Текст книги "Русские народные сказки (Илл. Р. Белоусов)"

Автор книги: З. Цымбал

Соавторы: Народные сказки
сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)

ЛЕТУЧИЙ КОРАБЛЬ

Жили-были дед да баба, и было у них три сына: два умных-разумных, а третий Иванушка-дурачок. Разумных баба любила, чисто одевала, вкусно кормила, а Ванюшка в черной сорочке ходил, черствую корку грыз.

Вот раз царь дал по стране приказ: «Кто построит такой корабль, чтобы мог по небу летать, за того выдам замуж царевну Катерину».

Решили старшие братья идти счастье искать. Мать в дорогу их снарядила, надавала им белых пирогов, мяса-птицы изжарила, белого вина налила, за околицу проводила.

Пошли братья по дороге, встретили убогого старичка.

Говорит им убогий старичок:

– Подайте хлебца корочку убогому.

А они ему в ответ:

– Вот еще! Белыми пирогами да нищих кормить, мясом-птицей убогих потчевать! И самим-то еле хватит!

Поклонился им старичок:

– Ну, что же, коли у вас ничего нет, – так и спросу нет.

И ушел прочь.

Вот прошли братья часок, другой, проголодались, развязали свои мешки, глянули – вместо белых пирогов, мяса жареного лежат еловые шишки, гнилые пеньки, вместо белого вина – болотная вода. Что тут делать? Без еды далеко не уйдешь!

Поговорили, поспорили и повернули домой печку пролеживать.

Вот и Ванюшка-дурачок стал собираться счастья искать.

Дала ему мать на дорогу черных корок и фляжку воды, за порог проводила.

Шел-шел Ванюшка, повстречал убогого старичка.

– Подай, молодец, убогому.

– Я бы тебе, дедушка, и все отдал, да мне совестно тебя горелой коркой потчевать.

– Ничего, дитятко, с добрым словом и черная корка сдобой пахнет.

Ну, сели, мешок развязали.

Глянул Ванюшка: что за чудо, что за диво! Вместо черных корок белые пироги, мясо, птица жареная, в туеске белое вино.

Ну, закусили, выпили.

Убогий старичок и спрашивает:

– Куда, Ванюшка, идешь?

– Да царь обещал отдать свою дочку за того, кто сделает летучий корабль.

– Разве ты можешь сделать такой корабль?

– Нет, не сумею!

– Так зачем же ты идешь?

– А свет не без добрых людей, может, кто и научит.

– Ну раз так – я научу. Ступай в лес, подойди к первому дереву, ударь в дерево топором, а сам упади наземь ничком и жди. Если увидишь готовый корабль, садись в него, лети во дворец, да по дороге забирай каждого встречного.

Ванюшка поблагодарил старика, распрощался с ним и пошел к лесу. Подошел к первому дереву, тюкнул по нему топором, упал на землю ничком и заснул.

К вечеру проснулся Ванюшка и видит: стоит на земле готовый корабль. Не стал Ванюшка долго раздумывать, сел на корабль… Как сорвется корабль, как полетит по воздуху – только сосны и ели макушки гнут.

Летел-летел Ванюшка, глядь – лежит внизу на дороге человек, ухом к сырой земле припал.

– Здравствуй, дяденька!

– Здравствуй, Ванюшка!

– Что ты делаешь?

– Слушаю, как за морем птицы поют.

– Садись со мной на корабль.

– Ну давай!

И полетели они вдвоем дальше.

Летели-летели, глядь – идет человек на одной ноге, а другая к уху привязана.

– Здравствуй, дяденька! Что ты на одной ноге скачешь?

– Да коли б я другую отвязал, так за один бы шаг весь свет перешагнул.

– Садись с нами!

Тот сел, и опять полетели. Летели-летели, глядь – стоит человек с луком, прицеливается, а во что – неведомо.

– Здравствуй, дяденька! Куда ты метишь? Ни одной птицы не видно.

– Как же! Стану я близко стрелять!.. Мне бы зверя или птицу верст за тысячу отсюда. Это по мне стрельба.

– Садись же с нами! Будь за товарища!

Сел и этот, полетели они дальше.

Летели-летели, глядь – несет человек за спиной полный мешок хлеба.

– Здравствуй, дяденька! Куда идешь?

– Иду добывать хлеба на обед.

– Да у тебя и так полный мешок.

– Что ты?! Для меня этого хлеба на один глоток.

