Текст книги "Русские народные сказки (Илл. Р. Белоусов)"

Автор книги: З. Цымбал

Соавторы: Народные сказки
сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 16 страниц)

Иванушка идет, лягушка прыгает. Иванушка хотел взять ее в карман, а лягушка говорит:

– Ква-ква, напрасно думаешь – ты меня не поднимешь. Во мне сто пудов.

Подпрыгала лягушка к хрустальному озеру и говорит:

– Орлец, отвори дворец!

Хрустальное озеро отворилось, там оказался хрустальный дворец. Верх-то у дворца золотой, посеребренный.

Иванушка аж глаза зажмурил, испугался. А лягушка говорит:

– Ква-ква, Орлец, собери нам обедать.

Оказался тут дубовый стол, а на нем скатерть.

Пообедали, а лягушка говорит:

– Ква-ква, иди, Орлец, к Иванушке и служи ему, как мне. Иванушка поклонился лягушке и пошел. Приходит к барину. Барин спрашивает:

– Принес?

– Принес. Собери пир на весь мир, а я всех угощу.

Собрал барин всех бар, становых, урядников, попов – разный весь хлам. Все собрались за столы, смотрят на столах там много было кой-чего.

А Иванушка говорит:

– Орлец! Выкинь в окна столы и стулья, настанови своих.

Так Орлец и сделал: покидал в окна стулья, столы.

Барин испугался, зашумел:

– Что делать?

– Погоди, барин, я сейчас вас угощу хлебом-солью.

И велел:

– Орлец, поставь столы, накрой, чтоб на столах все рекой лилось!

Сели. Иванушка говорит:

– Орлец, дай-ка по трубке каждому в зубы, а барину – две. Не успели ахнуть, а у каждого трубка во рту, а у барина – две.

– Орлец, дай, по буклешке по голове каждому, а барину – две. Как Орлец даст – первый раз промахнулся, а второй как даст – они так комом, как котята, и выкатились – и дворяне и урядники, все кучей.

Тут-то Иванушка больше горя не знал, воротился к своей лебедушке, стали они жить-поживать, добра наживать, людей приглашать. Так они урядников, стражников побили, крепостных распустили, в ладу и добре и согласии зажили.

Живет теперь народ дружно.

Так, как и нужно!

МАРТЫНКА

В некотором^- царстве, в некотором государстве, не знаю, где и в каком селе жил старик со старухой. У них был сын Мартынка. Старик всю жизнь занимался охотой – из ружья дичь бил, в капкан зверя ловил. Так он и приобрел дом, и хлеба хватало. Умер старик. Осталась старуха и сын Мартынка. Дома хлеб вышел. Старуха говорит:

– Мартынка, Мартынка, сходил бы к соседу, попросил бы лошадь с телегою, съездил в город, купил бы хлеба.

Мартынка взял лошадь, запряг.

Полезла старуха за пазуху, оточла сто целковых, дала ему:

– Ну, поехал с богом!

Приезжает Мартынка в город, едет по мясному ряду, видит – мужики-мясники собаку привязали и бьют железными прутьями.

– Что вы делаете? За что бедного пса бьете?

– Как же его не бить: он тушу говяжью спортил.

– Ну и что? Какая печаль. Лучше вы продайте.

– А купишь?

– А сколько вам за нее?

А один шутя и говорит:

– Сто рублей.

Мартынка не сказал ни слова, вынул деньги, отдал. Поворотил лошадей, поехал обратно.

– Как назвать собаку? – думает. – Назову-ка я ее Журкой.

Приехал домой. Мать встречает.

– Ну, Мартынушка, закупил хлеба?

– Нет, матушка, купил первое счастье – собаку Журку, да денег не осталось, кабы осталось – купил бы хлеб.

Мать забранилась на Мартынку.

– Эх, Мартынка, Мартынка, как будем жить. Ведь без хлеба-то нельзя! Ступай к соседу, проси лошадь.

