Текст книги "День рождения Буржуя - 2"

Автор книги: Юрий Рогоза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 24 страниц)

– Ты ненавидишь меня? – спросила Лиза. – Это все из-за меня, я знаю.

– Что ты говоришь? Просто сегодня самый ужасный день в моей жизни.

Лиза обошла стол и села напротив Олега. Долго молча глядела на него. Потом заговорила:

– Знаешь, мой папа всегда был очень уверенным в себе человеком. И очень гордился своими друзьями – настоящими, верными, еще с юности. Я это с самого детства помню. Все праздники – вместе. Детей друг у друга крестили. Отдыхать вместе ездили. Я вот эту фотографию у тебя увидела и родительский дом вспомнила. Так вот. – Она помолчала, словно собиралась с мыслями. – Папа был очень сильным. А потом – как-то очень резко – он сломался. Неприятности пошли одна за другой – работа, здоровье, деньги. В общем все... Нет, сначала друзья приходили, советы давали, деньги одалживали. Но знаешь – как-то очень недолго.

– Это не о нас! Поняла?!

– Пожалуйста, не перебивай.

– Извини...

– Так вот, я никогда не забуду – я уже большая была, все понимала, – как спросила у отца: "Папа, почему твои друзья не помогают тебе больше? И даже не приходят?" И знаешь, что он ответил? "Не сердись на них, дочка. Просто они стали совсем взрослыми. Запомни: настоящая дружба умирает вместе с юностью, когда все общее, одно на всех. А потом у каждого появляется что-то только свое, оно-то и становится главным. Это не предает до конца. Как твоя мама – меня". Я до смерти буду помнить эти его слова...

– Ты рассказала это, чтобы мне легче было притворяться перед собой, что я – не подонок, не трус и не предатель?

– Нет. Я рассказала это, потому что ты до сих пор живешь по законам юности, а мир вокруг давно повзрослел. И эти подонки – кем бы они ни были – правы в одном: в нем каждый играет сам за себя...

В квартире Артура гремел музыкальный центр, вещал о чем-то телевизор. Сам хозяин нежился в огромной, как аэродром, кровати с двумя девицами из своего "театра мод". Розданные щедрой рукой "марки" уже сделали свое дело, и каждый пребывал в каком-то обособленном, невероятно простом и ясном мире. Артур отстраненно таращился в телевизор, грезя о чем-то своем. Одна из девиц полировала кайф шампанским. Вторая – нежно гладила Артура, пытаясь обратить на себя его внимание.

– Артурчик, – проворковала она, убедившись, что он не отзывается на ласку. – А мы что, больше вообще работать не будем, а? А то клиенты старые звонят, приглашают...

Оторванный от дум Артур тяжко вздохнул:

– Се келькешоз. Клиенты! Сколько тебе в голову вбивать можно, волчица ты тамбовская: наши клиенты теперь – модные кутюрье и дорогие магазины...

– Это что же – теперь целые магазины надо будет обслуживать? сделала большие глаза девица.

– Да!!! – взорвался Артур. – От завсклада и выше! Идиотка...

Вдруг что-то, промелькнувшее на экране телевизора, привлекло его внимание

– А ну тихо! – рявкнул он, хотя обе девицы молчали.

Нашарив на тумбочке пульт, Артур приглушил музыку и уставился на экран. Диктор продолжал рассказывать о новостях дня:

– ...экспертов, взрыв был необычайно мощным, что позволяет говорить о применении самых современных взрывчатых веществ. Как сообщили нашему корреспонденту в дежурной части, квартира принадлежала бывшему сотруднику правоохранительных органов Игорю Борихину. В момент взрыва он находился в квартире вместе со своим помощником. Поскольку в последнее время Игорь Борихин занимался частным сыском, есть все основания связывать его смерть с одним из дел, которыми он занимался. Работа следователей в этом направлении будет крайне затруднена, поскольку архив Борихина и его компьютер были уничтожены взрывом. Вот мнение сотрудника РУБОПа...

Дослушав сообщение до конца, Артур с улыбочкой откинулся на подушки.

– Ком жанти. Вот, крошки, смотрите! – назидательно потыкал он пальцем в телевизор. – Я вам много раз говорил: кто меня обидит – долго не живет.

