Текст книги "Люди и портреты (СИ)"

Автор книги: Юрий Салов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

  – Привет. – сказал Павел.

  – Ты что-то уж очень исхудал, – сказал Николай. – я тебя даже и не узнал в первую минуту. Уж не заболел ли? Живешь, вижу, только на кофе и сигаретах.

  – Надо поговорить. – пригласил приятеля на кухню Павел.

  – Ты лучше расскажи, что с тобой случилось.

  – Ладно, – сказал Тумасов. – слушай...

  И он подробно, со всеми деталями, изложил произошедшее с ним за последние дни. Хотя рассказ получился достаточно длинный, Николай ни разу не перебил Павла, лишь изредка молча кивал.

  Наконец Павел умолк. Несколько раз кашлянув, он достал сигарету.

  – Да-а, дела! – воскликнул Николай. – Естественно, если нужна моя помощь... – он разлил чай по чашкам.

  – Рации нужно достать.

  – Не понял?

  – Даму нужно на некоторое время вытащить из дома...

  Вежливая улыбка сползла с лица Николая.

  – Ты в своем уме? Зачем?

  – В своем! – воскликнул Павел. – Я хочу подробно изучить мастерскую.

  – А чего ты там хочешь найти? – спросил Николай с добродушной улыбкой. – Выдвигаешь какие-то нелепые версии...

  – Я, конечно, не утверждаю наверняка, – пробормотал Павел, – но там, похоже еще одно помещение... и я надеюсь его осмотреть... – он замолчал, обдумывая, как объяснить поточнее, что же именно ему показалось.

  Николай ждал.

  – Короче, я думаю, что там что-то есть. – выдавил наконец Тумасов.

  – То есть?

  – Странный дом... странная пара...

  – Почему?

  – Обстановка суперская, при этом он обычный врач – хирург, а она...

  – Да брось! Когда ты стал считать чужие деньги? – отмахнулся Николай. – Вот я гостил у Али Хамраевича на даче год назад – там вообще палаты Аладдина!

  – Ничего я не считаю... ты лучше скажи – рации сможешь достать?

  – Чего их доставать – купить можно в том же 'Электроне', продукция нашего СП. Сделано по японской технологии. Или тебе что-нибудь фирменное надо?

  – Не знаю, – задумался Павел, отпив глоток. – главное, чтобы техника не подводила.

  – Завтра будут. И что дальше?

  – Ты завтра свободен?

  – Я вообще с понедельника в отпуске.

  – Я собираюсь ехать снова к ней, тебе тоже надо будет. Не вместе, конечно.

  – Как выглядит наша дама?

  Павел положил на стол журнал 'Мольберт' с интервью и фото Татьяны.

  – Какая прекрасная дама. – Николай с интересом разглядывал фото.

  – И очень загадочная.

  Павел выпустил облако дыма в потолок.

  – Она художник-портретист? – Столяров вчитывался в статью.

  – Да, притом высококлассный.

  – Так почему ты ее в чем-то подозреваешь?

  – Она знала Наталью, – налил себе еще чаю Павел. – она тоже встречалась с Дэном. Я попробую еще навести справки у своих знакомых.

  – Как знаешь... А где она живет?

  – В Загульбе, на самом краю поселка. Это если от санаториев ехать направо, в сторону гор. Я тебе сейчас нарисую... ручка есть?

  – Не надо, – задумался Николай. – я примерно знаю, где это.

  – Послушай, тебе всего лишь надо изобразить из себя заблудившегося туриста, отдыхающего. Скажешь, заблудился, расспросишь ее, как проехать в какой-нибудь из санаториев, ну это ты сам придумай, задержи ее минут на пять-семь хотя бы и спокойно уезжай.

  Николай сочувственно посмотрел на Павла и вздохнул.

  – Послушай, – сказал Николай неожиданно, – а если брат ее заявится?

  – Не заявится.

  – Уверен?

  – Маловероятно, он же оперирует постоянно. Рабочий день ненормированный.

  – А если не выгорит?

  – Значит в другой день, ты же все равно в отпуске. Кстати, как там твои?

  – Детей к бабушке отправили, жена на даче постоянно пропадает, там у нас садик необльшой, она за ним тщательно ухаживает, старается. Я, откровенно говоря, к этим вещам равнодушен, так что есть время заняться своими делами.

