Текст книги "Судьба высокая 'Авроры'"

Автор книги: Юрий Чернов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 20 (всего у книги 22 страниц)

"Подарок ленинградских матросов, который дорог каждому из нас, я сохраняла в Гамбурге до 1944 года, – ответила Ирма Тельман. – Но фашистские палачи похитили почетную форму..."

Авроровцы расспрашивали частых гостей из ГДР, ведутся ли поиски краснофлотской формы Тельмана.

– Ведутся, – отвечали гости. – Но пока найти не удалось.

И вот недавно, когда уже самые стойкие оптимисты потеряли надежду на успех, пришла долгожданная весть: почетная форма авроровцев, врученная Тельману в 1928 году, найдена и возвращена немецкому народу.

Сегодня в Дрездене, в Музее Вооруженных Сил ГДР, лежат под стеклом и тельняшка, которой касались пальцы Тельмана, и бескозырка с черными лентами и шестью золотыми буквами: "Аврора".

Благодарность Мессины

Перед эскадренным миноносцем "Решительный" открывались берега Сицилии. На борту миноносца был командир "Авроры" капитан I ранга Юрий Иванович Федоров, не отрывавший от глаз бинокля. Юрий Иванович уже видел не только очертания Мессины, как бы сбегавшей к морю, не только массивные стены древнего форта Сан-Сальваторе...

Советские моряки спешили на юбилей, посвященный... Впрочем, сначала историческая справка.

28 декабря 1908 года несколько подземных толчков чудовищной силы погребли итальянский город Мессину под грудами развалин. Руины, как это часто бывает при землетрясениях, охватило пламя пожара. Из-под завалов неслись стоны обреченных.

Первыми сигнал бедствия приняли корабли русской эскадры, находившиеся недалеко от острова Сицилия. Корабли устремились на помощь мессинцам.

Город лежал поверженный: камень и щебень, скелеты обгорелых зданий, тлеющие головешки. Разгребая руины, пробираясь по стропилам полуобвалившихся домов, палимые огнем догорающих балок, моряки спасали раненых, обезумевших людей.

Две тысячи мессинцев было спасено русскими моряками!

По свидетельству Максима Горького, жившего в ту пору в Италии, когда линкор "Слава" доставил пострадавших в Неаполь, набережную сотрясали рукоплескания и возгласы:

– Да здравствуют русские моряки!

В 1911 году правительство Италии пригласило в Италию крейсер "Аврора". В обращении муниципалитета Мессины к населению (это обращение представлено в экспозиции корабельного музея) писалось: "Граждане!

Завтра к нам прибывает русский крейсер "Аврора" для принятия медали, которую жители Мессины передают морякам Балтийского флота за самоотверженность и доблесть, проявленные во время землетрясения 28 декабря 1908 года.

Вы видели их, бросающихся, не щадя своей жизни, в самые опасные места, чтобы без лишних слов спасать жизнь других, невзирая на ужас, их окружающий. Вы помните примеры исключительного мужества, совершенные среди разрушений и смерти.

Мы обратимся к храбрым русским морякам, с которыми нас так сблизило несчастье, с самыми сердечными приветствиями, торжественно подтверждая, что если грустные воспоминания об этих печальных днях еще живы, не забудутся, то вечны и наши благодарность и признательность к тем, кто показал великолепные образцы человеческой солидарности и братства, первыми придя нам на помощь".

Встречать "Аврору" вышел весь город. Набережная была запружена народом, украшена флагами. Командиру корабля делегация мессинцев вручила золотую медаль и панно: на фоне синего моря – русские корабли, идущие к берегам Сицилии на помощь пострадавшим итальянцам.

Торжественная встреча состоялась 1 марта, а в ночь на 2-е на мессинской набережной вспыхнул пожар. Яростное пламя быстро разгоралось, все шире охватывая здание кинотеатра.

На "Авроре" прозвучала тревога. Более ста пятидесяти моряков бросились в пылающий кинотеатр, чтобы спасти его...

В 1978 году эскадренный миноносец "Решительный" прибыл к берегам Сицилии на празднование семидесятилетия подвига русских моряков в Мессине.

