Текст книги "Люди и портреты (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 11 страниц)

Все утро лил непрекращающийся дождь. Насчет второй половины аванса Павел должен был позвонить в девять. Он успел вдоволь поколесить по городу, убедившись в отсутствии “хвоста”, и затем решил переждать разбушевавшуюся стихию в своем тире, где на всякий случай захватил с собой из тайника пистолет 'ТТ' с двумя обоймами. Наконец в девять он позвонил из автомата по телефону, данному Марком Израилевичем.

   – Вы получите вторую половину суммы в нашем офисе, – голос помощника Марка Израилевича Романа звучал несколько удивленно. – записывайте адрес: Самаркандский бульвар четыре, на втором этаже. кабинет двести два.

  – Понятно.

  – Тогда в одиннадцать.

   "В одиннадцать, кабинет двести два' – повторил Павел про себя и положил трубку.

  Он подъехал к условленному месту без десяти одиннадцать. Старое трехэтажное здание удивило его своей необжитостью. Павел открыл железную дверь и подошел к сидевшему в стеклянной будке высокому брюнету – охраннику:

  -Простите, где здесь двести второй кабинет?

  -Налево и затем по лестнице на второй этаж. – равнодушно буркнул страж и уткнулся в чтение журнала.

  -Спасибо, – бросил Тумасов и скрылся за углом.

 На втором этаже видимо вовсю шел ремонт, повсюду лежали остатки стройматериалов. Когда Павел в поисках нужной двери дошел до середины коридора, он краем глаза увидел, как на этаже показался вахтер с проходной.

  – Да я найду все сам! Спасибо... – начал Павел и запнулся, увидев у того в руке пистолет-пулемет 'Узи'.

  Тумасов стремглав бросился к обозначенному нарисованной масляной краской стрелкой на стене запасному выходу, перепрыгивая через несколько ступенек.

  Грохот раздался ужасный, Павел боялся, что пули отскакивая от стен, могут срикошетить в него. Напрягая все мускулы, он, коснувшись пола, прокатился по нему под дождем пуль, к счастью, пролетевших выше.

  Он услышал шум сверху и заметил еще одного бандита – усатого юнца с бритым черепом, который собирался спуститься. Павел полулежа, упершись спиной в стену, достал пистолет, выстрелил в его направлении, и тот пропал.

Вскочив, Тумасов в несколько прыжков оказался возле двери черного хода. Павел открыл замок и распахнув дверь, выскочил наружу. Обернувшись, он увидел, что усатый присел на лестнице, целясь в него из автомата.

  Павел, спрятавшись за мусорную урну, пальнул в ответ дважды, особо не прицеливаясь.

  Пуля оказалась не такой уж дурой, и вошла точно в правый глаз бритоголового.

  Тот коротко вскрикнул, конвульсивно сжал свое оружие, продырявив очередью стену, и упал навзничь. 'Вахтера' нигде не было видно. Павел побежал к машине. Из здания показался наконец 'Вахтер' с пистолет-пулеметом в руке. Павел выстрелил, тот спрятался внутрь дома.

Тумасов выругался и открыв дверь машины, почти ползком залез в салон.

  Кое-как сумев завести машину, Павел стал выезжать со двора и тут-то возник второй боевик. Он выскочил на крыльцо, приготовившись расстрелять Павла несколькими очередями.

  Очередь! 'Узи'! Лобовое стекло раскололось и брызнуло крошкой в лицо. Тумасов инстинктивно зажмурил глаза. Но руки же инстинктивно резко рванули руль влево и тут же вернули его обратно. Газ! Павел бросил машину вперед, прямо на стреляющего. Удар! На Павла обрушилась неимоверная тяжесть, и он на какое-то время отключился.

   Очнулся Павел тут же. На него что-то навалилось и прижало. Мотор 'Форда' заглох. Павел заворочался, наткнулся на ручку дверцы, дернул – вывалился на асфальт.

   Только тут Павел понял, что произошло. При столкновении 'вахтера' подбросило вверх, и он, словно снаряд, влетел в кабину сквозь разбитое лобовое стекло, припечатав Павла к сидению. Правая рука кровоточила, видимо задело пулей. По лицу струилась кровь – его или стрелявшего? Осколки от лобового стекла наверное, изрядно посекли.

