Текст книги "Черное зеркало"

Автор книги: Юрий Волузнев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 28 страниц)

Но откуда взялась эта кассета?

Вопрос был чисто риторическим, поскольку Игорь начинал уже кое-что понимать.

Дня три назад он купил кассету на Петроградской. Принес домой и поставил на полку, с краю. А позавчера вечером взял ее и отправился к Илоне. И с тех пор она лежала в сумке…

Игорь подошел к полке с видеокассетами, достал крайнюю. Нет, это была другая, купленная и поставленная сюда намного раньше. Он просмотрел весь ряд – все было так, как и должно быть. Ничего не пропало, ничего лишнего. Игорь любил порядок в своем хозяйстве и к видеокассетам относился так же заботливо, как и к книгам. И при случае всегда знал, что и где находится.

Скорее всего, дело выглядело так.

Лариса принесла откуда-то эту кассету, поменяла футляры и поставила с краю. Так, как будто она тут и стояла. Она довольно ловко спрятала ее, как бы и не пряча. На самом виду. Этот прием не нов, но часто срабатывает чисто психологически. А фильм с Шарон Стоун она либо переложила в другой футляр, в тот, который принесла, и спрятала куда подальше, либо, что логичнее всего, просто-напросто выбросила.

И что же это означает?

А означает это всего лишь то, что кассету с только что просмотренным Игорем фильмом ищут. И ищут ее, как уже показал вчерашний день, довольно усердно и активно, не ограничиваясь ни в каких средствах.

И по всему выходит, что никакое это было не самоубийство. И никакие это были не случайности…

В последний год Лариса, как одержимая, носилась со своим оккультизмом. Ходила на курсы астрологов, всяких экстрасенсов, бегала на сеансы медитации, по всем этим залетным магам, колдунам и ворожеям. Появились какие-то сомнительные знакомые – то ли такие же долбанутые, как и она, то ли прохиндеи…

И в итоге, очевидно, вляпалась во что-то.

Какие дела за все это время происходили в квартире, когда его не бывало дома целыми днями, где и с кем встречалась, якшалась его жена, – теперь об этом Игорь мог лишь бесконечно и безрезультатно гадать. Да он порой и рад был этому, потому что ее увлечения развязывали ему руки и давали возможность для встреч с Илоной. И если уж совсем начистоту, то и не только с ней…

В душе Игоря шевельнулось неведомое ранее чувство вины перед Ларисой. Словно он забросил ее. Не уследил. Не уберег… Но теперь это не имело никакого значения.

Единственное, что сейчас действительно имело значение – и в чем он был совершенно уверен, – так это то, что интересующая кого-то видеокассета до сих пор не находилась в заинтересованных руках. И вместе с тем росла уверенность в том, что внезапная черная полоса жизни не только не собиралась смениться светлой полосой, но, наоборот, еще только-только надвигалась на него.

И тем не менее, несмотря ни на что, в душе назревал какой-то злой, спортивный азарт.

«Я найду тебя, сволочь! – подумал Игорь. – И уничтожу, как бешеную собаку!..»

Глава 4

На следующее утро Игорь вышел из дому и вскочил в свою «восьмерку», которая уже дня три скучала на приколе во дворе дома, терпеливо дожидаясь хозяина.

«Слава Богу, не успели обнести», – подумал он, беря курс на свою контору.

Минут через двадцать был уже на месте. Не вдаваясь в подробности, приветственно махнул ребятам и поднялся на второй этаж, к Барину. Тот с нетерпением ждал его.

– Всех к чертям! – бросил он Марине, сидевшей за машинкой и со жгучим любопытством пожиравшей Игоря большими черными глазами. Было заметно, что она еле сдерживалась, чтобы не наброситься на него с кучей вопросов. Дверь плотно закрылась. Не удовольствовавшись этим, Барин запер ее на ключ.

