Текст книги "День рождения Буржуя - 2"

Автор книги: Юрий Рогоза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

– Спасибо, – криво улыбнулся Олег.

– Не за что. Скажите спасибо своим родителям. Так вот, о деле. Вы сгоняете всю финансовую информацию с компьютера Толстова и передаете ее мне, за что получаете паспорт любой страны на выбор... – Тут незнакомец бросил взгляд на Лизу и уточнил: – Если хотите – два паспорта... А также гонорар в размере пятисот тысяч долларов.

– Полмиллиона? – на сей раз улыбка Пожарского была недоверчивой. А с чего вы взяли, что с Толстого вы получите больше? Или хотя бы столько же?

– Во-первых, мы пользуемся только проверенной информацией. Во-вторых, это не ваша проблема. И в-третьих, не моя – я только выполняю заказ.

– А что вам помешает пристрелить заказ, как только вы получите информацию?

– Правильный вопрос, – собеседник Олега одобрительно кивнул. – Вы умный человек, так подстрахуйтесь, сделайте еще один дубль с предупреждением Толстову, не мне вас учить. Когда убедитесь, что мы играем честно, уничтожайте страховку.

– Как все-таки банально... – сожалеюще протянул Пожарский, закурил и, выдохнув дым, закончил мысль: – Криминальный наезд, шантаж... Только сейчас не девяностый год, такие номера не проходят.

– Я понимаю, о чем вы. Накачанные хулиганы в клетчатых штанах, которые приходили в офисы и пугали робких кооператоров, – это уже эпос, история. Наше время проще и беспощаднее одновременно.

– Сами же говорили: давайте без романтики. На идиота вы не похожи, поэтому должны понимать – я, конечно же, не буду делать героических глупостей, пообещаю вам все, что угодно, но через день-другой вы, подвешенные за ноги, будете, как зайчики, давать показания...

– Это вряд ли, Олег. Я понимаю: Толстов – человек могучий. Он может напрячь МВД, спецслужбы, выдать вам надежную охрану. Но он не сможет одного: помешать мне – не сейчас, позже, неизвестно когда, так, в один прекрасный день – выколоть девушке Лизе глаза, простыми канцелярскими ножницами разрезать ей рот до ушей, бережно, чтобы не убить, посадить ее на грубо обтесанный кол... – незнакомец подождал, ожидая, видимо, что Олег сорвется, но тот только сузил глаза. В ответ на это губы в прорези маски чуть покривились в улыбке: – И уж, конечно, он не сможет – вернее, не захочет – выдать вам полмиллиона и пропуск в любую точку мира.

– Непонятно только, с чего вы взяли, будто я хочу какую-то точку мира...

Лиза, до этого момента не произнесшая добровольно ни единого слова, вдруг заговорила – тихо и устало:

– Олег, пожалуйста, хватит... Ты же понимаешь, что они правы... Во всем правы... Пусть они уйдут, я очень устала...

– Честно говоря, мне тоже надоело, Олег, – поддержал незнакомец девушку. – Все сказано, все предельно ясно. И, чтобы уйти и оставить вас с любимой девушкой, мне нужно только одно: знать, что мы заключили сделку.

– Говоря о пятистах тысячах, вы имели в виду... – Олегу показалось, что это говорит не он, а кто-то другой. Его голосом...

– Счет на ваше новое имя в любом указанном вами банке мира. Который очень легко проверить. Судя по вашему вопросу, мы договорились?

Пожарский встал и тихо произнес:

– Да.

– Ну и чего мы добились этой штурмовщиной? Перегрузка памяти, между прочим, очень пагубно сказывается на формировании процесса позитивного восприятия реальности и на мыслительной деятельности в целом. У любого первокурсника спросите.

Доктора Костю после переживаний предыдущей бессонной ночи пошатывало от усталости, но сидящая напротив Стефания все никак не хотела его отпускать. Она читала нараспев жутковатые старинные заговоры и заставляла своего ученика повторять их до тех пор, пока не добивалась полной точности не только в словах, но и в каждой напевной интонации. А в ответ на нытье и жалобы Костика раз за разом его увещала:

– Алэ тэпэр всэ памьятаеш. Бэрэжы народну мудристь, Костык, ой бэрэжы. Нэ дай згынуты...

– Не дам, не дам... – в очередной раз уверил ее измученный доктор. – Теперь-то хоть поспать можно?

