Текст книги "Навстречу радуге (СИ)"

Автор книги: Юрий Табашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

   Как только зацвели цветы, с нами начали происходить странные вещи. Между нами и не рождёнными детьми, что возникли в результате слияние моего сперматозоида и яйцеклетки Натальи, находящихся в чужом теле и далеко от нас возникла необычайно прочная пугающая связь. Как только наступал очередной кризис, мы уже знали о нём до того, как нам сообщали из больницы. Оба мы вдруг начинали чувствовать себя плохо, ощущение тревоги раздавливало грудь, давление зашкаливало, и мы едва могли двигаться. Когда же удавалось пройти очередной тяжёлый этап, всё моментально проходило. На основании неоспоримых фактов, я пришёл к выводу, что духовное родство, родство душ намного сильнее кровного, ведь оно проявилось настолько необычно до рождения детей.

   Тем временем после нескольких внутренних кровоизлияний внутри матки Вики образовалась гематома, которая со временем приобрела форму закрытой твёрдой оболочкой капсулы. По своему расположению, возле входа новообразование представляло опасность для детей. К тому же ещё и не давала надеть защитное кольцо на шейку матки, чтобы предотвратить возможность выкидыша.

   Врачи пробовали бороться с серьёзной проблемой с помощью специальных уколов, что по идее должны были размягчить и растворить инородное образование внутри тела. У них ничего не получалось. Опять пошли разговоры, что нужно срочным образом убирать всё, что создаёт угрозу.

   Теперь Вика находилась под наблюдением в новом перинатальном центре 'Дар'. С прекрасными врачами, что помогали ей и в шикарных, по современным меркам условиях.

   Немного опять отойду в сторону от основной намеченной линии повествования и опять поразмышляю. Нам в последнее время внушают много ложных истин и постулатов. Недавно православные деятели в стране выступили многоголосым хором против абортов. Боюсь, что меня назовут самодуром и ханжой, что забирает у женщин право выбора, но то обстоятельство, что жизни порой зарождаются довольно бессмысленно, а затем уничтожаются бесстрастно и безжалостно мне тоже не нравится. Теперь-то я знаю наверняка, что трепетная душа что-то помнящая, рвущаяся в наш мир прикрепляется к народившееся жизни уже при зачатии.

   Проблема огромная и тяжёлая. Однако есть нечто настолько ужасное, коснувшись чего, я невольно внутренне содрогнулся. О чём не принято говорить. Детская смертность. До одного года. В Калининграде детская смертность только за последние пару лет выросла в два и два раза. У нас ещё больше. И так повсюду по стране, кроме столицы и пары крупных городов. Связан такой скачок смертности напрямую с ликвидацией больниц и медицинского персонала в деревнях. Единственный новый центр 'Дар', у нас единственный в своём роде, построенный в последнее время на Алтае. Два этажа из четырёх забиты недоношенными малышами. Маленькие дети сами по себе очень уязвимы и могут сгореть за сутки от любой незначительной на взгляд взрослого инфекции. Поэтому в деревнях, куда забирают новорожденных, где нет экстренной помощи, по рассказам медицинских работников вполне на вид уже здоровые дети мрут как мухи по осени. Так может нужно хоть кому-то пробить тревогу по уже тем, кто пришёл в наш мир? Данное тревожное и страшное обстоятельство невольно поднимает вопрос отношения столицы, где всё благополучно и регионов, упавших в глубокую долговую яму. По-существу я наблюдаю, сегодня типично колониальную схему, где роль метрополии выполняет Москва, а место колонии отводится всей России за Мхатом. Метрополия всегда готова высосать все соки из подвластных территорий, изредка преподнося им какой-либо дар. Во многих книгах раньше много читал, что после ухода английских колонизаторов в Индии были оставлены сотни и сотни километров, железных дорог, подарок от захватчиков. Однако нигде не упоминается истинная причина щедрости британцев и что создавались они с определёнными целями. Для мобильной переброски немногочисленных военных контингентов по огромной территории и на окраины, где всегда в фронтире полыхала война. Что позволяло сократить до минимума расходы на туземные войска. А так же для вывоза огромных урожаев опиума, выращенных специально для реализации в Китае. И ещё для ввоза собственной продукции из метрополии в объёмах, которые делали невыгодным любые зачатки местного производства.

