Текст книги "Первый Артефактор семьи Шторм 2 (СИ)"

Автор книги: Юрий Окунев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 15 страниц)

Глава 16
Вместо тысячи слов

Вы как знаете, а вот я, услышав «Огонь!» на фоне танка, тут же упал на землю и прикрыл голову руками. Мне жизнь мила. Особенно сейчас, когда переродиться не могу.

Раздался грохот выстрела, и земля вокруг меня затряслась. Полетели осколки, всё заволокло дымом и пылью.

«Разнесло», – подумал я, ощущая, как мелкие куски кирпича из стены за мной режут спину и кожу на руках. Надо было хоть рюкзак оставить, но он в машине лежит.

С другой стороны, меня радовало то, что я ещё могу об этом думать, а значит жив. Как выглядит и чувствуется смерть я прекрасно знаю. Там о царапинах уже не переживаешь.

Стоило пыли немного осесть, я поднялся и закашлялся. Через несколько секунд ко мне подскочили Валуев и Яростный. Сзади из тени выходила Суворова.

– Жив! – выдохнул Егор, вытирая покрасневший глаз. – Ты мне ещё должен рассказать, что вы там наделали внутри!

– А я думал ты за меня переживаешь, – ответил я и снова закашлялся.

– Ой, – сказал Валуев и почесал неловко затылок.

– Ну ты дал! – восторженно сказал Алексей и сильно хлопнул меня по спине.

Я зашипел от боли, и Хранитель тут же извинился. В этот момент до нас дошла Суворова и сурово изучила моё состояние.

– Ну ты и вляпался, Шторм, – сказала она резко, а потом развернулась на каблуках и пошла обратно быстрыми, чуть дёрганными шагами.

– Я что-то упустил?

– Попытку покушения, – сказал Алексей.

– На кого? – удивился Валуев.

– Снаряд? – вдруг понял я.

– Да, – кивнул Яростный. – Они зарядили кумулятивный снаряд с разрывной сердцевиной. Он выше пятого уровня заклинания по убойной мощи.

– Теперь не удивительно, что барьер разнесло. Повезло, что меня вместе с ним на кусочки не порвало.

– Потому что барьер большую часть отразил. – Хранитель перекинул мою руку себе на плечо и подмигнул: – А теперь изобрази из себя умирающего.

Егор встал рядом, и мы втроём медленно вышли к трибунам, у которых суетились военные. Парочка человек лежали на земле, закованные в наручники. Судя по форме – танкисты.

Сам танк походил на плавленный сыр: металл обшивки потёк, из люков сочился дымок, искрили приборы.

Сухов, бледный, с перекошенным лицом, висел на руках у солдат, пытаясь вырваться. Чумов ему что-то втолковывал.

– Идут! – громко, чтобы все услышали, сказала Анна Петровна.

К нам повернулись все. У кого-то на лице было написано облегчение, как у Сухова, Чумова и даже Мосина. У кого-то безразличие, как у белоусого Хасина. По лицу улыбчивого офицера проскользнуло недовольное выражение лица и моментально скрылось за лощённым выражением довольства.

За трибуной взвизгнули тормоза и вскоре к нам подбежал врач. Он начал поливать меня зелёной волной, заставляя царапины на спине и руках стягиваться быстрее. Затем он ощупал мой лоб, прослушал сердце без фонендоскопа, прямо ладонью, закончив осмотр фразой:

– Жить будет.

Парни дотащили меня до трибун, усадили на скамейку, встали подобием стражей рядом. Андрей Сухов тут же появился рядом, сжимая побелевшими от напряжения пальцами свой артефакт. Судя по тому, что из него сейчас не сыпались искры, он только что использовал его.

Видимо искрящаяся электроника танка – его рук дело.

Вперёд вышла Суворова, подняла руку, и вокруг всё затихло.

– От лица командования и от себя лично приношу извинения за произошедшее. Наши люди превысили свои полномочия и нарушили приказ. Исполнители схвачены и будут наказаны. Также мы найдём тех, кто отдал преступный приказ.

Оно грозно оглядела присутствующих, но никто не отвёл взгляда.

– Позволите пообщаться с ними лично? – спросил я, делая вид, что с трудом сижу.

– Прямо сейчас?

– Чуть позже. Мне нужно подготовиться. – По моему лицу пронеслась крайне неприятная ухмылка.

– Я не позволю калечить моих людей, даже если они выполнили чужой приказ, – вдруг вступился за скованных танкистов Хасин.

– Генерал! – возмутилась Суворова.

