Текст книги "Навстречу радуге (СИ)"

Автор книги: Юрий Табашников

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

   Но меня не пустили к нему.

   Эта боль, боль того момента живёт во мне, стучится вихрем выжженного пепла в сердце и никогда не найдёт выхода из тела, чтобы покинуть меня навсегда.

   Может, услышав меня, он на мгновение очнулся бы, и мы успели, смогли бы сказать друг друга хоть пару самых важных для нас слов.

   Из сна в сон после своей гибели Саша приходил и неустанно повторял, что умирать не хотел. Но стоило Наталье появиться в церкви, как местный батюшка мгновенно и не моргнув глазом, прировнял ситуацию с ДТП к самоубийству и намекнул на то, что труд ему предстоит большой. Замаливать такую грешную душу надо долго и тяжело, а раз дело обстоит, таким образом, то и само по себе предполагает немалое вознаграждение. Когда же она пришла вновь с надеждой в тот же приход и не принесла крупных пожертвований, он, безусловно узнав её, поднёс всем крест для целования в конце службы. Впрочем, оговорюсь, всем, кроме неё, холодно скользнув по растерянному лицу взглядом. Помню, как она прибежала домой. Помню, как плакала долго – долго, а я утешал её.

   Ведь мы-то знали, что он хотел жить. Что он очень любил жить.

   Что он строил массу планов, на каждый будущий день своей украденной у него светлой жизни.

   А потом он принялся приходить во снах, больше к Наташе и оправдываться перед ней, что из-за глупости и страха оставил нас одних и заставил проходить через такие невообразимые мучения. Пару раз с испугом спрашивал о здоровье девочки, что была с ним и серьёзно пострадала.

   Я не знаю, что такое сны. Говорят, что некоторые учёные утверждают, что изучили их. Но я не знаю, что такое сны.

   Есть важное мнение, мнение которое утверждает, что во время снов задействуются в работу другие клетки мозга, назначение которых мы пока не знаем. Они, при переходе из одного состояния сознания в другое и могут открывать двери в иные измерения. Наверное, так и есть на самом деле, ведь мы так мало знаем, как устроен окружающий нас мир. Физики, что занимаются изучением именно строения Вселенной, каждые несколько десятилетий коренным образом меняют свои теории, выводы и умозаключения.

   Теперь я точно знаю, что в наших снах что-то происходило. Что-то очень необычное. И мы с Натальей радовались каждому разговору, каждой встречи с ним, попадая в мир снов, не как пришедшей спасительной иллюзии, а как избавительному свиданию, на котором снова оказывались вместе.

   Сразу после смерти, где-то месяца через два, кроме сына нам стали встречаться в сновидениях и некие могущественные существа. Не показываясь, они говорили важные вещи. Своим, особым образом. В голове появлялась тяжёлая мысль, которая забивала всё остальное – дневные впечатления и память о прошедшем дне, уже сотканную паутину очередного сновидения. Контакт проходил не один раз в пределах дома, нечто подобное произошло, когда выполняя древний шаманский обряд, известный в Сибири и североамериканским индейцам, я разделся и вошёл в реку. Обнажённого и беззащитного вода приняла меня и на мой молчаливый крик отчаяния ответила мне. Позже река пришла к Наталье, на следующую ночь в сон в виде огромного медведя, что обнюхал квартиру. Он являлся не один раз и потом, заглядывая в окно, чтобы убедиться, всё ли у нас в порядке. Разумеется, в сновидениях.

   Как мы скоро поняли, у Наташи оказался свой сновиденческий дар. Если мне удавалось что-то изменять в реальном мире, то к ней приходили вещие сны. Часто засыпая, я задавал массу важных вопросов, просто вслух неизвестно кому, а утром получал ответы от неё, из того, что она видела ночью.