  – Вот и славно. Тогда завтра созвонимся насчет раций и всего остального. Будь завтра у телефона в течение дня.

  – Да без проблем. Журнал можно взять?

  Тумасов молча кивнул.

   Часы показывали одиннадцать.

  – Ну что, по домам? – спросил Николай.

  – Пожалуй, – задумчиво отозвался Павел. – значит, будь готов завтра выехать, так сказать, на природу.

  – Это точно, – согласился Николай. – интересная женщина... – добавил он.

  – Вот и применишь все свое обояние. Ты его еще не растратил за эти годы?

  – Обижаешь! Как говорят классики, нет такого мужа, который хотя бы на час не мечтал стать холостяком!

  Они расхохотались. У Павла начала пробуждаться уверенность в успехе завтрашнего мероприятия.

  Когда за Николаем захлопнулась дверь, он докурил последнюю сигарету из пачки и пошел в комнату. Он полагал, что заснет мгновенно. Не получилось. Предвкушение завтрашнего дня! Племянница, растворяющаяся в стене... Голос...

„Я разберусь. Я обязательно разберусь”, – думал Павел. Игра продолжается... только какая игра?

  Глава двадцать третья

  Забибикали часы – восемь утра. После душа Павел с удовольствием выполнил свой обычный утренний комплекс силовой гимнастики, включающий в себя отжимания, приседания и работу с прессом. Он совершал упражнения с удовольствием и максимальной отдачей, разгоняя кровь.

  После душа он позвонил Татьяне.

  – Ну ты даешь! – слышно было, как она рассмеялась. – А еще раньше не мог позвонить?

  – А что, набиралась сил после создания шедевра?

  – Набиралась, набиралась.

  – Я сегодня приеду к тебе?

  – Не знаю, не ранее четырех. Работы много.

  – Купить что-нибудь? Мне все равно надо на рынок ехать.

  – Фрукты, черешню, вермут, вино, сыр.

  – А еще? Брат же тоже будет.

  – Нет, Эрик может приехать самое раннее в понедельник. Плановые операции, все такое...

  – Значит к четырем?

  – Ага...

  Теплым июньским утром, щурясь от яркого солнца, Павел сел в машину, вышел у городского рынка и бодрым пружинистым шагом отправился по месту работы Николая. Буквально через десять минут Павел уже оказался возле знакомого двухэтажного здания, с окнами, на первом этаже закрытыми прочными стальными решетками.

  Павел поднялся по широким ступенькам крыльца и вошел внутрь. На этот раз охраннник был другой – молодой худощавый шатен в камуфляжном костюме с черной треугольной эмблемой.

  – Вы к кому?

  – Здравствуйте. Моя фамилия Костин, я к Николаю Петровичу. Мы вчера договорились о встрече. – вежливо ответил Павел, наклонившись к окошку в будке охранника и вертя паспорт в руках.

  После небольшой паузы охранник заявил:

  – Проходите.

  Павел поднялся на второй этаж, постучал в дверь указанного вчера Николаем кабинета, услышал приглашение войти и немедленно им воспользовался, одев на лицо самую широкую дружескую улыбку.

  – Привет!

  – Привет.

  В просторной, хорошо отремонтированной и обставленной современной техникой, в основном японской и немецкой, лаборатории, окна которой выходили во внутренний двор, на углу большого письменного стола сидел Николай и просматривал какие-то бумаги. Поздоровавшись с Павлом, он положил их на стол.

  – Проходи, садись. – он кивнул ему на стул, стоявший рядом.

  – Коля, мы вчера с тобой говорили по поводу раций.

  – Да, да, я прекрасно помню, – Николай наклонился, открыл ключом ящик стола и достав две коробки, открыл их, положил на стол и подвинул к Тумасову. – вот, посмотри, это как раз то, о чем я вчера упоминал.

   Павел вытащил рации из коробок и с интересом принялся их рассматривать.

  – Рации собраны у нас, по технологии 'Сони'. Товар очень качественный. – хвастался довольный Николай.

   – Хорошо, с этим все понятно. – Павел, удовлетворенный осмотром представленного ему образца, включил и выключил обе рации, положил их обратно в коробки. – Так вот, Татьяна пригласила меня к четырем.

