Текст книги "Можете нас поздравить!"

Автор книги: Юрий Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 15 страниц)

Переезд

Утро выдалось пасмурное. Тучи ползли по небу. Длинные и тёмные. Точно дым из бабушкиной избы, когда в печке сгорит картошка. Мама то и дело посматривала в окно и гадала: будет дождик или пройдёт стороной. Света тоже гадала, но по-своему: зажмурит глаза и тянет указательные пальцы друг к другу. И при этом шепчет:

– Сойдутся – дождя не будет, не сойдутся – хлынет. – Пальцы то сходились, то нет.

– Плохой твой барометр, – улыбнулась бабушка, – мой куда лучше. Не будет дождя, я уж знаю.

Бабушкин барометр – её ноги. К дождю их, по словам бабушки, так ломит – хоть караул кричи. Сейчас бабушка улыбалась. И тучи в самом деле начали расползаться.

– Вот мы и благополучно переедем, – обрадовалась мама.

Она вроде Светы ужасно не любит дожди, а главное, боится грозы. Бабушка, наоборот, грозу любит. Однажды, в деревне, встала она переждать грозу за воротами конного двора. А в ворота вдруг золотой арбуз вкатился. Обогнул вежливо бабушку и дальше по дороге побежал. А чуть дотронулся до столба, к которому лошадей привязывают, такой треск раздался, хоть уши затыкай. И столб тут же как подкошенный упал и загорелся. Золотой арбуз шаровой молнией оказался.

С тех пор бабушка шутит:

– Мы с молнией друзья. Она мне дорогу уступает.

А Света с мамой, даже слушая бабушку, каждый раз от страха зажмуриваются и ахают, как бы им в такую грозу не попасть да с золотым арбузом не встретиться.

Отчим молнии тоже не боится. Только ему что: сидит себе в кабинете и какой-нибудь проект чертит. А сейчас о переезде даже не думает. Вчера он сказал маме:

– Переезжайте без меня. Я вечером прямо на новую квартиру приеду.

Отчим не любит всякую домашнюю суматоху. Он зарабатывает деньги, обеспечивает семью (вон новую квартиру получил), так что, будьте добры, потрудитесь всё организовать сами, а ему создайте уют и покой. Это он так сам не раз говорил. А переезжать ужасно канительно. Сначала Света даже удивилась, зачем мама так рано её с бабушкой из деревни вызывает. Ведь переезжать на новую квартиру собираются только в конце августа. А потом оказалось, что и этих дней на сборы ещё мало.

Надо было продать мебель, которую отчим и мама решили не брать на новую квартиру. Потом найти грузчиков и заказать такси. Тут тоже было много хлопот. В конце августа грузовые такси нарасхват. Ведь почти полгорода возвращается с дач. У мамы приняли заказ только на третье сентября.

Но эти хлопоты не волновали Свету. С каждым днём её всё больше тревожило другое: скоро она пойдёт в новую школу. Вчера мама отвезла туда её документы. О том, чтобы Света училась в деревне у бабушки, мама и слушать не хочет. Уж как Света уговаривала её! Даже пообещала стать отличницей. Ничего не помогло. Только рассердила маму ужасно. Вот Света и тревожится теперь, как её в новой школе встретят. Если бы прийти в класс первого сентября, вместе со всеми, ещё полбеды. Наверное, в классе будут и другие новички. А четвёртого сентября к этим новичкам уже привыкнут, и самой новенькой будет она.

Света просто не могла себе представить, как это она войдёт в совсем незнакомый класс, в котором никого-никого не знает, даже учительницу. Когда Света думала об этом, у неё сердце куда-то исчезало и почти не билось. Вот как сейчас…

Но тут мысли Светы прервал шум подъехавшего к дому грузовика.

– Наконец-то! – обрадовалась мама и бросилась к туго увязанным тюкам. – Света, мама, берите что полегче.

Света подхватила набитый учебниками портфель, взяла сидящего на окне своего любимца плюшевого мишку Тапа и побежала к машине.