   Что интересно и в мыслительно-созерцательном плане жители метрополии совершенно оторвались от жителей всей страны. Так, одна москвичка недавно чрезвычайно удивилась моему замечанию в её ленте по поводу того, что мы, провинциалы не можем позволить себе в наше время полноценный отдых и работает до тех пор, пока не упадём в больницу или на кладбище.

   – Вы, наверное, там все очень жадные до денег, – написала она вполне серьёзно. – Мне вот денег хватает и на Кипр и на Крым.

   Как говорится, без комментариев.

   Другой ложной истиной является миф о всепрощении. Покажите мне хоть одного родителя, кто, зная даже косвенных виновных гибели своего ребёнка, расцеловал бы их и простил. Тем более, как я убедился, что Бог и ангелы не прощают ничего подобного. Что суд небесный всё же не походит на земное судилище.

   Ещё меня очень пугает отношения к человеческой жизни в современной России. Поражает лёгкость, с какой жизни забираются, о новом чрезвычайном происшествии упоминают мельком в новостях, а завтра напрочь забывают о нём. Я почему-то, едва включив телевизор или загрузив компьютер, заваленный скорбными новостями, каждый раз вспоминаю Сашку.

   Пора, впрочем, вернуться к основному повествованию, прерванному, возможно, не к месту и не ко времени.

   Итак, в один прекрасный день, в пятницу нам сообщили, что ничего у медицинского персонала не получается и в текущий понедельник собирается комиссия, которая установит скорейшие сроки прерывания беременности у Вики. В тот день я бесконечно долго и тяжело просил, просил и просил, умолял, шептал, стонал и стенал о помощи. Наталья, как всегда не могла успокоиться, обвиняя меня в том, что после кончины Саши я втянул её в свою безумную авантюру.

   Как я знал, молилась и Вика. Несколькими днями позже она призналась, что денежный вопрос отошёл на второй план. Что она желала только одного – привести этих детей к нам здоровыми и живыми.

   Накануне назначенной тревожной даты Наталье приснился удивительный сон. После долгой и тягостной разлуки Сашка наконец-то смог пробиться в её сновидение. Правда, без своей удивительной энергетики, которая, как я сейчас понимаю, растворяется и исчезает по мере формирования нового тела.

   Во сне он гулял с матерью, совсем маленький, держа её за руку. Они зашли в подземный переход. Сашка вдруг нагнулся над большой лужей:

   – Мам, а там рыбки плавают!

   Наташа присмотрелась и действительно увидела в мутной и грязной воде множество разноцветных и красивых рыбок.

  – Мам, смотри, а это мальчики или девочки? Вон-вон, гляди, мальчик поплыл, а эта, это – девочка!

   – А ты откуда знаешь?

   – Так видно же. По плавникам!

   Сашка внезапно схватил одну из рыбок и засунул в рот.

   – Выплюнь, немедленно выплюнь! – набросилась на него Наташка.

   Саша послушал её и выплюнул рыбку. На глазах изумлённой Натальи из золотистой рыбы вылез наружу тёмный червячок.

   Сон снова нёс в себе информацию об очень многом, рассказывал о нашем возможном будущем, но мы в тот момент отнеслись к нему не более, как к интересной безделице. Я автоматически занёс рассказ Наташи в свои дневники и тем самым сохранил для последующего повествования.

   В тот день, в обед, на сотовый мне позвонила Вика. Надо сказать, то был первый и единственный случай, когда она звонила сама, а не перезванивала на мои вызовы на её телефон. Сердце моё ёкнуло, а в голове осталась только одна мысль:

   'Неужели всё?'

   Я с трудом поднёс телефон к уху. Мне никогда не забыть срывающегося и восторженного крика Вики:

   – Она исчезла! Понимаете, гематома за выходные исчезла, испарилась! Вы бы посмотрели на врачей, сидят красные как раки и только и бормочут под нос: 'Чудо, чудо, чудо...'

   Я тяжело опустился на стул.

   Два или три дня, после произошедшего, мы все пребывали в состоянии лёгкой эйфории, а потом нам вдруг сказали, что снова всё плохо. Что гематома растворилась во внутренне маточном пространстве, но остатки её пошли вверх по планцете.

