Текст книги "Первый Артефактор семьи Шторм 2 (СИ)"

Автор книги: Юрий Окунев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 15 страниц)

– Предполагаю, что причина нападения на вертолёт, – продолжила княгиня ветра, проигнорировав эмоциональный выпад председателя, – в том, что кто-то решил, что моя команда смогла добыть то, что спрятали Штормы.

– А они нашли? – раздалось с нескольких сторон заинтересованное.

Воронова торжествующе подняла голову.

– Нет. Однако это показало наглядно, что приказ уничтожить семью моей дочери был не совсем в интересах страны и мира. А скорее в чьих-то личных. Иначе как понять попытку убить тех, кто возвращался с миссии по поиску артефакта? Даже если бы мои люди нашли его, то привезли бы его на хранение доверенным лицам, и все смогли его изучить, как было оговорено изначально. Теперь же это делать опасно: официального Хранителя нет, а есть те, кто хочет воспользоваться, так скажем, оказией.

Она развела руками.

– Что с моей дочерью? – снова рыкнул Привалов, поднимаясь с кресла. На его руках задрожали языки пламени, готовые змеями выплеснуться на Воронову и других Князей.

Александра Валерьевна склонила голову и над ней в воздух снова медленно всплыли три чёрных ворона:

– Как бы это печально ни прозвучало, уважаемые князья…

Глава 3
Исторические встречи

Над головой Александры Валерьевны Вороновой кружило три чёрных ворона, готовые отразить любую атаку со стороны сильнейших одарённых страны, а может быть и планеты.

– Как бы это печально ни прозвучало, уважаемые князья, – женщина сделала паузу. – Пока мы не знаем, кто стоит за всем. Но обещаю вам, как глава антитеррористического подразделения, я найду тех, кто посмел напасть на моих людей.

Она коротко поклонилась, показывая уважение к старшим по званию.

– Что же касается наших детей, то рада обрадовать: они у нас замечательные. Роксана Юрьевна и Пётр Романович быстро среагировали и защитили людей внутри падающей машины. Вертушка всмятку, но что команда, что отряд отделались лишь ушибами да переломами.

– Почему? Почему вы не доложили Совету? Вы ждали целых два дня, чтобы сделать это! – уже не скрывая ненависти рявкнул Юрий Николаевич Привалов. – «Она на задании», говорили вы!

– Она действительно на задании, князь. – Воронова не отвела взгляда. – И выполняет его с гордо поднятой головой, как настоящий воин и защитник. Именно она быстрее всех сориентировалась, организовала одарённых, защитила обычных солдат и пилотов. Только благодаря ей пилоты выжили, поскольку им больше всего досталось от взрыва.

Она яростно осмотрела Зал Князей.

– Что же касается моего решения не сообщать, то это стандартная практика: сокрытие информации в интересах следствия. А учитывая уровень пострадавших и потенциальных подозреваемых – иначе и быть не могло.

По Залу прошёл возмущённый гомон, но председатель Совета Князей Владимир Юрьевич Долгорукий поднял руку, призывая к порядку.

– Результаты расследования есть?

– Будут, – позволила себе улыбку Воронова. – Количество подозреваемых удалось сократить, так что я пойду работать дальше.

Она снова коротко поклонилась и развернулась на каблуках в сторону выходу.

– Александра Валерьевна, не спешите, – остановил её Долгорукий уже более спокойным голосом. – Вы действительно подозреваете Чумова?

– Конечно нет, Великий князь. Он единственный, кто отсутствует в городе и поэтому не сможет быстро ответить на провокацию. Но опросить его по поводу «Букиниста» всё равно придётся. Надеюсь, он согласится на встречу добровольно.

– Я передам ему ваше пожелание, – сказал председатель. – Что же касается вас: найдите уже чёртов Инъектор. Он создаёт слишком много нестабильности уже самим своим фактом отсутствия.

Воронова лишь повернула голову через плечо и молча кивнула.

Лишь покинув Зал Князей и отойдя от него на почтительное расстояние, она позволила себе пробормотать под нос:

– Даже сдохнув, Шторм умудрился доставить мне неприятности. Что ты в нём нашла, Лида?

