Текст книги "Самая высокая лестница (сборник)"

Автор книги: Юрий Яковлев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 28 страниц)

– Если все ребята будут приводить в школу львов… – сказал ещё кто-то.

– Пока что никто в мире не приводил. Только Рад, – ответили ему.

– Да здравствует Рад и его лев! – воскликнул Севрик и, порозовев, сразу стал похожим на здорового парня.

…Брагам был маленьким сморщенным старичком. Он ходил с палочкой. И трудно было себе представить его прыгающим, делающим двойное сальто. Но когда-то он был знаменитым «человеком-пружиной» и совершал отчаянные прыжки под куполом цирка. После неудачного прыжка сломал ногу. Лопнула пружина. Не стало знаменитого циркового прыгуна. Но зато появились мальчики Брагама. Одни мальчики вырастали, становились взрослыми акробатами, на смену им приходили другие.

Старый Брагам учил их своему неповторимому искусству. Он поддерживал священный огонь, не давал ему погаснуть. Так он перехитрил сломанную ногу.

– Вы слышали, дети мои, – говорил он на манеже своим мальчикам, – что у нас в цирке льва стибрили? Головокружительно!

Глаза старика светились каким-то мальчишеским озорством.

– Не может быть! – удивлялся Гоша. – Льва? Из цирка?

Не может быть! Аттракцион!

– Пойди и посмотри пустую клетку! – сердился старик, обиженный тем, что ему не верят. – Кстати, почитай приказ директора о халатности охраны.

– Кто же этого льва… сти-брил? – спросил Малыш.

– Это и есть главная загадка. Кому понадобился лев? Мне предложите льва – даром не возьму!

– А люди берут, – сказал Унтерман, крепыш с чёрными вьющимися волосами.

– Люди всё берут, – согласился старик. – Что они будут делать со львом, хотел бы я знать. Может быть, сдадут в комиссионный магазин? Ха-ха!

Старик долго смеялся хриплым смехом. Мальчики переглядывались и тоже смеялись.

Потом бывший акробат хлопнул маленькими сухонькими ручками и скомандовал:

– Хватит про льва. Хватит! Начнём, молодые люди. Каскад прыжков с двойным сальто. Прошу в позицию…

…В пустом физкультурном зале собрались трое: военрук, одетый в старую, порядком поношенную форму с орденскими планками, Рад и Кинг. Кинг лежал на спортивном мате, положив тяжёлую голову на лапы. Рад стоял возле него. А военрук, заложив руки за спину, расхаживал в некотором отдалении. Он был озабочен.

– Вам не страшно? – спросил Рад.

– Мне нельзя страшиться, – ответил военрук. – Работа у меня такая. Требует бесстрашия… Тут один умник кобру принёс и выпустил…

– Лопух, – сказал Рад.

– Лопух, – согласился военрук. – Ловить пришлось мне. Змея заползла к малышам в первый класс… Это твой лев?

– Мой, – ответил Рад.

– И что ты с ним думаешь делать?

– Не знаю, – признался юноша.

– Завёл льва и не знаешь, что с ним делать?

– Я не заводил, я спасал его…

– От кого же ты его спасал? – Военрук перестал ходить и уставился на необыкновенного гостя, который лежал с закрытыми глазами. Разговор Рада и военрука не мешал ему дремать.

– От всех, – сказал Рад.

– Разве все его враги? – Военрук медленно приблизился ко льву.

– Все считают его врагом. А когда тебя считают врагом, опасно жить на свете.

– Опасно, – согласился военрук. – Ты уведи его из школы, пока не началась переменка и пока дело не дошло до милиции. У тебя есть куда его спрятать?

– Есть, – ответил Рад, – я спрячу. Я хорошо спрячу льва. А вы действительно смелый.

– Льва не испугался? – усмехнулся военрук.

– Нет. Всё поняли по-человечески. Для этого тоже нужна смелость.

Рад позвал Кинга, и они зашагали вдоль шведской стенки. А военрук стоял и смотрел им вслед.

…По городу пронёсся слух: из цирка пропал лев. В учреждениях, на улицах, на автобусных остановках люди задавали друг другу множество «львиных» вопросов:

– Он сам сбежал или его похитили?

– Куда он делся?

– Притаился где-то в городе или убежал в лес?

– Приняты ли меры для обеспечения безопасности населения?