   Натальей вновь заголосила:

   – Ты понимаешь, что это конец? Куда же ты меня втянул! Понимаешь, что теперь-то дети непременно погибнут, что начнётся 'мерцание' плода, что они медленно угаснут? Что в лучшем случае нарушится кровотечение и питание и даже если они родятся, то это будут больные и ущербные дети? Я под такое не подписывалась!

   Я опять упал на колени. Опять один, ни разу не услышав, ни от кого, ни одного слова поддержки. К огромному удивлению Натальи и наблюдавшей за Викой врачей через пару дней все ошмётки куда-то исчезли, либо нашли выход наружу через шейку матки.

   Отмолившись, совершенно обессиленный в полуобморочном состоянии я упал на кровать. Меня настораживало, как быстро я терял силы, но останавливаться было нельзя.

   Прошло ещё несколько дней и последовало очередное ухудшения здоровья нашей многострадальной помощницы. Теперь шейка матки сократилась, даже перетянутая защитным кольцом до предельно допустимых размеров – пол сантиметра. Я снова пал ниц перед невидимыми покровителями, а Наталья начала мне ставить и ставить обезболивающие уколы. Скоро обе половины моего тела, на которые обычно садятся на стул от многочисленных уколов приняли багрово – синий оттенок, что я видел разве лишь у бабуинов.

   Позвонил дед. Он по-прежнему прятался в ненадёжной скорлупе, куда пытался не пустить тревожные и страшные воспоминания о нашей семейной трагедии, когда ему едва удалось выжить от набросившихся инфарктов и инсультов. В тот день давление зашкаливало, перевалив далеко за отметку в двести единиц, и он выдал себя, выдал, показав, что память о потерянном внуке по-прежнему терзает его. Надо сказать, что никто не знал до последнего момента о том, что я предпринял. Ведь напрасно волновать я никого не хотел.

   – Саш, – неожиданно сказал он. – А ты в субботу приедешь? А сегодня?

   – Пап, – осторожно поправил я его. – Это не Саша. Это Юра.

   – Ах, Юра, а ты в субботу приедешь?

   – Обязательно.

   К тому времени Наталья поняла, что происходит нечто чрезвычайно важное, нечто крайне необычное и, бросив обычную рутину, что называется работой и личной жизнью начала всецело способствовать успешному продвижению процесса. Она всегда смотрела на мир рациональным и скептическим взглядом матёрого атеиста, а тут вдруг основы её миропонимания неожиданно пошатнулись. Ведь если врачи в разных больницах видели лишь кусочек пазла, она обозревала мозаику целиком.

   Я же всё так же, используя молитвы как инструмент для воплощения моих надежд, как нить, за которую могла ухватиться душа потерянного сына, пытался открыть двери между мирами, что должна была притянуть нас с Сашкой друг к другу. Ведь мы не могли существовать раздельно.

   Наша связь с не рождёнными детьми продолжала усиливаться. Тонкая нить, связывающая нас с набиравшими силы плодами, становилась всё крепче и крепче. Мы заранее, до звонка врачей или сообщений Вики знали, что происходит с детьми, плохо им или хорошо.

  Беременность у Вики продолжала протекать всё так же тяжело. Один кризис с недельным промежутком на протяжении многих месяцев следовал за другим. Теперь у неё образовался околоплодный пузырь и расположился он крайне неудачно, у самого входа в горловину матки. Опять нам ставили неутешительные прогнозы, а Наталья не находила себе места, терзая и меня.

   Мы справились и с новой опасностью.

   В конце апреля я обнаружил на одном из сайтов, в моём блоке цифры. К моему удивлению они убывали в обратном порядке, вели какой-то отсчёт, и стоило их разделить на два, как получалась неизменно исконная дата – середина июня. Каждое утро я с нетерпением загружал процессор, чтобы убедиться, что цифровое значение изменилось, и скоро понял, что они указывают одному мне точное число, день, когда моя судьба должна измениться.

   К тому времени я уже практически перестал ходить, с трудом выползая на час или два из квартиры по делам.

   Теперь же стал словно скала, о которую разбивались все волны – прогнозы врачей, Натальины срывы.

   И у Вики вдруг всё стало хорошо.

