Текст книги "Эльдорадо для Кошки-2 (СИ)"

Автор книги: Юрий Валин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 21 страниц)

Глава 9

Хвост походной колонны скрылся в лесу. Катрин проводила взглядом спину последнего воина. Отряд лорда Тайра бесстрашно и бодро направлялся в загадочную Медвежью долину. А почему бы и не бодро, выспаться-то все успели. Кроме самого лорда и трех глупых похотливых шалав.

Шпионка судорожно зевнула. Не столько хотелось спать, как просто лечь и ничего не делать. А лордом Тайром можно было только восхищаться. У какого еще героя нашлись бы силы сползти с постели после ночи, полной столь тяжких трудов? Повезло Маб. Серьезно, повезло. Мужик не только ночью на высоте, но и днем слово держит. Обещал выйти утром и вышел. Пусть и с опозданием часа на четыре.

Катрин еще раз зевнула и побрела от опушки к маленькому лагерю. Обоз проводили, хоть и издали. Все, что могли – сделали. А теперь, уважаемая леди, пора забыть о «Двух лапах» и своем мимолетном баронском бытие. Как говорил один известный бродяга – время не ждет.

Ждет, не ждет, а никаких сил немедленно выступать в поход не имелось. Хотелось глотнуть пива, плюхнутся на плащ и с головой накрыться. Вон, Блоод примерно так и поступила, хотя сон ей не так уж и нужен.

Суккуб выглядела сытой и совершенно счастливой. Скрутилась в клубок, ладошка под щекой, косынка повязана на лицо. Катрин подумала, что, собственно говоря, в первый раз видит подругу действительно спящей.

Зато сидящий рядом Энгус отнюдь не выглядел счастливым. Осунулся и вон как пристально высматривает что-то в зарослях. Как же, там, в бузине самое сокровенное.

Катрин подняла баклагу, встряхнула. Полная. Правильно, парень обижен как собака недокормленная, а про провизию не забыл.

– Пойдем, местное пиво попробуем.

Энгус глянул как на последнюю гадину, но поднялся.

Сели под кленом. До спящей Блоод – шагов двадцать. Катрин не сомневалась, что при желании подруга все расслышит, но не в чащу же леса парня уводить.

Пиво было прохладное, легкое. Вот только пить больновато – после ночи губы стали как вареники. И не только губы. Ныло многое, особенно, почему-то, ягодицы. Ох, грехи наши тяжкие, лучше не вспоминать.

Катрин передала баклагу парню.

– Лошадей хороших купили, как думаешь?

– Хороших. Хотя и переплатили, – парень с трудом выдавливал из себя слова.

– Ты пей. Пиво-то точно ничего плохого тебе не сделало.

– Как скажете, леди, – Энгус приложился к горлышку с таким отвращением, словно касторки хлебнул.

– Замок там, – Катрин ткнула большим пальцем за спину. – Можешь вернуться, когда пожелаешь. Медвежья долина уже не моя, и я тебе больше не милостивая леди. В «Двух лапах» тебе будут рады. Ты уже не сопляк какой-нибудь. Не хочешь в Медвежью, дело по душе и в Тинтадже отыщешь.

– Нет.

– Почему нет? Из-за неё?

Парень молча смотрел в землю.

Катрин глотнула пива:

– Ты не психуй. Меня можешь сукой блудливой назвать, соглашусь со смиренной готовностью. Но Блоод иная. Ей нужно. Ты сам знаешь. Не мне, себе об этом скажи. Ей кровь и мужчины требуются так же, как тебе дышать.

– Я знаю. Всё равно.

– Что 'всё равно'? Такое ведь не раз еще будет. Ты сейчас зубы сжимаешь, думаешь, как бы мне по голове топором заехать. А завтра, ну, через пять дней, она снова захочет. И меня рядом не будет. Как тогда думаешь поступить?

– Я тебя сукой называть не буду. Если бы не ты, я бы Бло вообще никогда бы не увидел. Разве что во сне. Она не виновата. Мы тоже кровь льем. Иногда и не надо, а все равно льем. А Бло убивает редко. Она умная и добрая.

Катрин покачала головой:

– Ну, насчет 'добрая', ты несколько загнул. Я Блоод люблю, но пташкою безвинной ее не назовешь. Нормальная, здоровая и естественная ночная ланон-ши.

