Текст книги "Знаменосец забытого бога (СИ)"

Автор книги: Юрий Ра

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Глава 12
Планы партии – планы народа

– Пап, погоди! – Тимур отреагировал на попытку отца встать с табурета. – Ты же тоже хотел поговорить о чем-то. А то чего мы всё про меня да про меня. Так чего у тебя?

– У меня? Да так, ерунда. Надо уже решать, куда тебя девать на время Олимпиады.

– Никуда меня девать не надо! Я ж не шапка зимняя, чтоб в нафталин и до зимы в шкаф прятать.

Тимур как-то подзабыл, то что много раз уже было сказано, что детям во время Олимпиады в Москве делать нечего. Мол, и провокации могут быть, и какие-нибудь больные с экзотическими болезнями, и еще не-пойми-какие страсти. Вплоть до пакетиков с энцефалитными клещами, вшитых в швы импортных джинсов. Вся эта муть сейчас поднималась из глубин его мозга и заставляла морщиться.

– Не шапка. Есть решение горкома партии о вывозе всех незадействованных на производстве и прочих объектах из города на время мероприятия.

– Да я знаю, пап. Просто глупость же.

– А ты так хотел иностранцев увидеть? Еще насмотришься.

– Вот мне эти иностранцы сдались. Обычные люди, просто посвободнее наших.

– О как. Это в чём они свободнее? – Чирков-отец понял, что всё-таки влип в политическую дискуссию с сыном.

– Как минимум, у них, у приезжающих этих, есть возможность приехать в другую страну, есть выбор, куда поехать. Вот они выбрали Москву, а могли какой-то другой город мира посетить.

– А у нас не так?

– Сам знаешь, что нет. Все эти комиссии, ОВИРы, я уже не говорю про финансовый барьер.

– Это какой такой барьер?

– Смешная сумма, разрешенная к обмену на иностранную валюту. Наличие денег на сберкнижке не даёт тебе права не быть нищебродом за рубежом.

– Да, подкованная пошла молодежь. Вы и такие вещи обсуждаете между собой?

– Да всякие. У кого родаки выезжали за границу, те делятся фокусами, что с собой везти да как продавать за границей, чтоб иметь хоть на вот столечко больше свободных денег там. Стыдоба же! – Тимур показал пальцами, сколько можно выручить валюты, продавая сувениры. – Потому нас и считают за бугром нищебродами, пальцем показывают на советских людей.

– Вот ты разошелся! Брек! Успокаивайся, ты победил, а я с тобой не спорил. Но вариант оставаться тебе в Москве не рассматривается. Увидят, сообщат куда надо, будут проблемы у нас с мамой. Так что вариантов три: пионерский лагерь, деревня, Крым.

– Пионерский лагерь сразу мимо, я уже комсомолец.

– Ой, да и что! Старшеклассники там вполне нормально себя чувствуют. Пока пятнадцать не исполнится, берут.

– И чего я там буду делать с малышнёй? Не, я против!

– Тогда деревня? К тётке поедешь?

Тимур начал усиленно вспоминать, что за деревня и какая такая тётка, вспомнить почему-то не получалось.

– Что, не помнишь? Ну да, ты совсем тогда маленький был. Там… – мужчина напрягся, чтобы описать или хотя бы вспомнить что-то положительное в той деревне, – там природа. По огороду будешь помогать, женщина твоя тётка непростая, ей помощь требуется. Или на юг, даже не знаю, что с путёвкой выйдет. Дикарём можно, в любом случае. С билетами на поезд мне помогут.

Огород, колхоз, природа? По мнению Тимура звучало это всё даже хуже стройотряда или шабашки. Где он, а где колхоз! Но и на Юг ехать не улыбалось, ходить привязанным к родителям этого тела, страдать лёжа на солнцепёке, а в воду на несколько минут. Да и в воде удовольствия мало – Крым не Египет.

– Где я, а где низкоквалифицированный труд на пользу единоличников! Нет уж, если совсем задница, тогда лучше уж в лагерь.

– Ну вот и решили. – Как-то быстро вопрос решился, словно папа заранее прикинул аргумент и контраргумент, срежиссировав разговор про поездку на лето. – Вторая смена, самое теплое время, не замерзнешь.