– Говорят, одна старушка видела его…

– Говорят, он съел одну старушку! А одного парня повалил на спину и терзал…

– Терзал? До смерти?!

– Нет… напугал он его здорово.

– Говорят, он забрёл в школу. Ходил по коридорам, заглядывал в классы. Но никого не тронул…

То, что лев никого не тронул, внушало людям недоверие к слухам о льве, ушедшем из цирка. Не может огромный кровожадный лев, очутившись на свободе, никого не тронуть. Не придумал ли кто-нибудь этого льва? Может быть, никакого льва не было? Но какая-то старуха видела его…

В школу позвонили из милиции. Звонили во все школы, позвонили и в ту, где учился Рад.

– Лев? У нас в школе? Был.

– Был?! Что же вы молчали? Где он теперь?

– Ушёл.

С милицией разговаривала маленькая хрупкая женщина в синем халате, та самая школьная нянечка, или, по-иному, «технический работник», которая первая увидела Кинга в школе.

– Как так: сам пришёл, сам ушёл? – сердились в милиции.

– Сам пришёл, сам ушёл, – подтвердила старушка. – Вернее, ушёл он не один, а с каким-то парнем.

– Какой парень? Фамилия!

– Кто его знает! Школа большая. Тысяча ребят.

– Может быть, выдумываете про льва, мамаша? – недоверчиво спросили в милиции.

– Стара я, чтобы выдумывать, – обиделась «технический работник». – Своими глазами видела! Это же счастье – увидеть рядом доброго живого льва.

– Счастье… – вздохнули в милиции и повесили трубку.

А женщина в синем халате всё держала в руках трубку и, уже не для милиции, а для себя, говорила:

– Это же счастье – увидеть рядом доброго живого льва!

Рад и лев сидели на койке. Оба были задумчивы. Оба не знали, что делать? Лев сочувственно смотрел на друга, но не мог помочь ему советом.

– Ничего не получилось со школой, Кинг, – говорил Рад, глядя перед собой. – Живой уголок – это лягушки, кролики и щеглы. Для тебя мал уголок. Может быть, когда-нибудь, через много-много лет, в школьных живых уголках будут жить львы. Такие, как ты. И когда на уроке будут проходить животный мир, в класс будет приходить лев. И будет сидеть у доски, как ты сегодня… А пока только кролики, лягушки, щеглы… Львов продают в Африку, потому что там не хватает львов. А нам пока хватает. Но когда-нибудь нам тоже не хватит…

Кто-то кинул в окно камешек. Рад встал и подошёл к окну. И лев вместе с ним подошёл, поставил передние лапы на подоконник. Перед окном на зелёной траве скверика стояли цирковые мальчики. Они улыбались и махали руками.

– В цирке переполох. Лев сбежал.

– Хорошо, что он ничей, – сказал чёрный Унтерман. – Ни за кем не числится.

– Но в милицию заявили, – добавил Гоша.

И тут к окну подошёл Малыш. В руках у него был огромный пакет.

– Эй, Рад! Держи! Обед Кингу!

– Спасибо, ребята! – Рад принял пакет и тут же передал угощение Кингу. Лев с аппетитом принялся за еду. Время было обеденное.

– Дом с башенкой цел? – спросил Рад Малыша.

– Цел! Цел!

– Придётся переселить Кинга. Нет для него места в школе.

– Переселим, – сказал с готовностью Гоша, – почему бы не переселить! Тебе привет от осветителя. Это он мясо достал.

– Спасибо, – сказал Рад. – Если бы не вы, я бы пропал.

В городе стоял школьный час, когда улицы, переулки, площади и перекрёстки принадлежали ребятам, идущим в школу. Шли первоклассники с заспанными лицами, шли старшеклассники, похожие на студентов. Они чувствовали себя на сто лет старше малышей.

Было пасмурно. Дул ветер. В городе пахло морем.

Рад поджидал Таню на углу. Он ходил заложив руки в карманы и держа под мышкой портфель. Пиджак и ботинки не могли скрыть в нём лесного жителя, умеющего скакать на Орлике по каменистым тропам и доить козу.

– Как твой лев? – спросила Таня, здороваясь с другом.

– В надёжном месте. Он тебе понравился?

Таня пожала плечами.

– Всё-таки страшно, – призналась девушка.

– Это с непривычки. Понимаешь, к нему надо привыкнуть. Если к нему привыкнут все жители нашего города, он сможет разгуливать по городу. И дети будут гладить его.

