Текст книги "Кольцо Изокарона"

Автор книги: Юрий Кургузов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 14 страниц)

Глава X

«И наденьте, пожалуйста, фрак», – сказала мне Каролина, на что я резонно заметил, что фраков, равно как сюртуков и костюмов для верховой езды, в дорожном чемодане не держу. Из принципа.

Однако девушку это ничуть не смутило, и уже через несколько минут на вешалке в моей спальне красовался безукоризненно пошитый и, похоже, практически не ношенный фрак – видимо, из обширного гардероба… бр-р… покойного владельца Волчьего замка. Капельку утешало лишь то, что, судя по всему, господину графу действительно так ни разу и не пришлось его надеть, – и таким образом я все ж не вплотную вынужден был временно унаследовать часть имущества высокородного мертвеца.

Облачившись с грехом пополам в эту парадную упряжь, я снова позвал Каролину – оценить мой новый экстерьер, трагически заметив при том, что напоминаю сейчас сам себе дирижера симфонического оркестра, на что Каролина посоветовала не оскорблять тот оркестр, пусть даже и гипотетический, коему (не дай бог!) выпало бы вдруг счастье поиметь такого вот дирижера.

Не развивая обмен любезностями дальше, я покорно дал отвести себя в трапезный зал, где был представлен гостям, появление которых и стало причиной моей экзекуции.

Их оказалось двое, и вообще-то они были вовсе не так уж противны, как я мог ожидать исходя из предыдущих моральных мучений, хотя…

– Мадемуазель и месье Лугар, – торжественно объявила Каролина и, увидев, как мгновенно поползла вверх моя густая темная бровь, поспешно добавила: – Лилит с батюшкой в наших краях недавно, и они (с нажимом) действительно приехали прямо из Франции.

Курносый, румяный и розовый как поросенок господин Лугар добродушно рассмеялся:

– Ну, допустим, не так уж и "прямо", очаровательная Каролина. Ведь по дороге нам пришлось пересечь немало границ, и далеко не всегда путешествие было только приятным.

Говорил он почти без акцента – ну, может, чуть картавя, – и в целом этот неизвестно откуда свалившийся мне на голову месье вызывал скорее положительные эмоции.

Его дочь же…

Да нет, я вовсе не хочу сказать, что она вызывала во мне эмоции отрицательные, – скорее никаких. Ее темно-каштановые волосы были стянуты на затылке в куцый пучок наподобие недоразвившегося до стандартных размеров конского хвоста, лицо было бледным, словно она страдала малокровием, а на носу торчали большие круглые очки с такими толстыми стеклами, что глаза девушки казались громадными и выпученными как у рака. И все равно она время от времени подслеповато щурилась – особенно, когда останавливала свой оригинальный взгляд на чем-то (или же ком-то – мне, например) впервые.

В добавление к прочему, и туалет бедной Лилит явно мог быть ну хоть чуточку позанимательнее. Знаете, даже и не хочу тратить на его детальное описание ни своего, ни вашего времени – так, какой-то мешковатый гибрид из доспехов твердокаменной британской суфражистки, закоренелой немецкой бонны и целеустремленной русской бомбометательницы. Вдобавок девушка еще и немного косолапила, если не сказать – прихрамывала, и я несколько самонадеянно подумал, что Каролина может спать спокойно: в отношении меня Лилит ей не конкурентка.

Тем не менее, повинуясь указующему тяжелому взору доброй хозяйки, я галантно предложил гостье руку и торжественно отконвоировал к накрытому столу. Господин Лугар проделал то же самое с Каролиной, и наш чинный обед начался. Ухаживать мне пришлось за обеими дамами сразу, так как румяный француз тотчас занялся исключительно собственной персоной, да с таким жаром и прытью, точно не ел минимум дня три перед тем как пожаловать на обед в Волчий замок. В общем, таким же, как замок, был и его аппетит.