– Угу, понял-принял. Всё лучше чем эти ваши Анапы.

– Слушай, Тимка, – папа посмотрел с ленинской хитринкой, – а почему ты не выиграл «Волгу» в лотерею? Сам же говорил, что можешь что угодно выиграть, а тут такой достойный приз, не какой-то там ковёр.

– Я говорил, что могу выиграть что угодно? Не было такого. Вот смотри, в киоске лежит пачка билетов, некоторые выигрышные. Их можно купить и получить выигрыш. Не любой, а тот, который выпадет на эти номера. Понимаешь? Билет с «Волгой» лежит во Владимире или в Нальчике, я к примеру. Нет никакого волшебства, нет прикосновения Мидаса – только вероятность, подкрученная богами до сумасшедшей величины. Ты-то должен это понимать, не маленький.

И взрослому мужчине отчего-то стало неудобно. Да уж, подколол пацана, выпендрился. Ведь в самом еле логичное построение, мог и сам такой вывод сделать.

– Всё понятно, сынок. Это как в том анекдоте: чтоб выиграть в лотерею, нужно купить хотя бы один билетик.

– Упрощенно говоря, да. Но по большому счёту, если в характеристиках персонажа удача сильно задрана, то можно не покупать. Посмотреть под ноги и найти билетик на тротуаре.

Самое смешное было в том, что Тимур сначала сказал эту фразу, а потом вспомнил, что в его детстве был именно такой случай. Жалко только, что выиграл тогда всего рубль. С другой стороны, было бы совсем уж наглостью найти на улице лотерейный билет и требовать большой выигрыш.

Мама пришла обновленная и оттого капельку счастливее, чем обычно. Она как-то донесла пару пирожных на оторванной от какой-то коробки картонке. Тимур даже на стал думать, от чего была та коробка. Пирожные он любил и в прошлой жизни, а вот его теперешний отец по сладкому был не ходок. В буквальном смысле, что у него с личной жизнью, Тимуру было неинтересно.

Мамин маленький каприз потребовал кофе вместо чая. Растворимый кофе по шесть рублей за банку пах призывно и ароматно, пах так, как он может пахнуть только в сухом виде в только что открытой банке. Короче, классический субботний денек в дружной семье. Все мужчины должны знать, что если женщине не дать покраситься, завиться или постричься, она заставит двигать мебель в квартире. И даже это не самое страшное, что может произойти с женщиной, у которой не всё в жизни здорово.

– Родители, а чего мы не пьём настоящий кофе?

– Это нерастворимый что ли? И кто его будет варить? Там не всё так просто. А с чего такой вопрос?

– Недавно проходил мимо кафетерия в гастрономе, там внезапно так запахло! Так захотелось чего-то такого…

– Мальчик наш растёт. – Сказала мама и посмотрела на папу очень внимательно, мол, ты понимаешь, к чему я?

– Да я в курсе, дорогая. Еще не мужчина, но уже юноша.

– А я рядом, вообще-то! Чего вы меня обсуждаете как манекен? – Тимуру не хотелось быть в роли щеночка, над которым склонились заводчики. У них одна собака уже имеется, достаточно. – Папа, спасибо, что ты выгулял Тёпу сегодня днем, когда я задержался в школе.

– Пожалуйста. Но ты ведь помнишь, что собака на тебе. Тебе покупали, ты обещал заботиться о своём четвероногом друге.

Четвероногий друг как услышал, что обсуждают его и сел перед полдничающими людьми. Он был умной воспитанной собакой, чётко выучившей – просить ничего нельзя, особенно когда люди сидят за столом. Тогда прямо нельзя-нельзя. Вот был бы он побольше, как тот мраморный дог, попробовали бы тогда ему что-нибудь не дать. Стянул бы со стола всю еду вместе с этой вонючей клеенкой! Тёпа был вполне в расцвете сил, так что с фантазией у него было всё в порядке. Как и с дыхалкой, во всяком случае её хватало, чтоб бегать вместе с юным хозяином по утрам и вечерам вокруг дома. Что за блажь недавно пришла мальчику в голову, собакен не знал, но поддерживал – так гулять интереснее. Глядишь, на него самого обратит внимание та колли из третьего подъезда, что начала так призывно пахнуть.