– Ты фантазёр… Ты опасный фантазёр!

– Почему же опасный?

– Безопасные – просто болтают. А ты… ты раздобыл льва… Выучил историю?

– Не помню, – рассеянно сказал Рад. – Разве задавали?

– Значит, не выучил… У нас на улице грязь и пылища. Дом ломают.

Дом, который ломают, не заинтересовал Рада. Правда, через несколько шагов, он спросил:

– Как – ломают?

– Подвели кран с чугунной грушей и бьют по стенам.

– Какой дом?

– С башенкой. За один квартал от нашего.

– С башенкой?! – Рад остановился и посмотрел на Таню. Его взгляд сразу потемнел. – Что же ты молчала?! Держи! – Он сунул Тане свой портфель и сорвался с места.

Он бежал, расталкивая прохожих, спотыкаясь, налетая на фонарные столбы. Город мчался ему навстречу. Дома сорвались с места. Зонты прохожих со свистом проносились над головой, как летающие тарелки. Дождинки на щеках превращались в капельки пота. Скрипели тормоза. Ругались шофёры. Свистели милиционеры. Все звуки потревоженного города слились в один сплошной гул… Словно Рад был не Радом, а львом, за которым неслось беспощадное сафари – кони, люди, собаки и душное облако, красное то ли от огня, то ли от крови.

«Кинг! Кинг! Кинг!.. Только бы успеть! Остановить чугунную грушу, которая бомбит дом – тайное убежище льва. Неужели такая нелепая смерть оборвёт жизнь гордого зверя с детскими конопушками на лбу!»

Скорей бы свернуть с людных улиц, где все мешают бежать, мельтешат под ногами, подставляют подножки… Жаль, нет Орлика! С Орликом было бы быстрее. Можно было бы успеть…

«Какой дом? С башенкой? Подвели кран с чугунной грушей и бьют по стенам?» Раду казалось, что чугунная груша бьёт его в грудь.

Первое, что увидел Рад, вбежав в горбатый переулок, было розоватое облако. Оно окутывало погибающий дом. И даже мелкий дождь не в силах прибить эту пыль. Из последних сил Рад бросился вперёд:

– Стойте! Не ломайте! Остановитесь!

Красная кирпичная пыль скрипела на зубах, голос тонул в грохоте падающей стены… Он подбежал к крану. Теперь уже ему закричали:

– Стой! Куда лезешь под кран? Что случилось?

Чугунная груша раскачалась на стальном тросе медленно,

как маятник огромных часов. Какое время отсчитывали эти часы – время жизни или время смерти? Красное облако пыли стало опадать. И перед глазами открылась картина разрушенного дома. Словно в дом попала бомба…

– Забыл что-нибудь в доме? – спросил усатый крановщик.

– Забыл! – ответил Рад, карабкаясь по обломкам погибшего дома. По сломанным балкам, по кирпичным глыбам, по осколкам стёкол…

– Кинг… Кинг…

Он шептал это слово. Он звал друга, который, должно быть, погиб под осколками, как погибали на войне, когда в дом попадала бомба.

– Эй, парень, ты скоро? У нас план! – крикнул крановщик. – Мотай отсюда!

Рад не слышал его голоса. Он сел на кирпичную глыбу и закрыл лицо руками.

И вдруг откуда-то сверху донёсся тоненький, пронзительный, как гудочек, голос:

– Рад! Он жив! Он здесь!..

Рад поднял голову и на соседнем доме увидел фигурку Малыша из цирковой группы Брагама. Маленький циркач стоял на самом гребне крыши, похожий на смешной флюгер: длинная шея, оттопыренные уши. Он махал руками и кричал:

– Рад! Иди сюда! Он здесь!..

– Кота, что ли, спасли? – спросил усатый крановщик.

– Кота, – ответил Рад, и его лицо просветлело. – Я-то думал, что он под обломками, а он на соседнем доме. – И Рад закричал принесшему счастливую весть флюгерку: – Какой же ты молодец, Малыш!

– Где кот-то? – с любопытством спросил бульдозерист, подходя к Раду.

– А вот он!