Дочка же месье Лугара наоборот – почти не притрагивалась к тому, что я ей по доброте душевной с преувеличенным усердием подкладывал на тарелку или же только предлагал. Ну а Каролина… Каролина ела нормально – как и положено молодой, здоровой, живущей фактически на лоне природы воспитанной девушке: не слишком уж много, но отнюдь, знаете ли, и не мало.

В течение самого процесса обеда я сделал пару попыток завязать представительский разговор с Лугаром – с дочкой, признаться, не особенно хотелось, я не любитель раритетов, да и она поглядывала на меня почему-то не очень дружелюбно: похоже, догадывалась, что не особенно и не любитель. Однако и рар§ в упор не замечал моих потуг на застольную светскую беседу, но уже по иной причине – он, повторюсь, ел, и не просто ел, а словно набивал брюхо про запас до следующего раза, – когда их с Лилит кто-нибудь опять позовет в гости.

Ну, тогда и я плюнул на этикет и стал есть. Но только я стал есть, как папа Лугар наелся.

И…

– А вы, молодой человек, родственник господина графа? – без всякого предупреждения вопросил он не вполне еще свободным от пищи ртом и как насытившийся питон развесил свое теперь еще более погрузневшее туловище на спинке жалобно скрипнувшего стула.

Я покосился на Каролину. Черт, мы же не договорились заранее, в качестве какого персонажа выступать мне на сцене этого вертепа. Да и вообще, могла хотя бы предупредить, в двух словах объяснить – что за люди, о чем с ними следует, а о чем и не следует болтать.

М-м-м… Я едва не скривился от боли, потому что какой-то острый предмет вонзился мне в ногу. Судя по безмятежному лицу Каролины, то был ее собственный каблучок, а значит, и ее же собственная инструкция. Но какая? Ежели исходить из силы удара, я не должен быть слишком уж невежливым. Ладно, не буду.

– Э-э-э… гм-м… – неопределенно заерзал я плечами, словно давая собеседнику понять, что, мол, кто ж там разберет, кто я такой, – может, и родственник, а может даже и нет, и, уже по-человечьи, добавил: – Знаете, не совсем. А точнее – совсем не родственник. Просто я приятельствовал немного с господином графом, еще в те годы, когда он и не помышлял, что сделается когда-нибудь господином графом… – Не думаю, что сильно рисковал, ступая на эту дорожку. Если Лугар заявился из-за границы… – А вы сами? – решил не отставать я, и по возможности столь же хамски и беспардонно. – Вы его родственник, да? Очень приятно!

Маленькие голубые глазки француза почти потонули в пухлых щеках.

– Да вы что! – едва ли не захлебываясь от какого-то прямо детски счастливого смеха, добродушно проклокотал он. – Я? Родственник?! Что вы, сударь, что вы!

– А кто же тогда?! – "изумился" я, и "изумился", видимо, так сильно, что Каролина, в свете своего недавнего "предупреждения", смутилась.

– Господин Лугар и Лилит – просто друзья… Мои друзья, – помолчав, тихо пояснила она. – С господином графом они знакомы не были, приехали в эти места уже после его смерти.

– Совершенно верно! – радостно подтвердил Лугар. – Мы, к сожалению, не удостоились… опоздали… – Он на секунду вроде бы пригорюнился, но тут же встрепенулся опять. – Однако нет худа без добра, – ни к селу ни к городу просвиристел он. – Я и моя дочь познакомились зато с прелестной мадемуазель Каролиной и, надеюсь от всей души, стали ее самыми верными и преданными друзьями.

– Ничего себе! – "простодушно" поразился я, мстя Каролине за бедную левую ногу. – Друзьями?! Да нет, не думайте, это я так, но… – И, покачав головой, вздохнул: – Нет, все-таки очень странно…

Однако папой Лугаром можно было колоть грецкие орехи. Он заулыбался еще лучезарнее и еще гуще расплылся по стулу. Рыбьи же телескопы Лилит, похоже, вообще не умели выражать ничего на свете.