– Кстати, Олечка, Тимка решил, что не поедет к твоей двоюродной сестре. Он выбрал пионерлагерь. У тебя на работе путевки еще есть?

– А что так? Деревня, свежий воздух, истоки… Галя была бы рада.

– Спасибо, мама, но нет! Я в рабы на плантацию не нанимался.

– Что, боишься ручками поработать? – Мама даже не скрывала, какие перспективы у её сына вырисовывались бы в деревне. – Труд сделал из обезьяны человека, между прочим.

– Больше всех в колхозе работала лошадь, но председателем её не выбрали. Человеком она тоже не стала.

Спокойный голос сына контрастировал со смыслом ни разу не слышанной шутки, что усилило её эффект. Родители в голос рассмеялись. И успокоились, когда над чем-то смеешься, перестаешь бояться этого. Или боишься чуть меньше. В последний школьный месяц их мальчик стал уж больно взрослым, это немного пугало. Это грозило серьёзными подростковыми проблемами и новыми обязанностями.

В специальной литературе уже было мамой прочитано, а папе рассказано про интерес к девочкам, ночные поллюции, резкую перемену настроения и падение авторитета родителей во всех сферах жизнедеятельности. Сухим умным языком в журнале «Семья и школа» излагалось, что мнение сверстников становится куда более важным, чем родительское вплоть до бунта. И вон полюбуйтесь! Он уже бунтует, не хочет ехать на лето в деревню к незнакомой женщине, чтоб там без всяких удобств и пользы для себя носить воду и полоть грядки!

Папа где-то в душе был солидарен с сыном во всём, включая девочек и нежелание ехать в деревню, но вслух он этого не говорил, он даже не думал в ту сторону на всякий случай. Папе было очень интересно общаться с этой новой версией подросшего сына. Он понимал, что именно он, а никто иной причастен к такой эрудированности мальчика, силе его характера и внутренней его независимости. Именно отцовский стиль «отстань, пусть сам решает, большой уже» привел к взрослению Тимки как личности. Вон как парень здорово обыграл свою фантазию с реинкарнацией.

Мысль, что хотя бы десять процентов сказанного могут иметь под собой реальную почву, прийти не могла, неоткуда было ей приходить в голову кандидата наук и до самого нутра прагматичного человека. Нет, он плевал через плечо, садился на дорожку, смотрел в зеркало, когда возвращался за чем-то. Он даже ёлку ставил каждый Новый Год, но в Деда Мороза не верил.

Что может купить себе советский школьник на сто рублей? Даже так – что может купить советский школьник на сто рублей в Москве? Впору впечатлиться от кружащих голову перспектив. Солдатики и машинки – пройденный этап, вы еще двухстволку с пистонами предложите! Человек седьмой класс почти закончил, понимать надо. Переносной радиоприёмник – круть нереальная. Или поддельные «Адики», потому что выхода на настоящую фирму нет выхода. Выйдешь такой на улицу, и все девки твои, хоть с приёмником, хоть с кроссами. А девки зачем? Вот то-то и оно. По приёмнику разве что «Маяк» в полночь что-то путное крутит, остальные станции в средне– и длинноволновом диапазоне гонят сплошную славу КПСС. Кроссовки и так купят родители. Опять же вопросы плана «откуда обувь?» из уст нормальных родителей – это к бабке не ходить. Палить бабки папке с мамкой так себе идея. Нет, сто рублей нужно потратить так, чтобы потом не было мучительно больно за в никуда профуканные бабки.

Проблема с «черным налом» была одной из причин, по которой Тимур в понедельник сразу после последнего звонка не дёрнулся трясти лотки по продаже билетиков «Спринт». Куда девать деньги – такая проблема встала перед ним впервые. В прошлой жизни лишних денег не заводилось, в этой нарисовались. Нет, они были не лишние, они были сродни миллионам гражданина Корейко из книжки Ильфа и Петрова. Сродни сотням килограммов денег, изымаемых у некоторых губернаторов в будущем. Ага, вспомнил Тимур, сейчас тоже есть категория населения с той же печалью: бабла полно, потратить некуда, даже засветить его нельзя. Правда, там не сто рублей, так сотни тысяч.

