Текст книги "Можете нас поздравить!"

Автор книги: Юрий Ермолаев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 15 страниц)

Нет худа без добра

Доехали мы до Аниного дома, а Принц-Федька совсем на ногу ступить не может. Хорошо, Варвара Андреевна сразу же из машины ушла. Мы и признались во всём Григорию Михайловичу. А он без всяких разговоров подвёз Федьку, как самого настоящего принца, к подъезду его дома. Вылез Федька из машины, обнял меня с Павликом, точно лучших друзей, и повис на нас.

Мать Федьки увидела из окна эту картину и выбежала нам навстречу.

– Что ещё случилось? – испуганным голосом спросила она.

– Радуйся, мамка, – невесело сказал Принц, – теперь я недели две никуда из дома не денусь.

– Допрыгался! – сердито крикнула ему мать и забарабанила своими худыми руками по Федькиной спине.

– Где тут поблизости живёт врач? – спросил её Павлик. – Вашему сыну надо осмотреть ногу. У него может быть подкожный перелом.

– Будет людей-то пугать, – отмахнулась от Павлика мать Федьки. И сама внимательно, точно врач, принялась осматривать Федькину ногу.

Ступня у Федьки раздулась, наверное до 45-го размера, и посинела. Точно ему под кожу впрыснули чернила для авторучки.

– Надо доктора позвать, – снова повторил Павлик.

– У меня мать лучше любого профессора понимает, – сказал Принц.

– Вы медсестра? – спросил её Павлик.

– Я и сестра и брат сразу, – невесело пошутила она, всё ещё разглядывая Федькину ногу.

– Моя мать нянечка в городской больнице, – похвастался Принц.

Брат-сестра окончила свой осмотр и мрачно сказала:

– Вот погоди, вернётся с работы отец, он тебе выдаст.

– Это сейчас делать нельзя, – тотчас сказал Павлик, – вы медицинский работник и должны знать, что в таком положении нужен абсолютный покой.

Я дёрнул Павлика за рукав. Чего зря шуметь. Отец у Принца сильный, это верно. Он работает на вокзале носильщиком. Мускулы у него даже через рубашку заметны. Но Федьку он любит и никогда не бьёт. Мать, должно быть, его просто так припугнула, от волнения.

– Мы тебе завтра уроки принесём, – сказал я на прощание.

– Вы их с Антоном и Гришкой пришлите, чего самим время тратить! – крикнул нам вдогонку Федька.

– Ну и хитрец! – сказал Павлик, как только мы вышли из квартиры. – Станет он со своей свитой заниматься.

– Давай к Игорю зайдём, – предложил я, – расскажем, что у нас случилось.

– Надо рассказать, – согласился Павлик.

Игорь жил в старом одноэтажном домике, за которым был маленький участок. Таких домов в нашем районе осталось совсем мало. Домик Игоря тоже должны были снести, а всем жильцам дать новые квартиры с ванной и газом. Я как узнал это, очень расстроился. Вдруг Игорь переедет в другой конец города, тогда он в нашу школу ходить не будет. Но Игорь сказал, что школу он всё равно кончит нашу. Потому что привык к учителям и с нами не хочет расставаться. Значит, мы тоже ему понравились.

Мы вошли в калитку, рядом со старыми, деревянными воротами. Отряхнули друг друга варежками от снега и постучались в дверь. Она выходила сразу на улицу. Открыла нам пожилая женщина. Я узнал в ней мать Игоря. На нас посмотрели такие же добрые, как у Игоря, глаза, и нос у неё был Игорев.

– Входите, входите, Игорь дома, – приветливо сказала она, – только придержите, пожалуйста, дверь, чтоб не хлопнула. Отец у нас спит. Ему в ночную идти.

Я сразу догадался, что отец Игоря работает на экскаваторном заводе. Только один этот завод шумит у нас в городе круглые сутки и после каждой смены долго гудит.

Мы прикрыли дверь так тихо, точно совсем не прикасались к ней. Потом, ещё тише, разделись и пошли вслед за мамой Игоря в комнату. Здесь за большим обеденным столом сидели Игорь и его младший братишка Владик. Тот самый, над которым мы хотели взять шефство. Игорь читал ему сказку про ковёр-самолёт.

