Текст книги "Станция Вашингтон. Моя жизнь шпиона КГБ в Америке"

Автор книги: Юрий Швец

сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 18 страниц)

– В такое время уволили! Ты что, с ума сошел? Дай ему отсрочку на два года.

Бычков высоко держал голову, глаза его торжествующе блестели. Береснев был произведен в полковники. Я тоже не был забыт; Я получил очередное воинское звание майора.

Несмотря на всеобщее ликование, самые важные вопросы остались без ответа: осуществимы ли планы Сократа? Соответствуют ли они интересам разведки?

Сократ выразил готовность дать ей вихрь. Кто знает? Я никогда не забывал, что он пригласил в Белый дом советского дипломата как представителя администрации Картера. Если бы он уже тогда был агентом, связь с ним могла бы поддерживаться на официальной основе, и лишь горстка советских разведчиков была в этом уверена.

Не было никаких технически непреодолимых препятствий для поддержания связи с кротом Белого дома. Как проникнуть в него было проблемой. У меня были сильные сомнения в осуществимости планов Сократа, особенно в его ожиданиях, что он получит поддержку от столпа консервативной идеологии в Сенате США. Скорее всего, Сократ просто пытался вытрясти из советской разведки дополнительные деньги, соблазняя возможными, хотя и маловероятными, перспективами. Но моего мнения никто не спрашивал. Настало время сообщить об успехах, и моим начальникам в этом отделе уж точно не нужна была помощь, особенно учитывая мои сомнения.

Если бы Сократа посадили в администрацию, то первым делом нужно было бы избавиться от Бычкова и Береснева, а уже потом беспокоиться о ФБР. Кто бы мог подумать, что советскому разведчику придется столкнуться с проблемами такого рода?

Весной 1988 года Береснев вернулся из Дамаска с пустыми руками и в скверном настроении.

"Что случилось?" Я спросил.

– Твой Сократ не пустяк, – угрюмо ответил он. «Я пытался работать с ним так, как должны обращаться с агентом…»

– А как следует обращаться с агентом? – спросил я шелковистым голосом.

– Ну, как в армии офицер обращается с рядовым…

"И?" Я едва удержался от смеха.

«Он был очень взбешен. «Еще одна команда в этом духе, и я вышвырну тебя из своей комнаты», – сказал он. На кой черт я послушал Бычкова? в благосклонности Сократа».

– Вы принесли какую-нибудь информацию?

«Информация? Ты, должно быть, шутишь». Он скривился и помахал рукой с видом мученика.

В тот же день мне позвонили из аэропорта Шереме-теево-2:

– Вы планируете забрать свой оперативный груз?

– Какой груз? – удивленно спросил я. "О чем ты говоришь?"

– Ну… Береснев у вас работает, не так ли? "Ну и что?"

«Мы держим багаж, который он привез из Дамаска».

– Он перевозил контрабанду? Я не мог понять, чего хотят от меня таможенники.

"Нет, конечно, нет. Просто он превысил лимит по весу и отказался платить, настаивая на том, что это оперативный груз. Поэтому я вам звоню. Если это действительно оперативный груз, скажите своему начальнику, чтобы он нам позвонил или отправьте нам официальное письмо по этому поводу».

– А что в багаже? Я спросил.

«Обычные вещи: стереосистема, коврики, одежда…»

"Почему, конечно, это оперативный груз." Я смеялся. – Тебе позвонят, не волнуйся.

Всего через полчаса Бычков уже говорил по телефону, пытаясь достать багаж Береснева. Судя по всему, ему предназначалась часть «оперативного груза». Доля Черкашина была чудесным замком на его даче.

Кто посмеет сказать, что встреча в Дамаске была бесплодной? Не так уж плохо поступил и Сократ. Он сообщил, что успешно работал над планами проникновения в Белый дом, и получил от Береснева вознаграждение за свои труды в размере 7000 долларов. В проигрыше осталась только аналитическая служба. Это был первый раз, когда агент не смог предоставить никакой политической информации.