  – Понял. – Николай положил свою рацию в чемодан. – После обеда я уже буду фактически совершенно свободен. Напомни мне, пожалуйста, какой у нас план.

  – Я приезжаю к ней к четырем. Ты подъезжаешь следом за мной, останавливаешься неподалеку и ждешь. Получив от меня сигнал, подъезжаешь к дому и звонишь. Объясняешь, что ты турист, не местный и заблудился. Твоя задача – задержать ее хотя бы на пять-семь минут. Но если задержишь на десять, я не буду против.

  – Ну, с такими блондинками я всегда находил общий язык. – хитро прищурился Николай.

  -Вот и славно.

  Павел открыл сумку, положил туда коробку с рацией.

  – Ну, все. – сказал он.

  – Давай, Паша. – улыбнулся Николай.

  Тумасов, покинув прохладный кабинет, окунулся в жаркое бакинское лето. Он сел за руль и захлопнул дверцу. «БМВ» плавно развернулась, и, вздымая облако пыли, набирая скорость, поехала по направлению к центру города.

  'Точность – вежливость королей': это изречение вполне подошло бы к Павлу, без десяти четыре надавившего серую пуговку звонка у Татьяниного дома. Через несколько минут изучения гостя в специально сделанную прорезь в цельной металлической калитке послышался скрежет отпираемого замка.

  – Привет, Паш. – прошелестела она. – проходи в дом.

  На ней был надет длинный, не подходящий ей по размерам толстый черный резиновый фартук, словно у мясника на скотобойне. Он весь был в каких-то затертых пятнах и разводах. От фартука шел запах краски и смолы, вроде олифы.

  – Я купил все, что ты сказала.

  – Отлично. Тогда бутылки положи в холодильник, а виноград помой и сложи в емкость на кухне, там есть такая... пластиковая.

  – Может тебе его сразу в мастерскую принести?

  – Нет! То есть да... не сразу. Лучше принеси выпить.

  – Вино?

  – Пожалуй.

  – Ладно, захочешь-придешь. Я тогда на кухню.

  Проходя по внутреннему коридору на кухню, Павел снова услышал странный зуммер, удививший его накануне. Это определенно не был звук открываемой мастерской. Тогда что? Гараж? Но двери в гараж были и так открыты. Снедаемый любопытством, Павел стал тщательно мыть виноград.

  Он принес бутылку и стаканы прямо в мастерскую. На Татьяне уже не было уродливого резинового фартука, она облачилась в просторный старый джинсовый комбинезон, повсюду заляпанный краской.

  – Принес?

  – Угу. – Павел поставил бутылку на столик, открыл, наполнил стакан на две трети и протянул Татьяне. – Много еще осталось?

  – Достаточно. – она выпила залпом и повернулась к мольберту. – Хоть в академии отстрелялась – сегодня последний экзамен по своему предмету принимала. Теперь я могу сосредоточиться на картинах. – Что скажешь, кстати? – она указала кистью на холст.

  На картине был изображен седой старик в колпаке с горбатым носом, поедающий дыню. В руке у него был старинный загнутый наружу нож с длинным лезвием, которым он отрезал куски от дыни.

  – Неплохо. Мне нравится. Хотя она немного старомодна. – подумав, отметил Павел.

  – Старомодна?

  – Немного.

  – Почему?

  – Таня, ну здесь один только цвет доминирует. У тебя картина похожа на кусок сырого мяса.

  – Все красное? Что из того? Вот это типично дилетантский подход. На самом деле у красного есть множество самых разных оттенков – бургундия, малиновый, бордо, терракота и так далее вплоть до лилового. Я просто использую полную палитру оттенков, смешивая разные компоненты.

  – Ты права, чтобы угодить зрителям, нужно меняться каждый день.

  – Это не так трудно. Спроси меня. Я рисую все что угодно – от портретов до графики.

  – Например, фильмы не успевают выйти на экраны и уже устаревают.

  – Классики не устаревают. Каждый раз, когда я смотрю их фильмы, например Феллини, они кажутся мне новыми. В них что-то есть. Они раскрывают иные грани. В свою очередь эта картина написана не в старомодном, а в классическом стиле. Паш, принеси виноград. У меня от созерцания этого старика с дыней самой есть так захотелось! – расхохоталась Татьяна.

