Текст книги "Хроники императора. Начало пути (СИ)"

Автор книги: Юрий Мерлянов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 28 страниц)

В какой-то момент, медитируя, словно проломил стену, будто скачек произошел – давишь, давишь, а потом резко проваливаешься вперед, по инерции. Из-за перенапряжения носом пошла кровь, отметил не прерываясь, просто знал, сама остановится. А сознание претерпевало изменения, подстраиваясь под новые условия – очередной уровень схемы разворачивался во всей красе. Теперь же мне стоило огромных усилий уже удержаться, не ухнуть вниз, ощущение падения то замедлялось, то вновь набирало силу, увлекая сознание все глубже и глубже, утягивая неизвестно куда. Стало страшно. Я не контролировал процесс, меня засасывало. Дыхание участилось. Это была уже не медитация. Я боролся, пытаясь вынырнуть, вернуться, всплыть. Чувствовал, как дрожат руки, как бешено вращаются бельма под веками, гулко ухает сердце, и бездна медленно, неохотно, но отдалялась. Спасся. Рано, рано мне еще с этим связываться. Открыл глаза. Спина мокрая от пота, легкая дрожь по всему телу. Нервы. Еще бы чуть-чуть, и кто знает, сидел бы тут сейчас безмозглый кусок мяса или просто сбрендившая человеческая кукла. Хотя для меня это значило бы одно и тоже – конец.

Очередная ночная смена, рассказал про свой несостоявшийся путь в никуда, негодую:

– Я чудом вернулся, почему не предупреждаете заранее?

– Здесь не обучаются обычные люди, если попал к нам, значит, осилишь. Нет – естественный отсев, – в голосе скука, видно, ему действительно наплевать.

– Бред какой-то. И как часто такой отсев происходил?

– Не часто, сюда обычным ученикам путь заказан.

– То есть я выжил – молодец, не смог бы – в утиль, так?

– В точку, – теперь голос довольный, как у обожравшегося сметаны кота.

– Ну и подход, – я покачал головой, – ты в курсе, что если я окочурюсь, то неизвестно когда еще у вас будет, и будет ли вообще хоть кто-то учиться?

Молчит.

– А что снаружи про вас давным-давно все забыли и нет ни одной постройки кроме этой, что все поросло лесом и зверье живет буквально в шаге от входа, об этом вы знаете?

– Империя переживает упадок, такое случается, и не в первый раз, тебе не о чем беспокоиться, аррак, сосредоточься на учебе, – оппа, что-то новенькое.

– Расскажи мне про империю, – жду, что ответит, скорее всего, как обычно: "закрыто", "нет доступа".

– С данной информацией ты должен был ознакомиться при начале обучения, – теперь голос укорял, стыдил, но мне было плевать.

– Я не знал, как это сделать, сами же называли меня чужаком, я не в курсе ваших порядков.

– Половина учеников всегда чужаки, но и они принимают мировоззрение Нак`хташ как единственно верное.

– А подробнее можно?

– Можно, но информация будет без дат и уточнений, только общие положения, исторический модуль не активен.

– Да ради Бога.

– Империи не одно тысячелетие, как и любая общность, она испытывала взлеты и падения. Но сама ее суть позволяла ей возрождаться снова и снова, невзирая на века праха и тлена. Основой стало мировоззрение, понимание сути мира. Приобщившиеся к учению Нак`хташ просто не могли существовать вовне, им было необходимо общение с равными, развитие и самосовершенствование. Покидались рода, семьи, планеты. Не всем это нравилось, устраивались войны и кровопролития. Но превосходство Нак`хташ было безоговорочным, все агрессоры гибли, неся многочисленные потери. Мы не порабощали и не неволили, просто предлагали свободный доступ к Пути. Учебные комплексы были открыты на множестве планет, империя росла внутри стран, союзов и альянсов планет. Потому у нее и нет границ. Империя там, где следуют Пути. Если же снаружи запустение, как ты говоришь, то эта ее часть просто переживает небытие, всего лишь.

– Вот как. Почему же никто не пришел и не восстановил здесь все?

– А зачем?

– Ну, как это зачем? Нести идею, – его вопрос поставил меня в тупик.

– А она здесь нужна? Нет смысла спорить, все идет так, как и должно идти.