В окно соседнего дома смотрел лев. Его появление было таким неожиданным, что все, кто был на месте разрушенного дома, притихли и молча уставились на огромную львиную морду…

Было уже темно, когда Рад вышел из маленького уцелевшего дома. Соседний дом исчез, даже битый кирпич и старые прогнившие балки успели вывезти. Причудливой башенки как не бывало. Теперь кран с тяжёлой чугунной грушей переместился к дому, в котором скрывался лев. В полутьме кран напоминал древнее орудие, которым до изобретения пороха разрушали стены крепостей. Рад оглянулся на это орудие и зашагал дальше.

Он остановился у Таниного дома. Подал условный сигнал. На балкон вышла Таня.

– Спустись, – сказал Рад. – Надо поговорить.

Девушка ничего не ответила. Вскоре она вышла из подъезда.

– Ты болен? – спросила она. – На тебе лица нет.

– Со мной всё в порядке. Идём пройдёмся.

– Мне некогда…

– Ненадолго. Знаешь, дом с башенкой сломали. Тебе башенки не жалко?

Таня пожала плечами. Некоторое время они шли молча. Когда же они дошли до крана с чугунной грушей, Рад спросил:

– Хочешь посмотреть на льва?

– Нет-нет, – торопливо сказала Таня, – я уже видела… в классе.

– Ты сможешь его погладить.

– Ты позвал меня, чтобы я погладила льва? – спросила Таня.

– Ты, конечно, можешь не гладить, – сказал Рад и некоторое время разглядывал носок своего ботинка. – Мы с Кингом попали в окружение, – вдруг сказал он.

– Как – в окружение?

– Сейчас Кинг в этом доме. Завтра дом начнут ломать. И больше у нас прибежища нет.

– Зачем ты связался с этим львом! – вдруг горячо заговорила Таня. – Что ты хочешь доказать людям?.. Хочешь прославиться? Попасть в историю? Я ничего не понимаю!

Рад посмотрел на Таню, словно пожалел её. Хотя в этом положении жалеть-то надо было его самого.

– Во-первых, я дружу с ним, Таня, – сказал Рад. – А когда дружат – не бросают. А людям я хочу доказать, что лев может быть добрым. С годами люди избавлялись от разных страхов. Я хочу избавить их ещё от одного страха.

– У тебя ничего не получится.

– Мне трудно, одному. У меня есть цирковые мальчики – отличные ребята. Но всё равно мало. Я хочу, чтобы ты помогла мне.

– Как это… помогла? – Таня с вызовом посмотрела на Рада. – Как?

– Ты не могла бы на время приютить льва?

– У себя дома?

– Ага.

– Ты что, смеёшься надо мной? Или у тебя что-нибудь не в порядке из-за этого льва?

Рад снова посмотрел на Таню с жалостью.

– У меня всё в порядке, Таня. Сейчас я провожу тебя домой. Потом вернусь в этот карточный домик. И мы поспим с Кингом вместе последнюю ночь. На полу.

– А что будет завтра? Завтра всё кончится. Ты знаешь, что милиция разыскивает льва?

– Знаю! Я всё знаю, Таня. Но я ещё поборюсь.

По переулку прошла весёлая компания ребят с гитарой. Они вызывающе громко пели песни, словно хотели поставить на ноги весь город.

Один из ребят оглянулся на Рада и Таню и крикнул:

– Пошли с нами!

И, не дождавшись ответа, компания свернула в другой переулок.

– Пойдём с ними! – вдруг предложила Таня.

Рад покачал головой.

– Он большой и грозный. Но он добрый и поэтому беспомощный. Он беспомощный в городе, царь зверей…

– Ты завтра придёшь в школу?

Рад пожал плечами.

– Жаль, что ты не со мной. Ладно, напишу письмо Деду, может быть, он поможет.

– У тебя есть дед?

– Есть один такой дедушка… Спокойной ночи, Таня.

Они стояли у Таниного дома.

Из-за угла снова вынырнула компания с гитарой. Они шумно прошли мимо. И когда они скрылись, Таня уже не стояла у подъезда. Рад медленно побрёл к домику, который до завтрашнего утра был дворцом царя зверей.

На полянке лесного кордона, на старом бревне, которое много лет служило скамьёй, собралась вся семья лесничего. Дед читал письмо от Рада. К ним подошёл Орлик, словно заинтересовался, о чём пишет Рад из города. И коза, привязанная за заднюю ногу, тоже уставилась на письмо своими жёлтыми любопытными глазами и терпеливо слушала.