  – Сейчас схожу. – Павел потянулся и вальяжно отправился на кухню. Открыв кран, он положил гроздья в дуршлаг для промывки, а сам достал из внутреннего кармана джинсовки рацию.

  – Внимание, начинаем. – негромко, но отчетливо произнес он.

  – Держи! – принес он Татьяне полную тарелку.

  Она взяла с тарелки гроздь и стала шустро ее ощипывать. – Какой сладкий. – отметила Татьяна, положив в рот сразу несколько ягод.

  Раздалась мягкая трель звонка, совершенно не похожая на услышанный Павлом ранее сигнал.

  – Кто это еще? – скривилась Татьяна, жуя виноград.

  – Без понятия. Может, кто-нибудь из твоих студентов? – пожал плечами Павел.

  – Да какие там студенты, – Татьяна необычно решительно направилась к выходу. – сейчас посмотрим.

  Уже на пороге она повернула голову и окинула оценивающим взглядом поверх Павла мастерскую. И скрылась за дверью.

  Какое-то мгновение Павел стоял на месте, переводя дыхание и прислушиваясь, а затем рванулся в дальний конец мастерской, неряшливо завешанный тканью, где он ощутил в предыдущий раз непонятный холод из стены. Ткань держалась снизу на петлях, которые были закреплены на вмурованных в стену металлических штырьках. Павел снял петли с них – ткань моментально съехала вверх, под потолок, обнажив стену, выложенную крупными синими и белыми плитами в шахматном порядке. Ничего себе обивка, подумал Павел.

  Время!

  Время!!

  Время!!!

  Павел взглянул на часы – у него в запасе не более трех минут, несмотря на весь артистизм и обаяние Николая. Искать нужно, искать!

  Павел стал стучать по квадратам – там пустое пространство. Он постучал правее – уже глухая стена. Где-то должна быть дверь. Но где золотой ключик от этой двери?

  Время!

  Время!!

  Время!!!

  У него осталось пара минут, не больше! Он осмотрелся по сторонам. Голые выкрашенные стены, ничего подозрительного.

  Это должно быть что-то простое. Что-то одновременно сложное и простое. Чтобы можно было попасть к тайнику в любом состоянии. Чтобы не забыть путь к нему.

  Искать нужно, искать!

  Он обратил внимание на странно расцарапанную обычную электрическую розетку внизу напротив декорированной стенки. Люди не любят нагибаться?

  Он подскочил к розетке, нагнулся на корточки. Действительно, вся в странных царапинах, словно ее ковыряли. Павел достал перочинный нож и поддел розетку. Та неожиданно поддалась. Выдвинув ее вперед, Павел увидел крохотный выступ, вроде рычажка.

  Он двинул его. Один из синих квадратов на стене автоматически сдвинулся немного в сторону и обнажил прямоугольную металлическую планку с ярко-красным пятнышком на нем.

  Ничего себе!

  Павел знал, что это такое. Биометрический замок. Замок по отпечатку пальца.

  Глава двадцать четвертая

  С улицы донесся веселый голос Татьяны.

  Сколько у Павла было времени? Да не было у него времени вообще! Но за эти... семнадцать мгновений он успел броситься назад к розетке, переключить рычажок – панель въехала на место, розетку затолкнуть назад в гнездо... ну и он чуть не забыл – прыгнул и притянул ткань назад. А затем воспользовался старым как мир приемом – переключением внимания человека на другой объект.

  Поэтому, когда Татьяна снова вошла в мастерскую, она увидела Павла, держащего кисть в одной руке, бокал вина – в другой и деловито смешивающего краски на палитре.

  – Павел! – возмущенно воскликнула она с порога. – Кто позволил?! Немедленно прекрати!

  – А почему? – залихватски обронил Тумасов. – У меня тоже есть идеи по поводу этой картины...

  Татьяна подошла к Павлу и решительно отобрала у него кисть и краски.

  – Если хочешь порисовать, есть у меня акварель, есть гуашь, могу принести. Но не лезь, пожалуйста, в работу мастера.

  Она кинула в него виноградиной. Павел, смеясь, отошел к столу и налил себе вина.

  – Не вмешивайся в работу своими лапами. – видно было, что она еще не успокоилась.

  На мольберте быстро появлялись новые мазки. Темные тона искусно перемежались со светлыми. Наконец картина была закончена.