На мраморе мемориальной доски мессинцы высекли слова благодарности России и ее мужественным сыновьям.

"Открытие доски освятил сам архиепископ Мессины монсиньор Иняцио Каннаво, – писала "Красная звезда". – Обращая к ней взор, много хорошего сказал на манифестации мэр города синьор Антонио Андо. В тот день сотни мессинцев представились морякам "Решительного" как сыновья, дочери, внуки спасенных русскими в 1908 году. Они заверяли, что и их дети, их внуки тоже никогда не забудут этого".

На "Решительном" состоялась пресс-конференция. К контр-адмиралу Н. Рябинскому подошел представитель итальянского информационного агентства АНСА и сказал:

– Господин адмирал, позвольте представить вам мою мать. Во время мессинского землетрясения ее, тогда пятилетнюю девочку, спас, откопав из-под руин, офицер одного из кораблей русской эскадры.

Корабельный музей на "Авроре". От него тянутся нити в недра архивов и хранилищ, к очевидцам и участникам отгремевших событий. И как ветви вырастают из ствола дерева, так день сегодняшний вырастает из дня вчерашнего...

Все дни недели, кроме пятницы, на "Авроре" с утра до вечера посетители. На набережной выстраивается вереница автобусов с табличками: "Экскурсионный", "Заказной", "Интурист". На некоторых автобусах флажки с названиями ближних и дальних городов, с многоцветными гербами. А людская река, многоголовая, неубывающая, течет и течет к трапу крейсера.

Если в 1948-1950 годах на крейсере побывало семнадцать тысяч соотечественников и иностранцев, то сейчас, ежегодно по палубе проходит более миллиона гостей. Посланцы более ста стран мира посетили крейсер. Поток гостей растет. Не случайно входной трап на корабль окрестили "народной тропой".

На палубах вечное многолюдье. Группы экскурсантов и отдельные посетители встречаются, расходятся и снова встречаются. В постоянно движущейся многоликой массе трудно кого-либо выделить. Но даже в этом кипучем круговороте в тот день нельзя было не задержать взора на высокой, смуглой девушке с книжкой в руке. Она была ослепительно молода и красива. И никуда не спешила. Наоборот, замедлив шаг, кого-то искала глазами.

Наконец она увидела матроса, проходившего по палубе, и направилась к нему.

Авроровские матросы – народ общительный, не только общительный привычный к тому, что гости крейсера обращаются с любыми, порой сложными и неожиданными вопросами. Но тот, остановленный девушкой, шел по делу, времени в запасе, очевидно, было мало, и думал он о чем-то своем, никого не замечая.

Она преградила ему путь и быстро заговорила:

– Здравствуйте, очень извините, я очень... просила... вас...

По акценту, по запальчивой быстроте, с какой она произнесла первые три слова и по той трудной медлительности, с которой подбирала последующие, матрос легко определил: иностранка. Она опять начала говорить, но матрос почему-то совсем ничего не понял. Его мимолетный взгляд скользнул по смоляным волосам, заглянул в угольно-черные глаза с блестящими зрачками, задержался на курточке. Курточка чуть вздымалась на груди и была увешана значками с изображением ленинского броневика, Петропавловской крепости, Медного всадника и еще чего-то.

Замешательство матроса грозило неловкостью, но, увидев протянутый путеводитель по "Авроре", он сразу нашелся, нащупал шариковую ручку:

– Как вас зовут?

Девушка повела плечами.

Догадавшись, что вопрос не понят, переспросил:

– Ваше имя?

– Имя, имя! – обрадовалась гостья знакомому слову. – Имя – Аврора.

Такого на крейсере еще не случалось: на "Аврору" приехала Аврора! Приехала из кубинской провинции Камагуэй. Родилась она в семье рабочего, который решил так назвать дочь в честь Октябрьской революции.

Аврора – член Союза молодых коммунистов Кубы. Окончила высшую школу. Педагог. Ей двадцать два года.

