Текст книги "День рождения Буржуя - 2"

Автор книги: Юрий Рогоза

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

"Нива" медленно подъехала к центральному входу в офисное здание, но не остановилась, а завернула за угол и затормозила в тишине хозяйственного двора. Человек в черном и с маской на лице не спеша вышел из машины и направился к неприметной двери. Дверь выглядела надежно запертой, но подалась от первого же толчка – легко и беззвучно. Человек проник внутрь и прикрыл дверь за собой.

Пожарский закончил барабанить по клавишам и тяжело откинулся на спинку кресла. Взмокшая рубашка прилипла к телу, но он молча поднял на Буржуя глаза и кивнул. Вздох облегчения пронесся по комнате. Часы на стене показывали без минуты семь – секундная стрелка начинала свой последний круг...

Звонок прозвучал точно в срок. Буржуй включил громкую связь, и в комнате зазвучал голос Кудлы:

– Я рад, что ты не наделал глупостей, сирота. Наверное, понял наконец, что покоряться – это судьба, а не характер, – чуть насмешливый тон изменился и стал сухим, деловым: – Итак, "Кредит Лионе", счет 18151444, пароль для получения – три единицы ноль. Двести тысяч долларов... – Пожарский застучал по клавишам, и на дисплее отразились "игрушечные" процессы успешной проводки средств. – Отлично, – удовлетворенно проговорил Кудла. – Лозанна, отделение "Суисс Кредит". Счет 1212108. Пароль входа – пять нолей дабл ю би. Полмиллиона долларов. Готово?

– Подожди, не так быстро, – потребовал Пожарский.

– Я же вижу, что готово, – немедленно отреагировал Кудла и добавил: – Не играй со мной, знайка. Слушай дальше...

Продолжая работать под монотонную диктовку Кудлы, Пожарский беззвучно, одними губами, подозвал Буржуя. Тот подошел и наклонился.

– Он не может фиксировать так быстро, – жарко зашептал Олег в самое ухо Коваленко. – Это невозможно. Даже с очень хорошей машиной.

– Что же тогда? – недоуменно шепнул в ответ Буржуй.

– Не отвлекайтесь, господа нищие, – потребовал голос Кудлы в динамике. – Наговоритесь потом. Когда будете плакать друг другу в фасолевый суп. Следующая проводка...

– Да, я готов, – бросил Пожарский в микрофон, а для Буржуя обозначил одними губами: – Я бы сказал, что он – на запараллеленной машине, но такой в офисе нет...

И снова зазвучал голос Кудлы. Эмоций в нем не было – название банка, счет, пароль, сумма. И снова Пожарский забарабанил по клавишам. Буржуй обошел вокруг стола и почти сразу же наткнулся взглядом на белый кабель, который в путанице других проводов, может, и не был бы заметен, если бы не убегал вдоль стены к окну и не уходил куда-то вверх...

На крышу выбежали все – даже Костя с Олей. Он был там. Один. Красивый и страшный. Сидел в позе лотоса в красивом черном комбинезоне, напоминавшем боевой наряд ниндзя. Захлопнув крышку стоявшего у него на коленях ноутбука, Кудла выдернул из разъема уже не нужный ему отвод белого кабеля и отбросил его в сторону. Затем поднял на замерших друзей спокойные бесцветные глаза.

– У... – протянул он с улыбкой. – Как вас сегодня много. Это хорошо. Театр без зрителей теряет всякий смысл...

– Сейчас будет тебе театр... – тихим голосом пообещал ему Толстый и по-детски пробормотал себе под нос: – И зачем я на монетку согласился!

– Вставай, – Буржуй в упор поглядел на врага. – Пора умирать...

Кудла легко поднялся, держа ноутбук под мышкой, и запрокинул голову к небу, на котором высыпали первые звезды.