Семен Аркадьевич пребывал в самом благодушном настроении. Бодрой пенсионерской рысью он носился по комнате от стола с микроскопом и реактивами к домашней фотолаборатории, размещенной в кладовке, и напевал себе под нос что-то бравурное из "Аиды". Словом, занимался милым душе делом, позволявшим забывать о старческих недомоганиях и мизерных доходах отставника. Время от времени он бросался к книжным полкам, сплошь уставленным криминологической литературой, и, сверив результаты своих трудов со специальными таблицами, довольно хмыкал.

Бросив взгляд на часы, он заспешил к телефону и набрал номер. Линия отозвалась длинными гудками. Борихин не отвечал. Это было странно. Но старик тут же забыл об этом: в кладовке резко запищал таймер. В комнату Семен Аркадьевич вернулся со стопкой еще влажных снимков и принялся прикнопливать их к стене. Когда дело было закончено, он отошел на пару шагов и стал с восторгом разглядывать фотографии. Снимки изображали обугленные останки, в которых с большим трудом можно было признать человеческие тела. Взяв толстый маркер, эксперт обвел им какие-то понятные ему одному детали, снова отступил на шаг и удовлетворенно кивнул головой. Прозвенел звонок. Семен Аркадьевич энергично зашаркал в прихожую. Не спрашивая, кто и что, и ничуть не опасаясь, он настежь распахнул дверь. В полумраке лестничной площадки старого дома стояло два существа, обугленных, как головешки. Несло от них гарью и кислым запахом взрывчатки. Первым порывом старика было захлопнуть дверь, но что-то знакомое померещилось даже не в лицах пришельцев – они вообще не подлежали опознанию, а в сохранившихся деталях одежды. Сказывался все-таки многолетний экспертский опыт.

– Что вам угод... – одна из фигур пошевелилась, и старик опасливо отпрянул. – Собственно, вы к кому?

– Картина Репина "Не опознали", – саркастично прохрипела одна из фигур и закашлялась.

– Извините, Семен Аркадьевич, это мы, – надсадным шепотом призналась вторая фигура.

Прокопченные личности никаких угрожающих действий не предпринимали, а потому эксперт счел возможным спросить:

– Простите, кто – мы?

– Это я, Борихин.

Эксперт всплеснул сухими ладошками.

– Господи, Игорь Борисович, что с вами?! Заходите, пожалуйста! Здравствуйте, Васенька.

– Здравия желаю! – не очень браво, но с претензией на юмор просипел Василий.

В прихожей, где горел свет, Семен Аркадьевич разглядел пришельцев во всей красе. Лица покрыты гарью и исцарапаны, одежда разорвана и прожжена. У Василия в волосах запутались какие-то блеклые щепки. Борихин то и дело протирал глаза. Оба надсадно кашляли. Пороховое отравление, тут же отметил про себя эксперт.

– Что произошло? – спросил он вслух.

Борихин измученно рухнул на стул, но тут же вскочил, вспомнив, что может испачкать обивку. Попробовал заговорить, но мучительно закашлялся.

– Произошло... кха-кха... произошло...

– Я вижу, вы в шоке, – деликатно остановил его Семен Аркадьевич. Пройдите в ванную, я пока поищу какую-нибудь одежду. А потом выпьем коньячку, и вы мне расскажете все, что захотите рассказать.

– Спасибо, Семен Аркадьевич... – продышался наконец Борихин. Извините, ради бога, что мы так вломились. Честно говоря, ничего более умного не пришло в голову.

– И замечательно, – замахал руками старик. – По крайней мере, я хоть сегодня не буду чувствовать себя пенсионером. Очень неприятное чувство, когда-нибудь вспомните мои слова. Кстати, я разыскиваю вас второй день.

– Есть что-нибудь новое? – вскинул голову сыщик.

– И довольно неожиданное... – старик хотел было тут же начать выкладывать новости, однако профессиональное желание похвастаться уступило место состраданию. – Но обо всем этом потом! А сейчас снимайте это тряпье, и в ванную, в ванную...

– Может, ты первым хочешь? – Борихин посмотрел на молчавшего до сих пор Василия.

– Мерси, босс. Давайте по старшинству. Но я оценил ваше благородство. Кстати, вот от коньячка я бы прямо сейчас не отказался. Стыдно признаваться, но этот самый шок имеет место...