– Э! Да ты лихой объедало, садись с нами.

Объедало сел на корабль, и полетели дальше.

Летели-летели, глядь – ходит человек вокруг озера и слезы льет.

– Эй, дяденька, что ищешь, что слезы льешь?

– Пить хочется, а воды не найду.

– Да перед тобой целое озеро, что же ты не пьешь?

– Эка! Этой воды и на один глоток мне не станет.

– Ну, ты, опивало лихой! Садись с нами!

Только хотели дальше лететь, вдруг видят – идет человек, несет сноп соломы.

– Здравствуй, дяденька, куда солому несешь?

– В село.

– Разве в селе-то соломы нет?

– Да это такая солома, что в жару разбросаешь ее, холодно сделается, снег да мороз.

– Вот это так! Лезь и ты, Мороз-Трескун, на корабль.

Ну, ночью стали спать укладываться, вдруг видят – еще человек бредет. Идет в лес, а за плечами вязанка дров.

– Здорово, дяденька! Зачем в лес дрова несешь?

– Да это не простые дрова.

– А какие же?

– Да такие, коли разбросать их, сразу целое войско явится.

– Вот это здорово! Иди к нам в товарищи.

– А что ж! С людьми веселей.

Ну, посидели, поужинали; вдруг шум, грохот, – идет человек невелик, гору с ладони на ладонь перебрасывает.

– Здорово, Силач! Иди к нам пировать да спать!

– Ну что ж! Мне и то одному скучно стало!

Ночь переночевали, утром сели на корабль, полетели прямо к царскому дворцу. Царь на ту пору за обедом сидел, увидел в окно летучий корабль, удивился и послал своего слугу спросить, кто на том корабле прилетел.

Слуга подошел к кораблю, видит, что на нем все мужики, не стал и спрашивать, воротился назад и донес царю, что на корабле нет ни царевича, ни королевича, а все черные люди, простые мужики.

Запечалился царь, призадумался, как бы от зятя-мужика избавиться. Думал, думал, вот и придумал: «Стану задавать ему разные трудные задачи».

А в эту пору Чуткий приложил ухо к земле, о чем царь говорил, все услышал и говорит Ванюшке:

– Ты, Ванюшка, от царских задач не отказывайся, мы тебе дело сделаем.

– Ну ладно, хорошо!

Повелел царь Иванушке:

– Покажи, жених, свое удальство! Съешь за один раз двенадцать быков жареных и двенадцать печей калачей.

Испугался Ванюшка, говорит товарищам:

– Да мне и одного калача за раз не съесть!

А ему Объедало в ответ:

– Ты не бойся, Ванюша, я съем, да мне еще мало будет.

Вот притащили к ним в покой царские слуги двенадцать быков жареных да двенадцать печей калачей.

Сел Объедало закусывать, только косточки хрустят, калачи пташками в рот летят; все съел, блюдо облизал.

Прибежали царские слуги, а Ванюшка им говорит:

– Больно мало приготовили, я не голоден, а и сыт не сыт.

Удивился царь, а сам другую задачу дает: чтобы выпито было Ванюшкой сорок бочек вина, каждая бочка сорок ведер.

Прикатили бочки слуги царские. Выбил Опивало у бочек днища дубовые, да за один дух все вино высосал.

Прибежал царский слуга, «готово ли», – спрашивает, а Ванюшка ему в ответ:

– Больно мало приготовили, я и пьян не пьян и сыт не сыт.

Испугался царь и говорит своему слуге верному:

– Надо этого мужика жизни лишить; велите ему в бане вымыться, а баню нашу чугунную раскалите докрасна, добела: он шаг шагнет и враз умрет.

А Чуткий все эти речи слушает.

Вот стали Ванюшку в баню звать, а он говорит:

– Со мной мой слуга пойдет, на полок мне соломки бросит.

Зашел с Ваней в баню Мороз-Трескун, раструсил соломку по полу, – стало в бане зимно, холодно. Едва Ванюшка вымылся, на печку залез и там всю ночь пролежал.

Утром-светом открыли баню, думали пепел в горсточку собрать, а там Ванюшка на печке лежит, песни поет.

Испугался царь да еще задачу придумал: пойдет царевна за Ванюшку, если он принесет для нее к царскому обеду воды из дальнего колодца. А опоздает – с Вани голова долой.