– «Дорогие мои! Положение моё крайне трудное. Я вызволил Кинга из цирковой клетки. Но мы никак не можем найти с ним пристанище. Оказалось, что город совсем не приспособлен для львов. Это письмо я пишу в маленьком старом домишке, где мы с Кингом проводим последнюю ночь. Последнюю потому, что завтра дом будут ломать. И нам некуда будет деться. Дед, если ты мне настоящий друг, приезжай за нами. Забери нас с Кингом к себе на кордон. У тебя нам будет хорошо. А лев никого не обидит. Ребята его любят…»

Ромка в этом месте подскочил и закричал:

– Любим! Любим! Мы с ним играли!

– Со львом? – Мария поднялась с бревна и осуждающе посмотрела на Деда.

– Тут без тебя такие чудеса происходили! – пояснил Дед.

– Он что, приводил льва на кордон?

Дед встал и сказал:

– Сперва лев пришёл сам. И не тронул наших спящих детей… А мог бы тронуть.

– Не-не! – замахал руками Ромка. – Он добрый! Он – большая рыжая собака.

– Он добрый, – вставила словечко Ева. – Я кормила его мясом.

– Час от часу не легче! – Мария всплеснула руками. – Я думала, ты серьёзная девочка…

– Она серьёзная, – сказал Ромка. – Она стригла меня.

– Что нам делать с Радом? – спросил Дед. – Ведь парень попал в тяжёлое положение.

– Надо отобрать у него льва! – сказала Мария. – Это плохо кончится.

– Боюсь, что он с этим львом уже никогда не расстанется. Лев домашний. Кто-то по ту сторону границы приручил его. Наверное, нашёл кутёнком, выходил. Звери никогда не забывают добро.

В это время тихо заблеяла коза.

– Она тоже льва хочет, – сказал Ромка.

– Кстати, лев и её не тронул, – заметил лесничий. – Что нам делать?

– Поедем, поедем! – решительно сказал Ромка.

Мать посмотрела на него и ничего не сказала. Где-то далеко в чащобе послышался выстрел.

Они вышли из дома, который вот-вот должен был погибнуть, превратиться в груду развалин. Старый, облупившийся домик как бы съёжился в ожидании первого удара.

Рад огляделся. Над городом стояло бесцветное палящее солнце. Шли люди, с каким-то опасливым удивлением поглядывали на льва. Никто не останавливался. Никого не интересовала судьба ни старого дома, ни судьба льва, ни то, что творилось на душе у Рада.

Только Малыш из цирковой группы Брагама сочувственно поглядывал то на Рада, то на льва.

– Куда пойдём? – спрашивал он. – Куда пойдём?

Рад молчал. Он почувствовал себя беспомощным и слабым. Ему казалось, что и лев, могучий царь зверей, тоже пал духом, оробел перед большим городом, где каждый, кто пожелает, может нанести обиду. Если бы можно было очутиться на кордоне, где леса, горы, пещеры, острова… Где, в конце концов, есть сеновал и можно переждать трудное время.

– Куда пойдём? – Малыш потянул Рада за рукав.

– Куда? – рассеянно повторил он и вдруг, полный решимости, сказал: – В цирк!

– В цирк?! – теперь Малыш посмотрел уже не сочувственно, а удивлённо.

– В цирк! – повторил Рад. – В цирке есть друзья. Ты, Гоша, осветитель, остальные ребята… Может быть, мне разрешат выступить с Кингом!

– Он же ничего не умеет, – сказал Малыш. – В цирке надо уметь.

– Он умеет, Малыш, он умеет! Умеет быть среди тысяч людей без всякой решётки. Это чего-нибудь стоит!

– Это чего-нибудь стоит, – согласился Малыш.

И они пошли.

За их спиной послышались тяжёлые удары и поднялось розовое облако. Казалось, там началось самое настоящее сафари и это облако пыли поднялось не от погибающего дома, а из-под горящих копыт, а удары чугунной груши – выстрелы. Сафари, сафари! Страшная игра людей в жизнь и смерть.

Скорей, скорей, скорей!..

Маленький цирковой артист шёл впереди. Как ледоколик, прокладывал путь большому кораблю.

– Отойдите в сторонку, пожалуйста! Отойдите, это же лев! – объяснял он прохожим.

Никому не приходило в голову, что по городу может так свободно идти лев. Все принимали его за собаку. Хотя он был во много раз больше любой самой крупной собаки.