– Щэ трохы потэрпы. Бо сон – вин ворожбу красты вмие. Посыдь щэ трохы, покы нэ видчуеш, що вона у тоби, як кров, жывэ. Що никуды нэ подинэться...

– Прямо Майданек какой-то, честное слово, – обреченно проныл доктор. – Поесть тоже нельзя?

– Потим, писля сну поеш.

– Нет, вы это специально делаете, я сразу понял. Только не могу понять – за что. Что я вам такого сделал?

– Дурнэ кажэш, – спокойно отозвалась Стефания.

– Ну конечно... Когда я хоть что-то умное говорил?! А вы сама, кстати говоря, что – спать совсем не хотите?

– Нэ спаты вжэ мени. Жыву сылу тоби пэрэдала, тэпэр до Цэрквы пиду Божои ласкы для души своеи гpишнoи просыты...

– Это в смысле – за издевательство надо мной? – мстительно бросил Костя. – Понятно...

Стефания шутки не приняла и ответила очень серьезно:

– За всэ свое жыття довгэ та rpишнe. В усъому прынэсу покаяния, бо скоро смэрть по мэнэ прыйдэ...

– Ничего-ничего, вы говорите... – Костя покивал поощрительно. Это я раньше пугался, а теперь привыкать стал... – Он зевнул во весь рот. Ничего, вот отосплюсь, поедем в клинику, я там всех знаю... – Последовал новый зевок. – Примут без очереди, проведут сеанс... – Костя подергал себя за нос, потер глаза и решительно поднялся. – Все, вы как хотите, а я больше не могу... Ниякои ворожбы в мэне вжэ нихто нэ вкрадэ, гарантирую... Так что идите, уважаемая Стефа, замаливайте грехи... – Волоча ноги от усталости, он добрел до холодильника, выудил оттуда куриную ногу, запустил в нее зубы и направился к кровати. – А мне нужен обычный здоровый сон... Никто, между прочим, не говорил, что нам, колдунам, – доктор постучал себя в грудь свободной от курятины рукой и рухнул в постель, – не нужно спать... – В очередном зевке Константин чуть не вывихнул себе челюсть. – Даже наоборот, я бы сказал... – Голос доктора стал слабеть. – Психические нагрузки крайне утомляют... утомляют... – Тут глаза Кости закрылись и он уснул, так и не выпустив из руки недоеденной куриной ножки.

Стефания встала из-за стола, подошла к иконам, перекрестилась, поклонилась им в пояс, потом повернулась лицом к храпящему Косте и осенила крестным знамением и его.

– Господи, Святый Божэ! Дай йому чаривнои сылы та доли довгои и щаслывои.

Ворожка еще раз долгим взглядом посмотрела на спящего доктора и засобиралась в церковь – надела чистую, красиво вышитую сорочку, сменила домашние тапки на башмаки, увязала в платок десяток яиц. Прихватив свою клюку до церкви путь был неблизкий, – Стефания вышла со двора.

Солнце стояло уже высоко, когда ворожка вернулась домой. Только что проснувшийся Костя слонялся по двору и с непривычки маялся от безделья. Ни слова ему не сказав, Стефания прошла в хату. Доктор проводил ее осоловевшим со сна взглядом и пожал плечами.

У самого плетня затормозила машина, и из нее вышла улыбающаяся улыбка теперь почти не сходила с ее лица – Вера. Костя радостно бросился ей навстречу.

– Вера! Здравствуйте! Вы себе даже не представляете, как я рад! тут он понизил голос и воровато оглянулся. – Последние дни Стефа творит со мной совершенно страшные вещи. Как с цепи сорвалась...

– Стий, доню!

Костя даже подпрыгнул от испуга и отшатнулся от Веры. На пороге хаты стояла ворожка, которой еще секунду назад; там не было.

– Вы чего, теть Стефа? – улыбнулась ей Вера. – Здравствуйте!

– И тoби доброго дня. Стий, дэ стоиш, и сюды нэ ходы!

– Да вы чего? Я просто так, в гости приехала... – проговорила ошеломленная таким приемом девушка.

– Нэ ходы бильшэ до мэнэ. Нэ можна тоби, – в голосе Стефании зазвучала непреклонность.

– Я же вам говорил... – сделал доктор большие глаза, но под взглядом ведуньи осекся.

– Теть Стефа, вы что – обижаетесь на меня за что-то? – Вера никак не могла понять, что происходит и почему всегда приветливая ворожка гонит ее со двора.