Света начала было забираться в кузов, но шофёр велел сесть ей в кабину. Вот здорово! Уселась Света рядом с ним и принялась осматривать двор.

Удивительное дело! Ей совсем не жалко было уезжать. Пожалела Света лишь о том, что во дворе не было никого из её одноклассников. Вот бы они позавидовали ей!

Света мечтает

Наверное, никто так не любит мечтать, как Света! Ведь другой возьмёт и поступит как ему хочется. А Света из-за своей робости очень часто поступала не так, как хотела. Потому-то она и мечтать очень любит.

Зажмурилась Света и представила свои проводы не такими, какими они были, а такими, как ей хотелось.

…Едва она вышла с портфелем и медвежонком Тапом из подъезда, как её оглушил лихой свист. В тот же миг со всех сторон подъезд облепили ребята из Алькиного звена. Оказывается, они уже давно устроили засаду под лестничными ступеньками.

– Стой, ни с места! – сказал Алик-Чапай и протянул Свете букет золотых шаров. – Держи на прощанье.

Света взяла букет и раздала каждому, кто прибежал проводить её, по цветку, приговаривая:

– Жёлтый цветок к разлуке.

– Мы не будем разлучаться, – сказала толстая Сонечка, – приезжай к нам каждый выходной.

– Пиши, как тебя встретят в новой школе, – потребовал Алик и грозно добавил: – Если что, дай знать!

– Обязательно напишу вам самое длинное письмо, – пообещала Света и вдруг заметила, что все почему-то прячут за своими спинами Сашулю. Но вот Сашуля вырвался вперёд и вытащил из-под пальто фанерную шкатулку. Ту самую, которую они с Аликом ещё весной делали целый месяц на уроках труда. Тогда шкатулка очень понравилась Свете. Оказывается, мальчики не забыли этого и вот теперь, в день Светиного отъезда, решили подарить ей свою шкатулку. Открыла её Света, а там на листочке бумаги стихи написаны:

 
Шкатулку нашу принимай
И нас, смотри, не забывай!
 

– Не забуду! – сказала сияющая Света.

– Мы ведь друзья на всю жизнь, – подтвердил Алик-Чапай и так оглушительно свистнул, что у Светы даже в ушах зазвенело. Она зажмурилась и затрясла головой.

– Помни наших! – засмеялся Сашуля и протянул Свете руку.

Алик тоже протянул руку, а Сонечка, Оля и Тоня бросились к ней целоваться. В это время из подъезда вышла Светина мама и сказала:

– До свидания, ребята, приезжайте к нам в гости! Передавайте привет от меня и Светы Нине Петровне.

– Спасибо за приглашение! До свидания! – закричали ребята и вместе со Светой подбежали к грузовику.

Света села рядом с шофёром, и Алик подал ей в кабину шкатулку. А Сашуля, шмыгнув носом, сказал:

– Вот бы мне рядом с шофёром прокатиться! – и провёл рукой по блестящему зубру, который был привинчен к радиатору. Тут шофёр дал прощальный гудок, Света высунулась из окна кабины и замахала ребятам…

Света в самом деле замахала рукой пионерскому отряду, который повстречался им на пути. Очевидно, ребята шли на какую-нибудь экскурсию.

– Не высовывайся из кабины, девочка! – строго сказал шофёр.

Света посмотрела на его сосредоточенное лицо и перестала улыбаться. В зеркальце над шофёром было видно окошко, проделанное в задней стенке кабины. В зеркальце отражался весь кузов. На большом узле трясся плюшевый Тап. Он прижался к борту грузовика и смешно клевал носом.

«А что, если можно было бы его оживить? – неожиданно для себя подумала Света. – Ну и весело б у нас было! А вдруг он загрыз бы меня? – испугалась Света, но тут же сама себя успокоила: – Нет, друг не может так поступить. Как только бы он ожил, сразу бросился бы обнимать меня». И, точно подтверждая это, Тап подскочил на пригорке и плюхнулся носом в маленькое окошечко.