– Давай, Игорек, выкладывай. Кое-что уже сам знаю: вчера следователь приходил, о тебе расспрашивал. И клиентами интересовался, которые тебя на работе видеть могли. Так что вот такие дела… В голове не укладывается. Черт знает что такое…

Барин нервничал и даже не пытался скрыть этого. Подошел к шкафчику, достал пузырь коньяку, налил на двоих:

– Давай треснем пока…

Барин, то есть Алексей Кириллович, происходил из славного поколения шестидесятников. Высокий, крупный. Лицо еще в молодости обветренное во всевозможных романтических экспедициях по тундре и тайге. Взлохмаченная седая грива, бородка под Хемингуэя, большие роговые очки. Некая странная помесь администратора и художника.

Из музыки признавал только Эллу Фитцджеральд, Пресли и «Битлз». Из наших с упоением слушал Визбора, Высоцкого. И почему-то особенно любил Клячкина. И когда тот погиб, Барин объявил траур и надрался в одиночестве. В компании сам хватался за гитару и проникновенно пел задушевные туристские песни тех лет…

Любил рассказывать о годах своей, уже далекой, юности. О том, как в переходах Гостиного покупали из-под полы самопальные пластинки «на костях», а потом в компании крутили их на радиоле за бутылкой дешевого портвейна. С умилением вспоминал свой первый переносной магнитофон «Романтик» и о том, как белыми ночами в широченных, с замысловатыми складками клешах бродил с друзьями по набережным. И как однажды комсомольцы-дружинники обкорнали тупыми ножницами его роскошную битловскую шевелюру. И в своих воспоминаниях не забывал, конечно, самую элитную тусовку города – «Сайгон»…

В конце восьмидесятых Алексей Кириллович решил было, что наступило «их время». Носился по митингам, порой получая «демократизатором» по голове. Активно включился в кипучую деятельность «Народного фронта», упиваясь свежим воздухом долгожданной свободы…

Но после девяносто первого года поморщился. После девяносто третьего помрачнел. И, уяснив для себя, что все это политическое бульканье – не более чем банальная драчка за сытную кормушку, подался в близкий его сердцу лесной бизнес. А для души, или, скорее, ради забавы и следуя давнишним самиздатовским наклонностям, решил выпускать собственную газету, наконец-то реализуя давно подавляемое стремление хоть чем-то руководить.

Это была, собственно, и не газета в традиционном понимании, а так себе. Баловство.

В ней он не был ни главным редактором, ни меценатствующим спонсором. Он был хозяином. И временами случалось, довольно занудным и привередливым. Кто-то в раздражении за глаза назвал его барином. Так и закрепилось – Барин. И когда Алексей Кириллович случайно обнаружил, что у него появилось новое имя, то ничуть не обиделся, а только добродушно посмеялся…

Игорь в нескольких словах рассказал о случившемся, не забыв попутно упомянуть и о непредвиденной пьянке, оправдывая ее экстремальностью ситуации.

– Ничего, ничего… – пробормотал шеф. – Это-то как раз не самое страшное… Так ты полагаешь, что это не самоубийство? – озабоченно спросил он. – Ну а с письмом как же? Она же в нем ясно дала понять, что больше не хочет жить. И даже тебя в чем-то упрекает… Мне следователь его содержание передал.

– Да что там это письмо!.. Вот доказательство, Кириллыч. Глянь-ка! Вот из-за чего все это… – Игорь вытащил из сумки видеокассету и положил ее на стол.

– Да-да, конечно… Сейчас посмотрим… Думаешь, из-за этого? – Барин кивнул на кассету. – Ну а твою, как ее, Илону – с какой стати убили? Мало того, но и, как ты говоришь, еще и в голову выстрелили.

– Она тоже могла узнать о кассете. Ведь сначала ее дома у нас искали и не нашли. Теперь я в этом уверен. Понимаешь, когда я перебирал кассеты, то заметил, что они стояли как-то не совсем ровно. Обычно я ставлю их не так, а где-то сантиметра на два от края полки. И в одну линейку – от армии привычка осталась. Сначала не придал этому значения, а теперь…

– Хорошо. Не нашли дома. А с какой стати к Илоне поперлись?

– Так ведь и я поперся. С кассетой…

– И не смотрели там, с Илоной?

– Не до того было… – Игорь помрачнел, вспомнив их последнюю ночь. – А надо было бы… Может, и не так бы все получилось…

– Давай еще по одной.

Барин снова наполнил стопки.

– Да я ж на колесах… Ну и хрен с ним!..