Что можно купить из нужного? Гитару нормальную взамен тех дров, которые висят на стене в его комнате. Это тело когда-то училось играть, но забросило, не добившись успеха. То тело, тело Василия поигрывало и на акустике, и на электрогитаре из недорогих. Даже иногда находило удовольствие в таком времяпрепровождении. Может, вправду купить какую-нибудь «Кремону», взять её в лагерь…

Лагерь! Вот куда надо собираться с тщанием и серьёзностью. Пионерский лагерь – это не то место, где дети счастливы и беззаботны. Если бы счастье приносили линейки, построения и речовки, не было бы в мире радостнее народа, чем наш. Значит, надо собираться, пока время есть. Легализовать гитару можно рассказом о том, как поменял свою старую плюс все марки на эту посвежее. Прокатит? Марки Тимуру нафиг не нужны, он даже не смотрел, что там за сокровища. Но если нет «Голубого Маврикия», то скидывать чохом куда-нибудь. А гитару можно купить в «Музтоварах» рядом с метро «Красносельская». Прямо сегодня, пользуясь тем, что родители на работе. Старую гитару куда деть? Да пацанам со двора и подгоню, пусть радуются!

Хороший нож тоже нужен. Только где его взять и как потом с ним не загреметь. Правильно тогда кто-то сказал, любая выкидуха сейчас приравнивается к холодняку. Любой нож с крепким лезвием и упорами… Да чего он, упоротый что ли, зачем ему крепкий и с упорами? Ему в лагерь ехать, а не с выживальщиками лезвиями мериться. Значит, нужен перочинный нож, он же складишок негероического вида, но чтоб лезвие не болталось. И чтоб сталь хорошая. А вот с этим проблема – в магазинах хозтоваров или в «Туристе» никто и никогда тебе не приложит бумажку с составом стили и её твердостью. Да не в каждом магазине нож пацану продадут. Хотя нет, комсомольцам ножики можно.

Фонарь нужен как два пальца об асфальт. Только надо извратиться и найти аккумуляторный, чтоб от сети заряжался. Или аккумули вместо батареек, такие уже продают, Гелик трепался. Говорил, можно в «Посылторге» заказать. А каталог он видел в сберкассе, между прочим. От комаров что-нибудь, наверняка в том же «Туристе» есть спреи. Одежда? Одежда на маме. Книжки в лагерной библиотечке, звучит двусмысленно, но уж как есть, у некоторых граждан страны советов вся жизнь от лагеря до лагеря. От пионерского до другого. Лекарства не нужны, лекарства в больничке.

Ханка не требуется, возраст пока не требует. Жрачка? Со жрачкой проблемы – сухпай надо какой-то подобрать и как-то исхитриться его пронести. Почему исхитриться? Потому что лимит по весу/объему – один чемодан, который тебе же и тащить какое-то время, если машину под багаж лагерь пролюбит. Да, с печеньками и тушёнкой можно было бы прокрутиться, даже сухую колбасу можно достать, если напрячь родителей. Проблема в другом – лагерь пионерский, со своими особенными законами. Один из которых – точить в одну пасть нельзя, всё на круг. Днем в одиночку нельзя, засмеют. Ночью втихушку нельзя – будет еще хуже. А на целый взвод сухпая не донести никак. Так что облом. Если только не привезти что-то уж совсем сытное и отвратное вроде пеммикана. Чтоб ни одна собака не согласилась это жрать. Что-то сытное, горько-соленое и сухое, как саксаул в пустыне. Вяленая конина в Москве где продается? А нигде.

Очень удачной мыслью было рвануть в «Музыкальные товары» после официального школьного мероприятия, покупатель в костюме и с комсомольским значком выглядит солиднее, чем пацан с исцарапанными коленками. Особенно подозрительно ребенок выглядит, когда он с парой четвертных в кулаке. Всякому захочется спросить: «Мальчик, где деньги взял? Где твои родители?», а потом позвать милиционера.