– Она ко мне добрая, – тихо сказал Энгус. – И ко всем нашим тоже. Ты ко мне тоже добра была, я этого не забуду. Только ты все время идешь куда-то, а Блоод идти некуда. И мне некуда. Я ей нужен.

– Может и так. Да только слишком разные вы. Что будете делать? Жизнь, она не завтра кончается. Жизнь – она длинная и местами скучная. Ты ночью всех поубивать был готов. Ревность это – слыхал? Штука крайне липкая, ядовитая, от нее особо не спрячешься.

– Не ревность это, – Энгус болезненно двинул челюстью. – Боюсь я за нее. Вот вы давеча ушли. Я толком не знаю, куда и зачем. Сижу как дурак последний. Фир Болг рассказывал, что раньше схваченных ланон-ши убивали на костре. Жгли живьем. Я же боюсь ужасно. За нее.

Катрин невесело ухмыльнулась:

– Точно. Убьют. Если поймают. Можно подумать, нас с тобой редко пытались убить. А мы ведь не особо шокируем народ своей красотой колдовской, да и пиво сосать любим куда больше, чем кровь. Будь спокоен, если мы попадемся, то все кончим примерно одинаково. Дело в ином. Тебе будет трудно с Блоод.

– А с кем мне будет легко? Ну, скажи, а? С какой-нибудь деревенской дурой, которая запирается в доме, когда солнце еще над околицей висит? Я буду с Блоод, пока она согласна. Если позволит, то до самой своей смерти. Она будет всегда молодая и будет делать все, что она захочет. Клянусь богами, я хочу лишь, чтобы с ней ничего дурного не случилось. Демоны меня раздери, я буду приводить ей мужчин, если нужно будет. Раздевать буду, кровь им сцеживать. Да все что угодно, я не могу без нее!

– Тихо, разбудишь! – Катрин ухватила парня за рукав. – Не горячись. Подумай о ней. Как она будет… хм, питаться, зная, что ты рядом? Лично я не люблю, когда мне смотрят в рот. Думаю, Бло тоже не придет в восторг.

– Да мы говорили об этом, – сказал жалобно Энгус. – Бло говорит, что двуногие ей нужны не так уж часто. Я привык, когда она кролика или курицу берет. Привыкну и к мужчинам. Она всегда красивая, она…

– Черт, «красивая» – не то слово. Ты вот способен… – Катрин слегка запнулась, – способен просто смотреть на нее?

– Ну, да, – Энгус смутился. – Бло думала, что я нездоров, проверила. Ну, я конечно не очень-то, но все-таки… в мужском смысле…. Ну, ты поняла. Люди всегда Блоод или боялись, или вожделели. А я могу с ней просто разговаривать.

– Что ж, это серьезный довод, – согласилась Катрин. – Надеюсь, ты не рассчитываешь ограничиваться только разговорами? Блоод может расстроиться.

– Нет. Она всё знает. Катрин, не отговаривай нас. Я должен быть с Бло. Должен, понимаешь? Я чувствую, что все смогу. Главное в башке, а не между ног. Я ей нужен. Понимаешь, провались все пропадом, просто нужен! Так же как пища.

– Ну и о чём тогда дискутировать? Всегда делай, что должен, и да помогут тебе боги. Не собираюсь я тебя отговаривать. Блоод захочет, отговорит, – Катрин слегка ткнула парня локтем. – Но поскольку девочка у нас одна, не забудь получить у меня пару советов. Некоторые тонкости соседские мальчишки тебе вряд ли растолковывали.

Энгус снова смутился, и Катрин послала его принести чего-нибудь пожрать. Они допили пиво и еще долго после этого говорили. Потом парень все-таки отправился седлать лошадей. До вечера было бы недурно покинуть окрестности Дубника. Катрин присела над подругой.

– Так он меня правда любит? – не двигаясь, прошептала Блоод.

Катрин погладила блестящие волосы подруги:

– Кто же тебе правду скажет? Уж во всяком случае, не такое аморальное существо как я. Да, пожалуй, никто не прояснит сию великую тайну. Только ты сама. Поехали?