   Сирена. Вой сирены. Видимо, услышавшие выстрелы обитатели соседних домов вызвали милицию.

  Павел колебался не более нескольких секунд. Можно было остаться и подождать милицию, он же не превысил мер необходимой самообороны. С другой – если его пытались убрать столь влиятельные люди как заказчики ликвидации Акбарова, то они постараются достать его и в СИЗО, куда его вполне могут посадить для выяснения всех обстоятельств перестрелки.

  Милицейский 'Уазик'' еще только въезжал в подворотню, а Павел уже бежал к решетчатой ограде. Легко ее преодолев – успевай только не зацепиться за вензеля-завитушки, он скрылся в ближайших переулках.

  Надо ложиться на дно. Вернее, сматываться из Москвы как можно дальше и чем скорее, тем лучше. Но куда?

  Эти мысли одолевали Павла на его старой квартире в одном из спальных районов столицы, ключи от которой он постоянно носил с собой. В принципе, для путешествий у Павла лежал спокойненько в укромном уголке паспорт. Настоящий, не фальшивый заграничный паспорт с настоящей многоразовой визой в замечательную северную страну Норвегию, которая никого никому не выдает. Отличная виза, купленная через надежных людей за приличные деньги. Дожидался паспорт своего часа, который наступил. И как раз в час 'Х' Павел уже сильно сомневался, стоит ли им пользоваться – в 'Форде' остались его водительские права и его вполне могли объявить в розыск.

  Наконец, основательно все взвесив, Павел выбрал пресловутый план 'Б'.

  У Тумасова был еще один паспорт – запасной. Увы, без каких-либо виз. Замечательно сделанный местными умельцами документ, на имя Суслова Дмитрия Ивановича. С ним и надо было выбираться из Москвы. А лучше из страны. На неопределенный срок.

  Павел занялся своей раной. Собственно говоря, это и не рана была, а так, кровоточащая царапина, пуля и близко не задела кость, по сути дела только кожа была рассечена. Тумасов залил рану йодом, зашипев как тысяча гадюк и перевязал ее. Затем он стал собирать вещи.

  Уже одетый, Павел сидел на кухне и пил крепкий растворимый кофе без сахара. Он не любил есть перед дорогой. Эта привычка у него была еще со студенческих лет.

  По-прежнему шел нескончаемый дождь. По радио звучала песня “На недельку до второго”. А мне может и на более долгий срок предстоит отбыть, подумал Павел.

  Приезжай...

  Племянница...

  А почему бы действительно не поехать на родину предков?

Так получилось, что когда однажды в геологическом поселке где-то в Якутии Павла разыскала срочная телеграмма от отца о том, что мама умерла, он из-за нелетной погоды, поменяв по пути несколько самолетов, смог прилететь лишь на следующий день после похорон. А менее чем через год и отец отправился следом за мамой.

  Старший же брат Павла Петр, отец Натальи, по профессии инженер – технолог еще середине восьмидесятых развелся с женой и уехал куда-то в Белоруссию, а после распада Союза вместе с новой семьей и на ПМЖ в Польшу. С родителями и Павлом он не поддерживал никаких контактов, хотя вплоть до недавнего времени регулярно высылал переводами определенные суммы денег на имя своей дочери.

  А если еще точнее, то Робинзона.

  Тяга к самостоятельным путешествиям у Натальи проявилась еще в девятом классе, когда она убежала из дому с компанией каких-то хиппарей, каковую братию Павел, например, никогда не уважал. Родители нашли ее где-то в Прибалтике, со скандалом вернули домой, она снова сбежала, теперь в Москву, потом еще куда-то – вот так она окончательно стала Робинзоном.

  Сразу после окончания школы Наталья просто послала свою мать, алкоголичку с многолетним стажем на три буквы и переехала жить в Питер, поступив в Лесгафт. На присылаемые отцом средства она снимала однокомнатную квартиру на окраине города, где она жила-поживала беззаботно в гордом одиночестве, лишь время от времени с треском выгоняя очередного любовника-нахлебника – характер у Натальи был тот еще: вспыльчивый, неуступчивый, точь в точь как у дяди. А вообще-то Павел считал ее во всех отношениях симпатичной, хоть и непредсказуемой временами.

