Текст книги "Знаменосец забытого бога (СИ)"

Автор книги: Юрий Ра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 15 страниц)

– Может и налью. Пускай пробует под присмотром и дома, а не где-попало с кем-попало. Пусть узнает, что делает алкоголь и какой он на вкус в максимально безопасной среде.

– Да знаю я. – Нечаянно проболтался Тимур и тут же пожалел о сказанном. – Знаю, что гадость на вкус, пацаны рассказывали.

– Что пил?

– Пиво, та еще гадость. Горькое и какое-то… короче, лимонад вкуснее.

Тимур выкручивался как мог, он не боялся родителей, просто раздражают все эти разборки, выяснение отношений, нотации. Родители, в сущности, неплохие люди, говорить им, чтоб не лезли в его жизнь, не хотелось. Тем более, что это вряд ли помогло. Обычно люди плохо реагируют на советы не лезть в чужую жизнь. Такие советы входят в топ-пять самых неосуществимых, наряду с советами не волноваться, не переживать и быть аккуратнее.

В конце концов воскресенье кончилось, а вместе с ним и обязаловка с социальными обязанностями его как хорошего сына. Вечерняя прогулка с собакой, уже привычно проведенная в формате пробежки, ужин, душ, партия в шахматы с батей – всё, можно закрываться и спать. Вот интересно, Тимур заметил, что в этой жизни он так втянулся в бег, что даже пройтись по улице в магазин не всегда получается. Через какое-то время он замечает, что перешёл на лёгкий бег. Прямо потребность в беге какая-то выработалась, зависимость!

Утром, как обычно на каникулах, он первым делом проверил, насколько ему в квартире одиноко. Снова один? Ура! И спасибо папе, он перед уходом на работу выгулял собаку. Завтрак или газета? Совмещать Тимур не станет, нет у него такой привычки читать свежую прессу за завтраком. Тем более, несвежую. Тем более, не читать, а искать свои номера. Решено – сначала завтрак.

Глава 14
Мотоцикл – зверь

«Пять билетов, пять билетов, это много или мало! Чтобы жизнь за пять билетов пролетела пробежала!» – Тимур пел на мотив отстойной песенки про три минуты, не помня более ни строчки. Получалось не очень. Тёпа попробовал помочь с вокалом, завыв в унисон, но не попал в тональность и сделал только хуже. Чем такое извращение, лучше уже идти билеты проверять, а помыть за собой посуду он успеет.

И тут неожиданное понимание накатило как тот девятый вал с картины Айвазовского. Кайрос! Что он ему говорил этой ночью, это очень важно! Видение второй встречи с богом-куратором заслонило все дела и реалии утра, Тимур почувствовал – непременно надо вспомнить каждое слово бога. Как это обычно бывает в таких случаях, воспоминание размывалось и не давало всмотреться в себя, так зеркало в ванной мутнеет, когда включаешь горячую воду.

– Ты мой адепт, должен не просто жить и радоваться обрушившемуся на тебя счастью. Твоя безмерная благодарность мне должна иметь выражение.

– За что благодарность, за ковёр?

– Не перебивай, смертный. Ты должен донести до других короткоживущих знание обо мне. Не алтарь, но знание и вера в мои силы, вот в чём будет заключаться твоё служение мне. Принеси в этот мир Слово о боге, ниспосылающем удачу, мгновения счастья и успех людям. Пусть каждый обол или любая иная монета, вброшенная на кон, послужат основанием трона моего. Да будет так!

– Погоди, Кайрос, нестыковочка у тебя!

– Мне всё равно, будут ли звать меня Кайросом или станут поклоняться любому другому моему имени. Можете даже именовать меня Неназываемым. Лишь бы смертные осознали силу моего могущества.

– Да стой ты! – Да уж, если Тимур ничего не напутал в своей памяти, общался он с богом не шибко почтительно. С другой стороны, чего эти боги хотят от атеиста. – Кайрос, ты же говорил, что вам богам плевать на мнение, веру, знание людей о вас. Как так?

– Ты сомневаешься, адепт?

– Я не могу понять, когда ты врал, в прошлую встречу или сейчас?