* * *

* * *

Дни шли за днями. Дождями природа не злоупотребляла. Солнце вставало слева, садилось справа. Когда висело в зените, всё еще было жарко. Лето действительно было длинным. Путники двигались на юг. Скрываться особой нужды не было. Дорога прямиком вела, куда требовалось, пообедать почти всегда удавалось в придорожных трактирах. Там же запасались и провизией на ужин. Ночевать путники предпочитали на свежем воздухе. Все-таки две молодых женщины в сопровождении всего лишь одного кавалера привлекали внимание. Глефа и породистый Вороной молодой леди, «слепота» Блоод интриговали и сами по себе, но если представители мужского пола начинали чуять природу черноволосой красавицы, то уж точно на месте лучше было не задерживаться.

Земли Ворона оказались обширнее, чем представлялось шпионке. Все-таки карты без точного указания масштаба похожи на китайскую инструкцию к электрочайнику – такие же примитивные и малопонятные. Прошло уже двенадцать дней, а путники еще только приближались к южной границе королевства. Где-то впереди лежала знакомая Ивовая долина, а пока тракт петлял между редкими мирными деревнями и фермами. Край зажиточный, сытый. Поля, сады, мельницы… Пруды до того полны рыбой, что даже неинтересно вспоминать о снастях. Порой казалось, что здесь и о дарках слыхом не слыхивали. Вернее, дарки были своими, привычными, мирными. Ведь даже странно представить, что пиво может варить кто-то, кроме умельца-клуракана, глупо, если за овцами не будут приглядывать пилози, а на пасеке не увидишь бравни. О безжалостных вег-дичах здесь ходили столь же достоверные басни, как и о далекой Лжепророчной войне с взбунтовавшимся Кэкстоном.

Счастливые места. Где-то восточнее осталась столица с холодной королевской постелью, в которую Катрин так и не суждено было лечь. А ведь могла бы править этим краем. Очень даже запросто. Затрахать Его Величество до смерти и законно унаследовать трон. Или это только его дети могут корону унаследовать? Вот ведь, не удосужилась в свое время порядок престолонаследия узнать, теперь будешь гадать, какое непомерное счастье упустила.

* * *

– …Неужто так с самого детства и слепая? – купец сочувственно покачал головой. – Беда-то какая. Такая красавица, да за что же ее боги наказали? Эх, нет справедливости на земле. Боги о нас разве вспомнят?

Путники двигались с обозом уже полдня. Рыжебородый торговец охотно делился новостями. В ответ приходилось занимательно врать.

– И не говори, уважаемый. Уж как маменька убивалась, и сказать не могу. Ну, теперь, когда тот лекарь-кудесник объявился, может, что и получится. Маменька-то как счастлива будет, – Катрин улыбнулась.

– Оно и понятно, – купец в очередной раз с жалостью оглянулся на едущую в хвосте колонны Блоод. Энгус находился при бедной «незрячей» неотлучно. – И маменьке вашей, и сестре только посочувствовать можно. Кто ж калеку такую замуж возьмет?

– Не в этом дело. Есть охотники. Она у нас чистейшей души девица, да и миловидна. Достойные люди сватаются. Да ведь не взглянет она на избранника своего, не увидит супруга своими глазами, вот что горько да обидно.

– Да чего на него смотреть? – удивился купец. – Ежели человек благородный, значит и красивый.

– Ваша правда. Да только и мужу незрячая супруга обузой будет, а то мне, сестре, очень тягостно. Попробуем вылечить. Что мы, нищие какие-нибудь? Десять «корон» наскребли, да и на дорогу кое-что нашлось.

– Так-то оно так. Да только рискованно приличным девицам в путешествия пускаться. Что ваш охранник один-то сделает? Не ровен час, налетят недобрые люди, – купец озабоченно глянул на полоску леса далеко впереди.

– Лошади у нас хорошие, уйдем. А не уйдем, боги помогут.

Купец вздохнул:

– Отчаянная ты девушка, как я погляжу. Да только на богов шибко не надейтесь. Не встречал я богов на тракте. Может, где в иных местах…

– Наши боги всегда при нас, – Катрин похлопала по древку глефы. – Не всесильные, зато верные. Мы в глуши выросли.

– Тебе, уж прости за прямоту, сотней командовать, а не замуж выходить.

– Так я пока замуж и не собираюсь, – засмеялась светловолосая оторва. – Вот сестрицу пристрою, тогда подумаю.

– Дело твое, да только ехали бы вы с нами. Медленно, конечно, зато надежно. У меня, вон, аж трое «серых» в охране есть. Парни опытные.