Марк Константинович ждал её у машины и сразу же открыл дверь. Затем сел рядом, поднял стекло между ними и водителем, достал телефон и протянул Госпоже.

– Ваш внук, Сергей. Судя по тому, что он перезванивает каждые полчаса поочерёдно с Черкасовым, что-то случилось.

Воронова несколько секунд изучала список пропущенных звонков и после этого позвонила в ответ на последний.

* * *

Машина мчала по кольцу, осторожно лавируя в потоке. Черкасов и Сухов сидели в тишине, даже не включая радио. В ногах между мной и Андреем на полу, завёрнутый в обои и пакеты, стоял Инъектор. Мы везли его к Вороновой.

Точнее, сначала я думал проверить свою идею на одном смертельно больном подопытном. Шансов было немного, от чего по рукам и ногам расползалась противная слабость, но попробовать я был обязан.

Всё-таки Макс, каким бы юным дураком он ни был, защитил меня от проклятья. Конечно, я сказал ему, что моя схема отработала бы откат и выжгла проклятье. Однако её хватило как раз на то, что осталось. То, что я со своими ограниченным запасом сил тупо не заметил. Если же бы меня зацепило по полной, как его, то вряд ли бы я продержался так долго. Его спасал Дар жизни, а меня в лучшем случае обдувал бы ветерок, чтобы потеть было не так жарко.

Пусть Инъектор запечатан, но вдруг он сможет ему помочь хоть как-то?

Охранники остались в машине, сторожить нашу самую большую ценность. На нас играло то, что никто не знал о находке. Мы не дождались ответа от Вороновой, поэтому решили ехать сами, по пути заскочив к Подорожникову.

Меня встретила красивая высокая администратор с очень выбеленными волосами и с широкой лучезарной улыбкой, одетая в белый, практически сияющий магическим светом халат. Хотя, почему «практически»? Он действительно сиял! Правда видеть это мог только я своим Взглядом артефактора.

Костюм девушки был прошит металлическими нитями, напитанными Даром жизни и света. Глядя на девушку, у посетителей складывалось светлое и очень тёплое чувство, будто они попадали в объятия кого-то очень хорошо знакомого.

– Чем могу помочь? – бархатным голосом спросила администратор.

– Хочу спросить о состоянии пациента, Максима Подорожникова. Его привезли несколько часов назад.

Девушка с лёгким укором посмотрела на меня:

– За такое короткое время вы вряд ли получите новую информацию.

– Мне важно знать, жив ли он ещё, – мой голос прозвучал холоднее, чем я планировал.

– Простите, – снова добавила бархата в голос девушка, глянув чуть за меня, – могу ли я узнать, кем вы приходитесь пациенту?

– Он мой…

Не успел я закончить, как меня перебил пожилой голос:

– Герда, где остальные документы? Я просил прислать их ещё час назад.

К стойке администратора притёрся лысый пожилой мужчина лет шестидесяти в очках и халате. Под халатом виднелся практичный свитер из дорогой шерсти. Ручка в кармане халата стоила явно столько же, сколько и свитер, если не больше.

Девушка-администратор несколько потускнела и молча принялась клацать по клавиатуре компьютера в поисках информации.

– Говорили компьютеры облегчат жизнь, ускорят документооборот, – проворчал старый врач. – А по итогу взять папку с бумажками и принести даже через всю больницу в разы быстрее.

– Это пока что, – сказал я. – Пройдёт немного времени и забудут, как писать руками. Только клавиши и будут знать.

– Интересная мысль, молодой человек. – Недоверчиво сказал врач. – А вы к кому? Кто-то из родителей?

Я покачал головой:

– К сожалению, родителям помочь не успели. У вас лежит мой… помощник. Молодой парень, сегодня привезли.

Врач нахмурился, опустил очки, изучая меня вблизи своими бледно-зелёными глазами. На лбу сложилось порядка пяти глубоких морщин.

– Случаем не про юношу-лекаря говорите?

– Да, Максим Подорожников. Вы его лечащий врач?

– Да, Святослав Георгиевич. А вы?

– Я тот, кто его привёз сюда. Надеюсь, что смогу помочь ему.

Врач сделал полшага назад, глядел меня. Скривился.