– Дело в том, юноша, – ласково проворковал Лугар, – что хотя я и не жалуюсь на судьбу, но… – Он помолчал. – Но обошлась эта мадам со мной и Лилит не больно милостиво. Я, если позволите, пока умолчу о причинах, по которым нам пришлось покинуть родину, – скажу лишь, что виною тому самая обычная людская несправедливость и глупость…

Слушайте, вы считаете себя образованным человеком? – неожиданно спросил Лугар и застал меня врасплох. Скажу больше: в его за миг до того почти шутовских и скользких глазках вдруг промелькнула такая невыразимая печаль и тоска, что мне сделалось не по себе, – за ёрничество и, чего греха таить, действительно неприличное поведение.

– Ну-у… – выразительно промычал я, стараясь выиграть время. – Ну-у… Считаю ли я себя образованным человеком?.. Ну, пожалуй, считаю… хотя… если откровенно, задавать подобный вопрос – все равно что спрашивать у сумасшедшего, считает ли он себя больным.

Лугар дернул щекой.

– Да нет, сударь, разница есть, это вы просто кокетничаете перед дамами. Правда?

Я не стал отрицать.

– Правда. Кокетничаю. И разница есть. А я – образованный. Удовлетворены?

Он кивнул:

– Вполне. Ну а раз образованный, то скажите, пожалуйста, одну вещь.

– Хоть две, – великодушно предложил я.

Он покачал головой:

– Для начала достаточно и одной. Вы верите в колдунов, ведьм и оборотней?

Я едва не слетел со стула. Каролина же побледнела и напряглась, что не помешало, впрочем, каблуку ее правой ноги вновь сбацать на носке моей несчастной левой чечетку.

Когда первая оторопь спала, я уже внимательнее посмотрел на Лугара. Толстяк сидел как ни в чем не бывало, только во взгляде его не было больше ни радушия, ни веселья. Потом я перевел глаза на Лилит: никаких эмоций – девушка продолжала меланхолично ковырять вилкой салат. Завидная выдержка! "Помилуйте, а может, она просто дура?" – промелькнуло у меня в голове.

– Разлюбезнейший господин Лугар, – медленно и осторожно начал я подбирать слова, точно собираясь ступить на минное поле. – Видите ли, ваш вопрос несколько, гм… неожидан, а потому я не знаю…

– Ой, бросьте, юноша! – Лугар вяло помахал коротким толстым пальцем перед своим носом и… вдруг очень неприятно ухмыльнулся.

Я весь подобрался, заметив заодно краем глаза, что Каролина смотрит теперь на француза совершенно округлившимися от недоумения, если не страха, глазами.

Судорожно сглотнув тугой комок где-то у самого основания гортани, я довольно неприязненно проскрипел:

– И что же, сударь, по-вашему, я должен бросить? Объяснитесь!

Он небрежно повел рукой:

– Да всё, сударь. Понимаете? В с ё… – Лугар повернулся к хозяйке замка: – Покорнейше прошу простить, милая Каролина, но, может, настала наконец пора поговорить откровенно? Нет-нет, умоляю, не пугайтесь. Мы знакомы уже больше трех месяцев, и поверьте: и я, и Лилит оба испытываем к вам самые теплые и дружеские чувства. Но, Каролина, вы молчали о том, что произошло в Волчьем замке до нашего приезда, однако мир-то, как говорится, не без добрых людей. Увы, возможно, я лезу сейчас не в свое дело, но мы ведь тоже живем поблизости, Каролина. И тоже хотим знать, что все-таки произошло. У меня есть дочь, я очень люблю ее, а потому не желаю, чтобы беда стряслась и с ней…

– Вы, сударь, боитесь, что она погибнет, как граф? – резко выпалил я.

Лугар самую малость помедлил с ответом. Потом пожал плечами:

– Ну, не совсем…

– То есть?

Толстяк поморщился:

– Послушайте, молодой человек, дело это настолько неоднозначное и тонкое, что постороннему я бы вообще не советовал, извините, совать в него нос, если бы…

– Если бы? – почти с угрозой процедил я.

Он хмыкнул:

– Если бы совершенно точно не знал, что вы тут далеко не посторонний.