– Спасибо за предложение, уважаемый. Да только торопимся мы. Маменьке обещали до холодов вернуться. А «серые» нынче не те пошли. Вот папенька мой, покойный, бывало, по шесть дней из лесу не вылезал…

* * *

Холмы не холмы, овраги не овраги – так, складки местности. Даже кустов порядочных нет. Нужно было заночевать в последней роще. А теперь уже сумерки подступают.

– Неуютно здесь, – изрек очевидную истину Энгус.

– Привыкнем, – сказала Катрин, пытаясь разглядеть в слабеющем свете карту. – Вот фигня, ничего я здесь не пойму. Теоретически, лес должен быть.

– Вырубили, – предположила Блоод.

– На зубочистки, – согласилась Катрин, скручивая пергамент.

Карту она чуть не уронила, потому что Вороной испуганно попятился. На дороге перед путниками кто-то возник. Энгус молча выхватил топор. Блоод зашипела.

– Господа, господа, – заторопился писклявый голос. – Это всего лишь я, бедный мирный торговец. Не упустите последнюю возможность приобрести мелочи, необходимые в дороге. Дальше ни лавок, ни рынков вы не найдете. И не надейтесь сторговать у диких горцев иголки и пуговицы. Если и найдете, то переплатите впятеро…

– Это кто? – поинтересовалась Катрин.

– Кажется, пикси. Торговец, – после некоторых колебаний объяснил Энгус.

Местный негоциант не доставал макушкой до стремени Вороного. Зато нос у карлика был выдающийся. И почему красный? Вроде бы мелкие народы Эльдорадо никогда не злоупотребляли спиртным, а с носами прямо беда… Потрепанная зеленая куртка и громадный колпак делали торговца похожим на малосъедобный гриб.

– Вы совершенно правы, добрый господин, – заявил 'гриб'. – Я известен на всю округу. Между прочим, победил в упорнейшей конкурентной борьбе. Здесь все…

– Не слушайте его, – сказал Энгус. – У него одна цель – сбить нас с пути.

– Предрассудки и клевета! – мгновенно разволновался карлик. – Ну, какой мне интерес, если вы заблудитесь, попадете в зубы степным волкам или, что еще хуже, в лапы корыстным горцам? Вы слыхали, какие огромные выкупы они требуют?

– Я знакома с горцами. У них отличный сыр. И бесплатный, – насмешливо сообщила Катрин.

– Вам не те горцы попались. Не настоящие. Морок. Самые горные горцы – те истинные разбойники. Зловещие, притом. Сдирают кожу прямо с ушами. У меня тут есть амулеты… – пикси энергично встряхнул большим мешком.

Блоод подала своего гнедого вперед.

– Хотите взглянуть? – низкорослый торговец с готовностью потянул завязки мешка.

Блоод безмолвно откинула капюшон. Негоциант так же молча подхватил мешок и рванул прочь.

Путники двигались по быстро темнеющей дороге. Поразмыслив, Катрин решилась спросить подругу:

– Почему они вас так не любят? Вы же вроде, хм, вообще не пересекаетесь?

– От нас нет пользы. Ни купить, ни продать. Ни съесть. Никакие.

Энгус протестующее хмыкнул. Катрин с ним согласилась:

– Знаешь, Бло, «никакой» тебя точно не назовешь. Индифферентно к тебе относиться вообще невозможно. Мы все здесь белые ненормальные вороны, но ты – нечто вопиющее. Мне бы за тебя нобелевскую премию дали.

– У Кэт крыша… – понимающе сказала парню Блоод.

– …опять поехала, – подтвердил Энгус.

Катрин улыбалась…

* * *

Дождь шел весь день. Похоже, королевские земли желали как следует попрощаться с путниками. До Ивовой долины оставался один переход, а там граница, потом знаменитый Южный тракт, по которому придется тащиться непонятно сколько. Катрин не особенно волновалась, время действительно мирное, дорога, в общих чертах, известна. Туризм, а не поход.

Катрин пересказывала друзьям Илиаду. Лишившись гекзаметра, поэма стала смахивать на многосерийный боевик с мыльным уклоном, но друзья слушали пространное повествование с неослабевающим интересом. Весьма поучительны были и комментарии слушателей по поводу активного вмешательства богов в ту знаменитую античную войну. Особенно ехидствовала Блоод. Вероятно, на основании столь же сомнительной, как и у автора бессмертной поэмы, слепоты.