Вся команда собралась, чтобы познакомиться с гостьей из Кубы. Ей вручили знак почетного члена экипажа и бескозырку. Она поцеловала ленточки и надела бескозырку. Смуглое лицо светилось белозубой улыбкой.

Матросы дружно рукоплескали. Никогда в составе экипажа не было девушек. А теперь на "Авроре" – Аврора Дельгадо!..

В корабельном музее есть две необычные карты: на одной показаны реки, моря и океаны, по которым плавала "Аврора", на другой – страны, чьи посланцы побывали на борту крейсера.

Обе карты интересны и о многом говорят уму и сердцу. Кто-нибудь когда-нибудь составит третью карту – огромную, всеохватывающую. Мы прочтем на ней тысячи знакомых и незнакомых названий городов и деревень, бухт, островов. Люди, живущие там, разбросанные по всему белому свету, хорошо знают силуэт трехтрубного крейсера, в их судьбе "Аврора" заняла свое особое место...

На эту карту с полным правом можно будет поместить и домик из кубинской провинции Камагуэй, где родилась Аврора Дельгадо, и рабочий поселок близ Берлина, где более десяти лет средняя школа носит имя "Авроры", и польский город Сосковцы, где юные моделисты, руководимые учителем Юлианом Грабовским, спустили на воду модель русского крейсера, и Московский электромеханический завод имени Владимира Ильича, рабочие которого написали: "Эхо легендарной "Авроры" вечно будет звучать в гуле наших цехов..."

Много лет назад известный тамбовский коллекционер Николай Алексеевич Никифоров начал собирать марки, открытки, значки, сувениры, медали, посвященные "Авроре". Теперь в городе на берегах Цны проводятся выставки "Реликвии Революции". На этих выставках – тысячи марок, открыток, значков с изображением трехтрубного крейсера. "Аврора", отлитая в металле, изваянная в гипсе, выточенная в дереве. Профиль корабля, знакомого и почитаемого на всех континентах!

"Аврора" не только символ. Живая дружба связывает ее с десятками коллективов...

Машина наматывает километр за километром, удаляясь от Москвы. Уже нет асфальтовой магистрали, уже легким шлейфом вьется пыль проселочной дороги, и поля, изредка разрезанные оврагами, все бегут и бегут – бесконечные, бескрайние. Наконец на зеленой равнине всплывает обетованным островом село Раменье. На широкой площади, упираясь высокими трубами в крону деревьев, неожиданно вырастает "Аврора" с ее знаменитой баковой пушкой и стройными мачтами. Перед нами – панно величиной почти с корабль.

Почему же крейсер оказался в сухопутном краю?

В Раменье – главная усадьба колхоза, носящего имя "Аврора". И "заплыл" крейсер в этот безводный уголок – ни река, ни море село не омывают – в давние годы: "В десятилетнюю годовщину Красной Армии и Флота, непоколебимо стоящих на страже завоеваний Октябрьской революции, мы, крестьяне, бедняки и середняки селенья Раменье, Волоколамского уезда, Московской губернии, в количестве шести дворов и сорока едоков решили объединить свои хозяйства на коллективных началах и организовали товарищество по общественной обработке земли, которое зарегистрировали в Московском земельном отделе и присвоили наименование "Аврора" в память революционных заслуг славного Красного боевого крейсера "Аврора".

Пусть наше коллективное объединение будет так же удачным в строительстве социалистического сельского хозяйства, как был удачен первый выстрел крейсера "Аврора" по Зимнему дворцу в Октябрьские дни.

Принимая это решение, мы просим вас, дорогие товарищи красные моряки крейсера "Аврора", принять над нами культурное шефство и тем самым создать неразрывную связь с Красным Флотом".

Эта "неразрывная связь" была установлена. Теперь бедное, почти нищее товарищество, состоявшее из "шести дворов и сорока едоков", стало мощным, известным в стране колхозом-миллионером, урожаи которого кормят многие тысячи "едоков".

Имя обязывает. Колхоз "Аврора" – один из флагманов на полях Подмосковья...

