Текст книги "Эпицентр (СИ)"

Автор книги: Юрий Хамаганов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 19 страниц)

Работа продолжается, машины стремительно меняют очертания. Их надо отправить в бой как можно скорее: первые армейские подразделения уже входят в город на помощь полиции. Его импровизированные броневики станут для них крайне неприятным сюрпризом: Кларенс помнит, как сложно было охотиться на гантраки противника даже на открытых пустынных равнинах, а в лабиринте городских улиц их уничтожение станет ещё более сложной задачей. Главное, чтобы водители не зевали и по полной использовали главный козырь современных колесниц – мобильность.

– Вторая группа пришла!

К тому моменту, когда привезли пулемёты, самодельные броневики почти готовы.

– Где вы взяли эти стволы?

– В части национальной гвардии, там ещё миномёты есть, скоро привезут.

– Отлично, давайте стрелков и водил!

41. Хирург

Головная боль, тошнота, шум в ушах. Кажется, он сидит на полу, прислонившись к холодной стене, и мимо него куда-то бесконечной чередой идут люди. Они идут, а он сидит, не понимая, что делает здесь. И кто он сам, тоже не совсем непонятно. Он знает, чем занимается, но это и всё, остальное тонет в приятном забытьи, всё плывет перед глазами, всё нереально, кроме фигуры в чёрной форме, выросшей из ниоткуда.

– Кто такой? Говори, быстро!

– Я… я врач, хирург из детской больницы.

– Документы! Документы у тебя есть?

– В левом кармане, в рубашке…

Пальцы в чёрной перчатке срывают пуговицу с кармана, выуживают карточку.

– Смотри-ка, действительно хирург. Ну-ка встал!

Он не может стоять, он болен, у него кружится голова и трясутся колени, но стоящему перед ним человеку в чёрной форме это неинтересно. Он хватает врача за шиворот и резким рывком ставит на ноги, прислонив к пробитой пулями стене. Рядом голоса, много голосов, постепенно хирург начинает их различать. Какой-то странный опрос.

– Полицейский.

– Налево!

– Адвокат.

– Направо!

– Безработный.

– Направо!

– Продавщица.

– Направо!

– Слесарь.

– Налево!

Головокружение постепенно спадает, хирургу становится легче, слабость почти исчезла. Ему уже хорошо, он полон сил, только в глазах ещё немного двоится.

Что с ним происходит, где он находится и как оказался здесь, ведь он был на работе? Что за коридор, в каком здании? Откуда тут все эти люди, почему многие из них ранены, что за странный опрос? Что он здесь делает и почему ничего не помнит? Что с ним, действие наркоты? Он пробовал ЛСД один раз в жизни, когда-то давно, ещё в медицинском институте на первом курсе, но тогда ощущения были другими. Может, его опоили чем-то? Но кто и зачем?

– Не стой здесь, идём!

Человек в чёрном тащит хирурга за собой, они идут куда-то по длинному коридору навстречу бесконечной череде раненых людей. Позади продолжается всё тот же дурацкий опрос:

– Брокер.

– Направо!

– Таксист.

– Налево!

– Бандит.

– Налево!

– Продавец.

– Направо!

– Сюда! – боевик вталкивает хирурга в боковую дверь. – Жди здесь вместе с остальными, пока я не позову!

Здесь раньше был учебный класс или маленький конференц-зал без окон. Он опускается на один из пустых пластиковых стульев перед погасшим экраном. Рядом сидят ещё люди, большинство из которых тоже ранены. Кто-то плачет, кто-то невнятно бормочет что-то на незнакомом языке.

Кондиционер не работает, душно, надо снять рубашку. Хирург неловко снимает её, испачкав пальцы в какой-то липкой дряни. Рубашка испорчена, жаль, совсем новая была, двести баксов стоила. Что это, краска?

– Твою мать!

Это не краска, а кровь, вся рубашка в крови. У него по-прежнему двоится в глазах, света недостаточно, и хирург быстро ощупывает себя – ран нет, только след от укуса осы на правой ноге. Кровь на рубашке не его.