– Это ответственность армии, капитан! – пресёк он разговор. – Самосуд – это не по закону.

Его остановил мой смех. Мне действительно было весело.

– Я не собираюсь наносить вред вашим людям. В отличие от них, я за гуманизм. – Я стал серьёзнее. – Но поговорить хочу. Готов сделать это на вашей территории, завтра. Нужно прийти в себя.

Я сделал движение рукой, показывая потрёпанного себя. Сухов кивнул.

– Вы лучше обеспечьте им достойную охрану. В отличие от меня, как я уже сказал, миролюбивого, те, кто попросил ребят об услуге, явно не столь ценят человеческие жизни. Я тому яркий пример. – Невесело усмехнулся. – Зато можно сказать даже больше: Барьер-М2 эффективнее на двадцать четыре процента. И я готов получить роялти за использование моих наработок.

Всё, хватит работать за улыбку.

– Что ты… – начал было улыбчивый офицер, но его прервала Анна Петровна:

– Он прав. Шторм сделал серьёзный вклад в нашу разработку, как и Яростный. Оба будут включена в патент. Однако, что насчёт выплат, господин Шторм, – Суворова повернулась ко мне, – военные разработки иначе регистрируются. Поэтому мы сможем вам выплатить лишь за часы, которые вы потратили с нами в лаборатории. По сверхурочному тарифу.

Хасин заворчал, но промолчал – для него это действительно был лучший выход. Но я недооценил Суворову.

– Так же наш полигон готов выплатить компенсацию за потенциальный вред, который вы могли получить из-за несанкционированного использования оружия.

– Капитан!

– Генерал! Мы чуть не убили Хранителя, вы понимаете?

– Их и так, – начал он, но заткнулся и покачал головой. Видимо он был в курсе приказа и разрешения на ликвидацию моей семьи.

Быстро я привык говорить «моя семья».

– Хорошо, распорядись и займись этим вопросом, а я займусь своими людьми.

Взгляд, который генерал направил на танкистов, не сулил им ничего хорошего. Главное, чтобы не убил раньше времени. Мне нужно успеть сделать один очень интересный артефакт. Слегка запретный, судя по местным правилам.

Через полчаса меня уже посадили в машину к едва сдерживающему себя Черкасову. Его успокаивала лично Суворова, тихо объясняя ситуацию. Когда же Антон смог сесть за руль, Анна Петровна заглянула ко мне в салон.

– Есть ли пожелания, как именно выплатить компенсацию?

– Деньгами проще всего.

– Армейские бухгалтеры устроят нам очередное Ватерлоо, но я поговорю с ними. Но если придумаете какие-то альтернативные варианты – я с радостью их рассмотрю.

– Хорошо. Спасибо за интересную работу.

Суворова покачала головой:

– Неужели Штормы всегда были такими безбашенными?

Я лишь пожал плечами в ответ, и мы поехали домой.

Наконец-то отдых! Целых три часа ничегонеделания, лежания на кровати в тишине и покое.

Больше времени у меня не было, нужно было поработать. Завтра мне нужен новый артефакт, чтобы поговорить по душам с теми танкистами. Наверняка генерал Хасин и компания всё разузнают до меня, но проблема не в том, что они будут молчать в принципе, а в том, что их заставят молчать при мне.

В отличие от своих, я ничего не могу с ними сделать: ни пытки, ни Дар использовать нет возможности. Вспомнилась Лиза, которая была рядом со Светланой, когда я пришёл в себя в этом мире. Она могла вмешиваться в мой мозг, давить на него. Даже нанесла урон, несовместимый с жизнью…

Только с тех пор я её ни разу не видел и ничего о ней не слышал несмотря на то, что я уже виделся с Вороновой и даже Приваловой, которая сама себя поджарила. Светлана мне звонила (кстати, а она куда пропала – поиздевалась и всё, в домик?), а Лизы будто никогда не существовало.

Возможно дело в том, что она как-то связана с магией контроля, запрещённой в это мире. Поэтому никто не должен её знать.

Пока в голове это не складывалось, поэтому я решил заняться тем, что действительно умел и любил: артефактами!

Зайдя в свою мастерскую, бывшую комнату Сергея, я в очередной раз поморщился: запах гари в доме оставался силён, пусть потихоньку и выветривался. Но сейчас не до него, нужно разобраться с теми, кто напал на меня.

Было ли это случайное нападение, игра конкурентов, промышленный шпионаж и убийство, либо атаковавшие меня связаны с теми, кто разносил мой дом? Надо позвонить бабушке, уточнить.