   Сны первый год наступившей тоскливой и крайне тяжёлой во всех планах жизни стали нашей отдушиной. Всё в нашем маленьком мирке перевернулось. Встало с головы на ноги, и с ног на голову. День тянулся невыносимо тягуче, и мы с нетерпением ждали ночи, только её одной. Как темнело, спешили оба поскорее уйти в Ночь, чтобы попасть снова в День. В тот День, когда он рядом с нами.

   Он расспрашивал и с интересом выслушивал наши рассказы, что произошло с нами за день на земле. И всячески старался поддержать своим присутствием, своей энергией, которую мы помнили, ощущали в себе, когда просыпались. День или два после таких призрачных встреч, сотканных из на редкость воздушной и невесомой паутины радостные и возбуждённые не ходили, а летали там... где его уже нет.

   Интересно, но нечто очень и очень похожее происходило у одного врача, про которого мне рассказала знакомая. Долгие месяцы умершая от рака двадцати трёх летняя дочь приходила к нему и как могла – энергией и словами утешала и поддерживала его. И ему становилось намного, намного легче пережить наступающий день...

   Если бы мы не поддерживали друг друга с умершим сыном из разных миров, как дико не звучит такое утверждение, наша история давно бы закончилась.

   Наверное, ещё в первые дни утраты, когда я брошенный всеми лежал в своей комнате, едва переводя дыхание от слёз и горя, что-то сдвинулось в моём сознании. Может, в тот момент я умер. На самом деле умер, ведь многие часы из того периода жизни я просто не помню. А потом меня вернули назад. Я не знаю. Но может я умер и благодаря этому нашёл дорогу к нему, вырвал из объятий тёмного пространства, из той ловушки, в которую он попал. После того, как сердцем указал ему путь к свету, дней через шестнадцать или семнадцать после кончины Саши и началось наше общение. Он бросился помогать мне всюду. Когда на улице порой становилось плохо, и я прижимался плечом к забору новостройки или к стене какого-либо здания, то первым делом обращался с криком о помощи не к Богу и не ангелам, а именно к... Саше. Мимо спешили прохожие. Мало ли кругом пьяных, зачем останавливаться? А он неизменно приходил ко мне, слышал мой зов. Я чувствовал его рядом, ощущал его энергию, во мне вдруг появлялись силы, и я неизменно возвращался домой. Удивительно, но каждый раз закрывая за собой входные двери, я тут же терял всю на время полученную извне силу, что поддерживала меня, и едва мог заплетающимся языком вызвать очередную 'скорую'.

   Во сне нас иногда мучило любопытство. Ведь присуще-то оно всем людям. Так вот. Однажды в сновидении к Наталье пришёл снова Саша. Виновато опустил глаза:

   – Я очень сожалею, мам, что так случилось.

   – Ладно, ладно, Саш, мы все всё давно простили, если было что прощать, – заверила его Наталья. – Расскажи, как тебе там?

  – Мам, здесь совсем по-другому! Не так интересно, как у вас. Нет компьютеров. И телевизоров.

   – Ну, а книги?

   – А книг сколько угодно.

   Надеюсь, Саш, ты дочитал своего любимого Ремарка, ведь ты остановился на середине книги...

   Последняя фраза показалась мне на удивление любопытной. Почему именно книги? Может, писатели и читатели, мысленно создавая образы, закрепляют их где-то в особом, информационном поле возле Земли? И неужели ими можно снова воспользоваться там... по другую сторону жизни и смерти?

   Иногда мы надолго теряли сына в сновидениях. На невыносимо тяжёлые несколько дней, тяжёлые даже без его иллюзорного присутствия. И тогда начинали снова и снова искать его. Один раз Наталья так нашла Сашку в своём сне и... упрекнула:

   – Саш, ты что потерялся, пора домой! – и он ведь услышал её и пришёл на всю следующую ночь.

   В другой раз я искал его всюду в сновидениях. В горах, в лесах, среди городских постройках. И вдруг увидел вдалеке знакомую фигуру. Он стоял ко мне спиной и смотрел в другую сторону. Я закричал:

   – Саш, я здесь!

