Текст книги "Марьград (СИ)"

Автор книги: Юрий Райн

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 20 страниц)

Марьград

Часть 1. Входа нет. Глава 1. Летать так летать. 21.05.49, пятница

Вереница мертвых вагонеток кажется нескончаемой. На самом деле отчасти так и есть: там, докуда взгляд уже не дотягивается, эта цепочка поворачивает направо, и еще, и еще раз, и образует замкнутый периметр Завода, его границу. По трем сторонам периметра вагонетки стоят не на рельсах, а на такой же мертвой земле, усеянной бесформенными обломками – бетон, металл, кирпич, стекло, пластик. Рельсов здесь никогда не было, и никто не знает, откуда взялись эти вагонетки. Но они есть: тоже мертвые, тоже безобразно ржавые, тоже изрешеченные пулями и осколками.

Завод – так чаще всего называют пространство внутри кольца вагонеток. Иногда говорят: Территория. Но это слишком длинно. Иногда говорят: Аномалия. Но это как-то не по-людски. Иногда, совсем редко, говорят: Зона. Так говорят ничего не понимающие приезжие. Их одергивают.

Так что самое употребительное – Завод. Впрочем, эти названия в ходу вне периметра. А какое название принято внутри, знают лишь те, кто внутри. Но с ними нет связи уже много, много лет.

***

Лучший месяц года выдался небывало сухим. Начало мая не принесло ни гроз, ни даже простых дождей, и только в ночь с двадцатого на двадцать первое, наконец, заморосило, и продолжало легонько моросить утром, и шоссе сделалось матово-черным, а ровные до горизонтов луга справа и слева – тяжко-изумрудными. И было то шоссе, от Поселка до Города почти прямое, словно мертвым – ни встречных, ни попутных, ни людей по обочинам. Такое выдалось утро. А блокпост, что перед самым Городом, и без того стоял вымершим уже долгие годы.

В Городе тоже накрапывало, но по улицам бодро сновали машинки, топали по своим делам жители, многие даже не под зонтиками, во дворах среди разноцветных многоэтажек резвились пацаны на самокатах и великах, малышня копошилась в песочницах, прогуливались мамочки с колясками. На рыночной площади народ и вовсе толпился, а рядом с ней выстроилась небольшая очередь к новенькой АЗС: шесть стильных зарядников для электрокаров и две винтажного вида бензиновые колонки. К ним-то, судя по всему, и стремились – в Городе пока было куда больше устаревших авто, нежели в столицах.

Ближе к Заводу опять стало безлюдно. Перед самым мостом через канал Игорь сбросил скорость до пешеходной, затем и вовсе остановился. Вгляделся. На той стороне – как отрезало: и сверху ни капельки, и внизу, сколько видать, сухо. Наверное, это нормально.

Он посмотрел на часы. Все точно, без десяти двенадцать. Есть время перекурить, а дальше – вперед.

Аккуратно съехал с дороги, пристроился на относительно ровном пятачке, заглушил мотор, вышел. Запирать машину не стал, даже ключ оставил в замке зажигания.

Темнее всего под свечой, вспомнил он сентенцию из какого-то древнего детектива. В смысле: если нужно что-то спрятать, лучше всего делать это на самом видном месте – ищущие никогда не станут там искать. Вот ведь тупой, упрекнул он себя. Приезжаю сюда уже – который? – девятнадцатый, что ли? – да, девятнадцатый раз, и всякий раз в полдень. Типа, вот он я, в самое что ни на есть светлое время, весь на виду. Одет демонстративно: камуфляж, берцы, на рукавах триколор и группа крови, кепка тоже камуфляжная. На поясе стропорез – отличный, купленный здесь в Городе по дешевке, и еще нечто в чехле – пусть гадают, а на самом деле это старый, неисправный шокер, чисто для понта. Веду себя нарочито – чтобы обратили, в конце концов, внимание те, кому положено, чтобы нагрянули, схватили-скрутили да и доставили бы опять же куда положено! Однако это тот самый случай – под свечой. Как раньше не сообразил…

Ладно, сказал он себе, если сегодня не выгорит, то завтра нагряну сюда в полночь, весь в черном, аки тать в нощи. Буду изображать скрытность. Надо только детали продумать… Но это вечером, в Поселке, в номере, или на веранде над Заливом, под заветную соточку пятилетнего «Коктебеля». А сейчас – последняя попытка-не пытка по заведенному сценарию.

