, ворчали на меня! Ведь и колодец, и яблоня, и ковер – все это чудо-юдовы жены были. Хотели они нас погубить, да не удалось им это: сами все погибли!

Поехали братья дальше.

Много ли, мало ли проехали – вдруг небо потемнело, земля затряслась: бежит за ними большущая свиньища – щетину подняла, зубищами щелкает. Вот-вот нагонит…

Молодцы, не будь дурны, вытащили из своих котомок дорожных по пуду соли и бросили свинье в пасть.

Обрадовалась свинья – думала, что Ивана – крестьянского сына с братьями схватила. Остановилась и стала жевать соль. А как распробовала – снова помчалась в погоню.

Тут Иван приказал братьям в разные стороны скакать. Старший направо поскакал, средний – налево, а сам Иван – вперед.

Подбежала свинья, остановилась, не знает, кого прежде догонять…

Пока она раздумывала да в разные стороны мордой вертела, Иванушка подскочил к ней, поднял ее, да со всего размаху и ударил о землю. Тут из нее и дух вон.

С тех пор все чуда-юда да змеи в том краю повывелись – без страха люди жить стали.

А Иван – крестьянский сын с братьями вернулись домой, к отцу, к матери. И стали они жить да поживать, поле пахать да пшеницу сеять.