– Давай этих двоих!

Дверь распахивается, и снова появляется человек в чёрном, с ним ещё один, такой же, с автоматом. Они поднимают его со стула, забрав ещё одного особо ценного, женщину. На ней зелёная форма медсестры, тоже залитая кровью.

– За мной оба, быстро, ехать надо! Шевелись!

Их снова выталкивают в переполненный коридор и быстро ведут к выходу, пока они не оказываются на автостоянке перед маленьким грузовиком с логотипом дорогой прачечной.

– Лезь в кузов!

Хирурга и медсестру заталкивают в кузов, грузовик срывается с места, скорость огромная. Он пытается поговорить с медсестрой, но голос тонет в мешанине звуков. Снаружи ревёт огонь, звучат выстрелы, грохот, один раз машину что-то с силой бьёт в борт, а затем они останавливаются так резко, что их отбрасывает на переднюю стенку.

– На выход!

Они во внутреннем дворе какой-то больницы в центральной части города, сюда заезжают машины скорой. Высотка напротив горит, пламя охватило с десяток этажей. Он видит, как из окон выпрыгивают люди, но человеку в чёрной форме это неинтересно, и он снова тянет хирурга за собой, сунув ему в руки взявшуюся невесть откуда пустую тележку из супермаркета.

– Куда мы идём, зачем?

– Лекарства соберёшь, док, лекарства и инструменты, всё, что нужно, чтобы начать срочно оперировать, тебе надо работать! Необходимо начать как можно быстрее, у нас много раненых. Идём!

Вот и шкафы с медикаментами, он начинает отбирать нужные, скидывая их в тележку, словно совершая покупки.

– Слушай, а я тебя вспомнил. Точно, ты док из детской больницы, куда я первым зашёл, ты ещё с какой-то девчонкой возился. Мы туда приехали на захваченной машине, будто раненых привезли, думали там закрепиться и разжиться кровью, но охранник что-то просёк и стрелять начал, рядом копы были, пришлось валить. Я думал, копы тебя грохнули. Аллё, док, ты чего, совсем ничего не помнишь? Ну бывает, после первой дозы память у некоторых отшибает начисто. Может, потом чего вспомнишь…

Хирург помнит, он всё вспомнил минуту назад, когда взял в руки упаковку одноразовых шприцев. Такую же упаковку шприцев он держал в руках, когда увидел в зеркале перед собой отражение человека с маленьким пистолетом в руке. Хирург вспомнил его лицо, точно, это он, только в больнице у него не было чёрной формы, и автомата не было. Охранник тогда был одет в спортивный костюм, он ведь изображал простого горожанина, который привёз к ним раненую женщину. Он вспомнил, как его ногу ужалило, словно горячей иглой, когда стоящий позади человек выстрелил из маленького пистолета. Хирург вспомнил это и всё, что происходило дальше. Он вспомнил, откуда кровь на его рубашке, вспомнил, чья это кровь.

– Док, а где ты уже успел закинуться кровью? Не помнишь, кого…

Человек в чёрной форме не успевает договорить, вместо этого он хватается за горло, которое неожиданно повернувшийся к нему хирург вскрывает точным, идеально поставленным движением скальпеля. Кровь хлещет через чёрные перчатки на белый кафель.

– Я помню, помню. Её звали Долорес, одиннадцать лет восемь месяцев и две недели, перелом обеих ног, я её оперировал. Сегодня Долорес должны были выписывать. Я помню, как перерезал ей горло несколько минут спустя после твоего выстрела, перерезал точно так же, как сейчас перерезал горло тебе. Тебя я тоже помню.

Он подходит к трупу, ноги которого ещё подёргиваются, берёт автомат, подсумок с запасными магазинами, а затем переворачивает убитого им вампира и суёт руку во внутренний карман его куртки. Вот оно. Хирург вынимает новый инъекционный пистолет и тугой пакет из очень плотного прозрачного пластика, наполненный капсулами с кровью, берёт одну, осматривает, читает маленькую надпись на донышке: 12 часов. Понятно.