Игорь отщелкнул в канал докуренную до фильтра сигарету и двинулся через мост.

***

Та сторона считается запретной. Там, сразу за мостом – пара тонких двухметровых столбов, белых в косую красную полоску. И рядом, слева по ходу, приземистый бетонный параллелепипед с люком цвета хаки на верхней стороне. Доходишь до середины моста – раздается тихий щелчок, между столбами возникает, во всю их высоту, желтая световая полоса, на ней приплясывают здоровенные красные буквы: ВХОДА НЕТ. Спокойно идешь сквозь эту полосу, эти буквы. Ничего не происходит, только ветер, если он был перед мостом, стихает напрочь. Воздух неподвижен.

Делаешь еще несколько шагов прямо. Поворачиваешь налево. Начинаешь движение вдоль периметра, обозначенного вагонетками. Слышишь деловитое жужжание, оно разом меняет тон на более высокий, приближается к тебе, и вот в паре метров над твоей головой зависает квадрокоптер. Вылетел, стало быть, из своего гнезда-параллелепипеда.

«Вы совершили незаконное проникновение на территорию, закрытую для посещения», – тревожно звучит из него.

«Немедленно покиньте территорию, закрытую для посещения», – угрожающе и дебильно звучит из него.

«Следуйте за мной», – дебильно и учтиво звучит из него.

Остается только добавить «сэр», привычно усмехнулся Игорь. Или «милостивый государь». И, столь же привычно, приступил к исполнению сценария: не прекращая шагать вдоль периметра, потребовал:

– Дроша, птица ты хренова! Доложи обо мне кому следует! Я же злостный нарушитель! Ты служишь или где?

Птица Дроша продолжала нести свое. Наверняка же ведется запись, в который раз подумал Игорь. Скорее всего, и прямая передача ведется куда следует. Видео, аудио, а может, и арома, хотя на кой черт им меня обонять… Разве что специальным собакам дать понюхать… Ну так вот же я, чего меня нюхать, бери тепленького! Нет же, летит со скоростью моего неспешного хода этот коптер и молотит, молотит, молотит свое, до умопомрачения, а больше ничего не происходит…

Впрочем, умопомрачения не нужно. Терпение и еще раз терпение, как говорил Карлсон. Тоже, кстати, тот еще коптер.

А между прочим, напомнил себе Игорь, всякая такая чушь лезет в голову ровно тогда, когда я приближаюсь к точке. Да, пожалуй, это тоже признак. Не знаю почему, представления не имею о научном объяснении, но статистически имеет место факт: по мере приближения к точке нарастает сумбур в голове. Приходится его подавлять. Вроде получается.

Вот она, точка. И главное здесь даже не сумбур.

Игорь остановился, повернулся лицом к вагонеткам. Все мертвее мертвого. Даже птичка замолкла, лишь слышалось ее тихое жужжание.

Теперь – всмотреться в промежуток между вон теми двумя вагонетками. И изо всех сил стараться не моргать. И тогда – вагонетки придут в движение.

Нет, они остаются на месте, и колеса не вертятся, и вообще… Но – верь или не верь глазам своим – вагонетки медленно трогаются справа налево, и разгоняются, а потом скорость падает, падает до нуля, и они все быстрее и быстрее скользят, едва ли не летят в обратную сторону, слева направо.

Это похоже, давно понял Игорь, на видеозапись раскрутки вертолетного винта. Лопасти начинают движение, направление на видео сначала правильное, потом все сливается в сплошной диск, а дальше опять появляются отдельные лопасти, и они медленно-медленно вращаются в противоположную сторону.

Там-то понятно: известный эффект соотношения частот вращения винта и съемки – пресловутых 24 кадров в секунду или сколько их там нынче. А здесь – нет же никаких кадров в секунду, смотришь натурально, живыми глазами – и поди ж ты. Едут слева направо, пока не моргнешь. А моргнешь – и все, стоят как стояли.