– Hи на кого я нэ обижаюсь, а ходыты до мэнэ тоби бильшэ нэ можна.

Недоумевающая и немного обиженная. Вера попыталась пошутить:

– А, может, я к доктору? Тоже нельзя?

– Ой нэ жартуй, доню. Нэ трэба. Бэрэжы сэбэ. Дужэ бэрэжы. Нэ сама ты вжэ – розумиеш, про що кажу?

– Розумию, – оторопело проговорила гостья.

– От и добрэ. Иды coби з Богом.

– Минуточку! – встрял вдруг осмелевший Константин. – То есть как это – с Богом? Вам хорошо говорить, а я тут одичал уже! Шаман-одиночка... Мне, между прочим, необходимо человеческое общение!

– Костю, иды до хаты! – резко прервала его Стефания. Но доктор сдаваться не хотел:

– Да когда, наконец, этот Бухенвальд закончится?!

– Чув, що я сказала? – ведунья не повысила голос, но прозвучал он непривычно жестко.

Но Костя, капризный со сна, никак не хотел покориться. На сей раз он повернулся к гостье.

– Вера! – умоляюще-требовательно проныл он.

– Извините, доктор, – ответила та. – Я и сама, если честно, хотела с вами поболтать. Но вы же слышали...

– Что слышал? Если хотите знать, я за последние дни и не такого наслушался! Я, в конце концов, не обязан... Подождите, я сейчас выйду!

– Никуды ты нэ выйдэш. – Стефания так глянула на доктора, что он, не говоря больше ни слова, покорно засеменил к хате. Ворожка повернулась к Вере. – А ты иды, доню. Хутко. И нэ прыходь до мэнэ бильшэ. Всэ, що могла, я тоби вжэ зробыла.

– Как скажете, – Вера пожала плечами и направилась к машине. – До свидания. Хотя странно все это...

Стефания перекрестила ей спину и тихо проговорила вслед:

– Прощавай, Bиpa Остання. Бэрэжы тэбэ Господь...

В углу собственного спортивного зала, весь в поту, Гиви, натянувший костюм для сгонки веса, отрабатывал на груше серии ударов. Отяжелевший, с заметным уже брюшком, он выглядел бы за этим занятием довольно комично, как и всякий упорно молодящийся человек, если бы не уверенные мастерские удары. Одетый в шелковый цветастый халат Артур нежился в шезлонге у бассейна, цедил минеральную воду и с презрительной гримасой наблюдал за происходящим. Наконец он не выдержал:

– Слушай, ты скоро закончишь, Тайсон? Меня сейчас стошнит...

Гиви оставил грушу в покое и, вытирая взмокшее лицо полотенцем, направился к Артуру.

– А сам подвигаться не хочешь? – гостеприимно предложил он будущему кутюрье.

– Мерси, мне не нужно. У меня лишнего веса ни грамма, – чуть обиженно отказался Артур. – Я, между прочим по делу...

– Да ну? – Гиви плюхнулся на соседний шезлонг. – И какие ж это у нас с тобой дела могут быть, интересно? Погоди, сейчас угадаю... Хочешь с красивым мальчиком познакомиться, да? – и Гиви заржал, очень довольный своей шуткой.

– Ой, ну хватит уже, в самом деле, – брезгливо поморщился Артур. Радости-то, радости сколько! Мы шутим! Уезжаю я скоро, ясно? Своих сосок всем кагалом вывожу. В Брюссель. Под видом театра мод...

– Ага! Цирка лилипутов! – снова залился Гиви. – Да у твоих кобыл на мордах написано, кто они по жизни!

– Уй, проницательный ты мой. Тут все схвачено. А в Брюсселе у меня и насчет помещения договорено, и насчет временных ксив для девочек. В общем полный шоколад!

– Наш Артурчик с компанией в Брюсселе! – продолжал веселиться грузин. – Так им, натовцам, и надо! Это им за Югославию будет!

– Слушай, что ты ржешь все время? – Артур помолчал. – Ладно, я это вот к чему. Поедешь со мной?

– Чего?! – Гиви оторопело уставился на собеседника. – Слушай, я что – опять проглядел, как ты это свое говно бумажное зажевал?

– Дело верное! – настаивал Артур. – Бельгийцы на профессионалках ведутся по страшной силе, проверено! Так что бабок поимеем конкретно.