Минут через десять Борихин, смывший сажу, заклеивший кое-где ссадины пластырем, зализавший остатки волос, к тому же существенно обгоревших, и облачившийся в смешную полосатую стариковскую пижаму, вошел на кухню. На столе стояли чашки с дымящимся кофе, початая бутылка недорогого коньяка, три рюмки. Василий тут же отправился в ванную, а Борихин присел за стол и первым делом налил себе коньячку.

– Да-с. Весьма опасное, но подтверждение – вы, Игорь, на правильном пути, – начал Семен Аркадьевич.

Сыщик поднял рюмку, приглашая выпить и старика, но тот только отрицательно помотал головой – ему хватило и первой, выпитой с Василием. Тогда Борихин единым духом опрокинул рюмку и громко выдохнул.

– Да я сам не знаю, на каком я пути, – с горечью признался он. Вам-то мне нечего врать...

– Бросьте, – принялся утешать его старик. – Успокоитесь, соберетесь с мыслями, восстановите последние следственные шаги. Кстати говоря, обгорелых обломочков не прихватили?

– Извините, Семен Аркадьевич, в голову не пришло. Это я уже в душе сообразил, что стоило бы...

– Стоило бы, стоило бы... Но ничего, как-нибудь раздобудем. Говорите – сильно рвануло?

– Не то слово. Я думал – дом расколется.

– Очень интересно. Значит, вы уверены, что взрыватель среагировал не на открывание двери?

– Да мы и подойти не успели! Подошли бы – вы бы сейчас не коньяком меня угощали, а остатки тела опознавали.

– Ну пронесло – и славно. Значит, никто не знает, что вы здесь?

– Ни одна душа. Мы сразу рванули именно сюда. Хвоста не было – я проверялся.

– Извините за неделикатность, – старик помялся. – Вы не вполне доверяете своему клиенту? А может, и Сереже Мовенко или кому-то из наших?..

– Да нет в общем-то. Я и сам не знаю, почему решил спрятаться. Можете считать – интуиция.

– Великое чувство, между прочим. Вы себе не представляете, как часто оно меня выручало.

Борихин выпил еще рюмку – на этот раз медленно, со смыслом. И улыбнулся старику. Он уже видел, что тому не терпится поделиться очередным сенсационным открытием и только деликатность удерживает его от того, чтобы сразу обрушить на гостя удивительное известие.

– Ладно, похвастайтесь новостями, Семен Аркадьевич. Мне-то все равно нечем.

Эксперт разулыбался, радостно потер ладошки.

– А мне, представьте, есть, вы правильно почувствовали, – он выпрыгнул из-за стола, схватил Борихина за рукав пижамы и потащил его в комнату. – Идите сюда.

– А вы все так же любите удивлять, Семен Аркадьевич, – с улыбкой проговорил Борихин, не поспевая за шустрым стариком.

– Что делать! Единственная профессиональная радость эксперта удивить оперативного работника. – Эксперт подвел сыщика к развешанным на стене фотографиям. – Так вот, смотрите сюда...

– Я смотрю. А что это?

– Это... Впрочем, неважно! В общем, после долгих перепроверок я сделал окончательный вывод...

– Насчет Коваленко?

...Воспользовавшись полотенцем в качестве набедренной повязки, Василий вышел тем временем из ванной, сунулся было на кухню, но, никого там не застав, отправился на поиски пропавших. У двери в комнату он почему-то остановился, словно застеснявшись своего непрезентабельного вида, да так и остался стоять. Разговор он слышал прекрасно.

– Нет, насчет Коваленко я вам сказал еще тогда, – продолжал свои пояснения Семен Аркадьевич. – Если помните, из-за обрушившейся балки, раздробившей еще горящие останки, опознание проводилось крайне трудно...

– Халтурно оно проводилось, а не трудно, – прервал его Борихин. Он вообще-то и во времена своей службы по-настоящему доверял только мнению Аркадьевича.

– Ну-ну, не обижайте моих коллег, – пожурил его эксперт. – Они старались как могли. Но вот какая штука: я исследовал практически все обломки, которые были мне переданы, вплоть до мельчайших. Сначала я даже сам не поверил. Связывался даже с коллегами в Берлине. В общем, не буду вас томить: ничего, что говорило бы о наличии трупика младенца, в материале не обнаружено. Даже близко!