– Молодой человек, я всё понимаю, но здесь есть врачи, которые позаботятся о вашем друге. У него тяжёлое состояние и нужно быть экспертом, чтобы решить его проблему.

– Насколько я знаю, современная медицина не научилась решать эту проблему. По крайней мере руками людей.

В глазах Святослава Георгиевича мелькнула какая-то странная тень, но он ухмыльнулся и покачал головой. Поманил рукой, и мы отошли к дивану в сторонке, рядом с фикусами и кулером с водой.

– Если вы говорите, что людские руки не способны помочь, то как собрались помогать вы? Хотите запрещённый ритуал провести? – прошипел он очень тихо, чтобы никто не услышал. – За саму мысль об этом я вас сдам туда, куда следует.

– Заметьте, это сказали вы, а не я, – чуть наклонив голову набок ответил я.

Врач стушевался, чем я и воспользовался.

– Максим достаточно талантливый лекарь, много учился и читал. Вскоре собирался получать лицензию лекаря и поступать на врача. Даже будучи, хм, заболевшим, он продолжал лечить себя и предлагать решения. Когда я привёз его к вам, то просил не вылечить, а дать время. Теперь бы я хотел проверить его версию и по возможности отплатить добром: он принял то проклятье, которое должен был получить я.

Святослав Георгиевич поправил очки, словно желая изучить меня внимательнее, под микроскопом. Ему потребовалось всего три секунды, чтобы принять решение:

– Вы нашли то, что может потенциально вылечить его? – Я кивнул. – Тогда идём.

Он повёл меня через холл к лифтам, не забыв крикнуть:

– Герда! Документы!

Девушка закивала, срочно выстукивая «SOS» на клавиатуре.

– Молодёжь, – проворчал дед, когда двери лифта закрылись. – Говорят, что молодые люди быстро разбираются в современных технологиях. Да, что-то нарисовать или напечатать реферат из чужих дипломов они могут, а вот когда дело доходят до реальной работы – сразу тушуются. А если уж думать надо – это вообще конец света.

Не дожидаясь моего ответа, он выскользнул из лифта на третьем этаже и со скоростью удивительной для пожилого человека, рванул по коридору. Справа и слева были широкие двери с окнами, через которые виднелись палаты. Половина стояла пустой, но вторая половина представляло достаточно пугающее зрелище: взрослые и дети, молодые и пожилые люди, истощённые, с тонкими руками, опутанные медицинскими проводами и трубками, в шапочках, из-под которых не выбивается ни один локон волос.

– Онкология, чтоб её. Даже Дар, доставшийся нам от богов, справляется далеко не всегда, – словно почувствовав, о чём я думаю, сказал врач. – Нам сюда.

Он открыл дверь в конце коридора с табличкой: «Интенсивная магическая терапия», впустил меня, закрыл за нами. Указал на халаты справа, а затем попросил снять обувь и надеть специальные тапочки. Сам тоже переоделся, надел шапочку для волос, выдал мне.

– Шевелюра у вас, конечно, молодая и густая, но всё равно сыпется постоянно. В этом поле это может сильно помешать.

Затем мы прошли по ещё одному более короткому коридору, отодвинули дверь слева и вошли в просторную палату. Вдоль стен стояли столы с аппаратурой, артефактами, лекарствами и зельями. Ближе стояли передвижные столики с нераспакованным хирургическим инструментом, а также несколько крупных артефактов-накопителей.

Артефакты выглядели как кубы с длиной грани около полуметра. Вся их поверхность была испещрена рунами и вязью, один был покрыт иероглифами – явно привезли с дальнего Востока. Врачи, что кружили вокруг больничной койки в центре палаты, периодически садились на эти кубы, прикладывали пальцы к некоторым рунам и, закрыв глаза, восстанавливались.

– Хорошие штуки. Особенно вот тот, с иероглифами, – быстро оценил я входящие и исходящие потоки энергии вокруг кубов Взглядом артефактора. – Видно, что опытный человек поработал. Ещё бы добавить один контур рун и покрыть титановой эмалью – и вообще цены не будет.