Этот пистолет для инъекций он тоже вспомнил: видел его у одного из вампиров в коридоре, видел, как тот колол себе дозу. Теперь он знает, для чего это и как работает.

– Что вы так долго? Ехать пора!

Второй охранник и медсестра, они возвращаются.

– Уже идём, сейчас.

Хирург выходит к ним навстречу, прижимая автомат к бедру, словно в старых военных фильмах. Стреляет он впервые в жизни, но промахнуться с дистанции в два метра в узком коридоре невозможно, а руки его держат калашников так же уверенно, как и скальпель.

Грохочет очередь, медсестра и второй охранник валятся на пол, пробитые десятком пуль. Ему повезло: ни одна из этих пуль не повредила пакет с капсулами, который имеется при себе и у второго охранника. Видимо, все вампиры в чёрной форме носят при себе такие капсулы и пистолеты для инъекций. Всего в двух пакетах сорок три капсулы, хватит надолго. А вот и ключи от машины.

Хирург заскакивает в кабину, замечая ручной пулемёт и мощную радиостанцию на пассажирском сиденье. Заводит мотор. И не трогается с места.

– Стоп, так нельзя…

Коробка за коробкой, пакет за пакетом, сумка за сумкой – он грузит на борт лекарства и бинты, медицинские инструменты, реактивы и спецодежду, прихватывает заодно еды и воды из разгромленного кафетерия. Надо забрать всё, что может пригодиться для работы, не зря же они сюда приехали. Пакуя трофеи, хирург думает о том, что вампиры, одним из которых он теперь стал, в одном наверняка были правы: повсюду много раненых. Много раненых и у вампиров в чёрной форме, и у тех, кто воюет с этими кровососами, значит, раненым людям, военным и гражданским, будет нужна срочная помощь опытного врача, его помощь. Он должен попытаться им помочь во что бы то ни стало, даже если они убьют его. Только так он сможет отомстить за одиннадцатилетнюю девочку, которой перерезал горло ради её крови. Только так он сможет отомстить вампирам за то, что они с ним сделали.

12 ДЕНЬ ВАМПИРОВ: Эпицентр – Главы 42/43/44

42. Рапорт

Она ненадолго засыпает, едва прикрыв глаза и откинувшись головой на холодную серую стену. Ей снятся люди, выстрелы, пожары, машины и опять люди и выстрелы, а затем снится, что она сидит на маленьком металлическом стуле в узком переполненном коридоре незнакомого здания в центре города.

Открыв глаза, патрульная Хименес действительно обнаруживает себя сидящей на маленьком металлическом стуле у серой стены в узком коридоре. Только вот людей рядом с ней больше нет – ряд закрытых пронумерованных стальных дверей с глазками камер да солдат в форме и в непрозрачном шлеме, что дежурит напротив пожарного выхода, периодически поглядывая в маленькое окно.

Виктория медленно встаёт, проверяет, как держатся свежие пластыри на лбу и щеках, и идёт к японскому кофейному автомату у крайней двери, который, кажется, ещё работает. Кофе в аппарате, правда, уже не осталось, но есть чай, который она терпеть не может. Ну ладно, в экстренной ситуации сойдёт и чай с большим количеством сахара.

Потягивая чай, она вспоминает, как её доставили в армейском броневике в это незнакомое здание. Как обыскали на входе, забрав и личное оружие, и трофеи, особенно заинтересовавшись винтовкой. Как оказали первую помощь, быстро допросили, а затем приказали сидеть и ждать, пока не вызовут. Сколько ждать, не сказали.

Она осторожно приближается к солдату, заранее громко поинтересовавшись:

– Брат, долго мне тут ещё сидеть?

– Не знаю, офицер, не знаю. Как прикажут, – отвечает солдат, так и не повернув головы в непрозрачном шлеме.

– Что там на улице?

– Жопа.

– Можно?