– О, легка на помине! – удивился я, когда зазвонил телефон. – Слушаю, бабуля!

– Ты в порядке? – неожиданно беспокойным голосом спросила Воронова.

– Да, в принципе всё ок. Слегка поранился, когда упал. А что?

– Слегка поранился? От выстрела танка⁈ – перешла на рычание бабушка.

– Александра Валерьевна, спокойнее! В вашем возрасте стресс вреден, – не удержался я от язвительности. Помнил, что она теперь выглядела не как моя сестра, а хотя бы как мать.

– Сергей, это не шутки.

– Конечно, – уже совершенно серьёзно ответил я. – Поэтому я завтра поговорю с теми, кто на меня напал и узнаю, кто их послал.

– Мальчик мой, этим я займусь сама. Нечего лезть тигру в пасть – военные не любят, когда мы лезем в их дела.

– Они сами залезли в мои, никто их не просил, – жёстко ответил я. – Я уже договорился, завтра встреча.

Мне показалось, что бабушка на том конце провода всплеснула руками, а затем глубоко вздохнула.

– Серёжа, мои люди проверят, кто за этим стоит. Никто не имеет права атаковать мою семью.

– Угу, – громко подтвердил я. Сработало.

– Так надо было.

– Угу, – также подтвердил я. А что она хотела, что я начну её благодарить за убийство невиновных?

Вороновой пришлось помолчать, видимо, чтобы собраться с мыслями. Я тем временем разложил по столу имеющиеся у меня материалы и прикинул, всё ли у меня есть.

– В общем, делай что хочешь. Ты взрослый парень, а теперь ещё и Хранитель. Кстати, где ты нашёл Око Шторма?

Её голос оставался ровным и усталым, будто она просто так интересовалась, но по телу пробежала дрожь.

– Подарили, – хмыкнул я. – Приятели.

– Хорошие у тебя приятели. Они же помогли его активировать, да? И артефакт запечатать?

– Инъектор я запечатал сам, – с профессиональной гордостью ответил я. – И нет, приятели не помогали мне с Оком. Я разобрался сам. – Последнюю фразу я добавил спустя небольшую паузу. Надеюсь, Воронова её не заметила.

Если бы я сказал, что он до сих пор обычное украшение, то меня бы явно заподозрили в самом страшном грехе этого мира – божественности. С другой стороны, значит есть способ его как-то превратить в артефакт. Осталось понять как.

– Может тогда мне вернуть тебе Инъектор, раз ты у нас теперь официально Хранитель? – спросила Воронова.

– Пусть побудет у вас. Сейчас я всё ещё не могу обеспечить ему безопасность.

Да и толку от него сейчас нет.

– Хорошо, – медленно сказала Александра Валерьевна. – Тогда береги себя и не лезь на рожон. Мои люди проверят армейских, как смогут.

– Спасибо. Я сам их проверю.

Мы распрощались, я положил трубку и покачал головой. Скорее всего она не стоит за этим покушением. И даже готова защищать меня, раз не отозвала своих людей приказом. Но доверять ей я тоже не могу. А уж этот интерес к Оку Шторма.

Я вытащил украшение из-под рубашки, осмотрел. Красивая штука, тонкая работа. Но «божественный артефакт»?

Чего-то я не понимаю. Но сейчас нужно сосредоточиться на решении актуальных задач. Допрос свидетелей.

Я прикинул списки того, что у меня есть и что нужно – недоставало платиновых пластин и хорошо было бы кость магического животного для лучшего воздействия. Но сейчас мне не хотелось вылезать из дома, да и вряд ли магазин Гильдии работает в девять вечера.

Хорошо, что я перед отъездом на полигон заскочил в «Золотое руно» и прикупил стартовый набор. В мусорной корзине в этот раз было пусто, так что бесплатных ништяков урвать не удалось.

– Кстати, это идея!

Я достал красную металлическую пирамидку и поставил на стол перед собой. Совсем недавно я сглупил и посчитал, что она огненного атрибута. А оказалось, что она атрибута крови – смесь базовых жизни, земли и воды.

Атрибут крови хорошо подходит для лечения, убийства и… контроля. Если ты контролируешь чужую кровь, то фактически управляешь чужим телом. Мощная и трудная для изучения грань Дара.

Этот металл можно использовать вместо кости – будет сродство по крови и влияние артефакта усилится. Платину же заменим обычной медью с таушировкой из серебра.

Но самое главное, конечно, – ядро из аметиста, который я нашёл в гараже предков. Он достаточно крупный, чтобы создать сильное поле влияния.