Гитара порадовала звучанием, особенно потом, когда по просьбе покупателя её нормально настроили. Уважения к покупателю добавилось, когда он купил два комплекта дорогих импортных же струн. Парень явно знает, с какого бока хватаются за гитару. И наигрывает что-то свежее, симпатичное.

– Ой, а что вы сейчас сыграли? – Милая мордашка двадцатипятилетней старушки нависла над Тимуром.

– Из ненаписанного. А вот это узнаёте? – И под пальцами загудели знакомые аккорды песни «Дым над водой».

– Ой, это же «Дюпапал»! Здорово!

– Смок он зэ вотер! Энд фаэр ин зэ скаэ! – Пропел Тимур и решил, что да, голосок еще не сломался, вполне мелодично получилось.

– Будете брать? – Продавщица не сомневалась как в платежеспособности юного покупателя, так и в его праве приобрести этот прекрасный инструмент. Небось, все девчонки во дворе за ним бегают.

– Да, звук хороший. А камертон у вас есть? Не доверяю слуху, хотелось бы и впредь настраивать, как рекомендуют специалисты.

– Есть, но он дорогой, пять рублей двадцать пять копеек стоит. Возьмете?

– Да. Струны, гитару, камертон. Оплата наличными. – Сказал по привычке и чуть не прикусил язык. А потом улыбнулся сам себе. Откуда тут безналичный расчет?

Старая гитара уже через пару часов сменила хозяина, а её место заняла новая, кстати почти такая же, если не присматриваться. А еще Тимур решил, что в случае вопросов к нему, скажет, что сменялся еще зимой. О! Марки, от них надо срочно избавиться. Для начала спрятать куда подальше, а потом отдать кому-то или продать.

Лето еще не началось, а Тимур уже сделал первый шаг в подготовке ко второй смене в лагере. Весь его жизненный опыт подсказывал, что такое серьёзное мероприятие нельзя отдавать на откуп родителям этого тела, изнеженным московским жителям, интеллигентам и оптимистам.

Глава 13
Чемодан

Тимур смотрел на стену сначала пристально, маминым взором, а потом менял взгляд на поверхностный папин: вроде нормально, гитара не бросалась в глаза. Он еще и старую ленточку на гриф привязал, переходящую ленту, по которой можно узнать его гитару в череде точно таких же чужих. Шутка. Ему повезло, что на старой гитаре не было никаких наклеек с женскими кудрявыми мордашками, любят в Союзе лепить на деки кудрявых восточных немок, красивых, как атомная война. Единственный лейбл находится внутри и не бросается в глаза, так что тоже без палева.

А вот с чем засада, так это с чехлом. Не удержался, купил в магазине, когда почти уже уходил. Смотрел на это упущение у удивлялся: почему ему не попытались впарить такую нужную вещь? Ведь всё сам, струны запасные сам, камертон сам, чехол-то могли предложить. Видимо, не могли, не такой пока у людей подход к сервису торговли. Тебе надо – спрашивай, а нам и без того есть чем заняться, ногти сами себя не подпилят.

Так вот, чехол был из разряда излишеств и стоил приличных денег, каких у мальчика априори быть не должно. Значит, надо просить на чехол. Или внаглую выигрывать в денежно-вещевую лотерею и покупать с тех денег. Да, так Тимур и поступит. Еще бы с обналичкой проблем не было. Но уж десятку ему в сберкассе выдадут, если выпадет настолько скромный выигрыш по одному из билетов. А двадцать? Понятно, будет видно по ходу пьесы.

Большая кладовая сталинской квартиры раскрыла юноше свои сокровища, в которых он сейчас копался, наплевав на опасность и пыль. Опасность представляли ярусы всякого хлама, не тронутого временем и хозяевами. Тимур очень хорошо представлял, что ему нужно – ему нужен чемодан. Чемодан, в котором он будет уверен, который будет не жалко сломать или улучшить.