   Сашка принялся медленно поворачиваться на голос, но тут же густой туман накрыл его. Но всё-таки успел определить нужное направление там, в между мирье и на следующую ночь был со мной.

   Как определил я позже, примерно до весны две тысячи восемнадцатого, Саша был заключён в каком-то довольно ограниченном пространстве. Но потом по известной нам причине, которую я опишу позже, получил полную свободу действий. Мне на почту посыпались письма. Одно за другим. К одной подруге приехал по одной известной им причине для какого-то разговора на своём красном мотоцикле, на котором мы с Натальей никогда не видели его в своих снах. Другую знакомую отговорил от суицида. А потом пришло и вовсе удивительное письмо от незнакомой мне молодой женщины. По её словам одна из подруг дала ссылку на мою книгу, и она прочитала её. Как признаёт, книга произвела впечатление. А чуть позже, в одну из ночей ощутила присутствие в спальне кого-то страшного, до невозможности чужого и чуждого всем нам, но реально осязаемого. Пришелец начал обследовать комнату, всё больше увеличивая её страх. И вдруг она поняла, что на подушке рядом с ней сидит... Саша. Она узнала облик призрачного создания, и защитник из мира мёртвых пробыл с ней до самого утра, прогоняя незваного гостя прочь. Она доверилась ему, как бы встала под защиту. А потом оба исчезли. И мой сын, который всегда спешил всем на помощь и нечисть, что забрела неизвестно из какого измерения.

   Объясните же мне теперь, что такое сон?

   Та свободу действий, что получил Сашка, признаюсь теперь, хронологически была тесно связана с нашей первой попыткой зачать ребёнка.

   Расскажу ещё раз немного о важности сновидений, к которым я начал с полной серьёзностью относиться и прислушиваться. В первое время после трагедии, когда я едва двигался, кто-то очень умный, кто-то очёнь тёмный принялся нашёптывать мне:

   – Ты не прощал и не спускал и намного меньшего.

   У меня вспыхнуло чувство и желание мести. Она пожирала меня всего без малейшего остатка, подогреваемая чужими мыслями в голове. Я видел тех сотрудников ДПС всего один раз в суде. При виде меня растерянно прошептали 'здрасьте', а я с трудом прошёл мимо. Они показались мне юными и зелёными. К тому же по плёнке видео регистратора, что, в конце концов, предоставили для ознакомления следственные органы, я видел, что они сделали всё, чтобы трагедии не случилось. Несколько минут следовали за мотоциклом, пытаясь как-то отменить решение диспетчера и указывая на то, что не то время и место, чтобы организовывать погоню – тёмная ночь и опасный участок дороги. Но их гнали и гнали за ним. А вот водитель автомобиля, который двигался по главной прекрасно видел приближающуюся погоню, слушая гремевшую на весь салон музыку, в то время как из-за посадок его не видел никто. Простое обстоятельство произошедшей трагедии легко установила Наталья, обследовав место происшествия, в то время как следователь не потрудилась сделать и этого, спеша поскорее закрыть дело, когда мы едва могли дышать.

   Итак, гнев копился во мне, клубился, пытался вырваться наружу, отодвигая все разумные доводы и мысли на второй план. И тут мне начал приходить один и тот же сон. Изо дня в день, на протяжении месяца. Тяжёлая мысль опустилась в голову:

   – Они взвешены и будут наказаны. У тебя другой путь.

   И я видел сон, один и тот же. Сашка сзывал каких-то друзей, людей или духов. Они собирались в огромную толпу. Он звал многих, и все они приходили из темноты, только никто не приглашал меня на намечающееся веселье. И вдруг посреди толпы оказывался то один, то другой из тех людей, что превратили мою жизнь в ад. Толпа набрасывалась на них. Валила на землю, била и пинала до тех пор, пока те не превращались в кровавые отбивные.

   Я успокоился. Понял, что просто так для тех, кто как-то вольно или невольно был задействован в гибели моего ребёнка, это дело не кончится. Что что-то обязательно будет с ними, с их жизнями или с родственниками. Мне показали, что они не прощены не только мною.

