Текст книги "Знаменосец забытого бога (СИ)"

Автор книги: Юрий Ра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Бегая по лиственному лесу, изрезанному тропинками, Тимур внутренне радовался – если тут столько народу шастает, значит заблудиться нестрашно, рано или поздно найдут. А вот крапивы много, надо сказать детям, чтобы штаны надевали, с голыми ногами будет грустно. Вода нужна, но фляжек или пластиковых бутылок ни у кого нет, а его одна единственная фляга весь взвод не спасёт. Ладно, до обеда вытерпят, тогда и он воду брать не станет, чтоб как все. Нож у него зачётный, купил не складной, а туристический, максимально близкий к охотничьему, но еще бытовой. Штамп с обратной стороны ножен так и гласит: «Нож хозяйственно-бытовой». От маминого шмона он спас ножик, спрятав его в чехле гитары – примотал к грифу изолентой. Это и было главной причиной, почему Тимур отказался играть на гитаре в поезде и сразу по приезду – не хотел палить перо.

Через пару часов забега в голове сложился примерный план поиска шпионов, а под одним из деревьев был устроен тайник. Причём, диверсанты там натоптали и бросили пару окурков. Тимур поначалу хотел, чтоб они еще и кучку экскрементов отложили под кустом и подтёрлись немецким журналом, но передумал. Заставлять детишек копаться дерьме – это уже перебор. Хватит и наполовину скуренных самокруток с немецким шрифтом. Лишь бы кто чужой не нашел этот тайник раньше отряда разведчиков из пионерского лагеря «Настасьино».

Глава 19
Разведка, шпионаж, провокации

Нормальный получился выход в лес! Да, дети вымазались, устали, исцарапались и налазились по кустам и оврагам – так это и есть ингредиенты правильного похода. Чтоб было что вспомнить, над чем поржать, что присочинить… Чтоб переправа через ручей у взвода была как через Альпы у Суворова, а не в полусотне метров дальше, где курица подол не замочит, когда перешагивать будет. Чтоб можно было прятаться в кустах и шипеть на муравьёв, заодно пугая девчонок, думающих, что это змея. Чтоб самим испугаться, когда они заорут «Змея!» Чтоб потом на самом деле найти змею и выслушать объяснения вожатого, что в наших лесах змеи делятся на гадюк и ужей. Узнать, что никто толком не знает, как одно отличить от другого, потому что окраска у змей бывает разная, так что любую змею на всякий случай лучше считать ядовитой. А еще змеи первыми не нападают, пока ты не начнешь их пугать.

– Так они что, боятся нас, поэтому кусают?

– Конечно! Ты вон какой большой, сорок килограммов весишь, а змея всего полкило.

– Ага, у неё зубы с ядом.

– У тебя тоже зубы. И палка. Короче, змей не трогаем, лягушек тоже.

– Я читала, бывают ядовитые лягушки!

– Бывают, но не у нас. У нас они пользу приносят – комаров едят.

Комаров не любит никто, к лягушкам сразу добавилось уважения. Толковый им попался вожатый, как только в лес вошли, тут же всем вырезал палки. А мальчишкам объяснил, что палки не стреляют, и что диверсанты первыми убьют тех, кто орет или громко разговаривает. А еще показал, какие ягоды ядовитые. К сожаленью, ядовитыми оказались почти все, кроме земляники, зато её нашлась целая поляна, и её можно есть немытую.

А потом они наткнулись на очень подозрительный тайник. Он был так хитро замаскирован, что найти его удалось только случайно. Правда Сережка клянётся, что никакой случайности – шпионы оставили во влажной земле несколько отпечатков обуви. А потом вожатый запретил подходить и показал на леску, тянущуюся поперек прохода к тайнику. Она аккуратно проследили, куда ведет растяжка – так называется такой способ минирования и нашли кучу лесного мусора. Трогать кучу Тимур не разрешил – ни у кого не имелось опыта обезвреживания мин. Он очень аккуратно заблокировал леску, но всё равно не разрешил её задевать.

А в тайнике нашёлся запас продуктов, недокуренные бычки около схрона. Толик начал их разворачивать, а там немецкие буквы! Каждому стало ясно, что самокрутки свернуты из немецких газет, значит тут были немцы.