– Постойте, постойте... – Борихин обеими руками взъерошил мокрые волосы. – Что за бред?! Ой, извините, ради, Бога, я не хотел...

– Ничего, ваше удивление вполне понятно. И тем не менее я настаиваю.

– Тогда я вообще ничего не понимаю. Кто же там вообще был, в этом доме? Буржуй – нет, младенец – тоже. Только труп неизвестного и... Может, Амины Коваленко тоже не было?

– Должен вас огорчить. Или обрадовать – извините за профессиональный цинизм. Женские трупы опознаны категорически. Ну, я вам помог хоть немного?

– Да вы-то гений, Семен Аркадьевич! Спасибо огромное. Вот только я, как говорится, не могу соответствовать. Сейчас вообще ничего не понимаю. Нужно все сначала начинать...

Притаившийся в коридоре Василий, услышав, что голоса собеседников приближаются, бесшумно прошмыгнул на кухню.

Буржуй остановил такси метров за триста от собственного дома и остаток пути прошагал пешком. Так ему было легче подготовить себя к встрече с прошлым. Дом выглядел не то чтобы обветшалым – прошел-то всего год, хотя в это и верилось с трудом, – но казался заброшенным и зловещим. Пруд совершенно зарос, кольцо тростника по краям все ближе подступало к середине. Несколько минут Буржуй рассматривал частичку прошлой жизни, где каждая мелочь вызывала воспоминания. Затем, решившись, подошел ко входу, вынул из водосточной трубы ключ и отпер замок.

Мяукнул кот. Буржуй оглянулся и заулыбался. Из сумки выглядывала рыжая голова, зеленые глаза оглядывали незнакомые владения.

– Давай, Рыжий, – он извлек кота из сумки и, распахнув дверь, поставил его на порог. – Ты первый, как и положено.

Но кот, чуть присев на задних лапах и упершись передними, в дом идти не пожелал.

– Ты чего, Рыжик? Не бойся. Это тот дом был плохого дяди, а этот хороший. – Буржуй вздохнул. – Этот – наш с тобой. Давай, заходи! – Буржуй чуть подтолкнул упрямца, но тот, оглянувшись, лишь жалобно мяукнул и не сделал ни шагу. Человек уступил: – Ладно, я буду первый...

Буржуй переступил порог, и в ту же секунду на него набросились мощные люди в черном камуфляже и в масках. Звонко клацнули наручники.

ГЛАВА 13

В дежурке разрывался вещдок. В том смысле, что звонил не переставая.

– Твою дивизию! – не выдержал один из подсменных милиционеров, пристроившихся здесь отдохнуть. – Слушай, достал уже, – он толкнул локтем товарища. – Ты не знаешь, как эта сволочь выключается?

– Да кто его знает. Долбани об стенку – он и заглохнет.

– Ага, долбани! А потом, если что, из получки его оплачивать, да?

Раздражительный милиционер не поленился подойти к стеллажу, на котором хранились изъятые у задержанных вещи. В одной из ячеек с надписью на вставном талончике "Коваленко В. В." лежала маленькая серебристая штуковина и трезвонила, не переставая. Шваркнуть бы ее о пол и сапогом, сапогом...

– Скажешь – так и было, – посоветовал флегматик. – Ну не хочешь, майору отнеси, он разберется.

– Нет уж, сам неси. Он сегодня с утра бешеный. Давно его таким не видел...

А хозяин аппарата маялся совсем рядом, в обезьяннике, тесном помещении, битком набитом бродягами, урками и прочим антиобщественным элементом. Коваленко В. В. удалось пробиться к зарешеченному проему, и теперь он пытался обратить на себя внимание проходивших мимо милиционеров, но те давно уже привыкли к мольбам, матерным угрозам и посулам, всегда несущимся из обезьянника, и не обращали на Буржуя никакого внимания.

– Эй, командир, – Коваленко удалось наконец дотянуться до рукава одного из милиционеров. – Да послушай же!

