Текст книги "Можете нас поздравить!"

Автор книги: Юрий Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц)

Выход найден!

Ираида Кондратьевна оказалась права. Федька не смог решить даже самой пустяковой задачки для третьего класса. Я отложил тетрадь и сказал ему:

– Придётся повторять математику с самого начала. Ты за прошлый год тоже ничего не знаешь.

Федька сразу озверел. Даже про больную ногу забыл. Вскочил со стула и накинулся на меня:

– Может, ты прикажешь, чтоб я цифры в клеточках писал? Или ходил на дополнительные занятия к первоклассникам? – И вдруг очень противно, шлёпая своей оттопыренной губой, закричал: – А ну, мотайте отсюда, пока я вам носы не расквасил. Педагоги фиговы!

Конечно, Федька носы нам сейчас не расквасил бы. Он на одной ноге нетвёрдо стоит, а нас двое. Но он так разбушевался, что утихомирить его было просто невозможно. Только мы с Павликом открывали рот, чтобы сказать, что он неправ, Федька сейчас же затыкал уши пальцами и громко кричал:

– А-а-а-а-а! – Это чтобы нас не слышать.

Я стукнул по столу кулаком и сам закричал во всё горло:

– Прекрати выть! Мы хотим тебе сказать очень важную новость.

Я имел в виду сбор, который мы решили провести у Федьки. Но Принц ничего не хотел слушать.

– А-а-а-а-а-а! – завопил он мне в ответ с заткнутыми ушами. Да ещё здоровой ногой затопал.

Зачем нам такое представление? Мы взяли и ушли, сильно хлопнув дверью. Не хочет слушать, пусть потом сам расстраивается. Мы же для него старались, а не он для нас.

– Больше я к Батову не пойду! – категорически заявил Павлик на лестнице. – Сколько времени зря на него ухлопали! Ребята небось кучу дел без нас переделали.

Это верно! С Наследным Принцем мы совсем отбились от своего отряда. Макулатуру за нас собирали, стенд для уголка Нади Матвеевой мы не делали, в разведку за новыми материалами о ней не ходили, и сбор, посвящённый Наде, ребята без нас готовят.

– Нужно что-то придумать с Принцем, – решительно сказал я Павлику.

– Странный ты человек, Мошкин! – накинулся он на меня. – Что тут можно придумать? Что?

– Давай посоветуемся с Игорем, – предложил я.

Пришли мы к Игорю и стали все вместе думать. Как ни ломали мы с Павликом головы, ничего не сообразили, а Игорь такое предложил, отчего мы в первую минуту даже обалдели. А потом принялись прыгать и скакать по его комнате, точно индейцы племени ням-ням на празднике «Изгнание Злого духа», про которых я читал в одной книжке.

Поговорили

Дел у нас сразу стало хоть отбавляй! Ведь Игорь такое придумал, что нам нужно было не только всё уточнить с ребятами, а и кое с кем из взрослых договориться. К тому же мы всё ещё каждый день надрывались с Федькой из-за уроков. Но хоть мы с Павликом были и очень заняты, всё-таки решили немного развлечься и сходить в кино. В конце концов мы не можем вести первобытный образ жизни. Так легко совсем одичать. Чтобы этого не случилось, мы сговорились сегодня же после школы посмотреть весёлую кинокомедию «Полосатый рейс». Ту самую, на которую дней пятнадцать назад меня приглашал Принц-Федька.

Но я, оказывается, тоже хорош гусь!

После уроков подошла ко мне Аня и сказала:

– Пойдём на каток.

И я сразу забыл, что договорился с Павликом. Прибежал как угорелый домой, съел кусок колбасы, взял коньки – и к Ане. А она уже шла с коньками мне навстречу. Раскрасневшаяся такая от мороза, красивая. И почему она отказалась быть на новогоднем представлении Снегурочкой? Всех бы очаровала. А то вышла какая-то гундосая пятиклассница. Снегурочка, а с насморком. Просто смешно!

Встретившись со мной, Аня сказала:

– Вы Батова подтягиваете, а мы за его свиту решили взяться. Будем перед уроками домашние задания у них проверять.

– Наступаем по всему фронту! – сказал я фразу из статьи про Надю Матвееву.

Аня улыбнулась и совсем неожиданно спросила:

– Почему ты не позвал на каток Павлика, ведь вы всегда вместе?