Теперь их задача какая? Короткое обсуждение привело к мысли, что надо бежать туда, где есть телефон. И снова пионервожатый не разрешил ничего растаскивать, сказал, что когда он сообщит куда надо, то те, кто надо смогут устроить засаду на диверсантов. Так что разведчики, не теряя ни минуты времени чуть ли не бегом помчались в лагерь, там есть связь с городом! По пути одна из девочек потянула ногу, пришлось срочно делать импровизированные носилки из палок и ветровки вожатого, а потом нести по очереди. Так и добирались, одно бежали чуть впереди в боевом дозоре, вторые посменно несли неуклюжую Лиду.

Но успели вовремя, сказал вожатый. Даже на обед попали, на что уже никто не рассчитывал. Пока он бегал в штаб лагеря звонить в милицию, воспитательница Вера Ивановна, упрямая и непонятливая женщина заставила всех отмываться и переодеваться. Какое нафиг переодеваться! Тут диверсанты кругом, а она к умывальнику гонит. Но всему отряду пришлось уступить грубой силе – умылись и пошли на обед. А там Тимур всем незаметно отсигналил рукой, мол всё в порядке, куда надо сообщил, войска на подходе.

– Ну ты Тимур, затейник! Когда увидела, что Лиду несут на руках, чуть не родила снова. – Они снова стояли у окна столовой и наблюдали, как дети впитывают калории. Кстати, в столовой стало пахнуть чуть по-иному, чуть более питательно, что ли.

– Умная девочка, и играет хорошо. Без неё так хорошо бы не получилось.

– Правду им будешь рассказывать?

– Про диверсантов или про Лиду?

– Да про всё. Они же сейчас начнут по лагерю трезвонить, их на смех поднимут.

– Трезвонить не начнут – военная тайна, связанная с обороноспособностью страны. Так, по секрету будут шептаться. Узнают все, но тихонько, на уровне слухов. – Тимур предполагал, что тайна не продержится и суток, но у него был контрманёвр.

– И что потом?

– Буду так нагло всё отвергать, что все поймут – лучше и дальше помалкивать. Мол, не ходили мы ни в какой лес, никаких змей не ловили, лягушек не жарили, диверсантов не пытали.

– Вы что, змей там ловили⁈ А если бы кого-то змея укусила? Ты совсем ополоумел! – Начала заводиться воспитатель.

– Говорю же, никаких змей не ловили. Вот и вы попались на эту удочку. Да у нас всё общество такое.

– Какое?

– Как начинают официально что-то опровергать, сразу у всех одна мысль – всё так и было!

– Вот только политических разговоров мне не хватало, Тимур. Заканчивай. И напоминаю, после тихого часа у нас баня. На тебе мальчики, на мне девочки. Я потому и настояла, чтоб вы сегодня в лес шли, чтоб помыться все смогли как следует.

Когда Тимур пообедал, возле столовой он неожиданно наткнулся на ребят из первого отряда. Они стояли на дорожке и явно ждали его.

– Здорово, парни! Это что, меня что ли ждете?

– Тебя. Побазарить бы надо. А то в натуре непонятки какие-то стрёмные. – Генка явно косил под блатного, вернее под свои представления о блатате.

– Ну давайте тогда в сторонку отойдем, чтоб никто уши не грел. – Тимур подхватил манеру общения. – Колись в натуре, чо предъявить хотел.

– Непонятки, – повторился крутой парень, – то ты с нами в отряде и тебе четырнадцать лет, а то ты уже вожатый и мастер спорта. Это как понимать? Где правда в натуре?

– В комендатуре! Правду он захотел. Ну да, я взрослый, просто выгляжу мелким, такой уродился. Ехал, думал в вашем отряде буду вожатым. Ну и придумал втереться в ваш коллектив изнутри, послушать, чем дышите. Как в фильме «Место встречи изменить нельзя». Смотрел такой? – Честным взором он окинул пацанов, на чьи уши повисла лапша.

– Гонишь!

– Не смотрели что ли?

– Да смотрели, просто как-то стремно звучит это.

– А что ж я тогда в историю с чемоданами подписался? И вас подпряг под этот кипишь?