– Даже так? – усмехнулся я.

Лугар остался абсолютно серьезен.

– Да, так. – Он задумчиво потер лоб, словно собираясь с мыслями, а потом сказал: – Понимаете, есть еще нюанс: я вас вчера видел…

– Нас или – меня? – уточнил я.

– Сначала вас одного, – негромко проговорил Лугар. – Вы шли со стороны трактира по деревенской улице, потом завернули во двор кузнеца…

– Следили? – грубо перебил я.

Он кивнул:

– Следил. А минут через десять вы выскочили из калитки как ошпаренный и бросились к замку. После перелезли через стену и побрели к пруду, на берегу которого состоялся вскоре ваш весьма любопытный разговор с мадемуазель Каролиной, который…

– Вы подслушали?! – почти вскрикнул я.

Он был спокоен.

– Подслушал. И тогда я понял, что дело зашло уже настолько далеко, что нам, сударь, просто необходимо откровенно поговорить.

– И напросились на обед в замок? – скрипнул зубами я.

– Да, напросился.

– И что же хотите узнать теперь?

И тогда голубые глазки Лугара вдруг потемнели.

– Пока только одно… – вкрадчиво прошелестел он. – Скажите пожалуйста: для чего вам потребовалось убивать кузнеца?

Если думаете, что я в тот момент нашелся, что ему ответить, то вы глубоко ошибаетесь.

Глава XI

Сжимая в руке захваченную в замке для храбрости толстую каминную кочергу и время от времени ощупывая левый карман с револьвером, я быстро шел по темной, без единого фонаря деревенской улице к дому господина Лугара.

Лугар обмолвился за столом, что живет в самом дальнем конце деревни, возле старой мельницы. Собственно, и дом, в котором не так давно поселились они с дочерью, принадлежал раньше мельнику. Мельнику, умершему год назад.

Гм, в Каменной Пустоши?..

Итак, вы имеете уже представление о том, каким получилось застолье, посвященное моему знакомству с Лугаром и Лилит. Добавлю лишь, что добрую его треть я вынужден был заниматься горячим убеждением всех присутствовавших, что это не я отправил сначала в топку горна, а затем и на тот свет деревенского кузнеца. Не я!

Впрочем, Каролина-то, похоже, не поверила в это с самого начала – во всяком случае, недвусмысленным жестом дала понять, что, по ее мнению, это чушь. На малость раскудахтавшуюся и попытавшуюся было выдавить из своих окуляров пару слезинок скорбного ужаса Лилит я принципиально решил не обращать внимания. Но уж зато с папашей Лугаром пришлось схватиться всерьез. Не знаю, верил ли он сам в то, что говорил, или же его обвинения имели под собой иную цель – например, раздраконить меня и заставить, позабыв об осторожности и конспирации, развязать язык, – но уж с ним-то мы наорались до хрипоты.

Потом, конечно, несколько подустали и успокоились, но, честное слово, для себя я так окончательно и не решил, что же за фрукт этот Лугар и какое место стоит (или не стоит) отводить ему в моих планах. С одной стороны, он вполне убедительно производил впечатление битого жизнью, не слишком счастливого, но всячески бодрящегося, скрывающего под маской добродушного и не очень умного толстяка свои беды и невзгоды человека, – но с другой… С другой, под этой же самой маской вполне могло прятаться и нечто совсем иное – то, названия чему я еще не определил и что нет-нет да и мелькало в его маленьких голубых поросячьих и вроде бы совершенно безобидных глазках.

А прощаясь, Лугар еще раз здорово удивил. Возможно, в течение обеда он на эту тему что-нибудь и говорил, да я пропустил мимо ушей, а возможно, и нет, но с чего-то я вдруг решил напоследок блеснуть великосветскостью манер и выразил сожаленье, что вот не удостоился, увы, чести познакомиться с мадам Лугар, однако в ближайшем будущем надеюсь…

– В ближайшем не надейтесь, – оборвал он меня. – С мадам Лугар на этом свете вам уже навряд ли удастся встретиться, молодой человек. – И, в ответ на мой недоуменно-скорбный взгляд, вполне будничным тоном пояснил: – Ее убили.