  Изучала же Наталья в университете теорию и методику спортивных игр, что соответствовало ее пытливому характеру и стремлению разобраться в устройстве любой игры, в которую она сама когда-либо играла. Но и здесь сказался ее непредсказуемый характер – получив диплом, она вернулась домой и стала вести еще более активную личную жизнь со своими многочисленными приятелями. Они, в большинстве своем, были или спортсмены или коммерсанты и все хоть немного, но в Наталью были влюблены. А потом Павел как-то потерял ее из виду, да и ему в то время было не до этого.

  И вот сейчас эти настойчивые звонки. Зачем? Приезжай... и не объяснила ничего.

  Эта мысль мигом вернула Тумасова в сегодняшний день, и Павлу опять стало настолько не по себе, что он резко выдернул шнур радио из розетки.

  На окне кухни висели пыльные желтые шторы. Они давали желтоватый отблеск на стену, где висел большой плакат с Сильвестром Сталлоне.

  Это был старый, подаренный одной из подруг Павла постер. Несмотря на то, что он висел уже много лет, Павлу нравилось смотреть на него, словно подзаряжаясь некоей энергетикой, исходившей от портрета.

  Рядом с постером болтался на гвоздике пожелтевший лист плотной мелованой бумаги. На нем рукой Павла, в несколько кривоватых столбиков были написаны трехзначные и четырехзначные числа. Некоторые из них были зачеркнуты. Рядом висела привязанная за ниточку шариковая ручка.

  Павел, помедлив, протянул руку и одним рывком содрал листок. За ним оказался замаскированный тайник, в котором лежала некоторая сумма в рублях и долларах на случай непредвиденных обстоятельств.

  Вот и наступили непредвиденные обстоятельства.

  Большую часть своих гонораров Павел хранил в двух серьезных, солидных банках. Проценты в них были не сверхвысокие, но Павел предпочитал стабильность. Кстати, вот еще нарисовалась проблема, подумал Павел – деньги лежат на срочных вкладах, а их надо будет резко вынимать перед тем, как исчезнуть. Тут будут финансовые потери, конечно. Ладно, это надо будет как следует обмозговать попозже.

  Тумасов твердо решил ехать в Баку. Учитывая полученный ранее аванс от Грифа, в общей сложности на руках у него было более двадцати тысяч долларов. Он чиркнул спичкой и поджег листок. Его стало быстро пожирать жадное желтое пламя. Павел бросил листок в пепельницу и подождал, пока он не сгорит дотла. Все. Пора собираться.

  Он взял с полки пачку «Мальборо», распечатал ее и закурил первую за день сигарету. Надо будет по прибытии, освоившись, все-таки постараться узнать подробнее о Дроздове и лысом старике, сделавшем ему заказ на Акбарова. А затем потихоньку решать эту проблему. Тут нужен сильный покровитель, вопрос сам по себе так просто не решится. Тумасов надеялся на помощь от знакомых отца, в прошлом обкомовского работника среднего звена.

  В то время, как Павел собирал вещи в дальнюю дорогу, Дроздов приехал на встречу с Грифом.

  Марк Израилевич ждал его в доме на Варшавском шоссе, в квартире, в которую можно было попасть только через кишкообразный коридор с десятком дверей, принадлежащих жилищно-эксплуатационной службе района. Несмотря на то, что на нужной двери висел увесистый замок и табличка: 'Очистительная. Посторонним вход воспрещен', она открылась сразу же, как только Игорь подошел к ней вплотную. Явочное помещение было оборудовано очень солидно, в том числе и телекамерами и компьютерной системой охраны.

  Марк Израилевич, в черной рубашке и джинсах, пожал руку Дроздову и пригласил его к журнальному столику с напитками. Сели в кресла, поглядывая друг на друга. Толстый налил себе пива.

  – Говорят, ваши люди упустили Стрелка. – начал без предисловий Гриф.

  Дроздов хлебнул пива, икнул, поморщился.

  – Говорят, он уложил двоих бойцов, которые были посланы за ним, – продолжал Марк Израилевич будничным тоном, – и исчез.

  – Я никак не ожидал... – начал Дроздов, но осекся.