Через пару месяцев председателем КГБ был назначен генерал армии Крючков. Ко всеобщему удивлению, его сменил на посту начальника разведки – начальника Первого главного управления – генерал Леонид Шебаршин, кадровый разведчик и непревзойденный профессионал. Многие офицеры не могли поверить, что Крючков может быть таким разумным. Они ожидали, что эта должность достанется Андросову, Бычкову – кому угодно, только не опытному шпиону Шебаршину. Его выбор противоречил всей кадровой политике Крючкова.

Судя по всему, Крючков понял, что загнал разведку в землю и спасти ее от полного краха может только суперэксперт. Конечно, нельзя было допустить, чтобы этот суперэксперт работал без присмотра, но как председатель КГБ Крючков имел возможность бдительно следить за новым начальником разведки. Кроме того, Крючков завещал Шебаршину всех своих заместителей, которые должны были сохранить преемственность руководства разведкой. Короче говоря, задача Шебаршина заключалась в том, чтобы попытаться реанимировать разведывательную службу, оставаясь при этом в стороне от политики. Очевидно, Крючков считал политику своей сильной стороной.

Примерно через три месяца после вступления Джорджа Буша в должность президента США Сократ прибыл в Москву, на этот раз в сопровождении «Спутника». Состояние ее заметно ухудшилось, и она приехала в Москву за помощью и утешением. Пока она проходила обследование в эксклюзивных больницах, обслуживающих персонал Кремля, мы с Сократом приступили к делу. После фиаско в Дамаске в марте прошлого года Береснев вел себя сдержанно и приходил к нам только тогда, когда мы ели вне дома.

Как я и ожидал, моему агенту не удалось получить работу в республиканской администрации. Он был раскаян и несколько насторожен. Но довольно скоро, к его большому удивлению, выяснилось, что КГБ совершенно не интересуется причинами его провала. Им просто было наплевать. Конечно, бедолаге никак не удавалось знать одну из кардинальных заповедей советской бюрократии, а именно: трубить об ожидаемом успехе с максимальной помпой, но если он не осуществится или обернется катастрофой, вести себя так, ничего не произошло.

Видимо, ничего в своем опыте не подготовил

Сократа за такой поворот событий. Разумеется, вместо того, чтобы просветить агента в тонкостях советской бюрократической системы, я дважды удосужился выразить ему свое молчаливое неудовольствие. Сократ понял, что ему нужно загладить свою вину, и тут же достал еще один козырь: информацию о тайной встрече в Белом доме.

Согласно отчету Сократа, во время медового месяца после инаугурации президент Буш созвал совещание с целью разработки стратегии администрации в отношении Советского Союза и Западной Европы. На встрече присутствовали три ведущих советских эксперта, и один из них рассказал Сократу суть обсуждения.

По информации агента, президент Буш заметил, что США должны приветствовать перестройку в СССР, но только в том случае, если это не будет просто пропагандистской уловкой, а советские руководители будут иметь дело. Выяснение того, что на самом деле происходит в Советском Союзе, потребует времени, а это означает, что процесс контроля над вооружениями между США и СССР придется на некоторое время приостановить.

Буш подчеркивал, что главная стратегическая цель политики США в Европе состоит в том, чтобы не допустить победы социал-демократов на приближающихся выборах в Западной Германии. Провал правящей коалиции Коля-Геншера на выборах, вполне вероятный при отсутствии вмешательства извне, может иметь эффект домино для британских тори, а также дать толчок социалистам во главе с Папандреу накануне парламентских выборов в Греции. Такой катастрофический поворот событий выбил бы ковер из-под ног НАТО в решающий момент ее противостояния с Варшавским договором и усилил бы советское влияние на континенте.

Итак, США были готовы поддержать настоящую перестройку, а исход холодной войны висел на волоске в Западной Европе!