– Ха-ха-ха! Смертный, не тщись понять бога! Исполняй волю мою, и да будет так!

«Ну нихрена себе заявочки!» – вслух сказал Тимуру, а собака сдержанным тявканьем подтвердила его недоумение, мол она тоже ничего не понимает. Чего это старший Чирков шагом этим утром гулял, а не бегал как младший? Бегать же прикольнее, тяф! Человек не понял смысл фразы питомца, так что решил, что Тёпа с ним солидарен в богословском плане и сел на диван. Человек сел, а собака запрыгнула туда же через минуту.

Проверка билетов подождет, тут вон чего вырисовывается, обязательства какие-то, которые, между прочим он на себя не брал. Кстати, если Тимур помнит сон, то он лично так и не сказал чётко и конкретно, что подтверждает навешанный на него долг. Это были просто хотелки Кайроса, популяризация, реклама, продвижение бренда. Мало ли чего кто хочет? Вон, Тимур хочет жить долго, богато и счастливо… А бог удачи по мере своих скромных сил ему помогает, так что это самое, того. В принципе вполне по-партнерски было бы помочь ему с рекламой.

А потом еще одна мысль постучалась в голову. Тимур открыл и ей, в его голове и трем мыслям места хватит, и четырём, наверное. Мысль была такая себе, совершено в духе начальника отдела закупок не самой мелкой фирмы. Мысль про перспективное планирование и оптимизацию процессов привлечения паствы. Допустим, он всё бросит и побежит собирать верующих. Или даже знающих. Легче лёгкого, на самом деле, даже в лагере можно создать секту из пацанов его отряда. И все эти ребятки уверуют, вознесут молитвы Фортуне, богине с вот такими вот тут, и с вот такенными там, щедрой и любящей, раз Кайросу всё равно, в каком обличье его станут прославлять. И все сектанты получат благословение и плюс к удаче в сорок пунктов. И такие прокачанные сядут резаться в карты на деньги своим маленьким коллективчиком. Спрашивается, кому будет пруха и фарт? Ответ: никому. Никому, потому как они все имеют задранную до потолка удачу.

Ладно, покривили они носы, Тимур им объяснил, почему ничего не сработало, они побежали играть в лотерею, в карты с другими, короче, разбежались по жизни. Им прёт во всём, счастье в дом, параллельно они несут слово божие про бога фарта и удачи, а все такие внимают и пропитываются верой. Что дальше? А дальше в бога удачи поверят все, а значит никто ни во что выигрывать не будет. Логично же! И вот в удачу уже никто не верит, и опять бедный Кайрос в заднице, если про богов можно так думать.

Это какая-то подстава получается, вот только пока непонятно, у кого. У Тимура или у бога? Если только… Тёпа аж подпрыгнул от испуга и убежал в дальний угол – ведь нормально сидели же, зачем было себя по лбу бить с размаха? Гав! Тимур сам не понял, чему больнее, ладони или лбу, так он засветил себе в момент озарения. Пацаны, расходимся! Это был просто сон!!! Наверное. Но где-то в памяти он записал себе: не расслабляться. Не верить снам. Особенно, когда во сне видишь бога или захотел в туалет.

А чтоб вся эта тягомотина с богами скорее забылась, он взялся за давно задуманное дело, билеты сами себя не проверят. Боги, адепты, паства – какая всё это хрень! Ах нет, боги реальны. Вот он сейчас проверит свои выигрыши и еще раз убедится. Тимур понял, что как истовый атеист, не должен верить никому на слово, только проверки, только факты, только фарт и бабки на руках!

Денежный выигрыш пятнадцать рублей? Ну… сойдет для начала. Первый билет не порадовал, он просто подтвердил особые отношения Тимура с удачей. А дальше пошёл облом за обломом: рублевый выигрыш, потом вообще голяк, номер не выиграл ничего. Это как так? Не тот билет вытянул или лишку взял? И не тридцать копеек жалко, сам принцип подводит! Оставшиеся два билетика теперь уже не выглядели гарантией чуда. Тимур снова взял в руку линейку и начал вести по столбику.