– "Убили"?.. – пробормотал я.

– Совершенно верно, – кивнул он. – Ее убили во Франции, сударь, в том маленьком провинциальном городке, где мы раньше жили.

– Но за что?! – едва ли не вскричал я. – И кто?

Лугар безвольно пожал плечами:

– Люди. К сожалению, люди очень часто бывают невежественны, тупы и злы. И вот однажды им взбрело в голову, что Рашель – ведьма.

– Ведьма?.. – только и смог выдохнуть я, а Лугар, снова с видом полной покорности судьбе, кроткий как агнец, подтвердил:

– Ведьма, сударь. – Потом немного помолчал и тихо добавил: – Да знаете, я их не слишком-то и виню: мы с женой действительно были там, среди темных и глупых обывателей, белыми воронами.

– А… убийц осудили? – несмело спросил я.

– Да, естественно, но… – Он замялся. – Знаете, юноша, судить таких, конечно же, надо, просто необходимо – хотя бы для того, чтоб другим неповадно было, – да вот только обвинять по большому счету… – Лугар снова помолчал. – Надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду? Ведь если как следует вдуматься и разобраться… весь мир действительно наполнен оборотнями…

Я открыл было рот, хотя, ей-ей, не знал, что сказать этому странному, очень странному типу, но он уже коротко кивнул и поспешно присоединился к Лилит, которая ожидала его за воротами Волчьего замка. Через минуту оба оригинальных гостя скрылись из виду.

Об этом нашем прощальном разговоре с Лугаром Каролине я ничего не сказал.

И вот я выбрался ночью из замка, прихватив револьвер и кочергу, и быстро приближался теперь к старой мельнице. Зачем я это делал? Понятия не имею. Твердо знал только одно: бездействовать и сидеть сложа руки я не имел больше ни сил, ни желания, ни, кажется, права.

Деревня не город, по части освещения – с этим здесь туго. И потому если бы не Луна и точно усыпанное крошевом зеркальных осколков звезд небо, я вполне мог бы воткнуться лбом не только в стену заброшенного ветряка, но даже и в колонну собора Святого Петра, вздумай тому по какой-то высшей прихоти вседержителя именно в этот день и час оказаться вдруг на моей военной тропе. Но вот, однако, Луна…

Нет-нет, я вовсе не собираюсь повторяться и в миллионный со дня изобретения изящной словесности раз наворачивать затертые штампы и эпитеты типа "среброликая" или "царица тьмы", но должен заметить, что и в самом деле бывают ведь такие ненормальные ночи, когда из надоевшего и набившего оскомину еще со школьной скамьи "спутника" она самым непостижимым, волшебно-мистическим образом вдруг берет да и превращается прямо на ваших изумленных глазах в наизагадочнейшую изо всех загадок – воистину Среброликую Царицу Тьмы…

Но мы отвлеклись.

Итак, я приблизился к мельнице и, обойдя ее кругом, увидел полускрытый деревьями и густыми зарослями кустарника большой дом. И не "сельский" – дом был в два этажа, хотя и деревянный, и весь его облик, насколько я мог судить при свете ночных небесных тел, говорил о том, что при постройке его явно не обошлось без хоть какого-нибудь да архитектурного проекта.

Сначала я этому удивился, однако уже через секунду вспомнил, что мельники, как правило, сельские богатеи и ничего странного в том, что дом сей разительно отличается от прочих крестьянских изб, нет. А еще через секунду вспомнил и то, что, по многим свидетельствам и народным поверьям, мельники куда чаще прочих смертных якшаются со всякой нечистою силой, а на мельницах, как говорят сказочники и ученые-этнографы, черти муку мелют и проч., – и мой исследовательский пыл несколько приугас.