– Зачем я тебе? Скучать, что ли, будешь?

– Ага! Усохну от ностальгии! Тяжело мне одному будет, не ясно, что ли. В Брюсселе этот бизнес чистые маргиналы держат – арабье там, наркота. Мерд. А я, сам знаешь, человек сильный, но тонкий, мне с ними вести ле дискюсьон криминализэ не в жилу...

– Погоди, погоди... – Гиви, как всякий южный человек, быстро переходил от веселья к ярости. – Ты это что же, жопастик – в быки меня нанимаешь?! Ты?! МЕНЯ?!!

– Ну что ты снова орешь? – Артур ничуть не испугался пышущего гневом грузина. – Быком... А кем ты раньше был? Министром культуры? В общем, мое дело предложить. Откажешься – охотники найдутся. Ладно, не хочешь о деле, так расскажи про мента этого...

– Какого еще мента?

Озадаченный таким внезапным переходом к новой теме Гиви позабыл о недавнем приступе злости и подозрительно уставился на Артура, но так и не сумел подметить, что именно этот вопрос и был для того главным. Ради него сутенер сюда и заявился.

– Этого, противного. Ну какого, какого! Который на Толстого пашет.

– Игоря Борисыча? А что тебе до него?

– Обидел он меня, ясно? А я обид не прощаю, ты знаешь. Никого не прощу... – Гиви опять развеселился.

– Ну и судьба у тебя, Артурчик! Три дня в городе – а тебя уже обидели, бедненького. Может, ты у нас по жизни обиженный? И как только Игорь Борисыч без твоего прощения жить будет?!

– Плохо. И недолго, – прошипел сквозь зубы Артур.

– Ты, Артурчик, даже не шути так. Понял? Борихин – мужик реальный. И чем тебе Игорь Борисыч не угодил, а, крепыш брюссельский?

– Смейся, смейся. Он еще пожалеет, что на меня наехал!

– Если б наехал – мокрое место оставил бы. А ты пока целенький, сидишь вот, бабьим одеколоном пахнешь.

– Муфлон ты! Это "Кензо Юнисекс"! Из последней коллекции. А этот самый Борихин со своим малолетним гаденышем меня еще вспомнят...

– Лучше б забыли – здоровее будешь. И вообще – Борихина сам Борис в гости зовет. А друг Бориса для меня по определению авторитет! Это – без вариантов, понял?

– Да понял, понял. Ладно, пойдем купаться. А насчет предложения моего ты подумай. Слышишь, играющий тренер? Может, хоть под старость что-нибудь, кроме вонючего спортзала, увидишь.

Поняв, что от Гиви ничего нового о Борихине не узнает и даже может нарваться на неприятности, продолжая разговор о нем, Артур скинул халат, продемонстрировав закрытый женский купальник, скрывавшийся под ним, и по-женски же плюхнулся в бассейн.

Водители, хорошо чувствуют, когда за рулем попутного автомобиля сидит человек неуверенный, управляющий машиной с опаской. Таких любят подрезать и строить им прочие каверзы, зная заранее, что это совершенно безопасно: в нужный момент перестраховщик притормозит, отвернет...

Красивый седан в спортивном варианте, предназначенный для быстрой езды – чтобы дух захватывало, едва тащился по средней полосе. Сзади ему то и дело насмешливо сигналили, лихачи со свистом огибали его и перестраивались перед самым носом, едва не снося бампер.

– Босс, я так больше не могу. Или пустите за руль, или давайте я буду впереди бежать. Только вы не отставайте.

Василий с самого начала бесился, что вынужден был уступить Борихину руль своего драгоценного авто. Но шеф наотрез отказывался ездить, когда машиной управлял сам Вася. А борихинский "жигуль" стоял в мастерской, и скучать там ему предстояло еще долго.

– Хватит говорить под руку, – огрызнулся сыщик. – А то еще стукну нечаянно твой "спортивный вариант"...

– А что мы кружимся полчаса? Ждем, когда бензин закончится? продолжал глумиться безжалостный Василий.

– Остряк тоже мне... Я думаю, где припарковаться лучше.

– А куда мы?

– Мне новый мобильник купить нужно, а то без связи сам понимаешь...

– Наконец-то! – оживился парень. – Я вам неделю говорю, что мне новый мобильник нужен!

– Мы едем мне телефон покупать, а не тебе, – буркнул Борихин. – У тебя есть.