– Звездное небо, – с тайной печалью проговорил он. – Одна из немногих вещей, которые я люблю в этом мире. – Взгляд его оторвался от темнеющей выси и устремился на Коваленко. – Извини, Буржуй, я не могу умереть в такой вечер, тебе снова не повезло. Подтвердите мою правоту, господин майор!

Из темноты крыши за спиной Кудлы выступила темная фигура в черной маске с прорезями для глаз. Ствол пистолета, который человек в черном держал в одной руке, упирался в затылок заплаканной Вере, а вторая рука лежала на хрупком Володином плечике.

– Мама! – увидев Ольгу, мальчик рванулся вперед, но тяжелая рука без труда остановила его.

Кудла с усталым безразличием обвел взглядом стоявших напротив людей и остановил его на Коваленко.

– Будь ты проклят, Буржуй, – процедил он. – Я сделал тебя нищим, и мне сразу стало скучно... Скажи, ты хоть попытаешься отомстить? Потому что если нет, то тебя незачем оставлять в живых.

– Ты говорил о поединке, – Владимир сделал шаг вперед. – Я готов.

– Это слишком просто. И быстро, – отрицательно качнул головой Кудла. – Кто же будет веселить меня, как не ты и не твоя компания клоунов?

– Твои клоуны нравятся тебе больше? – спросил Буржуй. – И продажный мент, который даже сейчас боится открыть лицо, и холодная самка по кличке Алла?

– Алла была овчаркой, да... – согласился Кудла. – Но ты – просто дворняжка, а это еще хуже. – Он вдруг посмотрел на Алексея. – Да, господин Воскресенский, вот вы меня неприятно удивили. Почему вы не захотели отомстить за брата?

– Потому что понял, что его убили вы, – внятно ответил тот.

– Его никто не убивал, – брезгливо поморщился Кудла. – Разве что желание казаться больше, чем он был на самом деле. А это – настоящая пытка. Правда, Буржуй? Да, есть еще ты, Толстый. Ты мне всегда нравился, только поэтому твоя жена-шлюшка еще цела. Но теперь мы в расчете, так что будь осторожен. – Он помолчал. – 0'кей, мне пора... Господин майор, отпустите мальчика, когда я позвоню вам, а шлюшкой прикрывайтесь, пока не уйдете сами. Я свяжусь с вами. Ясно?

Черная фигура молча кивнула.

– Ты не уйдешь отсюда, – Буржуй решительно направился к врагу.

– Да? – В тоне Кудлы послышалось холодное любопытство. – Это уже больше похоже на жизнь. Ну, Буржуй, давай же! Скажи, что тебе плевать на шлюху и сына! Скажи, что убить меня – намного важнее! Ведь это же так! Скажи! Удиви меня!

– Кажется, я могу удивить тебя, сволочь... – вдруг вмешался Пожарский.

– А, мальчик-знайка! – ухмыльнулся Кудла. – Надо быть уникальным уродом, чтобы влюбиться в дешевую шалаву Лизку, которую господин майор наугад вытащил за шкирку из вонючей камеры. Слушай, почему тебе так катастрофически не везет в любви?

– Зато везет в азартных играх... – совершенно спокойно проговорил Пожарский. – Держи!

Он, как бумеранг, запустил дискету в воздух, и Кудла ловко схватил ее на лету двумя пальцами.

– Что это? – без особого любопытства спросил он.

– Игрушка, – злорадно объяснил Пожарский. – Называется "Денежные переводы любых сумм в любые банки". Все это, естественно, происходит только на дисплее...

– Ты блефуешь, неудачник, – Кудла хмыкнул и выбросил дискету с крыши. Потом снова обвел глазами стоявших перед ним людей. – Кто еще попытается удивить меня? Никто?

Ответ прозвучал так неожиданно, что вздрогнули все, даже Кудла.

– Я... – раздалось за его спиной, и зловещий глухой звук этого голоса испугал всех. Кудла, нахмурившись, повернулся к черному человеку лицом. – Я смогу удивить тебя, – повторил тот и стянул с лица маску.