Святослав Георгиевич хмуро посмотрел в мою сторону, потом на кубы, потом снова на меня:

– Это лучшее предложение, что доступно на рынке. А вы с одного взгляда решили, что его можно улучшить?

– Поговорим об этом позже, – ответил я, переводя внимание на Максима. А там было на что посмотреть.

Парень спал под наркозом, но даже в медикаментозном сне не мог расслабиться: брови сведены, складки на лбу, быстрый пульс. Воронки-свёрла проклятья расширились и достигли своими острыми краями плеч. До сердца осталось совсем немного.

Однако врачи не просто так ели свой хлеб. Вокруг Максима работало как минимум трое в зелёных халатах, а ещё двое были на замене, «подзаряжаясь» на кубах. Работающая троица защищала зелёным коконом сердце и голову парня, также замедляя распространение тёмного проклятья по телу.

За счёт этой работы чёрные полосы спускались ниже по торсу, но не проникали внутрь.

Врачам помогало две медсестры, одетые в синюю униформу. Они отвечали в основном за аппаратуру, инструменты и обычные лекарства. Зельями или магическими лекарствами занимались только врачи.

– Сколько у него времени?

– Вы говорите это так буднично, молодой человек, – отозвался Святослав Георгиевич. – Состояние тяжёлое, но ухудшается значительно медленнее, чем обычно. Думаю, у него есть как минимум сутки с нашей помощью. – Он наконец повернулся ко мне и серьёзно спросил: – Так в чём ваше предложение?

– Я привёз артефакт. Особый. Возможно, его сила, перенаправленная через вас или ваших коллег, сможет остановить болезнь.

И снова врач быстро обдумал и принял решение:

– Артефакт здесь?

– В машине. Мои люди поднимут.

– Я попрошу их пропустить.

Мы оба вышли из палаты и начали свои звонки. Черкасов просто сказал: «Да», а Святослав Георгиевич кивнул мне, подтверждая, что дорога открыта. Через минут семь звякнул лифт в конце коридора и вышли мои охранники, неся запакованный Инъектор. Рядом с ними шла медсестра в синей униформе и с чемоданчиком в руках.

Остановившись рядом с нами в тамбуре на входе в Интенсивную терапию, троица отчиталась:

– Пришли. Куда ставить? – спросил Антон.

– Лекарства, что вы просили, Святослав Георгиевич. Распишитесь, пожалуйста.

Охранники оставили артефакт на ближайшем столе и подпёрли стены рядом с ним. Медсестра достала бумаги на подпись. Ей было лет двадцать, видимо практикантка, судя по неуверенным движениям: передавая чемодан чуть не уронила его, но врач успел ловко поддержать его снизу.

– Серафима, чуть внимательнее, – мягко сказал Святослав Георгиевич, отдавая подписанные бланки. – Иначе придётся писать очень длинную объяснительную по не целевому использованию сильнодействующих препаратов.

В глазах мужчины мелькнули хитрые искорки, а девушка покраснела и поправила русые волосы. На пальце блеснуло простое серебряное кольцо с синим камушком. Я склонил голову, активируя Взгляд артефактора.

– Ого! – вырвалось у меня, от чего девушка резко повернулась в мою сторону и покраснела полностью, быстро отведя взгляд.

Святослав Георгиевич принял моё восклицание за восторг в сторону девушки и начал её нахваливать:

– Серафима у нас умница, талантливая девушка. Отличница, сильный одарённый света. Думаю, она даже попробует поработать с вашим подопечным.

Еле сдержался, чтобы не улыбнуться и серьёзно кивнул:

– Свет может успешно противостоять тьме, это разумно. Надеюсь, удастся улучшить состояние Максима.

– Спасибо, – тихо сказала Серафима и, коротко кивнув, ушла обратно к лифту.

– Её смена через два часа. Если хотите, можете задержаться и посмотреть, как она работает, – предложил врач.

Я покачал головой. Меня заинтересовала не девушка, а её кольцо. Давно я не видел подобных артефактов. Они требуют знатных усилий, дорогих материалов. То, что выглядело как серебро на самом деле являлось костью, отполированной серебряной пастой. А камень – что-то из водяной стихии. Только вот энергетика была не чистой воды, но и жизни с кровью.