– Босс, ну не будьте зверем! Я и так скоро стану глухим, как Бетховен!

– Ладно, может, подберем там чего попроще... – недовольно проговорил Борихин, весь поглощенный процессом вождения и поисками места для парковки.

– Ага! Попроще! Такой, чтобы я его в рюкзаке носил, а сверху антенна торчала! Если честно, я "Эриксон" хочу, 788-й, со всеми наворотами...

– Хочет он! Мало ли, кто чего хочет! Я, может, шевелюру вон как у тебя хочу...

– Не вижу проблемы. Сейчас это элементарно! Вживляются корневые луковицы... Хотя при вашей жадности лучше просто парик купить.

Во дворе борихинского дома все так же стоял невзрачный автомобиль, а наблюдатель в нем – такой же неприметный, как и его машина, – по-прежнему следил за двором и подходами к нему, ожидая, когда сыщик вернется. Впрочем, особо можно было не волноваться. Автомобиль он поставил так, что Борихин просто вынужден будет пройти рядом с ним. Так что теперь наблюдатель вальяжно развалился в кресле и покуривал сигарету, пуская дым в потолок.

Если бы он мог увидеть, что происходит в борихинском парадном, то благодушие быстро его покинуло бы. Чердачная дверь снова со скрежетом приотворилась, и из нее гуськом выдвинулись бомжи. Шустрый черноглазый полчаса назад сбегал на разведку. Он долго трезвонил у двери, но никто не откликнулся. Пришло время действовать.

Но наблюдателю в стоявшей во дворе машине не дано было видеть сквозь толстые каменные стены, а потому он продолжал скучать и встрепенулся только тогда, когда к парадному с шиком подкатил автомобиль, лихо тормознул с разворотом, и из него выбрались совершенно счастливый Василий, который на сей раз милостиво был допущен за руль, и сам Борихин.

– Они прибыли, идут к подъезду, – тут же проговорил наблюдатель в микрофон портативной рации.

– Убедитесь, что они в квартире, и делайте дело, – ответили ему.

– Понял, – сообщил наблюдатель и отключил связь.

Между тем позвонивший для верности в дверь и не дождавшийся ответа Колян, пошмыгивая перебитым носом, легко и быстро одолел патентованный израильский замок с помощью двух нехитрых отмычек. Опасливо прислушавшись у порога, троица проникла в борихинскую квартиру. Плотные шторы были тщательно задернуты, но даже в том неясном свете, который пробивался сквозь них с улицы, из коридора были видны факс и компьютер на письменном столе и стоявший в углу телевизор.

– Хорошо зашли, братва, – подытожил черноглазый.

– Не свисти, денег не будет, – оборвал его Петрович. При виде богатой добычи черноглазый и думать забыл о том, что должен был спуститься во двор и стоять там "на стреме". Остальные, у которых тоже глаза разбежались, не посчитали нужным ему об этом напомнить.

А тем временем Борихин и счастливый Василий уже зашли в подъезд, но продвигались вверх очень медленно. Причиной тому, а одновременно и причиной Васиного счастья была элегантная игрушка – крохотный сияющий "Эриксон". Вася любовался им, то и дело останавливался и хватал Борихина за рукав.

– Нет, Борисыч, вы – человечище! Насчет вашей природной жадности я был не прав. Нет, вы поглядите сюда.

– Да ладно! Что ты как ребенок в самом деле? – брюзжал Борихин, но видно было, что ему доставляет удовольствие и новое приобретение, и, главное, щенячий Васин восторг,

– Нет, вы гляньте, гляньте... Или лучше вот что – позвоните мне со своего...

– Нечего мне делать – зря деньги тратить... – повел плечом Борихин.

– Да что вы такой скучный, – тормошил его Вася. – Заказчик же все оплатит.

– Тем более! – ответил верный себе Борисыч. В нескольких пролетах лестницы от них беспечные бомжи уже начали увязывать добычу в узлы.

– А чего у них темно, как у негра в жопе? Рука черноглазого потянулась к выключателю. Но Колян, самый ушлый из троицы, ухватил его за обвисшие на поджаром заду штаны.

– Ты чего – совсем придурок?

– Так не видно ж ни хрена! Не заметим чего крутого – потом жалеть будем.

– Занавесочку подвинь, – провел короткий ликбез Колян. – Только тихонько. И не мельтеши перед окном.

