Текст книги "Всадник на белом коне (СИ)"

Автор книги: Юрий Морозевич

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Там, за облаками

Когда до стены из тяжелых, нависших над головой гиганскими белыми глыбами облаков осталось не больше двадцати метров, Фрэд остановил квадроцикл и, привстав, словно всадник на стременах, принялся внимательно изучать бугристую клубящуюся поверхность.

Ничего. Ни малейшего намека на спирально закручивающийся, похожий на глубокое узкое ущелье, проход внутрь темпор-объекта, на что Фрэд подсознательно все-таки надеялся. То ли его никогда здесь не существовало, то ли успел затянуться за истекшие с начала катаклизма без малого двое марсианских суток.

«Не слишком похоже на данные из отчета Тобольского, – думал он. – На Япете пилот «Байкала», помнится, тоже не сразу добрался до заветной тропы, но никаких симптомов близкого исчезновения она ему не демонстрировала. Проход начал закрываться лишь тогда, когда разведчик довольно значительно углубился внутрь кисельно-облачной линзы. Возможно, как раз именно по той самой причине. Так сказать, защитная реакция на проникновение в собственные недра чужеродного организма по имени Андрей Васильевич Тобольский...

Помнится, верный путь исследователю таинственного феномена указала трассирующая цепочка зеркальных клякс. Типа «иди по тропе прямо, никуда не сворачивая, а там, глядишь, куда-нибудь и дойдешь.» Он и дошел. А вот у нас отчего-то все не так: выложенная ртутными пятнами тропинка есть, а прохода нет.»

Фрэд недовольно нахмурился, размышляя о выборе верной стратегии. Вариантов немного: направо или налево. По большому счету все равно, однако путь направо отчего-то казался более привлекательным. Наверное, оттого, что именно там он прошлой ночью обнаружил нашего прекрасного отважного марсолога... Который... или хм... которая совершенно определенно поставила себе целью вывести напарника из себя. Если, конечно, судить по непрекращающимся язвительным репликам.

И тем не менее, однажды пройденный маршрут всегда кажется родней и ближе, чем полная неизвестность.

По неприступной облачной стене внезапно замелькали яркие световые блики, и бок о бок с железным конем Фрэда, словно вкопанный, встал квадроцикл Алины.

– Не понимаю, что мы здесь забыли, – раздался в наушниках ее недовольный голос. – Стена, она и есть стена. Можно кидаться на нее с кулаками, а можно вот так, вроде тебя, пялиться во все глаза, как баран на новые ворота. Но для этого совсем не обязательно было срываться среди ночи и мчаться сюда сломя голову. Дурацкая затея... Чего ты здесь не видел? Тоже мне... первопроходец.

В последние слова она вложила максимум презрения, на которое оказалась способна.

Фрэд не ответил. Он прекрасно понимал, что попытки Алины задеть его побольнее – просто маленькая месть за вчерашнее. Хотя, если разобраться, не такая уж и маленькая.

«Извиняться мне не за что, да и незачем, – думал он. – Тем более, что упрекнуть себя абсолютно не в чем, я поступил так, как и должен был поступить. Наверное... К тому же, любые оправдания сейчас прозвучат фальшиво и неуместно, словно признание несуществующей вины. Поэтому придется набраться терпения в ожидании, когда ей, в конце концов, надоест. Ну, а если не надоест, пусть пеняет на себя.»

***

События вчерашнего вечера, начавшегося разбитым экраном и полной потерей связи с внешним миром в лице Итана, словно наяву встали перед глазами.

Выпустив из ослабевших рук тяжелое кресло, прочно застрявшее посреди погасшего пульта, он развернулся к лежащей на полу девушке. Алина остановившимися глазами смотрела в потолок и тяжело дышала. Ртутный блеск полностью исчез с ее лица и рук, прекрасные волосы, вновь принявшие естественный золотистый цвет, волнами раскинулись во все стороны. Фрэд, пошатываясь, подошел ближе и присел рядом.