  – У тебя нет еще выпить? – спросила Татьяна.

  – Конечно. – Павел разлил вино по стаканам. – Кто это там был?

   Они чокнулись с легким звоном.

  – Какой-то долговязый чудак заблудился. – улыбнулась Татьяна. – Ему надо в бывший санаторий КГБ, а он сюда приперся. Просто проехал поворот. Забавный мужик.

   – Да...

  Они перешли в гостиную. Татьяна начала быстро распаковывать принесенные продукты, накрывать стол. Павел был задумчив. Жевал сыр, не ощущая вкуса, пил вино, не чувствуя букета. Анализировал. Что может храниться в помещении, доступ к которому защищен биометрическим замком?

  – Что-то случилось, Паша? – вернула его в реальность Татьяна.

  А вот тут нельзя было дать промашку. Поэтому Павел совершенно безразличным, спокойным тоном ответил:

  – А давно вы купили этот дом?

  – Давно. – задумалась Татьяна. – Эрик масштабную перестройку затеял, на месте подвала мастерскую сделали, гараж расширили, забор сделали новый.

  – А я бы наверное, не смог так. – Павел оглядел дом. – Ухаживать все время за домом, улучшать что-то. Лентяй я наверное. Я же родился в обычной московской многоэтажке, в этом блочном гетто, жил на съемных квартирах...

  Татьяна поставила стакан на стол и обхватила руками свои колени.

 – Знаешь, Паша, у каждого человека должен быть свой дом, куда он мог бы всегда вернуться. Там должно быть комфортно...

  Летний вечер был полон длинных, извилистых теней. Наконец сумрак опустился на землю; прохладный ветерок нежно дул в открытое окно. Жара спала, уже дышалось легко, воздух был напоен запахами прибитой к земле пыли, близкого дождя, цветущих диких трав. В такие минуты кажется, что мягкий свет июньского вечера пришел навсегда.

  Павел потянулся на кровати и спросил:

  -Тань, мне надо позвонить тут по одному небольшому делу. Где у тебя телефон?

  – На полке, там сверху. – лениво пробормотала Татьяна.

  Тумасов прошлепал в гостиную и плотно закрыл за собой дверь. Подойдя к столу, он осторожно взял стакан, из которого пила Татьяна, за верхний и нижний срез и упаковал его в полиэтиленовый пакет, вылявшийся под стулом. Вытащив из посудной горки другой, он плеснул на его донышко вина и поставил на стол вместо взятого. Затем он вышел в коридор и положил упакованный стакан во внутренний карман куртки. Вернувшись, он набрал номер Гасанова. А телефон-то мобильный, 'Нокиа-5810'. Шик!

  – Добрый вечер, Хамид-ака, это я, Павел.

  – Здравствуй, Паша! Как я рад, что я дома, что никуда не уехал! А ведь могло быть – не застал бы меня! Как бы я жалел и казнил себя!

  – Хамид-ака, мне нужна ваша помощь.

  – Моя? – на том конце провода возникла некоторая пауза. – Впрочем, если ты звонишь так поздно, значит на то есть серьезная причина. Я тебя слушаю, Паша.

  – Я хочу, чтобы вы мне оказали помощь по своей прежней деятельности. Нужно сделать слепки отпечатков пальцев с одного предмета. И только.

  На другом конце снова возникла пауза.

  – Ну это не телефонный разговор. – наконец послышалось в трубке. Деловитости в голосе сразу прибавилось. – Приезжай ко мне завтра к полудню и привози свой предмет. Там посмотрим.

  Когда Павел нырнул под одеяло, Татьяна прижалась к нему, закинула на него ногу.

   – Какой мужчина! – прошептала она и словно горячим утюгом погладила своей ладонью его сухощавое мускулистое тело. Спросила невпопад:

   – А в Москве у тебя кто-то есть?

   – Сейчас-нет, – бросил Павел. – там даже не знают, где я. Поехал к морю и все. Чтоб не беспокоили по работе. Могу я в кои-то веки отдохнуть?

   – А родственники у тебя есть?

   – Старший брат в Польше живет. Но мы уже лет десять не поддерживаем отношения.

   – Так ты сейчас совсем один, да?

   – Какой там один! – с интересом посмотрел на нее Павел. – А ты? Ты у меня есть.

   – А ты у меня!