Переоделся Скороход в Ванюшкино платье, побежал быстрее стрелы, добежал до дальнего колодца, почерпнул воды в кружку и назад. На половине дороги сморил его крепкий сон, поставил он кружку наземь и заснул крепко-крепко. А царь уже обедать собирается. Понесли слуги на стол хлебы печеные, меда сладкие.

А Скороход крепким сном спит!

Увидел это Стрелец, пустил каленую стрелу Скороходу в крутой лоб. Пробудился Скороход, отвязал вторую ногу, сбегал к колодцу, зачерпнул воды, домой прибежал вовремя – царь в столовую горницу входил.

Вот уже все задачи кончены, а царю неохота царевну за мужика отдавать.

– Бери, – говорит он Ванюшке, – столько золота-жемчуга, сколько один человек унести может, и улетай из моего царства прочь.

Ну, Ванюшка не отказывается: ему царская дочь не по нраву была. Велел он собрать со всего царства холсты и сшить мешок три сажени глубины.

Сшили мешок, завалили золотом. Царь думает: «Никому того золота не поднять». А Силач вскинул тот мешок на спину, на корабль понес.

Жалко тут стало царю золота; послал он за Ванюшкой в погоню солдат; они из пушек палят, убить Ванюшку грозят.

Всполошился Ванюшка:

– Теперь я совсем пропал; где мне, мужику, войско взять?

Отозвался человек с вязанкой дров:

– Эх ты! Про меня забыл!?

Вышел он в поле, раскидал вязанку дров, и явилось войско несметное – и конные, и пешие, и с пушками. Начали они царских солдат побивать.

Испугался тут царь и думает:

«Лучше с ним по-хорошему, а то он все мое царство в полон возьмет».

И не стал он больше с Ванюшкой войну вести.

Сели тогда все девять товарищей на летучий корабль и поплыли по морю-окияну к острову Буяну.

Там и посейчас живут.

ПОКАТИГОРОШЕК

В некотором царстве, в некотором государстве, на море-окияне, на острове Буяне растет дуб зеленый, под дубом бык печеный, у него в боку нож точеный, сейчас ножик вынимается, и сказка начинается.

А это еще не сказка, а только присказка. А кто мою сказку будет слушать, тому соболь и куница, прекрасная девица, сто рублей на свадьбу, пятьдесят – на пир.

Жили-были дед да баба, и были у них два сына и одна дочь. Дочь, хоть и крестьянская девушка, звания простого, богатства малого, а красоты неописанной.

Собрались раз братья в дальнее поле пахать и взяли с собой хлеба на три дня. Вот отец им и говорит:

– Там работы на девять дней. Когда вы хлеб съедите, вам сестра принесет еще.

А идти на то дальнее поле нужно было через дремучий лес, по запутанным тропам, по кривым поворотам. Вот сестра и спрашивает:

– Как же, братцы, я вас найду, по какой тропинке вам хлеб принесу?

– А мы будет по дороге щепки бросать; по этой примете ты нас найдешь.

– Ну ладно, хорошо.

Пошли братья через лес, стали щепки на дорогу бросать.

А в том лесу жил Семиглавый Змей; летал он над лесом, все видел, все разговоры слыхал, собрал эти щепки, на другую тропинку побросал.

Пошла девушка по той тропочке, идет, идет – лес все черный, все гуще, и зверь по нему не пробегивает, и птица не пролетывает…

Испугалась девушка; и вдруг видит – стоит золотой дворец, открываются ворота медные, и выходит Семиглавый Змей, страшней страшного.

– Здравствуй, умница! Давно я тебя дожидаюсь, давно до тебя добираюсь, а теперь ты сама ко мне пришла. Забывай, красавица, отца с матерью, родных братьев, тесовый двор. Будешь теперь у меня век вековать, горя и заботы не знать, только меня, Змея Семиглавого, любить и привечать.

Заплакала девица, да делать нечего. Увел ее Змей в золотой дворец, запер накрепко медные ворота.

А братья три дня пахали, хлеб весь приели; не стало им пищи – они бросили пахать и пошли домой. Приходят домой к отцу с матерью.

– Что же вы, матушка, нам не порадели, хлеба-квасу нам не прислали?

– Как так, родные? Вам сестра вчера хлеб понесла.

Затосковали братья, заплакали:

– Пропала наша сестра любимая, заблудилась в дремучем лесу, затонула в глубоком болоте.