Это уже был проступок, граничащий с наглостью, более того – с умышленным нападением на официальное лицо при исполнении им обязанностей. Проступок заслуживал наказания. И милиционер треснул резиновой дубинкой по прутьям решетки, целясь по пальцам Буржуя, но к счастью для того не попал. Разъяренный неудачей он заорал:

– Присохни, тебе сказано! Чего вылупился?! Есть вопросы? Сейчас карцер организую, там вопросов не будет.

– Мне позвонить надо, – взмолился Буржуй.

– Да? А этот... факс отправить не хочешь? – Поняв, что имеет дело с человеком, не знающим понятий, милиционер обратился к другим обитателям обезьянника: – Значит так, слушать меня, вы, деятели, блин. Не наведете порядок сами – устрою дополнительные радости, причем легко. Кто-то сомневается?

Буржуя тут же взял за воротник огромный урка с жуткой физиономией – он-то уж понятия знал – оттащил от решетки и швырнул в угол.

– Сидеть, падла! И чтобы я писка не слышал, поэл? – прохрипел он.

– Да понял, понял, – обреченно проговорил Буржуй. Долго скучать в углу ему не пришлось.

– Коваленко! – раздалось неподалеку. Буржуй поднял голову: его ли зовут?

– Коваленко! – прокричали еще раз.

– Здесь я, – отозвался Буржуй.

– Уши помой! – не очень злобно буркнул сержант. – Отвечать положено сразу! На выход.

– Наконец-то, – пробурчал себе под нос Буржуй.

– А ну пошел! Руки за спину! И молча мне. – Проходя мимо дежурки, Коваленко слышал, как за дверью надрывается чья-то мобилка.

В кабинете, куда его привели, метался из угла в угол разъяренный чем-то майор. Увидев задержанного, он подскочил поближе и злобно уставился на него. Потом бросил острый взгляд на разводящего милиционера:

– Сержант, свободен.

– Есть! – с подозрительной готовностью отозвался тот и направился к двери.

– Послушайте, тут у вас... – начал Буржуй.

– Молчать! – рявкнул майор. – Сесть. Вон туда, на табурет.

– Я не буду говорить без своего адвоката, – заявил Коваленко, не сходя с места,

Сержант, видя, как развиваются события, на всякий случай задержался у порога.

– Да? Серьезно? – майор ухмыльнулся и наотмашь ударил Буржуя по лицу тыльной стороной ладони и тут же, не давая опомниться, добавил по другой щеке. – На табурет, я сказал!

Буржуй медленно утер кровь с разбитой губы и внезапно, по-волчьи пригнув голову, бросился на майора, но тот легко уклонился от столкновения. Пролетев по инерции несколько метров, Буржуй уткнулся грудью в письменный стол. Подоспевший к месту событий сержант обрушил ему на голову дубинку. Буржуй свалился кулем, и сержант с майором наручниками замкнули ему руки за спиной, приподняли и посадили на привинченный к полу табурет. Майор как бы походя, с ленцой, но очень сильно еще раз ударил Буржуя по лицу. Тот поднял на него ненавидящий взгляд.

– Что, майор, любишь бить связанных людей?

– Людей, говоришь? Не знаю, не пробовал. У меня здесь все больше такие подонки, как ты. От которых людям только вонь и ужас. Понял?

– В чем ты меня обвиняешь? – спросил Буржуй, едва шевеля разбитыми губами.

– Ты мне еще потыкай, сявка.

– Я тебе не сявка.

Оба несколько минут играли в детскую игру гляделки, но у хозяина кабинета в ней имелось явное преимущество. Он схватил Буржуя за длинные волосы и с силой оттянул ему голову назад.

– Я сказал – сявка, значит – сявка. Ясно? А теперь слушай. Здесь у меня не будет никаких адвокатов, телефонов и прочей фигни. Будут реальные допросы и, как положено, камерные дела, когда тебя всей "крыткой" отымеют, а потом смеха ради будут головой в парашу макать. Это так, для информации. Теперь второе. Если я захочу, ты признаешься в чем угодно. Я имею в виду вообще во всем. Смерти на себя возьмешь, изнасилования там. Одним словом, что скажут. Но сейчас мне нужно другое. Следствие располагает данными о твоей причастности к убийству моего друга капитана Борихина.

– Ах вон оно что. Понятно... – протянул Буржуй. Как там Толстый фамилию майора называл, борихинского товарища? Уж не он ли это?