Нечего делать, полезла старуха за пазуху, вынула оттуда последние сто целковеньких, дала Мартынке.

Только выехал, недалеко совсем отъехал, ребята на опорке тащат кота.

– Эй, ребята, вы куда его?

– В речку топить.

– За какую провинность?

– Пирог со стола стащил.

Мартынке стало жалко.

– Так вы лучше его продайте.

– Кто его купит?

– Сколько за него?

Один мальчик шутя и говорит:

– Сто целковых.

Мартынка не сказал ни слова, полез за пазуху, достал деньги, взял кота Ваську и поехал домой. Мать встречает.

– Ну, Мартынушка, закупил хлеб?

– Нет, матушка, закупил другое счастье – кота Ваську. Да денег не осталось, кабы осталось, купил бы хлеб.

Мать забранилась на него:

– Ох, Мартынка, Мартынка! Горе мне с тобой! Как жить-то мы будем?

Она закручинилась и говорит:

– Иди, Мартынка, куда хочешь, в батраки нанимайся, а я буду, бедная, куделю прясть, век доживать.

Ну, Мартынка взял собаку Журку и кота Ваську и пошел. Шел-шел, сустретился с ним священник.

– Здорово, свет!

– Здорово.

– Далеко идешь?

– В батраки наниматься, не надо тебе?

– Надо, только я нанимаю без ряды. Проживешь три года верою-правдою, хорошо я заплачу.

Мартынка подумал-подумал и согласился: все будет хорошо.

Живет один год, другой, третий.

– Ну что же, батюшка, надо рассчитаться. Я пойду к матушке родимой в свое село.

Повел он его в амбар, а там стоят два мешка.

– Ну, Мартынка, вот два мешка: один с земным песком, другой с чистым серебром. Возьми любой. Если хочешь спасения, возьми с песком.

Мартынка думает:

– Неспроста тут эта шутка. Дай-ка я возьму с песком. Навалил на плечо и пошел. Идет лесом. Видит – поляна, на поляне пень стоит, жарким огнем горит, а на нем змея сидит.

– Мартынушка, вдовин сын, избавь меня от огненного пламени, я тебе сгожусь.

– А как пособить?

– Засыпь пламя сыпучим песком.

Мартынка думает:

– Не велико богатство несу, земной песок. Его тащить – самого себя мучить.

Скинул мешок – как сыпанет на пламя свое богатство.

Пламя сразу потухло.

Змея подползла к ногам и кинулась ему на шею, обвилась, спустила голову на грудь и говорит:

– Мартынушка, неси меня к отцу. Мой отец – подземный царь. Я – девица-красавица, меня унес чародей, и вот я в огне горела.

Ну, Мартынке некуда деваться. Змея на шее сидит. В батраки не возьмут и к матери неохота возвращаться с пустыми руками, да еще напугается. Да ему-то не прекрасно ходить с гадюкой.

Пошел он. Шел год, шел другой, шел третий. И вот к концу третьего года подошел. Видит – лежит громадный белый камень. Она об него ударилась и сделалась неописанной красавицей. Волосы русые, кучерявые, ниже пояса, в косе лента алая, сапожки сафьяновые, кофточка бархатная, глазки – огоньки, губки – розы.

Она говорит:

– Увидит нас батюшка, скажет: «Это сон или явь?» Ты скажи: «Это все явь». Он будет давать тебе награду: злато, серебро, камни драгоценные. Ты попроси колечко с его царской руки с мизинного перста. В этом колечке секрет таится, оно всегда нам пригодится.

Спустились они в подземный ход, воссияло там как солнце, все хорошо кругом.

Увидел их подземный царь:

– Это сон или явь? Кто ты?

– Я дочь твоя.

– Откуда ты?

– Благодари, обласкай молодого человека, Мартынушку. Он засыпал своим трудовым песком пламя, и я спаслась.