На новом месте

В новой квартире уже была расставлена новая мебель. Какая она оказалась красивая! В спальне мамы и отчима стоял большой, во всю стену, шкаф, деревянная кровать и низенький столик с высоким узким зеркалом. Вся мебель была тёмно-коричневого цвета, чуть светлее плюшевого Тапа. Сначала Света удивилась, почему шкаф такой большой, а без зеркала. Но потом решила, что оно совсем не нужно. Шкаф так блестел, что отражал в себе комнату гораздо красивее любого зеркала. В нём все вещи казались немного темнее, чем были на самом деле, и оттого ещё наряднее, а Света выглядела настоящим негритёнком.

Интересно, какой шкаф внутри? Жаль, что в замочной скважине нет ключа. Повернула бы его Света и посмотрела, что там делается. Впрочем, даже хорошо, что ключа нет, а то вдруг замок сломается или ещё что случится.

Один раз Света уже пострадала из-за своего любопытства. Было это два года назад. В день рождения мамы отчим купил ей в подарок красивое чёрное платье с серебряными лепесточками вокруг воротника. Мама была в нём лучше шамаханской царицы из сказки Пушкина. После вечера платье повесили в шкаф и заперли. А ключ остался торчать в замочной скважине. Утром, когда мама с отцом ушли на работу, Света (она училась тогда во вторую смену) открыла тайком шкаф, достала платье и нарядилась в него. Платье было ужасно велико Свете. Но она завернула рукава, подобрала юбку и немножко походила в нём по комнате. А как стала снимать, тут-то серебристые лепесточки и запутались в её волосах. Еле-еле отцепила их Света. И – о ужас! – лепесточки уже не лежали больше так красиво и аккуратно вокруг воротника, а топорщились во все стороны, точно растрёпанные на ветру маленькие птичьи пёрышки. В первую минуту Света хотела бросить платье в шкаф, на пол, будто оно само упало с вешалки, но ведь это нечестно. И Света решительно заперла шкаф, а платье оставила до прихода мамы в комнате на стуле. Как только мама пришла с работы, Света рассказала ей всё. Мама некоторое время молча смотрела на платье, а потом вдруг заплакала, как маленькая. Мамины слёзы были для Светы тяжелее всяких упрёков. Поплакав вместе, Света и мама понесли платье в ателье, где мастер постарался исправить лепестки и придать им прежний нарядный вид. Так отчим ничего и не узнал. А если теперь что случится, мама, пожалуй, не станет скрывать это от отчима. Ведь она рассказывает ему всё-всё, а Свету даже забывает иногда спросить, вызывала ли её учительница.

Да, пожалуй, будет лучше, если она поскорее отойдёт от шкафа. И Света ушла в кабинет отчима. Там были новые, блестящие полки для книг, кресло и полированный письменный стол.

«Разве за таким столиком можно писать? – покачала головой Света. – В момент чернилами зальёшь». И она ушла в столовую, где мебель была старая.

Но жёлто-серый сервант, Светина кровать-тахта и столик с телевизором в новой просторной комнате выглядели тоже по-другому. Они даже показались Свете незнакомыми.

Света посадила на тахту плюшевого Тапа, и в комнате, как ей показалось, стало гораздо уютнее.

Из окна столовой был виден весь двор. На нём, кроме нескольких куч мусора, ничего не было. Ни деревца, ни клумбы. На асфальтированной дорожке, которая одиноко тянулась вдоль всех четырёх подъездов, сидели три тощие кошки и неотрывно смотрели на их дом.

– Безобразие! – сказала мама. – Привозят с собой кошек, а потом бросают.

– Зачем же тогда привозят? – удивилась Света.

– Примета такая есть: кто первый переступит порог нового дома, тот первый и умрёт, – объяснила бабушка.

– А кто у нас первый переступил?

– У нас – я, – сказала бабушка.

– Нет, не ты, – крикнула из кухни мама, – я тоже швырнула сюда чью-то кошку!

«Кошки, конечно, раньше нас всех умрут, – решила Света, – они же совсем тощие».