   Так кто же наберётся смелости и объяснит мне внятно и понятно теперь, после всего сказанного, что же такое сны?

   Сашка же снова и снова появлялся во снах. Каждым приходом поддерживал нас. А мы, в свою очередь поддерживали и утешали его. Наверное, самое вредное, что может сделать человек, так это 'отпустить' душу покойного родственника. В сущности, закрыться, отгородиться и забыть про него, чтобы весело жить дальше. Да, так бесспорно существовать намного легче, я согласен. Но даже в православии культ почитания умерших родственников складывается из сложного ритуала, растянутого на многие дни, который, к сожалению, мало кто в полной мере соблюдает. Не говорю о католичестве. А Азия? А многоголосый Китай, где культ предков доводит память об умерших до неизвестно какого колена? В моём случае даже мысль о том, чтобы прервать наше общение, как мне советовали некоторые комментаторы моей истории, выглядела для нас совершенно абсурдной, не достойной родителя.

   Ведь я шёл совсем путём. Да, путь тот оказался более тяжёлый, полный страдания и горя, но я не свернул с него.

   Первое время я едва сдерживал слёзы и порой с трудом понимал, что происходит вокруг. Все мои мысли были направлены на утрату, и море горя топило любую другую мысль, что пыталась всплыть в его мутных пучинах в моём сознании. И вот однажды мне тяжело опустилась в голову во время очередного сновидения тяжёлая, чужая мысль:

   – Сына можно отмолить. Родителей и родственников никогда, но ребёнка погибшего насильственной смертью отмолить можно.

   На следующее утро я проснулся окрылённый, полный сил и готовый немедленно действовать. Немного покопался в гугловском поисковике и направился в специальный репродуктивный центр, чтобы проверить свою возможность, конечно, не как мужчины, а как продолжателя рода. Местный андролог выдал по результатам анализов заключение, что я могу иметь детей. Он упомянул неизвестные мне термины – ЭКО и ИКСИ. Как только я вернулся домой, так сразу принялся изучать всё новое, о чём услышал.

   Наталья, только узнав над, чем я задумался, сразу стала в позу:

   – Что ты делаешь? – спросила она меня с горечью. – Что ты делаешь? У тебя только что погиб сын. Нужно хотя бы полгода, чтобы хотя бы задуматься о подобном.

   Возможно и так. Но в ту же ночь во сне мне явился крайне встревоженный Сашка и сообщил, что мы должны успеть в год собаки, в следующий две тысячи восемнадцатый год. После объявленного срока у нас не будет и малейшего шанса. По какому календарю следовало мне считать? По принятому у нас, до начала нового года? Или по китайскому, где год собаки заканчивался значительно позже? Должны ли были мы родить ребёнка или только успеть зачать за указанное время?

   Вопросов у меня было много. Слишком много, и все оставались без ответов. Единственное, что я точно знал – надо спешить, поторапливаться.

   Ещё через несколько дней мне пришла чужая мысль – подсказка. Кто-то шепнул, мгновенно очищавшей голову от сновидений и, заставляя проснуться, что будет очень трудно, очень тяжело, но если я не сдамся, то получу просимое. Именно так и было сказано, а утром я записал в дневник каждое слово.

   Я безумно хотел ещё хоть раз увидеть Сашку. Обнять его. Поцеловать и прижать к себе. Рациональное мышление атеиста подсказывало, что если бы удалось зачать ребёнка, то генные составные родителей способствовали бы частичному повторению лицевых характерных признаков и характера, знакомых особенностей в поведении. Частично в таком случае он вернулся бы к нам даже с точки зрения атеиста.

   Но я хотел большего.

   Никто не мог меня остановить. Я вновь и вновь искал возможные реальные варианты решения задачи в пределах нашего города. А во снах, чередуя день ото дня, посещение родителей, скакал от радости восторженный Саша.

