Текст книги "Дом с химерами"

Автор книги: Юрий Иваниченко

Соавторы: Вячеслав Демченко
сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 17 страниц)

В это же время

– «Somewhere here»… – прочитал капитан Точилин на печной заслонке, вытащив её из кирпичной стены, и обернулся с вопросительной гримасой. – Я не ошибаюсь? Мы эту надпись уже где-то видели?

– Тихо… – шёпотом остановила Арсения Аннушка, приложив палец к губам.

– Чего тихо? – встревожился тот, оглядываясь кругом.

– Тихо стало, не слышишь?

– Не слышу, – также шёпотом подтвердил Арсений. – Действительно, ничего не слышу.

Механический скрежет, грохот и лязг, ошеломившие их поначалу, как только они проникли сюда из дренажного колодца через пролом, действительно прекратились. Тишина навалилась так внезапно, что Кононов, сам не зная зачем, взвёл боёк «макарова», а Пахомыч, привыкший к рабочим шумам котельных и кочегарок, от растерянности завязал тесёмки подшлемника.

Жёлтые пятна света от их фонарей заплясали по подземелью, выискивая причину внезапного онемения подземной механики, но увиденное только подтвердило всеобщий стоп. Цепи на барабанах замерли, коленчатые валы вознесли маховики, но не махнули их вниз, шатун перестал шататься, и только плоские гири противовесов в шахтах всё ещё ухали туда-сюда, но ухали, уже затухая…

– Это я сделал? – неуверенно спросил Арсений и, на всякий случай, отнял руку от заслонки. – Вот этим? – кивнул он на её рыжий чугунный язык.

– Вполне возможно, – подумав, согласился Ильич. – «Somewhere here» было написано на дверце дореволюционного электрического щита. А мы уже выяснили, что этот щит как-то связан с приводом лифта, царство ему небесное…

– Кому? – испуганно прикрыла ладонью рот Аннушка.

– Электрику, который выяснил это первым, – напомнил ей Кононов.

– Значит, мы лифт сейчас остановили? – поскрёб в загривке Арсений, соображая.

– Если только вся эта механика работает на один-единственный лифт, – с сомнением покосился Ильич на музейную выставку «от Уатта до Эдисона», – то да.

Все посмотрели на сантехника Пахомыча, по определению – специалиста по домовым коммуникациям. Тот опустил глаза в пол и даже ткнул в него пальцем.

– Ниагара…

– Ага, – первым сообразил Кононов. – Лифт совершенно независим от городской электросети, поскольку приводится в действие гидравлическим механизмом сродни мельничного постава. Ну, там колесо с лотками где-то внизу, в Пресне, зубчатые передачи, кривошипно-шатунные, а может, даже червячные, прости господи…

– А как же электрощиты? – усомнилась Аннушка. – Неспроста же они на пути лифта. Погибший электрик опять-таки…

– А… автономное электропитание! – нашёлся Владимир Ильич и понёс нервной скороговоркой. – Такое себе, батенька, местное ГОЭЛРО. Разруха плюс электрификация всей страны. Опять-таки мельничное колесо как привод динамо-машины…

– Ладно, ладно, – остановил поток его компетентности Арсений. – Не это главное.

– Да? А что? – удивился Кононов.

– Где сейчас остановился лифт? – ответила за капитана Аннушка.

Остановка без требования

– Где мы?

Толчок внезапной остановки опрокинул Крыса через спинку дивана, так что, рухнув, он едва не снёс столетней давности пассажира, старожила, можно сказать, лифтовой кабины. Тот только мотнул желтоватым черепом и клацнул нижней челюстью, едва пришитой бурыми нитями сухожилий.

Горлум с нетерпением уставился на изящные решетки дверей, на кирпичную стену за ними и, наконец-таки, дождался. Решётки поползли в стороны. Одновременно брови Горлума трагически поползли под козырёк медной каски: «Ну и куда выходить? В стену, что ли?» Но, к счастью, содрогнувшись и закурившись красноватой кирпичной пылью, стены также поползли в разные стороны, отворяя створ.