– С этим переездом мы ещё ничего не ели, – сказала мама.

И они все втроём пошли в конец их улицы, где в таком же новом, но уже полностью заселённом доме помещалась столовая.

Обед в столовой показался Свете удивительно вкусным, а бабушке – нет. Бабушка любила щи из русской печки. Рассольник, приготовленный на газовой плите, ей не понравился. И бефстроганов тоже. Но бефстроганов уже после того, как Света воскликнула:

– Ой, смотрите, мне кусочек мела достался!

– Извёстка, должно быть, – сказала бабушка и отодвинула свою тарелку.

А Света покопалась в бабушкиной тарелке вилкой и объявила:

– Эти жилки я возьму бездомным кошкам. – И она потянулась к стаканчику с бумажными салфетками.

Но взять с собой оставшиеся на бабушкиной тарелке кусочки мяса мама не разрешила.

– Это неудобно, – заметила она.

«А голодных кошек бросать удобно?» – вздохнула Света.

Как хорошо, что, возвращаясь домой, они не увидели этих бедняжек! Наверное, их кто-нибудь спугнул.

Дома уже был отчим. По случаю переезда он ушёл с работы раньше обычного. В кухне на подоконнике стоял большой шоколадный торт.

«Зачем же я так наелась!» – пожалела Света.

Мама с отчимом ещё немного повозили с места на место мебель, а бабушка тем временем поставила на электроплитку чайник. Газ обещали пустить со дня на день. Отчим включил телевизор, достал из портфеля бутылку вина с этикеткой на иностранном языке, разрезал торт, и они всей семьёй стали пировать.

– С новосельем, – сказал отчим, чокаясь с мамой и бабушкой.

– С новосельем, – привстав, повторила бабушка и положила Свете на блюдечко кусочек торта с миндалём на кремовой завитушке.

«А кошка, которую впустили первой к нам в квартиру, может, уже издохла», – почему-то подумала Света и принялась есть торт и запивать его чаем. Отчим выпил ещё рюмку и стал рассказывать бабушке, как его ценят на работе и что скоро будут принимать его новый архитектурный ансамбль.

– Если примут, – заключил отчим, – эти сервант и тахта полетят вверх тормашками. А кухонный гарнитур, – обратился он к маме, – надо покупать только гедеэровский, с мойкой.

Мама кивнула ему и сказала Свете:

– Пей чай быстрее. Завтра тебе в школу.

– Ну вот, на новом месте приснись жених невесте, – засмеялся отчим.

Света тоже улыбнулась, только не словам отчима, а своим мыслям: «Скажет тоже, разве девочкам женихи снятся?» Легла и уже больше ничего не слышала. Ни разговоров за столом, ни голоса диктора из телевизора. И никакой жених Свете не приснился. А вместо жениха приснился бывший звеньевой Алик, который махал у Светы перед носом саблей и кричал:

«Пионер – всем пример! Ты должна это помнить, Мохова!»

Света вспомнила, что сказал ей перед сном отчим, посмотрела на Алика и тоже крикнула:

«И не думай, я ни за что за тебя не пойду, ни за что!»

Алик вдруг засмеялся противным смехом и сказал:

«Мне нужна боевая подруга, как Анка-пулемётчица, а не Мышка-норушка!» – и снова замахал саблей под носом у Светы. Света даже зажмурилась.

«Учись быть смелой! – кричал Алик. – Открой глаза и не бойся. Открой, а то поздно будет!» Алик бросил саблю и стал трясти Свету за плечи. Испугалась Света, открыла глаза и увидела маму.

– Ну и разоспалась ты, дочка. Вставай скорее! Проспали мы. Я даже тебя в школу проводить не смогу.

– И не к чему, школу с балкона видно, – сказал отчим, допивая стакан молока. – Надо приучаться к самостоятельности.

Света вскочила с тахты, пожелала всем доброго утра и принялась убирать свою постель.