Игорь махнул рукой. Выпили. Барин достал «Беломор», которому был верен всю свою сознательную жизнь, протянул Игорю. Потом вспомнил:

– Ах да, ты ведь без фильтра не куришь…

– Спасибо, у меня есть. – Игорь достал пачку «LM», закурил, показал пачку шефу. Горько усмехнулся. – Любимые сигареты моей женушки. Поскольку на картинке ее инициалы – «ЛМ». Лариса Михайловна… Ей теперь ни к чему… Дома почти целый блок остался.

Барин как-то странно покосился. Промолчал.

– Выходит, по-твоему, убийца, не найдя кассету у тебя дома, направился к Илоне, поскольку знал, что ты у нее регулярно бываешь… Сомнительная версия… Ну допустим… А оказавшись в ее квартире, просто взял и убил ее, чтобы не мешала искать. Либо, что более вероятно, был застигнут врасплох. И тут уж поневоле пришлось избавляться от свидетеля… И не исключено, что оба друг друга знали…

– Может быть, и так. В квартире полный разгром.

– Даже так?

– Да. Настоящая бойня была.

– А у тебя случайно не было ключей от ее квартиры?

– От Илониной?.. Нет, конечно. С какой стати?.. – Игорь пожал плечами.

– Ну мало ли… Я к тому, что если бы они были, то кто-то мог сделать слепки с твоих ключей от ее квартиры… Хотя, конечно, чушь собачья… Зачем это?..

Наступила пауза. Они сидели, молча курили и, думая каждый о своем, тем не менее мысленно кружились вокруг одинаково волнующей их проблемы. В извивающихся клубах сизого дыма обоим рисовались картины, так или иначе связанные со случившимся.

– Давай кино посмотрим, – прервал молчание Барин.

Он встал, сунул кассету в видик. Включил. На экране разворачивалось уже знакомое Игорю действие. Он сидел вполоборота, искоса наблюдая за ним. Через некоторое время шеф как-то нервозно крякнул, прокрутил пленку вперед, глянул, еще прокрутил, снова глянул… Вырубил.

– Мерзость какая, – поморщился он. Закурил. Походил по кабинету.

Затем вдруг оживился. Глаза загорелись странным светом. Остановился. Насторожился, словно ищейка, пытаясь ухватить какую-то вдруг проскочившую мысль. Повернулся к Игорю:

– А знаешь, Игорек… Попридержим-ка мы пока эту кассету. Есть тут у меня пара вариантов. В зависимости от того, какую версию предпочтет милиция относительно гибели твоих дам… Ты только не обижайся, но вот что я тебе скажу. Мертвых не вернешь, а у нас… у тебя, может быть, еще вся жизнь впереди… Извини за банальность. Но сам понимаешь, дело житейское. На мой взгляд, оптимальным вариантом был бы такой, если бы они все свалили на твою бывшую жену… на Ларису… Не очень это честно, признаюсь, но… Сам понимаешь – цепочка в этом случае замыкается, и никого искать не надо. Типичная бабская разборка, а затем самоубийство с целью отомстить всему миру…

– Ну хорошо… А ствол?

– Ах да, ствол… Действительно, ствол… – с досадой пробормотал шеф. – Он все путает. Откуда, спрашивается, у Ларисы ствол? Да и знать бы, какой именно…

Он налил себе еще, молча предложил Игорю. Тот отрицательно помотал головой:

– Мне хватит.

– Слушай, Игорь, – осушив очередной стопарь, сказал Барин, – а у тебя, кстати, пушки не было? Честно, между нами…

– Нет, Кириллыч, не было. И мало того. Считаю, что самое лучшее оружие – это руки и ноги. А пушки всякие – они только навредить могут. Ощущение чего-то убойного в кармане лишний раз провоцирует и притягивает неприятности. Создается некая агрессивная аура…

– Знаю, знаю. Ты ж у нас специалист по таким вещам… Но не в этом суть. Понимаешь, предположим, твоя жена по пути домой просто-напросто выбросила эту пушку. Ну, возможно, и сама поначалу хотела пустить себе пулю в лоб. А как увидела эту девушку в кровавом месиве… Ой, прости! Я опять тебе больно делаю… Извини… Ну, в общем, испугалась, что в таком же виде лежать будет. А на женщин это очень большое впечатление производит… И решила, что лучше уйти поэстетичней…

– А может быть, Лариса тут вовсе и ни при чем, – возразил Игорь. Версия Барина ему не понравилась. – Разве не бывает совпадений?..