Несколько минут истекли в полном молчании, а потом он тихо сказал:

– Не переживай. Все уже завершилось, причем относительно благополучно... если не считать, конечно, разбитого экрана. Но это так, мелочи, не достойные нашего внимания... Скажешь, а как же связь с Итаном? Ну что ж, связь... проживем и без нее, тем более самое главное уже сказано. Так что не страдай попусту, в жизни экзота и не такое бывает.

Алина приподнялась на локте, взглянула на разгромленный пульт, и в ее огромных карих глазах снова заиграли искры пережитого ужаса.

– Что... это... было?.. – с трудом выдавила она из себя.

Фрэд оглянулся и небрежно произнес, словно речь шла о чем-то совершенно незначительном:

– Это?.. Ах, это... Ну, так уж вышло. Очень неудачно зацепился за экран. Прости...

Ужас мгновенно исчез из глаз девушки, сменившись откровенной злостью.

– Ты что, совсем меня за дуру держишь? – сквозь зубы процедила она. – Будто я не видела, как ты запустил в него креслом. Специально, между прочим... так, чтобы наверняка. Что там было? Чья это ладонь?

– Твоя, – хмуро сознался Фрэд.

– Моя?

– Видишь ли... Из материалов по делу тех, первых экзотов, известно, что в их организмах со временем накапливался некий заряд неизвестного вида энергии, сбросить который оказалось проще всего обычным прикосновением к работающему экрану. Что они и выяснили, так сказать, опытным путем... оставляя на месте воздействия отпечатки ладоней. «Черные следы» по терминологии МУКБОПа. Вот и ты...

– А зачем было бить?

– Потому что никто не знает, способен ли «черный след» каким-либо образом повлиять на того, кто находится по ту сторону экрана. Во избежание непредсказуемых трагических последствий...

Лежащую на полу девушку внезапно заколотила крупная дрожь. Словно она, неожиданно для себя самой, вдруг оказалась в зоне невыносимого холода, пробирающего буквально до самых костей. Плотно сжатые губы изогнулись в страдальческой гримасе, отчего сразу же создалось впечатление, будто Алина хочет и никак не может заплакать. Она рывком села, подтянула колени под подбородок и плотно обхватила себя руками, изо всех сил стараясь унять бурную реакцию организма на пережитое. Глаза ее вновь наполнились ужасом и отчаянием.

«Неужели все сначала? – в замешательстве подумал Фрэд. – Работающих экранов в диспетчерской не осталось.»

– Помоги... – беззвучно прошептали ее губы. А может быть, просто показалось...

Фрэд притянул Алину и обнял за плечи, плотно прижав к себе.

– Ну что ты... – говорил он, баюкая ее, словно маленькую. – Не стоит так расстраиваться... Подумаешь, пара разбитых экранов. Поверь, все плохое уже позади.

Получилось не очень убедительно. Вероятно, потому, что он не верил собственным словам. Даже более того, твердо знал: главные неприятности еще ждут своего часа. А какое успокоение возможно без веры?..

Однако, как ни странно, подействовало. Девушка перестала дрожать, неожиданно обхватила его руками за шею и прижалась всем телом. Словно только он, единственный на свете, мог защитить ее как от явившихся из Дальнего Внеземелья непостижимых и страшных могущественных луноедов, так и от вполне конкретных угроз, исходящих от перепуганных до смерти представителей собственного вида.

«В какой-то степени это правда... кроме меня здесь и в самом деле больше никого. Вот только защитник из отставного мукбоповца тот еще... даже при всех натренированных многочисленными полигонами навыках. Не годятся они тут, вот беда...»

Он осторожно обнял ее, успокаивающим жестом проведя ладонью по спине.

– Почему это происходит только со мной? – вдруг спросила Алина.

– Не понял...

– Ну-у... Почему за тобой ничего сверхъестественного я не замечаю, а ведь ты тоже экзот. Или, может быть, нет?

– Экзот... экзот... Думаю, столь необычная реакция спровоцирована эмоциональным состоянием. Грубо говоря, слова Итана испугали тебя до полусмерти, вот и результат... А для меня сказанное не стало такой уж неожиданностью, что-то в этом роде я и подозревал. К тому же, не забывай: непосредственный контакт с ртутными зеркалами значит куда больше, чем через керамлит, металл и пластик. Поэтому ты у нас экзот с приставкой «супер», а я так себе... ничем не выделяющийся из общей серой массы.