  Ее рука полезла вниз и они, не в силах более сдерживаться, не отрываясь друг от друга, словно боясь потеряться, с радостью приняли друг друга...

  Утро красит нежным светом... Павел совершал пробежку вокруг резиденции Татьяны и Эрика. Куртка на всякий случай была положена на заднее сидение 'БМВ'.

  – Я в душ. Принеси, пожалуйста кофе на кухню. – попросил Павел.

  Уже скрываясь в дверях, он увидел приближающийся джип Эрика.

  Выйдя из душа и переодеваясь, Павел через окно увидел, как между Эриком и Татьяной происходит какой-то разговор, причем, похоже, резкий.

  Павел решил спокойно подождать окончания диалога и ехать к Гасанову.

  Допив кофе, он вышел из дома. Татьяна с Эриком стояли на дорожке. Вид их был не то чтобы встревоженный, скорее взбудораженный.

  – Привет. – он крепко пожал руку Эрику, улыбнулся Татьяне:

  – В которому часу мне сегодня приехать?

  – Да когда хочешь, – ответил вместо нее брат. – кстати, Таня собирается в Ленкорань поехать. На натуру.

  Сказано это было весьма безапелляционным тоном. Павел сильно встревожился, хоть и не подал виду: неужели ему так и не удастся узнать тайну загадочной двери?

  – Да, собираюсь через несколько дней... – задумчиво произнесла Татьяна.

  – Я думаю, тебе лучше поехать раньше, там у наших общих друзей дача освободилась. – заметил Эрик.

  – Один-два дня не играют особой роли. – ответила Татьяна и эта фраза предназначалась Павлу.

  Он наспех попрощался с ними и направился в Новханы.

  Глава двадцать пятая

  А вот и знакомый дом. Мордоворот – охранник в роли привратника.

  Гасанов сидел во дворе на скамейке под навесом, в застиранном тренировочном костюме, выпятив вперед живот, в черных кроссовках и темных очках с тонкими стеклами. Ни дать ни взять – Корлеоне на пенсии.

  Он кормил бойцового петуха и сам завтракал кусочками вяленой дыни.

  – Аллах акбар! Кто же это к нам пожаловал! А, Заур? – спросил он петуха. – Не Паша ли Тумасов, сын уважаемого Бориса Ильича?

  Из глубины двора мгновенно подскочивший бодигард бережно принял у него из рук петуха Заура.

  – Какой гость! – В приветствии Хамида Вахидовича не прозвучало ни одной лживой ноты неискренности – было невозможно устоять, особенно в первые мгновения, против волны обаяния, непритворности, радушия и гостеприимства, которые источал этот уважаемый в определенных кругах человек.

  – Я очень рад вас видеть. – сказал Павел.

  Они перешли в беседку. Гасанов налил ему ароматного чаю:

  – Ты принес то, о чем говорил по телефону?

  Павел осторожно достал пакет со стаканом. Хамид заметил:

  – Смотри, Паша, опять ты в какие-то мутные дела ввязываешься...

  Тумасов отпил из пиалы, придвинулся вперед:

  – Меня и так ищут, Хамид Вахидович. Но я сам хочу разобраться в своих делах.

  – Прямо не знаю, как тебе помочь...

  – Не прибедняйтесь, пожалуйста, Хамид-ака! У вас же остались связи, во всяких техотделах. – Павел допил чай и откинулся на деревянную скамью.

   – Да ладно... – улыбнулся Гасанов как ни в чем не бывало. – Давай сюда свой пакет. Видишь ли, это может занять несколько дней.

  Павел налил себе еще из пузатого чайника, заел чай изюмом и покачал головой.

  – Нету у меня этих нескольких дней, Хамид-ака. День-два, не более.

  – Что так? – поинтересовался Гасанов.

  – Обстоятельства. – загадочно ответил Павел.

  – Обстоятельства! – Гасанов налил в пиалу чай, возвратил его обратно в чайник, снова повторил эту процедуру, только после этого налил себе и Тумасову. – Обстоятельства нами играют, как хотят. А тебя ищут, я же знаю. – он сложил руки на груди.

  – Выкручусь. – Павел захрустел грецким орехом.

  Хамид Вахидович прищурился и негромко сказал Павлу:

  – Сюда пока больше не приезжай. У меня самого сейчас кое-какие проблемы. Отпечатки тебе передаст мой помощник.