И был это не майор Мовенко, а Игорь Борисович Борихин – бывший мент и одинокий неудачник, встрепанный, окровавленный и очень спокойный, как и положено мужчине, только что завершившему главное дело своей жизни. Он легонько хлопнул Веру по спине и отпустил плечо мальчика. Недавние его пленники тут же бросились к самым близким своим людям. Вера повисла на шее у Толстого и едва не задохнулась в его медвежьих объятиях. Володя с криком: "Мама!" зарылся лицом в юбку Ольги. Та крепко прижала малыша к себе и бросила немного виноватый взгляд на Буржуя. Но он только улыбнулся.

Борихин тем временем упер ствол в затылок Кудле, который был так поражен, что даже не попытался сдвинуться с места.

– Ты арестован. На колени! – приказал сыщик. – Я сказал: на колени!!!

Но мгновение слабости моментально прошло. Кудла проговорил с волчьим оскалом:

– Не в этой жизни...

– Как хочешь... – Борихин безразлично взвел курок.

– Буржуй, – совершенно спокойно спросил Кудла, – ты позволишь этому дурачку пристрелить меня, имея возможность сразиться?

Коваленко, обнимавший Веру, равнодушно оглянулся.

– Да. Мне плевать...

– Нет, сирота, тебе не плевать. Мы оба знаем, почему до конца своих убогих дней ты не сможешь есть прожаренное мясо. Я не прав?

– Что?! – хрипло выдавил Буржуй. – Что ты сказал?!!

– Знаешь, – медленно и задумчиво проговорив человек с водянистыми глазами, – я понял, почему инквизиция чтила именно огонь... Это не жестокость. Нет. Это – очищение... Она извозила в грязи все прекрасное, что подарило ей небо. В грязи, которая смывается только огнем. На другом конце глобуса я не мог ни есть, ни спать, думая об этом. Только вместе с ее последним криком эта грязь исчезла навсегда, и я смог жить...

– Ты убил Амину... – потрясение проговорил Буржуй.

– Нет... – покачал головой Кудла. – Амину как раз убил ты. Я уничтожил домохозяйку Коваленко. Но, представь, она не закричала. Во всяком случае, я не услышал ни звука... – Он показал пальцем на ребенка. Когда-нибудь этот маленький человек сотрет тебя с лица Земли. В нем течет ее алмазная кровь...

– Борихин... – прохрипел Буржуй. – Отпусти его... Слышишь?

– Не глупите, Коваленко, – сыщик не опустил оружие. – Я просто пристрелю его, как бешеную собаку.

– Отпусти, умоляю! Иначе я не смогу жить дальше...

– Честно говоря, – вдруг подал голос доктор Костя, – с терапевтической точки зрения – совершенно правильная мысль. Только устранив первопричину глубинной скрытой депрессии...

– Помолчали бы! – Ольга сердито толкнула доктора локтем в бок. Вас не спрашивают...

Костя обиженно засопел, но послушно замолчал.

– Третий труп... – рявкнул Борихин на ухо Кудле. – Чьим он был? Отвечай!

– Мне иногда нужны попутчики, – криво ухмыльнулся тот. – Но они очень быстро надоедают... – Борихин снова поднял пистолет.

– Борихин, не делай этого! – дико закричал Буржуй. – Если ты убьешь его, я тебя прокляну! Все равно он уже не спустится с этой крыши живым!

– Пусть так, – Кудла насмешливо и с вызовом посмотрел на врага. Но тебе же нужно убить меня своими руками, правда? А мне будет плевать, как умереть, лишь бы после тебя...

– Борихин... – еще раз взмолился Буржуй. Сыщик помедлил, но опустил пистолет и сильным обидным ударом под зад отбросил Кудлу в центр крыши. Тот кинул назад гневный взгляд, но тут же развернулся лицом к врагу. Буржуй сорвал с себя пиджак и остался в белой рубашке. Так они замерли друг напротив друга – блондин Кудла в черной боевой одежде и черноволосый Буржуй в белом. Наверное, смерть тоже любит красоту...