Люди отступали. Пропускали беглецов, быстро смирялись с появлением льва и тут же начинали досаждать вопросами:

– Дрессированный?

– Дрессированный!

Надо соглашаться. Только не задерживайте, дайте дорогу.

– Из цирка?

– Из цирка, из цирка!

Когда люди угадывают, то перестают приставать.

– Не кусается?

– Не кусается.

– Африканский?

– Африканский.

– Молодой?

– Молодой.

– А он ещё вырастет?

– Он вырастет!

Нет ничего трудней, чем провести льва по городу… Только бы пробиться к большому круглому зданию, похожему на крепость! Только бы спрятаться в этой неуютной, но всё же надёжной крепости!

Малыш шёл впереди. Рад и Кинг – за ним. Люди расступались и снова смыкались. Лаяли собаки. Громыхали машины. Что ждёт их впереди?

Может быть, Рада обругают и выгонят вон? А льва оставят? И какой-то Тофик будет совать в нос льву железную пику и требовать, чтобы он, как дрессированная собачка, ходил на задних лапах?

– Ребята в цирке?

– В цирке.

– Они знают?

– Они ничего не знают. Но они узнают.

– Они узнают…

Последние метры пути они проделали бегом. Все трое бежали. У двери с надписью «Служебный вход» путь им преградил вахтёр.

– Что это ещё?

– Лев, – сказал Рад.

– Который сбежал?

– Тот самый, – крикнул Малыш, – понимаешь, тот самый! Мы его нашли. Отойди в сторонку. Он кусается!..

Только у директорского кабинета Рад почувствовал, как он страшно устал. Ему казалось, что сейчас ноги подкосятся, он упадёт и уснёт. Но он устоял.

– Мне к директору, – сказал он пересохшими губами.

– Ему к директору, – повторил Малыш.

Где-то оркестр играл марш.

Директор цирка не был похож на директора цирка. Он скорее походил на старого капитана, или на тренера хоккейной команды, или на хирурга без халата. У него были седые, подстриженные под полубокс волосы. Впереди они стояли бобриком. На лбу запёкся старый шрам. Может быть, он участвовал в схватке с дрессированной пантерой, отказавшейся повиноваться? Может быть, это было военное ранение?

Фамилия его была Корбут. Красивая фамилия, звучащая, как «беркут».

Директор, не похожий на директора, стоял в углу кабинета и ждал похитителя льва. Он не волновался. Он чистил ботинки чёрной щёткой. Когда же дверь отворилась и Рад с Кингом не спеша переступили порог кабинета, директор распрямился и прижал щётку к пиджаку.

– Явился?! – грозно спросил директор.

– Мы пришли…

– Очень приятно. Значит, пока обошлось без милиции… Кто тебе помог увести льва из цирка?

– Никто. Мы сами…

– «Мы сами»!

Корбут бросил в угол сапожную щётку и сухо сказал:

– Отведи льва на конюшню. И приходи. Поговорим.

– Поговорим, – согласился Рад и, кивнув на льва, сказал: – Он не будет мешать. Он пока ещё не всё понимает.

– Здесь я командую, – мрачно сказал Корбут. – Уведи льва!

Рад испытующе посмотрел в глаза директору.

– Если не хотите говорить, мы уйдём совсем.

– Льва ты, положим, оставишь!

– Лев – мой! – Рад заслонил собой льва, словно Кинг нуждался в его защите. – Я спас его от пуль и от голода. Его взяли обманом…

Директор сделал несколько шагов по кабинету, поглаживая против шерсти свой белый бобрик.

– Он твой? Что ж, иди! Иди со своим львом! Я вас не звал. Вы сами пришли, – устало сказал он.

Рад повернулся к другу и сказал:

– Пошли, Кинг!

И они направились к двери по длинному директорскому кабинету. Из рам на них смотрели знаменитые клоуны. Они корчили рожи и насмехались над двумя попавшими в беду друзьями. Так сквозь строй клоунских рож лев и юноша дошли до двери.

Их остановил окрик директора:

– Стойте!

Рад и Кинг повернулись.

– Куда вы идёте?

– Не знаю…

Директор вышел из-за своего стола и подошёл ближе к двум странным возмутителям спокойствия. И как бы увидел их в новом свете.