– О! К нам гости, – сказал Игорь, откладывая книгу.

А Владик насупился и недовольным голосом проговорил:

– Не одно, так другое. Ни минуты не можешь уделить младшему брату.

Мы еле сдержались, чтобы не рассмеяться. Должно быть, Владик повторил слова мамы Игоря. А уже от себя он добавил:

– На самом интересном месте остановились.

– Сказку мы дочитаем после, – ответил Игорь, подвигая нам стулья, – а сейчас послушаем, как прошла разведка у юных следопытов.

– Вы в войну играли? – спросил нас Владик.

– Нет, – сказал я, – но у нас есть один раненый.

– Что же с ним случилось? – встревожился Игорь.

Мы с Павликом рассказали о нашей разведке всё: как она началась и чем кончилась.

– Он теперь умрёт? – спросил Владик про Федьку.

– Наоборот, воскреснет, – сказал Игорь и обратился к нам: – Говорят, нет худа без добра. Давайте и мы будем так считать.

– Давайте, – с готовностью согласился Павлик.

А я спросил:

– Что ж тут хорошего?

– Так ведь не голова у Феди заболела, а нога, – сказал Игорь, – вот вы и приходите к нему во время болезни каждый день уроки делать. Тогда он, как поправится, все свои двойки исправит.

– А что, может, и исправит, – оживился Павлик. – В домашних условиях подтягивать легче. Надо только, чтобы свита к нему нос не совала, пока он болеет.

Владик вдруг засмеялся:

– Какая свита? Он что, король, что ли?

– Не король, а Принц, – сказал Павлик.

Владик от удивления даже рот раскрыл. А потом неуверенно протянул:

– Не обманете. Принцев живых нет.

– И у нас скоро не будет, – ответил ему Игорь.

– А свиту надо тоже подтянуть, – сказал я.

– За двумя зайцами погонишься, ни одного не поймаешь, – возразил мне Павлик.

– Попробуйте сначала исправить вожака, – посоветовал Игорь, – а его адъютанты за ним сами подтянутся.

– Точно! – подхватил Павлик. – Они всё время с него пример берут. Он в лес смотрит, и они тоже.

– А теперь пусть все смотрят в учебники, – засмеялся я.

– У нас дядя Миша военный – тоже всё время учится, – сообщил Владик и показал на карту, которая висела над маленьким столиком с книгами. – Он вон там живёт, где синий флажок.

К карте были приколоты и другие флажки: зелёные и красный.

– Вот сколько я исходил с лесотехниками, – сказал Игорь, указывая на цепочку зелёных флажков, – больше пятисот километров.

– А это что за флажок? – спросил я, кивнув на приколотый к карте маленький красный треугольничек.

Неожиданно Игорь смутился и далее чуть-чуть покраснел. Но Владик тут же выдал его.

– Это город Победогорск, – сообщил он. – Его пока нет, но он будет.

– Кто же его построит? – спросил я Владика.

– Может быть, мы с вами, – ответил за него Игорь, – тогда вы будете первыми комсомольцами этого города. А я стану первым редактором «Победогорской правды».

– А Владик – первым пионером этого города, – сказал Павлик.

– И водителем автобуса, – добавил Владик.

– Нет, – сказал Игорь, – в Победогорске автобусы будут не только без кондукторов, но и без водителей, с автоматическим управлением. Ты, Владик, будешь у нас директором городского парка. В этом парке даже в самый сильный мороз будут цвести яблони.

– Как же так? Почему? – спросили мы с Павликом.

– Парк будет обнесён тепловой оградой, – объяснил Игорь. – Ветровые двигатели разгонят над ним облака и не дадут падать снегу. А под землёй мы проложим трубы, по которым пойдёт горячая вода. Она согреет землю. Кстати, угощайтесь плодами из нашего будущего парка, – пошутил Игорь, подвигая к нам тарелку с мандаринами.

Мы рассмеялись и стали прощаться. Но Игорь всё-таки сунул нам в карман по мандарину.

Ушли мы от него повеселевшие.