– Мартынушка, что от меня желаешь? Вот у меня злато, серебро, камни самоцветные.

– Ничего не надо, а кабы вы подарили колечко с мизинного пальца, я бы стал на него поглядывать и про женитьбу вспоминать. Я человек молодой, неженатый, холостой.

Тот подал колечко и говорит:

– Носи колечко, ты никому про него не говори, а когда будет какая нужда, выйди на широкий двор перед зарей, перекинь с руки на руку, и что будет сказано, то будет сделано.

Он передневал, переночевал и отправился. Идет путем-дорогою. Колечко было золотое, из рубинового золота, маленькое, с голубой подчернью. Пришел домой. Мать обрадовалась, повечеряли. Он лег спать. Утром встал рано, до зари, вышел на широкий двор.

– Дай-ка я перекину колечко.

Только перекинул, явилось шесть молодцев – волос в волос, голос в голос.

– Что угодно, наш новый господин?

– Мне нужно хлеб-соль, обувка-одежка, да хату!

Только сказал – перед ним хата новенькая, в хате тепло, уютно, а на столе хлеб, соль, разная барская еда.

Мать сидит, кудель прядет.

Мартынка думает:

– Да теперь бы и жениться неплохо.

Вышел он с зарей на широкий двор, перекинул колечко.

Перед ним шесть молодцов – волос в волос, голос в голос.

– Что угодно, наш новый господин?

– Да я думаю жениться, где бы мне невесту взять? Чтобы она была и умная и красивая, чтоб походка была частая, речь быстрая, чтоб была разумная, неизменная, да притом богатая!

– Это трудно. Есть вот королевна, пошли мать, пусть сосватает.

Мартынка говорит матери:

– Матушка, пойди вечерней зарей, посватай королевну, тебе будет сноха.

– Эх, Мартынка, Мартынка, рубил бы ты дерево по себе. А если собаками меня?

– Ничего!

Подходит старуха к дворцу, а там часовые. Она прется впролом, они ее за полы оттаскивают. Услыхал король.

– Кто там?

– Старуха до вас добирается.

– Пусть подойдет.

Она приходит.

– Король ты наш, батюшка. Я пришла ведь с добрыми делами. У вас есть дочь – живые цветы, прекрасная королевна, а у меня сынок Мартынушка, вот была бы пара разлюбезная. А. ведь он у меня молодец.

Король спрашивает:

– А что у вас есть?

– У нас хата не богата, у соседа колодец рядом стоит. Хлеба кусок на каждый день достанет.

Король втупик стал.

Подумал-подумал.

– Ладно, скажи сыну, что отдам, если он сделает дворец, как у меня, к завтрему и белокаменный собор двенадцатиглавый, и на каждой главе крест серебряный и в нем три престола, чтобы было где венцы принять и свадьбу сыграть. И еще хрустальный мост от дворца к собору и к моему дворцу, чтоб он люлькой гнулся да не переломился, чтобы вокруг деревья и птицы райские, чтобы туда идут – виноград цветет, оттуда идут – ягоду рвут и кушают. На каждом – райские деревья и райские птицы бы пели. Нет – голова с плеч долой.

Приходит мать домой.

– Что ты, матушка, плачешь?

– Ох, Мартынка, Мартынка, говорила я тебе, рубил бы ты дерево по себе. Хоть живем плохо, а умирать не хочется. Рассердился он: его меч – наша голова с плеч. Отдам, говорит, дочь, если сделает дворец, собор, а от дворца до нашего – хрустальный мост, а вокруг деревья, на них чтоб райские птицы сидели и разные песни пели.

Мартынка говорит:

– У, матушка! На этом свете все возможно. Ложись почивать, утро вечера мудренее.

Легла старуха спать, а Мартынка вышел перед зарей на широкий двор, перекинул колечко, заявились шесть молодцов – волос в волос, голос в голос.