– Ну да, было дело. И чего ты тогда не у нас вожатым. С тобой, говорят, клёво.

– Во-первых, с воспиталкой вашей характерами не сошелся.

– Ага, с ней многих не сошлись, воюем по-тихому. А во-вторых?

– Во-вторых, отряд подобрался сильно рослый, вон вы все лоси какие.

– Это да, первый отряд сила!

– Я на вашем фоне теряюсь. Вот Николай Николаевич, начальник лагеря который, решил меня на мелочь перекинуть. Я ваши непонятки порешал или еще есть что перетереть?

– Да вроде всё убедительно звучит. А поклянись на падлу.

– Юноша, ты не опух часом? Валите уже, у вас тихий час начинается!

Такой резкий наезд лучше клятв убедил пацанов, что их несостоявшийся товарищ в натуре взрослый. То есть студент чего-нибудь, дальнейшее обсуждение Тимура они продолжили уже по пути.

– Не, он правда взрослый.

– Да какой взрослый, небось после восьмого в педагогический технарь пошел, а сейчас ан практике. Ему от силы семнадцать, а то и вообще шестнадцать лет. По уму он бы в десятом сейчас был, если бы в технарь не ушел.

– А чего, десятый класс тебе не взрослый что ли! У меня брат в десятом был бычара здоровый какой.

– Ага, а тебе тогда сколько было? Лет десять? Тебе тогда все здоровыми казались.

– Не, ну понятно тогда, чего он с воспиталкой так борзо разговаривал.

– Точняк! Она же тогда и поперла его из нашего отряда. Помните, бегала жаловаться в штаб!

Тимур шел чуть позади них незамеченным и слышал эту беседу. Выводы пацанов его совершенно не напрягали, совесть тоже не мучила. Ну соврал, так время такое, что все врут. У него сейчас отбой во взводе, Вера Ивановна просила отбить и девочек тоже, у неё какие-то дела намечались сразу после обеда. Тимуру не жалко, спальни рядом.

Войдя к мальчишкам как главным противникам дневного сна, он привычно начал команду «Взвод…» и закрыл рот. Его пацаны уже спали как убитые. Укатали сивок крутые горки. Он тихо прикрыл дверь и также тихо заглянул в спальню девочек, совершенно не опасаясь увидеть там что-то запретное. Так и есть, эти тоже спят без задних ног. Дурацкий стереотип из фильмов, в которых воспитатель заботливо поправляет одеяла спящим детям, Тимура не умилял, если раскрылся человек во время сна, значит ему жарко. Так что он не стал с отеческой заботой проходить вдоль рядов коек ни в той спальной, где сопели мальчишки, ни здесь. Нельзя отнимать у человека право спать так, как ему хочется.

Всё очень хорошо, как любит говорить начальник лагеря, можно с чистой душой пойти в штаб. Сейчас там вожатые собрались обсуждать концерт самодеятельности. Причем, по лагерной традиции один блок составляют из номеров в исполнении вожатых и воспитателей. Тимур у нас чечетку бить не станет, хоровое пение тоже не его номер. С этим всё ясно, про его скромный талант гитариста-любителя уже знают, уже звали повечерять с гитарой в комнату, где устраивают маленькие тусовки вожатые.

А вот что именно будет исполнять Тимур? В зале дома культуры, а по простому говоря в единственном зале лагеря, где обычно крутят кино все вожатые и несколько воспитателей собрались сейчас на сцене, шум, смех, громкие голоса и споры. Народ требует чего-то новенького душевного и чтоб за душу брало. Прозрачные намек на бардовские песни прозвучал, осталось выбрать из своего репертуара подходящую песню.

Пожалуй, вот эта подойдет. Тимур начал проигрыш на гитаре тихонько, не пытаясь заглушить голоса. Этого оказалось достаточно, что все смолкли. Тихая и лиричная мелодия заставила всех замереть. А потом юноша запел?

Выйду в поле ночью с конём.