– Еще как бывает, Игорек… Все может быть. Но уж больно ниточка между этими двумя покойницами прочная. И крепким узлом завязанная… Тут совпадение не пройдет.

– Ладно, налей еще стопарек, – вздохнул Игорь. – «Стиморолом» зажую…

– Давай. Чтоб земля была пухом. Обеим…

Осушив стопки, они снова закурили. Пепельница была уже переполнена смятыми бумажными окурками и оранжевыми, с подпалинами, фильтрами…

– Конечно, можно было бы эту кассету в милицию отдать, – продолжил шеф. – Только что это доказывает? Всего-навсего лишь то, что некто, а кому-то будет удобнее посчитать, что именно ты, снимал этот кровавый кошмар… Тебя же и притянут в первую очередь. Поди отвертись… Не на улице же ты эту проклятую кассету нашел! А Ларису об этом спрашивать уже бесполезно…

– Может, ты и прав… – задумчиво произнес Игорь. – Ни к чему лишний раз светиться.

– Так что слушай сюда. Вот мой план. Ты о кассете и о том, что там увидел, никому не говори. Сами раскрутим. По моим каналам. Глядишь, может быть, заодно и потрясающий материальчик для газеты нарисуется… Я тебя понимаю, конечно. Хреново тебе. Но не забывай, что кроме всякого другого мы еще и газетчики. А здесь, нутром чую, сенсацией за версту пахнет. Так что – молчок! А пока иди и занимайся своими делами. Похороним… Кстати, а кто твою подругу хоронить будет? Илону…

– У нее мать и бабка в Купчине. И дочь трех летняя с ними живет.

– Ах вот оно что… Жаль ребенка… А что, мужа нет?

– Был. Сейчас срок мотает.

– Час от часу не легче… Слушай, Игорек, ты уж меня не добивай.

– Да они в разводе давным-давно. Так что без проблем.

– А дружки его?.. А?.. Как тебе такая версия?..

– Черт его знает… – задумался Игорь. – Ну а если, положим, это и так… То видеокассета с какой стати появилась?..

– Ты про мужа ее не забудь в милиции сказать, если вызовут… Это, кстати, неплохая зацепка, – наставительно произнес Барин. – Это многое может объяснить… Ну, короче. На работу пока можешь не ходить. Сами тут управимся. И звони, что и как. Информируй обо всем. И всякое шевеление вокруг себя примечай. Понял? А шевеление, по всему видать, уже началось. В случае чего я тебя прикрою. Сам знаешь, я своих людей в беде не бросаю… И не забудь меня и ребят наших на похороны пригласить. Ну и на поминки, само собой… Помянем по высшему разряду. Всех ее знакомых тоже обзвони – пусть приходят. Чем больше народу, тем кое-кто не так скованно себя чувствовать будет. И, пожалуй, выдаст себя чем-нибудь. А ребятки наши тоже посмотрят и, может быть, даже поснимают незаметно. Они это умеют… Короче, знаешь, как это делается. Будут проблемы с финансами – скажи. Помогу… Ну вот, пожалуй, и все. А с милицией я постараюсь все уладить. Пока отвяжутся, а если надо будет – подключим…

Барин наполнил стопки:

– Ну, давай на посошок. За успех.

На прощание он крепко пожал руку, похлопал по плечу:

– Держись, Игорь Анатольевич! Понимаю, конечно, что со стороны наблюдать легче, чем в твоей шкуре оказаться. Но… Зато будет, так сказать, репортаж из самого что ни на есть эпицентра событий…

Дверь за Игорем закрылась. Барин остался один.

Залпом, прямо из горлышка влил в себя оставшийся коньяк. Закурил и подошел к окну.

По крайней мере, одна загадка разрешилась. Теперь ему стало ясно, кто пару месяцев назад стащил из его сейфа склянку с цианистым калием, которым он так опрометчиво однажды похвастался перед Ларисой.