...За один пролет до двери Вася снова дернул Борихина за рукав:

– Тогда я вас сам наберу!

– Да хватит тебе, честное слово. Наговоришься еще!– уже не на шутку возмутился Борихин. – У нас работы непочатый край.

Сидевший в машине наблюдатель уже начинал нервничать: пять минут он не сводил глаз с окна, а в нем – ни малейших признаков жизни. Куда ж они там делись? Наконец шторка осторожно отползла в сторону, за стеклом мелькнула чья-то рука. Палец сидевшего в машине уверенно нажал кнопку дистанционного взрывателя.

На лестничной площадке взрыв начался легким хлопком запала, и только потом рванул основной заряд. Взрывная волна шлепнула незапертой створкой железной двери о стену так, что посыпались крошки кирпича, а потом пошла гулять по подъезду. Борихина и Василия волна настигла, когда они, хихикая, переговаривались по телефону, повалила и сбросила вниз с лестницы на целый пролет. Василий едва успел прижать драгоценную игрушку к животу. Вслед за жарким дыханием волны сыщиков достал жадный язык пламени.

Глазам сидевшего внизу подрывника взрыв предстал несколько иначе, совсем как в кино. Сначала беззвучно вспучились стекла и полетели осколками вниз, потом взревело пламя и огненным шаром устремилось к небу, и в конце на асфальт полетели обломки мебели, какие-то части аппаратуры и безобразные ошметки человеческих тел. Прямо перед глазами наблюдавшего, на капот его автомобиля, шлепнулась еще дымящаяся рука, оторванная в локте.

– Сделано, – совершенно невозмутимо проговорил подрывник в микрофон рации.

– Гарантия полная? – поинтересовался голос в динамике.

– Полнее не бывает, – хмыкнул мастер своего дела.

– Отлично. Уходи.

Машина рванула с места, заложив крутой вираж. Дымящаяся рука слетела с капота на покрывшийся обломками асфальт двора. На запястье сквозь кровь отчетливо проступала затейливая татуировка.

ГЛАВА 12

На этот раз, входя в дом Кудлы, Толстый уже не чеканил шаг и не колотил кулаками по стенам – на ошибках учиться он умел. Осторожно приоткрыв входную дверь, чтобы она не скрипнула, гигант прокрался по коридору и опасливо заглянул в зал под стеклянным фонарем. Обнаружив там одного только Буржуя, облегченно перевел дыхание. И тут же радостно гаркнул:

– Теряешь бдительность!

Стоявший к Толстому спиной и укладывавший свои вещи в небольшую вещей было немного – сумку, Буржуй даже не вздрогнул.

– Ничего я не теряю, – Коваленко развернулся лицом к другу и улыбнулся. – Твои слоновьи шаги я из тысячи узнаю. Привет.

– Привет.

– Как Вера? – первым делом поинтересовался Буржуй.

– Вера – лучше не бывает! – доложил Толстый.

– В каком смысле? – удивился Коваленко, привыкший за последние дни к тому, что Толстый постоянно жалуется на то, что вконец извел жену.

Толстый горделиво выпятил грудь:

– В прямом. Что я, по-твоему, свою жену не сумею успокоить?!

Буржуй еще раз внимательно и удивленно оглядел его.

– Порочное ты создание, Толстый! – с ухмылкой заметил он.

– Ну порочное, есть такое дело, – шутливо повинился гигант.

– А что следствие? Что Борихин? – Коваленко перевел разговор в серьезное русло.

– Борихин? Глухо! – Толстый вздохнул и развел руками. – Может, ты и прав – надо гнать его в шею. Раньше хоть не пропадал!

– Ладно, разберемся... Ты коллектив подготовил?

– К оживлению покойничка? Пока нет, на завтра намечено. Что смотришь? Скажи я им вчера – работа бы остановилась, только это все и обсуждали бы... Что я – людей не знаю?!

– Слушай, надо бы Олежке... – Буржуй помялся. – Ну... раньше, чем остальным. Он же все-таки не посторонний.

– Ясное дело. Сегодня и скажу. – Толстый поскреб в затылке. Только он все равно обидится. Говорил я – надо было от него не скрывать!

– Ерунда! Сам подумай. Одежка – человек эмоциональный, так?

– Ну так.

– Вот. Скорбеть искренне не смог бы. Так?

– Наверное. У меня и самого-то не очень получалось.