– Что угодно, наш новый господин?

– У меня невеста готова к венцу. Сделайте мне дворец, как у нашего короля, и постройте белокаменный собор, чтоб двенадцать глав, в середине три престола, где бы было мне венцы принять и свадьбу сыграть. Еще сделайте хрустальный мост, чтоб он люлькой гнулся, да не переломился, чтоб с обеих сторон райские деревья росли, на яблонях золотые яблоки висели. Подайте мне расписную коляску, лошади чтоб были бурые, одна волосинка золотая, другая – серебряная. Чтоб боярский костюм был мне по кости.

Сейчас заявились еще шесть молодцов. Кто карету запрягает, кто кафтан боярского покроя надевает.

Надели шляпу, как у шаха персидского, с большим серебряным пером.

Царь утром глянул – глазам не верит – все готово, как по щучьему велению. Взял подзорную трубу – стоит белокаменный собор, колокола бьют. Нечего делать. Благословил. Перевенчали их. Свадьбу сыграли, поехали домой.

Королевна ласковая, каждый день разные платья надевает – голубые, белые, кремовые. К мужу подлещается, его в щечки целует, за бока обнимает, руки белые пожимает.

– Мы теперь богатые, как же ты так сделал?

– У меня есть колечко, можем каждую неделю дворцы строить. Все, что вы хотите, моя дорогая, любимая женушка.

Она у него кольцо и стащила.

Она вышла во двор, перекинула. Заявились шесть молодцов – волос в волос, голос в голос.

– Что угодно, новая госпожа?

Она говорит:

– Схватите меня, ветры буйные, унесите меня от этого стыда. Я с простым рабочим, с поповым работником не могу жить на свете.

И ее подхватило, понесло, и опустилась она в мышином царстве. Король встал, глядит в окно: ни дворца, ни моста, ни собора. В подзорную трубу поглядел – нет ничего.

Посылает слуг поехать узнать. Приезжают, там стоит избенка плохонькая, оконца перекосились, насилу влезли.

Старушка сидит, куделю прядет, Мартынка на печке сидит. Возле кот мурлыкает да Журка сидит.

Приезжают, докладывают королю.

Он его вызывает:

– Где прекрасная королевна?

– А я почем знаю, ходил я что ли за ней? Не знаю!

Велел король замуровать его. Посадили его в каменный столб, замуровали. Подают хлеба полфунта и воды в окошко три раза.

Собрались кот Васька и собака Журка.

– Как хозяину помочь?

Лежит кот на печке, собака прибежала.

– Ах ты лентяй, что ты лежишь, наш хозяин в беде, в столбу замуровали. Он тебя спас, сто рублей отдал, а то тебя давно бы мальчишки утопили. Пошли на базар, там лотошник. Я кинусь под ноги, начну хватать за штаны, за ноги. Он побежит, булки на землю уронит люди будут шуметь: «Бешеный, бешеный», а ты не зевай – булки подбирай и в окошко подавай.

Так и сделали. Собака за ноги хватает, тут народ сбежался, а кот Васька только и знает булки подбирает. Оснабдили они его хлебом, месяца на два хватит, а то и на пять.

Собака говорит:

– Кот Васька, надо теперь пищи горячей. Пойдем мы в харчевню, в обжорку. Вот тебе бутылочка, я начну под окном лаять, повар заметит, побежит. Я отбегу, да назад, отбегу, да назад. Ты на дыбки становись, бутылочку в котел опусти да отнеси хозяину горяченького.

Они кормили его.

Потом говорят:

– Пойдем колечко искать. Оно в тридевятом царстве, в мышином государстве.

Шли-шли полями, лесами, подошли – разлилась река, широта необозримая.

– Вась, ты можешь переплыть?

– Нет, я как в воду, так на дно. А ты можешь?

– Я плавать мастак. Могу. Ты садись на меня. Переплыла Журка в мышиное царство. Там одни мыши.