   Я был совсем близко от цели, когда перед новым, две тысячи восемнадцатым годом, годом собаки, меня настиг очередной удар. В один прекрасный день, когда Наташа находилась в отъезде, вернувшись, домой почувствовал себя плохо. Очень плохо. Ну и что? Разве мне было в последнее время хорошо? Я терпел. А потом вдруг обнаружил, что речь стала вязкой, бессвязной, малоразличимой, левый глаз поднялся высоко вверх, а губы скосило в бок. Я сразу понял, что начинается инсульт. Несколько раз лежал с больной спиной в неврологическом отделении с инсультниками и инфарктниками, и все признаки беды знал от них назубок. Признаюсь, что пациенты в больницах пережившие удар оказались самыми жизнерадостными и весёлыми людьми, что я знал. В стенах палаты мы всё время смеялись и шутили. Над собой. Над жизнью. Над смертью.

   Вернёмся же к моим делам. Меня с трудом понял оператор, принимавший экстренный вызов, но врач 'скорой', едва глянув на меня, сразу сообразил, в чём дело. Ставил уколы, давал выпить таблетки, сбивающие давление, всё время приказывал смотреть на меня. И по его удовлетворённому лицу я понял, что дела идут хорошо. Сделав соответствующие записи, он уехал, продолжать дальше свой трудный и такой необходимый труд. Я очень благодарен ему. Он быстро и профессионально откачал меня, не дал разрушительному вихрю прорваться в организм. Только с тех пор нижняя губа осталась немного скошенной влево, как напоминание перенесённого кризиса и предупреждение, что он может ещё и вернуться к упущенной добыче.

   Сашка в сновидениях не успокаивался. Продолжал всевозможно подталкивать к действиям. Найдя по справочнику ближайший репродуктивный центр в нашем городе, я направился к нему. Удивительное дело, но какая-то необъяснимая сила пыталась остановить меня. Я это осознал, как только мысленно высказал намерение посетить его и сел в автобус. И ещё ощутил при приближении такое чувство тревоги, какое давно не испытывал. Всё же я зашёл в то здание, где меня встретил молодой приветливый персонал и собрал всю нужную информацию.

   Ночью Сашка призвал меня не ходить в то место больше и передо мной, во сне вдруг появился образ нужного здания и знание, где он находится. Саша настаивал, чтобы я нашёл определённого человека и называл его имя. Именно он и встретил меня первым, когда я появился в том центре и сыграл ключевую роль в истории, которую я хочу рассказать.

   Итак, сразу же на следующее утро я включил компьютер и задал поисковику вопрос, где находятся репродуктивные центры города Барнаула. Из нескольких, первым проявился в адресной строке именно тот, на какой во сне указал Сашка.

   К тому времени моё здоровьё продолжало ухудшаться, я продолжал высыхать, терять вес. Я вовсе не боялся смерти, как и Наташа. О, нет. Мы призывали её каждый день, чтобы встретиться с сыном. Но опять же во снах я узнал возможное будущее. Оно вовсе не радовало. Паралич конечностей и полная неуспокоенность как при жизни, так и после неё. Поэтому-то я знал, что нужно поторапливаться.

   Я сдал все анализы, именно в том центре, что мне указал в сновидениях Саша и в конце недели уже сидел у местного андролога в кабинете.

   – Доктор, скажите мне, только честно, все мои шансы, – попросил я его. Именно честного ответа я ждал, ведь после перенесённого инсульта анализы могли измениться коренным образом и далеко не в лучшую сторону. К тому же после нового года и Наташу хорошо встряхнуло. Так, что она едва пришла в себя.

   – Я думаю, – молодой красивый мужчина средних лет посмотрел на меня. – Что тут даже чудо не поможет вам. Видите, по результатам, что живые сперматозоиды на самом деле присутствуют, но у вас их так мало и они находятся в таком мёртвом состоянии, что надежды на них почти никакой. Они замерли, зависли. Совершенно не реагируют на разгонку.

   – Так стоит ли вообще пробовать? – спросил я, стараясь никак не показывать своего волнения.