Полная неожиданность

Света так торопилась в школу, что даже забыла о предстоящей встрече со своими новыми одноклассниками. Опомнилась она и испугалась только на школьном дворе, когда увидела на часах, что до начала уроков ещё десять минут.

Остановилась Света возле большого клёна и ни назад, ни вперёд. Стоит и дрожит. А чего дрожать? Никто из ребят даже внимания на неё не обращает. Все бегут в школу, торопятся. Десять минут – не так уж много. А Света всё под клёном стоит. Оторвалась, только когда звонок услышала. Вокруг уже никого не было.

Вошла в школу, а дежурный по раздевалке старшеклассник перед самым её носом дверку закрыл. Вот вредный! Куда ж она теперь пальто денет? Тут последний звонок загремел. Все ребята в это время должны в классах быть. Села Света на скамейку у раздевалки и заплакала.

– Чегой-то ты, чего? – подошла к ней нянечка. – Давай мне пальто, а сама беги, обгонишь ещё учительшу-то.

– А куда бежать? – спросила Света.

– Как – куда? – удивилась нянечка. – В свой класс.

– А я не знаю, где он. Я новенькая, – объяснила Света, – меня в четвёртый «А» записали.

– Тогда беги прямо по коридору, в самый конец. Там твой класс.

Припустилась Света и вдруг услышала сзади себя чей-то голос:

– Дергачёва, ты опять опаздываешь?

Света обернулась. Перед ней – высокая молодая женщина в красивом коричневом платье. И в руках у неё классный журнал.

– Я не Дергачёва, – сказала Света.

– Вижу. И тебе опаздывать не надо, – сказала учительница. – Ты из какого класса?

– Из четвёртого «А». Я новенькая, – виновато потупилась Света.

– Мохова? – спросила учительница.

– Ага! – кивнула головой Света.

– Что ж ты сбой первый день в новой школе опозданием начинаешь? – сказала учительница и улыбнулась. – Чтобы запомнить его получше?

Света не знала, что ответить, и тоже улыбнулась.

– Ну идём, вот твой класс. – Учительница открыла дверь и пропустила Свету вперёд.

– Фу-ты ну-ты, растапуты! – раздался чей-то насмешливый голос, который в конце фразы вдруг оробел. – Ой, Маргарита Павловна, а я подумал, вы заболели и нам взамен учительницу-лилипута дали.

Ребята засмеялись. Они привыкли к тому, что Витя Пухов развлекал их на уроках. А Света вспыхнула и залилась краской: «Вот уже начинают над ней смеяться».

От огорчения она даже не слышала, что сказала учительница тому мальчику, который первый подшутил над ней. Только заметила, что он сразу притих и сполз с сиденья так низко, что из-за парты стали торчать лишь его золотистые кудряшки.

– Садитесь, – сказала учительница ребятам. – А ты, Мохова, сядь пока с Витей Пуховым. Я вижу, ты ему понравилась… Зимина, подвинься немножко.

– Маргарита Павловна, как же мы втроём писать будем? – тотчас поднялась из-за парты соседка Вити. – Неудобно ведь втроём. Вы потом сами скажете, что я не старалась, – затянула она плаксивым голосом.

– Не будешь стараться – обязательно скажу, – ответила ей учительница. – А сейчас потеснись и дай место новенькой. Хозяева должны быть гостеприимными.

Зимина надулась точно пузырь, а кудрявый весельчак Пухов расшаркался, как кавалер на балу, и сказал Свете:

– Прошу к нашему шалашу, – и вместе со своими тетрадями подвинул и Зимину.

– Чего ты пихаешься! – насупилась она.

Маргарита Павловна посмотрела в их сторону, и Пухов с Зиминой притихли.

– Начинаем урок, – сказала учительница.

Света присела на краешек скамьи, а портфель поставила у края парты. Зимина опять забубнила, только совсем тихо, себе под нос:

– Это из-за тебя, Пух-Перо, новенькую к нам посадили… из-за тебя… Вечно ты куда не надо суёшься.