Наконец-то! Лицо Горлума просветлело. Лоб разгладился и брови опустились. Но через мгновение подскочили вновь, теперь удивленно: «О-о!»

Ещё один персонаж минувшего века, сродни сидящему на диване, словно из одного жанрового альбома, показался на пороге кабинки и в соответствующем эпохе антураже.

Среди антикварной мебели, пузатой, с атласной обивкой и позолоченной резьбой, на паркете самой крепостной затейливости, стояла типичная, хоть и весьма немолодая горничная в школярски-коричневом платье по щиколотки, в белом фартучке с крылышками, с кружевным чепцом в тяжёлой гуле волос. И с глазами окуня, брошенного на сковороду безо всяких прелюдий с прикормом и червячком, сразу из воды в шипящее масло. Она держала в обеих руках огромный чемодан с железными уголками на фибровом корпусе.

– Здравствуйте, – первым очнулся Горлум.

– Бонжур… – Барышня сделала книксен, с трудом удержав чемодан в руках и, то ли по инерции, то ли с целью выкупа своей жизни, вручила его диггеру.

– Спасибо, – ошеломлённо пробормотал Горлум, принимая внезапный презент. – А не подскажете, где мы?..

В то же время у нижних дверей лифта

– Где-то здесь… – решил Арсений, заглянув в шахту, которую можно было принять за карман для выборки сажи, не будь он слишком огромен и закрыт слишком уж изящной решёткой в слишком крупную клетку, чтобы удерживать сажу.

Которой тут, впрочем, и не было. Один только мусор. «Причём, – убедился Арсений, – довольно-таки антикварный». Порыжелые обрывки газет, ещё с «ятями», картонные гильзы выкуренных папирос «Оттоманъ» и…

– Серебряный рубль 1913 года… – выяснил капитан, оттерев большим пальцем от копоти тусклый кругляш. – «300 лет дома Романовых».

Аннушка, наверное случайно, положила руку на плечо Арсения.

– Интересно, интересно, – вытер Точилин внезапно вспотевшие руки и заглянул в шахту, вверх, куда уходили стальные полозья. – Лифт определённо должен останавливаться здесь. Отсюда, насколько я понимаю, и до того дренажного колодца рукой подать, где на нас свалился скелет электрика?

– Так точно, – отозвался неподалеку ст. лейтенант Кононов, изучая дыру в кирпичной стене. – А также где кой-кому девушка досталась, а кому и кирпич.

К этому времени на лысине ст. лейтенанта образовался преизрядный синяк. Сейчас Кононов его потрогал, не снимая, впрочем, вязаной шапочки.

– Тот самый дренажный колодец, которым мы сюда и забрались, – подтвердил он и развил: – Получив по башке лифтом, электрик вполне мог до него доползти или попятиться. Пяться он с большим энтузиазмом, проломил бы стену задолго до того, как это сделала наша барышня, став последней пушинкой на весах рока…

Аннушка, о которой полицейские вдруг заговорили хоть и поэтически, но в третьем лице, как об отсутствующей, возмущённо фыркнула:

– Вообще-то последней пушинкой стал стокилограммовый Крыс. И что это подтверждает?

– Вы с Никитичной в колодце ничего не подтверждаете, кроме превратности бытия, – отмахнулся Точилин. – А вот электрик, выпавший из его стены… Кстати, ты отметь там дыру чем-нибудь, а то опять потеряем! – крикнул Арсений Кононову, отвлёкшись на мгновение, и продолжил: – А вот электрик сюда прилететь или приползти мог только из лифтовой шахты, – посветил он фонарем во мрак над головой. – Но сейчас лифт остановился где-то в другом месте. Попробуем ещё раз? Вдруг приедет…

Выбравшись из шахты, он попробовал ещё раз, – задвинул заслонку, но дождаться результата не довелось.