В самом деле, было бы замечательно – построить такой город и жить в нём вместе с Павликом, Борькой-Кочевником, Командировочным Витькой и всеми ребятами из нашего класса. Аня была бы в нём первой учительницей, а я… но тут я вспомнил, что завтра перед уроками состоится линейка, на которой мне надо будет не только слушать, как прошла разведка у других звеньев, но и самому рассказывать, и сразу приуныл.

Павлик угадал мои мысли и сказал:

– Лучше бы Батов не ездил с нами.

Я хоть и ничего не ответил ему, но мысленно согласился:

«Да, так было бы куда лучше».

Срочно… Секретно…

Всё-таки невезучий я звеньевой! Мало того, что звено Веры Озолиной узнало от командира части, в которой воевала Надя, всякие интересные сведения, они ещё получили от него простреленную Надей мишень. Очень метко стреляла Надя! Только одна пулька попала в восьмёрку. Все остальные прорвали самую середину мишени и сгрудились друг на друге дырочками.

Звено Сашки Авилова принесло для будущего уголка Надины любимые книги. Они каким-то чудом уцелели у её бывшей соседки. Две книжки мне были знакомы хорошо. Это «Как закалялась сталь» и «Овод». Веру и Сашку похвалили. А я только заикнулся, что Принц ногу повредил, Генька так и взвился:

– Не может третье звено без неприятностей! Вот недотёпы!

После такого приветствия мне сразу говорить расхотелось. Не стал я всё подробно рассказывать. Сообщил в двух словах про Надины отметки и ещё про то, как она хотела исправить лентяя, и замолчал. Надо было бы, чтоб вместо меня рапортовал Павлик. Он бы гораздо лучше всё рассказал. Павлик умеет докладывать. Даже когда нечего сказать, он всё равно что-то говорит. Но ведь отчитывались звеньевые. Как только я кончил говорить и встал в строй, в нашем звене поднялся шум.

– Чем вы недовольны? – спросил ребят Игорь.

– Мошкин о самом интересном не сказал! – выкрикнул Павлик. – Мы Надины волшебные слова узнали.

– Волшебные? – переспросил Генька. – Что ж это за слова?

– Эти слова ей врагов бить помогали, – сказала Аня. – Когда Надя шла на трудное задание, она говорила себе: «Раз, два, три, четыре, пять, эту крепость надо взять» – и всегда возвращалась с победой.

– Надина учительница нам сказала, что эти слова Надя ещё в школе придумала, – добавил Павлик. – Скажет их тихо, когда у неё уроки не получались, и старается после вовсю.

– Так и берёт крепость, – закончила Аня.

– У меня тоже крепость есть – математика, – вздохнула Марина Козарезова. – Учу-учу её, а всё двойки получаю.

– А моя крепость с бородой, – засмеялся Борька-Кочевник, – никак на физкультуре через козла не перескачу.

– У каждого из нас невзятая крепость есть, – сказал Игорь. – Вот и давайте стараться скорее овладеть ими.

«Наша главная крепость со сломанной ногой дома лежит, – подумал я о Принце-Федьке и сказал про себя: – Раз, два, три, четыре, пять, эту крепость надо взять».

– Полозова в разведку с фотоаппаратом ездила, – сказал Павлик. – Сняла нас вместе с Елизаветой Павловной. Аня, покажи снимки.

Аня достала из портфеля два снимка. На одном Борька-Кочевник вышел с несколькими ртами.

– Это потому что я дёрнулся, – объяснил он.

– Увидел небось пироги или конфеты, вот и дёрнулся, – поддел его Юрик Беляков.

Все засмеялись, а Борька больше всех. После того как фотография прошла по линейке и вернулась к Ане, я немного повеселел.

– Говорят, нет худа без добра, – вспомнил я слова Игоря и продолжал: – Это я к тому, что наше звено решило за время болезни Батова подтянуть его. Придёт в школу и все свои двойки исправит.

– Сразу после болезни? – ахнул первый приближённый Федьки Антон Здобнов.

– Так не бывает, – подхватил второй приближённый, Гришка.

– А у нас будет! – оборвал их Генька. – Мошкин правильно решил. Ждать нечего. Третья четверть в разгаре. – И он обратился к Игорю: – Давайте выберем ребят, которые будут готовить материал для Надиного уголка. Предлагаю в эту бригаду Женю Рогова, Сашу Авилова, а вместо Мошкина – Полозову.