Ночкой тёмной тихо пойдем…

В оригинале эта знакомая каждому всегда песня исполнялась а-капелла, никакая гитара не подразумевается, но для того, чтоб вывозить её одним голосом нужны хорошие вокальные данные и уверенность в душе. Или уверенность и двести грамм алкоголя в желудке. Ни того, ни другого в Тимуре не имелось, зато у него гитара. Песня отзвучала, а потом начались вопросы, что за песня, где взял, кто автор. Песня типа народная, научили во дворе, даже название условное у каждого своё. Решили, что объявят её как народную с названием «Выйду в поле ночью с конём». Вопросов насчет того, подходит ли она для концерта, у старшей пионервожатой, которая в лагере исполняет функции комиссара, замполита и главного массовика-затейника, не возникло.

После полдника воспитатель не вернулась, так что отряд, он же взвод, он же команда Тимура был снова на нём. Ну раз так, то готовимся к смотру строя и песни. Нормально петь, маршируя в строю можно только марши или кричалки. А победить в конкурсе можно только, поразив всех чем-то особенным. И не в плане мелодии, там тоже выбора нет – большой барабан задаёт темп под шаг левой ноги, а все рулады вьются вокруг этого самого барабана.

Текст… надо замутить оригинальный текст. Тимур сам не заметил, что тоже втянулся в эту соревновательную лихорадку. Отряд должен победить. Не важно, в чём, и приз не важен, он весьма условен, просто ребята хотят быть первыми, что в этом плохого, почему бы не помочь своим детям? И текстовочка выплыла из памяти Василия. Хорошая такая текстовочка, прямо революционный марш, написанный кем-то в том покинутом времени.

С неизбежностью рассвета

Раз за разом наступаем

На одни и те же грабли

От Москвы и до окраин.

Бойтесь, грабли, нашей тяги

К вечному преодоленью!

Нам великий путь к победе

Завещал товарищ Ленин.

У кого-то путь тернистый,

У кого-то на Голгофу.

Нас растили коммунисты,

Не Мария, не Иосиф.

Лес граблей, трава стальная

Нас пытаются програбить…

И бессильно опадают,

С чистых душ сдирая накипь.

Мы в сверкающих доспехах

Вдаль идем по шпалам БАМа.

Ох, не зря ты записалась

В коммунисты, наша мама!

Писать раз за разом один и тот же текст было лень, так что Тимур посадил переписывать несколько экземпляров трёх девочек, у девчонок почерк всегда лучше, чем куролапский пацанский. Когда текст был размножен, ушли учить его в дальний угол лагеря к бомбоубежищу. Не то что Тимур стеснялся, он не хотел, чтобы их песню украли соперники. И вообще, некоторые вещи сильнее всего воспринимаются при первом прослушивании.

С заучиванием текста возникли ожидаемые сложности, но в компании, да еще под воздействием энтузиазма всё разучивается быстрее, чем скучный Тютчев. А потом начали маршировать и скандировать одновременно. Как ни странно, но в процессе маршировки получалось лучше, сам текст был такой, что под него так и хочется шагать в ногу и орать погромче.

Короче, уже почти перед ужином стало получаться. Да не просто получаться, а так, что самому Тимуру понравилось. А потом пришла Вера Ивановна, как-то сумевшая разыскать марширующую и орущую группировку своих подопечных. Она посмотрела, послушала, начала искать валидол в кармане, не нашла его и захотела сказать всё, что думает про Чиркова, про марш, про жизнь… Но говорить это было нельзя, потому что материться при детях учителю не пристало.

Дети были отправлены готовиться к ужину, а вожатый взят за рукав, чтоб не убежал. И вот тогда… а что тогда, когда он тоже школьник? Каждый знает, как иногда звучит водопроводный кран, когда только что перекрыли воду. Он плюётся остатками, рычит, кашляет и стреляет воздухом, в какое-то момент кажется, что он сейчас взорвется или вырвется из стены и начнет убивать всё живое, до чего сможет дотянуться его стальная шея. Примерно также повела себя и воспитатель. Из кое-как различаемого текста Тимур понял, что разучиваемая песенка несколько провокационна, неуместна и бессовестна по отношению к товарищу Ленину, всем коммунистам, их идеалам и мамам тоже. Так что песню надо менять. А маршировали хорошо.