– Павлика? – удивлённо переспросил я и вспомнил, что он ждёт меня дома, чтобы идти в кино. С этими девчонками всегда голову теряешь. – А почему ты не позвала с собой Светку Конторович? – в отместку спросил я Аню. – Вы тоже никогда не разлучаетесь.

– Светка будет на катке, – как ни в чём не бывало ответила Аня и воскликнула: – Ой, Мошкин, какой у неё красивый тренировочный костюм! Светка в нём настоящая снежинка. Вот увидишь.

– Не видел и смотреть не буду, – сердито сказал я Ане. «Надо же! Позвала свою подружку и не предупредила. А я из-за неё даже про Павлика забыл». И, не объяснив, в чём дело, я побежал к своему другу.

– Где ты пропадаешь? – накинулся на меня Павлик, когда я влетел к нему в квартиру, точно космическая ракета. – В кино нас уже не пустят, следующий сеанс для взрослых.

– Вот и хорошо, – здороваясь со мной, сказала мама Павлика, – сейчас я вас угощу тресковым филе.

Мать Павлика домашняя хозяйка. Она целый день варит-жарит. И кто бы к Павлику ни пришёл, обязательно заставит его что-нибудь съесть. Она считает, что все мальчишки, у которых матери работают, целые дни носятся по улицам голодные. И переживает за нас. Кроме того, ей кажется, что Павлик плохо ест один, и она пользуется нашим приходом, чтобы лишний раз подкормить его. Отказываться и говорить ей, что сыт, бесполезно. Но сегодня я и не стал отказываться. В один момент проглотил вкусный поджаристый кусок рыбы и, пока Павлик доедал свой, предложил ему:

– Сходим к Принцу, предупредим о сборе. Ведь в прошлый раз мы ему ничего не сказали. – И, чтобы Павлик не отказался, поспешно добавил: – А заниматься не будем, пока не начнёт действовать наш план.

Идти вместо кино к Принцу-Федьке радость небольшая. Павлик сморщился от моего предложения так, точно выпил столовую ложку рыбьего жира. Но всё-таки он не оставил меня одного. Молча пошёл рядом.

Принц-Федька сидел за столом в окружении своей свиты. На клеёнке кучей лежали костяшки домино.

Принц только что выиграл и отвешивал покорному Гришке Гвоздикову щелчки. Ровно столько, сколько у него было очков на костяшках, и ещё один добавочный, чтоб умел соображать. Расправившись с Гришкой, Принц-Федька с сожалением посмотрел на единственную фишку Антона, на которой с одной стороны было «мыло», а с другой всего один беленький глазок, и сказал:

– С тобой и мараться не стоит.

С Антоном Принц-Федька «марался» гораздо меньше. Антон был здоровый и мог дать сдачи.

– Новое пополнение пришло, – потирая отщёлканный лоб, запищал Гришка и охотно уступил нам своё место.

– Сразимся? – оживился Принц.

– Некогда, – отказался я и спросил свиту: – Вы Федьке ничего не говорили?

– Это о чём? – не догадался Антон.

Всё было ясно. Они даже забыли, что мы хотим провести сбор, посвящённый Наде.

– Запиши, что нам задали, – деловым тоном сказал я Федьке, – уроки будешь делать один. Вечером я забегу, чтобы взять тетрадь для Ираиды Кондратьевны.

– Это ещё зачем? Я больной и имею полное право ничего не делать.

– Не делай! Только завтра заработаешь за домашнее задание двойку, – пообещал Павлик.

– Ну и жизнь! – взвыл Федька.

– Что ты с ними разговариваешь! – сказал Антон и спокойно предложил Федьке: – Спустить их с лестницы?

– Мы сами сейчас уйдём, – торопливо проговорил Павлик, – дел по горло. К сбору готовимся.

– В газетах напечатали Указ о Наде Матвеевой, – сказал я, – ей присвоено звание Героя Советского Союза.

– Ну-у! – по-настоящему обрадовался Федька. – Она достойна! Она – мужественный герой!

– Послезавтра день её рождения, – продолжал я, – ей исполнилось бы пятьдесят лет. Мы проводим сбор, посвящённый её памяти.

– Ну и жизнь! – снова заохал Принц. – Они на сборе развлекаться будут, а я тут, больной, домашнее задание делай!

– Не горюй, – сказал я, – этот сбор мы решили провести у тебя.