– Вот видишь...

– Все равно обидится.

– Ничего, простит. Пообижается немного – и простит.

– Ты, я вижу, барахлишко уже того, упаковал. Так я тебя отвезу?

– Нет, езжай один. Я хочу сам в дом вернуться. Не обижайся...

Буржуй закурил и принялся бесцельно щелкать зажигалкой, завороженно глядя на то, как вспыхивает и гаснет крошечный огонек. Потом тряхнул головой и бросил зажигалку на стол. Поднял глаза на Толстого.

– Понимаешь, там еще... – начал он ровным тоном, но голос его болезненно дрогнул. – Все, как тогда было... Детская кроватка, на вешалке вещи и ключи Амины...

– Я о том и говорю. Может, вдвоем полегче будет...

– Спасибо, друг... – с искренней благодарностью Буржуй похлопал Толстого по спине. – Я сам. Я так решил. Если я даже с этим не справлюсь, то как вообще дальше жить?

– Ладно, мое дело предложить, – понимающе кивнул Толстый.

– Ты, кстати, Вере рассказал?

– Нет пока... – насупился Толстый.

– Пока... Ну ты даешь!

– А ты думаешь – это так легко? Сам бы попробовал!

– А я-то тут при чем? – Буржуй по-дружески ткнул Толстого локтем под ребро. – Кто муж – ты или я?

– Ну я. А что толку? – привычно заныл тот, потирая ушибленный бок. – Только заговорю об этом – она в лице меняется. Думает, меня снова глючит.

– Ну и что ты предлагаешь?

– Слушай, давай так, – оживился Толстый. – Завтра после офиса поедем куда-нибудь и придумаем. На пару. А то меня одного клинит.

– Клинит его. Что мы там придумаем для своего оправдания?! Мы ей год врали! Она на моей могиле все слезы выплакала.

– Между прочим, это твоя идея была! Конспиратор.

– Ладно, договорились. Завтра вместе придумаем. Давай, двигай. Перееду – наберу тебя. – Они пожали друг другу. руки. – И с Олежкой поговори, ладно? Прямо сегодня.

– Ну! Договорились же... – заверил Толстый уже из коридора.

В машине он принялся насвистывать какой-то бодрый мотивчик и в такт ему забарабанил пальцами по рулю. Проблем, конечно, всегда хватает. Но жизнь-то, кажется, налаживается! Главное сейчас – как бы Веру поудачнее подготовить. Немного поразмыслив над этой непростой задачкой, Толстый принял мудрое решение начать с малого и тут же набрал номер собственного офиса. Родная контора откликнулась голосом Аллы:

– Приемная.

– Знаем такое место! Привет, Аллочка! Пожарский на месте?

Узнав, что Олег у себя, Толстый распорядился пока его не беспокоить, но передать, чтобы дождался начальство, то есть Толстова Анатолия Анатольевича, всенепременно. А он, то есть Толстов А. А., будет в конторе очень скоро.

Нет, но жизнь определенно налаживается, отметил про себя Толстый, и еще сильнее прижал педаль газа. Уже у самой границы города залился трелью мобильный телефон, и гигант поднес трубку к уху.

– Алло... Кто, простите?.. А, да-да. Мы с вами так и не познакомились, но Игорь Борисович мне много о вас рассказывал. Спасибо, что помогаете нам. Кстати, а вы не знаете?.. Простите, что?.. В каком смысле? Толстый долго слушал ответ, и его лицо медленно менялось, каменея и становясь серым. Радостное и оживленное, оно постепенно вернулось к той маске, которую он носил весь долгий последний год. – Это... точно?.. Что?.. Ах да, конечно, буду в городе...

Отключив телефон, Толстый, задумавшись, еще ехал некоторое время в прежнем направлении, но потом, нажав на тормоза так, что жалобно завизжали колодки и задымилась резина, развернул машину, невзирая на все сплошные осевые и возмущенный рев гудков, и помчался назад.

Буржуй, уже стоявший у ворот с сумкой через плечо, удивленно вскинул брови, когда автомобиль Толстого резко затормозил рядом с ним.

– Давно не виделись, – насмешливо приветствовал он вышедшего из машины друга. – Забыл что-нибудь? – Однако, заметив состояние, в котором пребывал Толстый, изменил тон: – Чего это с тобой? Да не молчи ты! Что случилось?