Нет, мельника-оборотня здесь, конечно, больше нет… но зато есть не менее таинственный и непонятный мессир Лугар, да и сама мельница – я невольно оглянулся на черный силуэт, увенчанный черной вертушкой огромных крыльев, – вот она, здесь, и не известно еще, какие сюрпризы могут ждать любознательного путешественника за ее исстари пользующимися среди порядочных людей дурной славою стенами.

На всякий случай я погладил в кармане револьвер, и это сразу же помогло: нервы притихли, сердце вернулось к нормальному ритму работы, и я, решив оставить пока в покое мельницу, полностью переключил внимание на дом.

Примерно около трех часов прошло с тех пор как Лугар и Лилит покинули замок, а покинули они его, по общепринятым канонам гостеприимства, довольно поздно – так что, судя по всему, должны были уже спать…

Должны – но не спали: если все окна нижнего этажа были темны как душа грешника, то наверху свет горел в двух – очевидно, в комнатах Лугара и Лилит, расположенных в разных концах дома.

С земли в эти окна было не заглянуть – они находились на высоте порядка четырех метров. Но поскольку, как уже говорил, дом опоясывало беспорядочное кольцо кустов и деревьев, я решил воспользоваться этими естественными лестницами для того, чтобы увидеть…

Хотя что, собственно, я собирался увидеть? Понятия не имею. Но повторяю, бездействовать и далее уже не мог. Да, я помнил, прекрасно помнил все: и причины, приведшие меня в этот не слишком-то веселый край, и трагические события, произошедшие здесь за последние месяцы, вчерашний ночной вой (и не только, кстати, вой – тоже). Плюс к тому сама не понятная мне пока фигура и личность Лугара – человека вроде бы не опасного и безвредного, но какого-то н е т а к о г о, говорящего абсолютно разные, то невразумительные, то до жесткости отточенные вещи, меняющегося на глазах, как хамелеон, в самом широчайшем диапазоне восприятия и оценки, и сущность – и цель! – которого (если только эта цель и правда в самом деле была) я никак не мог ухватить: Лугар, точно вода, уходил, убегал, ускользал промеж пальцев, меняя одну маску на другую, прямо противоположную, именно в тот момент, когда я, как казалось, только-только хоть что-то да начинал в нем понимать.

Ладно, ближе к делу. Я на минуту задумался, с какого окна начать – правого или левого, – но судьбе самой стало угодно разрешить этот почти шекспировский вопрос: левое окно погасло.

Тогда я осторожно, стараясь ступать как можно бесшумнее и благодаря про себя господа, что у Лугаров, судя по всему, нет собаки, подошел к одному из высоких раскидистых вязов и, цепляясь за шершавые, в трещинах коры сучья, быстро взобрался по стволу вровень с освещенным окном, которое, к счастью, не было задернуто занавеской.

Но повезло мне не только в этом – я "попал" на спальню Лугара, наблюдение за коим интересовало меня куда больше, чем возможность лицезреть церемонию девичьего отхода ко сну Лилит, которая, замечу еще раз, была мне ну просто ни капли не интересна – ни как объект шпионажа, ни как женщина.

Лугара я увидел тотчас же – окно было широким, а комната просторной и просматривалась из моего гнезда как на ладони. Обстановка более чем скромная: стол у стены, два стула, платяной шкаф едва ли не прошлого века и узкая кровать слева от двери – вот, пожалуй, и все. Над столом еще висела маленькая полочка с книгами, а сам хозяин сидел сейчас на одном из стульев, в профиль ко мне, и внимательно читал какие-то бумаги, сложенные перед ним аккуратной тоненькой стопкой. На краю стола возвышался старый массивный подсвечник, и три свечи озаряли комнату и все, что в ней находилось, не сильным, но ровным светом.

Судя по всему, спать хозяин покуда не собирался: он сосредоточенно изучал содержание листков, время от времени шевеля толстыми губами, порой откидываясь на спинку стула и воздевая очи к потолку и почесывая в затылке.