– Помещения, что ль, больше нет? – хихикнул Гришка Гвоздиков.

– Болван! – осадил его Федька. – Кто решил?

– Все мы, – ответил я, – по предложению Игоря.

– А чего? Пожалуйста, – засиял улыбкой Принц, – у меня места хватит. Комната просторная, рассядемся.

– В тесноте, да не в обиде, – моментально перестроился Гришка.

– И Игорь придёт? – спросил Федька.

– Наверное, – сказал я и заторопился: – Ну, пока! Нужно к сбору готовиться. Вечером забежим за тетрадями.

Вечером, когда мы с Павликом снова пришли к Федьке, он, чем-то очень довольный, сказал нам:

– Уроки мне теперь делать некогда. Я тоже к сбору готовлюсь.

– Как же ты готовишься? – спросил Павлик.

– Пока это тайна. На сборе сами увидите, – ухмыльнулся Федька и выставил нас за дверь.

Но на этот раз мы не особенно огорчались. Через день сбор звена, а сразу после него должен вступить в действие разработанный нашей спасательной командой план Игоря. Всего сорок восемь часов отделяло нас от этого знаменательного события. Можно и подождать.

Новое слово в науке

Два дня промелькнули, как две минуты. Но мы с Павликом успели сделать всё, что от нас требовалось. Кроме этого, мы ещё были на работе у Федькиной матери и спрашивали разрешения провести у них на квартире сбор. А то соберёмся, а она придёт и, чего доброго, всех разгонит. Мать у Федьки нервная. Сгоряча может весь сбор сорвать.

Теперь полный порядок. Федькина мать поблагодарила нас за то, что мы не забываем её сына, и даже прослезилась. Наверное, замучилась она с Федькой не меньше нас. Я после этого чуть было не раскрыл ей наш план, чтоб не так расстраивалась. Хорошо, сдержался. Мать ведь она Федьке. Вдруг с радости всё ему выложит. Тогда полный крах будет. Вместо этого я её тоже поблагодарил за разрешение собраться у них.

Весь наш класс у Батовых в комнате поместиться, конечно, не мог. Поэтому мы решили так: у него соберётся только наше звено и часть актива – председатель Генька и редактор Рогов. А остальные ребята во главе со старостой и звеньевыми займутся в это время оформлением школьного уголка Нади Матвеевой. А когда мы вернёмся в школу, то все вместе пойдём собирать в память Нади металлолом.

На сбор мы с Павликом пришли раньше всех. Федька встретил нас в прихожей. Он сидел на стуле перед дверью в свою комнату.

– Придётся подождать, – сказал он и помахал у нас перед носом ключом от комнаты, – как все соберутся, так и войдём.

– Что ты выдумываешь!

– Открывай скорее! – потребовали мы.

В ответ Федька только загадочно присвистнул.

Мы поняли: он что-то затеял, и не стали ломиться. Ждать пришлось недолго. Все собрались, как условились, к четырём часам. Поздоровавшись с Игорем за руку, Федька тут же отпер дверь.

Мы вошли в комнату и сразу догадались, почему Федька не впускал нас. В ней был образцовый порядок. Постель Принц прибрал по-праздничному. На одеяло даже надел кружевной пододеяльник, а подушку взбил и положил не прямо, как всегда, а фасонно – углом вверх. Захламлённую этажерку тоже нельзя было узнать. На её нижней полке ровной стопкой лежали учебники, а наверху осталась только карандашница с карандашами и глиняный пёс бульдог. Вокруг стола стояло много стульев. Наверное, Принц попросил их у соседей. А пол-то как блестел! Точно зеркальный. Войди мы раньше, в момент затоптали бы. Но, посмотрев на пол, я расстроился. Ведь Федька не мог натереть его с больной ногой, значит, весь порядок навела его мать. Нечем тогда и хвалиться! Но тут всё прояснилось.

– Это мы всё прибрали, – похвастался своим писклявым голосом Гришка, – Федька нам с Гришкой наряд вне очереди дал.

– А сам тоже без дела не сидел, – заметил Антон и достал из-под подушки, которая лежала углом вверх, большой лист чертёжной бумаги.

– Посмотрите, – как-то робко попросил нас Федька и повернул лист, поданный ему Антоном.

Мы все так и ахнули. Даже Игорь.

– Это же Надя Матвеева, – сказал он.

– Вылитая!

– Как живая…

– Неужели сам рисовал? – спросил Игорь.

