Текст книги "День рождения Буржуя - 2"

Автор книги: Юрий Рогоза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 24 страниц)

– А следователя Борихина ты забыл? – напомнил Буржуй.

– А... – Губы Кудлы растянулись в саркастической ухмылке. – Этот мент с мужественным лицом и немытой головой? Он один, и он ничего не докажет.

– Что тебе нужно, Кудла? – Буржуй чувствовал, что сейчас ему нужно остаться одному – не слышать этого вкрадчиво-спокойного ненавистного голоса.

– Я уже сказал.

– Врешь! Я слишком хорошо тебя знаю...

– Как-то я уже говорил тебе, – Кудла слега насупился, – ты вообще ничего обо мне не знаешь. Да и не можешь знать. Откуда?

– Я все равно никогда не прощу тебе Толстого.

– Знаешь, мне мало что нужно на этом свете. И меньше всего – твое прощение. – Кудла пренебрежительно скривил рот и, подчеркивая важность своих слов, легко ударил тростью о землю. – Ты дашь мне отомстить, потому что понимаешь: сам никогда не сможешь сделать это.

– Убирайся к черту! – крикнул Буржуй.

Кудла в ответ лишь отрицательно покачал головой.

– Я уйду тогда, когда решу, что мне пора. – Он помолчал. – Одного не могу понять: как даже в твоей голове могла родиться мысль, что Амину убил я?

– А откуда я знаю, что ты этого не сделал?

Кудла, уже направлявшийся по тропинке к дороге, на ходу обернулся:

– Скажи менту, чтобы навел справки, где я был в это время. Хотя мне совершенно все равно, что ты думаешь...

В отсутствие хозяина в квартире Борихина кипела работа. Человек с неприметным лицом и в неброской одежде, открывший дверь ключом, внимательно осмотрел все помещения, включая кладовую и ванную. Затем натянул резиновые перчатки, вытащил из большой спортивной сумки и аккуратно разложил на письменном столе брусочки пластиката, детонаторы, мотки провода. Взрывчатку он прилепил под крышку стола, под подоконник, за кухонный шкаф, под диван, под ванну. В каждый брусочек аккуратно вставил детонатор. Что нужно, соединил проводкой и ловко ее замаскировал. Забрав со стола сумку, неизвестный с порога оглядел квартиру, удовлетворенно хмыкнул и аккуратно закрыл дверь. Теперь квартира была наполнена притаившейся смертью...

ГЛАВА 10

– Да что вы заладили, честное слово! Покы жыва, покы жыва... Вы же – народная целительница. В вас сама, извините за выражение, мать-природа реализует свои возможности. И вдруг – такой затяжной депрессивный синдром! Мысли о скорой смерти, психоиллюзия обреченности.

Доктор Костя сидел за дощатым столом в хате Стефании и наставлял на путь истинный саму ведунью. Ему, конечно, хотелось поговорить на любимую тему, хотелось и отдохнуть под этим предлогом от изматывающей зубрежки, которой его в последние дни изводила Стефа. Но, помимо прочего, он и в самом деле был обеспокоен психическим состоянием своей наставницы. Уж больно часто стала она говорить о близкой смерти. А это симптом. Даже диагноз.

Однако ворожка тут же пресекла все Костины поползновения:

– Ты нэ балакай багато. Про чорный забый-коринь всэ запамьятав?

Доктор вздохнул и с отвращением уставился на стол, заваленный "учебными пособиями" – пучками трав, колдовскими амулетами и старинными рукописями. Некоторым из этих книг в тяжелых кожаных переплетах и с пожелтевшими от времени страницами была не одна сотня лет, и Костя подозревал, что они могли бы смело претендовать на статус национального достояния. Лежали бы себе спокойненько где-нибудь в хранилищах под стеклянными колпаками... Так нет же, приходится ему, Константину, их чуть ли не на память заучивать.

– Да запамьятав, запамьятав. Невелика наука, – досадливо ответил доктор на вопрос Стефании и снова попытался увести разговор в сторону. – Вот я о другом думаю: вас неплохо бы в диспансер свозить. Подобная подавленность сознания легко преодолима традиционными методами. Один-два укола, система процедур. Что вы смотрите? Я серьезно, между прочим.

Стефания с терпеливым укором смотрела на Костю.

– Ты, сынку, нэ про тэ думаеш, – мягко пожурила она его. – Маю всэ, що в coби ношу, тoби пэрэдаты, покы жыва...

– Опять двадцать пять, – всплеснул доктор руками. – Покы жыва, покы жыва... Да вы на себя посмотрите! Румянец во всю щеку, великолепная моторика. Прямо играющий тренер какой-то. Это я с вами скоро слягу при таких нагрузках. Между прочим, стал плохо спать! Да-да.

– Хто рано встае – тому Бог дае.

– У вас все прибауточки, фольклор, – невинная пословица почему-то до глубины души возмутила Константина, и он раскапризничался. – А я, между прочим, устал! Да! Хочу выспаться, в город хочу съездить!

– Як мэнэ нэ станэ – прыгадаеш слова мои, соромно тoби будэ, – с непреклонной убежденностью проговорила ворожка.

– Да хватит, в конце концов! – взвился от этих слов Костя. – Вы меня переживете!

– Hи. Кажу ж тоби – був мэни знак, – торжественно, глядя в одну точку, произнесла Стефания. – Добрэ, годи балакаты, дывы сюды, – она передала Константину какое-то высушенное растение с желтоватыми цветками. – Трава горыцвит звэться, в пэршый дэнь збырай, кажы святу молытву та...

– Помню я, помню... – вздохнул доктор.

– А ты щэ повторы! Воно зайвым нэ будэ.

– Знаете, у нас в мединституте завкафедрой терапии была. Ольга Игоревна. Очень на вас похожа. По методам преподавания.

Стефания взглянула на Костю с упреком:

– Образыты стару нэ важко, кожэн зможэ...

– Почему – образыты? – испугался доктор, не заметив в глазах ворожки лукавых искорок. – Я, собственно, ничего такого не имел в виду.

А Стефании только и нужно было, что отвлечь Костю от жалости к самому себе.

– Ну так слухай сюды... – начала она тут же.

– Ну что опять? – снова заныл доктор. – Невозможно же так заниматься! С вашими нагрузочками.

Уловка не сработала, и тогда мудрая ворожка применила последний и самый верный способ.

– Ты вэлыкым народным ликарэм будэш, я знаю, – торжественным тоном проговорила она.

Костя покраснел от смущения и удовольствия.

– Такое скажете...

– Знаю, що кажу, – Стефа очень серьезно покивала головой. – Тилькы однэ запамьятай: нэ давай злым людям на coби гроши заробляты. Чуеш мэнэ?

– Чуты-то я чую, – Костя во все глаза уставился на сумевшую заинтересовать его ворожку. – Но не очень понимаю.

– Я тэж нэ дужэ понимала, покы воно нэ пишло... 3 ризных миcт люды прыходять и кажуть: ходять по вулыцях ворожкы з нэдобрым оком, до вcиx чипляються: мовлять, пороблэно тoби, бидолашный чы там бидолашна.

– Ясно, – Костя решил, что уловил суть конфликта. – Обидная конкуренция.

– Яка конкурэнция! – вздохнула Стефания. – Прыводять обдурэну людыну до сэбэ та дають мою фотографию:

Мовляв, прыклады до серця – полэгшае, всэ, що тoби пороблэно, гэть пиде.

– Какая низость! – искренне возмутился доктор. – Так вот засохнешь над учебником, а другие в это время спокойненько свой бизнес крутят!

– Отож бо и воно, що нэ бизнэс цэ – людям допомагаты. Нэ бизнэс, а завдання та мылисть Божа. Пообицяй мэни, сынку...

– Что? Вашими фотографиями не торговать? Обещаю, – с легким сердцем заверил Константин. – Я, честно говоря и не догадался бы, если бы вы мне сами не подсказали. – Тут он слегка задумался. – Хотя, с другой стороны, это, по-моему, несправедливо: им всем можно, а мне нельзя. Так сказать, на правах любимого ученика...

– Бо ты – нэ шахрай, а цылитэль народный. В тоби добро та мудристь жывуть.

Костя со вздохом поглядел на пухлые тетради и фолианты, лежавшие перед ним на столе, и на всякий случай прислушался к себе.

– Жывуть! Вашими б губами сахарин жевать, уважаемая... – и он уткнулся носом в страницу.

Ближе к вечеру в борихинский двор-колодец съезжалось целое стадо автомобилей. И сыщик, пробираясь между машинами к собственному подъезду, не заметил затерявшийся среди них "спортивный вариант" Василия. А уж тем более не обратил никакого внимания на неказистый автомобильчик и на сидевшего в нем человека без особых примет. Человек проводил Борихина взглядом до самого парадного, включил на передачу портативную рацию:

– Он прибыл. Пацан уже на объекте.

– Хорошо. Делайте дело... – ответили ему.

Покряхтывая и морщась от боли – грудная клетка дала о себе знать, – Борихин медленно преодолел несколько лестничных маршей до своего этажа и вставил ключ в замочную скважину. Но повернуть его не успел: вдруг затылком, всей спиной почувствовал присутствие постороннего. Позабыв о том, что ему еще долго следует избегать резких движений, сыщик отпрыгнул в сторону, вывернул голову одновременно сунул руку за лацкан пиджака. Пролетом выше на лестничной ступеньке сидел Василий и улыбался. Борихин перевел дыхание, а за вторым заходом, несмотря на боль, втянул в грудь побольше воздуху и рявкнул:

– Ты что здесь делаешь?

Приветственная улыбка разом слиняла с лица Василия, он отряхиваясь, поднялся со ступенек и проговорил обиженно:

– А вы угадайте с трех раз.

Все переживания последних дней, вся горечь и недоумение Борихина выплеснулись в том бешенстве, с которым он произнес:

– Ты в шарады с подружками играй, понял? А мне не хами.

– Ладно, – покорно согласился парень, почувствовавший, что лучше уступить, однако тут же прибавил: – Но и вы тогда тоже... сдерживайтесь.

– А я тебя сюда не звал, – желчно бросил Борихин. – Сидит, сиротинушка...

– У меня, между прочим, ключи остались, – признался Василий и скромно подчеркнул: – Я из деликатности здесь сижу.

– Какой деликатный! – язвительно проговорил сыщик, но уже видно было, что он начинает остывать. – Кстати, ключи давай сюда. Я о них забыл просто.

– Да пожалуйста, – протянул парень ключи и решил воспользоваться моментом относительного затишья: – Кстати, может, объясните все-таки, что я такого сделал?

– А ты, наивное дитя, не догадываешься.

– Вообще-то догадываюсь, честно говоря, – глаза Василия озорно блеснули. – Выпили лишнего, с кем не бывает. Но день прошел, ночь, а вы не звоните, не извиняетесь...

– Ты чего несешь? – снова рассвирепел Борихин. – Когда это ты меня пьяным видел?

– Так, чтобы конкретно – на День милиции. – Сыщик явно смутился.

– Ну, День милиции раз в году бывает, – поскреб он в затылке, но тут же перешел в контрнаступление: – А вот зачем ты тайком в документах копался?

– Ничего себе! – искренне изумился Василий. – А кто мне приказал разобрать документацию? Лаврентий Палыч Берия?

– Разобрать! – Борисыч недоверчиво хмыкнул. – В час ночи?

– А какая разница, я что-то не пойму? Сами же знаете – мне лучше среди ночи, чем ни свет ни заря вскакивать. И потом... Если честно, хотел вас приятно удивить.

– Поэтому, что ли, и не поехал со мной?

– Какой вы догадливый!

Борихин обжег Василия взглядом, но от резкостей воздержался. Просто напомнил:

– Кто-то, между прочим, обещал не хамить.

– Извините. Вырвалось, – парень прижал руку к груди. – Кстати, насчет машины. Я тут думал все время... Может, никто вам тормоза и не портил? Так, как вы ездите...

– Как могу, так и езжу, – буркнул Борисыч. – А если педаль в днище влипает, большого ума не надо, чтобы понять, что случилось. Кстати, а где ты сегодня утром был? С пяти до шести?

– С вами не соскучишься! А утром-то еще что?

– Стреляли в меня. Причем без шуток, на поражение.

– Ну даете, босс! – Василий присвистнул. – Да вас на день одного оставить нельзя!

– Ты не ответил на вопрос, – Борихин пристально глядел на парня.

– Насчет чего?

Василий, казалось, лихорадочно соображал.

– Насчет того, где был рано утром, – глаза сыщика прожигали насквозь.

– А... – Слегка поежившись под этим взглядом, парень решил, что ему надоело попадать под ложное подозрение, и доложил: – Утром, босс, я еще оставался у одной очаровательной молодой барышни.

– У той самой, что ли?

– Совсем у другой. С той же вы мне сами дружить запретили – она мобильники портит, – Василий изобразил на лице готовность всегда и беспрекословно выполнять любые указания шефа. – Могу дать телефон, адрес. Хотя, честно говоря, подозрения ваши весьма обидны.

– Ладно, не умничай, – Борихин окончательно расслабился. Думаешь, у меня на душе легко? Я, между прочим, всегда думал, что в людях разбираюсь...

– Не знаю, не знаю, – нахально засомневался Василий. – У вашего дружка-майора физиономия очень противная.

– Ты своих дружков обсуждай, понял? – тут же обозлился сыщик. – А на Серегу я вообще молиться должен за то, что вчера надоумил меня жилет надеть.

– Так вы в жилете были?! То-то я смотрю – для огнестрела вы шикарно выглядите. – Порадовавшись за шефа, Василий решил выложить и свою новость: – Кстати, у меня тоже гости были. Те же самые. И, между прочим, по домашнему адресу.

Еще недавно такое сообщение вызвало бы у Борихина эффект разорвавшейся бомбы. Но в последние дни события нарастали снежным комом, и сил на проявление эмоций уже не оставалось. Борисыч разве что вежливо удивился:

– Серьезно, что ли? Ну поехали, в машине расскажешь. – Василий хотел было обидеться на такое равнодушие, да любопытство не дало:

– Что – работодатель новую машину уже выдал? А какую?

– Еще чего! Он нам и так зарплату ни за что платит. На твоей поедем.

– Ладно. Только потом, не жалуйтесь.

– Не буду, не бойся, – "утешил" помощника Борисыч. – Сегодня твое место пассажирское.

– Вы что, издеваетесь?! – взвился Василий. – Да вы этой машины не знаете! На ней так, как вы, не ездят!

– Вот и попрактикуюсь. Все, дискуссия окончена. Поехали!

Парень благоразумно решил не спорить.

– А что, – мотнул он головой в сторону квартиры, – так и не зайдем? Я бы кофе выпил...

– В городе выпьем, – Борихин вытащил из замка так и не понадобившийся ключ. – Некогда уже.

– А куда летим? – поинтересовался Василий, когда они уже спускались по лестнице.

– К одному нашему общему знакомому, – загадочно ответил шеф.

...Неприметный тип в стоявшей во дворе машине поднес рацию к губам:

– Они вышли. Вдвоем. В квартиру не входили... Есть!

Когда Зинаида узнала, зачем на этот раз пожаловала зачастившая в последнее время подруга, то откровенно расхохоталась ей в лицо. Нет, Веруня от безделья положительно дурью мается. Побаловалась с мужем в постели – и тут же бежит беременность определять. Отсмеявшись, приобняла нетерпеливую за плечи и повела к столику напоить кофе.

– Ты даешь, подруга, – сказала она Вере, усадив ее рядом с собой. – Как в анекдоте: два часа, как беременна, и хотите, чтобы заметно было.

– Да нет, я же не дурочка, понимаю, – Вера явно была смущена и немножко разочарована. – Просто подумала – может, какие-нибудь суперновые тесты появились...

– Появились, конечно. Но с нескольких дней, а не с десяти минут. А что – так не терпится?

– Не знаю, – Вера вдруг улыбнулась. – Вообще-то я и без теста чувствую.

– А... Ну-ну. Почувствуй еще недельки две, а потом тебе дам циничный ответ специалиста.

– Договорились. А ты чего такая злая?

– Да я не злая, – отмахнулась Зинаида. – Так, может, грустная...

– А что случилось? – не отставала Вера.

– Да ничего – в том-то и дело. Жизнь идет, а я все словно со стороны смотрю. Кажется – только вчера вот на этом самом стуле Аминка сидела. Тоже цвела – без пяти минут мамаша! Ее давно нет, а я себе живу, и ни-и-ичего со мной не случается, – веки Зинаиды набухли от слез.

– Ну ты даешь! – поразилась Вера. – Позавидовала... – Докторша промокнула глаза рукавом халата и шмыгнула носом.

– Глупая, я не о том. Ты, кстати, обещала меня на могилку свозить.

– Поехали завтра, – с готовностью предложила Вера.

– Ой нет, завтра – никак. Завал на гинекологическом посту. Зато послезавтра – выходной.