– Я вот не уверен, что из ваших хоть кто-то выжил. Мне рассказывали, что вы поставлены вне закона и осталось вас от силы по десятку на планету. Как быть с этим?

– Никак, сосредоточься на учебе, – сухой, резкий ответ.

– На сегодня все? – похоже, он разозлился, может, все-таки не машина?

– Все, переживи эту ночь, – я кивнул.

Утром настроение было довольно странное. Мысли витали совсем не там, где следовало бы. Меня все время преследовало ощущение двоякости, неопределенности. С одной стороны – великая и, несомненно, могущественная империя, бессмертная по своей сути, со слов куратора. С другой – ее полнейшее уничтожение несколько тысячелетий назад, со слов покойного Иргеля. Или кто-то не владеет, или не владел полной информацией, или же империи помог пасть кто-то неизвестный, а местные лишь добили остатки титана. Потому как и Иргель, и куратор сходятся в том, что живущие сейчас поколения так и не смогли превзойти идущих изначальным путем. Вот и боли теперь голова, что и как на самом деле. Я вздохнул. Утренней медитации не было, лежал, размышлял. Мысли роились подобно пчелам, полностью завладев моим вниманием, но ни к чему стоящему я так и не пришел. Ладно, нечего бока отлеживать, пора на урок.

Урок начался с бега, "по" землетрясению. Пятно света было уже достаточного радиуса, что бы взгляд выхватил прорывающиеся кверху трещины, ненасытные пасти которых могли проглотить меня если не целиком, то уж пережевать насмерть точно. И они ширились, все быстрее и быстрее. А я бежал, по наитию прыгая или меняя путь, и пока удачно. Бешеная гонка. Адский темп. Гулко бухает сердце, мощными толчками разгоняя по жилам кровь, ноги, резко отталкиваясь перед очередным зевом, посылают тело вперед настолько, насколько можно – повезло, допрыгнул. А глаза закрыты, они сейчас ни к чему, только мешать будут. И вдруг свет, яркий, он бьет через веки и дезориентирует. Еще не успев набрать скорость после прыжка, я все равно сбиваюсь и падаю, а глаза уже слепит и жжет. Думал, ослепну.

И все стихло, в один миг – тусклый свет, спокойная, ровная земля.

– На комплекс напали, ты должен бежать, – сзади появился балахон, но что-то явно не в порядке, он какой-то мутный, нечеткий, и резь в глазах здесь совершенно не причем.

– Что? Кто напал? – глаза слезятся.

– В конец коридора, активатор получишь, переживи этот день, – и меня швырнуло во тьму.

Открыл глаза в незнакомом, тускло освещенном коридоре. Тело в норме, только остатки рези в глазах, а где-то вдалеке слышится грохот, потом еще и еще, что-то обваливается, создавая еще больший грохот, показалось, даже стены завибрировали. Не оглядываясь, я знал, что за спиной очередной символ, бросился бежать вперед. Длинный коридор все никак не заканчивался, и ладно бы дверные проемы хоть попадались бы, так нет же, словно в кишке какой-то бегу. Ну, наконец-то. Впереди уже маячат рельефы очередного символа власти, не добегая, послал активатор, и коридор исчез.

Ощущение полета и жуткий рев низвергающихся потоков воды, заглушающих все и вся. Я падал, падал стремительно и неотвратимо, поверхность воды с такой высоты будет не мягче асфальта, жить оставалось меньше минуты, а мозг лихорадочно искал варианты. Их нет... удар! Тело, немыслимо извернувшись, под невозможным углом стрелой вошло в воду, вокруг сразу образовалась карминовая муть, становясь все шире и шире. Руки лихорадочно загребали воду, легкие пытались не захлебнуться, ног же я не чувствовал вообще. Обреченность нависла подобно савану смерти. Я уже понимал, всплыть не удастся, слишком глубоко. И понимая бесплодность очередной попытки, уже в истерике, на пределе возможного, начал рвать жилы, стремясь только к одному, к свету, туда, наверх...