Вот уж на кого не подумал бы!.. Сначала грешил на своих подчиненных, на Марину, немало времени проводящую в его кабинете. И наконец, на любимую женушку, которая временами осчастливливала его, внезапно сваливаясь как снег на голову, объясняя свое появление у него на работе самыми невинными предлогами. Хотя сам Барин прекрасно понимал причину этих посещений.

«Бабу не проведешь», – как сказано в известном фильме. Она нюхом чует, если что-то неладно… Но строгое соблюдение конспирации и тщательно продуманные и логично обоснованные алиби никогда не подводили Алексея Кирилловича. И как ни старалась Катька прихватить его с поличным, ничего у нее не получалось.

Теперь же, кажется, произошла осечка.

Но дело было уже не в Катьке. Поскольку в последнее время, став супругой преуспевающего бизнесмена и вследствие этого избавившись от сомнительного имиджа заторканной жены скромного советского м. н. с., то есть младшего научного сотрудника какой-то бюджетной организации, она как с цепи сорвалась. На мужнины деньги отгрохала шикарную квартиру с видом на Финский залив, разоделась как черт-те знает что и постоянно моталась по всему белу свету, наверстывая упущенное за долгие годы своей почти полувековой жизни за так называемым железным занавесом. И данный отрезок своей жизни она посвящала лицезрению осколков былого величия Древней Эллады…

Поэтому, когда Лариса позавчера вечером вдруг позвонила Алексею Кирилловичу и пригласила к себе на ужин, заверив его, что любезный супруг предпочел ее обществу приятное ночепрепровождение с ее бывшей подругой детства, никаких колебаний не возникло. И седовласый шестидесятник не раздумывая помчался в объятия своей молодой и завораживающе прекрасной любовницы.

Он хотел взять шампанского, но Лариса настояла на «Амаретто» и попросила привезти пачку сигарет. Барину давно было известно ее пристрастие именно к «LM», и в щедром порыве широкой души он привез целый блок. Для себя же прихватил бутылочку «Смирновской»…

Ночь была воистину волшебной.

Находясь в каком-то обычно ей не свойственном возбуждении, Лариса была щедра во всех отношениях и безотказна в радушном гостеприимстве. Безудержно смеялась и веселилась, словно в наркотической эйфории. И была развратна, как Клеопатра…

А рано утром он выскользнул из ее квартиры до невесомости опустошенный, выжатый, высосанный и счастливый, словно после первого грехопадения…

Все утро Алексей Кириллович, будучи в прекрасном, приподнятом настроении, был очень любезен со своими подчиненными и телефонными собеседниками. Затем уединился в своем кабинете, закурил и, с удовольствием смакуя переживаемые в воображении впечатления прошедшей ночи, напевал что-то и блаженно изощрялся в эротических фантазиях.

Но когда в середине дня уже собрался было уходить, чтобы развеяться на свежем воздухе или посидеть в каком-нибудь уютном кабачке, дверь приоткрылась и появившаяся вдруг Маринина голова, испуганно хлопая длинными ресницами, трагическим шепотом сообщила, что в холле находится какой-то милиционер и просит аудиенции.

Барин поморщился и позволил впустить.

В кабинет вошел рослый майор в черной блестящей кожанке и, устроившись в предложенном ему кресле, изложил суть дела.

В глазах у Алексея Кирилловича потемнело…

Вот почему его вполне устраивала версия о самоубийстве Ларисы и совершенно не годилась другая, предложенная Игорем, ничего пока не подозревающим и до глубины души растроганным заботливым участием начальства в постигшей его беде.

Еле отвязавшись от Марины и не заходя к ребятам в редакцию, Игорь выскочил на улицу. Прыгнул в машину и, тщательно разжевывая сразу две стиморольные подушечки, вырулил на проспект. Предстояла муторная похоронная канитель. Он хорошо помнил, как занимался этими делами два года назад, когда мертвые тела родителей Ларисы были обнаружены среди развалин сгоревшей дачи.