Вместо него ответили Антон с Гришкой:

– Мы Федьке краски покупали.

– На кровные, от завтраков.

– Свои люди – сочтётесь, – сказал Борька-Кочевник и засмеялся.

А председатель Генька вдруг как закричит:

– Ура юному дарованию! – И тут же распорядился: – Этот портрет мы повесим в нашем школьном уголке имени Нади Матвеевой. Представляете, как будет здорово: героиню войны рисовал пионер из отряда её имени.

– Об этом нужно сначала художника спросить, – напомнил Игорь, – может, Федя рисовал портрет для себя.

Генька обернулся к Принцу и, откровенно подмигнув, спросил:

– Для кого рисовал, для себя или для всех?

– Ясно, для школы, – тоже подмигнув Геньке, сказал Федька, – для себя я ещё нарисую.

Девочки тут же перенесли с подоконника на стол два цветка в горшках и прислонили к ним рисунок Феди. Получилось очень красиво. Надин портрет оказался в зелени.

– Прошу садиться, – вежливо сказал Принц-Федька.

Мы расселись (по двое на одном стуле, их всё равно не хватило), и председатель Генька серьёзно сказал:

– Ребята, давайте почтим память Нади Матвеевой.

Мы встали и постояли несколько секунд молча. После этого Генька толкнул в бок Женьку Рогова. Тот откашлялся и сказал:

– Я прочитаю стихи, которые посвятил Наде Матвеевой. – Он уставился в потолок и заговорил нараспев:

 
В Надин день рожденья
Пришло к нам сообщенье:
Героиней стала
Девушка простая.
Вся страна узнала,
Кто она такая.
Будем мы стараться
С Надей не расстаться.
Будет снайпер Надя
Нашим огоньком,
Нашим маяком.
Всё нам делать надо
Так, чтобы в награду
Дали имя Нади
Нашему отряду.
 

Здорово Женька сочинил! Когда-нибудь настоящим поэтом станет, если лениться не будет. Всё-таки лентяй он большой. До сих пор у нас в классе новогодний дед-мороз со стенгазеты улыбается. Правда, ко Дню Советской Армии Женька обещал выпустить такую стенгазету, что все мы ахнем. Это после того, как Игорь подкинул ему какие-то идеи. Не знаю, выпустит ли?

Игорь первый захлопал Женьке, а за ним все мы, кроме Батова. Он почему-то нахмурился. Должно быть, исправляться не хотел.

– А теперь, девочки-мальчики, давайте хором! Дружно! – Игорь поднялся из-за стола и взмахнул руками.

Мы громко сказали:

– Раз, два, три, четыре, пять, эту крепость надо взять!

– Это ещё что за считалка? – засмеялся Принц-Федька.

– Сам ты считалка несознательная! – крикнул Генька и объяснил Батову, что это за слова.

Федя выслушал Геньку внимательно. Но какой крепостью хорошо бы овладеть ему, даже не подумал. Вместо этого он сказал:

– Волшебных слов нет. Это всё сказки. Надя была очень хороший стрелок, потому и побеждала.

– Она верила в победу и мечтала дожить до неё, – подхватил Игорь. – Ребята, а у кого из вас есть настоящая, большая мечта?

Все задумались.

– Я хочу первым полететь на Марс, – неожиданно прервал молчание Принц-Федька.

Кто-то из девочек хихикнул, а Борька-Кочевник шепнул мне:

– Он не на Марс полетит, а в трубу вылетит, – и заулыбался своей шутке.

Но я сильно дёрнул его за куртку, и глупая улыбка сползла с Борькиного лица.

– Хорошая мечта, – сказал Игорь, – только если она осуществится, ты не очень зазнавайся. Не забудь старых друзей. – И он указал на всех нас.

Принц-Федька хоть и сильно смутился, но чувствовал себя, как мой папа, когда его фабрика перевыполняет годовой план.

– Чего уж там… что говорить… полететь бы только… – забормотал он.

– Бот и у Нади Матвеевой была мечта, – продолжал Игорь, – правда, не такая большая, как у Феди, но всё же мечта. Она хорошо пела и думала поступить после войны учиться в Консерваторию. Надя очень любила песню «Взвейтесь кострами», – сказал Игорь и тихо, почти шёпотом, запел.

 
Взвейтесь кострами, синие ночи…
Мы пионеры, дети рабочих! —
 

подхватили мы и дружно пропели всю песню.