– Заныла, – усмехнулся Витя Пухов и сообщил Свете: – Она ж долгоиграющая пластинка. Заведётся – так на весь урок.

– Заведёшься, если локоть от тесноты вниз свисает, – разозлилась Зимина. – Я теперь косо писать буду.

– Мозги у тебя, Римка, свисают, а не локоть, – хмыкнул Витя и поднял руку.

– Что тебе? – спросила Маргарита Павловна.

– Кого мне слушать: вас или Зимину?

– Ябеда! – отчеканила Римма и немигающим взглядом уставилась на доску.

– Ещё одно слово, и ты выйдешь из класса, – предупредила Римму Маргарита Павловна и стала объяснять правило правописания безударных гласных.

Только прозвенел звонок, Римма дёрнула Свету за платье и сказала:

– Завтра к другим садись. Не всё нам ёжиться.

– Можно и по-другому сделать, – предложил ей Пухов.

– Как – по-другому? – обрадовалась Зимина. В голосе Вити она не почувствовала никакого подвоха.

– Тебе от нас уйти, – посоветовал Витя и засмеялся. Уж очень потешным стало у Риммы лицо. Вытянулось и окаменело.

Кругом тоже засмеялись, и Римма ожила.

– Фиг тебе! – сузила она свои и без того маленькие глазки. – Я здесь на законном основании сижу. Меня Маргарита Павловна посадила. – И Римма сказала Свете с раздражением: – Из-за тебя ссоримся. Пришла тут!..

– Чего встали, выходите! – закричал на них серьёзный мальчик с повязкой дежурного на рукаве. – Надо класс проветрить. Перемена-то маленькая. Все выходите!

Стала Света выходить из класса, а дежурный как подтолкнёт на неё другую девочку. Света так и стукнулась с ней лбом.

– Вот это да! – поморщилась Света. – Даже в ушах звенит.

– Давай стукнемся ещё раз, а то поссоримся, – предложила ей девочка, потирая рукой ушибленное место.

– Давай! – сама не зная чему, обрадовалась Света.

Они вышли в коридор и принялись стукаться лбами. Не больно, конечно, а так, ради смеха.

– Вам помочь? – с охотой вызвался худощавый мальчуган с длинной цыплячьей шеей.

– Сами как-нибудь обойдёмся, – сказала ему новая Светина знакомая и, схватив Свету за руку, побежала по коридору. – Ну его, Гаврилку. Первый драчун.

– Он же совсем не сильный! – удивилась Света. – Худенький.

– Верно, – согласилась собеседница, – даже смешно, когда он хорохорится и грудь выпячивает. А как наскочит, тут уж не весело. Тебя как зовут?

– Света.

– А меня Наташа, – сказала девочка и принялась разглядывать Свету во все свои большущие синие глаза. А чего Свету разглядывать? Курносая, щупленькая, совсем дурнушка. А когда на неё так пристально смотрят, ещё и горбится. Это потому, что боится. Вдруг Наташа назовёт её как-нибудь обидно и смеяться над ней будет. Сама-то она вон какая красивая: точно её загримировали под сказочную принцессу Синеглазку, только не успели надеть драгоценное платье. Но школьная форма с белым фартуком ей тоже очень идёт. Залюбовалась Света новой одноклассницей и неожиданно для себя сказала:

– Какая ты… хорошая.

– Вот уж нет! – засмеялась Наташа Синеглазка. – У меня как раз много недостатков. И Маргарита Павловна на меня часто сердится. «Ты, говорит, Максимова, не в меру рассеянная». Это потому, что я нужные тетради часто дома забываю. И о родительском собрании тоже маме никогда вовремя не скажу. А ещё я никак не могу удержаться, чтобы не подсказать. Как кто отвечает учительнице и замолчит, обязательно зашепчу. Жалко ведь человека. Вон Маша Рубина, чуть у неё задачка не получается, так она, вместо того чтобы подумать, плакать начинает. Целый урок реветь может. А я сижу и переживаю за неё. Ну и подсказываю, чтоб не плакала. А ещё я наряжаться люблю во всякие костюмы. Дома даже ателье мод устраиваю. Посажу на диван сестрёнок и показываю им новые моды. Во все скатерти и кофты с шарфами кутаюсь. Мне за это даже от мамы попадает. А у тебя есть недостатки?