Ближе к вечеру дорога вывела троих путешественников к крепкому хутору. Хозяин, плешивый и брюхатый мужик, громогласно обрадовался гостям. Сулил уютную комнату, жаркое из свинины, молодым дамам – столичный ширитти. Но когда выяснилось, что путешественники не собираются оставаться на ночлег, на глазах помрачнел и принялся уговаривать.

– До границы единственный хутор остался. Не успеете до него добраться – ночь застигнет. Да и негоже благородным господам в такой дыре останавливаться. Там и приготовить постель толком не умеют, и блох страшенных развели. Я ведь дорого не возьму… – обращался хозяин в основном к Энгусу. Когда тот сам повел поить коней, не доверив мрачному детине-работнику, хозяин примолк. Но тут же снова зачастил:

– Зачем же вы сами? С дороги ведь, устали. Не доверяете, что ли? Прошу в дом. Погода богомерзкая, сами видите. У нас тут вообще приграничье. Да куда вы, на ночь глядя, поедете? Сейчас свинину жена разогреет. Пиво, ширитти. Все свежее, не сомневайтесь. Если леди пожелают, можно и куреночка поджарить. К утру распогодится. Переночуйте, не обижайте хозяев. Скудно живем, но для таких благородных гостей найдется все что угодно. Расскажете, куда путешествуете…

Катрин, которая не любила навязчивого сервиса, морщилась. К тому же толстопузый фермер поглядывал на нее с непонятным выражением. Вроде не грудь оценивает, а куртку. Вот мерзавец. Когда хозяин в четвертый раз принялся сулить чистую постель, подобострастно вертясь за спиной Энгуса, шпионка не выдержала:

– Слушай сюда, уважаемый. Если есть хорошая свинина, мы ее с удовольствием купим. Ночлег нам не нужен, ширитти доморощенным можешь своих свиней порадовать. Мы вообще только тинтаджский джин употребляем. И не крутись под ногами – ты мешаешь моему другу, а он у нас суровый, может и в ухо дать.

– Суровый? – неожиданно окрысился свинский хозяин. – Здеся все суровые. Не хотите ночевать, не надо. Пожалеете. Кто вас только пустил, таких тщеславных, по дорогам разъезжать? Оружия понавешали. Ну, ничего, даже благородных дамочек жизнь учит. Здесь вам не Тинтадж. Граница многим ума-разума прибавила. Хотите ехать – скатертью дорога. Вот только за воду заплатите и езжайте.

– За что платить? – Энгус брякнул деревянное ведро на землю и презрительно сощурился. – Где это видано, за воду платить?

– У меня и видано, – хозяин показал в недоброй улыбке остатки зубов. – Ясно дело, проходимцам благородным колодцы-то чистить недосуг, все нам, сирым, трудиться да тратиться приходится. И свининка, и вода, оно ведь всё трудом добывается, руками вот этими. А леди наши прекрасные, каким манером коняшек таких славных заслужили? Да молчите-молчите, мы догадливые…

– Пасть закрой, кулацкая морда! – рявкнула Катрин. – Я тебе сейчас харю разобью прямо сапогом своим благородно-незаслуженным. Распустились в глуши, пролетариат навозный, мать вашу. Да кто на твоем гнойном хуторе ночевать согласится? Вот запалить твою халупу с четырех концов, выйдет самое угодное богам дело. Что пасть раззявил, тушкан холестериновый?

– Строги вы, леди, не по возрасту, – пробормотал побледневший хозяин. – Уж простите, если не то сказанул. По глупости, да по тёмности всё.

– Рот вонючий закрой, я сказала, – Катрин поднялась в седло. – Классовую ненависть он мне здесь демонстрировать будет. Махновец первобытный.

Перепуганный хуторянин пятился все быстрее:

– Езжайте, езжайте, господа. Езжайте. Приятного пути. Приятной ночевки. Еще пожалеете, что грозились. Вот свору как спущу…

За домом испуганно скулили собаки. Присутствие ланон-ши, как обычно, напрочь лишило псов агрессивности.

Путешественники выехали в распахнутые ворота.

– Ты его кем ругала? – прошептала Блоод.