Толстый проглотил комок, подступивший к горлу, и с трудом выдавил из себя:

– Борихина убили... – У Буржуя с плеча свалилась сумка, но он даже не заметил этого.

– Что? – подскочил он к стоявшему столбом Толстому.

– То самое, – рявкнул тот. – Взорвали прямо в квартире. Вместе с этим его малым... Васей...

– Откуда узнал?

– Дружок его позвонил, мент. Только что, – Толстый понемногу начал успокаиваться. – А я грешил на мужика, – покаянно добавил он.

– Это он, – убитым голосом произнес Буржуй.

– Кудла? – сразу понял Толстый.

– Да. Что бы он ни говорил, ему живой Борихин совсем был не нужен.

– Да это понятно...

– А ты этого мента... ну который звонил, хорошо знаешь? – спросил Коваленко.

– Да я его вообще не знаю. Так, Борисыч рассказывал, что тот по дружбе помогает.

– Надо с ним встретиться. Он точно что-нибудь знает. Игорь Борисыч ничего перед смертью не сказал?

– Смеешься? – зыркнул на Буржуя Толстый. – Этот Мовенко говорил их обоих на куски порвало...

– Жуть какая...

Оба немного помолчали.

– Жуть-то жуть, – начал первым Толстый. – Что делать будем?

– Сами разберемся. Тебе Борихин много рассказать успел?

– В том-то и дело, что почти ничего. А я особенно и не настаивал. Думал, будет что – он сам расскажет.

– Ладно. Видно, такая у нас судьба, дружище Толстый, – до всего самим докапываться.

– Это точно.

Буржуй поднял сумку, вскинул ее на плечо и решительно открыл дверцу автомобиля.

– Поехали. Подбросишь меня до города, а там я такси возьму. Когда машина уже тронулась с места, он с угрозой добавил: – Вова решил не церемониться? 0'кей, мы тоже не будем.

Пожарский вытряхнул на лист бумаги очередную пепельницу, битком набитую окурками, свернул аккуратный пакет и бросил его в корзину. Снова закурил. Бессонная ночь сказывалась на его лице, бледном и осунувшемся, но спать ему не хотелось. Он находился в том близком к шоку состоянии, когда любое движение дается без всякого участия мысли. Мысль Пожарского лихорадочно искала выход из заколдованного круга. И не находила его.

Уже не в первый раз за это утро Олег набрал на клавиатуре компьютера все комбинации, необходимые для вызова финансовой информации и подготовки ее к копированию. Оставалось нажать кнопку ввода. Но именно этого простого движения Олег сделать не мог. Что-то мешало. И уже в который раз Пожарский раздраженно нажал на сброс.

В дверь постучали. Заглянувший сотрудник начал было:

– Извините, Олег Константинович. Мне нужно...

– Не сейчас! – отрезал Пожарский.

– Извините... – пролепетал клерк и исчез за дверью. Олег долго и сосредоточенно давил окурок в пепельнице. Взгляд его бездумно блуждал по стенам. Пока не наткнулся на фотографию – точную копию той, что висела у него дома. Шагами манекена Пожарский подошел и снял снимок со стены. Вернулся с ним к столу и бросил в один из ящиков. Потом очень быстро пробежал пальцами по клавишам и нажал заколдованную кнопку ввода. Не отрываясь, он смотрел, как ползет по дисплею столбик-диаграмма перегона данных – медленно, но неотвратимо, как огонек по бикфордову шнуру.

– Вы уходите, Олег Константинович? – спросила Алла, когда он вышел в приемную.

– Что? А... Да-да... Ухожу.

– Анатолий Анатольевич просил вас дождаться его.

– Зачем? – голос Пожарского звучал глухо и безжизненно.

– Он не сказал. По-моему, у него что-то важное. И радостное.

– Радостное? – Олег криво ухмыльнулся. – Вот что, Алла. Я все равно поеду. Мне что-то...

– Вам нехорошо? – встревожилась секретарша.

Пожарский скривил губы:

– Можно и так сказать...

– А что передать Анатолию Анатольевичу?

– Так и скажите. Что мне очень плохо... – Он побрел к выходу, но у двери оглянулся. – Глупости, конечно. Ничего не говорите. Я позвоню ему... Вечером...

Как добирался домой, как вел машину, Пожарский не помнил. Очнулся, когда на плечи легли чьи-то руки. Он сидел за столом у себя на кухне, перед ним лежала компьютерная дискета.