– У меня?.. – переспросила Света и вдруг растерялась. Ей даже показалось, что Наташа уже всё про неё знает, потому и спросила об этом. – Я… робкая, – нерешительно проговорила Света. – Я даже к вам в школу идти боялась. Никого ведь не знаю. И учительнице отвечать всегда боюсь. Выучу урок, а сердце так и бьётся, так и бьётся…

– Это разве недостаток? – беззаботно сказала Наташа. – Если ты чего-нибудь боишься, возьми и подумай: «Чего я боюсь? Это ведь совсем не страшно». Сразу посмелеешь.

«Как же, посмелеешь!» – возразила про себя Света, а вслух сказала:

– Я попробую так сделать, вдруг и вправду посмелею.

Света обрадовалась, что Синеглазка не стала смеяться над ней, и даже хотела рассказать, что в той школе её прозвали за робость Мышкой-норушкой. Но тут к ним подбежал белобрысый мальчик с двумя красными нашивками на рукаве и быстро-быстро, точно куда-то торопился, спросил Наташу:

– Максимова, почему заметку в первый номер отрядной стенгазеты не сдаёшь? Редактор волнуется. У него в третьей колонке пустота. – И тут же сердито посмотрел на Свету. Как будто она была в этом виновата.

А Света неожиданно для себя улыбнулась: такого потешного председателя совета отряда она ещё ни разу не видела – кричит, руками машет, брови сурово сдвигает, а совсем не страшно, даже смешно.

– Ты чего ухмыляешься? – строго спросил её председатель. – Я дело говорю!

– Сама не знаю, – смутилась Света и постаралась стать серьёзной.

– Не придумала я ничего, – призналась председателю Наташа, – забыла про заметку.

– Забыла! – ахнул председатель. – Значит, ты свой главный недостаток не искоренила. Просто непонятно, что ты всё лето делала? – И, обернувшись к Свете, зачастил скороговоркой: – Тут, понимаешь, какое дело. Как мы пионерами стали, вожатый предложил нам свои недостатки исправлять. Ведь они у любого человека есть, верно? Ну, мы и решили: за лето каждый должен свой главный недостаток побороть. А Наташка по-прежнему всё забывает. Куда это годится? Витька Пухов и тот стал сдерживаться. Раньше он на уроках хрюкал, а теперь даже не мяукает. И Гаврилка Тюрин пока никого не стукнул. А в прошлом году он уже первого сентября у директора побывал. Разве это не прогресс?.. А Наташка всё забывает! Хоть бы с меня пример брала.

– С тебя? – удивилась Наташа.

– Да! – уверенно заявил председатель. – Скажешь, я не изменился?

– А вот и нет! Вот и нет! – захлопала в ладоши Наташа. – Как в прошлом году хвастался, так и теперь первый себя хвалишь.

– Я не хвалю, а говорю то, что на самом деле! – рассердился председатель. – Я, может, всё лето молчал. Плавать научился, а никому не сказал об этом. Одну гражданку от злой собаки спас и опять никому ни звука. А ты споришь! Лучше скажи, когда заметку напишешь?

– Ладно, после уроков напишу, – пообещала Наташа.

– Что? – снова взвился председатель. – После уроков совет отряда. На носу это себе заруби. Собираемся в пионерской комнате. Точка, и никаких гвоздей! – вдруг заявил он таким тоном, точно Наташа спорила с ним. – Новенькая, напомни перед уходом этой забываке о совете отряда.

– Да останусь я, не переживай, – пообещала Наташа.

– Ну и хорошо, – остыл председатель, но сейчас же снова распалился, – ты обязательно покажи новенькой стенд с нашими самоделками… Знаешь, Мохова, какие у нас мастера! Залюбуешься. А ещё… – Тут председатель увидел редактора Илюшу и, не договорив, бросился к нему.