Последнюю фразу он произнес полушутливым тоном в надежде хоть немного подбодрить испуганную девушку. Мол, вот ты у нас какая... выдающаяся, превзошедшая меня не только в кулинарных способностях, но даже в э-э... в экзотизме. А я... что ж я. Рядовой, совершенно не примечательный экзот, явно не выдерживающий никакого сравнения с тобой.

Не получилось...

Алина лишь крепче прижалась к нему, хотя, казалось бы, дальше некуда.

«Не задушила бы в объятиях, – мельком подумал Фрэд. – Смерть, конечно, приятная, но все равно... не хотелось бы.»

– Тебе нужно как следует отдохнуть, – сказал он, осторожно отстраняясь. – Время у нас пока есть, а сон – лучшее лекарство от всех неприятностей. Дойти до каюты сможешь?

Никакой реакции. Тогда Фрэд, украдкой вздохнув, подхватил так и не разомкнувшую объятий девушку на руки и пошел к выходу из диспетчерской.

«Похоже, носить Алину на руках уже входит у меня в привычку, – внутренне усмехнувшись, подумал он. – Впрочем, ничего не имею против.»

В каюте он осторожно уложил ее на кушетку, накрыл пледом и приглушил светильник в изголовье.

«Как она сказала? «Заботливый папочка»? Ну да, папочка и есть...»

– Я буду в диспетчерской, – сказал он. – Спи спокойно, когда понадобится, я тебя разбужу.

Алина вдруг привстала и схватила его за руку.

– Не уходи, – сказала она и потянула его к себе. – Останься, прошу...

На дне огромных карих глаз бился страх. Страх необъяснимых и жестоких чудес. Страх одиночества.

Не ожидавший ничего подобного Фрэд подчинился и уселся на краешек кушетки. Алина подвинулась к стене, освобождая ему место.

– Иди ко мне, – свободной рукой она потянула вниз молнию на своем комбинезоне.

Фрэд в замешательстве следил за ее действиями. Мысли метались в голове, как безумные, и самыми главными из них были: «как далеко она способна зайти?» и «что теперь со всем этим делать?». Рука опускалась все ниже и ниже... и вот в распахнувшемся вырезе показалась белоснежная грудь... а движение вниз так и не прекращалось.

«Похоже, нижнего белья она не носит, – подумал он, не в силах оторвать взгляд от завораживающего зрелища. – По крайней мере, верхнюю его половину.»

Он попытался высвободиться, однако Алина лишь крепче сжала его запястье.

– Я хочу, чтобы ты был рядом, – сказала она, пытаясь поймать его взгляд. – Ну же... чего ты ждешь?

Фред старательно отводил глаза в сторону, не зная, куда смотреть. Какие бы усилия он ни предпринимал, взгляд упорно возвращался к распахнутому настежь комбинезону и тому, что под ним. И ничего нельзя было с этим поделать. Положение усугублялось тем, что, судя по всему, вторая половина белья также отсутствовала напрочь.

– Алина... – хриплым голосом произнес он, совершенно не представляя, что же, в конце концов, собирается ей сказать.

– Молчи... не нужно ничего говорить...

Она внезапно оказалась совсем рядом, так что Фрэд вдруг ощутил аромат золотистых волос возле своего лица и легкое прикосновение ее созданных для поцелуев губ.

– Нет! – решительно крикнул он и, вырвавшись из объятий, вскочил на ноги. Движение получилось неоправданно резким.

Девушка смотрела на него с недоумением, быстро перераставшем в гнев.

«Сколько мужчин отдали бы за подобное удовольствие правую руку, – мелькнула шальная мысль, – а ты... моралист хренов.»

– Нет, – повторил он. – Так нельзя. Я понимаю... ты испугана и боишься оставаться одна. Но это же не повод для... для... Во всяком случае, я не имею никакого морального права воспользоваться твоим состоянием, чтобы... ах, черт! Не знаю даже, как сказать. Может быть, в другое время и при других обстоятельствах... Извини. Если хочешь, я могу побыть с тобой, но только здесь, в кресле.