  – Хоть звонить-то вам можно?

  Гасанов промолчал, подлил себе чаю. Подтянул мешковатые штаны.

  – У нас общие враги. Они стреляют настоящими пулями. Подумай об этом. Сейчас у меня некоторые трудности. Звони... но лучше не из дома. А тебя я сам найду.

  Он привстал.

  – А сейчас пей, ешь! Впереди ведь у тебя дальняя дорога...

  Приехав домой, Павел вышел на балкон покурить. Долой эмоции. Потому, обнаружив биометрический замок в мастерской Павел изумился, но и все, не более того. Он думал-считал, мысленно оглядывая мастерскую Татьяны, обращая внимание на каждую мелочь.

  Обстановочка в доме – шикарная. Явно все это приобретено на левые доходы. Видимо, не всегда Эрик отказывается от денег, оперируя подстреленных бойцов Дэна, Хамида и других. Произведения Татьяны же вряд ли пользуются таким уж большим спросом; Павел вспомнил плот из мертвецов. Но собственно говоря, что из того?! Не ему разбираться. “Кто бы собственные грехи отпустил, – вспоминал Павел разлетевшуюся словно спелый арбуз, голову Зазы. – Теперь – что за той дверью? Что им скрывать? Вряд ли только растворители и лаки.

  Тогда что еще?!

  Наркотики. Вряд ли. Татьяна непохожа на наркоманку, никаких признаков Павел не увидел за все время. Не говоря уж об Эрике. Скорее те же психотропные вещества, возможно в больших количествах. Та же разительная перемена в Татьяне после посещения мастерской. Да, это возможно. Но какое это имеет отношение к Наталье? В его снах наркотики никак не фигурировали. Бесперспективно...

  Кстати, сны. Голос сказал, что Наталья погибла. Тем не менее, могила была пуста. Так! Дэн наверняка знал, что на самом деле случилось с Натальей, правда сейчас этого было уже не узнать. Тогда что произошло на самом деле?”

  Очередная сигарета обратилась в дым. Павел жадно затянулся новой.

  „Татьяна... она конечно обволакивает, засасывает. Обоятельна, умна. Она могла убить Наталью из ревности? Бред. Когда, где? Смешно даже предположить, что одна бывшая любовница Дэна убила другую. Тем более, что Дэн наверняка бы не дал Наталью в обиду и от Татьяны с братом остались бы рожки да ножки. А если... Дэн убил Наталью и Эрик с Татьяной в курсе дела? С какой целью? Столь агрессивная реакция Дэна на попытку узнать о судьбе Натальи... А кто вообще сказал, что она погибла? Рустик в ресторане в первый день! Но он услышал это скорее всего от кого-то из людей Дэна. Голос... А при чем тут разделываемое тело в моих снах? Эти сны вывели меня на Татьяну и ее брата...”

  Тлеющая сигарета обожгла пальцы. Павел резко отбросил окурок.

  “Нехватает какой-то детали. Какого-то важного пазла из общей мозаики, отсутствие которого мешает составить полную картину. И эта деталь находится у Татьяны и ее брата. Все события последних дней ведут его именно к ним. Игра продолжается... чужая игра.

  И кто сможет помочь? Обращаться в местную милицию – себе дороже. Уже несколько дней в криминальной хронике крутят его фоторобот. А сегодня на вокзале и лист с его физиономией повесили. Так что местный усатый мусор выслушает все версии, подумает и скажет «...Ц-ц-ц, дарагой, перегрэлся!». А то и скрутят его самого, если сличат с разыскиваемым фигурантом, – рассуждал Павел. – Остается другой вариант – проникнуть самому в мастерскую, узнать что в этой кладовке и в случае необходимости обратиться к Хамиду за помощью. Если, конечно, действительно будет найдено что-то серьезное.”

  Павел кинул окурок вниз и вернулся к себе в комнату.

  Когда он приехал к Татьяне, она снова была в мастерской. Картина, которую она рисовала, представляла собой двух мужчин, которые стояли друг напротив друга.