Номер билета в таблице присутствовал и соседствовал рядом с надписью «Мотоцикл ММВЗ-3115» – это что за зверь такой? Серия совпала, значит зверь в ловушке! Да каким бы он не был, наверняка стоит в районе тысячи рублей – нормальный улов, ведь так? Не так, в столбике «Денежная стоимость вещевого выигрыша в рублях и копейках» сиротливо стояли несчастные триста! девяносто! семь! рублей. Это что за мотоцикл такой, что за уродская бибизика⁈

Василий в советских мотоциклах разбирался ровно настолько, чтоб отличить их от мопедов и мотороллеров. Знал, что есть «Урал», есть «Иж», на этом его знания и заканчивались. Девяностые годы, на которые пришлась Васина молодость, не располагали к владению мотоциклами ни его, ни знакомых. Тимур был московским городским мальчиком, в его дворе с мотоциклами было никак. Так что пришлось верить газете, есть такие позорные двухколесники, которые уже не мопеды, но по цене ковры коврами и даже не ковры-самолёты.

Хрен с ним, четыре сотни, это не смертельный удар от судьбы, ведь есть еще один билет. Выдохнуть и взять в руки линейку, словно не было только что позорного выигрыша в один рубль. Проверочка, перепроверочка, результат: холодильник за двести тридцать пять рублей! Да что ж такое-то!

А потом Тимур одернул себя, мол чего ерепенишься, парень? Что тебе так не нравится в твоей удаче? Или шесть с половиной сотен, поднятые на ровном месте, это не деньги? Ну да, по современным меркам не деньги, но ведь и не лишние, ведь вполне в пользу. Ты чего хотел, автомобиль и проблемы?

Ну выиграл бы Тимур машину, и что? Родители непременно бы взяли её, а не бабки. А потом пошли бы расходы и траты, да такие, что колбасы в холодильнике не сыщешь. Лично Тимуру машина в семье как бы помогла? Не дай бог, еще бы дачу захотели приобрести, вернее садовый участок. И снова вгрохивали бабло туда вёдрами и чемоданами. Не, нормально всё, бог знает, чем одаривать. Такие выигрыши никто не мониторит, на глаза они никому не попадутся, надо только деньгами получать и в разных сберкассах.

Он обвел шариковой ручкой свои номера в газете и отложил её в сторону. Качнулся назад на своём стуле и чуть не упал, в последний момент успев удержаться коленями за крышку письменного стола. Нормально всё! Теперь надо продумать разговор с родителями. А перед этим обналичить два билета, рублёвый и пятнашку. Значит, снова костюм влезать, подростку в футболке и штанах пятнадцать рублей могут и не выдать, скажут приходить с мамой. А у него чехол к гитаре не легализован. И наличка нужна, вдруг что-то понадобится купить.

– А откуда у тебя сразу два выигрышных билета? Где взял?

– Что значит «Где»? Наша комсомольская организация взяла на себя обязательство распространить максимальное количество билетов лотереи среди учащихся. Кто поможет Родине, если не мы? – Тимур врал кассирше сберкассы легко, как дышал. – Остатки непроданных билетов выкупил комсомольский актив как самый идеологически грамотный контингент.

– Ишь, молодцы какие, Родине помогли, и сами в накладе не остались. Шишнадцать рубликов как с куста поднял. Сам сколько вложил-то?

– Шесть рублей.

– Двадцать билетов, значит. Нормально вышло, парень, молодец. Смотри только, не всегда такая удача случается. Не увлекайся, на последнее не играй.

И бабулька подмигнула Тимуру одним глазом. Хотя если бы она это сделала двумя сразу, то тогда бы это называлось не подмигиванием, а морганием. Как дальний свет. Счастливчик крутил в голове эту ерунду, чтоб его не спалили на слишком яркой эмоции. Тут Тимур слегка пережимал, показывать эмоции, получая выигрыш – это нормально. Просто ему некому было подсказать, что в Советском Союзе не принято держать в любой ситуации покер-фейс. Когда тебе ногу шьют без наркоза собутыльники, тогда отсутствие эмоций оправдано, а когда выиграл, принято радоваться вслух. В России и улыбаться положено не всем подряд, а только тем, кому реально рад – такой порядок.