Фрэд прекрасно видел, что с каждым словом девушка мрачнела все больше, и не знал, как поступить, ощущая себя при этом полным идиотом. С одной стороны, он чувствовал, что прав, что так и в самом деле нельзя. А с другой... с другой испытывал горькое сожаление, понимая, что только что упустил единственный в жизни шанс. Подобного благородства женщины не прощают. А до ненависти, как известно, расстояние не слишком большое. Всего лишь маленький шаг оскорбленной женщины, и большие проблемы для попавшего в немилость мужчины.

«Вот теперь я как никогда похож на строгого «папочку», вздумавшего учить взрослую дочь жизни», – подумал он.

Алина долго молчала. Она неподвижно сидела на кушетке, даже не подумав застегнуть раскрытый нараспашку комбинезон. Фрэд прекрасно видел, что от нанесенной обиды у нее подрагивают кончики губ, и внезапно, словно наяву, снова почувствовал вкус их первого и последнего поцелуя. Сожаление вновь резануло, словно по-живому.

– Дурак, – наконец, сказала Алина. Ровным, совершенно спокойным голосом. – Какой же ты дурак.

– Но я только хотел сказать...

– Неважно, – перебила она. – Не хочу ничего знать. И видеть тебя не хочу. Убирайся.

Фрэд переминался с ноги на ногу, не зная, как поступить. И не рискованно ли оставлять ее одну в таком состоянии.

– Убирайся, – твердо повторила Алина.

«Наверное, так действительно будет лучше», – подумал Фрэд, повернулся и вышел из каюты, аккуратно прикрыв за собой дверь.

***

– Поедем направо. Разворачивайся.

– Ну, наконец-то, хоть на что-то решился, – фыркнула Алина. – А я уж думала, ты, как тот самый Буриданов осел, так и простоишь здесь всю оставшуюся жизнь. Ослы, они такие... упертые.

– Прекрати, – поморщился Фрэд. – Тебе самой-то не надоело?

– Нет. Я могу еще очень и очень долго. Если бы Кевин был жив... – она вдруг запнулась, – то смог бы тебе многое порассказать. А если кому-то что-то не нравится, он может просто вырубить связь...

– Возможно, именно так я и сделаю. И упражняйся тогда в остроумии сколько душе угодно.

И он, и она прекрасно знали, что ничего подобного в реальности не будет. Какую бы кучу ядовитых шпилек и прямых оскорблений ни вывалила в эфир разочарованная Алина, объект ее насмешек никогда не позволит себе прервать единственную связующую их нить.

«Когда совершенно неожиданно выяснилось, что рации скафандров снова работают, – подумал Фрэд, – я счел это подарком небес. Или темпор-объекта, что гораздо ближе к истине. Не исключено, что внутри таинственного туманного образования происходят какие-то бурные процессы, побочным эффектом которых стало вначале полное радиомолчание, а затем столь же неожиданная его отмена. Скорее всего, это случилось именно в тот момент, когда Алина вдруг сумела достучаться до Итана. И тогда восстановление связи казалось воистину благом... Однако теперь, после на редкость содержательного, в основном одностороннего, общения с нашим прекрасным марсологом, в последнем я далеко не уверен. Тишина в наушниках – что может быть лучше! Но не разговаривать же жестами, в самом-то деле...»

– Идиотская затея, – заявила вдруг Алина. – И исполнение соответствующее. На что ты рассчитывал? Что засевшие за стеной замечательные луноеды примут тебя с распростертыми объятиями? Увидят, обрадуются, захлопают в ладоши... – или что там у них? – и закричат: «О-о-о! Да это же сам Фрэд Ньюман, супергерой, спаситель галактики, которого мы так долго ждали! Эге-гей!» Озаботятся твоими проблемами и немедленно уберутся восвояси. Так что ли?.. Не-ет, то-то и оно... не нужен ты им, плевать они хотели и на тебя, и на нас всех вместе взятых. Можешь сколько угодно биться головой об стену либо кричать что-нибудь вроде «Сезам, откройся» – никто тебя не услышит. А вообще-то... не хочешь попробовать? Давай! Вдруг получится. Затея как раз на уровне твоего интеллекта.