И опять дорога. Неподалеку от слияния речки Рузы с Москвой-рекой, на высокой круче, раскинулся пионерский лагерь "Авроровец". У входа в лагерь двенадцатилетние-тринадцатилетние вахтенные в матросках. И большой морской якорь здесь не случайный гость. Ребячьи палаты называются кубриками, пионерские отряды – экипажами, во главе стоят командиры. Есть и боцманы. Какие моряки – пусть и совсем юные – могут обойтись без боцманов?!

Здание из стекла и камня – ребячий городок, приютивший почти полтысячи пионеров. Одно здание резко выделяется: форма его напоминает корабль, вместо окон – круглые стеклянные иллюминаторы. Это – музей, посвященный "Авроре" и красногалстучному экипажу "Авроровца".

Второй десяток лет дружат пионеры лагеря с командой крейсера. А на самом крейсере шефство над ребячьими коллективами – дело не новое. В 1924 году матросы опекали детдом имени В. И. Ленина. Размещался он в Кронштадте, и жили в нем ребята, родители которых погибли в боях за Октябрь.

Время было трудное, холодное и голодное. На самой "Авроре" кормили пшеном да селедкой. Обмундирование пооборвалось настолько, что обувь выдавали лишь тем, кто заступал в караул.

В эту тяжкую пору матросы крейсера отчисляли для подшефных детдомовцев стоимость своих небогатых пайков, подарили детям 37 пар валенок, 16 метров сукна на пальто, 5 килограммов какао и 5 килограммов шоколада.

Разумеется, ребята в пионерлагере "Авроровец" обеспечены всем необходимым. Дружба с экипажем крейсера для них нравственная школа.

В числе первых к пионерам приезжал ветеран "Авроры" Андрей Павлович Подлесный. Их гостем был матрос Александр Кузьмин.

Заливались горны, гремели барабаны, отбивали шаг экипажи с морскими названиями – "Впередсмотрящий", "Варяг"...

Жаркий костер разгорелся, пламя поднялось так высоко, что казалось, его языки лижут черноту неба. Посланцы крейсера сидели у огня и рассказывали, рассказывали о событиях далеких, но незабываемых, о той ночи, когда "Аврора" направила свои пушки на Зимний...

Шефские связи "Авроры". Они не мимолетны, не быстротечны, они устойчивы и надежны. И что бы ни свершилось в стране, это непременно находило отклик на крейсере.

Перенесемся из пионерлагеря "Авроровец" на Волгу, из наших дней в тридцатые годы, когда над котлованами гигантской стройки, над ямами, где гасилась известь, над путями узкоколеек, над корпусами, выросшими из развороченной земли, реял призывный, властный, самый короткий на свете лозунг: "Даешь!"

В ноябре 1931 года из Нижнего на "Аврору" пришла телеграмма: "Крайком комсомола совместно с крайкомом партии Нижегородского края и дирекцией автомобильного завода просят о высылке представителей для принятия шефства".

Дорог был каждый день, каждый час. Не хватало специалистов. И крейсер направил в Нижний своих умельцев: младшего командира Федорова, машиниста Арбузова, старшего машиниста Юрьева, электрика Маркова, главстаршину Шошкина, артэлектрика Лукашева, трюмного машиниста Луппова.

Не успела бригада в тельняшках и бескозырках прибыть на леса стройки, как оттуда пришел новый запрос: в Ленинградском порту не разгружается пароход "Карплака". Скопилось много транспортов. "Карплака" прибыл из-за границы. В его трюмах оборудование, необходимое стройке. Помогите!

Авроровские десанты не раз устремлялись на самые горячие участки борьбы. Фронтовое, горячее, зовущее "Вперед!" сменило новое: "Даешь!". "Бойцы Краснознаменного крейсера двинули семьдесят восемь человек в порт на разгрузку. Ударными темпами в течение одних суток командиры и краснофлотцы "Авроры" очистили трюмы пузатого "Карплака". На эту работу в порту потребовалось бы не менее трех суток"{34}.

– Мы это помним, мы это знаем, – рассказывает старший матрос Юрий Гришаев. – Авроровцы помогали строить автозавод, автозаводцы служат на "Авроре". Нева и Волга породнились.

"Породнились" не красное словцо. Не фраза.