Глава 9

Мерный перестук колес, легкое покачивание и недовольное фырканье. Животное? Возможно. Черт, как же тело-то ломит. И я жив. Но очень слаб. Легкий поворот головы наградил головокружением. Сжал зубы. Маятник в голове потихоньку утих. Решил обождать. Лежу в телеге, смотрю, как проплывает небо в просветах зеленого ковра, и прислушиваюсь. Кроме меня и тягловой твари, рядом двигался кто-то еще, хоть я и слаб, но различить чьи-то шаги сумел. Сразу же пришла тревога. Везут, но куда? И с какой целью? Проклятая слабость. Не сдержавшись, застонал.

– А, ты уже очнулся? Как самочувствие? – раздалось сбоку.

– Отвратительно... кто вы?

– Я Зарр, дровосек, ну и рыбак немного, – голос был с хрипотцой, но приятный, внушающий доверие, – Ты, никак, в водопад сверзился?

– Возможно, только... смутно отчего-то все... почти ничего не помню, – я с натугой вздохнул, – я действительно упал в водопад?

– Э, сынок, да тебя знатно приложило то, головокружение есть? А ну, покрути головой.

– Не... нехочу... уже крутил... кружится сильно, – да что ж так хреново-то?

– Ну, ясно, таки сверзился, и с чего тебя туда понесло? Ну и молодежь, все не сидится, вечно бегут куда-то, спешат. Ничего, приедем домой, моя Натиль тебя посмотрит, она учится на сата-маэр, авось поможет. Ты как, непротив, что я тебя к себе, окрест просто никакого жилья больше нет.

– Нет, спасибо вам, – отрешенность все не давалась, сбиваясь тупой ноющей болью, появляющейся при попытке сконцентрироваться.

– Повезло тебе, что я мимо проезжал, а то так бы и утоп, а то и съели, река, как ни как. Всякое бывает, да. Эх, молодежь.

Некоторое время ехали молча. Но мужику явно было скучно, хотел поговорить. А я мог лишь односложно отвечать, не прекращая попытки разобраться с собой и своим состоянием, слабость просто убивала.

– Так из чьих же ты, сынок? С Левобережья или из соседних, м?

Я лишь смог простонать что-то невнятное, а что еще было делать, сказать, что следую изначальному? Нет уж, пока буду косить под невменяемого.

– Что, так сильно болит? Ну, потерпи, потерпи, скоро уже будем, тут два поворота и дома. Потерпи. Я опять простонал – да, мужик, терплю, но силы на исходе. Скотина пошла быстрее, телега стала подпрыгивать чаще, теперь я застонал по настоящему – в голове бились чугунные молоточки, отскакивая друг от друга и шмякаясь во все что ни попадя, в том числе и в мой мозг.

– Ох, прости, сынок, старого, думал, как лучше, побыстрее, а тут дорога, прости, – мы вновь замедлились, и я лишь облегченно вздохнул.

Так, в молчании, мы прошли два поворота и, заехав в деревянные ворота, остановились. Откуда-то слева выскочило нечто и стало звонко тявкать.

– А ну цыц, Тутс, цыц, сказал, вечно тебе неймется, не видишь, у нас гость. Натиль! Натиль, ты где? Я тебе подопечного привез, иди скорее, – я лишь мысленно перекрестился.

– Кто там, пап? О чем ты? – голосок звонкий, легкий, как колокольчик.

– Вон, в телеге, сейчас занесу в дом, а ты двери открой, помоги отцу.

– Ох, какой патлатый!

Надо мной склонилось лицо. Обычный заросший мужик, ничего примечательного, только шрам через левый глаз, сверху и снизу, но глаз цел. На голове что-то типа шапки, только вычурное, явно самодельное. Подняв меня, мужик крякнул и, поднатужившись, понес к дому. Легкий полумрак и свет из окон соседствовали рука об руку. Разместив на лежанке, Зарр вышел, оставив со мной хозяйку голоса-колокольчика. Попытался повернуть голову, бросить взгляд на... как ее там, Натиль, но проклятая муть опять не дала – стала водить хоровод за хороводом. Думал, сдохну.

Но тут на лоб легли две прохладные ладошки, и словно легкая морозная волна, пробежав от них ко мне в голову, остановила безумную пляску. Стало легче. Я скосил глаза:

– Спасибо, – не то прошептал, не то просвистел.

– Молчи, тебе сейчас во вред любые усилия.