Мы ещё ни разу не пели песни всем звеном. Это, оказывается, очень здорово. Мне даже показалось, что мы стали чуть-чуть ближе друг другу. Я не выдержал и попросил ребят:

– Споём песню про юного барабанщика, – и хоть совсем не умел петь, расхрабрился и начал:

 
Мы шли под грохот канонады…
 

– Неверно, – засмеялась Аня и запела сначала.

К ней тотчас присоединились девочки, Беляков Юрик и Игорь.

 
Мы смерти смотрели в лицо.
Вперёд продвигались отряды
Спартаковцев, смелых бойцов.
 

А мы, безголосые мальчишки, подхватили:

 
Средь нас был юный барабанщик,
Он смело шагал впереди…
 

Особенно хорошо получалась эта песня у Игоря и Ани. Я последний куплет совсем не стал петь, послушал, как его поют Аня с Игорем. Это про то, как юного барабанщика сразила пуля и он не успел допеть свою песню. У меня от жалости к нему даже сердце сжалось.

Юрик тоже пел неплохо. Только он во время пения зачем-то закатывал вверх глаза и ломал себе пальцы, точно оперный актёр.

Как только мы спели про юного барабанщика, я захлопал Ане и Игорю. Меня поддержал Федька. Он забил в ладоши так сильно, что у меня даже зазвенело в ушах. Федька был ужасно доволен сбором. Вначале он ещё немного побаивался, что его станут ругать за все проделки и за то, что он не хочет учиться. Но Игорь и все мы вели себя так, точно Батов был лучший ученик нашего класса и доставлял нам одни радости.

На наши аплодисменты Игорь шутливо раскланялся, а Аня разрумянилась так сильно, будто только что вбежала в комнату с мороза. Юрик решил, что мы хлопали и ему. Кивнул мне головой и снисходительно улыбнулся. Я хотел спросить Юрика, чего он фасонит, но тут Игорь обратился к девчонкам:

– А теперь вы покажите нам своё искусство.

– Сейчас! Сейчас! Покажем! – спохватились Марина Козарезова и Светка Конторович.

Светка пришла на сбор в новом платье, а волосы причесала под «лошадиный хвост». И села против зеркала, чтоб весь сбор любоваться своей причёской. Вот и сейчас она выбежала в переднюю последней. Хотела, чтобы все видели, как у неё на затылке хвост подпрыгивает. Через минуту девочки вернулись с большим тортом, который пекли дома у Ани по заданию отряда. На торте было написано кремом: «Н. М. 50 лет».

– Ура! – закричали мы и набросились на торт. Хорошо, что он был предусмотрительно нарезан. Когда от торта осталось, как говорит моя мама, одно воспоминание, Генька сказал Командировочному Витьке:

– Севрюгин, распаковывай наш багаж.

Витька открыл отцовский чемоданчик и стал выкладывать на стол пачки ваты, бинты, марлю и жёлтую вощёную бумагу для компрессов.

– Это тебе!

– Лечись как следует.

– В компресс больше ваты клади. Не жалей.

– Надо будет, ещё принесём.

– Вот возьми, – достав из кармана баночку с мазью, сказал Женька Рогов, – у бабушки выпросил. Будет нога ныть – натри!

Федька от неожиданности даже растерялся.

– Спасибо! Куда мне столько! Тут бинтов на сто ног хватит, – моргая ресницами, бормотал он.

Опустошив чемоданчик, Витька звонко захлопнул его, и все стали прощаться с Принцем.

– Ты ложись, отдыхай, – сказал ему председатель Генька, – а мы на боевое задание пойдём. Решили в память Нади собрать тысячу килограммов железного лома. Мошкин, Хохолков, не задерживайтесь!

Последние слова Геньки были условным сигналом. Настало время приводить в действие наш план. Я шагнул к Геньке и решительно сказал:

– Мы с Павликом не можем собирать сегодня металлолом.

– Как это – не можете? – не совсем естественно закричал на нас Генька. – В такой особенный день никакие отказы не действительны.

– Мы всё равно не пойдём, – поддержал меня Павлик, – у нас очень уважительная причина.

– Какая? – спросили вместе Игорь и Генька.

Я нарочно помедлил и переглянулся с Павликом. Дождавшись, когда он отрицательно затрясёт головой, я сказал:

– Хоть жгите нас на костре, сказать не можем. Но причина важная.