Внезапно пришедшая мысль заставила поежиться Игоря: «Сначала предки, а через пару лет – и сама…»

Получалось так, что, прописавшись к ним из своей «хрущобы», где Игорь оставил мать и младшенькую сестричку Иришку, он через недолгое время оказался владельцем шикарной квартиры в центре города, да еще и набитой всяческим антикварным барахлом. Неплохая зацепка для ментов… Правда, прописался он в эту квартиру уже после того, как они остались вдвоем. Но это лишь незначительно меняло дело.

Лариса была потрясена гибелью своих родителей. Нервная встряска уложила ее на больничную койку, и ребенок, появления которого Игорь с таким нетерпением ждал, так и не смог появиться на свет. Глубокая депрессия и обильные кровотечения истощили Ларису, что-то непоправимое случилось в женском организме… После чего врачи сочувственно сказали Игорю, что на потомство он может не рассчитывать.

Вскоре Лариса оправилась, приободрилась. Но с течением времени Игорь начал замечать за ней странные вещи. Она и прежде витала в облаках, но теперь ее отчужденность усилилась до невероятности. Казалось, ничто земное не интересовало ее. На все она смотрела с каким-то странным, насмешливым пренебрежением. Появилось и настойчиво росло страстное увлечение мистикой и оккультными науками. Она распрощалась с училищем, где преподавала латинский язык, и целиком погрузилась в мир ирреального… Полки стеллажей заполнялись эзотерической литературой.

Любопытствуя, что там может оказаться интересным, Игорь и сам порой полистывал эти книги. Если что-то казалось неясным и до абсурдности неправдоподобным, он обращался к жене за консультацией. И она, как-то странно и снисходительно улыбаясь, словно первокласснику, объясняла непонятные вещи.

А когда Игорь при случае заикнулся о прописке, Лариса только пожала плечами и равнодушно исполнила все необходимые формальности…

Вот и дом. Типичное, в стиле петербургского модерна здание начала века, с лепниной в виде каких-то прихотливо извивающихся лиан и фантастических цветов. С широкими, словно большие зеркала, окнами. Над входом сохранилась латинская надпись: «Salve». «Здравствуй» – как перевела когда-то Лариса.

Игорь вошел в просторный холл подъезда, поднялся по широкой, с мраморными балясинами лестнице и подошел к лифту. Поодаль, на подоконнике, развалились четверо пацанов лет по пятнадцати, которые потягивали что-то из жестяных банок, куря и переговариваясь вполголоса. Одного из них, плотного чернявого кавказца, Игорь сразу узнал, поскольку тот давно примелькался возле скопления киосков недалеко от дома.

Игорь безразлично скользнул по ним взглядом, отвернулся и нажал на кнопку лифта.

И тут же почувствовал, как двое из щенков подскочили и тяжело повисли на его руках. В позвоночник жестко уперся металлический ствол.

– Не дергайся, дядя! Убью! – раздался сзади гортанный голос.

Чьи-то руки скользнули в карманы куртки, другие руки сдернули сумку с плеча… На размышление не оставалось ни секунды. Мозг мгновенно опустел, тело превратилось в механический автомат.

Резко повернувшись, Игорь крутанул левой рукой, отчего мелкий шкет перевернулся в воздухе и с диким воем обрушился на качнувшегося от внезапного толчка кавказца. Висевший на правой руке врезался носом в дверь лифта и, вскрикнув, схватился за лицо.

Ударом ноги в живот Игорь отшвырнул третьего сопляка, отчего тот, сломавшись пополам, влепился задницей в каменную стену площадки и на мгновение затих. Черный отскочил и, злобно оскалившись, пригнулся, обеими руками наставив на Игоря какой-то большой пугач. Тот выбросил ногу вперед, ребром ботинка припечатав парня в нижнюю челюсть. Раскинув руки и пуская кровавые пузыри, сопливый абрек рухнул на подоконник. Пугач, завертевшись на плиточном полу, улетел в угол.

Вдруг на спину вскочили очухавшиеся первые двое и, набросив на шею какой-то жгут, начали тянуть за концы в разные стороны. Игорь захрипел. Затем, присев, словно клешнями, вцепился во что-то. Сомкнул пальцы и почувствовал, что ногти левой руки проткнули кожу и погрузились в липкую плоть. Резко переломившись в поясе, он через голову перекинул заверещавших в ужасе салажат. Один из них шмякнулся об пол, другой, отлетев в сторону, покатился вниз, стуча черепом о каменные ступени. Площадка перед лифтом забрызгалась свежей кровью.