Хотел кивнуть, но вспомнив совет, лишь закрыл глаза. Так вот какая ты, Натиль, девушка-колокольчик. Фигурка явно неплохая, скрыта простым платьем с рукавами до локтей, левое предплечье в вязи татуировок, небольшая грудь, а выше успел заметить лишь огромные карие глаза и перекинутую через плечо толстую темную косу. Красивая. Девушка. Когда же я их в последний раз видел? А, точно. Когда драпал без оглядки, а подруга Павла кричала, пожираемая аскхом. Произведенный Натиль эффект мгновенно улетучился. Романтик хренов. Стало противно. Медитировать больше не стал, сказали не напрягаться, значит, не буду. Постарался уснуть. И у меня получилось.

– Отец, его надо свезти в город, там полноценный сата-маэр, я не смогу ему помочь, – голос доносился будто издалека, постепенно приближаясь и становясь громче.

– Дочка, и что ты скажешь сата-Аррику, он потребует плату, а где мы ее возьмем? Все уходит на твое обучение, и то не хватает. Ты же у меня умница, попробуй еще раз, у тебя все получиться.

– Папа, ты не понимаешь, о чем говоришь. Я не могу даже прочитать его боль, как мне лечить его? Нет, мне не справиться!

– Натиль, ты же не отступаешь перед проблемами там, у себя в Академии. Так почему сдаешься сейчас? Я тебя не узнаю.

– Ну вот, вечно ты так, – она была и раздражена, и одновременно довольна замечанием – черт, вот откуда я это знаю. Две холодные ладошки опять легли мне на лоб, посылая приятную прохладу, и я постарался раскрыться, пустить их, даже представил, как холод от них пробирается внутрь и вымораживает всю эту слабость.

– Кажется, что-то есть, – неуверенно пробормотала девушка.

– Кажется? – Зарр был рядом.

– Так, все, поняла, надо сделать отвар и еще кое-что, – голос девушки стал уверенным и деловым.

– Эх, дочка, ну вот верит в тебя отец, верит, и оказывается прав, а ты уже руки опустила, ну вся в мать.

– Прости, пап, – послышался легкий чмок и девушка выпорхнула из дома.

– Ладно, – Зарр стоял, переминаясь с ноги на ногу, – пойду.

Я остался один, в тишине, лишь где-то застучали колеса и снова все стихло. Анализировать особо было нечего: атака комплекса, какая-то ошибка в переносе, падение в водопад и слабость, напрочь лишившая меня возможности работы с сознанием, надеюсь, временно. Что ж, пока что я всецело завишу от этой Натиль, а там посмотрим. В итоге, провалялся до самых сумерек, прислушиваясь к любым звукам, доносящимся со двора, вдыхая незнакомые запахи чужого жилья и впервые за все это время предаваясь бездельничанью. Необычное и, довольно таки, неоднозначное ощущение, казалось, забытое, но все же такое родное – лежать и ни хрена не делать. Лафа, если бы не слабость и привычка к иному темпу жизни. Но вот, хлопнула дверь, на веранде раздались легкие шаги, и мое одиночество было рассеяно в один миг. Натиль. Стоит и смотрит, словно не может решиться, будто колеблется, говорить плохую новость или нет. Я мысленно улыбнулся, куда уж хуже. Подошла, присела на край лежанки, все-таки решилась. Значит, я угадал, или почувствовал, с моими странностями тут не разберешь.

– Не знаю, как тебя зовут, в общем, – говорит запинаясь, прерывисто, – но у меня для тебя плохая новость. Конечно, это не навсегда, но все же, приятного мало. Твой маэр, он неактивен. Такое бывает после шока или травмы какой, люди теряют способность воздействовать, но это временно, все временно, – зачастила, – все это со времен проходит, нужно просто набраться терпения и ждать.

Закусила губу, молчит, смотрит, ждет, как отреагирую. А мне то что, никогда не работал с маэр, и не собираюсь, не мой выбор. Мне нахрен этот маэр не нужен. Но, видно, для нее потеря такого уровня весьма серьезна, краем глаза отмечаю сочувственное выражение лица, сопереживание, девушке явно не все равно.