– Да, кто такой мах? – с любопытством осведомился Энгус. – Это из ваших дарков?

– Это вообще из других дарков, исторических, – буркнула Катрин. – Лихие были парни, только много годков с тех времен утекло. А этот свиновод – просто хамло деревенское, вовсе без идейной платформы.

– Нет. Людовод, – сказала Блоод.

– Чего? – удивился Энгус.

– Как на хрюшек. Смотрел. Оценивал, – пояснила суккуб. – Как мясо.

– Не нас, кажется, он оценивал – насуплено сказал парень, – скорее уж, что у нас в мешках, хозяина интересовало.

– Похоже, – Катрин в сердцах сплюнула. – Взгляд определенно мерзкий.

– Так может, того… – Энгус глянул серьезно. – Может, вернемся и с четырех концов?

– Боги велели прощать на первый раз. Да и время терять незачем

Дождь иссякал, копыта чавкали по вязкой грязи. Всё равно к последнему хутору выехали довольно быстро. Наврал свиновод. До соседей от него было всего-то часа три неспешной езды.

Приоткрытые ворота, тишина. Ни собачьего лая, ни коровьего мычания. И дымом не пахнет.

– Спешиваемся, – мрачно сказала Катрин. – Бло, ты сзади. Если что, держи лошадей…

Первый труп лежал сразу за воротами. Раны в спине почернели, над мокрой травой уже витал отвратительный сладковатый запах смерти. Еще четыре тела Катрин и Энгус обнаружили в доме. Двое детей, старик и пожилая женщина. Сопротивление успел оказать только старик. По крайней мере, рубили его беспорядочно. Остальным просто перерезали горло. На хуторе царил полный разгром и опустошение. Грабили здешнее хозяйство долго и тщательно. Увезена была даже большая часть дров. В доме то, что брать побрезговали, растоптали и разбили. Рядом с остывшим очагом красовалась внушительная куча дерьма.

– Выходим, – прохрипела Катрин.

Задыхаясь от смрада, они вывалились из дома. Объяснять Блоод ничего не пришлось. Путешественники отошли в дальний угол двора. Катрин привалилась спиной к частоколу. Подруга протянула баклагу.

– Ему… – Катрин отпихнула флягу.

Энгус был бледен до синевы. Слушая, как булькает в его горле вода, Катрин пришла в себя.

– Знал ведь махновец про хуторок. Вот сука!

– Значит он? – Энгус, наконец, заново научился дышать.

– Он. Они. Придут. За нами, – как само собой разумеющееся, заключила Блоод.

Ночевать решили в сарае. Пришлось еще убрать тело у ворот. Потом Катрин долго мылась в ручье, но стоило вернуться во двор, как тошнотворный запах вновь полез в ноздри. О том, чтобы зайти в дом, и думать было страшно. Про ужин тем более старались не вспоминать.

В сарае приятно пахло свежим сеном. Большую его часть опять же увезли рачительные грабители. Но и оставшегося с лихвой хватило, чтобы расстелить плащи на мягком. Из-за стены, граничащей с хлевом, несло овцами, но после ужаса, царящего в доме, крепкий запах животных успокаивал…

Проснулась Катрин только раз. На одном ее плече посапывал Энгус, на другом лежала черноволосая голова суккуба. Блоод приоткрыла янтарный глаз:

– Спи. Рано.

* * *

* * *

Кольчуга гибким грузом облегала тело. Катрин попрыгала на месте, подвигала руками. Кукри занял порядком подзабытое боевое место за правым плечом.

Рассвет уже осветил пустой двор, разбросанные поленья, темные пятна у прикрытых ворот. Над домом тянулся дымок. Энгус, проявив немалую выдержку, развел огонь в очаге – все понимали, что хутор должен выглядеть мирно. Пусть бандиты ничего не заподозрят.

Крайне недовольная Блоод с большим трудом примирилась с мыслью о том, что ей придётся снова остаться в арьергарде. Что поделать, дневные бои – не ее специализация. Катрин обняла подругу за шею:

– Лучше вовсе не показывайся. Только если лошади будут нужны. Наблюдай.

Блоод тихо фыркнула:

– Будет интересно?

– Если тебя зацепят, будет совершенно не интересно. Старика, чтобы нас лечить, здесь нет, – голос Энгуса звучал решительно. Этим утром трепет преклонения перед обожаемой желтокожей богиней уступил место иным волнениям.