   Они были в костюмах своего времени, в красно-черных кафтанах, красных сапогах, в меховых шапках. Но у каждого из них вместо головы на плечах был череп, обтянутый пергаментной кожей. В их движениях было что-то звериное, собачье, но в виртуозно нарисованных фигурах и костюмах – человеческое. Общий же фон, как отдельных частностей, так и всей среды, был тусклым, грязно-желтым. Эта странная смесь жизни и смерти, представляла такое гармоническое созвучие, что картина произвела на Павла потрясающее впечатление.

  – А кто это? – спросил он.

  – Картина называется 'Борис и Глеб'. Я начала ее писать около полугода назад, затем забросила и наконец нашла в себе силы закончить. Ты шокирован? Твоя немая критика в высшей степени удовлетворяет меня.

  – Борис и Глеб те самые?

  – Да. Русские князья.

  – Я нахожу эту картину по меньшей мере странной! – промолвил Павел.

  Татьяна улыбнулась.

  – Скажи лучше – тошнотворной, отвратительной! Одним словом, андеграунд.

  Потом она вдруг сделалась серьезной:

  – Поверь мне, Паша, мне стоило неслыханных мучений дописать эту картину. Ты спросишь – почему черепа? Просто с убийства этих двоих и началась кровавая междоусобица на Руси.

  – Рабочий день, я вижу, у тебя закончен. На взморье не хочешь съездить? – спросил Павел.

  – Да, я уже практически закончила. – отозвалась Татьяна. -Так, палатка – в гараже. Кстати, не забудь бар опустошить.

  Они выбрались на тихое, уединенное место. Вечернее солнце еще грело. Павел быстро и ловко установил палатку, а Татьяна накрыла импровизированный стол.

  – Ты не представляешь, Паша, как радуется художник, когда его замысел воплощается в жизнь! – Она чмокнула его в щеку и протянула бутылку шампанского, которую он с шумом открыл и разлил в фужеры.

  – За что пьем? – с улыбкой спросил Тумасов.

  – За наши успехи! – она звонко чокнулась и быстро выпила.

  Уже потом, когда они гуляли неподалеку от санаториев, по аллеям среди посаженных чахлых сосенок, Татьяна нежно прижалась к нему. Павел остановился и обнял ее:

  – Не могу поверить, что все так сложилось.

  – Многие об этом просили, тебе повезло.

  – Ты останешься здесь или все же поедешь в Ленкорань?

  – Я останусь до конца.

  С моря подул сильный ветер, зашумели сосны. Быстро набежали плотные облака.

  – Кажется, скоро дождь начнется. – заметила Татьяна. – Наверное, пора домой.

  Они вернулись около десяти. Насчет ужина можно было не беспокоиться – Эрик приволок с базара всякой всячины. Татьяна вернулась из кухни, и Павел вообще забыл обо всех этих разносолах. Он вообще перестал соображать, где находится. Татьяна принесла с собой все запахи соснового леса. И они вновь и вновь погружались в глубину древнего, никому не ведомого до них ритма сплетенных тел...

  – Нет, я так не могу. – уселся на кровать Павел. – Из-за того, что твой брат находится в соседнем крыле, мне все время кажется, что нас трое.

  – Какие глупости! – отмахнулась Татьяна. – Знал бы ты, как Эрик устает за смену. Он приезжает домой и с порога заваливается спать. А потом – новая смена или срочный вызов. И так день за днем. Выбрось это из головы.

  Она обняла его и они продолжили заниматься сложной любовной игрой под шум расбушевавшегося ливня, когда капли с неистовством били в стекло. В какой-то момент Павел поднял голову и увидел, как на оконном стекле прозрачные капли дождя сменяются другими, более тяжелыми, темно-красными, набухшими... медленно стекающими вниз, оставляющими багровые разводы... Но через некоторое время, присмотревшись, он понял, что это всего лишь причудливая игра лунного света и тени...

   ...Павел проснулся внезапно, что-то разбудило его. Дождь кончился и вокруг была полная тишина, прерываемая шуршащими по ветру листьями. Татьяна мирно спала. Павел скинул ее руку с себя и тихо направился в ванную.

  Проходя по коридору, он посмотрел в узкое окно, выходившее во двор. Двери гаража были открыты, и на ярко освещенной закрепленным над гаражом фонарем забетонированной площадке стоял джип. Рядом находился Эрик. Свет фонаря не полностью высвечивал его мощную фигуру, он стоял в полутьме. Он смотрел вверх, в окна второго этажа, на Павла.