– Большого государственного значения, – добавил Павлик.

– Уж сказали бы – мирового, – очень кстати прыснул Борька-Кочевник, доедая второй кусок торта, который он прихватил вместе с первым.

– Вечно Мошкин с Хохолковым что-то выдумывают, – тряхнула своим хвостом Светка.

– Игорь, – обратился я к вожатому, – разреши нам не идти сегодня собирать металлолом.

– Никаких разрешений! – запротестовал Генька, хотя хорошо знал, что нас всё равно должны отпустить.

– Давайте условимся так, – остановил его Игорь, – мы вас отпустим, но завтра вы принесёте в школу пятьдесят килограммов лома.

– Согласны! – выпалил Павлик.

– Мы и больше принесём. Только не сегодня, – добавил я.

Попрощавшись с Федькой, ребята стали выходить на улицу, мы же с Павликом нарочно задержались в прихожей, а когда все ушли, вернулись к Федьке в комнату.

– Забыли что? – пробурчал он.

– Ничего не забыли, – сказал я, – разговор у нас к тебе есть.

– Что за разговор? – нахмурился Федька.

– Слушай, Петь, а может, не стоит с ним говорить об этом? – остановил меня Павлик.

– Вот те раз! – воскликнул я. – Ты же сам это предложил.

– А вдруг подведёт, нам же достанется? – Павлик сделал вид, что сомневается в Батове.

– А Марс? – напомнил я. – Разве этого мало?

– Марс хорошо. Только ещё не всё…

– Мы же обещали…

– Тогда говори, – подумав, согласился Павлик, – только пусть он сначала даст слово, что никому ничего не скажет. Даже своим дружкам.

– Даёшь слово? – спросил я Федьку, который слушал нас, точно иностранец, ничего не понимая.

– А что говорить-то? – спросил Федька. – Я пока ничего не знаю.

– Нет, – снова запротестовал Павлик, – для Федьки дать слово всё равно что лишний раз подножку подставить. Пусть произнесёт клятву. Самую страшную!

– Это ещё зачем? – опешил Федька.

– Чтоб государственную тайну не разболтал, – пояснил я.

Павлик вдруг снова потянул меня к двери:

– Пошли лучше. Не верю я ему.

– Стойте! – рассердился Принц-Федька, которого наш разговор уже заинтересовал. – Вы меня ещё не знаете. Если какая тайна, я могу камнем быть. Не беспокойтесь.

Я переглянулся с Павликом и, получив его молчаливое согласие, сказал Принцу:

– Надень пионерский галстук!

Он послушно надел.

– А теперь сделай салют и повторяй за мной, – приказал я и, оглядевшись по сторонам, таинственно заговорил: – «Если я, ученик четвёртого класса «А» Фёдор Батов, нарушу эту клятву… – Я остановился, чтобы Федька повторил сказанные мной слова. Он повторил, и я продолжал: —…и пророню хоть одно слово из того, что услышу сейчас от ЮНСОТов ГИНМа Павлика Хохолкова и Пети Мошкина…»

– Что такое ГИНМ и ЮНСОТы? – остановил меня Федька.

– ГИНМ – это Государственный институт научной мысли, – объяснил я, – а ЮНСОТы – его юные сотрудники.

– Вы его сотрудники?! – изумился Федька. – Почему?

– «Почему да отчего»! – сердито перебил его Павлик. – Сначала дай клятву, а потом расспрашивай.

Я ещё раз повторил для Федьки то, что уже сказал, и задумался. Нужно было придумать такую страшную клятву, какую Федька ни за что бы не нарушил. Я напряг все свои мысли и сказал:

– Если выдашь эту тайну, то обязуйся у всех на виду съесть дохлую лягушку и забраться по водосточной трубе на крышу нашего дома.

– Кому это нужно! – недовольным тоном оборвал меня Павлик и покачал головой. – Младенец ты, Мошкин! Лягушки у восточных народов считаются лучшим блюдом, а лазить по водосточной трубе дворник не позволит. – И, напустив на себя загадочно-строгий вид, он сказал Принцу-Федьке шёпотом: – Повторяй за мной: «Если с моих губ сорвётся хоть одно слово из того, что я узнаю… (Федька повторил), то первую же ночь, которая наступит после моей подлой измены, я проведу на городском кладбище… (Федька повторил.) А с наступлением весенних дней и до поздней осени я ни разу не сыграю в футбол и не искупаюсь».