Игорь нашел эту точку в седьмое свое посещение запретки. С тех пор он каждый раз дотошно удостоверялся, что такое происходит только здесь. Ну, и побочные, как он считал, явления – тоже только здесь: тот самый сумбур в голове плюс бешеная пульсация крови в висках. Проверил и на этот раз: поднял правую руку с мультифункциональным гаджетом на ней, нажал кнопку – так и есть, пульс под двести.

– Эй, Дрон! – громко сказал он. – Ваша сраная закрытая для посещения территория – полное говно! Здесь! Я! Могу! Проникнуть! На! Завод! Понимаешь, птица? Проникнуть! На Завод! Стукни уже птицеводам своим, кто там у вас принимает решения, ну же!

Постоял с закрытыми глазами, успокоил дыхание и эмоции. Добавил:

– А лучше передай, что если они будут и дальше тупить, то этот ишак, я то есть, совершит незаконное, тьфу, проникновение на Завод как таковой! Самостоятельно! Без их убогой помощи! И что случится, то и останется на их поганой совести! А ты, небось, за мной попрешься? Вот и убьешься об стену, это тоже будет на их совестя́х, так и передай, понял? В общем, если вы не отзоветесь, – неожиданно для себя выдал он, – мы напишем в спортлото. – Уточнил: – В смысле, как сказал, так и сделаю. Пойду сам.

Усмехнулся: который раз такую околесицу несу, а толку-то? Вздохнул: ладно.

Сказал напоследок:

– И доведи до них еще раз мои координаты.

Отчетливо продиктовал номер мобильного и свой адрес в Поселке.

Перевел дух, подошел чуть ближе, зажег сигарету, после трех глубоких затяжек щелчком запустил окурок по баллистической траектории, посмотрел, как тот наткнулся на невидимую преграду и скатился вниз. Прикинул: там моих чинариков уже с десяток; культурный слой, однако…

Двинулся дальше. Обогнул весь периметр, это заняло без малого шесть часов. Не встретил ни души. Слева через каждые двести шагов – параллелепипеды. С птичками, ясное дело. Сколько же их здесь всего? Хороший заказ кто-то получил; китайцы, надо полагать; ну да и наши импортеры внакладе не остались; прости Господи.

Периодически проверял: нет, подобного эффекта больше нигде, никаких признаков; вагонетки, которые не на рельсах, словно картонные; а мысли ясные, дыхание и пульс в норме. Вернувшись к мосту, сделал ручкой коптеру, усаживавшемуся в свое гнездышко, миновал мост – никаких световых перформансов на нем уже не было, – сел в машину, перекурил, завел мотор, поехал обратно, в Поселок.

***

В Городе и на шоссе было все так же: в первом в меру оживленно, на втором совершенно пусто. Дождик прекратился, дорога и луга снова посветлели. Не думалось ни о чем, только звучала в голове старая, старше него самого песня с рефреном: летать так летать.

В Поселке – как в Городе: люди, машины… И музыка откуда-то – еще не сезон, но уже близко… Ого, и колесо обозрения запустили, надо же! Кипит жизнь!

Заглянул в излюбленный магазинчик, пополнил запас «Коктебеля», перебросился парой слов с хозяином: «Как дела, Евгений? – Вашими молитвами, Игорь!»

В лавочке напротив – тоже стандартный диалог: «Вечер добрый, Игорь! – Добрый вечер, Геннадий! – Как всегда? По-гречески, двойной крепости? – А то! – Ай, спать не будете! – Буду-буду!». По этому «буду-буду» хозяин три недели назад загадочным образом опознал в Игоре москвича…

И шаурма хороша, и кофе – классика по-турецки, только здесь положено называть – по-гречески.

Наконец, вернулся к себе. Почувствовал: устал. Так каждый вечер… Спустился к Заливу, скинул с себя все, вошел в воду, проплыл полсотни метров туда, столько же обратно, в номере принял душ, сел на балконе с бокалом и сигаретами, решил: завтра и еще десять дней к Заводу – в полночь, имитируя преступную скрытность. Наивно, наверное, но что ж делать-то? А если реакции откуда положено так и не будет – идти внутрь на свой страх и риск. Ровно первого июня получится. Надо будет только раздобыть хоть какой-нибудь миноискатель и хоть какой-нибудь прибор ночного видения. Можно и оружие… стрелять так стрелять… все это здесь не проблема, тот же Евгений из магазина наверняка пособит… или Геннадий-шаурменщик-кофевар… а деньги есть, все, сколько есть, и не жалко, там-то они уже, наверное, не понадобятся… Правда, раздобыть да освоить – тоже время потребуется… значит, условно, не первого идти июня, а, допустим, шестого… как раз день рождения Александра Сергеевича… двести пятьдесят, между прочим… это – лет столько, с ума сойти… а граммов перед самым этим их «ВХОДА НЕТ» принять пятьдесят, отметить же юбилей, а как же… но не больше пятидесяти… а остаток, четыреста пятьдесят то есть, с собой туда, ведь мало ли…

С тем и закемарил прямо в кресле.