   – Стоит, – утвердительно мотнул головой он. – Пробовать стоит всегда, даже нужно пробовать. Иногда всё меняется, возникает благоприятное окно, связанное с улучшением здоровья, которое нужно поймать.

   В тот день я окончательно изменился. Я никогда раньше не обращался к высшим силам, не задумывался об их существовании. Но все последние события указывали на существование нечто необычного, интуитивно давно нащупанного человечеством, но пока не исследованное наукой.

   И я встал на колени. Принялся молиться.

   Я молился днём.

   Я молился ночью.

   Всегда. В автобусе, на улице, где бы ни оказался.

   Я молил и молил о новой встрече с Сашкой и никогда прежде мой мозг не работал с такой интенсивностью. Наташины знакомые не раз говорили ей, что я не узнаю их, встречая на улице, прохожу мимо, с остановившимся и отсутствующим взглядом. Другие же сразу определяли по лицу, что я где-то не здесь и не сейчас.

   А я молился. И все молитвы, что приходили мне на ум, складывались сами в слова, готовым текстом опускались свыше ночью, из мозга перемещались в сердце, а потом вырывались наружу в виде немого стона и крика.

   В другой главе я расскажу о молитвах отдельно. Из христианских молитв я использовал 'Отче наш' и 'Крестень господня', все остальные пришли извне.

   Возвращаясь домой, я продолжал копаться в своих многочисленных книгах по религии, теологии и другим специфическим для меня ранее темам. Постепенно я понял, что окружающий нас мир намного сложнее изученного и мой пантеон тех, кого я призывал на помощь, стал стремительно увеличиваться. Я открыл для себя, что духи природы и более могущественные существа сосуществуют вместе и через них можно воплотить в жизнь разные возможности.

   Если, к примеру, ангелы как-то связаны с душами, их круговращением, то духи природы и элементалы огня, воды, земли собирают из кирпичиков – атомов в нашем мире тела и обратиться по поводу здоровья и физического строения нужно именно к ним.

   Я звал на помощь всех, кто как-то проявил или ответил мне. По очереди. И к каждому из них обращался с соответствующей просьбой, конкретно сформулированной, которую я менял в зависимости от новых возникающих проблем.

   И вот наступил день, когда я вновь пошёл сдавать анализы в упомянутый центр.

   – У нас, Саша, всё получится, у нас всё получится, – говорил я себе.

   Меня ждала опять довольно неприятная процедура по сдаче сперматозоидов. Медсестра вручила баночку, которую держали, наверное, с затаёнными надеждами сотни мужских пальцев и направила в определённую комнату. Мне опять стало плохо. Несмотря на свежий ремонт, как только закрылась дверь, атмосфера показалась на удивление душной. Она давила со всех сторон, сбивая дыхание с привычного ритма. На стенах висели большие фотографии девушек-моделей, обнажённых, но запечатлённых в неизменно пуританских формах и тонах – боком или спиной к зрителю. На маленьком столике, куда я должен был поставить стаканчик лежал журнальчик для мальчиков, тяжёлый и жёсткий по размещённым снимкам, со слипшимися страницами.

   Я не знал, куда именно иду. Наташа, начитавшись статей в интернете и наслушавшись подружек, утверждала, что ЭКО – очень и очень плохая затея. Что это не выход. Что дети рождаются в результате подобных искусственных манипуляций неизменно ущербные, слепые, глухие, яйцеголовые и обязательно... без души, как это утверждалось многими религиозными кликушами. Что Бог не участвует в том процессе. А сам процесс способен породить только монстров.

   Я вспомнил в тот миг Сашку. Вспомнил, что остался один, и нет возле меня единственного друга, с кем было так легко и хорошо.

   Слёзы беззвучно потекли по лицу.

   Наверное, если за мной велось какое-либо скрытое наблюдение, то моё поведение выглядело настолько необычно, что могло взволновать любого самого бесчувственного оператора.