Перед директором стоял худой, коричневолицый юноша с тревожными глазами оленёнка. С прядкой тёмных волос, припечатанных ко лбу. Рядом с ним лев. Необыкновенный. Не похожий на дрессированных, вялых, облезлых львов. От этого пахло саванной. И был он свежим, словно провёл ночь в прохладном логове или в пещере. И у него были умные, осмысленные, непогасшие глаза. А па лбу – на высоком рыжем лбу – ребячьи конопушки.

Они – юноша и лев – были настолько естественными, настолько человечными, если только это слово применимо ко льву, что Корбут как бы перенёсся в иной мир. В этом мире не объявляют выговоров за нарушение порядка и правил безопасности, не шлют депеши в Госцирк, не теряют голову от гнева. Они, эти двое, были настолько гармоничны, что к ним нельзя было применить ни одного словца, которые так часты в обиходе каждого директора, капитана, тренера хоккейной команды. Юноша и лев сами были воплощением какого-то удивительного, прекрасного порядка.

– Здравствуйте, – сказал Корбут, словно юноша и лев только что вошли. – Садитесь.

Директор напрочь забыл свои волнения по поводу пропавшего льва. Забыл Тофика. Забыл звонки из милиции и в милицию. Вместо груды бумажек, записок, докладных и донесений перед ним лежал чистый лист бумаги.

Юноша сел на стул. Лев опустился к его ногам.

– Рассказать тебе, как я стал директором цирка? – неожиданно спросил Корбут. И, не обращая внимания на удивлённый взгляд мальчика, начал свой рассказ:

– Во время войны под Кенигсбергом я нашёл раненого бегемота. Он, видимо, бежал из разбомблённого зоопарка. И кто-то дал по нему очередь. Потом я узнал, кто дал по нему очередь. Фашист! Представь себе, что я со своими ребятами выходили бегемота. Вылечили. Откормили. Мы сдали его в цирк, потому что больше некуда было деть его. Тут кончилась война, и меня потянуло… к моему бегемоту. Ясно?

– Ясно, – ответил Рад.

– Ты откуда знаешь льва?

– Он спасся от сафари. Перебежал нашу границу. Я его охранял от всех. Ведь никто, кроме меня, не знал, что он ручной, добрый. Но потом я заболел… Это лев. Я нужен ему. Мы не можем друг без друга! Как звали вашего бегемота?

– Кто-то из ребят назвал его Томом. Не знаю почему.

Директор замолчал. Лев вздохнул тяжело и печально, как

человек.

– Я знаю, у тебя безвыходное положение, иначе ты бы не вернулся в цирк… Хочешь, я возьму тебя учеником дрессировщика?

Рад покачал головой:

– Его нельзя дрессировать… Он не дикий… Но зато я могу выйти с ним на арену…

О чём говорят эти два человека? Звонили телефоны, заглядывали в дверь разные лица – смешные, печальные, озабоченные, кислые. Корбут и Рад никого не замечали, ничего не слышали. Только лев Кинг был свидетелем их трудного разговора.

Никто не понимал, что происходит за директорской дверью. Может быть, директора уже нет на свете – окончил свой век в пасти льва? Может быть, с ним случилось нечто иное? Он никого не вызывал, ни на кого не кричал. Пишущая машинка пулемётными очередями не выстреливала грозные приказы.

Когда позвонили из Госцирка, секретарша сказала:

– Лев вернулся.

– Сам вернулся? – спросили в трубке.

– Сам.

– Ну и дела! – воскликнули в Москве, но директора к проводу не пригласили, потому что сами не знали, что говорить в таких случаях…

Маленькая девочка в оранжевой юбочке стояла в центре манежа и перебрасывала из рук в руки три шарика. При этом она напевала:

– Лев вернулся! Лев вернулся!

Оркестр репетировал новый марш, на который очень хорошо ложились слова: «Лев вернулся!»

– Не знаю, чем это кончится, – сказал на прощание Раду директор, – может быть, это плохо кончится. Но мы попробуем. Скажи спасибо Тому.

Рад улыбнулся. И лев тоже улыбнулся – его глаза посветлели, а зрачки стали крохотными, как булавочные головки.

Оркестр репетировал марш.

Рад и Кинг стояли в слабо освещённом проходе перед занавесом. Этот небольшой занавес отделял их от огромного, заполненного людьми цирка, от веселья и смеха, от музыки и разноцветных огней прожекторов. Но этот человеческий праздник как бы не касался тех, кто должен был выступать на арене. В океане праздника арена была круглым островом больших испытаний. Здесь испытывались ловкость, сила, выдержка, талант.