– Это уже Дар контроля, но если на экзамене Гильдии используют аметисты, то почему я не могу? – бормотал я себе под нос, отсекая лишнее с кристалла.

Пришлось его предварительно огранить в сердцевидную форму. Осколки аккуратно убрал в мешочек и положил его в стол. Поверх вычерчивал руны и контуры, придавая потоку энергии внутри камня подходящую форму.

Также руны создавали точки воздействия – всё-таки нужно вливать в артефакт Дар, чтобы он работал. В этом мире это требовалось особенно. Непонятно почему, если материалы, зачастую даже самые обычные, были напитаны энергией по самое не могу.

В итоге вышла плоская медная коробочка, похожая на флягу, внутри которой пряталось аметистовое сердце. Вершина красной пирамидки с другими рунами торчала с верхней стороны коробочки, в то время как основание упиралось как раз в аметист.

Внутри поверхность коробочки была испещрена контурами и выемками, куда я вбил нити серебра, сплавляя их чистой энергией Дара. Внимательный взгляд обнаружил бы здесь и пентакли, и треугольники, и даже спирали, которые соединялись в единый узор, в единое предложение.

Артефакты можно назвать проигрывателями Дара внутри материи. Заключённая и направленная энергия материала, умноженная на Дар артефактора или пользователя, должна выброситься наружу определённым образом. Именно начертание знаков и формул на артефакте позволяет получить необходимый эффект.

Так что к часу ночи у меня был модифицированная версия «Говоруна» – артефакта, который позволяет упростить разговор с теми, кто говорить не хочет.

Быстро умывшись, я пошёл спать.

На утро, быстро позавтракав, мы поехали по указанному Анной Петровной адресу. Там нас должны были ждать танкисты для допроса. Говорун лежал в кармане на груди, рядом с Оком Шторма.

Кефир так и не появился. Лиса не было уже сутки, и я начинал переживать.

Проехав вдоль реки и понаблюдав парк на противоположной стороне, мы остановились у массивного здания.

– Забавно, они держат подозреваемых в Центральном здании, – усмехнулся Сухов, открывая передо мной дверь. – Я бы на их месте спрятал этот позор человечества куда поглубже и потемнее.

– Слишком много шума вышло. – К нам подошёл Егор Валуев.

Он надел подобие военного кителя, который сидел на нём мешковато. Зато повязка на глазу стала гораздо опрятнее, и марля из-под неё не торчала.

– Нас тоже вызвали, будем отчитываться руководству, – ответил он на не заданный вопрос. – А пока я вас провожу к допросной.

Егор завёл нас в здание, показал свой пропуск и помог оформить временные нам. Мы сдали оружие, но артефакты мне оставили – сканеры на них тупо не сработали.

– Ничего, дальше будут проверять лучше, – с улыбкой заметил Егор. – Мы вчера с Яростным ещё два часа яростно обсуждали ваши нововведения, – довольно потёр руки Валуев. – Интересно с вами, Хранители.

Я промолчал, наблюдая за окружающей действительностью. Скупо украшенные коридоры, коричневая плитка на полу, казарменно-простая краска на стенах. Иногда попадались штандарты, картины и растения, но в целом помещения казались пустыми. Если не считать многочисленных солдат с автоматами.

Возможно, внутри кабинетов повеселее, но двери в них были тщательно закрыты и, если даже мы подходили к открытым, то их сразу же перед нашим носом закрывали.

– Параноики, – проворчал Андрей.

Через пять минут Егор остановился у стеклянных дверей.

– Вам туда. По коридору до конца и там вас встретят. Там же проверят артефакты, – он подмигнул. – Я пошёл по своим делам, Анна Петровна ждёт.

Он ушёл, а мы отправились на допрос. Как и сказал Валуев, здесь нас проверили гораздо тщательнее. Снова сработал детектор божественности, но я заранее показал им Око Шторма и назвал свой новый статус – Хранитель.

После этого ощупывать меня стали гораздо аккуратнее.

Сухову пришлось сдать свою батарейку, я для вида отдал несколько мелких артефактов и даже картонную коробку со Следопытом. Попросил не открывать, чтобы не испортить (а точнее, чтобы крысиный череп не видели).

Убедившись, что кроме Ока на груди ничего не фонит, нас пустили дальше. Говорун, спрятанный за несуществующей аурой Ока Шторма остался со мной.

Пока это прокатывало, но всё же нужно думать, как скрывать свою ауру и цикл перерождения. Иначе где-нибудь обязательно заставят снять артефакт и быстро выяснят правду.