– Я так и не понял, что вам не понравилось. – Через какое-то время Тимур решил, что Вера Ивановна отошла и готова к предметному разговору. – Ведь всё в словах по делу. Ленин есть, БАМ упомянут, идеалы коммунизма…

– Молчи лучше, а! Это как мультфильм нарисовать с членами политбюро, неуместно и кощунственно.

– Анекдоты про них не кощунственно, а мультики уже перебор?

– Анекдоты? Ты мне сейчас еще начни политические анекдоты рассказывать. А еще лучше, на концерте самодеятельности.

– Но ведь в компаниях все рассказывают. Ведь все их знают и все смеются. За спиной, значит, можно? Ведь те же коммунисты и ржут над нашим руководством.

– Ты не понимаешь, это другое.

– Понимаю, это лицемерие. Хрен вы с таким подходом построите коммунизм. Да его уже и строить перестали, только языками трень-брень.

– «Вы не построите», – передразнила женщина Тимура. – Ты не с нами?

– Тут я, с вами. Только я коммунизм строить не стану, потому что глупо месить раствор, когда кирпича нет и уже не будет. Кирпич весь налево продал прораб и с начальником стройуправления поделился.

– Это ты к чему сейчас?

– Очередной политический анекдот. Вы же сами сказали, что это другое. Между собой можно, со сцены нельзя.

– Ладно, только больше никому эту песню не показывай. И напоминаю, завтра у отряда дежурство по столовой. Видел сам, что входит в обязанности дежурных, на тебе контроль.

Тимур шел к детям и думал, чего это он так вспылил. Ну врут тут все, ему какое дело? Он сам по себе, остальные как могут. Подумаешь, лицемеры… Как там у Булгакова было, деньги любят, но и милосердие не чуждо их сердец. Советские люди, они как дети, их дурят, они наполовину верят, наполовину понимают, что сказка. Продолжают в неё играть в надежде, что Дед Мороз в конце вручит подарок какой-нибудь, хот маленькую шоколадку, а все подарок. Дети не думают, что все вручаемые им подарки уже оплачены их родителями, причем с них взяли и налоги, и откаты, а потом кто-то хитрый из их группы запустил руку в мешок и спёр пару плиток. Кто он такой, чтоб осуждать этих детей?

Глава 20
Песни бывают разные

Дежурство по столовой – напряжная неприятная работа на целый день, когда ребятам нужно вставать до общего подъема, брести в столовую, расставлять столы и стулья, потом хлеб, тарелки с кашей, стаканы с компотом, дождаться окончания завтрака и снова убирать, сметать, громоздить стулья поверх столов… Ах да, еще контролировать поведение других ребят в столовой, когда своё бы кто проконтролировал.

Прошлый наряд у двенадцатого отряда окончился с небольшим конфузом, у них получилось кайфануть в наряде по столовой, точнее, перед ним. Ребята шли по спящему лагерю и балдели от чувства своей полной бесконтрольности в спящем городке. Балдели и пели хором: «Рано утром в шесть часов, шесть часов, шесть часов! Нет резинки от трусов, от трусов, от трусов! Вот она, вот она! Кое-где намотана!» на самом деле никакой идеологической диверсии не случилось, детишки спали практически по всему лагерю, сон перед подъемом самый сладкий. А услышавшие эту песню взрослые и без этого прекрасно знают, на что может намотаться резинка от трусов. Тем не менее, случай был сочтен чрезвычайным происшествием за неимением других, более чрезвычайных.

Детям сделали устный втык, вожатой и воспитателю примерно такой же, но практически осязаемый и без вазелина. «Социализм есть контроль и учет!» – вещал Николай Николаевич на собрании педагогического коллектива. А потом еще минут десять про ответственность и жесткое манипулирование сознанием детей, дабы они не могли измыслить ничего крамольного. На фоне этого наезда утверждение афиши концерта прошло буднично и без обсуждений. Начальник лагеря на пару минут включил демократию, предложил высказываться и голосовать за репертуар и состав участников. Все заученно подняли руки, намекая, что настроения дебатировать нет, они голосуют за повестку. Кто-то проголосовал за уткнувшуюся в мобильник соседку, так что выглядел вожатый с поднятыми вверх руками, как сдающийся на милость Системы. Стоп, какой мобильник может быть сейчас у той девахи⁈ Тимур присмотрелся – да спит она!