Для Рада же арена была тоже испытанием: сможет ли он убедить множество людей, что его друг Кинг не похож на тех львов, которых рисовало обычное воображение людей? Ему предстояло заставить людей поверить в доброту Кинга. А если это не удастся?

Неожиданно рядом с Радом появился Малыш. Маленький акробат поднялся на носочки и тихо, чтобы никто не слышал, сказал:

– Я был у него. Всё будет в порядке. Он сказал: «Пусть меня прогонят из цирка, но я своё дело сделаю!» Он ждёт сигнала.

– Спасибо, Малыш, – сказал Рад, – иди к своим, а то старик будет тебя ругать.

Старик Брагам и в самом деле был начеку. Он знал о таинственной дружбе его питомцев со львом и зорко поглядывал, чтобы они не очень-то полагались на эту дружбу.

– Подальше, подальше от льва! – говорил он своим мальчикам, оттесняя их от Кинга. – Если одним из вас полакомится лев, распадётся номер. А я слишком стар, чтобы начинать всё сначала.

Мальчики пятились и снова возвращались. В красных облегающих трико они были похожи на таинственных телохранителей царя зверей.

К Раду подошёл директор.

– Как ты, не трусишь? – спросил он.

– Не… трушу, – ответил Рад, хотя его познабливало от беспокойства.

Но боялся-то он не льва, а публики. Он не знал, что произойдёт за этим занавесом. Может быть, люди не примут Кинга, потому что он не будет прыгать через пылающий обруч, не будет рычать на укротителя и показывать любителям острых ощущений клыки. Сейчас люди увидят доброго льва.

Раздался смех. Рад вздрогнул. В проход арены вбежали два клоуна. Увидев льва, они остолбенели и, прижавшись лопатками к стене, крадучись прошли мимо.

И уже с манежа донеслось:

– Рад… Кинг… Удивительная дружба юноши и льва!

Рад набрал воздух, словно собирался нырнуть. Занавес с щелчком разлетелся в стороны, и свет цирка, сильный и радужный, ударил в глаза Раду.

– Прошу! – прозвучал рядом голос инспектора манежа.

Рад и Кинг взглянули друг на друга и пошли.

Манеж был обнесён большой круглой решёткой. Юноша и лев вышли на середину круга и остановились. Цирк притих в ожидании головокружительного трюка. Но никакого трюка не последовало. Рад заговорил:

– Товарищи, не бойтесь, это – лев. У вас есть кошки, собаки, лошади. А у меня есть лев. И он мой друг. Я его не дрессировал, не укрощал. Наши предки приручили собак, кошек, буйволов. А кого приручили вы? Как вы продолжили дело своих предков?

По цирку пронёсся шумок… Рад продолжал:

– Есть люди, которые даже разрушают это дело. Когда человек выбрасывает из дома кошку, то она приносит диких котят. Их нельзя взять в руки. Они родились не с любовью к человеку, а с ненавистью… Почему непременно надо бояться льва? Потому что он огромный? Потому что у него клыки и когти? А если огромный, сильный зверь предлагает вам дружбу, протягивает вам свою тяжёлую львиную лапу? Посмотрите ему в глаза. Сколько в них доброты и мужества. Он не разрывает меня на части. Он не тронет и вас…

И в это время произошло то, что не было предусмотрено ни директором, ни инспектором манежа. Большая круглая клетка вдруг легко отделилась от земли и медленно стала подниматься. Люди провожали её глазами, пока она не исчезла в тёмных недрах купола. А потом они посмотрели на манеж и увидели Рада и Кинга. Они стояли ничем не отделённые от зрителей. По цирку прошёл затаённый рокот… Словно в тишине о берег ударила морская волна.

– Видите, – сказал Рад, – ни на кого он не бросается. Никого не ест. Может быть, кто-нибудь из вас хочет подойти ко льву? Для этого не надо быть смелым. Надо только очень верить Кингу.

И тогда на арене появился маленький мальчик. Никто не заметил, как он поднялся со своего места, как сбежал вниз. Увидев мальчика, входящего на манеж, где сидел лев, люди ахнули – ещё одна волна ударила о берег. Кто-то вскрикнул:

– Спасите мальчика!..

Рад посмотрел на маленького смельчака и вдруг тихо воскликнул: