Текст книги "День рождения Буржуя - 2"

Автор книги: Юрий Рогоза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 12 (всего у книги 24 страниц)

Буржуй прислонился к стене и закрыл глаза. Кот вырвался из рук, спрыгнул на пол и, отбежав, жалобно замяукал. Этот зов помог Владимиру прийти в себя, он вошел на кухню и набрал номер на мобильном телефоне.

Воскресенский предпочитал являться на службу за час до урочного времени: можно без суеты настроиться на напряженный ритм рабочего дня. Стоя в ожидании лифта, он уже предвкушал, как использует этот самый любимый им отрезок времени. В кармане зазвонила мобилка.

– Алло, – отозвался он, и лицо его вытянулось. – Снова вы. Знаете, мне начинает осточертевать то, что вы ко мне цепляетесь, ясно? Я уже, кажется, обещал вам обратиться в милицию... Да, не сделал, потому что мне не нужны скандалы. Я вообще не хочу привлекать к себе внимание... Меня не интересует ваше мнение... Зачем я здесь появился – это мое дело! Мое – и больше ничье... Послушайте, я не знаю, кто вы, но мне не нужны никакие союзники...

Отключив телефон, он инстинктивно оглянулся и едва удержался от невольного восклицания: за его спиной стояла секретарша Алла. На ее красивом лице ничего не отражалось – обычная маска строгой деловитости и невозмутимого спокойствия. Угадать по этому лицу, слышала ли она разговор, Воскресенскому было не по силам.

Алла вежливо поздоровалась и прошла мимо остолбеневшего начальника в открывшуюся кабинку лифта. Вперив ей в спину подозрительный взгляд, Воскресенский шагнул следом.

Вера всегда просыпалась легко – стоило только открыть глаза. Обычно она тут же вставала. Нужно было сварить кофе, приготовить завтрак любимому мужу. Вот он лежит рядом и чмокает во сне губами, как младенец.

Младенец. Сегодня Вере вставать не хотелось. Ее переполняло ощущение такого огромного счастья, что она боялась: вот сейчас попробует подняться и взлетит. Неужели у нее будет ребенок? Маленький Толстый. Она лежала и прислушивалась к себе.

Большой Толстый заворочался рядом. Вера скосила глаза. Любимый муж захлопал ресницами. Уставился в потолок еще осовелым взглядом. Что-то вспомнил и улыбнулся этим своим мыслям, стал поворачиваться на бок – к Вере лицом.

Она тут же закрыла глаза и притворилась спящей. Но Толстый не поверил.

– О чем думаешь? – спросил на всякий случай шепотом.

Она сдалась и ответила:

– Я не думаю. Я чувствую. Знаешь, как хорошо просто лежать и чувствовать. А ты о чем думаешь?

– Как о чем? О нашем пацане, ясное дело.

– Почему о пацане? – улыбнулась Вера. – А если будет девочка?

Толстый даже приподнялся на локте и воззрился на нее ошалевшим взглядом:

– Чего?! Какая девочка?

– Маленькая такая, хорошенькая. – Тут с Толстого слетели и остатки сна.

– Ты что такое говоришь, а? – шумно завозмущался он. – Нет, ты что – специально издеваешься? Девочка! Да что я с ней делать буду?

– Будешь о ней заботиться. Любить ее будешь, защищать.

– Вер, ты это... Не дразни меня, слышишь? Ни о какой девочке базару не было. – Вера расхохоталась:

– Ладно, успокойся. Будет тебе пацан. – Толстый воспринял это обещание вполне серьезно и успокоенно откинулся на подушки.

– Так бы сразу, – проворчал он. – Девочка! Лишь бы испугать человека.

– Извини, Толстый, не обижайся. Это я от счастья, – улыбнулась Вера.

Толстый улыбнулся в ответ и положил руку ей на живот. Сказал задумчиво:

– Вот ведь чудо. Кажется – нет пацана и в помине, а скоро со мной в футбол играть будет.

– Какой ты быстрый! – возмутилась покорная жена. – Его, между прочим, еще надо выносить, потом родить...

– Да ладно, – Толстый состроил презрительную гримасу. – Выносить, родить. Это уже не мои проблемы. Сама разбирайся. А мне пацана такого реального – вынь да положь!

– Как скажешь, любимый, – Вера снова была сама покорность, но до конца свою роль доиграть не смогла и разулыбалась. – Слушай, а Буржую говорить будем?

– Ну ясное дело! – авторитетно заявил Толстый. – Кому ж и говорить, как не родному деду!

– Почему деду? – захихикала Вера.

– Ну этому, дяде... Какая разница!

На тумбочке зазвонил телефон, и Толстый снял трубку

– Да, – бросил он в микрофон. – А вот и дядя, – сообщил он Вере, хотя она и так уже узнала отчетливо различимый голос брата. – Только тебя вспоминали, – пояснил он родственнику и другу. – Ты как, Буржуй?

– Хреново я, – голос в трубке звучал угрюмо. – Знаешь, вы, наверное, вчера были правы: не стоило мне уходить от вас.

– А я говорил – хоть всю жизнь оставайся на постое. Вот не слушаешь умных друзей, а потом сам жалеешь.

– Я думал – справлюсь, – пожаловался Буржуй. – А тут, куда ни повернусь... Одним словом...

Пауза затянулась. Видимо, собеседник Толстого не знал, как объяснить, что его гнетет, и тот поспешил ему на выручку:

– Я понимаю. И вообще – ну его, этот дом! Что на нем – свет клином сошелся?! Я тебе подыщу квартирку по соседству – зимний сад, два клозета, все дела...

– Нет, – прервал Буржуй эти соблазнительные речи. – Я буду жить в этом доме. Когда-нибудь. Когда смогу...

– Вот и отличненько! Сможешь – скажешь. А пока что оборудуем тебе на кухне раскладушечку. В тесноте, да не в обиде, уж не обессудьте...

– Ладно, заканчивай хвастаться, – рассмеялся Владимир. – Видел я твою тесноту! Ты в офис собираешься, простой человек? На часы смотрел?

– О-о! – дурашливо проворчал Толстый. – Начальство вернулось.

– Теперь не я, теперь ты начальство. Или забыл?

– Как же, забудешь тут с вами! Мне, кстати, сегодня тебя по любому предъявить надо. А то народ точно решит, что я поплыл, а доктор купленный. Так что давай, закрывай там все, бери котейку, а я за тобой заскочу...

– Только давай скорей, ладно? – попросил Буржуй. – Тошно одному...

– Не извольте беспокоиться, дядя.

– Сам ты – дядя.

– Нет уж, извините... – Толстый едва удержался от соблазна тут же выложить другу потрясающую новость, но справился с порывом. – Ладно, полетел на водные процедуры. Кстати, Верунчик тебя целует.

– Ее тоже поцелуй от меня. Только сдержанно, слышишь? По-братски. А то я тебя полдня ждать буду...

Обстановка в квартире эксперта Семена Аркадьевича напоминала нечто среднее между чаепитием в Мытищах и советом в Филях. Хозяин жилища отсутствовал, а Борихин с Василием устроились на кухне и кипяточком из электросамовара разводили растворимый кофе.

– Значит, я так понимаю, выходить из подполья мы не собираемся. Печально... – подвел Василий итог первому этапу совещания.

– Почему печально? – не согласился с ним Борихин. – Если хочешь знать, у нас появился уникальный шанс...

– Это понятно. Я, вообще-то, совсем о другом. О личной жизни, Игорь Борисович. О маленьких внеслужебных радостях...

– Тьфу! – возмутился старый сыщик. – Я с ним как со взрослым человеком, а у него девчонки на уме.

– Скажите спасибо, что не мальчишки, – подначил его Василий.

– Спасибо, – буркнул Борихин. – Ладно, хватит ерундой заниматься. Давай о деле. Подведем итоги. На сегодняшний день все, кроме Семена Аркадьевича и Артура, который вроде бы ни при чем, считают нас мертвыми. Так? Это – плюс. Большой, но пока что единственный. Базы мы лишились, все материалы уничтожены. Однако на нашей стороне фактор абсолютной неожиданности. Долго использовать его, не обнаружив себя, мы не сможем...

– Если вообще сможем, – прервал Василий оценку обстановки.

– Ты это о чем?

Борихин с подозрением уставился на помощника, ожидая очередной подначки, но парень сохранял серьезность:

– Ваши бывшие коллеги – не идиоты, между прочим. Взрыв-то взрыв, но когда они не обнаружат наших бренных останков...

Борисыч вздохнул:

– Сам об этом все время думаю. Кстати, насчет этих самых, как ты выражаешься, бренных останков. О каких это разорванных трупах наш модельер лепетал?

– Кто его знает, – пожал плечами Василий. – Может, со страху. А может, телевизионщики подмонтировали. А что – им сенсация нужна, а не голая ментовская правда. Как говорится, кто на кого учился...

– Ладно, запишем пока в загадки...

– Многовато загадок насобиралось. С отгадками у нас хуже.

– Вот именно. Поэтому давай составим план действий...

– Что вы все – действия, действия, – напустился на начальство бесцеремонный Василий. – Мы с вами ни разу не пытались просто подумать: что, собственно, происходит!

Борихин слегка удивился такой перемене ролей. Обычно Василий придерживался прямо противоположного принципа: он предпочитал по-суворовски ввязаться в бой, а уж потом разбираться, что к чему. Решив не замечать прямое нарушение субординации, Борисыч нравоучительно заметил:

– Надо накапливать оперативный материал. Сидя на диване, преступления не раскрывают.

– Шерлок Холмс, между прочим, с вами бы не согласился.

– Шерлоку Холмсу легче: он придуманный, – отрезал Борихин и продолжал развивать свою мысль. – Конечно, в полном отрыве от окружающих мы работать не сможем. А Семена Аркадьевича стеснять неловко. И так уже... В общем, мне кажется, первый человек, с кем мы должны связаться, – это Толстов...

– Вот это правильно! – одобрительно покивал Василий. – Пусть возместит ущерб! И вообще – два дня, как пора зарплату получить.

Борихин грозно посмотрел на нахального юношу. Помолчал. Потом махнул рукой и благоразумно решил не реагировать на пацанские выходки – себе дороже станет.

– Во-первых, – продолжил он, – его обманывать мы не имеем права, мы на него работаем. Во-вторых, мы не сообщили ему даже того малого, что узнали – о твоих людях в черном, например. Кроме того, у него тоже могут быть новости. И, наконец, я просто ему верю...

– А своему дружку-майору, выходит, – не особенно? – невинно поинтересовался Василий и таки добился своего.

– Ты что, совсем того?! – цыкнул на него Борихин. – Я Серегу двадцать пять лет знаю!

– Тогда я чего-то не понимаю...

Борисыч сразу же успокоился и принялся объяснять:

– Тут у меня расчет простой. Может, в отношении Сереги не совсем красивый, но ничего, он простит...

– А что за расчет?

– Сам посуди: я для Мовенко все равно мент, а бывший там, частный – неважно. И давний товарищ. Да его ребята, расследуя мою смерть, такую деятельность разовьют – никому мало не покажется! Что-нибудь да всплывет... Тут Василий снова не удержался от иронии:

– Может, человек восемь уже призналось. А мы тут сидим и ничего не знаем.

– Хватит умничать, Василий. Ты до его уровня дорасти, а потом будешь симпатии-антипатии демонстрировать.

Но Вася слишком хорошо помнил перекрестный допрос в кабинете Мовенко, и наглый тон, и покровительственные замашки.

– Не хочу я, – отказался он.

– Чего не хочешь?

– До вашего Мовенко дорастать не хочу. Сразу видно, что он карьерист и на допросах зверствует. Из-за таких, как он, народ ментов ненавидит.

Обстановка вновь начала накаляться, Борихин побагровел. Но тут входная дверь в квартиру открылась, и на кухню протиснулся Семен Аркадьевич, едва выглядывавший из-за огромных пакетов, которые он нес перед собой.

– Вот и я, молодые люди, – объявил старик. – Знаете, я так давно не был в магазинах модной одежды. Просто глаза разбегаются. В мое время было совсем не так. Василий, я немного сомневался насчет фасона туфель, но надеюсь, вы простите старика... – Борихин строго посмотрел на помощника и заверил эксперта:

– Простит, простит. Спасибо вам огромное, Семен Аркадьевич.

Вчерашняя встреча с покойником произвела на Артура такое неизгладимое впечатление, что он счел за благо отменить очередную дрессировку девиц и остался дома. Береженого, как известно, и Бог бережет. Уже с утра тонкая и впечатлительная натура художника потребовала допинга, и вскоре благодаря знакам почтовой оплаты модельер плохо соображал, что вокруг происходит. В одном халате он сидел за столом, на котором стояла бутылка минеральной воды и белел лист бумаги с аккуратно разложенными на нем марками. И напрасно парижские коллеги будущего великого кутюрье демонстрировали в телевизоре свои последние достижения. Артур даже не смотрел на экран – так был поглощен процессом. Он любовно оторвал половину марки и отправил ее в рот. Но просмаковать посыл до конца не успел – зазвонил телефон. Артур поморщился, но трубку взял.

– Алеу. Же вуз экут, – томно произнес он в микрофон. – Да, я... Как вы сказали?.. Манифик... – вторая половина марки отправилась вслед за первой. – Мир прекрасен и полон неожиданностей. Уау... Что? Нет, я себя чувствую очень хорошо. 0-о-очень... Коман? Конечно же, я знаю Веру... С удовольствием... Я, сет а дир, люблю это нежное, порочное существо. Я даже вас люблю, хоть мы и незнакомы... Ну не будьте таким грубым, зачем? Мир совершенен. И мы совершенны в нем! Поверьте! Даже трупы больше не исчезают, а продолжают ходить по городу в поисках радости... Что вы! Я вообще не пью... Это совсем другое... Как вы сказали? Встретиться с Верой? Хорошо, сегодня же!.. Хочу ли я мести? Бьен сюр, хочу! Но она...Она должна быть окрашена во все цвета радости. Как жопа мулатки на бразильском карнавале... Нет, это так просто – имажинасьон артистик... Конечно, конечно, звоните мне позже. Звоните мне всегда...

Артур положил трубку и уже окончательно отъехал, откинувшись на спинку стула.

– Уже уходишь?

Лиза вышла из комнаты, когда Пожарский накинул пиджак и направлялся к двери. Олег был человеком самолюбивым и часто переживал из-за того, что окружающие будто бы подозревают в нем все мыслимые и немыслимые недостатки. Особенно ему не хотелось бы показаться смешным в глазах Лизы.

– Глупо, да? – Он даже покраснел слегка. – Изображаю примерного мальчика, хожу на службу. Может, плюнуть на все, сказать, что заболел? Поедем за город, куда-нибудь подальше отсюда...

– Нет, Олег. Давай не будем давать им повода для подозрений.

– Им? Интересно, ты кого именно имеешь в виду?

– И тех, и других, – Лиза подошла к Олегу и обняла его. – Для меня теперь весь мир делится на нас с тобой и всех остальных.

– Для меня – тоже. Наверное, нужно было встретить тебя, чтобы понять это.

Зазвонил телефон. Лиза, к которой он был ближе, взяла трубку.

– Алло, – сказала она. Слушая, что ей говорят на другом конце линии, она слегка изменилась в лице и, шепнув Олегу: "Это они", протянула ему трубку.

– Да, сделал. А вы? – достаточно твердо произнес он в микрофон, отвечая на вопрос. – Нет, не через час и не в этом месте. А в шесть вечера и как можно ближе к центру. Я не хамлю, а сообщаю свои условия. Если вы захотите тут же пристрелить меня, то пусть вам будет не слишком удобно. А в офис я просто обязан заехать: во-первых, – чтобы все шло, как обычно, а во-вторых, то, что вас интересует, лежит у меня в верхнем ящике стола... Где? Хорошо. Я буду ровно в шесть.

– Олег, милый, будь осторожнее. Я прошу тебя! – Испуганная Лиза прижалась к Олегу, но тот нежно отстранил ее и поставил портфель.

– Погоди минуту, – бросил он девушке и стал набирать номер телефона.

Лиза покорно стояла и ждала. Судя по тому, что Олег нащелкал на кнопках дюжину цифр, звонил он далеко. И говорил по-английски. За его коротким вопросом последовала длинная пауза. Потом ему что-то ответили, он поблагодарил, и на этом разговор закончился. Но Олег долго не вешал трубку, а молча таращился на телефон. Лиза в конце концов не выдержала:

– Что? Олег, почему ты молчишь?

Тот повесил трубку и повернулся к ней лицом:

– Пятьсот тысяч долларов лежат на моем счету в "Ситибэнк оф Майами", – он очумело помотал головой, словно желая стряхнуть с себя наваждение. – Бред какой-то. Как будто это не со мной происходит. Как все, оказывается, просто...

Скептики были посрамлены. Анатолий Анатольевич Толстов не врал, не выдумывал и не порол чушь в приступе белой горячки. Ибо сам Коваленко Владимир Владимирович, основатель фирмы, слегка смущенный, но вполне материальный и очень даже живой, стоял перед сотрудниками своего предприятия. Его даже можно было потрогать. Рядом с ним переминался с ноги на ногу, как застоявшийся конь, весьма довольный произведенным впечатлением, а посему расплывшийся в широчайшей улыбке генеральный директор.

Буржуй тоже пытался улыбаться, но у него не очень получалось. Слыша недоуменный ропот и понимая двусмысленность ситуации, он решил объясниться:

– Ну что вы так смотрите, друзья? Это я. С кем-то я не виделся очень давно, с кем-то вообще не знаком. Но это я, Владимир Коваленко, и я жив. Так иногда случается в жизни, что нужно исчезнуть. Да не волнуйтесь вы! Уж, во всяком случае, я – не призрак. Так что, пожалуйста, живите и работайте спокойно, как и раньше...

Уловив, что с объяснением у него не очень-то ладится, Владимир решил переключиться на конкретного человека. Он уже давно выхватил взглядом из толпы высокого парня в строгом деловом костюме. Парень держался чуть отстранение, а окружающие явно видели в нем начальника.

– Извините, вы Алексей Степанович? – спросил Буржуй у молодого человека.

– Да. Здравствуйте, – слегка натянуто проговорил тот. Буржуй протянул ему руку.

– Тол... Анатолий Анатольевич очень много хорошего рассказывал о вас.

Воскресенский пожал протянутую руку. Человек он был очень неглупый, и фантазии у него хватало, когда дело касалось финансовых операций, но вот в реальной жизни двусмысленностей, недоговоренностей и скользких ситуаций он не любил. А потому, кивнув в знак благодарности, тут же попытался перевести разговор в знакомую ему плоскость:

– Вы, наверное, захотите изучить суть текущих сделок и механизм управления...

И был совершенно ошарашен, когда Буржуй поспешно ответил:

– Нет, не захочу. Сейчас – так наверняка. Да и потом вряд ли.

В этот момент в приемную вошел Пожарский. Завидев его, Буржуй бросился навстречу:

– Олежка! Наконец-то!

Но ответного порыва Коваленко не дождался. Не то чтобы Пожарский проявил как-то свое недовольство или обиду, но и особого энтузиазма не выказал, и глаза его смотрели чуть в сторону. Так что Буржуй даже слегка притормозил в полуметре. Не такой реакции от старого друга он ожидал. Но потом, решив, что все это ему почудилось, все же крепко обнял Олега и с чувством сказал:

– Ну, здравствуй.

Пожарский вяло приподнял руку, изображая ответное объятие, во второй руке он так и продолжал сжимать свой кейс.

– Ты чего? – поразился Буржуй. – Что, тоже не веришь, что я живой?

– Отчего же, верю, – Олег криво улыбнулся. – Мне еще вчера сообщили...

– Ладно, еще наговоримся, – похлопал его по плечу Буржуй и повернулся к Толстому: – Ну что, босс, отпускайте людей работать.

– Люди! – огласил Толстый. – Отпускаю вас работать!

Воскресенский счел нужным добавить:

– Да, господа, давайте приступим.

Маленькая толпа стала потихоньку рассасываться. Люди уходили, негромко, но оживленно обсуждая увиденное. Вопросов оставалось больше, чем было получено ответов.

– Ну что, Толстый, Олежка, – сказал Буржуй, когда они остались почти одни. – Вот мы и снова вместе. Хоть и не все, – добавил он печально.

– Ладно, может хватит торчать в коридоре? Айда ко мне! – предложил Толстый, покосившись на Аллу.

– Вы идите. Я... позже зайду.

– Чего это ты так? – Буржуй внимательно посмотрел на Пожарского.

– Нужно сделать кое-что. Срочное...

– Ну ладно, сделай, раз такое срочное, – чуть обиженно проговорил Буржуй. – И давай приходи, мы тебя ждем.

Оказавшись у Толстого в кабинете. Буржуй восхищенно присвистнул.

– Ну как? – расплылся хозяин в самодовольной улыбке.

– Роскошно, господин генеральный! Слушай, а секретарша у тебя! Я красивее женщины в жизни, наверное, не встречал. Как это Верка тебе позволила?

– Вот еще! – пожал могучими плечами строгий супруг. – Стану я разрешения спрашивать! А Алла у нас – дама, конечно, уникальная. Выглядит всегда на шесть баллов, ничего не забывает, а в остальном – как Штирлиц. С товарищами по работе поддерживает ровные отношения, в связях замечена не была...

– А что с Олежкой происходит? Нет, я понимаю, он, конечно, обиделся на нас и все такое... Но какой-то он совсем странный.

– Не то слово, – подхватил Толстый. – Раньше заходил ко мне все время. Выходные у нас с Веркой просиживал. Недавно у него барышня завелась так он мне первому прибежал рассказать. Радостный такой был. А последние дни творится с ним черт знает что! Хотя, если честно, я бы на его месте тоже обиделся. А я еще тогда говорил – давай Олежке скажем!

– Ну говорил, говорил...

– Так вот иди к нему и подтверди! – вынес свой приговор Толстый.

– Пойду, куда я денусь, – покорно согласился с ним Буржуй.

– Главное – про меня скажи! И еще скажи, чтобы вечером был у нас! Без никаких! – покончив с ультиматумом, Толстый поинтересовался: – А когда в дела въезжать будешь?

– А вот ни в какие дела, дружище Толстый, я въезжать не собираюсь. У меня сейчас одно дело... – поднявшись, ответил ему Буржуй и отправился к Пожарскому.

В кабинете Олега он оседлал стул и посмотрел на Пожарского. Тот как-то не очень убедительно изображал вялую деятельность, перекладывая с места на место бумаги.

– Все дуешься? – начал Буржуй примирительным тоном. – Не надо, Олег. Ну прости, может, я действительно глупо поступил. Кстати, Толстый с самого начала ворчал, что нужно тебе все рассказать.

– Очень благородно с его стороны, – буркнул Олег.

– Да что с тобой, в самом деле? – изумился Буржуй и усмехнулся: Смотри, я еще подумаю, что ты не рад меня видеть.

– Рад. Правда рад, Буржуй, – деревянным голосом заверил его Пожарский.

– Тогда не стесняйся, прояви радость. А то по тебе не скажешь, честное слово!

– Настроение не игривое...

– А что случилось?

– Да ничего. Так, личное...

– А помнится, были времена – мы друг другу все рассказывали.

– Да. "Как молоды мы были, как искренне любили, как верили в себя". Помнишь такую старую песню?

– Почему только песню? Я все помню, – Буржуй чувствовал непонятное напряжение. – Это ты, по-моему, что-то забыл, Олежка. Что-то важное. Сидишь вот передо мной – и тот, и не тот. Прямо чужой человек какой-то... Мне даже говорить с тобой как с родным не хочется.

Пожарский оторвал наконец глаза от дисплея и пристально посмотрел на Буржуя.

– А ты что – действительно считаешь меня родным?

Коваленко даже брови вскинул.

– Конечно, – ответил он без тени сомнения. – Да что с тобой, в конце концов?!

– Сам не знаю. Повзрослел, наверное.

– Повзрослел! Я за этот год, когда каждый день, каждую ночь ждал встречи с убийцей, не повзрослел, а постарел. И все равно знаю одно: на этом свете очень мало людей, которых я люблю, за которых сдохнуть готов. Но они есть! И ты – один из них. Ясно тебе?

Пожарский напряженно сглотнул слюну.

– Знаешь, за все это время Толстый ни разу не сказал мне ничего похожего. Хоть мы и виделись каждый день.

– А говоришь – повзрослел. Да ты – мальчишка, Олег! – в словах Буржуя, как и опасался Пожарский, слышалась легкая насмешка, но говорилось это так искренне и с таким дружеским участием, что Олег не ощутил ни малейшей обиды. – Ты так и не понял, – продолжал Коваленко тем временем, – Толстый вообще говорить серьезно не умеет, его от красивых слов тошнит! Он просто сделает ради друга все – вообще все, без исключения! – Владимир поднялся со стула. – Ладно, работай, вечером соберемся у Толстого и Веры – поболтаем...

Он направился к двери.

– Буржуй, постой.

Коваленко удивленно оглянулся. Голос Пожарского звучал как-то странно. В нем слышались и мольба, и решимость.

– Что такое? – Буржуй удивленно вскинул брови.

– Давай... – горло у Пожарского перехватило, он сглотнул. – Давай поговорим прямо сейчас. Пожалуйста. Мне действительно очень нужно с тобой поговорить.

В приемной вдруг загрохотали тяжелые шаги, зазвучали резкие голоса, что-то повалилось на пол.

– Это еще что там? – Буржуй бросился к двери. У стены под дулами автоматов стояли охранники офиса. Парням с надписью "ОМОН" на спинах они, видимо, не сдались без боя: один, несмотря на приказ положить руки на затылок, держался за бок и стонал. У второго капала кровь из рассеченной брови.

Вслед за своими бойцами в комнату вошел Мовенко – невозмутимый и хмурый.

– Не двигаться! – гаркнул он.

– А ну поспокойней, – в тоне Толстого, который появился в дверях своего кабинета, не было и тени испуга, скорее в нем читалась легкая насмешка.

– А ну молчать! – раздраженно прикрикнул Мовенко. – Свои понты будешь перед стажерами гонять, ясно? Вопросы есть?

– Найдется парочка, – заверил майора Толстый и повернулся к секретарше: – Алла, быстро Варламова ко мне на мобильный!

– А ты, я смотрю, все не наиграешься, – молчавший до этой секунды Буржуй глядел прямо в глаза ненавистного майора.

Мовенко сделал знак бойцам, и те в момент повалили Буржуя на пол и сковали ему руки за спиной.

– Эй, вы там, полегче! – С этими словами Толстый кинулся на выручку другу, но, видимо, такой вариант предусматривался сценарием, потому что в грудь гиганту уперлись сразу три ствола. Одного бойца тут же приставили к вышедшему из своей комнаты Пожарскому.

– Ты задержан, Коваленко. Вот ордер, – в голосе майора звучало торжество. – В машину его!

– Везем к нам? – поинтересовался кто-то из бойцов, видимо водитель, Мовенко на мгновение задумался.

– Нет, не к нам, – решил он наконец. – Сначала – на объект.

ГЛАВА 16

Ближе к полудню Вера решила пройтись по магазинам. Вечером у них в доме устраивалась вечеринка для очень узкого круга по поводу воскрешения Буржуя, и муж велел не ударить лицом в грязь. Так что следовало прикупить кой-какие вкусности.

Открыв дверь на лестничную площадку, Вера шагнула за порог и едва не уперлась носом в широченную спину. Непоколебимая стена чуть вздрогнула и пошевелилась: ее хозяин решил продемонстрировать и фасад. Вера задрала голову.

– Ой, Ваня... Привет!

Хозяином спины оказался один из охранников Толстого.

Он сдержанно улыбнулся:

– Добрый день.

– Что, Толстый забыл что-нибудь?

– Нет. С этого дня я охраняю вас, Вера Леонидовна.

– Шутишь! В доме и так охрана, как в банке каком-нибудь!

– Приказ Анатолия Анатольевича, – произнес парень ровным тоном.

– Ну если приказ – заходи, – развеселилась Вера и сделала шаг в сторону.

Охранник с сомнением посмотрел на узкое пространство, в которое ему предлагали протиснуться, и решил воздержаться от попытки:

– Спасибо, Вера Леонидовна, я подожду здесь.

– Слушай, Вань, кончай выпендриваться, ладно? Киборга будешь перед другими изображать. И вообще, какая я тебе Леонидовна. Просто Вера, понятно?

– Понятно.

– А если понятно, то давай заходи. Сейчас будем кофе пить.

– Спасибо, я не хочу, – не поддавался упрямый Ваня.

– А я хочу. Так что будешь сидеть напротив и охранять меня.

Подведя черту, Вера направилась в глубину квартиры. Охранник послушно последовал за ней, не забыв, впрочем закрыть дверь на все замки.

– Ну, Толстый... – усевшись за стол, Вера многообещающе покачала головой.

Кофе был выпит, а задача перед Верой оставалась прежняя. И в сопровождении огромного невозмутимого Ивана она наконец вышла из подъезда своего престижного дома-башни.

– Слушай, Вань, но хоть машину мне Толстый, который Анатольевич, водить разрешил? – полюбопытствовала она.

– Да, конечно, – кивнул Иван.

Они направились к автомобилю. Наметанный глаз телохранителя, шедшего, как и положено, чуть сзади Веры, уловил, как на скамейке, стоявшей в стороне, зашевелилось яркое цветовое пятно. Иван насторожился и зафиксировал взгляд на пятне. В их направлении плавающей походочкой двигалось странное существо неопределенного пола. Бледное лицо его контрастировало с костюмчиком, который переливался всеми цветами радуги. Еще издалека существо сделало им ручкой.

– Верунчик! Ма шери...

Сомнений у Ивана не оставалось, и с неожиданной для его монументальной фигуры прытью он переместился вперед, заслонив Веру от подходившего субъекта. Тот испуганно замер и озадаченно уставился на телохранителя.

– Погоди, Вань, – Вера вышла из-за прикрытия и обратилась к странному типу как к старому знакомому: – Господи, это что – действительно ты?

Артур, который еще не совсем пришел в себя после утреннего кайфа и не до конца понимал, какая сила его сюда привела, смущенно потупился и признался:

– Муа...

– С ума сойти! Вот уж не думала, что еще увижу тебя когда-нибудь. Ты откуда взялся?

– Так, – небрежно отозвался Артур. – Из Брюсселя... – Вера расхохоталась:

– Проездом?

– Почему? Вот, вернулся домой. Первым делом – к тебе. Повидаться.

– Рисковый ты парень, Артурчик, – восхитилась Вера. – Толстый, по-моему, выбрал тебе для проживания другое полушарие.

– Ну, это же все в прошлом. Ле сувенир де жюнесс. Если хочешь знать, мы даже виделись.

– С Толстым? Ничего себе! Только не говори, что он тебя обнял и прослезился.

– Ну, не обнял. Хотя, в общем, ласково так сказал, что не имеет ничего против, если я останусь.

– Но в гости не приглашал, верно?

– Я надеялся, ты пригласишь. По старой дружбе... – Разговор велся на ходу, и все это время молчаливый Иван темной тучей нависал над Артуром. Тот наконец не выдержал:

– Экуте, мсье. Вы нас не оставите на несколько минут? Сами понимаете – старая дружба, много времени не виделись...

Телохранитель не отреагировал. Зато Веру реплика задела:

– Слушай, Артурчик, у меня очень классное настроение. Но все равно не настолько, чтобы говорить с тобой о старой дружбе. Слишком уж много ярких воспоминаний, сам понимаешь. Так что давай договоримся: я никому, даже Толстому не скажу, что ты здесь был. А ты за это мне никогда не встретишься, даже случайно, договорились? Если хочешь, я могу дать тебе денег на электричку – до самого Брюсселя...

– Ком трист, – Артур изобразил на лице обиду и тоску. – Никто не хочет помнить добра. А ведь у меня в этом городе кроме вас с супругом – никого.

– Ты хорошо понял то, что я сказала? – в голосе Веры прозвучали жесткие нотки – те, из прежних лет.

– Понял, понял, – поспешно заверил Артур. – Какие вы здесь все злые. Мэ пуркуа?

Уже не обращая никакого внимания на "старого друга", Вера уселась за руль. Иван втиснулся рядом. Они отъехали.

Артур долго смотрел им вслед, лицо его кривила злобная гримаса.

– О ревуар, ма птит Вера, – многозначительно прошипел он и направился к своему кабриолету.

Следом за ним с места тронулась и другая машина, из которой все это время внимательно наблюдали за происходившим.

По пригородному шоссе несся странный кортеж. Впереди мчались милицейские машины. В одной из них сидел Буржуй, который уже сообразил, что направляются они в Волчанку. Сидевший рядом майор очень внимательно следил за реакцией задержанного. Губы Мовенко то и дело кривила недобрая ухмылка. Похоже, эта поездка была только первым из подготовленных им сюрпризов.

Чуть сзади, в полусотне метров от милицейских машин, следовали два джипа. В переднем Толстый разговаривал по телефону:

– В общем, пока едем. Едем, говорю!.. А черт его знает, куда! Или я сошел с ума, или в Волчанку... Да, в ту самую. В общем, Максим Максимыч, не отключайся, будь на связи все время... Так на подзарядку поставь! Но чтобы не исчезал ни на секунду!.. Спасибо.