Блоод, склонив голову к плечу, смотрела на парня. Кажется, в янтарных глазах, кроме обычной насмешки, мелькнуло что-то очень похожее на нежность. В броне и при оружии Энгус выглядел взрослым и уверенным в себе. И достаточно крупным, чтобы стоять рядом со своей стройной возлюбленной.

Катрин отвернулась. Может, парню нужно просто поправиться, набрать вес, и всё само устроится?

* * *

Один, два… Шестеро. Налетчики уверенно вошли в ворота, двинулись к дому. Окружать дом не собирались, незачем. Застали глупых путников врасплох – никуда они не денутся. В окно разве что кошка проскочит. Только нет здесь домашних кошек. Редкость немыслимая.

Глядя в щель сарая, Катрин поглаживала древко глефы. Блоод легко опиралась о спину подруги. Энгус припал к другой щели.

Сейчас…

Один из бандитов, с большим топором, остался на крыльце. Озирался, косясь больше в сторону конюшни. Видать, наслышан о хороших лошадях путников, падла корыстная. Если выйти, немедленно заорет. Этого не учли…

– Я, – Блоод одним движением выскользнула из штанов. Рубашку она скинула уже на ходу…

…Мужик моргнул, еще раз моргнул. В явление на сером грязном дворе сказочной нимфы ему никак не верилось. Ох, как мягко светилась матово-желтая кожа, как манили взгляд симпатичные груди. А такой блестящей гривы волос криминальный пейзанин и представить себе не мог. Даже шелковые чулки на босых ногах выглядели нереально прекрасными…

Видение потянулось и замерло, словно только что заметив наблюдателя. Чувственный изгиб бедра, намек на удивленную улыбку…

Бандит ощутил, как у него деревенеют не только ноги, но и то, что между ними. Противостоять в одиночестве чарам ланон-ши он не смог. Теперь разбойника не интересовали ни голоса внутри дома, ни какое-то ненужное движение от сарая…

…В доме говорили все громче. В ругани чувствовалось искреннее возмущение обманутых в лучших ожиданиях людей. Сейчас примутся за поиски…

Катрин взлетела на низкие ступеньки, мимоходом ткнула острием глефы зачарованного стража под подбородок. Кровь брызнула на меховую безрукавку. Катрин подхватила оседающего бандита, столкнула под стену. Энгус, сдерживая возбужденное сопение, занял позицию с левой стороны двери. Катрин затаилась справа. Еще успела махнуть Блоод, чтобы та уходила. Суккуб на диво покорно исчезла в сарае…