Эх, а вот теперь бы можно и кассетник себе прикупить в личную собственность. В доме есть приличный катушечный магнитофон, но с катушками не так удобно, и его с собой не возьмёшь. Тем более, что музыку записывать есть где, и качество вполне ничего, если не придираться. Одна беда – большие массивы налички получить в кассе не получится. И даже с покупкой могут быть проблемы, подростку просто не продадут дорогой товар, снова пошлют за мамой.

Кстати, а почему именно за ней? А чтоб обиднее было юному покупателю, чтоб всякие в следующий раз не отвлекали продавца от важного дела. И не надо спрашивать, что за дело такое, которое важнее его основной функции – продавать товар. Этого никто не знает. Есть, правда, одна версия, она состоит в том, что любой товар, проданный советским продавцом напрямую, то есть без мзды и каких-то для себя прямых выгод, пробивает брешь в его личном бюджете. Как автомобиль, проехавший без остановки мимо ГАИшника.

Дома давно купленный чехол для гитары был извлечен на свет божий, а свежесорванные с грядки деньги, те наоборот были спрятаны. В некоторых продвинутых семействах считается нормой, когда у ребенка водятся личные деньги, а где-то, вот как в семье Чирковых, до последнего времени считалось, что карманными могут быть только копеечки. К примеру, прошлый выигрыш был получен и отложен отнюдь не в комнате Тимура, хотя и весь предназначен для покупок в его интересах.

Первой с работы обычно приходит мама, причем это «обычно» происходит всегда. У неё нет научной работы, она не строит карьеру, она работает от сих до сих, даже на работе думая о своей семье – это нормально. Новость про выигрыш тогда пускай дождется главу семейства. Даже так, пускай он узнает про очередное не вписывающееся в картину мира событие тет-а-тет.

А дальше уже пускай болит его голова о форме подачи и степени информированности жены о таком нерядовом событии, как очередной выигрыш в лотерею. «Дорогая, я должен признаться, наш сын не от тебя, его бог подкинул». Ну или как там учёный муж будет формулировать сбой в законах мироздания, пусть сам думает.

Папа пришёл через час, так что у мамы Оли было время намного отдохнуть и привести себя в порядок. Тем более, что сын в этот раз снова проявил чудеса смекалки и немалый кулинарный талант. Мальчик из сыра, купленного фарша, томатной пасты с названием «Соус томатный Краснодарский» и макарон приготовил спагетти-болоньезе. Сыра было немного жаль, он натер его просто варварски много, но мама сдержалась и не стала выговаривать мальчику, он же старался. Макароны были заранее отварены и уже остыли, фарш Тимка пожарил, не удосужившись налепить из него котлет – якобы такой вот ленивый рецепт придумали итальянцы. Всё ждало, когда придёт папа, а там будет достаточно всё выгрузить на сковороду к фаршу, нагреть и дать растопиться сыру. «Ну-ну, посмотрим» – подумала мама и не стала ругать сына второй раз. В конце концов, японцы говорят, что надо давать детям больше свободы. Так написали в журнале «Семья и школа».

Папа пришёл вовремя, то есть задержавшись с работы всего на час. Тёпа еще только бежал в коридор встречать главу семейства, еще даже не залаял от невыносимого счастья, а Тимур уже зажёг огонь под сковородой и начал священнодействовать с ужином. «Начал» – неудачный глагол для финальной стадии приготовления, но как уж есть. Как собака определяла, что дверь в подъезд открывает именно хозяин, то тайна, ведомая только ей, но ошибок не бывало ни разу.

Вот и сейчас, папа в дом, а там запахи, и семья, и Тёпозавр под ногами мечется, жена в щёчку целует – всё-таки лето в этом году замечательное! Так примерно считал Чирков-старший, пока не вышел покурить на балкон. То есть курилось нормально, даже с неким удовольствием от процесса, но потом на балкон вышел сын, и вечер перестал быть томным.

– Тим, что-то случилось?

– Ничего плохого, просто в пятницу был тираж.