  – Говорят, он протаранил одного из них машиной, возможно был ранен при этом, – неторопливо продолжал Гриф. – а еще он утром выкинул вашего человека из своей квартиры. Это любительство, знаете – ли.

  Игорь допил пиво, глянул в проницательные иронично – спокойные глаза Марка Израилевича.

  – Да, это все так, но мы ищем, паспортные данные его у нас есть.

  – Ищут пожарные, ищет милиция, – сердито отчеканил Гриф, – если милиция его найдет раньше нас, может все дерьмо всплыть.

  Он крякнул, откинулся в кресле.

  – Я направил людей на вокзалы и в аэропорты. – Дроздов отчитывался словно прилежный ученик перед учителем. – Пробиваем его контакты здесь, в Москве.

  Марк Израилевич покачал головой:

  – Чеченцы тоже ищут..., в том числе и через свои связи в милиции.

  Дроздов молча выпил еще бутылку пива, закусил бутербродом с сыром, отодвинул тарелку.

  – Марк Израилевич, вы знаете меня достаточно хорошо... это дело нескольких дней.

  Гриф налил себе минералки, залпом выпил и посмотрел на Дроздова сквозь бокал.

  – Вообще-то, если Стрелок заговорит, можешь и сойти с дистанции. У меня – то будут только не слишком большие неприятности, а вот тебя могут вообще сдать чеченцам с потрохами. Сбросить балласт, так сказать. Думаю, они захотят по душам переговорить с человеком, причастным к убийству их земляка.

  Дроздов вздрогнул, затем кривовато улыбнулся:

  – За пару дней управимся... тем более если он ранен...

  – Будешь звонить мне по этому телефону, – Марк Израилевич протянул листок бумаги, – но только из автомата. Сорок восемь часов тебе сроку. А дальше как говорится, тишина.

   Глава пятая

  Собираясь в дорогу, Павел переоблачился в одеяние попроще: черно-зеленый 'адидасовский' спортивный костюм, поверх – жесткая кожаная куртка, ну и кроссовки 'Найк'. Так сподручней, судя по тому, что произошло сегодня утром и что могло ожидать впереди. Надо же! Уже вечер! – взглянул в окно Павел.

  Из города Павел на всякий случай выбирался на попутках. Многие, правда, уворачивались, визжа покрышками, стоило ему попасть в свет фар.

  Наконец, благодаря одному разбитному дальнобойщику, Павел добрался до Твери, где сел на проходящий поезд в Санкт-Петербург.

  Посадка в аэропорту Пулково на рейс до Баку прошла без проблем. Удобно устроившись в кресле, Павел какое-то время смотрел в окно иллюминатора, а затем у него стали слипаться глаза – сказывалось нервное напряжение последних суток.

   ... Он оказался внезапно в незнакомой ему, но вполне реальной комнате с цементированным полом. Тусклая лампочка над потолком... Тумасов услышал за спиной чье-то хриплое дыхание, а потом и глухой звук. По полу тащили нечто тяжелое... И вдруг увиделась ему рука с топором. Рука была мужская, крепкая и мускулистая. Длинными пальцами своими она цепко держала топорище – старое, лопнувшее, обмотанное синей изоляционной лентой.

   – Кр...рак! – опустился топор. И под ноги Павлу с низкого широкого пенька свалился большой кусок розового мяса. На белой шкуре окорока Павел отчетливо увидел татуировку – ящерицу. Кр...рак! – снова ухнуло где-то, и Тумасов проснулся.

  Что это было?

  'Наш самолет заходит на посадку. Пожалуйста, пристегните ремни.' – прозвучала стандартная фраза мягким женским голосом откуда-то сверху.

  Павел провел по лицу рукой, словно пытаясь отогнать невесть откуда взявшееся видение.

  Самолет относительно мягко приземлился. Южное солнце яркими лучами било в окна салона. Тумасов не спеша поднялся с кресла, взял свои вещи и в потоке пассажиров спустился по трапу.

  Он достаточно быстро преодолел паспортный контроль и очутился в здании аэропорта. Ностальгии по городу, где он провел некоторую часть своей жизни Тумасов особо не испытывал и хладнокровно отогнал нахлынувшие воспоминания. Сумку с вещами Павел в багаж не сдавал, поэтому сразу двинулся к выходу.