У самых дверей лифта Серафима оглянулась и посмотрела на меня совсем другим взглядом: не испуганным, а скорее изучающим. Как только она скрылась в лифте, и он уехал, я сказал Святославу Георгиевичу:

– Проверьте, пожалуйста, то, что принесла девушка.

– В смысле? – удивился он, уже готовый изучать артефакт, что я принёс.

– Посмотрите, то ли вам доставили. Не ли там ничего лишнего? – Увидев, что он не понимаем, о чём я, пришлось повысить голос: – Убедитесь, что вам ничего не подсунули в чемоданчик. И не перепутали лекарства. Будет обидно, если вы пациенту вместо снотворного дадите слабительное, верно?

На фоне хмыкнул Сухов, а Черкасов тихо сказал:

– Рекомендую прислушаться к нему – у парня неплохо работает интуиция.

Врач покачал головой, но отщёлкнул замок на чемоданчике и начал перебирать ампулы с лекарствами. Вначале на его лице был тотальный скепсис, но стоило ему взять в руки предпоследний, как он побледнел.

– Как так⁈ Это же, – он замотал головой. Он посмотрел на меня: – Как вы догадались?

Я пожал плечами:

– Вы слишком мягко говорили с ней, а значит доверяете. При этом она вела себя слишком неуверенно. Считайте, что у меня паранойя на фоне событий последних дней, – резко закончил я.

Говорить ему о том, что на пальце девушки был артефакт, меняющий внешность, я не стал. Слишком уж он интересен. Поэтому я переключился на лекарства:

– Надеюсь, там ничего страшного?

Святослав Георгиевич закрыл чемоданчик и помахал рукой:

– Нет-нет, просто небольшая ошибка. Лекарство даже не из рецептурного списка, но неправильное назначение могло бы… повредить пациенту.

– Это случаем не Максиму предназначалось?

– Нет, ему из лекарств нужны только снотворное и обезболивающее. Это для сердца, – он потряс чемоданчиком с лекарствами. – Сейчас быстро отнесу и вернусь. Пока отнесите ваш артефакт в палату к Подорожникову. Ваши коллеги пусть останутся здесь.

Он быстро ушёл, а Сухов тихо сказал:

– Кого-то планировали убить прямо в больнице?

– Видимо. Глянете кого? – так же тихо ответил я.

– Андрей, это по твоей части, – сказал Черкасов. Бывший пограничник кивнул и отошёл к стене, встав, будто ничего не произошло.

Вернулся врач, я взял тяжёлый, замотанный во всякую всячину Инъектор и внёс его в палату. Мне освободили стол, на который я пыхтением и взгромоздил артефакт.

– Массивный, – довольно кивнул Святослав Георгиевич. – И заизолирован отлично, я почти ничего не чувствую.

– Почти? – заинтриговано спросил я. – Вы тонко чувствующий человек.

Врач пожал плечами:

– Человек – система тонкая. Нужно чувствовать биения его токов, сил, течение жидкостей и газов, чтобы понять, что сломалось. А значит нужно чётко отличать вибрации Дара от вибраций перистальтики кишечника.

– Что ж, тогда у нас действительно есть шанс.

Я почувствовал надежду и начал разматывать артефакт. Два отдыхающих на кубах врача обернулись и тоже с интересом наблюдали за нами.

Стоило на свет показаться чёрному матовому стеклу, как Святослав Георгиевич сделал резкий шаг ближе и схватил меня за руку. Пальцы старика оказались невероятно сильными, я почувствовал, как на моей кожи выступают синяки. Однако врач и не думал отпускать меня.

Его лицо стало словно восковая маска: мертвенным и бледным, нос заострился, лишь участившиеся дыхание выдавало, что он живой человек, а не статуя в музее.

– Откуда вы взяли его? – сиплым голосом сказал врач.

– Из дома. Это моё наследство.

– Шторм? – просипел Святослав Георгиевич. – Ты Шторм? Хотя…

Он повернул меня к себе, изучил лицо, касаясь пальцами второй руки.

– Старый дурак, не узнал Шторма. – Он покачал головой. – Твой прадед всегда знал, что я больше интересуюсь не людьми, а их диагнозами. А диагноз тебе я успел поставить, не спрашивая фамилии.