– О, чёрт! – отскочил от пролома в дренажный колодец и ст. лейтенант Владимир Ильич Кононов.

В глубине колодца вдруг заплясали, рассекая тьму, золотистые блики фонарей. Послышались хрипы и писк переговорных устройств с раскатистым эхо: «Тихо, всем соблюдать режим молчания! – Есть соблюдать режим молчания! – “Козёл”, это тебя тоже касается! Режим молчания! – Сам ты козёл, я “Муфлон”, и я, как раз таки, молчу. Это “Зебра” ржет. – Я вам не зебра, а “Зебу”, сколько можно повторять. Товарищ “Овцебык”, чего они? – Забодали парнокопытные…»

– Чёрт… – вслед за Ильичём переглянулись Арсений и Аннушка.

Похоже, это были те же неизвестные спецназовцы, что преследовали их экспедицию в тоннеле Пресни. Спецназовцы, не виденные, а слышанные только по репликам в таком же токи-воки тембре.

К счастью (или как повезёт), но к гвалту «режима молчания» преследователей стали присоединяться звуки оживающих после эксперимента Точилина механизмов. С лязгом сомкнулись стальные зубья огромных шестерней, заскрипели на барабанах железные тросы, ухнули вниз и со стоном поползли вверх маховики на коленчатом валу.

– Уходим, это их задержит, – нырнул Арсений в противоположную от огней сторону и потянул за собой Аннушку.

И впрямь: «К бою! – перекрыла препирательства радиосвязи властная команда. – Тут кто-то есть! – Кто? – Тот, кто включил что-то! – Что?..»

– А как же лифт? – зашипела Аннушка, упираясь. – Вдруг он сейчас приедет? Вдруг он отвезёт нас в тайник? Вдруг там ребята?

– С боями в твой лифт прорываться, что ли? – подтолкнул её сзади Кононов. – Пусть они на нём первые уедут куда-нибудь, хоть к чёртовой матери, – а мы посмотрим, где это.

Глава 22. Издержки милитаризации

Лифт и в самом деле приехал. И был захвачен вновь прибывшим спецназом по всем правилам захвата. Вот только уехать на нём куда-либо бойцам с парнокопытными позывными всё как-то не удавалось. Едва они вломились в кабину, как решетчатые двери сомкнулись и лифт понёсся вверх. Затем, после секундной остановки без раскрывания решётки – вниз.

Время шло, лифт ёрзал в шахте вверх-вниз, как заведённый, и конца этому заводу видно не было. Оживлённые поначалу штурмом кабины, бойцы довольно скоро заскучали. Кроме древнего покойника, усохшего, как таракан на солнцепёке, оказывать сопротивление им тут было некому. Да и тот на окрики: «На колени, руки за голову!» – никак не отозвался, даже не поднял с манишки жёлтый череп – посмотреть, кто там к нему вломился.

Рассевшись вокруг мертвеца на тесном диванчике, спецназовцы с парнокопытными позывными стали от нечего делать с ним фотографироваться на смартфон. Даже некоторую фантазию проявили: то приобнимали скелет в старинном сюртуке, так, чтобы череп лежал на плече бронежилета, умилённо отвесив челюсть; то, наоборот, со злобными гримасами наставляли на него дула короткоствольных «витязей», и тогда он разевал пасть в немом ужасе. Ещё один боец заготавливал вещдоки для аналитического отдела.

Сам командир этой группы прибывших, майор с позывным «Овцебык», тем временем пытливо, так и этак, дёргал витой шнур с золотистой султанкой, – не подозревая, что в точности так же и столь же безуспешно перед ним экспериментировал Горлум. На ход лифта его опыты почти совсем не влияли. Он только притормаживал тут или там в колодце глухих стен – и вновь то карабкался вверх, то проваливался вниз, не останавливаясь и не открываясь.

Перекличка времён с перестрелкой

…Пока снаружи к нижней остановке лифта не подошёл со своей командой майор Урусбеков.