– Свершилось, сирота, – ощерился Кудла, – Как же давно я не был так счастлив... Тебе не кажется, что все это уже было – давно, в прошлой жизни?

– Я ничего не знаю о прошлой жизни. Мне нужно убить тебя в этой...

Сколько это длилось – минуту, час, вечность?.. Окровавленные и бешеные, они словно танцевали нужный и понятный только им двоим танец смерти на цементной крыше небоскреба, под вечными звездами, которые видели и не такое... Даже зрители были здесь лишними. Вернее, были бы, если бы у каждого из них не разрывалось сердце от любви и тревоги...

Когда Кудла, отшатнувшись, неосмотрительно приблизился к краю крыши, Буржуй не упустил свой шанс и прыгнул вперед. Удар – и человек в черном перелетел через ограждение. Но каким-то неуловимым колдовским чудом потянул за собой и врага, и только в последний момент Буржуй успел ухватиться руками за край крыши. Пальцы не выдерживали двойного груза и тут же стали разжиматься.

Толстый в неимоверном прыжке успел подлететь к краю и ухватил друга за запястье как раз в тот момент, когда рука его уже сорвалась...

Гигант лежал плашмя на крыше и, сжав скулы, удерживал на весу и Буржуя, и повисшего на нем Кудлу. Раскачиваясь над бездной, Кудла хохотал.

– Все-таки жизнь прекрасна, Толстый, правда? – кричал он. – Кто бы мог подумать, что тебе суждено сегодня убить и врага, и друга, а?

Толстый молчал и сопел от напряжения. Внизу проползали крохотные огоньки машин.

– Отпускай, Толстый! – прохрипел Буржуй. – Я все равно не хочу жить...

И тут над ночной крышей пролетел голосок маленького Володи:

– Папа! Папочка!

– Слыхал, папочка?.. – взревел Толстый и в сверхчеловеческом усилии рывком выбросил на крышу и Буржуя, и вцепившегося в него Кудлу.

Оба вскочили и тут же замерли в стойках...

– Наверное, пора тебя убить, мой бедный Буржуй, – насмешливо выдохнул Кудла. – С тобой скучно не только жить, но и умирать.

Озверевший Буржуй нанес несколько ударов, и Кудла снова отлетел к краю крыши. Слишком резко вскочив, он вдруг пошатнулся и стал балансировать на краю бездны. Буржуй с залитым кровью лицом тут же оказался рядом. Кудла, уже понимая, что сейчас сорвется, широко улыбнулся.

– Ну? Когда увидимся, сирота?

– Никогда... – Буржуй нанес Кудле страшный удар ногой в грудь, и тот по широкой дуге полетел вниз, в черноту ночи, не издав ни звука.

Еще недавно звездное небо вдруг озарилось зигзагами молний, и на обессиленно лежавшего на крыше Буржуя, на бросившихся к нему друзей обрушился бешеный и теплый летний ливень...

Погожим солнечным утром с проселочной дороги на ведущую к могилам тропинку свернули Буржуй с Олей и сыном. Костя, Борихин с перевязанной рукой и Пожарский с Воскресенским деликатно следовали чуть позади. Подняв столб пыли, на огромной скорости подлетела машина. Из-за руля выбрался сияющий Толстый и подал руку счастливой Вере.

– О, гонщик! – ворчливо приветствовал друга Буржуй. – Ты бы лучше приезжал вовремя. Только тебя ждем, между прочим...

– Так мы ж это! – расплылся в улыбке гигант. – На УЗИ ходили, или как его там! Мужики, девка у меня будет! Девуля! Нет, вы сечете: реальная такая девка!..