Я вздохнул и уныло подумал, что сидеть мне, как пить дать, придется долго и, скорее всего, без толку. И вдруг…

Лугар поднял голову и тоже внимательно прислушался. Звук был не очень громким и напоминал стук захлопнувшегося ставня или двери. Я предусмотрительно замер, но в дальнейшем все было тихо. Вскоре Лугар опять уткнулся в бумаги, а я, устроившись поудобнее на своем сучковатом насесте, приготовился ждать. Чего? А черт его знает!

Прошло около часа, и члены мои начали потихоньку затекать и неметь. Лугар же точно издевался: продолжал читать, покачивая головой и шлепая губами. Потом он взял с полки перо и чернильницу и принялся делать на листках пометки.

И вот в некий момент тишина теплой летней ночи, сытый желудок, позднее время и решительное отсутствие ну хоть каких-либо активных событий в противоположном стане сыграли со мной злую шутку. Голова вдруг стала тяжелой, глаза сами собой закрылись, а в угасающем сознании поплыли, ни с того ни с сего затрепыхались весьма, скажем так, провокационные и опасные для молодого организма видения – какая-то спальня, какая-то ночь, какая-то дама и, естественно, я. Потом дама неожиданно приняла черты и формы Каролины, против чего я, в принципе, не возражал, – только каким-то уголком, угольком или последней затухающей искрой сознания продолжал еще понимать, что я ведь, кажется, не в спальне и не с дамой, а на дереве и один, – но почему на дереве?.. зачем на дереве?.. и кто такой, собственно, я вообще, и что делаю на этой планете со странным названьем Земля?..

А потом нежное и уже страстное лицо Каролины внезапно затуманилось, затрепетало, как рябь по воде… и вместо него на меня вылупились из-под больших круглых очков другие глаза – огромные и ледяные…

Я дернулся как от удара – вмиг проснувшись, – и тогда, откуда-то сверху, на мою голову вдруг навалилась какая-то мерзкая косматая туша. Мелькнула последний раз в квадрате окна задумчивая физиономия Лугара, я попытался закричать – и не смог: горло сдавили цепкие стальные лапы и безжалостно и хладнокровно принялись выворачивать мне шею, заводя подбородок за плечи…

Отчаянно хрипя забитым вонючей шерстью ртом и почти теряя сознание от дикой боли, я невольно разжал руки, и вместе с этим кошмарным созданием, вцепившись друг в друга мертвой хваткой и ломая ветки и сучья, мы оба камнем рухнули вниз. Ба-бах!..

Слава богу, что ветки и сучья смягчили удар. К тому же они еще случайно поменяли нашу изначальную диспозицию – и я упал на своего врага, пытаясь с ходу прижать его к земле. Однако едва лишь я взглянул в "лицо" существа, которое сжимал сейчас в объятьях, последние остатки храбрости и мужества покинули меня: подо мной, шипя, рыча и брызжа слюной, извивалась громадная кошка с (что самое отвратительное и ужасное) полузвериной-получеловеческой головой. Морда, похожая на пантерью, огромные, точно прожигающие насквозь фиолетовым злобным огнем глаза, жесткая черная шерсть – и… уши и зубы почти как у людей…

И вот тогда-то я завопил!.. Никогда прежде не думал, что легкие мои способны издавать такие отнюдь не мужественные звуки. И я забыл обо всем на свете, – забыл про револьвер, забыл про кочергу, которая была где-то рядом (собираясь лезть на дерево, я прислонил ее к стволу), – и только одно я внезапно почувствовал кроме страха, ужаса и унижения: нестерпимую, жгучую боль в правом бедре – там, где в кармане брюк лежало к о л ь ц о…

А чудище, фыркая и обдавая меня зловонной слюной, тем временем вновь протянуло свои полуруки-полулапы к моей бедной шее. Собрав все оставшиеся, немногие уже силы, я сумел приподняться, пытаясь оторвать зверя от себя, как вдруг…

Другой леденящий кровь в жилах рык раздался за спиной…

Я хотел оглянуться – но было поздно: удар огромной силы как пушинку оторвал меня от человека-кошки и швырнул в бездонную пасть ночи, которая, как крышка гроба, гулко захлопнулась над моей головой.