– Я сказал, прекрати, – мрачно произнес Фрэд.

– А если нет, то что? Возьмешь ремень и выпорешь, как строгий папаша нерадивую дочь? Жаль, не могу снять скафандр... по голой попке-то оно куда эффективней. И гораздо сексуальней.

Фрэд стиснул зубы, молча развернул машину и направил ее вдоль облачной стены. Однако отступать просто так Алина не собиралась.

– Можешь доступно объяснить, – не унималась она, направляя свой квадроцикл следом, – какого черта ты вдруг поднял меня среди ночи и погнал наружу любоваться... а кстати, на что? На вот этот страшный сон сумасшедшего художника-сюрреалиста, внеземного к тому же? Так все это я уже видела. Во всех подробностях. До тошноты.

– Ты в самом деле не понимаешь? – спросил Фрэд, резко осаживая железного коня, так что Алина едва успела среагировать, почти уткнувшись фарами квадроцикла в неожиданно выросший из тьмы задний бампер.

– Нет, не понимаю. А вот чего я еще больше не понимаю, – как вообще повелась на твою дурацкую авантюру. Нужно было остаться на базе. Разглядывать стену можно и оттуда.

– Хочешь вернуться?

– Хочу!

– Ну так давай! Я тебя не держу. Одной головной болью станет меньше!

Впервые с начала похода Алина не нашлась, что сказать. Возвращаться в покинутую пирамиду в одиночестве ей совсем не улыбалось. Девушка вдруг почувствовала, что еще немного, и окончательно перегнет палку. А что тогда будет... о-о-о, даже думать страшно. Напарника она, похоже, довела-таки до белого каления, в таком состоянии он действительно, чего доброго, возьмет и бросит ее прямо здесь. Спрашивается, кто ему помешает? Не луноеды же...

Если поразмыслить на трезвую голову, то она и сама не знала, зачем изводила беднягу Фрэда оскорбительными и абсолютно незаслуженными упреками. Просто хотелось сорвать на ком-нибудь накопившуюся злость... На него, на вороватых пришельцев, в одночасье сломавших наладившуюся было жизнь... в конце концов, на саму себя за совершенно дурацкое поведение накануне вечером... По сути, она должна быть благодарна Фрэду за сдержанность.

– Я правда хочу знать, куда мы идем и зачем, – примиряющим тоном сказала Алина. – Ты же так ничего и не объяснил.

Фрэд несколько долгих-долгих секунд молчал, разглядывая строптивую спутницу, словно взвешивая на невидимых весах, достойна ли она ответа, а потом произнес:

– Через час сорок три минуты над горизонтом взойдет Фобос. А еще примерно через полчаса появится «Иокогама». Если помнишь, на Фобосе находится весьма примечательная батарея сверхмощных лазеров, а на «Иокогаме» – готовые к применению арабайнеры. С очень высокой степенью вероятности основной мишенью для них станет наша пирамида. Вот почему я хочу убраться от нее куда подальше. Признаться, у меня нет никакого желания разделить судьбу Кевина с товарищами.

– С чего ты взял, что они станут стрелять по пирамиде? Может, вы с Итаном ошибаетесь.

– Интуиция, – коротко ответил Фрэд.

– Какой ты, однако... сверхчувствительный. Это у тебя с рождения?.. Ладно, ладно, не дергайся, я всего-навсего пошутила. Обещаю, больше не буду. Только один вопрос: что твоя интуиция может сказать по поводу нас с тобой?

– В каком смысле?

– Не в том, о чем ты подумал, а в смысле выживания. Если база подвергнется обстрелу, возвращаться будет некуда, я правильно понимаю? Воздуха в баллонах нам хватит часов на шесть... возможно, на семь в режиме экономии. А дальше?.. Молчишь, и правильно делаешь, потому что бегство – никакой не вариант. Тогда уж лучше сразу снять шлемы и разом покончить со всеми проблемами. Не нравится? Мне тоже... С другой стороны, если агрессия Ордена... или кого там еще... – плод вашего с Итаном больного воображения, то что мешает вернуться и просто подождать спасателей? Видишь, радиосвязь в конце концов восстановилась, а значит, и барьер может рано или поздно исчезнуть. Такое не приходило тебе в голову?