Судя по всему, доклад Сократа был кладезем первоклассных сведений. Сегодня кому-то это может показаться банальным, но тогда, весной 1989 года, Горбачев не знал ответа на вопрос, можно ли привлечь Запад, прежде всего США, к делу перестройки. Этот вопрос имел стратегическое значение для советского лидера, который осознал, что СССР остро нуждается в радикальных реформах, а не в простом косметическом ремонте, и отчаянно искал союзников. А поскольку рассчитывать на какую-либо поддержку со стороны советского истеблишмента он, конечно же, не мог, у Горбачева не было иного выбора, кроме как возложить все свои надежды на бывшего врага – Запад.

Советский лидер не хотел приступать к радикальным реформам без четко сформулированного послания о поддержке со стороны ведущих западных держав; тем временем Запад ждал от Москвы сигнала о том, что перестройка не была очередным розыгрышем советской пропаганды. Кто-то должен был сделать первый шаг, и казалось, что Горбачев готовился сделать решительный шаг.

Он приставал к спецслужбам, требуя однозначного ответа, будет ли поддержка Запада, если он начнет радикальные реформы. Со своей стороны, из-за отсутствия качественных источников политической информации, прежде всего касающейся США, разведывательный аппарат колебался и петлял, пытаясь стряхнуть с него двусмысленные заявления.

Горбачев был в ярости, Крючков разозлился – и тут ни с того ни с сего появился доклад Сократа. Это было именно то, что доктор прописал: информация носила стратегический характер и не просочилась в прессу. Короче говоря, это была мечта шпиона, за исключением одного: как и многое из того, что поставлял Сократ, не было никакой возможности проверить его подлинность.

Спрашивать о резиденции в Вашингтоне было пустой тратой времени, а обратиться к президенту Бушу за подтверждением было едва ли возможно. Так что аналитическая служба была первой и последней инстанцией.

«Два спецсообщения мы подготовим для Горбачева», – уверенно сказал аналитик Сергей, прочитав донесение агента. «Один о советско-американских отношениях, другой о стратегии США в Западной Европе».

У меня закружилась голова, сладкий вкус успеха, как мед, на моих губах.

Из всей информации, полученной политической разведкой КГБ, спецсообщения были частью сопротивления. Они содержали информацию первостепенной важности и имели высшую степень секретности; они были подготовлены лишь для горстки первых лиц страны и напечатаны на специальной бумаге всего в двух экземплярах: один передан заказчику на руки, другой хранится в аналитической службе. Только председатель КГБ или его заместитель имели право подписывать спецсообщения. Люди, готовившие спецсообщения, составляли исключительную касту, ибо мало кто во всей разведке хотя бы мельком видел такие документы.

К концу 1980-х годов политотдел Первого главного управления ежегодно производил в среднем десять спецсообщений, касающихся США, большинство из которых составлялись непосредственно в аналитической службе путем анализа и обработки многочисленных телеграмм резидентов-резидентов. Если специальное сообщение базировалось на информации, поступающей из одного источника, этому лицу присваивался высший класс информационной службы, «особый источник», подлежащий высшей степени контроля.

В 1989 году вся политическая ветвь управляла всего тремя специальными источниками, ни один из которых не предоставил данные о США. Сократ стал единственным специальным источником по США, обозначенным как таковой политической ветвью. Информация, которую он предоставил, была направлена непосредственно Горбачеву. Дальше события начали разворачиваться с головокружительной скоростью.

Уже в следующее воскресенье всех сотрудников американского подразделения аналитической службы спешно вызвали на работу. Председатель КГБ Крючков дал срочное задание: подготовить на основе данных Сократа Постановление ЦК КПСС о стратегии США в Западной Европе. Через несколько дней его одобрили.

Всем советским государственным органам, участвовавшим в планировании или реализации внешней политики, было приказано противостоять усилиям США.

в Западной Европе. Отныне это будет одной из стратегических целей внешней политики Советского государства. В те времена Постановление ЦК КПСС было высшим законом страны.