– Уже договорились, – Вера поднялась. – Во сколько за тобой заскочить?

– А как выспишься – так и заскакивай. Только не на рассвете, как в прошлый раз. Деревенская ты наша...

Весь день девицы нарадоваться не могли на своего Артурчика. Всем доволен, всех хвалит, а если и поругает кого, то самую малость и то по-французски! Сразу видно – у человека что-то приятное в жизни случилось.

– Отлично! Умнички мои! – в жеманном восторге закатывал глазки Артур. – Можем же, когда хотим! Лорка, прекрасно! Как говорится, забудем на время свое преступное прошлое. Лапочки! Царевны! Так, теперь медленнее, загадочней. Загадочней, я сказал! Натаха, ну музыка же поменялась! У тебя что, курва, гандоны в ушах?! Не будешь стараться – в Тамбов отправлю, а не в Брюссель. Так, тре бьен. Шарман, манифик! – Девицы вдруг замерли на сцене, заметив приближающихся по проходу Васю и Борихина и уже зная, что это не предвещает ничего хорошего. – Кес ке се? – насторожился Артур. – В чем дело, гражданочки задержанные?

Заметив, что его подопечные таращатся на что-то за его спиной, он резко обернулся и увидел гостей. Тонкая сигарета вывалилась у Артура изо рта, он сдавленно пискнул и попятился назад. Ударившись тощей задницей о массивный стол, пришел в себя и тут же бросился бежать. Но Василий в два прыжка настиг кутюрье и схватил его за воротник. Артур попытался ударить его с разворота, но парень легко уклонился и до хруста заломил модельеру руку. От боли Артур громко закричал. На сцене дружным визгом откликнулись девицы.

– Тише, девушки! – поднял руку Борихин. – Антракт!

Вася подтащил Артура к столу и опрокинул на него навзничь. Кутюрье только хрипел и пялился на сыщика обезумевшими глазами.

– Что задергался? Узнал? – поинтересовался удовлетворенный произведенным впечатлением Борихин.

– Се... сет эмпосибль... Вуз этэ тюэ... – лепетал смертельно перепуганный Артур.

– Ты что там бормочешь, подонок? – навис над ним Борисыч.

Василий посильнее заломил Артуру руку и приказал:

– Общаться на языке Пушкина. Компри?..

– Уи, же компри, – простонал тот. – Ой, больно!

– Что вылупился? – ласково осведомился сыщик. – Трупов боишься?..

– Не люблю, – признался Артур. – Пустите, больно!

– Потерпишь, – оборвал его Василий.

– Что вы меня мучаете?! – кутюрье, похоже, готов был разрыдаться. – Развлекаетесь, да?!

– Только начинаем, – вкрадчиво пообещал Борихин и рявкнул: Выкладывай все по порядку. Живо!

– Же не сэ па... Ой! – Артур вертел головой, переводя взгляд с Василия на Борихина и обратно. – Что, что выкладывать? Я ничего не знаю! Честное слово! И вообще, я думал – вас убили! – признался он сыщику.

– Уже теплее, – подбодрил его тот.

– Что теплее? Что теплее? – уже откровенно хныкал Артур. – Ле соваж. При чем тут я? Отпустите, я так говорить не могу!

– Отпусти его, – приказал Борихин Василию.

– Что-то мне не очень хочется...

– Давай-давай...

Василий неохотно отпустил руку Артура, и тот, бросив на парня злобный взгляд, выпрямился.

– Чего вы все такие дикие? Что – нельзя себя по-человечески вести? Ком иль фо?

– Я, кажется, сказал: на языке Пушкина! – Василий сделал резкое движение в направлении кутюрье.

– Азия, – отскочил от него Артур. – Ну чего вам надо?

– Мне надо знать, – Борихин так грохнул ладонью по столу, что Артур испуганно подпрыгнул, – почему ты пытался меня убить и кто тебе помогал. Понятно излагаю?

– Откуда мне знать?! Сами разбирайтесь, – мгновенно оправившийся от потрясения кутюрье уже кокетливо поправлял измятую прическу. – У меня самого, между прочим, шок был.

– Сейчас выведешь меня из терпения – будет еще один, – пригрозил Борихин. – Ну!!!

– Что "ну"?. Манеры... – жеманно надул губы Артур. – Сами же мне звонили, предложили встретиться...