Глава 4
О ценности здоровья

– Мой мальчик, мы с твоим прадедом вместе шли по той самой лестнице на вершину. Он дважды вытаскивал меня с того света. А ещё всегда просил смотреть не только на раны и дыры в теле, но и на того, кто эти раны получил.

Святослав Георгиевич тяжело вздохнул.

– В тебе я увидел молодого повесу, который доигрался, подставив своего работника. А теперь решил поиграть в спасителя. Но ты меня удивил дважды за пять минут, Шторм.

– Сергей, – представился я, протягивая руку. – И отчасти вы правы: Максим получил проклятье из-за моих интересов. Пусть и по собственной глупости. Однако давайте перестанем тратить время и займёмся лечением, – я стал серьёзнее.

– Да-да, вы правы. Ты, Сергей, прав, – закивал врач. – Давай попробуем.

Мы передвинули артефакт ближе к Максиму, стараясь не отвлекать тех, кто дежурил у его постели прямо сейчас.

– Как ты думал это сделать? Всё-таки, ветер и лечение – не прямые родственники, – деловито уточнил Святослав Георгиевич.

Честно сказать, я вообще не рассчитывал, что что-то выйдет. Это была скорее попытка сделать хоть что-нибудь от безнадёжности, поскольку я запечатал Инъектор. Но как только врач сказал, что он чувствует какие-то колебания, то надежда зажглась лёгким огоньком. Пришлось вспоминать свои наработки из прошлой жизни.

– Так, смотрите, – я оглядел помещение, – сейчас нам нужно сделать своего рода трансформатор, преобразователь из одного атрибута в другой. Обычно я использую специальные артефакты, но сейчас у нас нет возможности.

Кто ж знал, что меня вообще воспримут всерьёз и дадут попробовать⁈

– Поэтому предлагаю так: один куб-накопитель ставим рядом, один свободный специалист кладёт руку на шар, а вторую – на куб. Начинает очень-очень медленно вытягивать силу из моего артефакта и передавать в куб. Как только он зарядится, остальные подключаются к нему и, не разрывая связи, начинают питать Максима, в смысле, пациента. Понятно?

– Да, – кивнул Святослав Георгиевич. – Матвей, попробуй.

– Меня не выжжет чужая стихия? – спросил врач Матвей, вставая с куба. Ему было до тридцати, явно недавно закончил обучение и теперь продолжает учиться уже в поле.

– В тебе есть сродство с воздухом, очень далёкое. Поэтому я тебя и выбрал, – сказал главный Святослав Георгиевич.

– Всё вы помните, – пробормотал Матвей, но выглядел довольным от того, что столь важный специалист помнит особенности его Дара.

– Остальные не отвлекаемся, поддерживаем пациента.

Матвей тем временем встал около Инъектора, положил руку на его гладкую поверхность. Закрыл глаза и сосредоточился. По его телу скользнула короткая зелёная волна, от которой я почувствовал себя значительно свежее и лучше. Сильный одарённый, с большим запасом.

Прошла минута в томительном молчании, но ничего не происходило. Ещё через полминуты Матвей отпустил шар и вытер пот со лба.

– Чувствую биение Дара внутри, но ничего не могу сделать. Между нами словно стена и её не пробить.

– Серьёзно? – заинтересованно спросил Святослав Георгиевич. – Дайте-ка я попробую.

Теперь старик коснулся чёрной поверхности шара и начал взывать к своему Дару. Вот тут-то всё помещение и озарило зелёным светом. Внутри меня всё заверещало от восторга и наполненности, а окружающие нас врачи выпрямили спины, получив новый заряд сил.

Даже свёрла проклятья сбились на такт и замедлились. К сожалению, лишь на несколько секунд.

По поверхности шара поползли небольшие зелёные молнии, пахнуло холодом. Я вытянул шею, чтобы не пропустить момент, когда этот великий одарённый сможет скрыть установленную мной защиту. Видимо я недооценил возможности людей!

В комнате стало темнее, стеклянная тара и металлические инструменты зазвенели, наполняя странной музыкой палату. Температура упала, и я почувствовал, как лёгкий, едва заметный ветерок прошёлся по комнате.