Собрал старший брат хлеба в котомку, соли да луковку, острый нож за пояс сунул.

– Я пойду, – говорит, – свою сестру искать, домой не вернусь, пока не найду.

Долго ли, коротко ли, приходит он к золотому дворцу. Отворил он медные ворота, видит – на серебряном дворе, на золотой лавке сидит его сестра, длинные косы чешет, горькими слезами плачет. Увидала она брата, вскочила на резвые ноги, горше прежнего заплакала:

– Ты зачем, братец, сюда пришел? Сложишь ты здесь свою буйную голову, меня не избавишь и себя погубишь.

– Пусть я себя погублю, только бы мне на тебя наглядеться.

– Постой ты здесь, братец, – говорит сестра, – а я пойду Змея спрошу, что он скажет на то, что ты в гости пришел.

Приходит она к Семиглавому Змею:

– Семиглавый Змей, злой господин, что бы ты сделал, кабы мой старший брат в гости пришел?

– В гости пришел, я бы за гостя принял.

Привела сестра брата в горницу. Змей его честь по чести встречает, за стол сажает.

– Ступай, жена, принеси железных бобов да медного хлеба… Ну, кушай, шурин любезный, кушай досыта.

Взял брат медного хлеба, железных бобов, подержал да на стол положил. Усмехнулся Змей:

– Верно, ты, шурин, сыт, что моим хлебом-солью брезгуешь? Пойдем теперь посмотрим, как твоя сестра живет: бедней или богаче, чем у отца с матерью.

И повел его по золотому дворцу, а у него добра всякого видимо-невидимо: на конюшне двенадцать лошадей, а в хлеву двенадцать коров, золота, серебра, жемчугу и годами не счесть.

– Ну что, шурин, ты богаче или я?

– У меня и десятой доли нет твоего добра, зятюшка.

– Ну пойдем за мной, я тебе еще что-то покажу.

– И приводит его к дубовой колоде: четыре сажени толщины, двенадцать сажен длины.

– Если ты эту колоду без топора порубишь, так пойдешь домой.

Вот старший брат говорит:

– Хоть сейчас меня убей, а я этого сделать не могу.

Рассердился Семиглавый Змей, раскричался:

– Полно тебе сюда ходить, дураку-мужику, мякинному языку, и еще брататься со мной вздумалось! Коли ты мне брат, то и свинья – сестра! Ты не только со мной разговаривать, ты не должен на меня глаз поднять, недостоин ты сюда ходить и мой дом пакостить.

Убил старшего брата Семиглавый Змей и за волосы на медные ворота повесил.

Вот и другой брат тоже пошел сестру искать и нашел ее во дворе у Змея. Заплакала сестра, зарыдала:

– Ах, братец, братец, убьет тебя Змей, как старшего.

– Пускай убьет, только бы я с тобой повидался.

– Постой же тут, я пойду спрошу, что Семиглавый Змей скажет. И приходит она к Семиглавому Змею, кланяется ему в черные ноги.

– Что скажешь, женка? Вижу я твой усердный вид и покорное лицо. Говори, не бойся.

– Ах, Семиглавый Змей, грозный муж! Что бы ты сделал, кабы второй мой брат в гости пришел?

– Что бы я сделал? За гостя бы принял.

– Может, примешь его так, как старшего?

– Я старшего убил потому, что он мне нагрубил, не умел со мной по чести разговаривать. Пускай приходит, этого я приму.

Выходит сестра во двор и говорит брату:

– Ты ему, братец, покорись, ни в чем Змею не перечь!

Встретил Змей брата честь по чести, за стол посадил.

– Давай, жена, железных бобов и медного хлеба.

Принесла она полхлеба и чашечку бобов.

– Эй, жена, – закричал Змей, – плохо гостя потчуешь! Верно, старший твой брат недоволен был, что ты мало ему подала. Возьми это, принеси как следует.

Заплакала сестра, принесла ковригу хлеба, блюдо бобов, а гость и в руки не берет.

– Благодарствуй, зятюшка, я сыт, не голоден.

– Ну, коли так, пойдем хозяйство смотреть.

И повел его по всем хоромам, стал своим добром хвастать.

– Ну как, шурин любезный, кто из нас богаче живет?

– У меня и десятой доли того добра нет.

Привел его Змей к дубовой колоде: четыре сажени толщины, двенадцать сажен длины.