– Что тебе там понятно без команды?

– Методы.

– Привыкай. Других не будет.

– Когда мои друзья там, на воле, узнают, как вы тут... работаете, вы, майор, сами на парашу сядете. А говорят, зеки ментов не очень-то... Особенно таких, как вы.

Майор покосился на сержанта и бросил ему:

– Идите, сержант.

Тот вышел, а майор, вплотную приблизив свое лицо к лицу Буржуя и выдохнув тому дым прямо в глаза, негромко проговорил:

– Так ведь для того, чтобы тебя нашли, волосатик, нужно, чтобы искали. А чего тебя, нереального, искать? Ты же у нас в трупах числишься...

Рабочий день давно должен был начаться, а в офисе Толстого творилось нечто непонятное. Кадровый состав толпился в просторной приемной уже минут двадцать, поскольку Анатолий Анатольевич распорядился собраться, ибо намерен был сделать важное сообщение. Но сам засел в своем кабинете и не появлялся.

Народ начинал роптать – у всех хватало дел, а утреннее время самое продуктивное. Высказывались разные предположения, в том числе и самые фантастические.

– Здравствуйте! – в приемной появился новый персонаж.

Кое-кто ответил пришедшему, а кое-кто и не счел нужным здороваться со странным типом: всклокоченные волосы, мятый пиджак, потертый школьный портфельчик в руке.

– Извините... Разрешите...

Рассыпаясь в извинениях и раскланиваясь на все стороны, тип бочком протиснулся сквозь толпу и нырнул в кабинет Толстого. Строгая секретарша Алла не стала останавливать посетителя, поскольку была предупреждена заранее и знала доктора Костю по частым визитам.

Из своего кабинета выглянул Воскресенский и, увидев, что безобразное и необъяснимое нарушение трудовой дисциплины продолжается, страдальчески поморщился: он болезненно реагировал на любое отступление от установленного порядка. Бросив на Аллу настороженно-подозрительный взгляд, главный менеджер опять скрылся за дверью.

Необычайно бледный, с мешкали под глазами, на пороге появился Пожарский. Здороваясь на ходу, он подошел к конторке секретарши.

– Привет, Ал.

– Здравствуйте, Олег Константинович.

– Что это у нас такое? Что-то случилось?..

– Честно говоря, понятия не имею. Но вы зайдите. Анатолий Анатольевич на месте.

– Да нет, не стоит. Я вместе со всеми подожду, – после секундного колебания решил Олег.

А если бы все же зашел к старому другу, то стал бы свидетелем любопытного разговора.

– Вы, собственно, совершенно напрасно так волнуетесь, Анатолий, вещал доктор менторским тоном. – Если хотите знать, человеческая психика всегда подсознательно настроена на позитивные новости. Даже если они... э-э-э... несколько неожиданны...

– Ага, позитивные... – высказал здоровое сомнение Толстый. – Так, мол, и так, господа хорошие, сейчас придет труп, так вот он не то чтобы труп, как вы все думаете, а вполне даже живой! А теперь работайте себе спокойно и ни о чем таком не думайте!

– Вы это мне говорите?! – доктор позабыл о наставническом тоне. Между прочим, наш труп Володя мне в окно постучал! Да-да, посреди ночи! Да еще в полнолуние. Очень мило с его стороны...

– Я бы помер, – Толстый даже зажмурился, представив такую жуть. Точно говорю. Так, доктор, мы договорились, да? Вы им сразу...

– Не волнуйтесь, Толя, я все помню! Я сразу же как эксперт подтверждаю сотрудникам вашу полную вменяемость.

– Итак... поубедительней, да?

– Ну, знаете, злоупотреблять тоже не стоит. Будет выглядеть довольно подозрительно. Мол, еще и еще раз авторитетно заявляю вам, товарищи, что ваш босс – не шизофреник.

– Ничего, лишним не будет. Кстати, что-то наш усопший не звонит. Мы договорились – как только он выезжает, я начинаю.

Толстый набрал номер мобильного телефона Коваленко, целую вечность слушал длинные гудки и только потом дал отбой. В кабинет уже проникал недовольный ропот собравшихся в приемной. Толстый взглянул на часы, потом – с надеждой – на доктора, набрал в грудь побольше воздуха и решительно шагнул к двери. Костя поспешил за ним.