Очнулся в полной темноте – в здешних широтах ночь приходит рано и враз, словно кто-то выключателем щелкнул. Добрел до кровати, рухнул, отключился.

***

Утром его разбудил телефон – да не будильником, а вызовом с незнакомого номера. Затараторили сразу, не дожидаясь «алло».

– Игорь Юрьевич? Утречко доброе! Извиняемся за беспокойство в рань такую, но служба-служба! У вас на сегодня планы как всегда? А позвольте, мы их немного подправим, а? В общем, действуйте пока по обычному вашему распорядку, а выйдете к машине – мы вас встретим и на своих сопроводим, получится симпатичный такой кортежик, окей? И не беспокойтесь, все будет в лучшем виде, договорились?

Отбой. Он не успел ответить ни словом, ни междометием. И подумал: ну наконец-то. Уже не дрон Дроша со мной общаться соблаговолил. Нормальный живой мужской голос, жизнерадостный такой баритон с легким южнорусским акцентом. Явно не запись. И спросил себя: а радуюсь ли я? И ответил: нельзя сказать, что радуюсь, но на душе стало полегче, это точно.

Впрочем, и потяжелее тоже.

Ну, летать так летать.

Глава 2. По собственному желанию. 22.05.49, суббота

Игорь повалялся еще несколько минут. Хотел было дождаться сигнала будильника, но сон уже ушел, лежать стало невмоготу. Из балконной двери, так и не закрытой на ночь, тянуло солоновато-сладкой смесью свежести и тепла. Это бодрило, аккомпанируя будоражившему осознанию: девятнадцатая попытка все-таки сработала.

Он встал, подошел к окну. От вчерашней непогоды не осталось ни следа. Залив расстилался бирюзовой гладью, насыщенно-голубое небо висело высоко-высоко.

Значит, так, подумал Игорь. По обычному распорядку, сказал телефонный торопыга? Так у меня с сегодняшнего дня распорядок должен был измениться: ехать в Город и дальше – это предполагалось к полуночи. Вот и будем считать, что такой распорядок и есть на сегодня обычный. А они, которые собираются сопровождать, подождут несколько часов. Я дольше ждал.

Интересно, между прочим, что́ за ведомство они представляют? В доступных источниках, исчерпывающе проработанных еще в Москве, так и не нашлось информации о том, какие такие структуры осуществляют надзор-контроль за Заводом. Или хотя бы мониторинг. Ведь должны же быть хоть какие компетентные, так сказать, органы? Должны. А в интернетах – ни гу-гу. И вообще нигде ничего.

Может, эти, которые звонили, и не ведомство вовсе, а, как бы выразиться… группировка? Или ведомство, но не наше, не российское?

Игорь засмеялся: лезет же в башку черт знает что, ахинея детективная. Еще можно фантастику приплести… типа ведомство – от инопланетян… Ха.

Не забывай о бритве Оккама, приказал он себе. И добавил: кстати, о бритве обыкновенной тоже не забывай. Побриться-подстричься… ну, это на торговой улочке Поселка, есть там цирюльня. Заодно и с местными аккуратно перетереть. С Геннадием тем же или с Евгением.

***

Быстро собрался: сегодня никакого military – обычные футболка, джинсы, кроссовки, очки-хамелеоны. На левое запястье – швейцарскую механику. Японский супергаджет пока что пусть полежит. Чуть подумав, перелил часть из початой бутылки «Коктебеля» в заветную, дорогую сердцу фляжку. Ее – в задний карман, пригодится. Сигареты, зажигалку – в другой карман. Все, готов.