– Алистер... меня так зовут. И... с чего ты это взяла? – слова получились какими-то сиплыми, невнятными, но она разобрала.

– Я не смогла с первого раза тебя посмотреть, только со второго. И ты был абсолютно чист, без каких либо зачатков, но неосознанно сумел защититься от меня в начале. Такое бывает, получается спонтанно, не контролируется, организм просто замыкается в себе от пережитого и никакая помощь тут не поможет, нужно просто ждать.

– Это точно? – кивает.

– Что ж, – вздыхаю, – а как... как насчет слабости?

– Это последствия того же, но дня за два-три я тебя поставлю на ноги, с этим просто, но ты... ты как, как себя чувствуешь? – она явно не про слабость.

– А ты как думаешь? – специально не смотрю на нее, уставился в потолок.

– Оставлю тебя пока, – вздохнула, – приготовлю отвар.

Через минуту она уже что-то мешала, терла, крошила, а в печи появился огонь и, жадно урча, вгрызался в найденное лакомство, невольно нагревая стоящий над ним котелок, в который девушка время от времени что-то бросала. Под потолком разлилось мягкое белесое свечение, как раз для освещения одной комнатки. Вот и бытовая магия. Через некоторое время вернулся Зарр, бросил быстрый взгляд на меня, на нее, прошел к столу и сел.

– Ну что, как он? – в полголоса.

– Держится, переживает, естественно, но держится.

– Все так плохо?

– Пап, у него маэр заблокирован, – она сердито взглянула на него, – может, не будем об этом?

– О как, – Зарр замолчал.

Да дался вам этот маэр, я с закрытыми глазами знаю, кто из вас где, что и в какой позе делает, мне бы только от этой слабости избавиться. Сипло дышу, вялость во всем теле, руки-ноги ватные, стараюсь вообще не шевелиться, даже веки прикрыл. Просто слушаю, как ни как, но местные аборигены могут быть полезны, я ведь ничего не знаю. Банально врать, что потерял память? Как же, в это только в книжках верят, да и лгать – не люблю я этого, рано или поздно аукнется, причем сторицей. Лучше уж полуправда тогда, ведь разговор все равно зайдет, кто я, откуда и все такое. Представил себе, как это все будет происходить, вроде сносно, выкручусь.

Котелок тем временем забулькал, Натиль вкинула в него еще какой-то травки, потом еще и, помешивая, стала выделывать над ним левой рукой сложные пассы. Бог ты мой, за ней оставался бледный, розовато-зеленый след, постепенно оседающий в булькающее варево. Открыл и скосил глаза – нет, ничего не видно, просто водит рукой, никаких спецэффектов, что же получается? Работу с маэр можно разглядеть? Но я ведь просто закрыл глаза, или мое сознание уже на таком уровне, что этого достаточно? Чушь, я только начал базовое обучение, какой к черту уровень. Чувство досады ощущалось особо остро. Проклятье, вовремя же атаковали комплекс и, главное, кто? Самое смешное, что, будучи с Иргелем, я так и не узнал название джунглей, и у кураторов не осведомился. Получается, я меньше года жил неизвестно где, только приметы и помню – скалы и озеро. Я лишь мысленно застонал.

– Алистер, – это Натиль, – сейчас отвар остынет, попьешь, – она поставила кружку на тумбу у изголовья кровати, – я помогу. Тебе пока нельзя есть, сегодня и завтра отвар, а к вечеру посмотрим. Ты как?

– Нормально, – почти правда, если не считать того, что меня сейчас и младенец погремушкой зашибет.