Странно, да – кому-то может быть жалко, что сынок улучшает хорошую вещь. Что делать, логика взрослых порой не поддаётся прогнозу. И мало помощи от того, что Тимур сам был когда-то взрослым, он был другим взрослым из другого века. Из того, где не перелицовывают вещи, не копят хлам, не передают от семьи к семье детские вещи… Где коляска или кроватка покупается для любимого чада, а не притаскивается с чердака бабушек и дедушек.

Вот это чемодан, пожалуй, великоват, в него даже велик можно засунуть. А жалко, он выглядит заслуженным, наверняка в нем везли трофейные пиджаки и аккордеон из поверженной Германии. Выглядит сверхзаслуженно, за такой не заругают. А этот точно не подойдёт, понтовый и полумягкий из кожзаменителя, за этот сначала руки оторвут, потом заругают. И вообще, выкинь такой из кузова, он сразу попытается харчами похвастаться, как пассажир пассажирского судна в качку. Кто будет выкидывать чемоданы из кузова грузовика? Ясно кто – взрослые, которые будут организовывать доставку детских вещей в лагерь, они ничем не лучше грузчиков в международном аэропорту.

А вот чемоданчик это ничего так, и жесткий и обшарпанный в меру, и по размеру подойдет. Тимур открыл его, высыпал на пол скопившийся мусор – нормальный вариант! Изнутри рёбра стеклотканью усилить, особенно углы, снаружи обтереть от пыли, вон даже ручка не отрывается! Угу, а вот сюда, на торец стоит приклепать еще одну ручку, где-то тут был чемодан-донор. Ручку на один торец, колесики на другой.

Главное, найти колесики, иначе вся идея насмарку. А стеклоткань вот она, лежит родимая в ящике с инструментами и всяким полезным барахлишком, обрезками кожи, проволокой, наждачкой. Эпоксидка тоже есть, но её так мало, что лучше потратить рубль на новый флакон. Колеса нашлись, наверняка папа притащил их из своей лаборатории. А это что значит? Это значит, что нужно дождаться взрослых, спросить их разрешения и начинать апгрейд чемодана. Тимур взрослый человек, он знает важное правило: когда уверен, что тебе разрешат, спрашивай разрешения. И наоборот, не надо лезть под руку, зная, что всё равно не разрешат. Тогда делай молча.

Родители разрешили, они вообще не догадывались о существовании конкретно этого чемодана. По версии мамы папа был должен выкинуть этот мусор еще до того, как они переехали в их квартиру. Папа осознал свой косяк и весь вечер ползал с сыном по полу, размечая чемодан, делясь тонкостями смешивания эпоксидной смолы, которой в доме не имелось. А та, что стояла, была признана уже негодной. Колёсики были от какого-то выдвижного не то модуля, не то блока, за давностью времени, прошедшего с момента их умыкания из института «чтоб были», детальки считались законной собственностью семьи.

Нашлись в загашнике и алюминиевые пластины, которые Чирков-старший велел изнутри посадить на смолу для усиления в местах крепления роликов. Тимур признал, что мысль дельная. А папа так увлекся, что совершил политический демарш, пропустив программу «Время». Даже на прогноз погоды не пришёл, хотя мама громко кричала: «Погода!»

– А что, может получиться! Колеса смонтируешь, вторую ручку поставишь, останется выкрасить и выбросить.

– А просто выбросить нельзя, пап? – Поддержал шутку Тимур.

– А ты представь, мусорный полигон, необозримые залежи мусора, чайки, вороны. И тут на самом видном месте валяется твой некрашеный чемодан как укор эстетическому чувству всякого посетившего свалку. Так что никак нельзя не красить. Краска с меня, я в «Хозтоварах» видел нитроэмаль в аэрозольных баллонах. Только на улице крась и жди, пока высохнет.

У Тимура всё получилось. То есть сначала были проблемки, болтиков с гайками не хватило одинаковых, но папа и тут выручил, принеся полную коробочку. Хорошо, когда родитель с пониманием. Чемодан теперь мог стоять на боку, как классический предмет, а мог стоять и кататься по квартире на торце. Мама, поначалу скептически отнесшаяся к данной затее, признала, что по полу, ровному асфальту или плитам метро такой чемодан даже она может везти, не напрягаясь. И чёрная краска его не сделала хуже. Он выглядел убого раньше, а сейчас чемодан смотрелся тоже убого, но уже по-другому. Тимур не удержался от слова «рукожопство», был услышан, отруган за мусор в речи, а потом похвален за её образность.