– Значит так, – Тимур инструктировал выбранных им дежурных на предмет поведения в дверях. – Всех пускать…

– Никого не выпускать? – Перебил его выбранный пацан. На этот пост Тимур отобрал только мальчиков. Не потому, что они сильнее. Девочки пока помощнее будут, но пацаны агрессивнее. А еще они не настолько ответственные.

– Щаз! Разбежались! Всех выпускать! Хлеб…

– Отбирать! – Снова не удержался ребенок.

– Хлеб не видеть! Никого не обыскивать, тем, у кого куски хлеба в руках, намекать, чтоб прятали в карман.

– А так можно?

– Нужно! Голодным ходить нельзя растущему организму, вредно это для здоровья. Вот ты вчера зачем кусок хлеба вынес после обеда?

– Я?

– Ты. Что, не наедаешься?

– Да ну! Суп параша! Я его и дома не ел, и тут не буду!

– Значит, не голодал еще.

– Так чего насчёт хлеба?

– Родина от куска не обеднеет, не трогай голодающих Поволжья.

– А если не оттуда?

– Пролетарии всех стран… – А вот теперь вожатый сам сделал паузу, давая себя перебить.

– Соединяйтесь! – Хором закончили девиз оба дежурных.

Кроме того, что не надо вставать вместе со всеми на подъеме и идти на зарядку, были и другие преференции у отряда, заступившего в наряд по столовой. Например… ага, вот! Можно было выпить не один стакан киселя или компота, а сразу три. А еще чувство власти над выходящими из столовой у тех, кто дежурит на выходе. Но синдром вахтёра Тимур отключил, зато он же создал точку заговора, что сильно понравилось пацанам. Сразу после завтрака они заговорщицким шепотом разнесли по лагерю весть, что на обеде не будут шмонать выходящих, только хлеб должен быть в карманах, чтоб не так явно выглядел саботаж. Ребята поймали свою минуту славы, народ оценил такой самоотверженный поступок борцов за свободу из десятого отряда.

Вопреки ожиданиям воспитательницы наряд по столовой закончился без эксцессов. То есть непонятная движуха имела место, но она ни во что не вылилась. Вера Ивановна даже хотела спросить своего вожатого, что затевается в отряде, но сдержалась. По сути, её Тимур тоже мальчик и тоже как бы отдыхает в лагере, просто у него отдых связан с общественной нагрузкой. Но каков парень, а! Прирожденный заводила и педагог. Если от в четырнадцать лет таков, во что сможет вырасти годам к двадцати! Ведь почти готовый комсорг курса в пединституте! И да, парня ждет педагогический, прямая дорога ему туда.

А потом всё хорошее закончилось и началось страшное. По лагерю стали появляться листовки. Мало того, отдельные пионеры были застигнуты за декламацией политических частушек.

– Что это такое⁈ – Орал начальник лагеря на утренней пятиминутке с педагогами. Хозяйственный блок он в этот раз отпустил сразу, вернее, выпроводил. – Вы это видели?

Оказалось, что не видели. Тогда бумажка была пущена по кругу. Когда она дошла до Тимура, он узнал текст. Почерк был другой, написано было коряво и карандашом, словно в самом деле какие-то подпольщики писали перед расстрелом, подложив под тетрадный лист своего погибшего товарища. И в процессе написания тело товарища чесалось и ворочалось. Но текст был почти тот, текст речовки, которую его отряд учил на смотр строя и песни.

– Эту речовку репетировал наш отряд к конкурсу. – Вера Ивановна решила, что запираться бесполезно.

– ЧТО⁈

– Мы с вожатым попробовали несколько вариантов песни, ничего путного не получалось. Тогда решили сделать речовку из какого-нибудь стихотворения о революции. В том числе пробовали и это произведение, результат был не очень, так что выбрали Лебедева-Кумача.

– А как это у меня оказалось? Кто писал?

– Вы же видите, что явно писал какой-то мальчик, неграмотный и неаккуратный. Не я и не Тимур Чирков. Видимо, ребенка впечатлил стих, он его запомнил и воспроизвел, как мог. Сами можете убедиться, у него половина текста про какие-то грабли.