Кивнула, но не поверила, я это четко видел, и отошла к столу. Ладно, вот и посмотрим, насколько эффективен в действии этот маэр, пахла бурда не особо, даже оттуда чуял, ну да по запаху не судят, лишь бы помогло. Интересно, чего такого не хватало всем тем сваренным травкам, что понадобилась магия? Добавил в список дел узнать и про это. Итак, все просто, в идеале, я расскажу минимум о себе, вытащу максимум информации у них, постараюсь наладить хорошие отношения и, разобравшись в местных реалиях и географии – спланирую дальнейшие свои действия. Так, ну что там, отвар остыл уже, нет? Через минуты две Натиль подошла и помогла принять сидячее положение, стало дурно, голова пошла кругом. Видя это, девушка провела рукой у меня перед лицом и, видя, что не помогло, опять положила обе ладошки на лоб. Результат не заставил себя ждать, приятной волной пришла прохлада, уняв круговорот внутри меня и более-менее отрезвив мысли, жить стало немного лучше. Губ коснулся край кружки, густое, неприятно пахнущее амбре ударило в ноздри, пробралось вглубь и шибанул по мозгам, придав вареву еще более отвратительный вид, чем ранее. Плавающая трава – куда ни шло, но отчетливо видимые чьи-то лапки, хвост и еще не пойми что, но тоже не растительного происхождения, испортили мне аппетит, напрочь. Я поднял на Натиль глаза, уверена? Она поняла и, улыбнувшись, лишь кивнула:

– Пей.

– Так пить... или есть? – я не совсем понял, что от меня требовалось, во втором случае тут ложка нужна.

– Просто пей, можешь сразу выцедить все, можешь мелкими глотками, вкус хоть и не очень, зато польза будет, – и то хорошо, заполучить себе в желудок такое я совсем не горел желанием.

Сначала мелкими, потом, освоившись со вкусом и претерпев запах, тремя большими глотками опустошил кружку и, насколько мог, отодвинулся. На дне осталось совсем уж неприглядное без жидкости месиво. Проведенное в комплексе время убило во мне брезгливость, капризность и подобные чувства, но отношение к тем или иным вещам не изменило. Варево мне не понравилось, ничем. Будет надо – выпью ведро и все съем. А так – увольте.

– Хорошо, пока лежи, отдыхай, скоро захочешь в туалет, оно действует как мочегонное, – ну просто отлично, я кружку в руки не могу взять... в общем, супер. Она улыбнулась, видно, все прочитав у меня на лице, – Не беспокойся, отец тебе поможет, и не такое бывало, – еще раз улыбнувшись, отошла.

Лежу, жду прихода, проглоченная жижа таки начала действовать, очистила голову от плясок, уменьшила скованность во всем теле, теперь я мог и нос почесать, и, гм, да, сам подержать, без посторонней помощи, а вот встать и пойти вряд ли. Чудес не бывает. Пользуясь приобретенным, крутил головой, осматривая остальное помещение. Не богато, зато комфортно и уютно. Как и около входа, все завешано шкурами и коврами, вернее, дорожками, на стенах попадались изображения в рамках – картины, что ли? Приметил еще две двери, то есть, вместе с верандой уже четыре комнаты в доме, а то и больше. В общем, просто, но со вкусом. Откинулся на подушку, расслабился.

Через полчаса забил тревожный колокольчик, пора. Бросил взгляд на Зарра, тот еще чем-то хрустел, усиленно пережевывая, и заканчивать явно не собирался. Что ж, не инвалид, попробую сам. Ухватившись правой за край кровати, господи, какие руки-то вялые, с трудом спустил ноги на пол, схватился левой. Попытка оттолкнуться и встать была встречена, скажем так, бунтом всей опорно-двигательной системы, но удалась – я стоял и покачивался. Не глядя в сторону стола, медленно, шаг за шагом, шаркая, шатаясь, я словно продирался сквозь ставший тяжелым и густым воздух, проталкивая свое тело вперед, сжав зубы и стиснув кулаки. Сзади что-то упало на стол, кружка или еще что.

– Папа, да помоги же ты ему, ну что ты сидишь, – сзади подхватили девичьи руки, придержали, а через миг под мышками почувствовал крепкие мужские – теперь точно дойду.

– Алистер, надо было сказать, ты вообще не должен был подняться, откуда сил то хватило, – она покачал головй.

Я молча шел к двери, Зарр только придерживал, помогал. Так, гуськом, и вышли во двор. Вечерний сумрак, еле слышное стрекотание и редкий пересвист неизвестной пичуги, запах скошенного сена и два светящихся во мраке глаза – местный собак вышел проверить, что тут творится – все это меня ни капельки не волновало, мне нужно было в туалет, а его по близости я так и не наблюдал. Печально, для меня. Кое-как, но, все же, добрались, поместили меня внутрь и Зарр тактично отошел в сторону. Ватными пальцами кое-как справился со штанами, какое облегчение, и для организма, и для собственного достоинства, обошлось. Выходил победителем, держась за стену, чтобы не упасть. Так же вдвоем добрались до дома, и я снова был помещен на кровать, устал.