– Смотрите, вот это, как я выяснил, рычаг и он является рубильником лифта, – инструктировал подчиненных Урусбеков, приведя их к чугунной задвижке с надписью: «Somewhere here». Той самой.

– Так это же печная заслонка?! – с насмешливой гримасой возразил капитан Ясенев и демонстративно толкнул фигурную пластину в щель между кирпичами. – Вот так моя бабушка перекрывает дымоход…

Машинерия резко выключилась, и в лифте, взбрыкнув ботинками, кувыркнулись за спинку дивана бойцы первой группы, прервав фотосессию.

– А вот так открывает. – Ясенев вытащил заслонку обратно.

В темноте подземелья загремели-застонали оживающие механизмы. В лифте рухнули и те двое (командир и сборщик вещдоков), устоявшие было на ногах.

– О, едет! – вскинул палец майор Урусбеков и скептически усмехнулся. – Дымоход, дымоход… Я же говорю: лифт.

Лязгнули затворы «калашниковых», щёлкнул коробчатый магазин «дегтярёва», сменив обыкновенный рожковый, стволы в ожидании прибытия лифта дружно уставились на камеру, зарешёченную фигурной решёткой.

– Ну, вы это, не очень-то, – охладил воинственный пыл подчинённых майор Урусбеков, разводя во все стороны дульные насадки автоматов, когда громыхание лифта стало совсем близким. – Там всего пара юных дебилов, неформалов каких-то, и, возможно, дедушка, который уже лет сто как преставился.

– Как это? – покосился на него поверх приклада, прижатого к щеке, капитан Дубинин. – Представился? Кому?

– Помер, значит, – компетентно пояснил капитан Ясенев и, взяв «калашников» на плечо, обстоятельно наложил на себя крестное знамение: «Царствие Небесное». Но когда решётчатые двери лифта разъехались, – наложил он на себя ещё одно и воскликнул, с совершенно другой интонацией: – Матерь Божия?!

– Ни хрена себе?! – охнул и майор Урусбеков.

– Ни хрена себе! – поддакнул ему майор «Овцебык», не отпуская золотистый шнур и глядя через плечо на образовавшуюся в дверях лифта картину.

Привыкшие к тому времени к бесконечному ёрзанию лифта, бойцы его уже не питали иллюзий относительно его рывков и остановок. Ну, дернулся раз-другой лишку. Как надоест эта карусель командиру, сапёр рванет где-нибудь стену точечным зарядом и выйдут. А пока… Посмотрели только на командира укоризненно: «Замотал, мол, уже со своими экспериментами, ясно же, что не срабатывает…» И снова принялись сниматься с редкостным для любого фотосалона экспонатом: «А давайте теперь сделаем из него спецназовца?»

Поэтому, когда кабина лифта предстала перед их коллегами из ФСБ, картина получилась на загляденье. Отвисшая челюсть с редкими зубами вываливалась из-под каски, скособоченной на одну глазницу. Вместо саквояжа к порыжелой от старости манишке пассажир «адского экспресса» прижимал гранатометный комплекс «Гроза». Ни дать ни взять – ночной сторож заброшенного кладбища. Бойцы в униформе с рифлёными налокотниками и наколенниками панибратски навалились на скелет со всех сторон, словно фотография выпускников академии ГРУ с преподавателем прикладной анатомии.

Вот только физиономии бойцов, только что расплывшиеся в «сыре», вдруг ссохлись и отвердели. Реакция была отменной и у одной, и у другой популяций спецназа. С обеих сторон прицелы автоматов подскочили на уровень глаз, прищуренных в прорезях масок.

Мгновение спустя чуть поодаль…

– Тихо! – скомандовал шёпотом капитан Точилин. – Слышите?

Когда пару минут назад раздались последовательно лязг, как будто железнодорожной сцепки, железный шелест, дребезжание решёток, никто уже не удивился. С этим было уже всё понятно, – лифт приехал.