– Какой мальчик? – Начальник очень хотел поверить, что имела место не идеологическая диверсия, а простая детская шалость и «сломанный телефон».

– Чирков, чьё это стихотворение? Где взял?

– Из альманаха «Атеистические чтения». Вы же знаете, я в школе отвечаю за антирелигиозную пропаганду. Автор какой-то не очень известный, кажись Раменский его фамилия. Или литературный псевдоним.

– И как у тебя с пропагандой?

– Успех невероятный, Николай Николаевич! Ни одного верующего на всю школу.

– Это ты молодец, да. И какой вы текст учили изначально?

– Ой, надо вспоминать, так сразу не готов.

– То есть сначала ты по памяти кое-как воссоздал стих, потом неведомый любитель поэзии что-то как-то вспомнил и записал. Я даже не возьмусь теперь угадать, как выглядел исходный текст стихотворения. Но в любом случае, все тексты сначала заверяются у старшей пионервожатой. Это ясно всем? Очень хорошо.

А Тимур решил, что ему в очередной раз повезло – накосячил он по меркам этой эпохи знатно. Сейчас юноша сидел тише воды и ниже травы, сидел и пытался прикинуть, сколько копий сделали его девчонки и сколько раз могли переписать текст маленькие подпольщики. Число вычислению не поддавалось. Он прикинул варианты борьбы с распространением крамолы и понял, что лучше вообще не акцентировать на ней внимание его подопечных. Тем более, что стихо уже ушло в народ, победить его может только время. Или какое-то более яркое заделье, какая-то совсем угарная движуха. О! Может, стоит пустить в ход детский фольклор из числа кровожадных частушек? А что, может сработать.

Уже этим же вечером он бросился реализовывать свой план. Сидя в кругу своих сорванцов в спальном помещении, Тимур поддавал жару гитарным боем и пел классические куплеты подростковым дискантом:

– Маленький мальчик нашел пулемет! Больше в деревне никто не живёт. – Задавал он тему рэп-батла, глаза ребят загорались как маленькие лампочки, но пока никто не подхвыатывал.

– Дети в подвале играли в гестапо. Зверски замучен сантехник Потапов! – Усилил хулиганский частушечный псевдо-рэп вожатый.

– Девочка в поле гранату нашла! Что это? Дядю спросила она… – Продолжил, подстроившись под ритм, самый бойкий из мальчиков.

– … Дёрни колечко, ей дядя сказал. Долго над полем сандалик летал! – Подхватило сразу двое пацанов.

– Поднимает руку тот, кто готов спеть, я кивну ему, когда можно вступать – Тимур объяснял правила, не прерывая игру на гитаре, нельзя останавливаться, процесс вроде пошел!

– Маленький мальчик на стройке играл! Тихо подъехал к нему самосвал…

На какой частушке в помещение проникли девочки, каким ветром их занесло сюда, сказать никто не мог, но через десять минут весь отряд уже сидел на всех койках вокруг Тимура, расположившегося на полу. Пели то хором, то по очереди, отряд стал единым целым окончательно.

И да, это было здорово – чувствовать себя центром вселенной и немного богом. Тимур стал чуть меньше понимать Кайроса. То есть сначала он не пытался разобраться в божественном отношении к людям, а сейчас задумался и понял, что сам бы ни за что добровольно не отказался от верующих, паствы, жрецов и всего того, что принято называть поклонением. Зато он понял, что в вожатые молодежь идет не только за небольшими деньгами, не только ради галочки в получении производственной практики. Комсомольцы едут в пионерские лагеря ради кайфа и чувства божественного преклонения. Те, кто не едет на БАМ за длинным рублем.

Может, боги врут, что им люди до фонаря, может, это хорошая мина при плохой игре? Эти мысли шли фоном, а основная часть сознания вспоминала самые веселые и хулиганские песенки. Большинство их них ребята подхватывали, в некоторых случаях просто подпевали припевы. Записывать слова никто не бросался, но это ничего не значило, записать могут и потом по памяти, где не вспомнят, там переврут. Та же история, что и с божественными текстами, только переписчиков там было больше.

– Ладно, взвод, жару мы задали, теперь готовимся ко сну.

– Ну Тимур, ну давай еще одну!