   Из ближайшего телефона прямо из аэропорта Павел позвонил Рустаму. Друзей в Баку у Павла было много, всех объехать – навестить – месяца не хватит, но в первую очередь это были Рустам Фархадов и Николай Столяров. Вместе в армии, потом в институте, потом Николай ушел в какое -то СП, а Павел с Рустамом отправились на вольные хлеба – один на север в экспедиции за длинным рублем, другой остался в Баку, открыв с приятелями какой-то кооператив.

 Николай и Рустам были давними друзьями Павла. Познакомившись много лет назад, они вместе взрослели и постигали жизнь, с распадом Союза быстро изменившуюся не в лучшую сторону. За все эти годы, порой бывав в весьма щекотливых ситуациях, они ни разу не подвели друг друга и были уверены, что так будет и дальше.

  – Рустам?

  – Па-а-аша! Ты в Баку?! Ты где?! Стой где стоишь! Я как раз выхожу! Молодец, что застал!

  Павел вышел на крыльцо здания перекурить. Он равнодушно наблюдал за очередью на такси, на прилетевших, с увесистыми чемоданами штурмующими рейсовый автобус из аэропорта, на разомлевших от полуденного солнца носильщиков...

  Пока он размышлял, буквально к его ногам подъехали темно-зеленые 'Жигули', взвизгнув тормозами.

  -Вы что, охренели, смотреть же надо! – вырвалось у Павла, очнувшегося столь бесцеремонным образом от раздумий.

  Водитель тут же распахнул дверь.

  -Ты это чего сказал тут, а? – громко воскликнул он. -Ты кого это хренами обкладываешь? А ну-ка, иди сюда!

  Водитель, без малого двухметровый ухоженный блондин в добротном цвета бутылочного стекла костюме, гладко выбритый с короткой прической, которая ему не совсем шла – уши казались оттопыренными, резво зашагал к Павлу, как-будто высказывая свои агрессивные намерения. Но лицо его озаряла довольная улыбка. Подойдя к Павлу, который уже узнал столь напористого водителя и стоял расслабившись, сбросив дорожную сумку на землю, он заключил его в крепкие объятия.

  – Привет, Коля.

  – Здравствуй, Паша, здравствуй.

  Николай хлопнул пару раз Павла по спине от переполнявших его чувств.

  – Привет, Рустам!

  Павел крепко пожал руку смуглому, худощавому, но весьма жилистому и крепкому мужчине среднего роста в широких брюках и спортивной куртке, с такими же, как и у Павла, желтоватыми мозолями на костяшках костлявых кулаков.

 Рустам буквально только что вернулся из Нахичевани, куда ездил навестить свою девушку Фирузу, которая, в прошлом году закончив мединститут в столице, вернулась к себе домой.

  Николай требовательным взглядом оглядел Павла с ног до головы:

  – Гляжу, уважает Москва тебя!

  – Не без того. А у вас что, хуже?

  – Куда нам, провинциалам!

  – Сам виноват. Я тебе сколько раз звонил, предлагал к нам перебираться?

  – Да у меня своих дел невпроворот. Так что сижу в своем болоте.

  – А я, как видишь, приехал.

  – Ну да! Насовсем?! Молодец! Пока у меня поживешь, в два счета прописку сделаем, квартиру подыщем! С работой – никаких проблем. Хочешь, ко мне? Мы сейчас та-акие контракты заключаем...

  – Погоди, погоди! Не гони лошадей. Я пока на пару недель только...

  – Да? – где-то даже трогательно было наблюдать за искренним огорчением Николая. – А зря. Оставался бы уже. Жениться тебе пора, эх!

  Рустам прервал этот диалог, по-дружески ткнув Павла кулаком в плечо.

  – Бери вещи и пойдем в машину. Поедем, покажем тебе твою квартиру.

  Машина резко взяла ход, обогнув группу прилетевших пассажиров, смотревших на них с завистью.

  – Вот была бы хохма, если бы вы меня раздавили. – лениво заметил Павел, развалившийся на заднем сидении.

  – Это все из-за него, – оглянулся Николай. – пока я за ним заехал, – он кивнул на Рустама, – все время ушло.

  – Эх, ребята. Надо личную встречу отметить, – улыбнулся Рустам, откупоривая шампанское.