Юрий Гришаев – горьковчанин. Учился в индустриально-педагогическом техникуме, кузнице кадров для автозавода. И, как большинство горьковчан, настоящий волжанин. Вода – его стихия. Яхтсмен.

Мальчишкой с завистью смотрел, как, накренясь, взметнув крыло паруса, скользят стремительные яхты. Только смотрел, сам до срока довольствовался байдаркой – легкой, послушной, быстрой.

Двадцать километров по Горьковскому морю тоже расстояние! А подрос пересел на яхту.

Сколько раз белокрылый "Летучий голландец" переворачивался, сколько раз – две минуты, умри, но яхту подыми! – Юрий справлялся. И опять косой парус наполнялся ветром...

Пришла пора служить. Гришаев получил комсомольскую путевку на "Аврору". Издавна живет эта традиция – Горьковский автозавод ежегодно посылает на крейсер пять – семь своих достойных призывников.

Гришаев после двух лет службы стал комсомольским вожаком. На "Авроре" это означает – вожак команды, потому что все матросы – старшины и молодые мичманы – комсомольцы. Все до одного!

Юрий Гришаев ездил в Горький на праздник призывника. Дворец культуры от входных ступенек до самых высоких галерей, до люстры, венчающей зрительный зал, содрогался от гремящих оркестров. Музыка властвовала во дворце. И никогда, кажется, не было в нем столько цветов!

Пришли девушки, без которых, разумеется, не обходится ни один мужской праздник.

На торжественной части все соблюдалось, как заведено: и большой стол под красной материей, и президиум, и колокольчик у председательствующего, и микрофон на трибуне.

В выступающих тоже недостатка не было: от парткома, от завкома, от комсомола, от военкомата.

Потом поплыла по залу знакомая мелодия, тихо-тихо, как бы набирая разгон. Из глубины партера возникла песня, осторожно подхваченная залом.

Пели известную песню "Что тебе снится, крейсер "Аврора"?".

Песня еще парила над рядами, когда Юрий Гришаев вышел на трибуну. Кто видел его, упругого, стройного, сплав мускулов и молодости, кто видел, как идет ему густая синева матросской фланелевки, как широкий ремень, перехватывая талию, подчеркивает его безупречный торс, тот навсегда запомнил своего земляка.

Выйдя из-за трибуны, все больше увлекаясь и увлекая других, говорил он об "Авроре", и сцена уже была как палуба корабля. Говорил он долго – Юра два года водит экскурсии, не новичок, а председательствующий забыл про свой колокольчик и про регламент...

Опять запели "Что тебе снится, крейсер "Аврора"?". Песню пели все, а в зале сидели они, пять счастливчиков, которым вручили комсомольские путевки и которые будут служить на "Авроре"...

На Петроградской набережной кого только не видали! Кто только сюда не приходил и не приезжал! Вдоль набережной вытягивались вереницы изящных лимузинов, комфортабельных автобусов, запыленных машин, прошедших сотни километров. Звучала разноязыкая речь, здесь бывали люди всех рас и народностей – чернолицые, белолицые, желтолицые. Все они приезжали и приходили, движимые одним: побывать на "Авроре". Но в тот вечер произошло нечто необычное.

В намечавшемся мартовском сумраке еще ничего не было видно, но уже слышался нарастающий гул. Он плыл, приближался, напоминая грохот мощных танковых колонн, выходящих на парад.

Фонари не зажигали – был тот рубеж между уходящим днем и неродившимся вечером, когда можно обходиться без электричества.

Наконец свет фар заскользил по Петроградской набережной. Один за другим, с флажками на радиаторах, сверкая свежей краской, шли тракторы.

Длинная колонна – по нескольку машин в ряд – завладела всей мостовой. Движение прекратилось. Головной трактор остановился возле "Авроры". Вспыхнул летучий митинг.

Митинг длился считанные минуты. Рабочие Кировского завода отрапортовали: тракторы, построенные из сэкономленных материалов, прямо с конвейера пришли к "Авроре", чтобы отсюда взять курс на колхозные поля.