– Сейчас я встану, и кто-то ляжет. Взво-о-од…

– Так рано еще!

– То-то же! – Тимур посмотрел на свою паству с превосходством. – В это воскресенье родительский день будет, я дежурю. Кто со мной? Помогать на дежурстве!

– Я! Я! И я! А ко мне приедут!

– К кому приедут, тот помогать не сможет. Тот, кто пойдет помощником, тот у меня будет посыльным. Ну и еще кое-что, – понизил голос Тимур, – смотреть, чтоб шпионы не пробрались в лагерь под видом родителей. Прошлых мы всех извели, наверняка придут сообщники искать пропавших диверсантов.

– А как родителей от шпионов отличить?

– Очень просто. Это будут дядьки средних лет без особых примет, обычно одетые, но… У них в глазах не будет любви – детей же в этом лагере у них нет.

Тимур дал такой «простой» ориентир, что дети опешили. Любовь в глазах, это как? Они привыкли к глазам своих родителей, им было не с чем сравнивать. Чужих взрослых разглядывать нужды нет, это другой мир, а родители… они привычные, как стены твоего дома.

– Любовь! Фу, это к девчонкам! – Решил задачу для себя кто-то из мальчиков.

– Согласен, без них никак. Девушки тоже бывают разведчицами, и не хуже парней. Просто у них задания другие. И не только на войне, кстати. – И все девочки после слов любимого вожатого гордо задрали носы, словно все только что вернулись со сложного задания. – А сейчас все бегом умываться и по койкам, команда «Отбой» вот-вот прозвучит.

Когда такой вожатый говорит, что пора готовиться ко сну, то надо слушаться – хорошего человека подставлять нельзя, это тебе любая девочка из десятого отряда скажет. Он сам рассказывал, что у взрослых тоже уроки, домашки, контрольные. Только всё это сложнее, и наказывают не двойками или ремнём, а рублём. Оставляют без денег и самого провинившегося, и его семью. Сложно понять, как такое может быть, когда папа написал диктант с ошибками, а без конфет остаётся и он, и мама, и дочка, но такие волчьи законы в большом мире. Справедливость, ты где? Светка говорила, что папам вообще не положено есть конфеты, они должны пить водку. Кто пробовал, те знают – это такая гадость, что хуже, чем в углу час простоять. А Зина сказала, что её папа конфеты ел, Зинка врёт скорее всего. А… спать совсем не…

Тимур посмотрел на свои пальцы и понял, что еще какое-то время они выдержат, так что второе отделение концерта по заявкам состоится. Но уже для вожатых обоих полов и в его комнате. Потому что у него и сушки, и пряники, и чай. И свежеприготовленный, а не та бурда из общего котла, которую из столовой притаскивают другие в чайниках.

А всё почему? Потому что Тимур купил заварку, а вместо запрещенного в лагере кипятильника сделал зековское устройства для варки чифиря. Он этого не говорил, другие парни пояснили, кто попродвинтее в теме. Два лезвия «Нева», смотанных нитками, несколько спичек между ними, двужильный провод, прикрученный к лезвиям. Все законы физики говорят, что ток проходить не будет, что нагрев невозможен. Но парень опускает лезвия в стакан с водой, суёт в розетку концы провода – и лезвия тут же начинают бурлить, вода вскипает быстрее, чем с кипятильником. Студентки пединститута возмущаются такому пренебрежительному к физике – вода не проводит электричество! Возмущаются, но когда чай заваривается, то пьют его вместе со всеми.

Тимур вообще немного странный. Он настолько молодой, что некоторые шепчутся, что он вообще ехал в лагерь как воспитанник. Мол, ввиду нехватки вожатых его привлек начальник лагеря. Странно, невероятно? Аркадий Гайдар, тот вообще в этом возрасте полком командовал, и ничего. Но кроме внешности других претензий к нему нет, со своими управляется настолько хорошо, что прямо молодец! А ведь ему сложный возраст достался, даже странно, как ему доверили десятый отряд. И в компании других вожатых не теряется, ведет себя как ровесник. Единственное, не выпивает по вечерам, типа вкус алкоголя не нравится. На самом деле наверняка боится захмелеть с непривычки, и правильно делает, между прочим.