Собака говорит:

– Ты лови мышей, а я буду в омет класть.

Так уж они треть убрали.

Дошли до царя. Он спрашивает:

– Чего они требуют?

– Нам нужно мыша одного, чтобы он перебрался в ту комнату, где спит королевна, кольцо у ней.

Царь собрал мышей:

– Кто знает?

Один маленький мышонок, еще году нет, говорит:

– Я знаю, где спит королевна, когда спит – колечко в рот кладет.

Он пробрался туда, влез на подушку, хвост ей в нос засунул, как защалычит. Она как чихнет, кольцо выпало.

Он схватил, им принес.

Надо обратно плыть.

Собака говорит:

– Куда его? На хвост навесить – упадет, в рот положить – не могу, чтоб с закрытом ртом плыть.

А коту Ваське доверить боится.

Кот Васька положил в рот. Поплыли, привязался ворон, кровожадная птица, кота Ваську клюет, доклевал до мозга. Он рот открыл: р-р-р – не вытерпел – кольцо бултых в воду. А там рыба – белужина подхватила. Переплыла собака Журка, говорит:

– Давай кольцо.

– Я его уронил, а вот глянь, меня ворон клевал, глянь, голову расклевал до мозга, у меня аж в голове темно.

Журка коту голову поокунал, кот очунелся.

– Давай раков ловить, наловим, скирды накладем.

Дошло до царя раков.

– Что вам угодно?

– Нам нужно кольцо, в воду упало.

Царь собрал раков:

– Кто знает?

Один маленький рачонок, ну вот, с желудек такой, говорит:

– Его рыба – белужина проглотила. Так на лету и схватила. Она в песке закопалась.

Раки схватили эту белужину, выбросили на берег.

Журка начал с хвоста, а Васька знает дело – с пуза начал рвать. Оттуда колечко упало.

Приходят, подают Мартынке колечко.

Он перекинул с руки на руку. Заявляются шесть молодцов – волос в волос, голос в голос.

– Что угодно, наш господин?

– Размуруйте этот столб.

Размуровали, он вышел.

– Сделайте мне хорошую избу, мне дворец не надо. Соберите несметные войска, разбейте короля в пух и прах, мы без короля обойдемся.

Собрали все силы: и баб, и мужиков, все распорушили и короля самого загубили.

Так они стали жить и поживать. Поди и сейчас живут. Я у них недавно была, мед-пиво пила, в молоке купалася, полой утиралася.

ДВЕ ДОЛИ

Жил да был мужик, нажил двух сыновей и помер. Задумали братья жениться: старший взял бедную, младший – богатую, а живут вместе, не делятся. Вот начали жены их между собой ссориться да вздорить. Одна говорит:

– Я за старшим братом замужем, мой верх должен быть!

А другая:

– Нет, мой верх: я богаче тебя!

Братья смотрели-смотрели, видят, что жены не ладят, разделили отцовское добро поровну и разошлись.

У старшего брата что ни год, то дети рождаются, а хозяйство все плоше да хуже идет, до того дошло, что совсем разорился. Пока хлеб да деньги были, на детей глядя, радовался, а как обеднял, и детям не рад. Пошел к меньшему брату: помоги-де в бедности.

Тот наотрез отказал:

– Живи, как сам знаешь! У меня свои дети подрастают.

– Одолжи, – просит, – хоть на один день лошадь, пахать не на чем!

– Сходи на поле и возьми на один день; да смотри не замучь.

Бедный пришел на поле и видит, что какие-то люди на братниных лошадях землю пашут.

– Стой! – закричал. – Сказывайте, что вы за люди?

– А ты что за спрос?

– Да то, что эти лошади моего брата!

– А разве не видишь ты, – отозвался один из пахарей, – что я Счастье твоего брата; он пьет-гуляет, ничего не знает, а мы на него работаем.