– Приходило. А теперь послушай... Можешь, конечно, вернуться, это твое дело. Я не держу. В конце концов, возможно, тебе действительно повезет. Но учти: даже если никакой стрельбы не будет и спасатели из Лоуэлл-сити доберутся до пирамиды, все, что они сделают, – пересадят тебя из одной клетки в другую. Пожизненно. Причем, в полном одиночестве. Не забывай, ими движет страх возможного заражения, они боятся тебя больше, чем больного чумой или лихорадкой Эбола. Так что путь в марсианскую столицу закрыт со стопроцентной гарантией, можешь не сомневаться. Ну, об этом еще Итан говорил...

– Вот уж утешил, так утешил... – горько усмехнулась Алина.

– Даже не думал, – возразил Фрэд. – Есть дела поважнее.

– Так ты, выходит, возвращаться не собираешься?

– Нет.

– Не понимаю. Это же самоубийство, только растянутое по времени. А в пирамиде хоть какая-то надежда.

Фрэд скептически хмыкнул.

– А как ты представляешь наше дальнейшее существование там, на базе? – вдруг спросил он. – Каждые восемь часов в страхе ожидать очередного восхода Фобоса и «Иокогамы», обливаясь холодным потом и гадая: «сожгут – не сожгут». Это ты называешь жизнью? А ведь есть еще «Зенит», который через сколько-то там дней не оставит здесь камня на камне. Я буду сильно удивлен, если в самое ближайшее время мы там попросту не сойдем с ума.

– Нас спасут, – неуверенно произнесла Алина.

– Вероятно так же, как спасли Кевина...

– Ну почему ты везде видишь только плохое! Если тебя послушать, то самый лучший выход – и впрямь разгерметизировать скафандры.

– Во всяком случае, не самый плохой. Скорее всего, рано или поздно именно так и придется сделать. Просто я смотрю на вещи реально и хочу, чтобы до тебя, наконец, дошло: вариантов нет совсем. Вернее, они есть, но один хуже другого. И ни один из них не предусматривает нашего с тобой выживания.

– Прекрасно! А я-то, дура, надеялась! И какого же черта мы поперлись ночью в пустыню? Лучшего места свести счеты с жизнью и впрямь не нашлось?

– Послушай... – Фрэд вдруг надолго замолчал, словно никак не мог подобрать нужные слова. Алина терпеливо ждала. Наконец, он решился. – Ты говорила, что хотела бы наказать наглых пришельцев, покусившихся на твой родной мир. Так?

– Говорила...

– А я сказал, что есть один способ, но он тебе не понравится.

– Да, помню такое...

– Так вот, пришло время им воспользоваться. Шансов на выживание ноль, зато, возможно, удастся опередить «Зенит».

– А если поподробней?

– Двадцать лет назад на Япете Андрей Тобольский проник внутрь темпор-объекта. Если коротко, то главный результат совершенно безумного рейда состоял в следующем: сам факт присутствия человека послужил толчком к деградации и постепенному распаду загадочного облачного образования. Понимаешь... это как вирус. Кто бы мог подумать, что колония эйвов способна заразиться экзотизмом от десантника в тяжелом скафандре. И тем самым обречь себя на вымирание. Однако, факт налицо.

– Я, кажется, поняла, – медленно произнесла Алина. – Ты собираешься забраться внутрь этой штуки... Сумасшедший.

– Да, – ответил Фрэд. – Если мне так или иначе не светит долгая и счастливая жизнь, то что мешает распорядиться ей иначе, прихватив в преисподнюю своих обидчиков. Хочу испробовать «вариант Тобольского». Почему бы нет?

– Ты просто псих, тебе это известно? И вообще, почему ты уверен, что заразен в той же мере, что и ваш знаменитый Тобольский?