– Это почему же «вместо»? – запротестовал Павлик.

– Потому, что Мошкин и ты будете лечить Батова, – объяснил Генька.

Меня это устраивало. И я крикнул:

– Будем лечить до полного выздоровления!

– Согласен! – сказал Игорь и распустил нас.

Как раз тут зазвенел звонок, и мы вошли в класс вместе с Ираидой Кондратьевной. В середине первого урока, когда я срисовывал с доски в тетрадь зимующих в нашей местности птиц, о мою парту стукнулся скомканный листок бумаги. Я развернул его и прочитал:

ПРИКАЗ № 1

СРОЧНО… СЕКРЕТНО… ЗВЕНЬЕВОМУ ПЕТРУ МОШКИНУ.

Приказываю в самый кратчайший срок разработать план наступления на Наследного Принца и его свиту. Необходимо разбить Принца (в его убеждениях) и заставить сдаться в плен (к ученью). Для достижения этой цели располагайте всем наличным составом нашего отряда. Отказываться помочь никто не имеет права. Помните: «Эту крепость надо взять». Нач. штаба по взятию крепостей Геннадий Шубин.

Приказ мне понравился. Я прочитал его ещё раз и убрал в портфель.

Ложный дневник

План оздоровления Наследного Принца мы составляли после уроков всем звеном. Распределили вперёд на две недели, кто когда будет носить Федьке уроки и заниматься с ним. Сегодня вызвались идти к Принцу девчонки. Но я не мог спокойно сидеть дома и потому предложил Павлику:

– Сбегаем к Ане, узнаем, как их встретил Батов.

Только мы вышли из квартиры, видим: Аня, Марина Козарезова и Нина Фролова ко мне поднимаются. Встревоженные, точно что потеряли.

– Как дела? – крикнул я им, свесившись с лестничных перил.

– Выгнал нас Федька, – сказала Аня, – и пригрозил, что отлупит, если ещё придём.

– Ему, видите ли, абсолютный покой нужен, – фыркнула Марина, – чтоб никто не тревожил. Спрыгнул на одной ноге с постели и захлопнул у нас перед носом дверь.

– Даже листок с уроками не взял, – возмутилась Нина Фролова, – в передней на тумбочке без внимания оставил!

– А мы ему ещё мандарины купили, чтоб скорей поправлялся, – потрясла портфелем Аня и предложила: – Угощайтесь, мальчики.

Мы съели по мандарину и пошли к Наследному Принцу вдвоём с Павликом. Решили поговорить с ним по-мужски.

Дверь нам открыла соседка, та самая, которая работает в Доме культуры контролёром.

– К Феде можно? – спросил я.

Соседка кивнула головой и ушла к себе. Листок с уроками всё ещё лежал на тумбочке.

– Н-да… – покачал головой Павлик и открыл дверь к Батовым в комнату.

Принц сидел на кровати, поверх одеяла, к нам спиной. Больная нога у него до самой коленки была укутана большим платком. Наверное, Федьке сделали согревающий компресс. В руке у него был бумажный голубь. Федька целился им на верх шкафа, где у голубей находилась посадочная площадка. Там их уже штук десять лежало.

– Гули-гули-гуленьки, поставь рекорд. Поставь, белокрылый, – смешно приговаривал Принц-Федька, расправляя голубю бумажные крылья.

Мы с Павликом не выдержали и прыснули. Федька обернулся и уставился на нас диким взглядом, как на марсиан.

– Не узнаёшь, что ли? – спросил я. – Пришли проведать, как ты себя чувствуешь.

– Доктор сказал, что недели две в школу не пойду, – весело сообщил он.

– Это хорошо, – подхватил я, – ты не торопись.

Федька не ожидал от меня услышать ничего подобного. Он даже на кровати подскочил.

– Почему хорошо?

Мы с Павликом многозначительно переглянулись.

– Ногу надо как следует вылечить, – сказал Павлик, – а то выйдешь раньше времени и опять подвернёшь.

– Раньше времени я не выйду, – уверенно заявил Принц.

– А уроки мы с тобой будем делать, ты не беспокойся, – сказал я.

– Больной я, не могу заниматься, – тотчас возразил Наследный Принц, – мне покой нужен.