– Видишь ты, шурин, дубовую колоду? Если ты без топора ее порубишь, без огня спалишь, то пойдешь домой, а не то будешь висеть рядом с братом.

– Хоть сейчас убей, а у меня это сделать силы нет.

Убил его Семиглавый Змей, на медные ворота за волосы повесил. Приходит Змей в свои хоромы и видит жену в большой тоске и жалобе.

– Ах, муж ты мой немилостивый, Семиглавый Змей, за что ты моих братьев убил? Нет у меня больше ни роду, ни племени, только мать с отцом. Предай ты меня злой смерти, Семиглавый Змей, чтобы мне на земле не жить, горьких слез не лить.

– Нет, милая, я этого не сделаю; а достал бы я твоего отца и мать, то и их бы убил, чтоб ты ни о ком не думала, со мной веселей жила.

В ту пору, в то времечко шла мать по воду и горько плакала:

– До чего я дождалась на старости?! Одни мы живем, солому жуем, ни детей, ни хлеба в избе не видим.

Вдруг видит – катится по дороге горошина. Взяла она ту горошину и съела. С этого зернышка и родился у ней ребеночек, и назвали его Покатигорошек.

Растет Покатигорошек не по дням, а по часам, как пшеничное тесто на дрожжах. Дед и баба на него не налюбуются, не насмотрятся; отдали его в школу; другие ребята четыре года в школе сидят, а он в один год всему выучился.

Приходит он из училища к отцу, матери.

– Ну, тятенька и мамонька, благодарите моих учителей, а мне уже в школу ходить нечего: я теперь знаю больше их. И прошу я вас, тятенька и мамонька, скажите мне всю правду, всю истину, я ли у вас единый сын или есть у меня братья и сестренки?

Заплакала мать и всю правду ему рассказала.

– Не плачь, мамонька, я пойду своих братьев искать: или жив не буду, или их домой добуду.

На другой день поутру он встал, умылся, на четыре стороны поклонился.

– Позволь мне, мамонька, перед походом погулять.

Ну пошел себе на улицу гулять и нашел железную спицу, поднял ее и отцу принес.

– На тебе, батя, это железо, неси кузнецу и сделай мне булаву семипудовую!

Отец ему ничего не говорит, а сам думает: «Дал же мне господь детище не такое, как у добрых людей; я его вскормил, выучил, а он надо мной насмехается; можно ли из спицы булаву в семь пудов сковать?»

Купил отец железа семь пудов и дал кузнецу сделать булаву. Сделали булаву семипудовую и привезли к дому. Вышел Покатигорошек из горницы, взял свою булаву семипудовую и кинул ее за облако ходячее, а сам пошел в свою горницу.

– Матушка-голубушка, дай мне перед походом поспать да от мух сбереги.

Заснул Покатигорошек богатырским сном; три часа проспал, потом вышел на отцовский двор, упал на сырую землю правым ухом и крикнул своего отца:

– Батя, пойди сюда. Слышишь, в небе шумит и гудет? Это моя булава до земли идет.

Поставил Покатигорошек правое колено, ударила его булава по колену и. переломилась пополам.

Рассердился Покатигорошек на отца.

– Отчего ты не сделал булаву из той бабьей спицы, что я тебе дал? Возьми ее, ступай к кузнецу, сделай новую мне палицу!

Бросили кузнецы спицу в огонь, начали молотами бить и клещами тянуть и сделали булаву семипудовую и еще железа на два лемеха осталось.

Взял Покатигорошек свою булаву семипудовую и отправился в путь, в чистую дорогу. Пришел он к медным воротам, к золотому дворцу. Выходит к нему сестра навстречу; он с ней здоровается и так говорит:

– Здравствуй, милая и родная сестра.

А она ему в ответ:

– Какой ты мне брат! Мои братья на воротах висят.

Тут он ей все рассказал, и она горько заплакала:

– Зачем ты, мой младшенький, сюда забрел? Только горя и слез мне прибавится. Постой у ворот, я у Змея спрошу, что с тобой сделать прикажет.

Приходит она к Семиглавому Змею. Говорит ей Семиглавый Змей:

– Ох, женка, не с веселым видом ко мне идешь; что у тебя приключилось?

– Ох, Семиглавый Змей, мой немилостивый муж, мой самый младший брат в гости пришел.

– Коли он самый младший, я с ним разговаривать мало буду, ступай призови его.

Покатигорошек вошел в горницу.

– Здравствуй, зятюшка!