   А в начале июня Наташе приснился сон. В нём она снова увидела Сашку – с взрослым лицом на теле младенца. Он лежал в длинном ряду плачущих и кричащих недавно рождённых ребятишек, в огромной палате. Неожиданно он замолчал, посмотрел на Наташу и с надеждой спросил её:

   – А вы меня отсюда заберёте?

   Через несколько дней мне сообщили, что у меня, с разницей в пять минут родилось двое детей. В день, что задолго до этого так точно показывали те цифры. Я получил детей не просто так. Нам, мне, Наталье и Вике в полной мере дали прочувствовать всю ценность жизни.

   Каким-то образом мне удалось запустить неведанный пока никому механизм.

   Перед рождением детей, при одной из молитв ко мне в комнату пришёл некто невидимый. Он обнял меня. И я едва не растворился в целом океане любви и света, что заполнили меня и весь окружающий мир. Совершенно ошеломлённый я едва смог прийти в себя.

   Удивительно, но у нас получилось с первой попытки. Говорят, что многие не могут добиться нужного результата и с десяти, с пятнадцати подходов. Мне не хватило бы сил на второй заход, если бы у меня не получилось с первого раза, я наверняка просто бы умер.

   Вике удалось продержаться тридцать семь недель.

  Мальчишки

   Первым делом после рождения детей, как того и требовал закон, мы с Натальей расписались, закончив период гражданского брак, что продолжался более двадцати лет.

   Через три или четыре дня, после того, как малыши появились на свет, Наташа вновь, после многих-многих попала в палату рожениц. По её телефонным звонкам, по довольно – мурчащему голосу я скоро понял, как она сразу привязалась к ребятишкам.

   Я же был допущен к ним и только примерно через неделю. Наталья провела меня в очень приличную палату, где она находилась одна вместе с мальчишками. Скажу честно, что я даже испугался, когда увидел их. Ведь передо мной были совсем не те здоровячки, что сохранила услужливая память, а маленькие сморщенные новорожденные, похожие больше на крохотных старичков.

   – Ничего страшного, – успокоила меня Наталья. – Они все такие, когда только рождаются, черты выпрямятся и расправятся со временем.

   Я прикоснулся к одному, а потом ко второму. И неожиданно поймал себя на мысли, что не ощутил так страстно и долго ожидаемой энергетики Сашки. Я усомнился. Терзаемый тревожными мыслями вернулся домой и едва переступил порог, как за своё неверие был тут же наказан. Пароксизм ужасающей боли, что пронизала промежность, согнула меня вдвое. Я смог едва-едва встать более через сутки после посещения больницы. Наташа позвонила тем же вечером и сообщила, что после моего прихода детей словно подменили. Они ощутили моё сомнение. Долгое время мальчишки стоически переносили невзгоды, могли часами молчать и грызть пелёнки, а тут вдруг принялись всю ночь плакать и кричать навзрыд.

   Пару днями спустя Наталья опять столкнулась с ужасающей российской действительностью, уже в том ограниченном мирке. В соседней палате лежала немолодая роженица. В тот день, когда она подарила жизнь своему второму ребёнку, её старшего сына, совсем молодого парня зарезали вечером на улице.

   Глядя на Наташу, одна сестра в перинатальном центре не выдержала и спросила:

   – А не страшно вам рожать и начинать растить детей в таком возрасте?

   – Страшно сына хоронить здоровенного, умного и красивого в восемнадцать лет. А заново жить совсем не страшно, – ответила она.

   Скоро, через две недели мы забрали мальчишек домой. В конце первого дня нашего нового знакомства я не мог оторваться от них. Нас с Натальей мучили долгое время сомнения, а справимся ли мы, вспомним ли давно забытые навыки. Мы вспомнили их сразу. Куда-то сразу исчезла пугающая и удушающая пустота, что давила на меня со всех сторон, когда Наталья уезжала в командировку или же допоздна пряталась от раздирающих душу чувств на работе. Впрочем, не давали покоя и сравнения и соотношения между тем, кого я видел и кого потерял. Невольно вставал перед глазами Саша. Всегда улыбающийся, высокий и красивый, готовый в любой момент прийти мне на помощь. А мальчики были такие маленькие и крохотные, такие зависимые и уязвимые. Невольно в голову лезли мысли о том новом и тяжёлом пути, что предстояло пройти.