«Ему удалось!» – подумал я, пододвигая к нему артефакт-куб.

Святослав Георгиевич протянул руку к кубу, коснулся его и, вместо того чтобы накачать энергией, тяжело осел на него, разорвав контакт с Инъектором. Врач почти лёг на лечебный артефакт и стал всасывать из него накопленную ранее силу.

– Невозможно, – пробормотал он. – Он запечатан идеально, ни единой бреши. Как такое случилось? – последний вопрос он задал громче, что все дрогнули. – Я чувствую, что артефакт работает, он не пуст. Но мы не умели делать такое. – Он махнул рукой. – Неужели твои родители разобрались как его запечатать? Неужели именно за это они поплатились?

В глазах старика мелькнула тоска. Я покачал головой.

– Нет, это не родители. Я сделал это сам.

Святослав Георгиевич тяжело поднялся, поправил очки, почесал лысину. Вздохнув, отдал приказания:

– Продолжайте поддерживать мальчика. Матвей, принеси новый артефакт – этот я опустошил неожиданно. Поняли?

Врачи кивнули и вернулись к своей работе. Затем Святослав Георгиевич повернулся ко мне.

– К сожалению, ваш план не сработал, Сергей. – В голосе врача звучало настоящее разочарование. – К сожалению, вы слишком хорошо запечатали артефакт.

Я скупо кивнул. Кулаки непроизвольно сжались, ногти вонзились в ладони. Неприятно. Очень неприятно. Отвратительно!

Но я реально ничего не мог сделать. Я с надеждой посмотрел на Святослава Георгиевича, но тот покачал головой.

– Мы так и не научились лечить такое. Мы постараемся сделать так, чтобы ваш друг не испытывал мучений. Можете попрощаться.

Врачи отступили от койки, давая мне место. Я подошёл ближе, взял его за чёрную руку. Кожа покрылась линиями почти наполовину. Местами выступала кровь из разорванных внутри тела сосудов.

– Прости, Макс, – прошептал я. – Прости за недоверие. Пусть оно и было заслуженным. Ещё есть время. Я постараюсь найти решение. Просто не сдавайся. Я вернусь.

И ушёл, оставив умирающего от неизлечимой болезни парня на больничной койке. Шансов у меня не было, но это не значит, что я не попытаюсь.

* * *

Святославу Георгиевичу Светлому было тяжело признать: он надеялся, что удастся исправить ситуацию. Справиться с редкой болезнью. Проклятье, которое никто не может вылечить, а он, светило науки и Дара – смог! Но все его методы не сработали.

А затем появился этот мальчишка, Шторм, у которого неожиданно открылся Дар. Светлый чувствовал в нём небольшой, но водоворот, который привык видеть в одарённых. Мальчишка, который рискнул вытащить самое ценное, что есть в его семье. То, ради чего убили его родителей и брата. То, о чём Совет Князей говорил несколько раз за последние два месяца.

Он не побоялся и притащил прямо ему под нос Инъектор, чтобы спасти другого. И кого? Мелкого лекаря, который сам на себя подцепил проклятье! Глупость? Да, однозначно! Пытаться лечить то, что заведомо не лечиться – это молодые да старые, иными словами, только глупые и могут.

Или тщеславные, такие как он, Святослав Георгиевич, который хочет добиться большего. Оставить след в истории не как одарённый, а как врач. Как тот, чей пик карьеры был до того, как начался Штурм.

Лечить раны и дыры – вот что он умел и за что его взяли в первые ряды штурмующих Храм. Чтобы не давать мелким душонкам людей ускользать из тел слишком быстро. И он не давал. Латал дыры и раны, пока другой Шторм, такой же наивный, пусть уже и не молодой, не отчитал его перед всем отрядом.

«Лечи человека, а не дыру! Смотри на того, с кем работаешь, а не на его диагноз! Ответ там! Ответ всегда в людях!»

И что же теперь? Божественный артефакт Штормов закрыт. Это невероятно. То, что они не могли, да и не хотели, честно говоря, делать пятьдесят лет, теперь случилось. Сможет ли малявка открыть его вновь? Если смог закрыть, то со временем сможет и ключ к замку подобрать. Но всё же он может сделать это и с другими. Лишить их преимущества.