Не удостоив её ответом, часовой отходит на пару шагов, пропуская Хименес к окну и одновременно ненавязчиво нацелив ствол автомата ей в живот. Виктория на него не обижается.

Лос-Анджелес горит. Пламя встаёт стеной над районами частных двухэтажных домов, вырывается из окон многоэтажек, стелется напополам с дымом по улицам. Несколько знакомых прежде зданий рухнули, ей виден кусок океана. И там тоже пожары, горят какие-то корабли. Десятки (если не сотни) вертолётов в прокопчённом небе, высоко над ними чертят белые линии эскадры боевых самолётов.

И ещё крики. И стрельба, много стрельбы. Множество брошенных машин, намертво перекрывших дорогу, часть из них пылает жаркими кострами, в дыму видны силуэты людей. Десятью этажами ниже, на пустой парковке перед входом, полукругом стоят пять бронированных чёрных хаммеров и какая-то армейская машина на гусеницах, похожая на маленький танк. Перед ними несколько расстрелянных и сгоревших автомобилей и тела, много, десятка четыре, не меньше.

– Который час? Ничего себе, уже три, я проспала почти два часа.

Откуда-то из горящих кварталов к одному из вертолётов протягивается длинная белая линия: Апач вздрагивает, будто врезавшись в стену на полном ходу, заваливается на правый бок и начинает падать, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее.

– Твою мать, второй за час! В сторону!

Солдат отдёргивает её назад именно тогда, когда в стекло бьёт короткая очередь. Хименес падает на пол, закрывая голову, и только секунду спустя, справившись со страхом, понимает, что в этот раз ей ничего не угрожало: стекло цело, только покрыто мелкими сколами. Броня.

– Всё ближе подходят, суки, – солдат поднимает забрало и подносит к глазам маленький бинокль, всматриваясь куда-то в разрушенный город.

– Кто подходит?

– Вооружённые, умные. Они следуют за дикими, гонят перед собой и прячутся за ними, как за щитом. Похоже, мы уже в осаде. Хорошо, что у них нет пятидесятого калибра или РПГ. Пока нет.

Ещё пара пуль бьёт в стекло, снова не пробив, внизу стреляют пулемёты и грохочет скорострельная пушка на маленьком танке.

Тяжёлая дверь отворяется, выпустив в коридор всклокоченную девушку в форме без знаков отличия.

– Офицер Хименес? Идите сюда, вас ждут!

– Ну наконец-то!

Она проходит внутрь какого-то штаба или пункта управления, полного компьютеров и людей в форме. Изогнутые экраны во всю стену демонстрируют панораму горящего города, снятую с вертолётов и беспилотников. Масштаб разрушений ошеломляет патрульную даже после увиденного из окна. Но девушке в форме некогда смотреть на экраны, она ведёт Хименес в дальний угол, где на небольшом помосте за отдельным столом восседают двое мужчин, белый и чёрный, оба в одинаковых дорогих гражданских костюмах.

– Офицер Хименес? Очень рады вас видеть! – белый первым протягивает руку. – Я мистер Смит, это мой напарник мистер Джонс, настоящих имён вам знать нет необходимости.

– Итак, мисс Виктория Хименес, двадцать восемь лет, не замужем, детей нет. Служите в полиции шесть лет, последние два года несёте службу в международном аэропорту, где сегодня в числе первых встретили нападение, сумели оказать эффективное сопротивление и выйти победителем. Мы очень благодарны вам за трофейную пневматическую винтовку, больше никому добыть их ствол вместе с патронами пока не удалось. А теперь мы вынуждены просить вас ещё раз помочь нам. Пожалуйста, расскажите как можно более подробно обо всём, что произошло с вами сегодня с начала дежурства. Расскажите, как вы узнали о нападении, где были в тот момент, как взяли трофей и скольких нападавших убили. Расскажите обо всём, что вы видели и слышали, обо всём, что думаете по этому поводу.

Хименес раздражённо машет рукой:

– Я уже рассказала обо всём в машине, когда меня везли сюда, рассказала ещё раз, когда привезли. Зачем повторяться?