Грянул оркестр. Колонна снова тронулась в путь...

"Аврора" давно стала стартовой площадкой многих начинаний. Не раз ленинградские юноши и девушки в рубашках цвета хаки, с походными рюкзаками, с песнями, петыми на Ангаре и в Казахстане, на БАМе и Ямале, собирались на палубе крейсера, чтобы отсюда начать путь в таежную глухомань, на болотистые низины, в необжитые края, чтобы строить дороги, прокладывать мосты, возводить города!

22 апреля – в день рождения Владимира Ильича – "Аврора" во власти самых маленьких своих друзей. В этот день на груди их вспыхивают красные галстуки.

Скольким этот галстук повязал первый комиссар крейсера – Александр Викторович Белышев!

Апрель в Ленинграде чаще холодный и ветреный, чем погожий, но палуба белеет сотнями отутюженных сорочек. "Всегда готовы!" звучит над Большой Невкой. И потом, когда отряды проходят по палубе, когда уходят в жизнь самые юные, нет силы, способной заставить их застегнуть легкие пальто. Пусть обжигает ветер, подымая с реки холодные брызги, но пусть все видят матросы на корабле, прохожие на тротуаре, проезжие на мостовой – красные, красные, красные галстуки!..

Ни время, ни расстояния не могут остановить птиц – они возвращаются на свои гнездовья. Так и авроровцы: в какие бы дали ни забросила их судьба, стремятся к своему кораблю.

Леонид Александрович Демин долгие годы исследовал Берингово и Японское моря. В отечественной гидрографии не было человека, которому удалось бы составить описание двух морей. Таким человеком стал Демин.

Его именем назвали бухту в Чукотском море и группу островов в Малой Курильской гряде.

Леонид Александрович – один из ведущих создателей Морского атласа. Среди его наград – медаль лауреата Государственной премии и золотая медаль Ф. П. Литке.

Друзья свидетельствуют: инженер-контр-адмирал Демин всегда был чрезмерно загружен. Он, уплотняя сутки до крайности, любил повторять шутку:

– Один день может вместить два дня, а если хорошо постараться – три.

И все-таки, наперекор любым перегрузкам, он находил время, чтобы молча постоять на борту "Авроры", вслушиваясь в многоязычный говор и шум посетителей, радуясь неубывающему людскому прибою. Здесь возвращалась к нему молодость, на час-два он как бы опять становился тем мичманом, который пришел на "Аврору" в октябре семнадцатого.

А когда начались съемки кинофильма "Залп "Авроры", не было более ярого спорщика и ревнителя истины, чем Леонид Александрович. Он лишил покоя сценаристов и режиссеров, добиваясь беспощадно-строгой точности фактов, деталей, положений...

Жизнь соединила Демина с "Авророй" в такой день, такой год, когда решалась судьба народа, судьба России. Такое остается навсегда...

Причастность к судьбе "Авроры" как бы озаряет судьбу авроровца до конца его дней, кем бы и где бы он ни служил.

Взять, скажем, Василия Широкова, скромного матроса "Авроры", который в ночь штурма Зимнего был в боевом расчете Евдокима Огнева.

В мирное время Василий Широков вернулся к мирной профессии. Четыре десятилетия водил он караваны судов по великой Волге, по Оке и Каме.

В дни Отечественной войны Василию Широкову поручали самые опасные рейды. Однажды, в разгар боев за Сталинград, вел он в пылающий город караван со снарядами. Появились "юнкерсы". Широков приказал зажечь дымовые шашки. Завеса дыма, сдуваемая ветром, заволокла реку, как густым туманом. Василий Иванович повернул караван в тесную горловину протоки, берега которой щетинились зарослями леса.

"Юнкерсы" отбомбились впустую...

Авроровец всегда авроровец! Василий Иванович и сейчас, на девятом десятке своей жизни, не сидит без дела: его "школу" проходят коломенские ребята из клуба юных моряков...

Николай Васильевич Ратозий – из послевоенного поколения аврлэровцев. Накануне войны он жил на Черниговщине, в краю вишневых садов. Трудно угадать, как повернулась бы его жизнь, если б не дядя Алексей Шеремет, балтийский моряк, приехавший на краткосрочную побывку и поселивший в душе мальчика будоражащие мечты о море.