Всех одноклассников Тимура, как и его самого, очень порадовало, что летнюю школьную практику в этом году в московских школах отменили, свободного времени теперь хватало на всё. Его даже было немного чересчур. По двору слонялись редкие еще не эвакуированные дети, по телевизору крутили полную муть, а в домашней библиотеке Тимура заинтересовал только Чехов. Тимур даже подумал, что пионерский лагерь – это к лучшему, хоть какое-то будет действие.

Не одним Чеховым жив человек, если есть в его душе влечение к музыке. Пальцы мальчика «вспомнили» гитару, постепенно на них появлялись правильные мозоли, вернее, уплотнения кожи, позволяющие брать аккорды и рифы без намёка на боль. Короче говоря, к концу июня он был почти готов к поездке в лагерь, в том числе морально.

Но еще раньше, двадцатого июня наступил тираж розыгрыша призов денежно-вещевой лотереи. И тут Тимур смог понять график, по которым проводятся розыгрыши: оказалось, что тиражи устраивают не раз в месяц, а каждые четыре недели и обязательно в пятницу. Чирков-старший совершенно естественным способом забыл про волнующий момент проверки билетов, а вот Чирков-младший помнил. Честно сказать, отцу ничего не стоило пометить эту дату в своём перекидном календаре-ежедневнике, стоящем на рабочем столе в институтском кабинете. После того памятного разговора у папы была такая мысль. Даже руку занес над страницей календаря, чтоб пометить дату. А потом отложил импортную авторучку и вздохнул. Не надо отнимать детство у мальчика. Ну сочинил, ну придумал галиматью дичайшую, но ведь забавно придумал. Чего ж теперь, каждый раз вспоминать про несбывшиеся сказочные прогнозы и не выигравшие билетики? Сын у него один, мягче надо быть, добрее.

Тимур купил в киоске свежий номер «Известий» с итоговой таблицей тиража билетов пятого выпуска перед обедом в субботу, но по приходу домой свернул и спрятал газетку так, чтоб родители не увидели. Он бы не стал оттягивать удовольствие, тем более что не всё еще было куплено к поездке, а несчастная сотня была уже вся потрачена. В том числе и на мороженое – в Москве неплохой выбор этого лакомства имеется. Но в выходной день, когда мама с папой дома, не хотелось светить свою очередную победу над серостью бытия на всё семейство. Тем более, что отец вроде как принял условия игры в конспирацию. Мама в такое играть не умеет или делает вид.

Все выходные он общался с семьёй, ходил с ними в кино, кушал, а сам помнил, что в его комнате под шахматной доской лежит тот самый номер газеты. А в ней таблица с номерами билетов, скорее всего даже с номерами конкретно его билетов на поезд в страну благополучия.

Кстати, Москва в последние стала заметно просторней, возникало ощущение, что специальные машины, подметающие улицы, заодно вымели куда-то целую кучу народа. Да не только прохожих, автомобилей на дороге тоже явно меньше! Оставшиеся пока в городе пацаны со двора повторяли байки, что приезжих в город теперь не пускают, чуть ли не на вокзалах их останавливает милиция и разворачивает обратно, если не показать командировочное удостоверение. Враньё, наверняка, до такого беспредела не могут дойти даже коммунисты, чтоб ограничивать передвижение по стране своих свободных граждан.

Или могут? Или как раз поэтому и магазины так сказочно преобразились? На продуктовых прилавках появился такой импорт, про какой даже забывать уже начали. Ром, шоколад, самые модные сигареты, естественно, импортные. Колбаса чуть ли не четырёх наименований, даже финская сухая! Родители повизгивали от восторга, когда перечисляли всё то богатство, на которое они натыкались. Кое-что брали, кое-что в запас, а не сразу на стол. Олимпиада закончится, а потребности останутся. Главное, чтоб деньги не кончились раньше, чем дефицит на прилавках.