– Спасибо.

– Пока еще не за что, через час еще порцию выпьешь, потом спать, и не геройствуй, – погрозила мне ложкой.

– Так... что со мной?

– Ты разбудил водных духов, когда болтался в их владениях, а они этого не любят, вот и начали тебя пить. И выпили бы, да отец рядом проезжал, вовремя подобрал, повезло тебе. Так что не перенапрягайся и слушай, что говорю, два везенья подряд редко случается.

– А зелье?

– А зелье выводит всю ту гадость, которой водники тебя травили, от нее вся слабость.

– Ясно, – прикрыл глаза, слабость еще оставалась, но досаждала уже в меньшей степени, – а как они травят?

– Ну, ты же воды нахлебался, отец тебя еще откачивал, вот с обычной водой тебя и травили. Ты что, совсем все забыл? Такому еще на первом году учат.

– Не забыл... мысли, стертые... странно себя чувствую, – не врал.

– Так, лучше лежи пока, молча, – и отвернулась.

Духи воды, водники – элементали, что ли? Черт знает, что творится, все кувырком и с ног наголову. Скоро феи нападут, а гномы вокруг будут на свирели играть. Или эльфы? Не помню, кто там на свирели играет. Мысли были бредовыми, но скоротать время до приема очередной порции лечебного варева помогли, и вот, уже глотаю вязкую жидкость, осталось лишь подождать, когда мочевой пузырь разбухнет до размеров арбуза, и не опоздать все это слить в туалет, а не под себя, уж слишком резкий эффект, я бы даже сказал – неожиданный. Все, на сегодня лечение осталось только одно – сладкий, спокойный сон. Натиль с отцом ушли в другие комнаты, свечение под потолком угасло и меня накрыло ночным сумраком, вязким, успокаивающим, навалилась дрема и я, не сопротивляясь, отдался Морфею.

Тихие шаги, шепот, мерное звяканье посуды, кто-то подходит и садится рядом, холодная ладошка накрывает лоб.

– Алистер, просыпайся, пора отвар принимать. Как ты себя чувствуешь?

С трудом разлепляю веки, тело еще просит сна, но мозг уже проснулся и только и ждал повода скомандовать: "Подьем!".

– Натиль, доброе утро.

– Доброе утро, Алистер.

– Уже лучше, думаю, смогу сам встать, – сделал попытку, но маленькая ладошка вжала меня обратно.

– Нет уж, сначала выпей, а встать попробуешь, как припечет, – ясно, подчиняюсь, кивнул. Не глядя, выпил содержимое, даже причмокнул в конце:

– Вкусно готовишь.

– Врун, вкус отвратительный, – но улыбнулась.

До обеда время ползло, словно на ручнике – медленно, скучно и однообразно, словно резиновое, растягиваясь, когда начинал об этом думать, и лишь немного ускоряясь, когда отвлекался. Медитировать пока не рисковал. Хозяева то приходили, то уходили, Натиль, как я понял из их разговоров, училась в какой-то академии на сата-маэр, на лекаря вроде, и каникулы проводила у отца. Еще две недели и уедет обратно, доучиваться. Зарр же поставлял куда-то лес и рыбу, тем и жил. Скука. В животе все отчетливее нарастал бунт, грозясь перейти в совсем уж некультурное урчание, а до вечера я так ничего и не получу. Хороший у них потолок, обтесанный, ровный, бревна как близнецы. Жалко плевать.

Обед так же особого разнообразия не принес, лежал, слушал мерный перестук ложек, получил свою порцию отвара, выдул и опять замер, уставившись в потолок. Радовало то, что ходил я уже более-менее сносно, во двор и обратно сил уже самому хватало, но полностью слабость так и не ушла.

– Думаю, вечером последний раз выпьешь, а после можно будет и легкий ужин на ночь.

– Отлично, – я кивнул.

– Не переживай ты так, были случаи, когда маэр возвращался в течение одного-двух месяцев, главное не отчаиваться, – стоит, смотрит.