– Так ведь не ногой ты задачки решаешь, – повысил голос Павлик, – а голова у тебя здоровая!

– Не будешь заниматься, можешь совсем отстать, – сказал я, – тогда всё лето зубрить придётся. Выбирай, что лучше.

Федька задумался. Может, он выбирал, когда ему лучше отдыхать, теперь или летом, а может, ещё о чём-то думал. Только, помолчав немного, сказал:

– Устал я, братцы!

У меня прямо глаза на лоб полезли.

– Это от чего же?

Принц оставил мой вопрос без внимания и со вздохом произнёс:

– Сколько хлопот с этим ученьем. Ужас! Выдумали б учёные какие-нибудь умные пилюли. Проглотил бы я сейчас арифмопирин и задачку в момент решил бы.

– Лет через десять, может, и придумают, – обнадёжил его Павлик, – теперь химия вон как развивается.

– Через десять лет нам такие таблетки ни к чему будут, – покачал головой Федька, – вырастем уже.

– Это верно, – согласился Павлик.

– А пока таких пилюль нет, надо самим заниматься, – сказал я, – давай объясним тебе, как задачку решить.

Я подошёл к этажерке, на которой лежали Федькины тетради, и увидел его дневник. Я просто поразился, какой у Федьки был чистый и аккуратный дневник. В школе я такого не замечал. Обложку он заменил, что ли? Я раскрыл дневник и чуть не выронил его из рук. В нём были одни четвёрки.

Принц посмотрел, чем я занят, подтянулся к этажерке и вырвал у меня дневник.

– Твоим бы носом дырки в карманах затыкать! – разозлился он и стукнул меня по голове дневником.

Удар был совсем не сильный. Но чего он дерётся? Я хотел дать Федьке сдачи, да вспомнил, что он болен, и воздержался.

– Что это за дневник? – спросил я.

– Много будешь знать, скоро состаришься, – процедил сквозь зубы Федька и, отвернувшись к стене, прогудел: – Он прошлогодний.

– Прошлогодний? – удивился я. – Как же ты с такими отметками на второй год остался?

– А так и остался, – усмехнулся невесело Принц, – меня этот самый дневник подвёл. Как выяснил я, что в первой четверти буду иметь три двойки, так и купил себе второй дневник. Плохой стал в школе оставлять, а этот домой приносил.

– Сам себе отметки в него выставлял? – спросил Павлик.

– Зачем сам? Мой почерк сразу бы подозрение вызвал. Я старшеклассников об этом просил. Только один подвёл меня крепко.

– Матери наябедничал? – догадался я.

– Что ты! – возмутился Федька. – Это такие парни, хоть огнём жги – не признаются. Тут другое было: написала мне учительница в дневник о том, что я всю неделю хорошо себя вёл. Захотелось мне, чтоб отец прочитал это. А как? Из-за одной надписи плохой дневник не покажешь. Вот я и упросил Ваську Быкова написать мне такую же фразу в другой дневник и за учительницу расписаться. Только грамотей он оказался хуже нас. В одной фразе три ошибки сделал. Отец у меня не профессор, но сообразил, что здесь что-то нечисто. Пошёл утром с дневником к учительнице и всё выяснил.

– Досталось тебе? – спросил Павлик.

– А тебе бы отец после этого на мороженое дал?! – съехидничал Федька и, умолчав о перенесённом наказании, добавил: – После отец велел мне этот дневник на виду держать. А выкинуть только тогда, когда у меня настоящий дневник таким будет. Вот он и лежит, глаза мозолит. – Принц-Федька сокрушённо вздохнул. – Я этим дневником почти три четверти пользовался. Если бы батька раньше меня подловил, я бы не остался. А тогда подтягиваться уже поздно было.

– Видишь, поздно, а у нас ещё есть время, – сказал я, – давай заниматься.

– Сейчас?! – опешил Принц-Федька.

– Ну да!

– Нет уж! Сейчас не буду. Я от этих грустных воспоминаний так расстроился, что ничего в голову не пойдёт. – Федька отвернулся к стене и накрыл голову одеялом.

Так мы и не уговорили его взяться за уроки. Только перед уходом предупредили, что придём завтра в это же время. Пусть не думает, что отделался от нас.