Мне не потребовалось много времени, чтобы выяснить причину столь драматического поворота событий; аналитическая служба ладила с сотрудниками ЦК и получала отличные отзывы. Прочитав доклад Сократа, Горбачев отправил его на рассмотрение своему ближайшему советнику по внешней политике, члену Политбюро Александру Яковлеву. Последний спросил Крючкова, достоверна ли информация. "Безусловно так," был ответ. На всякий случай они запросили мнение Валентина Фалина, заведующего отделом внешних связей ЦК, ветерана дипломатической службы, в резюме которого долгое время был послом в ФРГ. Фалин выступил с резкой критикой отчета агента, но его проигнорировали. Любопытно, что два других непримиримых врага, Яковлев и Крючков, в данном случае объединили свои усилия для достижения максимального эффекта. Через несколько дней постановление, срочно составленное КГБ по указанию Крючкова, было одобрено и стало официальной политикой.

Так принимались важные государственные решения. Горбачев дал задание Яковлеву. Последний посоветовался с Крючковым. Оба игнорировали опытного немца Фалина, потому что Крючков возомнил себя ведущим специалистом в этой области. Им и в голову не пришло обратиться в министерство иностранных дел или к настоящим специалистам. Эксперты? Кому нужны специалисты, если тов. Крючков и тов. Яковлев сходятся во взглядах по данному вопросу? И вуаля! – новое стратегическое направление советской внешней политики.

Очень огорчило, что в это сомнительное дело ввязался Александр Яковлев, единственный уважаемый мною член советского руководства. Как это могло случиться? Понятия не имею, но умные деньги говорят, что постановление ЦК было конечным результатом запутанной кремлевской интриги. В аналитической службе мне недвусмысленно сказали, что все дело в внутренней политике, «социальном заказе», как они выражались.

Я был поражен тем, как странно отреагировало советское руководство на информацию Сократа. Горбачев приободрился, когда услышал, что США серьезно относятся к поддержке реформ в СССР; тем временем ЦК КПСС решил преследовать Соединенные Штаты в Западной Европе. Сам Никколо Макиавелли был бы посрамлен такой государственной мудростью. Горбачев ищет союзника на Западе, в то время как его Центральный комитет работает сверхурочно, чтобы подшутить над этим самым союзником, и вдобавок возводит их нечестную игру в ранг государственной политики.

Но еще больше меня поразил процесс, в ходе которого была задумана и произведена резолюция ЦК. Эта процедура делает почти неизбежными другие серьезные ошибки. Забудьте об этом конкретном разрешении – пусть это будет просто досадная ошибка. Но нельзя не вспомнить печальное замечание великого русского историка Карамзина: «Наша земля велика и щедра, а порядка в ней нет». По-прежнему нигде нет порядка. И именно это пугает.

Выбирая разведку для своей карьеры, я считал, что это единственная область деятельности, руководствуясь здравым смыслом. Полный надежд, я усердно работал, чтобы овладеть ремесленными хитростями. Один из немногих избранных, я узнал, как вербуют граждан США; как они управляются; как готовится информация для высшего руководства страны. И теперь я видел, как руководство использовало эту информацию. Достигнув самых амбициозных целей и увидев их вблизи, я испытал лишь глубокое разочарование.

Единственный вывод, который можно было сделать из этого опыта, заключался в том, что моей стране разведка не нужна. Он нужен только отдельным бюрократам, которые используют его для достижения своих личных целей. Я слышал это и раньше, конкретно от Валентина Аксиленко. Теперь я пришел к пониманию этого, основываясь на собственном опыте. Если бы этот эпизод с резолюцией ЦК случился на несколько лет раньше, я мог бы утверждать, что это просто нарушение правил. Теперь у меня было достаточно опыта, чтобы поверить, что это действительно было правилом.

После этого откровения разум потерял в моих глазах весь свой блеск. Давно пора было подумать об отставке.

К сожалению, постановление ЦК имело далеко идущие последствия. Буквально через несколько месяцев, осенью 1989 года, Горбачев совершил официальный визит в Восточную Германию, в ходе которого продемонстрировал полное непонимание того, что происходит в этой "братской стране". Он пришел в тупик за дело обновленного социализма и привел к почти мгновенной гибели главного оплота коммунизма в Восточной Европе.