– И-и-и…

– Как обычно, в этот раз не ковёр, а холодильник и мотоцикл.

– Какой мотоцикл? – На большее папы не хватило, словно ему была важна именно марка аппарата.

– Не знаю, хрень какая-то за четыреста рублей, ММВЗ. Не знаешь, что это такое?

– Минский мотоциклетно-велосипедный завод.

– Звучит так себе.

– Едет примерно так же. Погоди! Что ты мне зубы заговариваешь, ты снова выиграл. Как⁈

Крик отца услышала даже мама, моющая посуду. Она нижней половиной тела дёрнулась бежать гасить конфликт, даже сделала один шаг в сторону гостиной. Но верхняя половина тела, та, где руки и голова, ухватилась за кран и никуда тело не пустила. Потому что голова решила, мол пора мужчинам самим начать решать свои мужские вопросы. И вообще, у мальчиков порой возникают такие темы, интересы и сложности, про которые мамы даже знать не должна, даже догадываться. Кто из мам знает, в каком возрасте папа должен делиться секретами использования презервативов? А папы знают, они их носители, так сказать. Носители секретов, хотя презервативов – тоже.

В то время. Когда мама размышляла по поводу гондонов, папа на балконе отбивался от страшного зверя по имени мотоцикл. В его мире такие не водились. То есть они тарахтели где-то неподалёку, не касаясь Павла, кого-то унося в волшебные дали, кого-то сбрасывая на больничную койку. Но то были совершенно понятные физические объекты, преобразующие внутреннюю энергию топлива в кинетическую посредством двигателя внутреннего сгорания. Разрушить систему ценностей кандидата наук Чиркова двухколесные повозки не могли. Раньше у них это не получалось.

– Пап, а чего ты зациклился на моцике? Там еще холодильник. Ну и по мелочи, мелочь я уже потратил. А один билет, представляешь, был вообще пустым!

Папа представил, а потом попытался покинуть балкон, заодно уйдя от разговора.

– Дверь с той стороны, папа. И вообще, будь мужчиной. Прими как данность, твой сын не такой, как все.

Тимур сначала сказал, а потом подумал, что в этом времени никто такой финт превратно не поймет. Не такой как все – сейчас это не специфическое клеймо, не зашквар. Взрослые знают, что кто-то где-то извращенец, но это вне их мира. Подростки же пока чисты как ангелы в своём неведении. До какого-то времени, пока их не проинформируют старшие, выдавая очередной блок знаний из секспросвета.

– Мистификация. Ты подрисовал цифры на билетах или сделал что-то с газетой? Зачем? Тимур, игры закончились, ты же понимаешь. Что я не разрешу дурить себя бесконечно.

– Угу. У тебя есть список номеров, возьми и сам сверь с таблицей в газете.

– Я бумажку ту оставил на работе. Если не выкинул.

– Как это выкинул? И это мне говорит исследователь с ученой степенью? Не верю.

– Да скорее всего, она цела, но на работе, в столе лежит.

– Это даже хорошо. Теперь ты не сможешь допустить, что я сфальсифицировал образец, подменив бумажку. Осталось повторить эксперимент, сверив номера. Ах да, два билета целые, лежат в моей комнате. Я без тебя не стал их обналичивать.

– Как ты это проворачиваешь? Где берешь билеты, с кем в доле? Ты же понимаешь, что однажды придётся расплачиваться со своими подельниками.

– Я тебя умоляю! Давай без этого пафоса. Мало тебе двух опытов, давай третий проведем под твоим присмотром.

– А давай. Только в этот раз покупать билеты буду я! – Папа ничего не понял в схеме, но решил возглавить эксперимент. Он до последнего был готов защищать свой мир материализма и физических процессов.

– Нет, ты не сможешь. Ты не общался с богами, как я. Тебе никто ничего не должен. В очередной раз объясняю: я избранник бога удачи, у нас договор. И этоя, а не мои родственники и знакомые буду выигрывать во всякие азартные игры и лотереи. Так понятно?

– Ты опять повторяешь всё тот же бред?