– Ты же вроде пацана хотел? – осторожно заметил Пожарский.

– Да какого пацана! – отмахнулся Толстый. – На фиг мне пацан!

– Поздравляю, – сдержанно проговорил Воскресенский.

– Ну, не завидую я будущим ухажерам, – задумчиво протянул Олег.

– Да уж, – поддержала его мысль Вера, – с такими папашкой и крестным – всех распугаете! Бедная моя девочка...

В общей радостной суматохе Буржуй потихоньку взял Олю за руку и повел ее к могилам. Первым это заметил Толстый.

– Я не понял! – заорал гигант. – Нас уже и не ждут даже!

– Да погоди ты! – шикнул на него Пожарский. – Не понимаешь, что ли?

– А что? – простодушно изумился Толстый.

– Ну как же... – вмешался доктор Костя. – Весьма распространенный в горах Шотландии ритуал благословения мертвыми...

– А меня беспокоит, что труп так и не нашли... – по-ментовски к месту вставил Борихин.

– Да ладно! Тоже мне – проблема, – пренебрежительно махнул рукой Толстый и аппетитно вгрызся в "Спикере". – Дождиком смыло. А остальное вороны склевали. Там его осталось-то, небось, так – два глаза, полторы кишки...

– Толстый, прекрати, меня сейчас стошнит, – возмутилась Вера...

...У могил Оля бросила испуганный взгляд на надгробный камень маленького Володи.

– Какой ужас! Надо убрать это...

– Уберем, – пообещал Буржуй и неожиданно добавил: – Я люблю тебя. И хотел сказать это именно здесь...

– Ты мог это сказать где угодно, – улыбнулась ему Оля. – Если Амина слышит нас, то слышит не только на своей могиле, а везде...

– Может быть... – согласился Буржуй. – Мы ведь сами придумываем сказки и сами потом в них верим, разве не так?

– Не знаю. Мою сказку придумал ты... – Оля взяла его за руку. Нас все ждут...

– Сейчас Амина подаст нам какой-нибудь знак, вот увидишь... проговорил Буржуй очень серьезно, обошел надгробную плиту и встал за ней. Оля остановилась рядом.

– Ты правда веришь в это? – подняла она на него взгляд.

– Не знаю, – улыбнулся Владимир-старший. – Но мне почему-то кажется...

Оба вздрогнули от радостного крика: "Мама!". Володенька летел к ним через поляну с букетом одуванчиков в руках. Детство не понимает, что такое могилы... Он вспрыгнул на надгробную плиту и игриво обхватил Олю, стоявшую по ту сторону обелиска. И так уж вышло, что в эту секунду он обнимал и ее, и высеченную на граните Амину. Выроненный ребенком букетик простых полевых цветов упал на могилу.

– Вот тебе и знак, – прерывающимся от волнения голосом сказал Буржуй. – Я же говорил! Иди сюда, тезка!

Он подхватил сына, а заплакавшая Оля обняла их обоих. Наблюдавший издалека за этой сценкой Толстый философски заметил:

– Не знаю, как там в горах Шотландии – не бывал. Но у нас, по-моему, с благословением мертвыми сложилось!

– Вот и славненько, – обрадовался доктор Костя. – А то я, честно говоря, успел проголодаться...

Он первым двинулся к могилам, за ним потянулись остальные.

На зеленую поляну легла белая скатерть. А на скатерть – еда и питье, простые радости земных людей. Живые поминали мертвых и смехом, и слезами, потому что обычай велит поминать их сладким хлебом и горьким вином.

Чуть грустными и очень счастливыми были люди, пришедшие в тот день на заросшее травой старое пепелище. Это было заметно даже через прицел оптического прибора. Наблюдавший через объектив человек какое-то время словно любовался идиллической сценой, затем, выждав момент, когда были видны счастливые лица абсолютно всех друзей, клацнул затвором фотоаппарата, словно делал снимок на долгую-долгую память...