Валявшийся под стеной вдруг вскочил и, не разгибаясь, бросился на Игоря, тараня в живот бритой головой. Игорь развернулся, отклонился от удара, вытянул в сторону левую ногу. Бритоголовый споткнулся и, растянувшись, буквально влетел во внезапно раскрывшуюся дверь спустившегося лифта. Ударом в крестец Игорь загнал его в кабину. Дверь автоматически закрылась. Кто-то наверху, очевидно, нажал кнопку вызова, отчего лифт вдруг пополз вверх.

Кавказец очнулся и, дико вытаращив черные глазищи, кошкой бросился на Игоря. Тот резко хлопнул его по ушам с обеих сторон, и абрек, визгливо воя от боли, медленно сполз на пол.

Игорь вытер лицо. Отдышался. Оправил куртку. Карман был порван. Щенки подвывали, но не решались даже приподняться. Черный осторожно тянул руку к темному углу. Игорь проследил за его движением и увидел валяющийся пугач. Наступив каблуком на смуглое запястье, отчего чернявый снова взвыл, он нагнулся и поднял эту тяжелую железную игрушку.

Это был старый парабеллум военного образца. Игорь сунул его в карман джинсов, подобрал сумку и, не дожидаясь лифта, пешком пошел на свой пятый этаж.

Дома попытался привести себя в порядок. Посмотрелся в зеркало. Лицо было чистое, обошлось без синяков. Лишь вокруг шеи краснел жгуче саднящий рубец.

Затем, почувствовав голод, Игорь полез в холодильник, сделал пару бутербродов. Сунулся в пенал. И неожиданно приметил нечто необычное за кастрюлями. Протянул руку и выудил на свет наполовину опустошенную прямоугольную бутылку «Смирновской» водки…

– Сюрприз, однако… – пробормотал он. – И весьма кстати.

Наполнил свой любимый граненый стакан, понюхал. Водка как водка. И никакого миндального запаха. Вроде съедобно… Да если и есть что – была не была! Сейчас узнаем.

Игорь опрокинул стакан в глотку. Прочувствовал… И с удовлетворением отметил, что остался живым.

Затем, жуя бутерброд, полез в карман куртки и вытянул пушку. Осмотрел. Вынул обойму. Она была полна…

«И никакой это не пугач, – поежившись, подумал он. – И как только черный выстрелить не успел! Салажня ведь обычно сначала что-то делает, а уж только потом думать начинает. Если вообще умеет…»

На рукояти пистолета выделялся потемневший от времени латунный ромб с какими-то каракулями. Игорь присмотрелся внимательно и…

То, что произошло через мгновение, называется кратко и образно: у него отвалилась челюсть.

На латунном ромбе ясно читалась глубоко процарапанная дарственная надпись:

«Мише Липскому на вечную память от Вани Лешака. 1945»…

Если бы хотя одно из этих имен было бы незнакомо Игорю, то, вероятно, могло бы иметь место какое-то необъяснимое совпадение. Но он хорошо знал, что его тесть, Михаил Павлович Липский, во время войны, после окружения, сражался с фашистами в партизанском отряде Германа и лучшим его другом в те годы был Иван Борзенков. По кличке Лешак.

Самого Лешака Игорь не знал – тот умер много лет назад, но слышал о нем рассказы своего тестя. Да что там тестя! Иван Борзенков был родным дедом Илоны.

И на свадьбе Игоря и Ларисы среди многочисленных гостей присутствовали вдова Лешака – Софья Наумовна и его дочь, а точнее, мать Илоны – Нелли Ивановна…

Игорь сидел на табурете и, глядя на парабеллум ошалевшими глазами, силился хоть что-то понять. Но все его потуги были напрасны.

То, что в квартире этого пистолета не было, по крайней мере в то время, пока Игорь жил здесь, он мог поклясться чем угодно. Года полтора назад пришлось сделать полный ремонт. Причем собственными руками. И поэтому буквально каждая вещь, находящаяся в доме, так или иначе прошла через руки Игоря. А об этом парабеллуме Лариса даже не заикалась, быть может и сама не подозревая о его существовании. Оставалась только одна версия: он хранился на даче.