Он вышел на балкон, перелез через заграждение, повис на руках – благо этаж всего второй, – слегка раскачался, спрыгнул на мощеную плиткой дорожку, ведущую вдоль корпуса. Едва не опрокинулся навзничь, но сумел удержаться. И двинулся к Заливу. Эти-то наверняка дежурят около его машины, и за выходом из корпуса тоже присматривают. А вот им! Пусть пока дежурят, у них служба-служба. А у нас – распорядок, мы – в обход. По нашему пляжу, далее по соседнему – и на улицу Набережную. Странное название, она никакая не набережная, воды с нее даже не видно, просто тянется улица параллельно берегу, а между берегом и улицей – плотно застроенные и хорошо озелененные участки. Ну да ладно. Все равно плавать не хочется – в такой штиль никакого удовольствия.

Солнце шпарило уже вовсю, улица была зелена и пустынна. Правильно, жизнь в Поселке бурлит на автостанции да в торговом центре, до которого семь минут ходу. Правда, рановато ей еще бурлить… хотя… суббота же… ну, посмотрим.

Бурлило и впрямь с утренней ленцой, но все заведения оказались открытыми. Первым делом Игорь посетил цирюльню. «С головы убрать все начисто», – велел он пожилому мастеру-армянину. «И брови, э?» – вопросил тот без улыбки. «Брови оставим», – в тон серьезно ответил Игорь.

Чувствуя себя отчасти голым, вошел в соседний магазинчик – «Курортные товары». Всего навалом, особенно в секции секонд-хэнда. Но на дешевизну не повелся: напомнил себе, что деньги есть, а понадобятся они теперь неведомо когда. Выбрал все черное: брюки, шорты, рубашку, бандану, кеды, ветровку. «Можно я у вас переоденусь?» – спросил хозяйку, средних лет блондинку. Та поджала губы, дернула плечом и разрешила: «Та як хочете, никого ж нет, а я отвернуся». Это вы як хочете, подумал он весело – и переоблачился с почти армейской сноровкой. Предпочел шорты. Попросил у хозяйки пакет пообъемистее – дала молча, – все старое и новые ветровку и брюки закинул в него.

Теперь ощущал себя не голым, но отчасти новеньким.

Однако в кофейне был признан сразу.

***

– Ай! – воскликнул Геннадий. – Всегда вечером, а сегодня утром! Что это вы? Кофе будете?

– Буду-буду, – ритуально ответил Игорь. – И сэндвич… вот этот, с сыром.

Геннадий ухмыльнулся и принялся колдовать над жаровней с песком.

– Для себя тоже сварите, – предложил Игорь. – Хочу вас угостить.

– Нет, – возразил Геннадий, – я уже пил, а кофе много нельзя, оно сильно мочегонное. Но с вами посижу, покуда посетитель толпой не пошел. Деньги уберите, угощаю нынче я. Миха! – крикнул он, – подмени-ка меня тут!

Чуткий человек этот Геннадий, оценил Игорь. Правильно я решил с ним пообщаться.

Расположились на микро-верандочке перед заведением.

– Интересно мне, – начал Игорь, – как вы тут вообще живете? Как к жизни текущей относитесь? Как администрация ваша поселковая работает, довольны ли ею?

И сразу почувствовал неловкость. Геннадий же отреагировал своим обычным «ай» и добавил, чуть прищурившись:

– Вы, дорогой, прямо как шпиён какой! Вот и обличье переменили… Подозрительно мне!

И ухмыльнулся.

– Ага, – согласился Игорь, – шпион как есть. Марсианский. А по правде – зимбабвийский.

– Таких у нас еще не было, – протянул Геннадий.

– А какие были?

– Да всякие…

– На самом деле, – объяснил Игорь, – я журналист… правда, на вольных хлебах… а сейчас как бы писатель. Книжку хочу написать о ваших краях. Вот и собираю материал.

Геннадий кивнул:

– Ясненько. Ну, а живем мы тут… ну как, живем – хлеб жуем, сами видите. Зимой пусто, зато летом густо, на тот хлеб хватает. А то и на масло. Притом налоги все платим исправно, по-черному не работаем, нет. И по-серому тоже нет. Только по-белому. То и муниципии нашей достается, да и в городскую казну, и в федеральную.

– А братва вас не тревожит? Или там полиция, чтобы крышевать?