Тимур был вне всей той эйфории, он не испытывал пиетета к сухой колбасе или торту «Прага», он вообще не понимал, как можно балдеть от консервированного колбасного фарша, пусть и импортного. Продукт эпохи капитализма с полным иммунитетом к товарному изобилию, Тимур с ужасом думал, что краткий миг нормального снабжения скоро закончится, начнутся серые будни продуктового совка. Он помнил и перебои с едой в конце восьмидесятых, и голодные девяностые у тех, кто не вписался в рынок и базарную экономику.

Кстати, слушая родителей, он сделал список продуктов долговременного хранения, которые можно купить сейчас и положить в кладовку. Холодильник как складской ресурс не подходил категорически по причине своего заниженного объема. Две курицы – и морозилка всё. Две сумки условного скоропорта типа сыра, сливок, колбасы – и нутро белого помощника забито. Впору второй покупать. Вот только короткий период изобилия закончится, а там снова полупустой холодильник, второй набивать будет нечем. Тем более, на семью из трёх человек. Опять же, снабжение в столице нашей Родины всё-таки лучше, чем в провинции, несравнимо лучше. Вареная колбаса, масло и сыр с прилавков не исчезают, так что ерунда это – второй холодильник!

Родители не предполагали, какие взрослые мысли крутятся в голове их сына, а его лёгкую рассеянность привычно списывали на возраст. Удобно, любой закидон можно на него списать. Хочет мороженого? Так возраст детский. Не хочет мороженого? Так понятно же, переходный возраст. Зато в носу не ковыряется, неудобные вопросы не задает, в толпе не теряется.

– Представляете! От меня на работе потребовали доказательств, что Тимка в июле уедет в лагерь! Оля, дай мне путёвку, завтра покажу нашему парторгу.

– А он тут причём?

– Общественная нагрузка, понимаешь-ли! Партия следит за здоровьем подрастающего поколения.

– Получается, не просто следит, а надзирает. Пап, а если бы меня в деревню сослали, то как бы ты доказывал это?

– Ой, не знаю. Придумали бы что-нибудь. Наверняка есть какой-нибудь способ. Слова коммуниста уже мало. – Худощавое лицо отца вытянулось как от лимона.

– Тимка, ты завтра чем собираешься заниматься? Опять бездельничать?

– Мам, ты что! Когда я бездельничал? Буду гулять с Тёпой, играть на гитаре, почитаю, начну собирать чемодан, поем раза три, физкультурой позанимаюсь. В туалет схожу…

– Понятно всё с тобой. Чемодан не собирай. И вещи еще не все куплены, и ты не знаешь, как надо их складывать, чтоб не помялись, и вообще.

– Что вообще?

– Заранее предупреждаю, что буду проверять, что ты берешь с собой в лагерь, чтоб ты всякую ерунду на тащил.

– Ого, сынок, у тебя нарисовывается шмон перед этапом. – Вот как так, только что отец сидел недовольный, а уже ржёт над бедой Тимура. Где мужская солидарность и сопереживание? Сто процентов, сам же небось страдает от гиперопеки, а туда же, шуточки.

– Я не знаю, что означает слово «шмон», – мама зацепилась за ремарку в свой адрес, – но пионерский лагерь – это важный этап в жизни мальчика. Тем более, что едет последний раз в старший отряд и больше он туда не попадёт. Ты, Павел, как отец должен осознавать этот момент и оградить ребенка от него самого. А то знаю я, хлопушки, пистоны, ножички, карты… А его потом выгонят из лагеря за нарушение дисциплины.

– Ну и что страшного? В комсомол уже приняли, что они мне сделают? А выгонят, так я только рад буду.

– Вот! – Указующий перст, а не палец вонзился в грудь отца, удлинившись на полметра и начав его жечь как лазер. – Это твоё воспитание!

– А я не отказываюсь! Я отец! Ты, небось, замуж шла за меня не потому, что я телком был на веревочке. Тимур тоже будущий мужчина и муж. Так и пусть растет мужиком.

– То есть, ты не против, да? Карты, ножики, сомнительные знакомства, может, и нальёшь ему тогда? А что, мужик же растёт!