– Бредом мы называем всё то, что не можем объяснить, подтвердить или доказать. Вот научный факт: твой сын выиграл в двух тиражах подряд неплохие деньги. Он необъясним, а значит ненаучен. Факт, который невозможно прицепить к теории, не может быть принят к учету? Погрешность измерений? Или теория хреновая?

– Кто тебя учил таким словечкам?

– Жизнь, папа. Меня учит жизнь. Непрерывно и постоянно учит тому, с чем я в ней сталкиваюсь. Научись танцевать, а всему остальному жизнь научит.

Глава 15
Этап

Глава семейства был в лёгком ступоре, вторая сигарета ушла вслед за первой, прочертив ночное небо на манер падающей звезды. Притом, что банка из-под дефицитных шпрот имелась, просто мужчине было не до деталей. Ему нужно было понять, как его сынок вновь провернул этот фокус. Надежда, что его просто разводят, и в бумажке, что лежит я ящике стола, не те номера была слишком призрачна. Уж больно уверено держится Тимур, слишком он спокоен для простого развода. Развод тут однозначно имеется, но весьма сложный. Блин, как он это делает⁈

А еще было непонятно, что делать со скопившейся тысячей рублей. То есть накопили они уже три тысячи, а эта четвертая, она прямо с неба упала. Стоп! Договаривались же потратить выигрыш на Тимура, так и надо сделать. А если кто-то придет за деньгами, то вот они, все на одежду сыну потрачены, чеки имеются. Хотя тем, кто может прийти, чеки будут без надобности. Да, им придется отдавать деньгами, а тогда Чирковы с книжки снимут. Хотя и не хотелось бы.

– Пап, по поводу смерти Высоцкого ты сделал пометку в своём блокноте?

– Когда ты уже поймёшь, что некоторыми вещами не шутят.

– Ага, не сделал, значит. А потом снова начнёшь вымораживаться, мол ты этого не говорил, я такого не помню…

– Я уже ясно сказал, мне неприятно это обсуждать.

Разговор тот закончился ничем, отец просто вышел с балкона, ничего для себя не решив. Действительно, не начинать же ему верить в непонятную муть. Ладно бы в того бога, про которого дуют в уши церковники, нет, сынок нового бога придумал с непонятным именем. И предложил даже не верить в него, а просто знать, что есть какой-то Кайрос, и Тимур пророк его. Хотя да, кое-что он решил. Вот пойдет завтра в сберкассу на обеде и снимет деньги, то есть не снимет, а получит выигрыш по билету. Один для начала, за мотоцикл. Только сначала перед обедом сам проверит таблицу. По другой газете, не по подсунутой Тимкой.

Через день папа притащил с работы запечатанный полиэтиленовый пакет с чем-то красным внутри. Он сходу кинул его на диван и буркнул: «Меряй! Не подойдет, верну». А кто меряй, кому сказал? Мама решительно взяла процесс в свои руки, достала трикотажные изделия, повертела, растянула:

– Сынок, это тебе! Папка тебя сильно любит, судя по всему.

– Так и я его. Пап, что правда мне? Можно померить?

– Сказал же, меряй! – Голос отца и ванной заглушался текущей водой. – Коллеге принесли, а размер сильно маленький, никому не подошел. А детей такого возраста, как Тимур, ни у кого в отделе нет.

– И сколько же за это чудо он попросил? – Мама морально готовилась к удару.

– Нормально всё по деньгам, потянем!

На искушенный взгляд Тимура такой костюмчик мог потянуть рублей на двести, потому что это был «Адидас». Не простой, если в СССР можно присоединить такое прилагательное к адидасовскому костюму. Это был олимпийский «Адик» для советской сборной, о чём в голос кричали лейблы по обеим сторонам груди. Грудь, на которую надели эту роскошь самопроизвольно раздалась как минимум на размер, мышцы забугрились, а позвоночник вытянулся как арматура и тихо загудел, мол только так и надо.

Да хрен там, «не подойдет», это кем надо быть, чтоб такой костюм не подошёл! Штаны оказались тоже впору, так что неведомая сумма, заплаченная отцом за стыренный кем-то комплект формы для нашей сборной, потеряла последнюю возможность вернуться в семейный бюджет.