– Куда же мое Счастье девалось?

– А твое Счастье вон там-то под кустом в красной рубашке лежит, ни днем, ни ночью ничего не делает, только спит!

«Ладно, – думает мужик, – доберусь я до тебя».

Пошел, вырезал толстую палку, подкрался к своему Счастью и вытянул его по боку изо всей силы. Счастье проснулось и спрашивает:

– Что ты дерешься?

– Еще не так прибью! Люди добрые землю пашут, а ты без просыпу спишь!

– А ты небось хочешь, чтоб я на тебя пахал? И не думай!

– Что ж, все будешь под кустом лежать? Ведь этак мне умирать с голоду придется!

– Ну, коли хочешь, чтоб я тебе помощь делал, так ты брось крестьянское дело да займись торговлею. Я к вашей работе совсем непривычен, а купеческие дела всякие знаю. Займись торговлей!..

– Да было бы на что! Мне есть нечего, а не то что в торг пускаться.

– Ну, хоть сними с своей бабы старый сарафан да продай. А уж я стану тебе помогать; ни на шаг прочь не отойду!

– Хорошо!

Поутру говорит бедняк своей жене:

– Ну, жена, собирайся, пойдем в город.

– Зачем?

– Хочу в мещане приписаться, торговать зачну.

– С ума, что ли, спятил? Детей кормить нечем, а он в город норовит!

– Не твое дело! Укладывай все имение, забирай детушек и пойдем.

Вот и собрались. Стали наглухо запирать свою избушку и послышали, что кто-то горько плачет в избе. Хозяин спрашивает:

– Кто там плачет?

– Это я – Горе!

– О чем же ты плачешь?

– Да как же мне не плакать? Сам ты уезжаешь, а меня здесь покидаешь.

– Нет, милое! Я тебя с собой возьму, а здесь не покину. Эй, жена, – говорит, – выкидывай из сундука свою поклажу!

Жена опорожнила сундук.

– Ну-ка, Горе, полезай в сундук!

Горе влезло. Он его запер тремя замками; зарыл сундук в землю и говорит:

– Пропадай ты, проклятое! Чтоб век с тобой не знаться!

Приходит бедный с женой и с детьми в город, нанял себе квартиру и начал торговать. Разбогател он в самое короткое время и записался в купцы. Услыхал про то младший брат, приезжает в гости и спрашивает:

– Скажи, пожалуй, как это ты ухитрился – из нищего богачом стал?

– Да просто, – отвечает купец, – я свое Горе в сундук запер да в землю зарыл.

– В каком месте?

– В деревне на старом дворе.

Младший брат чуть не плачет от зависти. Поехал сейчас на деревню, вырыл сундук и выпустил Горе:

– Ступай, – говорит, – к своему брату, разори его до последней нитки!

– Нет, – отвечает Горе, – я лучше к тебе пристану, а к нему не пойду; ты добрый человек, ты меня на свет выпустил! А тот лиходей в землю упрятал!

Немного прошло времени, разорился завистливый брат и из богатого мужика сделался голым бедняком.

СУМА, ДАЙ УМА!

Было большое-пребольшое село. В том селе жила вдова, у нее было два сына. Старшего Кузьмой звали, он в селе жил, а второй, Иванушка, в работниках был в другом селе и жена его Марьюшка тоже с ним. Совсем хорошо жили. Одна беда: во всем селе один колодец был. Со всех концов к нему ходили.

Вдова старая-престарая была, заболела и умерла.

Старший брат и думает:

– Я мать кормил, уж избу-то мне присудят.

Говорит брату:

– Давай разделимся.

У того детей пять и у другого. Позвали они соседей, они говорят:

– Избу Кузьме и корову Кузьме.

Больше и делать нечего.

Поставили младшему худую хатенку. Стал он жить так уж худо: обносился весь, ведра худые, заткнутые, жена плачет, дети плачут. Ни пить, ни есть, ни обуть, ни одеть. Он подумал, подумал:

– Пойду, удушусь.