В сорок пятом Алексей Шеремет погиб: корабль, на котором он служил, торпедировала вражеская подлодка. На смену дяде приехал на Балтику племянник.

Коля Ратозий был очень юн, он и брился тогда, пожалуй, не по надобности: просто хотелось поскорее стать взрослым. И этому юному радисту, подымавшемуся по трапу "Авроры", невдомек было, что трап ведет его в большую жизнь, что он прирастет к крейсеру, как приросли ветераны...

Годы службы на корабле навсегда сроднили Ратозия с крейсером. Оказавшись вдали от "Авроры", он продолжал жить ее прошлым, настоящим и будущим.

Военно-политическая академия имени Ленина. Ратозий углубился в архивы. Первое признание: на Всесоюзном конкурсе по проблемам общественных наук он удостаивается диплома I степени и медали "За лучшую научную студенческую работу".

Потом – многолетний труд, о котором, очевидно, мало знают, но значение которого от этого не умаляется. Весь досуг, все отпуска, все дневные и ночные раздумья, не прерывая воинской службы, он посвящает "Авроре". Не месяцы, а долгие годы настойчиво, с самозабвенным упорством ведет он научный поиск. Так рождается диссертация: "Революционный крейсер "Аврора" и воспитание трудящихся на его героических традициях".

Первый ученый, создавший подлинно творческую работу о корабле революции, оказался авроровцем!..

Николай Васильевич Данилов – один из пушкарей батареи "А" – прилетел в Ленинград из заполярного Нарьян-Мара. Если взглянуть на Николая Васильевича – непременно придет мысль: не от Ильи Муромца ли берет свое начало этот богатырь, щедро наделенный физической мощью. И энергия его неизбывна. Не случайно, наверное, Данилов в мирное время стал строителем, возводил дома в нелегких условиях Заполярья.

И вряд ли, глядя на Николая Васильевича, кому-либо подумается, что в жизни его было немало трагических страниц.

В августе сорок первого старшина шестой пушки в Дудергофе женился на Лилии Николаевне, 9 сентября она уехала на работу в Ленинград, а вернуться не смогла: дорогу на Воронью гору перерезали гитлеровцы.

Спустя несколько дней тяжелый осколок промял каску Данилова. Кровь залила лицо. Он упал, думали – замертво, но Данилов выжил...

Через тридцать шесть лет Николай Васильевич и Лилия Николаевна разыскали друг друга и встретились на "Авроре"...

Василий Ильич Бурдасов, уйдя на пенсию, жил в Ленинграде на улице Карпинского, не скажешь, что до "Авроры" – рукой подать, однако ежедневно приезжал на крейсер как штатный сотрудник и водил экскурсии.

Никто, пожалуй, не догадывался, сколько лет этому густобровому человеку, по-медвежьи плотному, с медлительной походкой, по старой привычке широко расставлявшему ноги – "на случай качки".

Служил Василий Ильич на "Авроре" в двадцатые годы, воевал на Ладоге. Помнят его и бухта Морье, и маяк Осиновец, и остров Сухо, и Тулокса...

После десанта в районе Тулоксы грузили раненых на санитарные суда. Из-за мелководья подойти к берегу они не могли. Вскарабкаться на высокий, покачивающийся борт у раненых не хватало сил. Бурдасов, стоя в воде и согнувшись, заменил мостки: по его спине прошли триста пар тяжелых подбитых железками сапог.

Раненых погрузили, а спина Василия Ильича превратилась в огромную рану...

Авроровцы прилетают, приезжают, приходят на свой корабль. Летят отовсюду вести о судьбе ветеранов:

– Бывший матрос Архип Алексеевич Кулаков стал почетным гражданином Ртищева.

– Именем Алексея Смаглия названа улица в поселке Можайском.

– Авроровцу Тимофею Ивановичу Липатову присвоено звание Героя Социалистического Труда.

В Мичуринске набережная носит имя Л. А. Демина, а судно его имени бороздит моря и океаны.