– А я и не уверен. Но попытаться стоит. Если распад темпор-объекта начнется раньше атаки «Зенита», то, возможно, удастся спасти Марс от катастрофы. Ведь не слепые же они там, в Лоуэлл-сити, даром что Орден. К тому же, если в качестве бонуса посчастливится увидеть что-нибудь интересное, то я посчитаю плату не слишком высокой... Ты как, со мной? Или все-таки отправишься обратно на базу?

Алина долго молчала, а Фрэд не торопил. Решение и впрямь было нелегким. Что может быть сложнее выбора между возможной жизнью и гарантированной смертью?

– Выходит, мы с тобой в любом случае попросту сгинем, – голос девушки дрожал от волнения. – Либо внутри облачной горы, либо там, в пирамиде... если, конечно, вы с Итаном правы. Господи... как же это страшно, когда нет ни единого шанса... Как ни крути – всюду клин.

– Зато, выходит, и бояться нечего, – произнес Фрэд. – Так что же ты все-таки решила?

– Ты так красочно расписал абсолютную бесполезность возвращения, – наконец, сказала Алина, – что практически меня убедил. Пропади оно все пропадом, если по-другому не получается! Я с тобой, Фрэд Ньюман, черт бы побрал и тебя, и Итана, и меня впридачу! Очень хочется показать этим гадам, что не стоит зариться на чужое...

– Ты действительно так думаешь? – в голосе Фрэда прозвучало сомнение в искренности ее самопожертвования. Очень уж резкая произошла смена приоритетов: от безграничной заботы о собственном благополучии до отчаянного героизма сродни броску грудью на амбразуру...

– Нет... Если честно, то просто боюсь остаться одна. Ну, об этом ты знаешь.

– Отлично! – сказал Фрэд. – Можешь мне поверить, я люблю одиночество не больше твоего.

***

Покончив, наконец, с выяснением отношений, они с Алиной решительно тронулись в путь и долго ехали вдоль границы темпор-объекта, безуспешно всматриваясь в скудно освещаемые фонарями нагромождения белых кучевых облаков.

Ничего. Ни малейшего намека даже на самый крохотный разрыв в плотной абсолютно неприступной преграде.

Алина, выполняя данное обещание, притихла и больше не донимала напарника язвительными комментариями, за что он был ей крайне признателен. Видимо, всерьез опасалась весьма вероятного взрыва, грозящего абсолютно непредсказуемыми последствиями. Причем, самого негативного характера, в чем можно было даже не сомневаться. Фрэд уже полностью созрел для того, чтобы сполна обеспечить строптивую спутницу всевозможными неприятностями. Какими – еще предстояло придумать, если она все-таки рискнет. В общем, пусть только попробует...

А если ей и в самом деле попросту надоело? Возможно такое?.. Хм... Вообще-то, чего только не бывает. Правда, Фрэд в подобное абсолютно не верил. Он на собственном опыте успел убедиться, что в этом смысле потенциал у нашего прекрасного марсолога просто огромный. И если она не рискует задействовать его на всю катушку, значит, прекрасно понимает, чем подобные эксперименты могут закончиться...

«В любом случае, помалкивает, и это просто прекрасно, – ухмыльнулся он. – Только никому не нужной пикировки сейчас и не хватает.»

Облачная стена производила впечатление монолита. Правда, не каменного, а вязкого, словно кисель, подернутого у основания легчайшей белесой дымкой. Казалось, тронь рукой, и он тут же начнет дрожать самым тошнотворным образом. Отвратительное зрелище...

«Хм... легчайшей-то легчайшей, – думал Фрэд, разглядывая полупрозрачную вуаль, затянувшую нижнюю часть стены. – Но вот песчаные струи, проносящиеся у самой поверхности древнего ярданга, разогнать ее отчего-то не в состоянии...»

Отчет Тобольского неопровержимо свидетельствовал: нависшие над головой бледные комья, до крайности напоминавшие клочья старой свалявшейся ваты – не облака вовсе, не может здесь быть никаких облаков... Впрочем, вид наверняка обманчивый, вон они какие тяжелые и громоздкие. Не облака и не вата, нет... хотя издалека и очень похоже. Кажется, зачерпни ложкой, и потянутся следом липкие, утончающиеся прямо на глазах бледные нити... Застывший складками тягучий молочный кисель – куда более точный образ. А на самом деле всего лишь визуальное представление границы между двумя разнородными пространствами, а возможно, тремя и более... В голове не укладывалось, что разделяющая миры тонкая грань, оказывается, может быть вовсе даже не резкой, а вот такой... зыбкой... размытой... сочащейся полупрозрачным туманом...