Чёрные дни

На другой день мы пришли к Наследному Принцу точно в назначенное время. А его в комнате нет. И на столе записка:

«Дорогой звеньевой, уходи-ка ты домой. А не то как налечу, растопчу и проглочу. С приветом Ф. Б.».

– О нём заботишься, а он такие приветствия пишет, – рассердился Павлик. – Пошли, в самом деле, домой!

– Сначала поищем его у соседей, – сказал я, – далеко он упрыгать не мог.

Но только мы дошли до двери, как услышали голос Федьки:

– Эй вы, педагоги, стойте! Чего шум поднимать, тут я.

– Сейчас же вылезай заниматься, – потребовал Павлик, оглядывая комнату в поисках Принца, – у нас каждая минута рассчитана.

– Вот и не ходите ко мне, – простонал Принц-Федька и вылез из-под кровати.

– На завтра нам задали природоведение и упражнение по русскому письменному, – сказал я, – начнём с природоведения.

Мы сели к столу. Я раскрыл учебник и стал читать. Федька тут же заохал и демонстративно повернулся к нам спиной.

– «Мы идём, как следопыты, все пути и все дороги нам открыты…» – тихонько запел он.

– Ты в уме? – сказал Павлик и постучал себе по лбу, а потом по столу.

Федька замолчал. Я начал читать снова.

Природоведение мы учили часа два. Прочитаю я несколько строчек, закрою книгу и повторю их наизусть. За мной повторял Павлик, а как очередь доходила до Принца, он молчал.

– Что ж ты? Повторить не можешь? – сердились мы.

– Почему не могу? – возражал Принц.

– Ну так повторяй!

– Что?

– То же, что мы.

– А что вы повторяли?

– Ты что, глухой? – злился Павлик и читал уже выученный нами абзац ещё раз.

Но вместо того чтобы повторить услышанное, Принц-Федька кричал:

– Вам бы так ногу растянуть, наверное, волком бы выли. Не могу я с больной ногой про горы учить! Мне, может, больше всю жизнь по ним не лазить… – И он притворно всхлипывал.

Ну и артист, получше Юрика Белякова!

– Ладно, по горам тебе не лазить, а читать-писать придётся, – наглядевшись на Федьку, сказал я. – Переходим к русскому языку.

Пока мы с Павликом доставали тетради, Наследный Принц лежал на кровати не шевелясь, точно неживой. А как только мы приготовили всё для письма, Федька объявил:

– Писать в постели не буду, можно одеяло испачкать. Упражнение делаю в голове.

Я прочитал первую фразу и вставил в слова пропущенные буквы. Во вторую фразу пропущенные буквы вставлял Павлик, а в третью – Федька. Он называл буквы не думая, просто наугад, вдруг подойдут. Написана, например, фраза: «Почтовые голуби очень ценные». В слове «почтовые» пропущено первое «О».

– Какую букву вставишь? – спрашивал я Наследного Принца.

– Будто сам не знаешь, – отвечал он.

– Мы-то знаем, а вот какую ты вставишь? – начинал сердиться Павлик.

– «А»! – гаркнул Федька. Не то нарочно, не то в самом деле не знал.

– По-твоему, надо говорить «пачта», а не «почта»? – спрашивал Павлик, краснея от злости.

– По мне хоть «пучта», – отвечал Принц и хохотал, дёргая от смеха здоровой ногой.

До чего же он был в этот момент противный! Одна оттопыренная нижняя губа чего стоила! Я бы на его месте вообще так не гоготал, чтобы губа не шлёпала, как лягушка.

После русского мы вернулись к природоведению. Федька понял, что от нас не отвертеться и, чтобы мы поскорее ушли, кое-как повторил за нами весь параграф.

– Наконец-то отмучился! – крикнул он нам, когда я и Павлик пошли к двери, и нарочно громко, с облегчением вздохнул.

В следующие дни было ещё хуже. Только мы принимались за уроки, у Федьки сразу начинала ныть нога, и он говорил, что боль мешает ему сосредоточиться. Мы делали перерыв, ждали, когда боль утихнет, и снова начинали учить. А Федька придумывал новую причину не заниматься. Говорил, будто у него так устроена голова, что в ней всё должно отлежаться. Только после этого он может повторить прочитанное и соображать.