Готов ли Святослав Георгиевич к этому? Нет. Но зато у него появилась идея, как не позволить другим запечатать его артефакт навсегда.

Святослав Георгиевич дождался окончания рабочего дня, незаметно пробрался в подвал своей больницы, прошёл в дальнюю коморку, приложил к стене ладонь, активируя Дар. Стена медленно отодвинулась в сторону, открывая обычную дверь на замке. Ключ, как всегда, был на шее.

Он открыл дверь, зашёл внутрь и закрыл на собой.

– Что ж. Пришло время нанести упредительный удар, – сказал он в пространство, которое тут же откликнулось на его слова магическим всплеском.

* * *

Сознание разорвало взрывом. Роксана потеряла понимание, где верх, а где низ. Тяжёлая обжигающая вонь гари и раскалённого металла ударила в нос, вскружила голову. Или нет и это вращается падающий вертолёт?

– Нас подбили! – крикнула она в немой попытке перекричать гул двигателей и грохот разрыва.

Свет в кабинет погас, но сквозь дыры от шрапнели в борту летающей машины внутрь проникали мечи солнца, ослепляя.

«Огонь. Там огонь», – почувствовала Привалова, слепо оглядывая грузовой отсек. Повинуясь инстинктам, она потянулась к пламени и приказала ему подчиниться. Пожар на крыше, в районе двигателя, стал стихать, словно застеснявшись своего поведения.

Тут же настала тишина, разрываемая только свистом воздуха. «Погасила искру в двигателе», – мелькнула мысль. – «Завести не успеет».

– Нужно создать кокон! Вокруг нас! – крикнула она и десяток пар глаз уставился на неё.

«Услышали, хорошо. Сколько до земли? Без разницы, ничего не успеем», – метались мысли.

– Земля, кокон вокруг нас! Защитите солдат! – приказала Роксана, чувствуя Даром, как земля стремительно приближается.

– И пилотов! – добавил Пётр.

Краем глаза Привалова увидела, что по его лицу течёт ярко-красная кровь.

– Вода, подушку вокруг людей! Лекарь, готовься, земля – кокон!

– Тьма берёт пилотов! – понял ситуацию Меньшиков, выпуская плотную, похожую на гель тьму.

«Самое то», – подумала Роксана и дёрнулась всем телом от приближающегося ощущения.

– Сейчас!

Одарённые заработали одновременно, сплёвывая кровь от ран и перегрузок. Никто не экономил силы, оперируя чистыми энергиями, без стихий вокруг. А Роксана выставила руку вправо и сжала в кулак. Раздался взрыв – она успела подорвать подлетающий снаряд.

А затем была тьма и удар, выбивший всю жизнь из неё.

Роксана со всхлипом дёрнулась, приходя в себя. Огляделась. Мокрая от слёз и пота подушка, скомканное одеяло, задёрнутые шторами окна. Из узкой щели в комнату падает серая линия света. То ли вечер, то ли пасмурно.

Девушка со стоном приподнялась, до сих пор чувствуя сильную боль в руке и рёбрах: удар о землю, даже в каменно-водяном коконе – удовольствие ниже среднего. На руке была повязка, на рёбрах пластыри.

Не глядя нашарила на прикроватной тумбочке бутылку воды, сорвала крышку, выкинула её на пол и жадно выпила весь литр, не обращая внимания, как водя стекает по подбородку и груди, как намокает ночная сорочка, как от неожиданного перепада температур твердеют соски.

Лишь убедившись, что в бутылке не осталось ни капли, он отбросила её на пол и снова оглядела комнату. Свою комнату в поместье Вороновых.

Рядом с кроватью стояла стойка для медицинской системы, сейчас пустая. Привалова проверила руку и нашла катетер, куда вводили лекарства, сейчас закрытый. Вены вокруг него потемнели, кожа слегка сморщилась, будто постарела. Захотелось его выдрать, но давний опыт из детства заставил остановиться.

Девушка медленно опустила ноги с постели, неуверенно опёрлась на них, поднялась. Держат.