– Хе-хе. Что до полиции, так мой кум тут в полиции служит. Что ж он нас доить да крышевать будет? А братва… Игорь, мы сами все братва и есть. Братья. К примеру, я и вот Евгений из того магазина, тоже знакомый ваш. Нас так и прозывают: Геша да Евгеша. И другие все – тоже как братья. Сестры тож. Ну-ка спытайся, наедь на нас! У нас у каждого и дреколье под прилавком, и цепи велосипедные, и покруче есть. А эти, как их, прен-цен-денты – как же, бывало. Ну, поучили мы залетных.

– Вы, получается, община, – сказал Игорь. – И тероборона.

– Нам по-иному никак, – подтвердил Геннадий. И вздохнул: – Проницаете вы, товарищ, удалó. Одно жаль: что ж мы с вами все на «вы» да на «вы»…

Игорь вытащил фляжку, покачал ею, вопросительно посмотрел на собеседника. Тот жестом фокусника извлек откуда-то из-под столика два пластиковых стаканчика. Игорь разлил.

– С утра пораньше… – усомнился Геннадий. – Ай, давайте… Только втихаря. Свое-то можно, это только из заведения мы крепким не торгуем. А свое – за ради Бога, да ведь набегут же сейчас, культурно побеседовать не дадут…

– За знакомство! – полушепотом провозгласил Игорь. – Будь здоров… Геша?

– Геша, – подтвердил тот. – Будь здрав… э-э? Игорёша?

– Не-не! На «ты», но просто Игорь. Такое уж имя, уменьшительных не любит.

– Будь здрав, Игорь!

Выпили.

– А муниципия наша в порядке, – продолжил Геннадий. – Она ж тож из нас из самих. Гляди, все у нас чисто, деревья-кусты подстрижены-политы, вода-свет-газ есть, мусор вывезен, все справно. Дороги чистые. Хоша это мы и сами с усами – метем-моем… я и тут, у лавки моей, и у дома мету-мою. Так и живем. Не жалуемся. А вот скажи ты мне, друг ситный, чего это тебя кажный божный день носило куда-то? В Город, никак? Тож эти, как их, матерьялы собирал для книжки? И еще интересуюсь – чего это ты обрился и все такое?

Игорь засмеялся:

– Обрился и все такое – потому что надоело. Потому что надо иногда хоть форму одежды менять. Так веселее. А в Город носило – да, материалы собирал. Особенно по Заводу. У вас тут о Заводе что думают?

– Точно, шпиён! – вскинулся Геннадий. – Да чего об нем, об Заводе, думать-то?! Живем как на бочонке с порохом, это мы-то, тут, за столько килóметров. А уж как городские там, совсем под боком – ума не приложу. Страшное дело и неведомое дело Завод этот! И нечего об нем думать, пущай ученые думают или вот шпиёны навроде тебя! Лично я так считаю, что срамоту эту нам американцы впарили. Или китайцы. Вот так! А то: как живете, как живете… так и живем! Налей еще по чуть-чуть, что ли…

Выпили по чуть-чуть.

– Миха! – заорал вдруг Геннадий. – Где ты есть, твою мать?! Люди пришли, дожидаются, а он… поди, игрушки в телефоне гоняет?! Прощенья просим, уважаемые, – обратился он к неслышно появившимся посетителям. – Уно моменто, обслужим в лучшем виде. И ты извини, браток, вишь какое дело, – это уже Игорю.

***

Посетителей было двое. Один повыше, другой пошире в кости, но одеты одинаково – белые футболки, шорты, сандалии, бейсболки – и неуловимо похожи друг на друга.

– Нам по шаурме-классик, с собой, – пробасил тот, что пошире.

Геннадий ринулся в недра заведения.

– Я Алекс, – знакомым баритоном сообщил Игорю тот, что повыше. – А это Жора. Что ж вы, Игорь Юрьевич, от нас утекли? Договаривались же…

– Я с вами не договаривался, – ответил Игорь, стараясь не чувствовать себя школьником, пойманным на списывании. – У меня мало ли какие дела в течение дня. А к вам бы я так и так вернулся. В конце концов, у меня там и машина, и вещи всякие, и документы.

– Беда с вами, – посетовал Алекс. – Ждем, ждем… уж думали, не потонули бы вы. И начальство телефоны обрывает, и грозится уши оборвать и яйца, извините за выражение.