  – А где цветы? – сострил Павел.

  – Обойдешься.

  Николай включил музыку в машине. Голос Элвиса Прэсли заполнил салон.

  – Держи. – Рустам протянул Павлу пластиковый стакан с пенящейся жидкостью.

  – Я рад, что мы снова вместе. – Павел сделал большой глоток. – Как там Наташка?

  Рустам с Николаем переглянулись.

  – Наталья? Давно ее не видел. – бросил Фархадов.

  – Нет, меня положительно радует, что ты наконец решил навестить свой родной город! – громко воскликнул Николай, явно решив сменить тему.

  – А что за квартира? – с интересом спросил Павел, глядя в окно.

  – Двухкомнатная квартира в Наримановском районе, хозяин, мой друг, сейчас за границей. Это, конечно, отнюдь не люкс, но жить вполне можно.

   – Да мне люкс-то и не нужен. Главное, чтобы там было где спать и на чем готовить.

   – С этим без проблем. Там есть пара старых диванов, телевизор, холодильник, газовая плита, вполне приличная ванная, в общем, все удобства.

   Через пару кварталов Николай резко свернул в один из дворов и остановился у трехэтажного кирпичного дома.

  – Приехали. – весело бросил он.

  Друзья со смехом поднялись на верхний этаж и Николай открыл дверь квартиры номер пятнадцать.

  – Прошу. – пропустил он вперед Павла. То же самое он пытался проделать и с Рустамом, но Фархадов буквально животом, смеясь, втолкнул его в квартиру.

  Тумасов осмотрелся по сторонам. Двухкомнатная квартира и впрямь оказалась вполне ничего. Даже балкончик есть. Палас по всему полу. Ковры на стенах. Телик корейский. Хрусталь в югославской 'стенке'. Книжек – минимум. Больше, пожалуй, для декора: мол, и мы грамотные, не отстаем. Библия на самом видном месте. Библия? Почему не коран? Ну, ясно, почему! Друг Николая просто не из местных, только и всего. Да, так оно и было, вероятно. Пыль в хатенке, конечно лежала уже толстым слоем.

  – Ого! Да тут как в пещере, ребята. – вырвалось у Рустама при осмотре квартры.

  – Только летучих мышей нехватает. – отозвался Павел.

  – Я все понимаю, но откуда в квартире песок? – хмыкнул Рустам.

  – Просто здесь уже год никто не живет. Используем квартирку по своим нуждам, – протянул Николай. – все необходимое имеется в наличии.

  – Так ты сюда приводишь своих подчиненных женского пола? – с хитрым выражением лица ткнул пальцем в его сторону Рустам.

  Николай вместо ответа вышел на балкон.

  Рустам схватил телефон и стал быстро вертеть диск.

  -У меня приятель работает в кабаке, сейчас ему позвоним, вот такой стол организует. – заговорщицким тоном доложил он.

  -Да... так жить нельзя. – Павел зашел на кухню, закрыл за собой дверь и осмотрелся. Затем он взял из ящика стола длинный хлеборезный нож, встал на табуретку, поддел ножом прямоугольник вентиляционной решетки и стал просовывать лезвие вперед, двигая им из стороны в сторону. Решетка на удивление легко поддалась, после чего Павел достал из барсетки полиэтиленовый пакет с купюрами. Несколько зеленых бумажек он положил к себе в бумажник, остальные деньги упаковал в пакет и засунул назад в барсетку, которую аккуратно засунул в вентиляционный проход. Оставалось установить на свое место решетку, но и эта задача оказалась успешно решена. Как оказалось вовремя – в кухню вошел Николай.

  -Ты где прячешься?

  -Да вот, осматриваю свои новые владения. – Павел для отвода глаз открыл холодильник.

  -Пошли. – Столяров поманил друга за собой.

  -Ало! Сашу пригласите, пожалуйста. Саша! – донесся возбужденный бас Рустама из комнаты.

  А через минуту прозвучало обнадеживающее:

  -В общем короче, Сашок! Хорошо. Через двадцать минут. Через двадцать минут мы будем.

  – Ребята! – повернулся к друзьям довольный Рустам. – Столик по высшему классу. Ну что, едем?

  -Едем. – согласился Павел. Ему показалось, что даже усы Рустама встали торчком.