   Вскоре я заметил, что заходя в импровизированную детскую спальню, я как бы забываюсь, но вовсе не забываю Сашку и то, что с ним произошло. Стоило только отойти от детей и воспоминания, колкие злые зубастые и тревожные набрасывались снова и снова на меня.

   Хочу сказать, что детей мы приняли сразу и безоговорочно. Моё сердце словно разделилась на три части, каждый кусочек которого всецело принадлежал одному из мальчишек.

   Похожие на четыре обожженных уголька мы не могли оторваться друг от друга. Однажды, во взгляде Младшего, того, что находился сверху, я неожиданно заметил проблески сознания. Не выдержал и спросил:

   – Откуда же ты пришёл к нам?

   Вдруг глаза младенца стали совершенно осмысленными и в их глубине отразился такой не передаваемый словами страх и ужас, что мы с Натальей невольно вздрогнули и переглянулись.

   Примерно через месяц я вырвался из обрушившихся на меня вновь повседневных забот и тревог, что волнуют всех молодых родителей и принёс девушкам – администратором так помогшего нам репродуктивного центра большой фруктовый торт. В непринуждённой беседе они признались, что знают нашу историю и следили за ней. И в то же время не удержались, чтобы незлобно подтрунить над нами:

   – Ну, всё, мальчишки теперь у вас есть, приходите к нам за девочкой!

   Я же не прекратил читать свои молитвы. Правда стали они намного короче, выражая теперь лишь мою благодарность ко всем, кто помог и, прося даровать детям здоровье и защиту от зла. Однажды мне вдруг во время моления в голову опустилась чёткая и объёмная мысль. Я будто бы услышал слова. Мне сказали, что истинный храм находится в сердце. Что не нужно бежать ни в какую церковь, служители которой отвергли нас, пытаясь вопреки заповедям Христовым взять плату с нашего горя. Не надо никуда на самом деле торопиться, пытаясь помолиться. Ведь настоящий храм всегда с вами, ты его носишь с собой и где бы ты не находился, тебе лишь стоит остановиться и со всей силой чувств обратиться через него к тем, кто сможет помочь найти выход из трудной ситуации. Скажу честно, всё, о чём я просил эти два ужасных года, мне было дано. Правда, для тех, кто последует за мной, признаюсь, нужно будет, скорее всего, заключить соглашение, а у соглашения, как у всякого договора есть своя цена. Так, когда я только начал просить небеса о помощи мне приснился удивительный сон. В нём кто-то сказал мне, что существует два варианта выхода из тупика, в котором я оказался. Первый заключался в том, что я встречу другую женщину, молодую и красивую, что полюбит меня и у меня будет двое детей. Но я не успокоюсь. Во втором, альтернативном и возможном развитии событий мне предлагалось пройти через неимоверные страдания. Я потеряю здоровье, взамен выпрошенного у меня заберут жизнь, как только дети, достигнут совершеннолетия, но я душевно успокоюсь и каким-то образом спасу и Сашку. Без всяких колебаний, там во сне я выбрал тяжёлый путь и с того момента всё у нас и началось.

   Я со страхом вспоминаю, как однажды в одну ужасную ночь я оказался вырван и выброшен из привычной жизни, где было место любви, место радости и даже патриотизму. Внезапно меня втянули в себя жернова чудовищного механизма, бездушной машины, созданной государством, где никто ни за что не отвечает, а жизнь человека оценивается в пару мятых грязных тысячных купюр, то есть ровным счётом ничего не значит. Барахтаясь и пытаясь выбраться из удушающёго тёмного омута, я вдруг оказался снова в новом светлом месте.

   Как то совсем недавно Наталья оставила меня на одном оживлённом перекрёстке и зашла в магазин. Печать горя и страданий ещё не сошли с моего лица, хотя все знакомые говорят, что я стал выглядеть совсем иначе.

   Так вот. В тот момент, когда я качал коляску взад и вперёд, мимо проходила молодая мама с годовалым малышом. Взглядом она оценила мой внушительный двух ярусный агрегат и продолжала говорить, не убирая телефон от уха. Невольно я услышал её слова:

   – Ой, слушай, тут какая-то кукушка нарожала детей и бросила. Стоит мужик на перекрёстке с двойней, а лицо-то такое страдальческое!