Он с надеждой всматривался в проклятую вязкую преграду, словно насмехающуюся над жалкими потугами беспомощных чужаков внедриться в ее плоть. Ни единой не то что щели, а самого крохотного отверстия... Монолит. Густой кисельный монолит. Пудинг.

«Вот черт! – думал Фрэд, растерянно озираясь по сторонам. – Похоже, проклятые луноеды обосновались здесь настолько капитально, что и не подкопаешься. Возможно, где-то все же существует проход, но, если он окажется за сотни миль отсюда, то для нас все равно что и нет его вовсе. Черт знает, что такое!..»

Все более настойчиво возвращалась мысль, будто подходящее для дерзкой операции время безвозвратно упущено, и любой путь внутрь массива, даже если когда-то существовал, успел полностью затянуться. Блицкриг против коварных луноедов грозил обернуться полным провалом.

Лучи передних фар выхватили из темноты невысокий скалистый гребень. Фрэд остановил квадроцикл, поджидая Алину.

– Граница ярданга, – сказал он, когда идущая следом машина затормозила рядом.

– Вижу. А прохода как не было, так и нет. Похоже, местные луноеды никак не вписываются в твою теорию. Может, все-таки вернемся?

– Ничего это не значит. Одно из двух: либо мы опоздали, и ведущие в глубь объекта пути полностью перекрыты, либо... Либо мы их попросту до сих пор не нашли. Сама понимаешь, темпор-объект чересчур велик, а осмотреть удалось лишь самую малую его часть. Можно сказать, микроскопическую. Первый вариант представляется абсолютно безнадежным, а я все-таки предпочитаю верить в лучшее.

– Это что ты называешь лучшим? – хмыкнула Алина. – Бесславную гибель внутри не пойми чего?

– Почему же бесславную? Как насчет спасения человечества от нашествия инопланетных захватчиков? Ну, или не всего человечества... но уж твоего родного Марса определенно. Назови мне более благородную миссию.

– Все равно о наших подвигах никто ничего не узнает.

– Тебя это правда волнует?

– Не слишком... Хотя и не возражала бы, чтобы благодарное человечество когда-нибудь помянуло нас добрым словом.

– Помянет, не сомневайся... если доведем поход до победного конца. Правда, не знаю, каким.

– Что ж, мне это подходит. На памятник я все равно не рассчитывала... Ну что, так и будем стоять?

Фрэд только хмыкнул и тронул машину с места.

Каменистую границу ярданга преодолели без особенных проблем. У самого подножия облачной стены скалистая гряда оказалась сильно разрушена и чуть ли не сплошь засыпана глубоким песком, так что квадроциклы взяли ее буквально сходу. Лишь потрясло чуть сильнее обычного, но к этому было не привыкать.

Фрэд продвигался вперед особенно аккуратно, пристально вглядываясь в рассекаемую лучами прожекторов ночь. Он хорошо помнил, что где-то там притаился пунктир из необычно темных зеркальных клякс, и не испытывал никакого желания влететь в одну из них всеми колесами. Алина ехала позади буквально след в след, благоразумно не увеличивая скорость и не пытаясь вырваться вперед. В точности соблюдая инструкции, полученные в самом начале экспедиции.

Удивительно, как они вообще отпечатались в памяти, когда «заботливый папочка» поднял ее среди ночи, заставил напялить чертов скафандр, после чего безжалостно выгнал наружу в холодную марсианскую пустыню... Сопротивляться не было ни сил, ни какого-то особенного желания. Девушка подчинялась указаниям, действуя, словно сомнамбула, а вот поди ж ты... Слова самозванного инструктора, как ни странно, запомнились.

Тропа из наполненных ртутной субстанцией неглубоких ямок обнаружилась довольно скоро. Фред резко затормозил и привстал, осматриваясь.