От таких занятий у меня самого болела голова, а по ночам вместо нормальных, человеческих снов, про ссоры с девчонками или встречи с марсианами, мне снились цифры и знаки препинания. Они набрасывались на меня и требовали, чтобы я заставил Принца правильно решить задачу или расставить в предложении запятые. Этот противный сон снился мне несколько ночей подряд. Точно я смотрел один и тот же фильм в нашем Доме культуры. Павлику я, конечно, ничего не говорил. А то он ещё со своей «медицинской» точки зрения запретит мне заниматься с Федькой. А не послушаюсь, расскажет сон моей маме. Он знает, что моя мама очень мнительная. Павлик уже перестал верить в то, что мы сможем подтянуть Федьку дома. Всё время твердит вроде моего папы: «Ничего у нас не выйдет, зря только время тратим».

«Может, и в самом деле зря», – подумал я как-то по дороге от Федьки.

У моего дома нам встретились Ираида Кондратьевна и Игорь. Они шли из школы.

– Почему такие унылые лица? – спросила Ираида Кондратьевна.

– Небось от Батова идёте? – угадал Игорь.

– Мальчики, – обратилась к нам Ираида Кондратьевна, – после занятий с Федей вы берите его тетради и приносите мне. Я буду ставить ему отметки за домашнее задание.

Мне это понравилось. Теперь Федька будет стараться больше. Всё-таки тетради не останутся лежать у него на этажерке.

– И ещё вам нужно порешать с ним задачки третьего класса, – продолжала учительница, – ведь в математике всё очень тесно связано между собой. Не помнишь одного, не поймёшь другого.

– Он заданные на дом задачки и те не решает. А за третий класс и подавно не будет, – возразил Павлик.

– Потому и не будет, что не умеет, – ответила ему Ираида Кондратьевна, – а когда разберётся, станет решать с удовольствием.

«Может, в этом вся загвоздка, – подумал я. – Надо проверить. Завтра нам как раз зададут задачки на повторение. Предложу ему самую лёгкую и посмотрю, справится ли».

– А я хочу сообщить вам приятную новость, – перебил мои мысли Игорь.

– Какую? – встрепенулся Павлик.

Игорь достал из папки газету и помахал ею перед нами.

– В этой газете напечатан Указ Президиума Верховного Совета о Наде Матвеевой. Ей посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.

– Ну?

– Вот это да! – ахнули мы.

– Смотрите! – сказал Игорь.

На морозном ветру трудно было развернуть газету. Но мы всё-таки нашли то место, где напечатан Указ.

– Ура-а-а! – закричали мы так громко, что двое прохожих даже обернулись, а пожилой дяденька в меховой шапке сердито покачал головой.

– Надо провести сбор, посвящённый этому событию, – предложил Игорь.

– Конечно, надо!

– Давайте проведём! – снова закричали мы с Павликом.

– Жалко, Батов болен, – задумчиво сказала Ираида Кондратьевна.

Игорь спросил меня:

– А что, если нам провести сбор у Феди дома? Всем отрядом не поместимся, так хоть твоим звеном.

Я просто не знал, что ответить Игорю. Так мне понравилось его предложение. А Федька-то в каком восторге будет! Сначала, наверно, и не поверит. Ну и Игорь! Ну и молодец! Такая жалость, что он наш вожатый, а не одноклассник. Стукнул бы я его сейчас со всего размаха, а он дал бы мне сдачи. Как было бы замечательно! А так даже не знаешь, чем свою радость выразить. Вожатый всё-таки. Вместо Игоря я стукнул по плечу Павлика и тихо сказал:

– Головастый он у нас, верно?

– А я-то тут при чём? – рассмеялся Павлик и стукнул меня по спине.

– Эй, эй! Чего разбушевались! – притворно строго сказал Игорь и сгрёб нас с Павликом в охапку.

Я и не знал, что он такой сильный. Всё-таки во мне килограммов тридцать пять, и в Павлике не меньше. Он хоть и пониже меня, но плотней. А поднять и пронести несколько шагов семьдесят килограммов, которые при этом ещё дрыгают ногами, не так-то просто. Вот какой у нас вожатый!