  – Мы едем, едем, едем в далекие края. – Фархадов обнял друзей за плечи и они отправились в путь.

   Глава шестая

   Вскоре Павел, Николай и Рустам подъехали к небольшому полуподвальному ресторанчику, носившему необычное название 'Караван', который находился в центральной части города, рядом с театром. Внутри ресторана их уже ждал обильный стол.

   – Садимся, друзья, угостимся, чем бог послал.

   – Да, бог нас сегодня явно не обидел, – ответил Павел с усмешкой обводя глазами аппетитно дымящееся жареное мясо, разнообразные салаты и закуски. – что ж, друзья, пусть это будет самый бедный наш стол в этой жизни.

   – Ладно тебе, Паша, хватит разглагольствовать, мы и так знаем что язык у тебя здорово подвешен. Тут, слава богу, не митинг. Лучше садись и лопай быстрее. Наверное, знаешь пословицу – среди друзей таблом не щелкай, а то моментом все со стола сметут, пока ты изощряешься в красноречии, – вгрызаясь крепкими белыми зубами в сочное мясо, подколол его Рустам, снявший неуместную в ресторане спортивную куртку и закатавший рукава рубашки.

   – Пожалуй, он прав. – подмигнул Рустаму Николай, занимая предложенное ему место. – Пока мы с тобой менжуемся, такие троглодиты сожрут все до костей.

   – И косточек не оставим. – громко добавил Рустам.

   За столом на некоторое время установилась тишина, нарушаемая только звоном рюмок и бокалов...

  ...В какой-то момент Тумасов на своей тарелке вместо спагетти, крабового салата и отбивной в сухарях увидел среди кровавого месива обрубок человеческой кисти. Он отшатнулся и помотал головой, стремясь отогнать нахлынувшее видение.

  – Ты чего, Паш, дергаешся? – хмельным голосом протянул Николай. – разольешь же все. Давай лучше выпьем!

  Они опрокинули в себя еще по пятьдесят грамм 'Смирновской', а затем Николай нагнулся к Павлу, заставив того ощутить запах дешевого мятного одеколона:

  – Слушай, так я не понял – чем ты в своей Москве занимался, если это не военная тайна?

  – Да какая военная тайна, – Павел старался предать словам безразличный тон, хотя взвешивал каждое слово. – работал в обычной фирме, на месте одного военного НИИ сделали СП с австрийцами по изготовлению мебели.

  – Конверсия. – протянул Николай.

  – Ну а как оплачивалось? – встрял в беседу Рустам.

  – Да нормально, – пожал плечами Павел. – ну вы как, рассказывайте.

  – Да все по-прежнему, – отозвался Николай, вытирая салфеткой масляные губы. – я женился, двоих детей нарожал. Рустам бедняжка, все один, – он улыбнулся. – со своими фирмачами крутится. На миллионы нахапал, верно?

  – Слушай, сам ты фирмач, да? – сердито отстранился от него Фархадов.

  – А что не так, да? – распалился Николай. – А кто мне недавно немецкий холодильник по двойной цене предлагал, кто?

  – Раньше по двойной, а теперь ты хрен у меня что получишь. – вскипел Рустам и бросив скомканную салфетку в свою пустую тарелку, вышел из-за стола.

  – Подожди! – Николай бросился ему вдогонку.

  – Друзья! – засмеялся Павел, откинувшись на стуле. – Ну куда же вы!

   – Ну и чего ты дуешься? – на ходу спросил у Фархадова раскрасневшийся и веселый Николай, выйдя из душного прокуренного помещения на лестницу, ведущую в туалет, где было посвежее. – Что, шуток не понимаешь?

  – Знаешь, – Рустам засунул руки в карманы. – мне это надоело.

  – Да я пошутил, Рустам. – виновато приложил руку к сердцу Николай.

  Рустам легонько оттолкнул его плечом и пошел наверх, в зал.

   – Да подожди...

  Павел выпил еще рюмку. Его немного повело. И картина перед ним закачалась, запрыгала, стала расплываться. И нечеткая фигура посередине зала у оркестра закувыркалась, расплылась. Женская фигура.

  – Наташа? – оживился Павел.