Взял обрывок веревки и пошел.

Жена увидела:

– Куда ты взял? На ней и так пять узлов, места целого нет.

Он решил:

– Пойду утоплюсь в Антошкином пруду, место там крутобережное.

Подходит он, глядит – пароход там.

– На нашей реке в жизни пароходы не ходили, а теперь вот едет. Подъезжает пароход, на нем девица красоты неописанной, спрашивает:

– Ты зачем здесь?

– Топиться.

– Я не разрешу, как так?

– Дома есть нечего, у меня дети кричат.

– Знаю, знаю. Я тебе сейчас чашку брошу, ты придешь домой, детей вышли, пусть погуляют. Поставь чашку на стол и скажи: «Чашка, чашка, корми!».

Вернулся он домой и говорит:

– Ну, Марья, нехай ребята пойдут погуляют.

Сам чашку на стол поставил:

– Чашка, чашка, корми!

Батюшки! На столе заявляются и пирог, и щи, и каша, и мясо. По-крестьянски все и даже лишнее.

Жена повеселела. Голод-то не тетка, а когда вся середочка полна – краюшки играют.

Вот пошла она на другой день к колодцу. А сноха уж там, жена брата старшего, что пожиток-то присвоил, тут как тут и насмехается:

– Что это ты, Марья, весела? Может, хлеба-соли вдоволь ела?

– Лучше тебя обедали. Муж чашку принес. Так ту только поставишь, так тебе все будет – и пирог, и щи, и каша, и чего захочешь.

Та не стала воду черпать, с пустыми ведрами побежала:

– Кузьма, Кузьма, брат-то разбогател. Говорят, у них там чашка какая-то. Поди узнай да попроси.

Вот он приходит:

– Здорово!

– Здорово!

– Кум, ты, говорят, чашку добыл. Мы ведь свои люди, так мы сочтемся. Мы вот крестницу просватали, дай чашку, хоть гостей покормить, утром принесем тебе.

Утром принесли, они поставили на стол ее.

– Чашка, чашка, корми!

А нет ничего. Жена заругалась:

– Простофиля ты, больше ничего.

– Правда, пойду утоплюсь.

Идет, а пароход-то, вот он, здесь уж. На нем девушка стоит:

– Ты зачем?

– Топиться.

– Дома есть нечего, у меня дети кричат.

– Да есть же у вас, я же тебе чашку дала.

Он рассказал ей:

– Вот дал брату – подменил брат. Теперь дети голодные. Жена плачет, ругается. Утоплюсь.

– Ничего. Я – Доля твоя, это ошибка моя, я прозевала. Чашка – пустое. Я дам тебе рубль целковый. Придешь домой. Дети пусть пойдут погуляют. А ты кинь рубль жене – будет два, она кинет тебе назад – будет четыре. Полмешочка накидаешь, на первый случай и хватит нужду поправить.

И бросила рубль целковый на песок. Он поднял. Приходит домой:

– Доля рубль дала. Отошли детей гулять.

Дети ушли.

– Ну, запри дверь, садись.

Накидали они с полмешка серебра. Он на базар поехал, купил жене сапожки хорошие, коротай[23]23
  Коротай – короткая верхняя одежда.


[Закрыть] новый, платок французский.

Она за водой приходит, а сноха и говорит:

– Это что же ты так разоделась? Али кум воровать научился? Небось, трудом праведным не наживешь палат каменных.

– Как же. Не воровали и не будем. У нас рубль теперь есть волшебный, мужу Доля дала. Теперь мы богатеи, как наш барин.

Энта все бросила, ведра схватила и домой.

– Кузьма, Кузьма, смотри, жена Ивана к колодцу пришла – коротай новый, полсапожки новые, платок французский, как богатей пришла, словно Христос вырядилась. Брат-то разбогател.