   Я держал баночку и плакал. В голову не приходили никакие эротические образы, но всё равно я пытался как-то справиться с оказавшейся вдруг нелёгкой задачей. Мир вокруг кружился и плавал, растворённый до полосок спектральных цветов слезами.

   И вдруг я почувствовал, что сзади меня кто-то коснулся. Между лопаток до меня дотронулось какое-то неизвестное существо, настолько могущественное, что колени подкосились так, что я едва не упал. В незнакомце было всё. Любовь. Сострадание. Огромное и бездонное море любви и сострадания. Он показался мне невероятно сильным. Неожиданно я понял, что он способен разрушать, а способен и создавать миры.

   И опять в голову пришла чужая мысль:

   – Не волнуйся и не стесняйся. Успокойся. Ты всё делаешь правильно.

   Невольно я скосил назад глаза, чтобы рассмотреть его и увидел за собой огромный и широченный столб света Я не видел ни тела, ни головы, ни конечностей. За пределы света лишь выходило часть крыльев, с огромными – преогромными длинными белоснежными перьями на конце.

   Спустя сутки на моих ладонях появились кресты в виде морщин, похожих на линии судьбы. На тех местах, где римляне вбивали гвозди в руки распятых рабов. И с тех пор знаки на теле всё увеличиваются и увеличиваются, перешагнув уже через линию судьбы и другие отличительные борозды на ладонях.

   Через три или четыре дня тот андролог, что не оставлял для меня и малейшего шанса с удивлением смотрел мне в лицо в своём кабинете. Перед ним лежали мои новые результаты анализов.

   – Не могу объяснить того, что вижу, – сказал он. – Но подобных результатов я не видел давненько у молодых людей. Шестьдесят процентов сперматозоидов живо и необычайно активно. Я со своей стороны буду настаивать только на процедуре ЭКО.

   Мы долго разговаривали, и я понял, что как тот следователь, так и этот врач постоянно сталкивается с чем-то необъяснимым. Некоторые мужчины, по его словам, показывающие, что у них всё обстоит отлично, в нужный момент не имеют никаких шансов. Другие же, наоборот, казавшиеся безнадёжными показывают в назначенный день прекрасный результат.

   Как объяснить столь явные, мягко говоря, странности мой собеседник не знал и лишь пожимал плечами.

   В ту же ночь Наталье приснился Сашка в виде младенца. Он улыбнулся ей широко и открыто и вдруг спросил:

   – А как вы, ребята, меня на этот раз назовёте?

   Я же, прикоснувшись к неведомому, хватаясь за призрачную надежду, не мог больше остановиться. И таким образом оказался вовлечён в круг совершенно необычайных событий, свидетелями которых стали десятки человек.

  Первые попытки

   После того, как я столкнулся с совершенно необъяснимыми никакими научными знаниями явлениями, то невольно задумался о том, что вокруг нас и вместе с нами, наверное, сосуществуют неизвестные и неисследованные создания, способные повлиять на судьбу. Я переживал в то время очень тяжёлый период, пожалуй, самый тягостный, ужасный и трудный за всю жизнь. Тоска и горе высушивали тело, желание жить куда-то пропало. И в то же время я никак не мог смириться с тем, что моего любимого сына больше нет со мной. Куда он пропал? Почему не вижу, как прежде, рядом? Нигде в толпе прохожих не видно его доброй улыбке, дома не слышно заводных историй, нет той любви, что пропитала каждый день, что мы были рядом... Никто не мог помочь мне здесь, на земле. И если посмотреть правде в глаза, то нигде не виделся никакой выход, рациональный и логический из той страшной ловушки, в которую мы попали.

   И тогда я встал на колени. Забыв обо всём на свете, принялся неистово молиться, прося небеса вернуть единственного друга, без которого не мыслил дальнейшего существования. Я пытался, и смена масок всегда удачно получалась, оставаться на людях, на работе хоть немножко прежним. Но стоило попасть домой... Стоило попасть домой, как вставал на колени. И просил всех, кто только мог услышать помочь мне. Мои просьбы были скорее похожи на стон и крик, что рождались внутри мозга, но вырывались наружу непременно через сердце.