   А я на самом деле просто не могу оторваться от ручек детской коляски. Ведь я неожиданно и чудесным образом попал в самый лучший сон из всех, что мне снился за последние два года.

   Через полтора месяца после рождения детей мы проходили в местной детской поликлинике плановый осмотр. У того ребёнка, что пришёл первым, что так отчаянно пробивался к нам, зацепившись чудом снизу, мы давно обнаружили большое красное пятно на ноге. Вместе с Натальей мы приняли его за натёртость от памперсов, но специалист после осмотра пояснил, что видим мы пигментное образование на коже. Расположилось оно именно там, где на ноге кости Сашки от удара были перемолоты в труху.

   А в середине августа Сашка ночью пробился наконец-то Наташе в сон.

   – Если ты хочешь увидеть меня, – сказал он, – если хочешь, чтобы я вышел к тебе, то должна произнести следующие слова:

   – Холод в ночи

   Пламя в груди

   Ночью прийди!

   К сожалению, Наталья никак не могла вспомнить четвёртую строчку, что ей поведал Сашка. Но даже то, что она рассказала мне утром, порядком удивило меня. Ведь раньше она никогда не писала стихов, а тут вдруг выдала такую сентенцию. Опять же – откуда должен был выйти Саша, если призвать его?

   Спустя некоторое время мы столкнулись с тем, что дети никого не подпускают к себе, кроме нас с Наташей и бабушек с дедушкой. Стоило только сделать шаг по поводу наёма няньки, так от присутствия постороннего человека они сразу пускались в неудержимый и горький плач.

   Нам всем нужно любить кого-то, иначе человек может сгореть как свеча. Любовь – совершенно неисследованное чувство и сила его оказалась такова, что она открыла передо мной двери в иные, неизученные ещё сферы и измерения. Мне показали, что жизнь человека, каждого в отдельности бесценна. За свою короткую жизнь Саша успел сделать многое. Помню следователь, что вёл дело, от заключений которого возмутились даже судьи в краевом суде, не могла понять, почему все, кого только она не начинала допрашивать о Сашке, с каким-то упоением рассказывали о нём, восторженно и влюблено. Для себя же я сделал вывод. Люди ангела убили и его же обвинили.

   Сашку помнят. Каждый раз, когда мы приезжаем на кладбище, обнаруживаем, что среди тысяч и тысяч могил неизвестные нам люди находят скромный Сашкин памятник. И кладут к нему цветы. Их немного, всегда пара букетов, высохших за несколько дней, что мы разминулись.

   Через любовь к Сашке я пришёл к любви к Богу. О, нет, я вовсе не стал религиозным фанатиком. Просто знаю, что все к кому обращаюсь, существуют. Что есть Бог. Есть ангелы, которые касались меня. Есть духи природы, что строят тело и с одним из которых я установил контакт на реке. Не умирает у и душа, самое ценное и сокровенное, что есть у человека.

   Все они гладят и ласкают меня, когда я им молюсь. Трудности, что возникают, вдруг разрешаются сами собой и к нам приходит помощь, порой оттуда, откуда мы и не ожидаем. Помогают монахи из мужского монастыря, но отнюдь не те вымогатели и кассиры, с которыми мы столкнулись в торговых точках, в которые превратили храмы Божьи. Данным обстоятельством просто взбешены, как я понял из своих снов там, наверху. Помогают простые и светлые люди, родственники и знакомые, но отнюдь пока не государство, что с сатанинским неистовством выбивает из населения последнюю копейку – оно встало в сторону, и никак не проявляет своей доброй воли. Интересно, но с момента наших первых попыток с Натальей иметь опять детей, я совершенно не помог никому на улице, о чём рассказывал в первой части, надо признаться, что пошёл обратный механизм – стали помогать мне.

   Хочу воспитать наших мальчиков так, чтобы они выросли похожими на Сашку. Честными, открытыми, смешливыми и чистыми от грязи. Я хочу, чтобы они несли по жизни только Доброту и Свет, пусть даже с кулаками. Чтобы дарили людям Любовь, ибо Любовь это и есть Бог.