  Девушка была в легком летнем платье синего цвета, которое чуть выше колен открывало ее стройные загорелые ноги, а пышные черные волосы как струи водопада ниспадали на открытые плечи. Она смерила его равнодушным взглядом и продефилировала к выходу из ресторана.

   – Наташа! -Тумасов резко встал из-за стола. – Наталья!

  -Наталья! – Павел выскочил на крыльцо ресторана. – Наталья! – Он бросился к одинокому такси, стоявшему рядом, но машина была пуста.

  -Нет, не проходила. – развел руками швейцар.

  -Как не проходила? Куда она могла деться? – Павел напирал на швейцара, мешая тому фильтровать нежелательных клиентов.

  -Я не знаю. Я никого не видел здесь. – страж дверей с тяжелым широким лицом упрямо качал головой.

  -Ты мне скажи, она на улицу вышла или нет? – не сдавался Павел.

  – Что случилось, Павел, что, что, что? – подскочил к Тумасову Николай и взял друга за рукав.

   – Oна только что была здесь! Я ее видел здесь! Где она? – не унимался Павел, швейцар еле сдерживал его.

  – Кого ты увидел? – не понял Николай.

  – Наташу, Наталью! Я встретился с ней в зале! Она прошла через зал, посмотрела на меня. А этот кретин говорит, что никого не видел!

  – Потом разберемся. – Николай уводил Павла от швейцара. – Пойдем, пойдем.

  – Дайте мне выйти!

  – Успокойся. Да успокойся ты! – осадил Павла Николай.

  – Все будет нормально. Пойдем. – Рустам, дыша смесью табака и алкоголя, аккуратно вытеснял Павла из прохода.

  – Пойдем. – уговаривал Николай.

  – Да уведите же его. – обомлевший швейцар не понимал причины 'наезда'.

  – Спокойней, Коля. – друзья повели Павла в зал. – Давай поговорим не здесь.

  – Извините. – Николай махнул швейцару рукой.

  – Ты обознался. – говорил на ухо Павлу Рустам.

  – Да ладно тебе, я не такой пьяный. – уже за столом объяснял товарищам Тумасов.

  – Спокойнее, ребята. – Николай разлил водку по рюмкам, жестом заказал еще бутылку.

  – Успокойся, Паш. – Рустам чуть ли не силой влил в Павла порцию спиртного, тот поморщился.

  – Она это была, я не мог обознаться. – Павел убеждал друзей, видя, что с их лиц не сходит скептическое выражение.

  Николай нагнул голову и что-то зашептал на ухо Павлу. Павел слушал и вдруг ошеломленно отстранился, уронив вилку на стол:

  – Этого не может быть!

  – Рустам, скажи ему пожалуйста. – с мольбой посмотрел на товарища Николай.

  – Это так, Паша. – нехотя признался Рустам. – Дело в том, что она попала в автокатастрофу и разбилась. Это случилось примерно год назад.

  Павел непонимающе уставился на него.

  – Она звонила мне два дня назад! И я только что ее здесь видел! – возмущенно воскликнул он.

  – Да не мог ты ее здесь видеть и не могла она тебе звонить! – горячо возразил Рустам, эмоционально прижав руку к груди.

  – Извини, мы хотели тебе потом обо всем рассказать. – Николай досадливо смотрел перед собой.

   На некоторое за столом установилось тягостное молчание, которое прервал чуть захмелевшим упадническим голосом Павел:

  – Давайте помянем.

  – Давайте.

  – Рустам, закажи еще. – распорядился Павел.

  Они выпили, не чокаясь, и он по мере действия спиртного углублялся в воспоминания многолетней давности, безнадежно канувших в лету...

 Вся троица вышла из ресторана в вечернюю прохладу, разомлевшая от выпитого. Николай спросил Рустама:

    – Поехали по домам?

    – Да рановато еще. Тут есть одно местечко...

    – Тогда мы с Павлом поедем.

    – Ну да, ты как всегда, пасуешь, – подмигнул другу Рустам. – ладно, я не против. Завтра увидимся.

   Друзья обнялись, Николай и Павел сели в машину, такси сорвалось с места, оставив на асфальте отчетливый след жженой резины. Рустам махнул рукой вслед удаляющейся машине. Потом он перешел дорогу и не спеша пошел в ночь.