– Что?! – остолбенел сыщик. – Я звонил?!

– А кто же! Я и голос ваш сразу узнал. Он такой... бархатистый... – кутюрье кокетливо завел глаза под лоб.

Василий незаметно прыснул в кулак.

– Ну допустим на минуту – только допустим, – что я тебе верю. А тебе в голову не пришло, что я даже телефона твоего не знаю?

– Ну, какие мелочи! Долго ли узнать при вашей професьон!

– А на кой черт ты мне мог понадобиться?

– Вы сказали... – Артур стыдливо потупил глазки, – ну... что есть разговор... И вообще, что я вам понравился...

Вася уже откровенно захихикал. Борихин гневно глянул в его сторону и пробормотал себе под нос какое-то короткое ругательство.

– Я, между прочим, приехал вовремя – и это в такую рань, продолжал Артур свой рассказ, – прождал вас почти полчаса. Даже обиделся. Только собрался уезжать, смотрю – вы. Ну а дальше... Ля ситуасьон терибль. Вдруг тон его резко изменился: – Да меня же подставляют, ясен бубен!

– Кто? – сухо спросил Борихин.

– Откуда я знаю? Какая-нибудь злобная завистливая сволочь.

– И что, у тебя никаких предположений на этот счет?

– Какие предположения?! Какие предположения?! – запричитал Артур. – Я что – киллер? Урка немытый? Я в модельном бизнесе работаю.

Не говоря больше ни слова, Борихин развернулся и зашагал к дверям. На ходу он бросил Василию:

– Ладно, пошли.

– Погодите, – спросил искренне пораженный Василий, – вы что, этому клоуну поверили?

– Пошли, говорю. Потом обсудим, – поторопил помощника Борихин. Потом остановился в проходе и с угрозой посмотрел на Артура. – А ты смотри: если соврал хоть в чем-нибудь, я тебе живо подвал с хорошей компанией организую! Вот там тебе точно будет ситуасьон терибль.

Дождавшись, когда парочка удалится на приличное расстояние, обозленный Артур бросил в спину Василию совсем не кокетливым тоном:

– А с тобой, мальчик, я потом встречусь. Когда ты без дяди будешь.

– Так чего тянуть? Мы сейчас попросим дядю выйти.

И Вася намерился было вернуться, но Борихин ухватил его за рукав:

– Прекрати!

– Чего там, босс! – оглянулся Василий. – Минутное дело.

– Я сказал – прекратить. Ты на работе. – И Борисыч потащил помощника к выходу.

Артур закурил и пробормотал негромко:

– Зверье. Аборигены. Свирепые, – он ухмыльнулся гаденько, – но доверчивые.

Весь день Пожарский пытался найти исчезнувшую Лизу. Сама она не звонила, а он – надо же! – даже телефона ее не знал. В обеденный перерыв он заехал в магазин, но за прилавком девушки не оказалось. Расспрашивать же других продавщиц он почему-то не решался.

За несколько оставшихся до конца рабочего дня часов Олег извел Аллу, поминутно вбегая в приемную и спрашивая, не звонила ли ему знакомая. Наконец к закрытию он явился в магазин "Искусство" и несмело попросил позвать Лизу. Ему сообщили, что Лиза на работе не появлялась, а на квартире у нее никто на телефонные звонки не отзывается. После некоторых сомнений Олегу назвали и номер телефона.

Уже не на шутку встревоженный, Пожарский выбежал из магазина и тут же набрал полученный только что номер. Трубка отозвалась длинными гудками. Стоя в бесконечных столичных пробках, повторил вызов множество раз. Но с тем же результатом.

Поднимаясь на лифте, Олег терялся в догадках. Что – Лиза потеряла номер его рабочего телефона, а заодно и мобильного? Ерунда. Бред. И все-таки она не звонит... Почему?

Когда в сумраке лестничной площадки он пытался нашарить ключом замочную скважину, за спиной вдруг прозвучал знакомый и долгожданный голос:

– Олег...

Пожарский радостно обернулся. Лиза стояла рядом. За ее спиной зловещим фоном застыли фигуры людей в черном. Одна из них глухо проговорила:

– Спокойно, Олег. Открывайте дверь и пригласите нас войти. На лестнице холодно, и Лиза совсем продрогла. А вы же не хотите, чтобы она страдала...