«Значит, сейчас, даст бог, их преследователи проследуют далее, – уедут».

Но вместо шума лифта, отправляющегося к чёртовой матери, вдруг раздался оглушительный пороховой треск. Заколотился, заскакал, запрыгал в подземелье, словно горох из прорванного куля. А к электрическому зареву, льющемуся из открытых дверей, прибавились и злые красноватые вспышки дульного пламени…

Ст. лейтенант Кононов и капитан Арсений Точилин переглянулись. Арсений последовал примеру предусмотрительного подчинённого и тоже вынул пистолет из-за пояса.

– А это что? – сглотнул горлом ст. лейтенант, кивая в ту сторону, откуда доносился треск автоматов.

– Отворились «врата ада», – мрачно предположил Арсений.

– Может, это наши преследователи? – подала Аннушка свой грубоватый голосок, ещё более огрубевший от волнения.

– И с кем они, позвольте вас спросить, воюют, если преследуемые, то есть мы здесь? – с какой-то несвоевременной обстоятельностью рассудил Ильич.

– А вдруг не с нами, а… – Аннушка зажала рот кулачком. Должно быть, подумала о злосчастных диггерах, ставших заложниками её авантюры.

– Пойдём посмотрим, – покосившись на неё, решительно передёрнул затвор «макарова» капитан. – Может, и впрямь нужна наша помощь.

– Кому? – слабея, охнула девушка.

– Там разберёмся…

Прячась за углами тоннеля, за железными громадами механизмов, перебегая вместе с маятниковыми гирями слева направо и наоборот, четвёрка исследователей приблизилась к месту перестрелки. Теперь стало очевидно, что именно перестрелки. Огненные пунктиры пуль прошивали мглу подземелья во встречных направлениях.

– У твоих ребят было оружие? – шёпотом уточнил капитан Точилин у Аннушки.

Та решительно замотала головой:

– У Горлума родители потомственные хиппи, бабка сидела за тунеядство. А Крыс вообще будущий библиотекарь.

– Понятно…

– Ну и что, что библиотекарь? – возразил Ильич, вклинившись. – Я знал одного преподавателя сольфеджио, так он кошку курить научил.

– В семье не без урода, – пожал плечами Арсений и насторожился. – Тихо…

Перестрелка, громыхавшая и сверкавшая во мраке подземелья майской грозой, стихла так же внезапно.

– Не знаю, кто кого, – проворчал Арсений, подняв пистолет в двух руках к плечу. – Но кто-то кого-то увалил. Пошли…

Пейзаж после битвы

Обе команды отличались болезненным профессионализмом. Всего несколько секунд понадобилось бывшему тут спецназу и спецназу вновь прибывшему, чтобы изничтожить друг друга подчистую, при этом сохранив жизнь заложнику… если таковым считать И.Ф. Шатурова. Впрочем, жизнь, давно уже им забытую в адском котле, куда, по определению, попадают все купцы первой гильдии со времен оных.

Пули рвали линялый атлас обшивки, выколачивали щепу из золочёной резьбы диванчика в кабине лифта и – ответно, – высекали кирпичную крошку снаружи, звенели в чугунные гири и шестерни, уносясь во мрак. И в обязательном порядке (что тут целиться с трёх шагов?) впивались в камуфляж расцветок ФСБ и спецназа инкогнито – рвали из него клочки ткани и плющились. Поскольку под тактическими жилетами обоих расцветок прятались сверхпрочные доспехи. Так что, окончательного успеха обеим группам удалось добиться уже врукопашную. Вульгарно настучав друг другу по каскам прикладами…

Это капитан Точилин понял, увидев на полу лифта камуфляжную свалку, живо напоминающую классическую экспозицию палеонтологического музея: «Трицератопс и тираннозавр, павшие в борьбе за выживание». Там, где один другому протыкает брюхо рогами, а другой в отместку перекусывает первому хребет клыками, и в итоге все умерли.