Дверь дома распахнулась…

Первым в дверном проеме возник чернявый шустрый селянин с коротким охотничьим копьем. Желательно было бы пропустить его дальше и заняться сразу двумя бандюгами, но мужичок оказался излишне зорок – моментально ухватил капли крови на досках крыльца. Своего покинувшего сей жестокий мир товарища он не видел, но догадался, что с соратником по бандитскому промыслу не все благополучно. Заорать разбойнику Катрин не дала. Лезвие глефы с легким хрустом вошло между ребер. Глаза бандита выкатились, он тщетно пытался вздохнуть. Морщась, шпионка уперлась сапогом ему в живот, отпихнула обратно в дом. Там сюрпризу не обрадовались, ахнули… Внутри не успели разразиться проклятиями, Катрин придержала дверь, и Энгус прыгнул внутрь. Все и так пошло не лучшим образом, и давать господам-разбойничкам время опомниться было бы уж совершенно излишним легкомыслием… Энгус с кем-то столкнулся. Слыша грохот падающих тел, Катрин ворвалась следом. Пришлось перепрыгнуть через ворочающиеся тела. В темноте трудно было что-либо разобрать. Шпионка наступила на живое, задела древком глефы стену… Впереди смутно маячили две фигуры. Энгусом ни тот, ни другой быть не могли, и девушка безмолвно атаковала, вот только нормально развернуть глефу оказалось невозможно. Уклонившись от потянувшегося к ее животу тесака, Катрин врезалась плечом в фигуру поменьше. От бешеного толчка закованной в кольчугу отчаянной девицы, тщедушный человек отлетел как кукла. Его товарищ взмахнул топором. Припав на колено, Катрин парировала удар древком глефы. Замах у бандита был мощный и оружие чуть не вылетело из рук шпионки. К счастью, по древку пришелся удар топорища, а не лезвия. Катрин дернула глефу на себя и вверх, стараясь вырвать оружие противника. Топор разбойник неохотно выпустил, но сам пошатнулся и грохнулся на девушку. Опрокидываясь назад, Катрин сильно приложилась затылком об пол. Зато успела согнуть колено, принимая на себя мужской вес. Лапы сельского бандита тянулись к горлу… Давать себя столь вульгарно мять шпионка не собиралась. Выдыхая матерное, отпихнула ногой тяжеленную тушу. Глефа и трофейный топор оказались где-то сзади, но, собственно, и толку сейчас от них было мало. К девушке метнулся разбойничек на этот раз габаритами помельче. Катрин перекатилась ему навстречу – под ноги. Пол был жутко неровен – кажется, труп кого-то из хозяев. В лицо шибануло разложением. Катрин резко ухватила за ногу бандита-недоростка, дернула… Тот почему-то не решился сразу падать, качнулся, неловко взмахивая тесаком. Шпионке как раз хватило мгновения выдернуть из ножен «лепесток». Успела разок ткнуть врага. Неубедительно – тот только взвыл и рванулся в сторону, пришлось отпустить. Сверху со свистом летело что-то большое… Катрин резво покатилась в сторону. Снова стукнулась о несвежий труп, зато успела разминуться с громоздким оружием – штуковина с грохотом разлетелась, занозы вонзились в щеку: на этот раз верткую девицу пытались успокоить скамьей. Фигура, стоящая с остатками массивного предмета мебели в руках, казалась неправдоподобно огромной. Катрин метнула в темное лицо нож. Бросок из лежачего состояния вышел отвратительным. Получив по носу рукояткой «лепестка», разбойник отшатнулся, и Катрин успела вскочить на ноги. Кукри с шелестом выпорхнул из ножен. Ага, приятно быть чуть быстрее соперников. Бандит загородился остатком скамьи, но вогнутое лезвие с легкостью обогнуло защиту, полоснуло по лицу… Раненый издал медвежий рык, пошатнулся… Кукри длинным продольным движением резанул немаленькое брюхо…

…С этим все. Человек-медведь теперь беспокоился исключительно о полезших наружу кишках. Его товарищ скулил, но все еще тянулся к короткому мечу-тесаку. Катрин быстро шагнула к нему – кукри стукнул о пол, отделив кисть слишком деятельной руки. Бандит подавился визгом…

Шпионка обернулась к двери. Там схватка тоже затихла. Бормочущий ругательства Энгус стоял на коленях и вытирал нож об одежду одного из разбойников. Блоод стояла над другим телом. На суккубе была лишь легкая нижняя рубашка. Смутно и матово светились в темноте ноги – казались лимонными. Куда ярче блестел узкий клинок стилета.

Непринужденно перешагивая через трупы, Блоод приблизилась:

– Ранена?

– Нет. А ты? Чего пришла? Как там наши лошади? Не скучают? Кстати, Энгус, где шестой ублюдок?

– Не трогайте меня!!!

От визгливого вопля аж в ушах зазвенело.

Шестой член шайки спрятался в углу и теперь выставлял перед собой взведенный арбалет. Грубо откованный четырехгранный наконечник «болта» нервно прыгал, целясь попеременно то в одну, то в другую девушку…

…Совсем сопляк. В слабом свете, льющемся из окна, Катрин видела пушок едва пробившихся усишек над верхней губой. Наверняка наделал в штаны, пащенок. Но топорно сработанный арбалет взведен и остается серьезным оружием. С такого расстояния даже мальчишка не промахнется…

– Не глупи, – Катрин лихорадочно пыталась подобрать правильный тон. – Опусти стрелялку, разойдемся по-честному.

– Как с ними?! – юнец истерически засмеялся, тыча подбородком на тела на полу – двое разбойников еще подавали признаки жизни.

– Почему, как с ними? Вы нам не нужны. Забирай своих дружков, пока еще дышат, и проваливай.

– Да кому они нужны такие? Я сам жить хочу. С руками целыми хочу! – мальчишку трясло так, что арбалет едва не вываливался из рук. Но всё-таки не вываливался. Шансы схлопотать стрелу от перепуганного идиота все увеличивались.