Как только они возникли на пороге, взгляды истомившихся в ожидании сотрудников разом устремились на них. И от этого пристального внимания Толстый мгновенно растерял всю свою решимость.

– Доброе утро... Я... В общем, извините, что заставил вас ждать... – начал мямлить он и ухватился за рукав Кости, как за спасательный круг. Разрешите вам представить Константина... Как ваше отчество?

– Да ладно. Просто Константина.

– В общем... Доктор, давайте лучше вы.

– Я? А что, собственно?

– Ну мы же договаривались. Что я – в своем уме и так далее...

– Да? А вы не думаете, что для начала это будет звучать довольно странно? Я бы, например, после такого предисловия напрягся.

– Без этого еще хуже будет...

Аудитория, слушавшая все эти препирательства, и в самом деле заметно напряглась, начались перешептывания. Первым не выдержал Пожарский.

– Слушай, может, скажешь, что все-таки случилось? – подступил он к Толстому.

– Ничего плохого – говорю сразу! Скорее, совсем даже наоборот. В общем...

– Ну, смелее, – громким шепотом приободрил его доктор.

Толстый наконец решился.

– Одним словом, вы все знаете, что Буржуй... Владимир Коваленко умер. Так вот, он... не умер. Что вы все так на меня смотрите?! Доктор! беспомощно оглянулся он на Константина.

– Что?

– Ну вы же обещали!

– А у вас и так хорошо получается.

Толстый обернулся к недоумевающим сотрудникам.

– Ну не смотрите так! Не поехал я мозгами, не поехал. Буржуй живой! И вообще, скоро он сам объявится. Собственной персоной. Тогда я вам и предъявлю тело. В том смысле, что как раз не тело, а совсем наоборот.

Доктор понял, что пора все-таки брать ситуацию в собственные руки.

– Так, все успокоились, успокоились, – начал он тоном экстрасенса, проводящего массовый сеанс гипноза, и, как ни странно, возбужденный ропот в аудитории потихоньку спал. – Очень хорошо. Владимир Владимирович Коваленко жив и здоров, но по ряду причин скрывал это целый год...

– Больше, – справедливости ради уточнил Толстый.

– Даже больше, – не стал спорить доктор и снова обратился к собравшимся: – Поскольку все вы о нем слышали, а многие даже знали... знают его лично, новость может показаться вам... как бы это сказать... несколько неправдоподобной, даже шокирующей. Но поверьте моему опыту – это лучше, чем если бы покойный попросту взял и вошел в эту дверь посреди рабочего дня. Тут уж последствия было бы трудно прогнозировать...

– Толстый, – Пожарский уже не мог выносить этого издевательства. Что это за бред?

– Олежка, ты это... – потупился гигант. – В общем, зайди ко мне. А вы работайте, господа, работайте спокойно. Мое дело предупредить...

И с этими словами Толстый поспешно скрылся в своем кабинете. После таких доходчивых объяснений собравшийся в приемной народ расходиться не торопился. Все недоуменно переглядывались. Многие знали, что работодатель в последнее время крепко выпивал. Инициативу взял было на себя Воскресенский:

– Господа, давайте попытаемся работать, правда. Хотя... – он безнадежно махнул рукой и отправился к себе.

А в кабинете Толстого доктор Костя, вполне довольный тем, как прошла встреча, убеждал хозяина:

– Ну вот видите, как все замечательно прошло. А вы волновались.

– Да. Интересно, кто из них сейчас карету вызывает? – Толстого все-таки мучили сомнения. – Хоть бы Буржуй поскорее объявился! А то всегда так: договоримся, а он пропадает.

Он снова набрал знакомый номер и снова услышал в ответ длинные гудки.

В кабинет без стука влетел Пожарский. После всего услышанного он был не то что зол – взбешен.

– А, заползай, Олежка, – как ни в чем не бывало приветствовал его хозяин.

– Может, объяснишь все-таки, что это за бред? – отчеканил Олег.

– Пожалуй, мне лучше вмешаться... – начал было доктор.

– Пожалуй, вам как раз лучше не вмешиваться! – жестко оборвал его Пожарский и повернулся к Толстому. – Мы можем поговорить?