– Просто ужас какой у нас Колька активный, – глядя ему вслед, сказала Наташа. – Все перемены вот так носится.

«Шумный он ужасно, – подумала Света, – это тоже недостаток». А вслух сказала:

– Говорит уж очень быстро. Как будто нет на свете запятых и точек.

Наташа согласно закивала головой.

– Маргарита Павловна сказала нам, что за минуту нормальный человек может произнести сто – сто двадцать слов. А Колька за полминуты больше ста говорит. Мы проверяли. У вожатого Миши часы с секундной стрелкой, он и засек, когда Колька наш план работы зачитывал.

Но Света уже не слушала Наташу. Она очень расстроилась. Всё-таки глупая она! Ну зачем надо было признаваться Наташе, что она трусиха! Такая хорошая эта Наташа, а теперь наверняка дружить с ней не захочет. И другим про неё расскажет. Председателю Кольке, например. Они же сидят вместе. А ему только дай за что уцепиться, в момент разнесёт. Вот и начнётся то же самое, что в той школе.

Все уроки следила Света за Наташей. Нет, ничего она Кольке не сказала. И вообще с ним не разговаривала. На третьем уроке только ластик попросила и промокашку. А после уроков подошла к Свете вместе с Витей Пуховым, и тот сказал:

– Напряги, Мохова, свои мозги и соображай. У нас в трёх звеньях по девять человек. А в моём только восемь. Значит, в чьём звене ты должна быть?

– В твоём, – сказала Света и ужасно удивилась, что весельчак Пухов звеньевой. Он и сейчас вёл себя несерьёзно.

– Как сказал бы наш председатель Колька, тебе, Мохова, здорово повезло, – прищёлкнув языком, объявил Витя и торжественно пожал Свете руку. – Наше звено лучшее в отряде… если ещё не было, так будет. Поздравляю тебя, и всё такое. Не забудь сообщить Наташе все необходимые сведения о себе. – И, подмигнув Свете, Витя оставил девочек вдвоём.

– Ты когда родилась? – тотчас спросила Наташа.

Такой неожиданный вопрос удивил Свету.

– А что? – спросила она.

– Я в звене ответственная по праздникам, – объяснила Наташа. – Вот наступит твой день рождения, мы всем звеном напишем тебе открытку с поздравлением и в гости придём. Мы всегда так делаем. Даже когда ещё октябрятами были.

– Я летом родилась, когда все ребята на даче или в деревне, – ответила Света, – шестнадцатого июля.

– Ух ты, в самую жару! – засмеялась Синеглазка. – Тебе нужно во вторую смену в пионерлагере отдыхать. Там знаешь как весело дни рождения отмечают! Всем отрядом.

– Я не ездила ещё в пионерский лагерь, – призналась Света, – всё только к бабушке в деревню.

– А она где живёт? – спросила Наташа и записала адрес Светиной бабушки. – Мы тебе туда поздравление пришлём… Ну, по домам, что ли? – Наташа вскинула на плечо папку с учебниками. – Ты в новом корпусе живёшь, а я в белом, который напротив. Мы в прошлом году сюда приехали.

Оделись девочки, пошли к дверям, тут Света и вспомнила:

– А совет отряда? Тебя же Колька предупреждал.

– Ах ты голова моя дырявая! – всплеснула руками Синеглазка и побежала наверх прямо в пальто. На лестнице она обернулась и крикнула Свете: – Ты меня не жди. Колька быстро не отпустит.

Света помахала ей рукой и пошла к выходу.

– Ну, как дела? Уже и подружку себе нашла? – спросила её нянечка тётя Клава. Та самая, которая утром взяла у Светы пальто.

– Хорошие дела, спасибо вам, – сказала Света и, улыбнувшись тёте Клаве, выбежала на школьное крыльцо.

Первый день в новой школе в самом деле прошёл замечательно!

Если бы так и дальше всё было, Света стала бы считать себя самым счастливым человеком на земле.