В далекой Сибири, в райцентре Сургутка, энтузиасты-краеведы А. Перевозкин и Г. Федоров собрали богатый материал о своем земляке командире батареи "А" Дмитрии Иванове, готовят к открытию общественный музей.

Были и "белые пятна". Долго оставались невыясненными обстоятельства, при которых погиб в начале гражданской войны Евдоким Огнев. В музее крейсера есть фотокопия последнего заявления, подписанного комендором:

"Товарищи! Мы обращаемся к вам от команды крейсера "Аврора" в количестве 13 человек. Просим вас не отказать нам в нашей просьбе. Мы изъявили желание идти на фронт, на Каледина, где наши товарищи проливают кровь..."

Огнев уехал "на фронт, на Каледина". В 1918 году пришла трагическая весть: комендор погиб на Маныче.

Как погиб? Где могила комендора?

Ответа на эти вопросы не было.

В середине шестидесятых годов на "Авроре" побывала группа пионеров из 90-й школы Ростова-на-Дону. Возглавила ее Вера Степановна Гура, участница Великой Отечественной войны, волевая и энергичная учительница, посвятившая себя поиску погибших героев.

Пионеры встретились с Белышевым.

– Попытайтесь разыскать могилу комендора, узнать о его боевых делах, посоветовал Александр Викторович. И начался поиск.

Судьба комендора Огнева

В детстве Евдоким много кочевал вместе с родителями. Нужда, поиски заработка гнали безземельных с хутора на хутор, из станицы в село и опять в станицу.

"Хорошо, где нас нет", – говорил отец Евдокима, однако с судьбой не смирялся и в который раз отправлялся в новые странствия.

Так семья Огневых прошла по степям нынешних Волгоградской, Воронежской и Ростовской областей.

Много лет спустя, когда имя комендора "Авроры" стало знаменитым, между этими тремя областями возник спор: каждой хотелось Евдокима Огнева считать своим земляком.

В Ростове-на-Дону в краеведческом музее под портретом комендора крупными буквами написали: "Е. П. Огнев – уроженец Дона".

Спор продолжался годы. Победу в конце концов одержали воронежцы. В архиве они нашли документ: Евдоким Павлович Огнев родился в Воронежской губернии, в Старокриушанской волости, в той же слободе...

Старая Криуша – поселение, когда-то возникшее на окраине государства Российского. Жили там войсковые казаки, отличавшиеся силой, неудержимой удалью и храбростью.

Предки Евдокима Павловича были пушкарями, мастерами "огненного дела". Воронежцы установили: отсюда и пошла фамилия Огневых.

На родину комендора, как только стало известно место его рождения, потянулись экскурсанты из разных уголков Воронежской области, и не только Воронежской.

Дорога в Старую Криушу бежит по гладкой равнине, огибает холмы, по горбатым склонам которых расползлось курчавое стадо овец. На одном из холмов – отвесная скала с древними пещерами. Входные дыры в пещеру выщерблены, угласты, похожи на разверстые пасти допотопных чудовищ.

По преданиям старокриушанцев, в былые времена в этих пещерах сельские мальчишки устраивали боевые игрища. Верховодил в них Евдоким Огнев.

Вот и Криуша, речка, оправдывающая свое имя. Она и ста метров не течет прямо, изгибается, петляет, у села разливаясь вширь, отражая в своей воде и небо, и прибрежные ивы.

Людей, знавших Евдокима Огнева, в селе нет. Лишь ветхая изба, почти по самые окна ушедшая в землю, маленькая, тесная, приземистая – в полный рост и не встанешь, – единственная свидетельница детства Евдокима.

Возле избы на улице, носящей имя комендора "Авроры", деревянный щит, удостоверяющий, что здесь родился Евдоким Павлович Огнев.

В местной школе создан музей. Пока слово "музей" звучит несколько громко, но в просторной комнате кое-что уже есть: и портрет комендора, и его биография, и снимок легендарной шестидюймовки, давшей выстрел по Зимнему, и поэма о знатном авроровце, написанная учителем И. Корчагиным.