– Ах ты, молокосос! Материнское молоко на губах не обсохло, а туда же в зятья просится! Ну, что же, погости…

И подвинул ему Семиглавый Змей железную лавку. Покатигорошек на ту лавку сел – лавка треснула.

– А что, зятюшка, в лесу живешь, а лавка у тебя худенькая. Или нет у тебя плотников хороших, чтобы сделали лавку покрепче?

Семиглавый Змей задумался: «Верно, я попался в добрые клещи».

– Ну, давай, жена, напитков-заедков.

Приносит она решето железных бобов и медного хлеба.

– Изволь кушать, шурин любезный!

– Благодарствую, зятюшка, – говорит Покатигорошек, – я без всякой просьбы буду кушать, как в родном дому: нагулялся и есть хочу. – И как стал бобы щелкать и хлеб жевать, – только Змей глаза раскрыл.

– Доволен ли ты, шуринок?

– Доволен не доволен, а коли больше нечего дать, так и спрашивать нечего.

Приуныл Семиглавый Змей и говорит:

– Ну, пойдем посмотрим на мое богатство: я ли богаче, ты ли?

И повел его по всем хоромам, по кладовым, хлевам, конюшням.

– Ну, шуринок, у тебя больше добра или у меня?

– Я не богат, да и у тебя ничего нет.

– Ой, шурин, грубо со мной говоришь! Ну, пойдем, я тебе покажу штуку. – И приводит его к дубовой колоде: четыре сажени толщины, двенадцать сажен длины.

– Если ты эту колоду без топора порубишь, без огня спалишь, так пойдешь домой. А нет – будешь с братьями на воротах висеть.

– Да ты не грозись, дай мне дело сделать.

Толкнул Покатигорошек дубовую колоду мизинным пальцем – разлетелась колода в мелкие щепы. Дунул Покатигорошек на мелкие щепы – стал из щеп серый пепел.

– Ну, я свое дело сделал, а теперь ты меня, Семиглавый Змеи, слушайся: будем мы с тобой биться не на живот, а на смерть.

Дунул Семиглавый Змей – сделал медную площадку, а Покатигорошек дунул – сделал серебряную площадку.

И стали они биться не на живот, а на смерть. Ударил Семиглавый Змей – вбил Покатигорошка в серебряный пол по лодыжки. А Покатигорошек ударил – вбил Семиглавого Змея в медный пол сразу по колено. Размахнулся Змей, вбил Покатигорошка по колено, а Покатигорошек Змея – по пояс. Говорит Семиглавый Змей:

– Постой, шуринок, отдохнем.

– Да еще не очень притомились.

– Видно, шурин, я от тебя погиб.

– А я затем, Семиглавый Змей, и пришел.

Молит его Семиглавый Змей:

– Бери все мое добро, оставь меня только жизнь доживать.

– Я бы оставил тебя жизнь доживать, да ты меня молокососом назвал, это мне очень тяжело снести. Нет тебе прощенья! Больше с тобой и говорить не хочу.

Змей пришел в великую злобу, распустил свою кровь по всем жилам, дал простор своим ретивым плечам, ударил Покатигорошка и вбил его в землю по пояс.

Рассердился Покатигорошек:

– Полно мне с тобой шутки шутить, слишком долго я с тобой балую.

И ударил Змея Покатигорошек в третий раз и вбил его по самую шею в медный пол, взял свою булаву семипудовую и снес Змею семь поганых голов. Тут его жизнь кончилась.

Налетел ворон с воронятами, начал змеиные головы клевать. Покатигорошек схватил вороненка за ногу. Закричал ворон человечьим голосом:

– Отпусти, молодец, моего любимого сына, я тебе, что хочешь, сделаю.

– Принеси мне, ворон, живой и мертвой воды, а не то вороненку живому не быть.

Полетел ворон за тридевять земель, в тридесятое царство, в иное государство, достал живой и мертвой воды и принес Покатигорошку.

Отпустил Покатигорошек вороненка на волю.

Пошел Покатигорошек к медным воротам, снял своих старших братьев, брызнул мертвой и живой водой – стали братья целы, живы и веселы. Привел Покатигорошек братьев к родной сестре и говорит: – Братья мои родные, любимая сестра! Берите себе золотой казны сколько вам надобно, и пойдем домой к отцу с матерью.

И пришли они все домой здоровехоньки, стали дружно жить, отца с матерью кормить.