Я улыбнулся, опять кивнул, прикрыл глаза и... привычно ухнул сознанием в отрешенность – легко, непринужденно, будто и не было никаких препятствий, только легкое удивление и ощущение правильности происходящего, больше ничего не почувствовал. Ан нет, вот на лоб легла ладошка Натиль, и сразу же раздался ее негромкий возглас:

– Алистер, я тебя опять не могу посмотреть!

– Почему? – открыл глаза.

– Ты закрылся, – она была и удивлена, – попробуй что-нибудь.

– Что попробовать?

– Ну, хотя бы простенькое что-то, засвети шар. Выходит, я была не права насчет твоего маэр, – в глазах надежда, ждет.

– Я не умею.

– Как не умеешь? Ты же закрываешься, осознанно, а это не первый год обучения, – смотрит недоуменно.

– Натиль, в Академии могут обучаться все желающие?

– Да, был бы талант и деньги на обучение. А ты, давай, тему не переводи! – о как, теперь уже сердито смотрит, скоро ругаться начнет. Улыбнулся.

– Я не обучался в Академии, и ничего не умею, и закрываться тоже, оно само получается. Понимаешь? – честно смотрю ей в глаза.

– Нет, не понимаю, – продолжает меня рассматривать.

– Само оно, само, что бы хоть на миг от этого избавиться, мне приходится прилично напрягаться, я тогда чуть дуба не врезал, когда пытался тебе помочь, думаешь, мне это все самому нравится? А все тот случай... – и замолк, нахмурившись, говорить дальше было неразумно, пусть сама додумает продолжение.

– Какой случай? – я молчу, тупо уставившись перед собой.

– Ладно, не хочешь говорить об этом, не надо, – встала.

Пауза затянулась.

– В академии учатся только на платной основе?

– Можно пойти в помощники к кому-нибудь из преподавателей, но времени на обучение почти не остается, да и учиться ты будешь по стольку поскольку, в основном работать, и не престижно это. А что? – и бросила на меня взгляд.

– Возвращаться мне некуда, надо как то устраиваться, – замолчал.

Глянула теперь уже сочувственно:

– Сколько тебе? На вид ты старше меня.

– Двадцать девять, не примут уже? – смотрю на нее.

– Да нет, примут, то есть могут принять, но, твоя странность явно их заинтересует.

– И?

– Ну что "и", будто не знаешь, как у нас относятся ко всему, что выходит за рамки обычного, – раздраженно отвернулась, отошла к столу и начала греметь посудой, ей явно не нравилось это "как у нас относятся". На кострах сжигают, что ли, или под микроскопом разделывают на части? Бред, нет у них тут микроскопов.

– Не советуешь?

– Я бы не пошла, а так тебе решать, на свой страх и риск.

– Ясно, спасибо.

– Но ближайшую неделю и не мылься, тебе еще рано, да и мне хорошая практика, понял? – и ведь не откажешься, брови домиком, руки уперла в бока, смотрит грозно, вернее, думает, что грозно, а на самом деле еще похорошела, ну как тут скажешь "нет".

– Понял, красавица, – киваю.

– Как ты меня назвал? – нависла надо мной.

– Как есть, так и назвал, вру, думаешь? – улыбаюсь.

– Не врешь, – сама уже улыбается, – смотри мне!

Значит, вариант с Академией слишком рискован, ладно, проехали.

– Зимы у вас тут бывают?

– Зимы везде бывают, только у нас без снега и совсем не холодно, а что?

– Да все тоже. Где у вас может устроиться парень типа меня?

– Гм, ну, даже не знаю. В помощники к кому, или наемным рабочим, да вон, отец придет, у него надо узнать, я тут давно ни с кем не общаюсь.

– Хорошо, спрошу. Лет то тебе сколько, если секрет?

Косится в мою сторону.

– А тебе зачем?

– Интересно, спасла, как ни как, – пожимаю плечами.

– Двадцать четыре. Ты чего вдруг такой любопытный стал, ожил?

– Ожил, и понял, что надо дальше жить, на двор мне хоть дозволено будет выйти? Не все ж в доме сидеть, – смотрю на нее, повернулась, окинула оценивающе, кивнула.

– Иди, только если что – зови. Слабость полностью не прошла?

– Нет, но уже явно лучше, спасибо.