– Надо брать. – Ёмко и просто сказала мама.

– Так уже взял.

– А деньги откуда? – Получка папы всегда оказывалась в цепких маминых руках, так что никаких свободных средств, тем более в таком объеме у него быть не должно.

– С его выигрыша взял. Мы же решили, что Тимкин выигрыш потратим на него.

«Какая удобная формулировка, – подумал Тимур, – не соврал ни одним словом товарищ папа, а правды не сказал. Это ж он новый мой выигрыш конвертировал в костюмчик». Он был совершенно не против такого приобретения, более того, теперь Тимур знал, в чём он поедет в лагерь. Расточительно? Очень! Новый импортный костюм был достоин того, чтобы в нём гулять по городу, ходить в кафе с девушкой, сниматься в кино. А тут в пионерский лагерь – так поступают только мажоры, у которых что бабок, что шмоток завались. У них дедушка Колонтай, Буденный или Ворошилов, им и не такое позволительно. Стоп, Коллонтай была женщиной и писалась с двумя «л». Впрочем, не про неё ли сказано, что если бы у бабушки были тестикулы, то она была бы дедушкой. Тот самый случай.

Когда ребенок, единственный ребенок что-то очень сильно хочет, родители бессильны. Мамины увещевания поберечь костюм разбились об аргумент, что через год Тимур из него вырастет, так что беречь тряпки бесполезно, даже если они дорогие. На вокзал своего прекрасно выглядящего, буквально выпадающего из серой массы людей сына провожала мама. Папа не мог отпроситься, у него важный эксперимент. Да и не видел нужды взрослый мужчина в такой опеке. Что, парень сам не доедет на метро до Павелецкого вокзала? Потеряется?

Мам в толпе провожающих оказалось много. Гораздо больше, чем суровых отцов и почти столько же, сколько самих детей. Красный спортивный костюм несколько уравновесился с красными галстуками, которые обязали повязать всех репрессированных – так их легче было вычленять в толпе. Летом ни один нормальный ребенок по своей воле пионерский галстук не наденет, так что любой красногалстучный по определению кадр воспитателей, бегающих вокруг детишек или скалой возвышающихся над ними. Поведение ответственных педагогов определялось темпераментом и опытом.

– Фамилия? Есть такой, первый отряд! Почему без галстука? Надеть немедленно!

– Чирковы! Уже комсомолец! Нам куда встать?

Переговоры вела мама, для неё Тимка всё еще был несмышлёнышем, которого стопчет первая же курица. Особенно, залётная, у тех одна цель в жизни – подгрести под себя её ненаглядного Тимочку. Ненаглядный Тимочка совершенно спокойно взирал на цирк вообще и номер, исполняемый мамой. Будь он пацаном, уже бы провалился под платформу от стыда, а взрослому Тимуру-Василию было как-то наплевать, как выглядит сценка, что подумают другие парни. Хочет мама суетиться, пускай квохчет, тем более что четыре недели потом не увидит ребенка – надо быть снисходительным к слабостям любящей матери.

Его чемодан не произвел фурор, всем пока было не до деталей. Даже гитара пока не привлекала внимание, хотя была всего одна на толпу. Шло формирование отрядов, вернее их сбор и кучкование вокруг воспитателей, отделение агнцов от козлиц. С губ не слетало последнее «прости», вместо этого мамы пытались загрузить в головы уезжающих чад последние гигабайты программ поведения и списков запретов.

Файерволлы, включенные опытными детишками, отсекали весь материнский траффик, дабы не перегрузить банки их памяти. На самом деле, скорее баночки нежели банки, майонезные, в которых принято сдавать анализы мочи. Сколько родительских наказов поместится в такую баночку? Да нисколько! Даже то, что случайно проберется в долговременную память, будет тщательно вычищено вплоть до жесткого форматирования. А про память оперативную и говорить нечего, там как у древней триста восемьдесят шестой АйБиэМки всего четыре мегабайта, памяти не хватает даже сопли не вытирать рукавом.