Причины, по которым Горбачев был так плохо информирован, были достаточно ясны. В соответствии с жесткими предписаниями советской бюрократической системы, как только правящий орган, Центральный комитет Коммунистической партии, решил, что главными международными приоритетами Советского Союза является противостояние Соединенным Штатам в Западной Европе, это стало неизменной политикой. Отныне другие источники и документы допускались только для подтверждения партийной линии или ее уточнения, а информация, указывающая на иное направление, практически не имела шансов быть услышанной наверху.

По словам нескольких моих друзей из КГБ, прикомандированных в то время к берлинской резидентуре, телеграммы, которые резидентура отправляла в Москву накануне визита Горбачева в Восточную Германию, вполне соответствовали теме, прозвучавшей в постановлении ЦК: ситуация в стране сложная, но управляемая; как только товарищ Горбачев приедет и поговорит с немецким народом, все встанет на свои места. Информация была проверена на идеологическую чистоту генералом Геннадием Титовым, резидентом КГБ в Берлине, отобранным самим Крючковым. Перед августовским путчем 1991 года Титов был назначен начальником Второго главного управления (контрразведки) КГБ.

Позже Крючков пустил ложный слух о том, что Александр Яковлев был агентом ЦРУ. Учитывая, какой объективный ущерб нанес своей стране сам Крючков, можно привести веские доводы в пользу того, что он был главой московской резидентуры ЦРУ, особенно ценным шпионом, продемонстрировавшим впечатляющие навыки управления разветвленной сетью американских агентов меньшего калибра, таких как Андросов и Бычков.

Информация, предоставленная Сократом, позволила Крючкову укрепить свои политические позиции с минимальным риском; в конце концов, самого президента Буша больше всего заботила Западная Европа, не так ли? И если в Восточной Европе произойдет что-то неблагоприятное, это будет означать только то, что США просчитались, верно? Почему, если сам Белый дом ошибается, то кто мы такие, чтобы не ошибаться?

Так перекраивалась политическая карта Европы.

Таков был ход моих мыслей, когда вскоре после отъезда Горбачева из Берлина я смотрел на экран телевизора, наблюдая, как восточные немцы радостно сносят Берлинскую стену. Пока Советский Союз возводил блокпосты для политики США в Западной Европе, восточная часть континента рухнула.

А как же доклад Сократа? Была ли это дезинформация, состряпанная американскими контрразведчиками? Просчет администрации Буша, не сумевшей предвидеть правильный поворот событий? Или, может быть, плод воображения агента? В конце концов, он был достаточно умен, чтобы состряпать стратегическую «информацию», чтобы выжать из нас больше денег.

Вторая версия, которую команда Буша просчитала, кажется наиболее правдоподобной, но все же я не уверен. Только сам Сократ может дать ответ. «Чего не скажешь» – эти три слова были бы подходящим эпиграфом к правдивой книге о разведке, любой разведке, в любой точке мира.

Тем временем в Дирекции РТ ликовали. Его лидеры наконец были посвящены в тайну специальной связи. Бычков оживился и перестал думать о завершении карьеры. Береснев был награжден памятной медалью КГБ.

Сократ увидел, что ставки его вознаграждения резко возросли. На этот раз он заработал 15 000 долларов за предоставление ценной информации. Очередной прощальный ужин ждал нас в Международном торговом центре, построенном известным другом Советского Союза Армандом Хаммером. Этот западный оазис на берегу Москвы-реки контрастировал с унылой архитектурой сталинских и хрущевских зданий и выглядел как новенький Rolls-Royce на свалке. В ту ночь я должен был подать агенту десерт в виде… советской проститутки. Он давно намекал, что его напряженные усилия заслужили именно такую награду.

Меня не могли не поразить события, в которых я принимал участие. Сократ считал себя политическим инициатором и организатором, в то время как на самом деле все, что он действительно делал, было продвижением карьеры стайки бюрократов. Мои боссы использовали его так же, как он использовал меня. Я подготовил окончательный вариант разведывательных сводок, за которые ему заплатили.

На следующий день Сократ и Спутник отправились в Грецию.