– Собственно, мне пора. Извините, – доктор прихватил свой портфельчик и заторопился к двери.

Толстый попытался его удержать, но доктор поспешил удалиться.

– Ну вот, человека обидел. Зря ты так, – с упреком посмотрел на Пожарского Толстый. Тот угрюмо молчал и лишь глазами посверкивал. – Да не смотри на меня как на врага народа. Я тебя вчера, между прочим, весь день искал! Не хотел, чтобы ты узнал вместе со всеми.

– Да что, что узнал?!

– Ну что Буржуй живой, что ж еще.

– Погоди. Ты что несешь?

– Да ничего я не несу. Буржуй не погиб, он год косил, по заграницам шастал, хотел убийцу отыскать. Что тут неясного?

– Да теперь только одно в общем-то, – криво улыбнулся Пожарский. Почему ты об этом знаешь, а я – нет. Почему я как идиот езжу на его могилу? Иногда вместе с тобой, между прочим. И ты со мной по этому поводу водку жрешь и плачешь крокодиловой слезой! Вот что неясно!

– Так и знал, что ты обидишься, – Толстый спрятал глаза.

– Нет, я тебя обниму со слезами благодарности! – Олег не собирался жалеть друга. – За то, что ты мне врешь целый год! И что за дурачка меня держишь! Слушай, а кто вообще придумал, что ты врать не умеешь, а? Ого-го! Нам бы всем у тебя поучиться!

Толстый чувствовал, что виноват, а в запасе у него был только один аргумент:

– Думаешь, мне легко было?! Да я чуть не рехнулся! Я Верке – и то ни полслова, ясно? А у меня от нее вообще никогда секретов не было, если хочешь знать!

– Не хочу. Я в чужие семейные дела не лезу. – Пожарский уже не желал прислушиваться ни к чему. Ему нужно было самооправдание для того, что он собирался сделать. Он хорошо понимал это сам, а оттого злился еще больше.

– Зачем ты? – Толстый искренне переживал. – С каких это пор мы тебе чужими стали?

– Сам не знаю. Незаметно все получилось, правда? Как-то само собой...

– Олежка, ну хватит мне душу мотать, честное слово. – На Толстого жалко было смотреть. – Приедет Буржуй – лучше его поругаешь. А у меня сил больше нет! Ну хочешь – стукни меня. Может, полегчает...

– Пошел ты!

Пожарский вылетел из кабинета, громко хлопнув дверью, пробежал мимо изумленной Аллы, а в своей комнате тут же бросился к телефону.

– Алло, Лиза? Будьте добры Лизу, – потребовал он, набрав номер. Это я, любимая. Знаешь, ты была права. Во всем. Ты намного мудрей меня. Мы уедем отсюда. Очень далеко. И очень скоро.

После ухода друга вконец разогорченный Толстый уныло пошатался по кабинету, повздыхал и наконец побрел в кабинет Пожарского мириться.

– Все дуешься? – начал он прямо с порога. – Не надо, слышь. Ну не я это придумал, не я! Мне этот год – за десять был, если хочешь знать...

– Нет, не хочу, – оборвал его Олег.

– Ну хватит уже. Мне вот наоборот – классно! Такой груз с души свалился! И вообще – обижаться потом будешь! Главное же, что Буржуй живой!

– А кстати... Где он?

– А фиг его знает! Опять запропастился куда-то... Сегодня вместе в "Круглую башню" рванем – совсем как когда-то... – Толстый все надеялся улестить Олега. – Правда, тогда нас Аминка дома ждала... – вспомнил он о грустном. Ругалась.

– Вот ты сказал – как когда-то. Ты что, серьезно думаешь, что мы не изменились? – Пожарский наконец снизошел до разговора.

– Не знаю. Я, по-моему, с пятнадцати лет не меняюсь.

– Слушай, а если бы я, к примеру, сказал: дай мне пятьсот тысяч, ты бы дал? Так, без всяких вопросов?

Толстый решил, что Пожарский оттаял, что это обычная дружеская подначка и весело включился в игру.

– Пятьсот штук? Круто! Слушай, на такие бабки лучше всего остров купить. В океане. Выстроим там парочку халабуд в туземном стиле, купим эти... водные мотоциклы. Не житуха, а сплошное светлое будущее!