Согнанных в компактные кучки ребят пересчитали, сверили со списками отрядов и вручили бумажки, которые надо клеем лепить на чемоданы. Самым варварским способом самым идиотским канцелярским клеем. Зачем? Чтоб потом написать ручкой номер отряда, ясное дело! Некоторые из тех, кто ехал в лагерь не первый раз, озаботились такими квази-бирками еще дома. Ладно, надо, значит надо, Тимур тоже налепил, а потом написал цифру «раз» во всю бумажку.

Ну наконец-то! Наконец их начали загружать в поезд. Да, на платформе вместо ожидаемой электрички стоял пассажирский поезд из общих вагонов с прицепленным электровозом. Погодите, как поезд? Ведь говорили, что недалеко повезут, за сто первый километр утащат и хорош, вроде так. Как там его, Настасьино. Успокаивало одно – все вагоны были общие, без матрасов и белья. Значит, спать в пути не придётся, уже лучше. Весь жизненный опыт Тимура восставал против того, что детей могут везти куда-то вдаль в общем вагоне без постельного белья как каких-нибудь животных или солдат.

Очень удачно получилось, что для вывоза детей пустили отдельный поезд. Очень удачно прежде всего для мирных советских граждан, им не пришлось подвергаться мучительным пыткам концентрированной детской радости, исторгавшейся из глоток. Мало того, чтоб было окончательно понятно, насколько всё здорово, дети еще и невербально давали это понять. Прыгали по полу, скакали по лавкам, махали руками и всеми остальными частями тел тоже. Пионерские галстуки были сняты в первые же минуты поездки, сейчас они то выглядывали из карманов, то валялись на лавках. А то и уже уползли на пол – дети, что с них возьмёшь.

Как островки спокойствия выглядели лавки, на которых сидели воспитатели. Вокруг них адсорбировались подлизы, заучки и тихони, не умеющие выживать в джунглях детского коллектива. Старшие отряды, слава всем богам, заняли отдельный вагон, до него всё это безумие доносилось редко. И вот уже там, в более-менее спокойной обстановке пацаны оценили тимуровы ништяки. Чемодан, олимпийка, гитара, возраст и ширина плеч – всё оказалось приметным у Тимура, он был один из самых старших в своём первом отряде.

Поезд ехал часа три с одной остановкой на смену локомотива, не имея часов, юноша не засекал время отправления из Москвы. Проголодаться не успел, тем более что зажевал пару пирожков, купленных на вокзале. Мама пирожков в дорогу не напекла, чай не праздник. Сознание зацепилось за мысль про часы, может уже пора себе завести? Выиграть или просто купить.

Чемодан по пути от дома до вокзала показал себя великолепно, он охотно ехал по свежеуложенному асфальту тротуаров олимпийской Москвы, тем более по плитам метро. Порогов и лестниц было много, гораздо больше, чем в покинутом времени. Периодически приходилось поднимать свою ношу, но всё равно это было гораздо легче, чем нести чемодан в руке всю дорогу.

А вот и Настасьино, маленькая железнодорожная станция, спрятавшаяся в российской глубинке. Низкий перрон станции не подготовили к проведению Олимпиады, это было видно невооруженным глазом. Дети и взрослые, мальчики и девочки спускались вниз по довольно крутой лестнице сначала сами, потом им подавали или скидывали их поклажу, и всё на фоне дикого гвалта и неразберихи. Радовало только то, что для данного поезда это была конечная остановка, так что время высадки никто не ограничивал. Блин, гитара еще эта, нахрена Тимур только с ней связался! Зацепившись грифом за поручни, он чуть не упал на бетонную плиту перрона. А брошенный на него чемодан мог вполне добить несчастную жертву высадки пионерского десанта.

По окончанию выброски отряды собрали и второй раз пересчитали, погибших и раненых конкретно в их отряде не оказалось, парням не пришлось бродить по ночному лесу в поисках парашютистов, отнесенных в сторону порывом ветра. Через несколько минут из лесу выехал, взрыкивая мотором, бронетранспортер поддержки. Ну ладно, не бронетранспортер, а бортовой грузовик, он остановился, не доезжая метров пятьдесят до притворившейся организованным построением толпы.