И на даче же два года назад произошла та жуткая трагедия, погубившая, можно сказать, сразу троих человек, если считать и неродившегося ребенка…

И раз этот ствол оказался в руках у чернявого бандита, то, скорее всего, во всем этом так или иначе замешаны его соплеменники. А это уже серьезно… Серьезнее некуда.

Идти к ним и выспрашивать, что, мол, и откуда, – такая бредовая мысль не может прийти в голову даже самому безнадежному идиоту. Хотя… Такая мысль вполне может прийти в пьяную голову…

Игорь покосился на бутылку и убрал ее от греха подальше…

– Ну, а у тебя как? – обратился к Гаврилову Люлько, начальник следственного отдела. – Нашел чего?

В кабинете проходила очередная летучка. Николай поднял голову:

– Ну с Липской все, по-моему, ясно. Обыкновенная истеричка. Узнала об изменах мужа и налакалась цианистого калия.

– Ясно, да не совсем. Она этот калий в аптеке, что ли, купила?

– Ну, Василий Васильевич… Сами знаете, чего у нас теперь только купить нельзя. Тут можно до бесконечности гадать. У нее не спросишь.

– А я не у нее, я у тебя спрашиваю…

– Нет. На этот вопрос не могу ответить. В мусорном ведре нашли склянку из-под яда, но происхождение этой склянки установить не удалось. Отпечатки пальцев – только Липской.

– А на письме, на вещах?

– Тоже ее. Хотя и не только… Ну так это ни о чем не говорит. Не в вакууме живем… На расческе в прихожей – ее волосы. На бутылке с остатками ликера – ее отпечатки. И, очевидно, продавца… Сами знаете, что невозможно все отследить, от изготовителя до потребителя.

– Ясно. В бутылке яд был?

– Да. И между прочим, очень сильная концентрация. Очевидно, Липская что-то такое подозревала о том, что сахар нейтрализует цианид, и вбухала термоядерную дозу…

– Точнее, все, что у нее было. Чтобы с гарантией.

– Возможно… А может, с прицелом на то, что муженек с похмелья хватанет. Он уже покушался…

– Логично. Кстати, о муженьке. Что с ним?

– Все чисто. Весь день проторчал на работе. И там его видели не только сотрудники, но и посетители. Народ совершенно в данном случае беспристрастный. Вчера там Цыпин был, проверял.

– Еще что?

– Еще? На всякий случай провели контрольное опознание. Пригласили соседей по площадке. Двое пенсионеров. О своих соседях отзываются положительно. Личность Липской подтвердили… Брат ее проживает на Комендантском. Застать не удалось.

– Так. Хорошо… А теперь посложнее будет. Сам понимаешь, поскольку Липская и Бутенко были знакомы с детства и обнаружил их трупы один и тот же свидетель, и как раз в твое дежурство, то и раскручивать оба эти дела, а скорее всего, одно и то же – тебе… Продолжай.

– Итак, Бутенко. Илона Львовна… Тысяча девятьсот шестьдесят девятого года рождения… Бывший муж сейчас срок мотает… Убита в собственной квартире тяжелым металлическим предметом, а именно – бронзовым подсвечником. А через час… Через час после смерти получила пулю в голову.

– Ствол есть? Гильза?..

– Гильзу нашли. А вот ствола пока не обнаружили.

– А что за ствол, определили?

– Весьма любопытный ствол, товарищ майор… Парабеллум времен Второй мировой… И гильза родная.

– Интересно… А муж по какой статье сидит?

– Бандитизм.

– Мужа проверить. Дружков его, в частности. Из тех, кто недавно вышел.

– Само собой разумеется… – кивнул Гаврилов. – Интересно еще одно. Их обеих, и Липскую, и Бутенко, видел один пенсионер, который в сквере собачку выгуливал. Оглоблин Юрий Михайлович… Обе встретились в сквере, причем, кажется, случайно. И вместе пошли по направлению к дому Бутенко…

– В котором часу?

– В том-то и дело, что время Оглоблин не засек. Но даже если бы и засек, то нам от этого мало толку.