Так и здесь. Майор Урусбеков застыл на четвереньках, боднув майора «Овцебыка» под дых, тогда как майор «Овцебык» оглушил Урусбекова встречным ударом головой. Каской в каску.

– Звону было, наверное… – невольно содрогнувшись, прокомментировал Ильич. – Что будем с этими динозаврами делать?

Заглянув в напряжённые лица майоров, с упрямыми складками лбов, мужественно сжатыми челюстями и младенчески бессмысленными глазами, Арсений распорядился:

– Давай их выгружать отсюда, пока не очухались.

Не без труда расцепив антагонистов, полицейские вытащили обоих из лифта и усадили друг против друга, привалив к кирпичным стенам. При этом Арсений, кратко пояснив: «Чтоб не поубивались сгоряча», – отстегнул и у «витязя», и у «калашникова» магазины и полез в карманы тактических жилетов с подсумками.

Затем без особых церемоний вытащили остальных, кроме Шатурова И.Ф., а оружие сложили кучкой под стеной. Сами разберутся, где чьё, когда придут в себя.

Затем попытались разобраться и сами – кто здесь, да как, и почему.

И, если со старым знакомцем майором Урусбековым всё было ясно – Арсений вставил ему в кулак удостоверение «ФСБ. Центр специального назначения», – то достав корочки его противника, капитан присвистнул. Тут золотой двуглавый орёл гнездился не на щите с мечом, а, словно жутковатый эльф, расселся на красной гвоздике:

«16-я отдельная бригада»

Майор Овен-Быковский

ГРУ МО РФ

– А этим-то чего тут понадобилось? – заглянул ему через плечо Ильич. – Торф тут вроде как не горит.

Ст. лейтенант Кононов со своей патологической привычкой выхватывать разрозненную информацию, резко вспомнил, что 16-я отдельная бригада за умелые действия по тушению торфяных болот в Подмосковье в соответствующем году получила почётное звание «Торфяной».

– Ну, как видишь, они не только болота тушить умеют, – хмыкнул Арсений, ссылаясь, надо понимать, на произошедшее побоище. – В долгу не остались.

– Ага, прямо показательное выступление 23 февраля, – проворчал, оглядываясь, Ильич. – Победила дружба. Вечная память победителям.

– Мальчики, – глядя на дюжину поверженных спецназовцев самого специального назначения, Аннушка, видимо, окончательно потеряла пиетет перед заурядными операми. – Мальчики, давайте уйдём, а то один уже вон шевелится.

– Мальчики… – недовольно проворчал Арсений. – Дай нам только понять, что тут страшным дядям из ФСБ и ГРУ понадобилось.

– Может, это поможет, – заметил Владимир Ильич газету, торчавшую из-за пазухи майора Овен-Быковского. – Много ты знаешь спецназовцев, не расстающихся с газетами даже на задании?

– Мальчики, – снова позвала Аннушка из глубины лифта, и, прочистив горло, поправилась. – Товарищи оперативники?

– Так уже лучше, – фыркнул Арсений, пряча газету во внутренний карман реглана. – Идём, дядя оперативник.

– А что? Я б и в мальчиках походил, – вздохнул Ильич, невольно мазнув ладонью по вязаной шапочке, прикрывающей лысину. – Когда ещё доведется…

– Вот этот ослиный хвостик, по-моему, служит включателем, – дёрнул капитан Точилин золочёный шнур с кисточкой, когда их «спасательная экспедиция» втянулась в кабину лифта, освобождённую от захватчиков и оборонявшихся.

– А что служит выключателем?.. – спросил лейтенант Кононов спустя полчаса тошнотворной езды вверх-вниз вдоль кирпичных и бетонных стен за решёткой. При этом если, дёрнув шнур, и можно было приостановить лифт, то легче от этого не становилось, – всякий раз за решетчатыми дверями возникала либо угрюмая кирпичная кладка, либо «древесные кольца» невесёлой бетонной опалубки.