Кузьма приходит, полбутылки взял.

– Решил проведать.

Сели, выпили оба, об деле заговорил.

– Моя баба видала куму, у брата хорошо, во все новое. Говорит рубль у вас тут какой-то. Так ты дай мне его, я завтра принесу.

– Нет, не дам. Вон чашку вам дали, так вы ведь не отдали, подменили.

– Чашка! Кабы у – вас одних брали, а то ведь по всем соседям собирали. Может, и перепутали, кому отдали. Вот ведь грех! Разве их приметишь.

Ну, дал он ему рубль.

Пришел он домой. Накидал с женой мешок серебра. А рубль подменили и отдали ребятам, чтоб те дяде передали:

– Ванька, отнеси, отдай.

Уж тем деньги потребовались: ребятишкам обувка, одежка. Бросил рубль, а его не прибавляется. Загоревал он:

– Пойду утоплюсь.

Идет, а пароход уж стоит. Девушка спрашивает:

– Далече собрался?

– Топиться.

– Да что ж ты? У тебя ж рубль есть.

– Да обманул брат. Утоплюсь, не буду жить.

– Нет, нет. Я Доля твоя, и ошибка моя.

Сказала и бросила сумку на песок.

– Возьми сумку. Вбей в избе гвоздик, повесь. Ребята пусть гулять пойдут, а ты скажи: «Сума, дай ума!».

Когда достаточно будет, скажешь: «Сума, хватит ума!»

Вот пришел он домой.

– Нехай дети погуляют.

Он вбил гвоздик, запер дверь:

– Сума, дай ума!

Оттуда выскакивают шесть солдат и один ефрейтор. Вытаскивают кнутища из-за голенища. Размотали кнутища и давай их (бедного брата и его жену) катать. Чуть до смерти не забили.

– Сума, хватит ума!

Солдаты замотали кнутища на кнутовища, сунули за голенища и опять в суму попрыгали.

Они отлежались, поотмылись маленько, переночевали.

Жена за водой пошла.

– Ну, как поживаешь?

– Ничего, лучше всех. Теперь и барин не так богато жить будет. У нас скоро будет и лошадь, и корова, слуги и кучер. У нас сумка такая, что лучше всех заживем. Всем того желаю, но тебе-то вряд ли, больно баба-то хороша.

Энта даже ведра бросила.

– Кузьма, Кузьма! Они опять вон как живут. У них все есть. Они хочут покупать и лошадь, и корову и все. Как наш барин живет. У них сумка какая-то есть.

– Надо идти.

Приходит.

– Брат, говорят, у вас какая-то сумка есть. Дай мне на день.

– Так вот, кум, как дали вам чашку – не отдали, рубль – тоже.

– Так ведь чашка нашлась, принесли соседи, и рубль принес я.

– А? Ну, давай. Вот тебе сумка. Придешь, прибей на гвоздике. И скажи: сума, дай ума! В ней секрет таится – все пригодится.

Вот пришел, гвоздь забил, сказал. Как выскочат шесть солдат и один ефрейтор. Выхватили кнутища из-за голенища, размотали кнутища и давай их (богатого брата и его жену) катать, чуть до смерти не забили.

Тут соседи услышали, двери сломали. Один сынишка прибежал.

– Дядя Ваня, тятьку с мамкой забивают до смерти.

Он прибежал, только в сенца вошел и говорит тихо:

– Сума, хватит!

Ну, солдаты смотали кнутища на кнутовища, сунули за голенища и попрыгали в сумку.

Ну, тут народ их пообмыл, они отошли маленько.

– Кум, возьми суму!

– Ну, я без нее обойдусь. Нехай у тебя будет.

Да с тех пор Иван да Марья и зажили. Я недавно у них была, мед-пиво пила, пряниками заедала.

Сказка вся, а присказка будет завтра, после обеда, поевши мягкого хлеба.