– Я дольше ждал, – сказал Игорь.

– Так ведь не наша с Жорой вина, согласитесь! – парировал Алекс.

– Нашли-то вы меня как?

– Как надо, так и нашли, – буркнул Жора.

Геннадий вынес коробочку с заказом.

– За счет заведения! – объявил он. – Игорь, дорогой, а тебя жду в любой момент, брат!

– Пока, дорогой, – отозвался Игорь.

– Пойдемте уже, дорогой, – с иронической интонацией произнес Алекс.

Проходя мимо магазинчика, Игорь замедлил шаг. Евгений высунулся наружу и сказал:

– Игорь, приветствую! Извиняюсь, у меня для вас новости не очень хорошие: пятилетний ваш любимый «Коктебель» закончился. Заказал еще три ящика, да вот привезут только послезавтра, сегодня-то суббота…

– Безобразие, – съерничал Алекс, – по субботам не возят, как так?

А Игорь улыбнулся:

– Спасибо, Евгений. Придержите для меня бутылку-другую. А пока дайте четырехлетнего, он-то остался? И два блока сигарет. «Ахтамара», да.

– Пошли, пошли, – нетерпеливо сказал Жора.

Игорь не спеша рассчитался, и они пошли.

***

А потом поехали: впереди Жора на огромном угольно-черном электроджипе без номеров и каких-либо опознавательных знаков, позади Алекс на таком же чуде китайского автопрома, посередине Игорь на своем стареньком корейце, со всем скарбом, старым и новым.

Натурально под конвоем, усмехнулся он. Ну так ведь сам того хотел.

Ехали долго – потому что медленно: «головной» Жора держал семьдесят и ни километром в час больше. Спасибо, конечно, что не меньше… но на великолепной трассе, свободной от попутных, встречных и поперечных, ползти на семидесяти казалось пыткой. Вспомнилось откуда-то из прошлой жизни, из Пастернака, кажется: «Поезд летел на бешеной скорости сорок верст в час». М-да…

Заряд батарей, что ли, экономят, подумал Игорь. А зачем – заправок-зарядок хватает, да и на базе, куда мы, вероятно, направляемся, должна у них быть своя зарядная станция.

Он взглянул на приборную доску – бензина есть километров на двести, нормально. А вот эти 70 км/ч просто невыносимы!

Попытался схулиганить: включил указатель поворота, перестроился на встречку, ускорился было. Жора среагировал мгновенно – заблокировал намечавшийся обгон. Пришлось вернуться на свою полосу. Алекс сзади помигал дальним светом, Жора тоже вернулся, продолжили плестись,

С шоссе свернули незадолго до Города. Дорога стала проселочной и чуть ли не серпантинной, даром что по плоской равнине. Миновали блокпост – этот действовал, похоже, по всем правилам, но их «кортежик» пропустили с полной предупредительностью: видно было, что тяжеленный шлагбаум поднимается заранее. Так же заранее двинулись на открытие трехметровой высоты ворота в трехметровой же бетонной стене со спиралью Бруно поверху.

Въехали на территорию, Жора припарковался носом к двухэтажному зданию белого кирпича, Игорь пристроился рядом, Алекс неожиданно сделал маневр и поставил машину позади Игоревой, да поперек – запер, с места не сдвинуться.

Все трое выбрались наружу.

– Это зачем? – хмуро спросил Игорь, показывая на джип Алекса.

– А затем, – вместо Алекса ответил Жора, – что нехер было на трассе козлить! Кто просил лихачить?

– А чего вы еле-еле душа в теле?! – возмутился Игорь.

– Того, – угрюмо сказал Жора.

– Алё! – позвал Алекс. – Разрядили нервяк? Ну и хорош! – Он улыбнулся. – Игорь Юрьевич, следуйте за мной. Документы свои только прихватите. Машину можете не закрывать.

Нечего, решил Игорь, и запер машину. Из принципа.

Вдвоем с Алексом вошли в здание – Жора словно испарился куда-то, – поднялись по деревянной лестнице на второй этаж. Коридор, пять дверей справа, пять слева. Алекс глянул в свой телефон, толкнул вторую дверь справа, посмотрел внутрь, кивнул, посторонился, сказал Игорю:

– Прошу.