Карцер оказался вполне симпатичным помещением нейтрально-серых тонов. Здесь уже были не только военные, но и одарённые, которые проверяли входящих и выходящих. Мне выделили небольшую каморку с металлическим столом и наблюдателя от армейских, который молчаливой тенью стоял в углу.

Я предполагал, что нас не оставят наедине. Сухов стоял у дверей снаружи.

Ввели одного танкиста, парня чуть старше Сергея. Второго, как сказал конвоир, скрутил ротавирус и теперь он не отлипает от унитаза. Судя по отчасти зажившим фингалам у танкиста, которого привели, говорили с ними жёстко. Но лечили – Дар открыл невероятные возможности по выбиванию признаний: почти убил – вылечил и так по кругу.

Судорожно вздохнув, я прикрыл глаза, будто слишком нервничал и настраивался на разговор. От моего «нервного напряжения» по комнате разошёлся лёгкий поток ветра, создавая эффект того, что я не контролирую магию.

Наблюдатель в углу напрягся, готовый сделать рывок. Судя по потокам силы – земля с водой. Неприятное сочетание атрибутов. Для противника.

Я успокоился, ветер исчез, и наблюдатель расслабился. Как раз для того, чтобы резко схватиться за грудь.

– У тебя двадцать секунд, чтобы сказать, кто отдал приказ, – мрачно сказал я танкисту, который сидел передо мной. – Затем он нападёт на тебя, поскольку увидит твой побег.

– Что? – опешил танкист, повернув голову к наблюдателю. Тот тяжело дышал и не обращал на нас внимания.

– Пятнадцать. Четырнадцать.

Наблюдатель задрожал, сделал шаг в нашу сторону.

– Он начинает подозревать. Десять.

– Я уже всё сказал!

– Как знаешь. Шесть.

У меня на лбу проступил пот от напряжения, но танкист этого не видел – он смотрел только на наблюдателя.

– Четыре. Три. Два.

– Хорошо, скажу!

– Один!

Танкист сжался, когда над ним навис наблюдатель. Его глаза слепо смотрели куда-то в стену, а руки сжимались в кулаки. А затем он резко выдохнул, выпрямился и недоумевающе начал оглядываться.

Зато парень танкист со стоном упал лицом на стол. Потекла тонкая струйка крови. Упс, перестарался.

– Что произошло? Что с ним? Ты напал на него⁈ – Наблюдатель стал доставать дубинку.

Я отпрянул:

– Это он напал! И вы его остановили! Спасибо вам! – наигранно испугался я.

Говорун в исполнении через Дар крови оказался гораздо эффективнее, чем с магической костью. Человек почти полностью терял сознательный контроль над собой.

– Если бы не вы, он попытался бы напасть на меня снова!

Наблюдатель потряс головой, но быстро сообразил. Он подбежал к двери, рванул на себя, крикнул:

– Врача! Подозреваемому плохо.

Ко мне ворвался Сухов, проигнорировав армейского. Тот и не стал спорить, когда Андрей прикрыл меня.

Я же слегка отпустил контроль над парнем. Тот сразу задрал голову и вытаращил испуганные глаза.

– Говори, – сказал я так, чтобы услышал только он и Сухов.

– Юсупов, – успел он шепнуть, как в помещение заскочили двое врачей и двое конвоиров. У одного из них до сих пор был стаканчик кофе в руках. Только в допросной он его выкинул, освобождая руки.

Они быстро увели танкиста, который продолжал в ужасе смотреть на меня.

«Допрос» продлился чуть больше двух минут. Хорошо, что здесь не было камер и других наблюдателей. Ради проверки этого я и «выдыхал». Воздействуя Даром на пространство, я смог Взглядом артефактора оценить отражения энергии и убедиться, что вокруг лишь приятный и никчёмный с артефакторной точки зрения бетон.

На выходе меня попросили подписать документ, в котором я не предъявляю больше никаких претензий и больше не буду требовать допроса у подозреваемых. Военные смотрели на меня с подозрением, но ничего не говорили.

Валуев и Суворова ещё не вернулись со своих дел, поэтому мы просто покинули Центр и сели в машину.

Подъехав к дому, ожидая, пока откроют ворота с фигурной птицей, заметил торчащий из почтового ящика конверт. Нарочито так торчащий, чтобы точно не пропустили, особенно его красные линии по краям.

Не дожидаясь, пока машина заедет внутрь, я выскочил на улицу и достал конверт. Разорвав его, вытащил бумагу с крупным красным заголовком:

«Уведомление о конфискации имущества».