ГЛАВА 11

Железная дверца, ведущая на чердак, с тягучим скрежетом приоткрылась, и в проеме показалась небритая землистая физиономия. Маленькие черные глазки-семечки обвели вороватым взглядом лестницу и стены, но не обнаружили ничего опасного, кроме затейливых угроз в стиле графити, украшавших штукатурку. Физиономия исчезла.

Через минуту с тем же скрежетом дверца распахнулась пошире и выпустила на лестницу обладателя помятого лица и двух его товарищей. Один из них, в вязаной дамской шапочке, надвинутой на самые брови, ухватился за перила худой рукой и далеко высунулся в пролет. Скрип двери никого не потревожил в парадном. Вязаная Шапочка, цыкнув сквозь зубы, сплюнул в пролет и молча стал спускаться по лестнице. Остальные последовали за ним.

Четырьмя лестничными пролетами ниже они остановились у одной из квартир. На карточке, прикрепленной к дверному звонку, значилось: "Борихин И. Б."

– Двери взрослые, – отметил Вязаная Шапочка, пощупав обивку.

– Двери-то взрослые. Замок – фигня... – возразил черноглазый.

– Колян, а ну позырь – сделаешь? – негромко велел Вязаная Шапочка третьему.

Колян, золотушного вида мужичонка с покрытыми татуировкой кистями рук и перебитым носом, склонившись над замком, несколько секунд внимательно его изучал, а потом уверенно произнес:

– Легко... Гвоздем, блин... Гадом буду!

– Петрович, – позвал черноглазый Вязаную Шапочку, который спустился на один пролет и внимательно разглядывал квартиры этажом ниже.

– Чего? – отозвался тот.

– А хули ты решил, что они, мать их, бизнесмены?

– А кто? На работу не ходят, двери железные... Даже если бабок не нароем, в накладе не останемся: телевизор, компьютер, вся байда...

– Так что – прямо сейчас и бомбанем? – Петрович, в котором легко угадывался лидер, выразительно покрутил пальцем у виска.

– Головой думай! Сейчас! Почти утро уже. Скоро детишки в школу пойдут. И батьки ихние в конторы. А днем тихо будет, хоть эту... пианину носи. Подождем...

Приняв решение, Петрович зашагал вверх. Остальные заторопились за ним. Железная дверца жалобно взвизгнула и закрылась.

Лишь только Пожарский повернул ключ в замке, люди в черном, мощно но не грубо отстранив хозяина, завели Лизу внутрь. В квартире они почему-то не стали проходить в комнаты, а свернули в кухню. Лизу усадили на табурет, сами же окружили ее плотной группой. Пожарский только секунду помедлил у порога, потом присел у стола, внимательно глядя на гостей. От группы отделился один из пришедших, внешне ничем неотличимый от прочих – такой же черный комбинезон и трикотажная шапочка-маска. Он сделал шаг вперед и остановился, всем своим видом показывая, что обращаться с вопросами следует именно к нему.

Но Олег не спешил, понимая, что сейчас нужно успокоиться. Во что бы то ни стало успокоиться, унять предательскую дрожь внутри. Он достал сигареты, спокойно закурил и посмотрел на Лизу. Девушка молчала и прятала глаза. Олег обвел всех взглядом и только после этого заговорил:

– Ну, чего ждем? Кто-нибудь будет объяснять весь этот балаган? голос его не дрожал.

– Вы хорошо держитесь, Олег, – глухо произнес отделившийся от группы. – Без бабских истерик. Я вас таким себе и представлял.

– Если вы знаете, кто я, то, наверное, знаете, у кого я работаю.

– Естественно. Вы – самое доверенное лицо Анатолия Анатольевича Толстова.

Голос звучал так, будто говоривший выдавливал слова из тюбика ровный, лишенный эмоций и окраски тон, сопровождаемый каким-то механическим пришипыванием.

– Я его друг, – Пожарскому почему-то не понравилось определение "доверенное лицо".

– Давайте без эмоций, ладно? Не потому, что я не верю в существование дружбы, а просто потому, что сейчас это не имеет никакого значения.

– А что у вас с голосом? Говорите, как киборг. Это что, спецназовские штучки? – поинтересовался Пожарский и, словно спохватившись, что любопытство сейчас неуместно, спросил: – И вообще – что вам нужно? При чем тут Лиза?