   Мой пантеон всё время рос и рос. Прежде всего, начиная молитвы, я взывал за помощью к Богу.

   'Господи Боже, всемогущий, всевидящий, всё слышащей, это снова обращается к тебе дитя твоё, по имени Юрий из Сибири, из далёкой России со всё теми же просьбами, криками о помощи, стонам о пощаде'.

   Никогда не называл себя 'рабом', как принято в православной церкви, ведь все мы дети, дети Его. Почему-то всегда присутствовало ощущение, что я обращаюсь не к высшим силам, а к своим родственникам, более продвинутым и мудрым, по сравнению с которыми я и есть всего лишь дитё.

   Затем я умолял снизойти до помощи тех ангелов, которые знали нас с Сашкой, потом всех небесных ангелов и архангелов.

   'Придите ко мне, внемлите, услышьте и помогите', – заклинал я их, а потом продолжал. – 'Я благодарю вас за всю оказанную помощь и прошу в благости своей не покидать меня в дальнейшем, помогать и явить главное чудо – чудо перерождения'.

   После отдельно призывал всех святых земли русской, земли сибирской.

   Обращался к Иисусу, к пресвятой Деве Марии.

   'Ты моя защитница и покровительница в небесных сферах, ведь ты покровительница всех детей. Ты, так же как и я потеряла сына и просила небеса вернуть его и ты одна можешь в полной мере понять меня', – просил я её вмешаться в нашу действительность.

   Последние в моём списке шли все чистые и светлые духи – элементалы огня, неба и земли. Их просил я формировать тело, а ангелов вдохнуть душу в будущую жизнь. Моё главное открытие заключалось в том, что духи природы сосуществуют с ангелами, и каждый из них в силе выполнить определённую просьбу, в рамках возможного для них вмешательства. После духов природы я просил о помощи духа медведя – реки, который пришёл ко мне в дом после посещения Сашиного пляжа и, значит, стал моим могущественным и сильным покровителем в мире духов. И, конечно же, звал всех чистых и светлых духов рода моего, до тысячного колена.

   Поэтому-то мои молитвы стали со временем довольно сложными, громоздкими и продолжались часами.

   Вместе с персоналиями мне пришли общие формулы, которые выглядели так:

   'Я иду навстречу детям, дети идут навстречу мне. Во мне сила Господа, любовь Господа, гнев Господа. Во мне сила ангелов, любовь ангелов, гнев ангелов. Во мне сила моя, любовь моя, гнев мой. Во мне сила Сашина, любовь Сашина, гнев Сашин. Нет во мне страха, сомнений и отчаянья. За моей спиной простирается выжженная дорога, где сгорели мой страх, моё отчаянье, мои сомнения. Где сгорело всё бесовское и недоброе. Я войду в ту радугу и заберу своих сыновей и приведу их в эту квартиру. И будем мы все жить весело и дружно. Ибо внутри у нас будет любовь Господа, любовь ангелов, любовь наша. Да будет так. Аминь'.

   Другая молитва, спустившаяся в голову неизвестно откуда, оказалась довольно сильной:

   'Да пройду я дорогой тернистой. Да не убоюсь я зла. Да войду я в чертоги твои с чистой совестью, оставив после себя потомство чистое и светлое. Помнящая меня и любящая Бога. Устами своими прославляющие деяния Господа, деяния ангелов, деяния всех остальных, о которых я расскажу'.

   Сразу оговорюсь, немного забегая вперёд, что я изначально просил подарить мне двух детей. Ведь однажды, во сне, пришла мысль – тяжёлая, чужая, которая только одна и осталась в голове утром, стоило только проснуться. Если удастся осуществить задуманное и провести детей, если их будет двое, желаемое ты получишь. В какой форме получу просимое, я не знал. К тому же простая логика подсказывала, что в моём возрасте я успею довести детей только до совершеннолетия, а дальше же, после того, как я уйду, им вдвоём будет намного легче идти по жизни.