Это, конечно, была очень сильная клятва. Всё лето не играть в футбол и не купаться – поневоле будешь держать язык за зубами. Я думал, Федька начнёт спорить, но он повторил эти два обязательства, даже глазом не моргнув, а в конце ещё добавил от себя громким шёпотом: «Клянусь, клянусь, клянусь!» После этого Федька немедленно потребовал, чтобы мы открыли ему нашу тайну.

Павлик наклонился к нему и заговорщически произнёс:

– Пришло время, о котором ты мечтал.

– Какое время? – вздрогнул Федька.

– Самое подходящее, – сказал я, – ты слышал про то, как люди во сне учат иностранные языки?

– Как же, – закивал головой Принц-Федька, – об этом по радио рассказывали. Вот бы нам так уроки делать!

– Один инженер за четырнадцать ночей во время сна весь английский язык выучил, – сообщил я Федьке и развил свою мысль: – Учёные, как известно, никогда не останавливаются на достигнутом. Во все века продолжают свои поиски…

– Скажи, – перебил меня Павлик, обращаясь к Федьке, – ты слышал что-нибудь про «скоростную умнетику»?

– Ничего, – честно признался Федька. Он и не мог что-нибудь слышать о такой науке. Ведь её придумал наш вожатый Игорь.

– Это система самого быстрого изучения всех наук, – сказал Павлик. – Занимаясь по ней всего один месяц, совсем неграмотный человек может сдать экзамены на аттестат зрелости.

– А за год он проходит курс всего университета, – подлил я масла в огонь.

Павлик перешёл на шёпот:

– Эту систему изобрела группа учёных под руководством Григория Михайловича Полозова.

– Аниного отца?! – ахнул Федька.

– Да, – подтвердил Павлик, – он крупный инженер, а в детстве, как я, увлекался медициной. Знание этих наук и позволило ему сделать такое замечательное открытие.

– Представляешь, как нам повезло! – воскликнул я. – Ведь сейчас Григорий Михайлович ищет человека для испытаний.

– Он хотел произвести сбои эксперименты на нас, да мы не выдержали экзамен, – огорчённо признался Павлик.

– Не ответили что-нибудь? – спросил Федька, с интересом.

– Наоборот, – с сожалением вздохнул Павлик, – очень много ответили правильно. Вот и не подошли.

– Нужен совсем незнающий человек, – сказал я, – а то чему же его учить.

– Как Григорий Михайлович объяснил нам это, мы сразу про тебя вспомнили, – вставил Павлик, – есть, говорим, у нас такой человек!

– Ну, я тоже кое-что знаю, – запротестовал Федька и тут же с сожалением добавил: – Наверное, не сгожусь.

– А ты попытайся, поэкзаменуйся, – принялись мы уговаривать Федьку, – вдруг подойдёшь? Тогда через месяц первым учеником станешь. А через год – профессором. Науку вперёд двинешь и на весь мир прославишься.

– Как же я к нему на экзамен-то пойду? – заволновался Федька. – Мне ещё ходить не разрешили.

– Ты только согласись, он сам к тебе придёт.

– Сейчас ты ему нужнее, чем он тебе, – одновременно сказали мы с Павликом.

– Ладно, – решился Принц-Федька и махнул рукой, – зовите. Может, я и сдам экзамен.

Мы вихрем выскочили на улицу. Нас так и распирал смех. Но Федька мог следить за нами из окна. Поэтому мы с самым серьёзным видом прошли по его двору и только на улице, весело подмигнув друг другу, залились смехом. И не переставали смеяться до Аниного дома.

Григорий Михайлович ждал нас у себя в кабинете.

– Ну, как успехи? – спросил он. – Что сказал ваш подшефный?

– Согласен экзаменоваться, – выпалили мы.

– Тогда едем! – скомандовал Григорий Михайлович, надевая пальто.

Вот это человек! Другой бы мог и не согласиться помочь нам. Тогда что бы мы делали? А Григорий Михайлович даже в план Игоря внёс очень ценное замечание. Всё научно обосновал, чтоб никто не мог подкопаться. Настоящий друг ребят. Не то что Анина мама. Хорошо, что её дома не оказалось. А то ещё решила бы с нами ехать, всё бы испортила.

Мы сели в машину и через каких-нибудь пять минут были снова у Принца.