– Давайте по порядку. Ладно? – Неизвестный принялся расхаживать по кухне. – Мой голос пусть вас не волнует. Спецназ да и вообще милиция здесь совершенно ни при чем. А Лиза нам понадобилась, потому что она как раз ваш настоящий друг. В отличие от господина Толстова.

– Что вы об этом знаете? – тихо, но твердо отозвался Олег.

Его собеседник успокаивающим жестом выставил перед собой ладонь.

– Больше, чем вы думаете. Сентиментальное прошлое, общие чувства к госпоже Вере, преданность покойному Коваленко... Это былины, Олег, преданья старины глубокой. Мы будем говорить о сегодняшнем дне.

– Я вообще не хочу с вами говорить, – Олег вдруг с удивлением понял, что не боится.

– Не зарывайтесь. Пока что мы просто беседуем, но, если мне надоест ваша самоуверенность, этот вечер превратиться для вас в пытку. Это ясно? Или, может, вы сомневаетесь?

Незнакомец прекратил расхаживать по кухне, остановился напротив Пожарского и в ожидании ответа уставился на него сквозь прорези маски. Олег промолчал, и голос-патефон снова зашипел:

– Так вот, насчет так называемой дружбы... Вы ведь живете на зарплату, Олег, так? Нет, на большую, более чем солидную, но на зарплату. А Толстый – хозяин и миллионер – даже не предложил вам стать совладельцем. Немного странная позиция для верного друга, не правда ли?

– У меня есть пакет акций, – словно оправдываясь, проговорил Пожарский.

– Я знаю. Такой, что о нем даже неловко говорить. – Олег, разозлившийся сам на себя из-за предыдущей своей реплики, а главное – из-за тона, в котором она прозвучала, с жаром бросил:

– С каких пор дружба стала измеряться деньгами?

– Да с тех самых, как государство разрешило нам их зарабатывать.

Олегу вдруг почудилось, что сквозь механически-ровное журчание голоса пробились насмешливые нотки, и разозлился.

– Кто вы такие? А вообще-то неважно... И так ясно, чего вы хотите: чтобы я кинул Толстого... Анатолия Толстова. Так вот, ответ: "нет".

Выслушав это заявление, незнакомец осуждающе-иронично покачал головой, походил по кухне и снова остановился перед Олегом.

– Знаете, Олег, мы уйдем из этой квартиры только услышав "да". У нас просто нет другого выхода. А вот как вы будете вспоминать наш приход несколько дней с легкой досадой или с ужасом до конца жизни, – это зависит только от вас. Только от вас! Не буду скрывать, 0лег, вы мне нравитесь. Именно поэтому милая Лиза так хорошо выглядит...

– Что? Что вы с ней сделали? – Пожарский повысил голос.

– В том-то и дело, что ничего. Во всяком случае, ничего, что могло бы быть вам неприятно, – прорези маски нацелились на Лизу. – Подтвердите, пожалуйста. – Лиза слабо кивнула. Маска повернулась к Олегу. – Поэтому давайте постараемся не переводить наш разговор в неприятную плоскость.

– А сейчас я, по-вашему, удовольствие получаю? – иронично осведомился Олег.

– Смотря с чем сравнивать. Но не будем пугать бедную девушку и перечислять всяческие возможные ужасы. Да это и ни к чему. Во всяком случае, пока что... Вы готовы говорить на деловом языке?

– Ну давайте попробуем...

– Давайте. Вы взрослеете, Олег, а значит, все чаще и чаше думаете о будущем. Своем будущем – больше ничьем... Подождите возражать, дайте мне закончить. Я сейчас скажу банальную вещь, но, к сожалению, абсолютно верную: в этом замечательном мире каждый играет сам за себя. Разве не так? Только у наших богатых друзей еще получается при этом говорить милые слова о дружбе и преданности, не объясняя, правда, при этом, в чем выражается их лично дружба и преданность...

– Если вы о Толстом, то...

Но договорить Олегу не дали. Словно тупая иголка скрежетнула по заезженной пластинке. Так, видимо, в голосе проявлялось неудовольствие.

– Я обо всех. В том числе и о вашем боссе... – Незнакомец на секунду остановился, словно припоминая, на чем он остановился, когда его попытались прервать, и продолжил: – Но приходит время – и у мужчины возникает желание стать независимым. Исключение составляют только хлипкие неудачники, а вы явно не из их числа.