– Затем, что сейчас вас услышат очень важные люди. Смотрите.

Насчёт важных людей Джонс не преувеличивает. С огромного, поделённого на сектора экрана, где только что был горящий город, на неё смотрят военные и гражданские, многих из которых она знает, видела когда-то по телевизору. За одного из них голосовала на последних выборах. Такого рапорта у неё ещё не было.

– Мисс Виктория, насколько нам известно, вы единственный офицер полиции, которому удалось выбраться из аэропорта живым, выбраться оттуда человеком. Вы были в эпицентре с первых минут, сумели выжить, уничтожить одного из нападавших и взять важный трофей. Нам необычайно важно знать о ходе событий в аэропорту с первых секунд, знать ваше мнение относительно всего происходящего. Расскажите историю вашего сегодняшнего дежурства, мы просим вас.

– Хорошо. Значит так, я заступила на смену в шесть утра, первый пост в зале ожидания…

Хименес рассказывает важным людям с экрана абсолютно всё, что запомнила, ничего не утаивая и не преувеличивая. Рассказывает про сигнал тревоги и стрельбу, которые застали её в туалете на галерее. Рассказывает, как одиночным выстрелом ликвидировала одного из нападавших, про которого сначала подумала, что это очередной массовый убийца. Как безуспешно пыталась связаться с коллегами и управлением аэропорта. Как взяла странную пневматическую винтовку убитого врага, не понимая, зачем она была ему нужна. Как её обстреляли, как она бежала, и как затем на неё напали тяжелораненые гражданские, которые нападали на всех, кого видели. Рассказывает, как застрелила троих таких безумцев из трофейного пистолета-пулемёта. Как выбралась из пассажирского терминала на лётное поле, где горели разбитые самолёты, как угнала чью-то машину со стоянки для персонала и поехала в город, где уже тоже начались беспорядки.

Заскочив к сестре и чуть ли не силой заставив Рэйчел собраться и уехать из города, Хименес направилась в свой старый участок, где начинала службу до того, как перевелась в аэропорт – именно туда ей приказали доставить трофейную винтовку. Но выполнить приказ оказалось непросто: она чуть не погибла во второй за утро аварии, когда разбросанные по асфальту шипы пробили колёса спорткара Луиса.

Выбравшись из разбитой машины, офицер двинулась к участку пешком, идти было недалеко. Здесь уже тоже бушевали беспорядки, в подворотнях стреляли, бешеные лезли отовсюду, ещё несколько раз пришлось стрелять, полностью опустошив магазины к МП-5. Завидев её форму, несколько гражданских прибились к ней в поисках защиты, так они вместе и вошли в участок. В тот момент в родном околотке уже была потеряна почти половина личного состава во главе с комиссаром, а оставшиеся в живых не знали, что делать.

Связь с командованием отсутствовала, выехавшие в город на первые панические вызовы экипажи передавали про беспорядки, массовые убийства, поджоги, нападения без всякой причины и ещё про стрельбу, про то, как их обстреливают из пневматических винтовок. Передавали и переставали выходить на связь.

Хименес рассказывает людям с экрана, как в участок привезли нескольких раненых: с десяток гражданских, пару своих и медсестру со скорой, которой, казалось, пытались отгрызть голову зубами. Именно она первой кинулась на них несколько минут спустя, кусаясь направо и налево. Медсестру в итоге уложил двумя выстрелами в голову новичок, у которого сегодня был первый день. Спустя десять минут пришлось стрелять уже в него: медсестра успела цапнуть новичка за руку. Потом Хименес и ещё несколько коллег и каких-то гражданских, искавших в участке защиты, забаррикадировали двери и отстреливались от своих бывших товарищей.

Сначала подхватившие бешенство просто бросались на них с голыми руками, но затем, получив серьёзный отпор и понеся большие потери, некоторые из них вернулись с автоматами и дробовиками из взломанного оружейного сейфа. Перестрелка вспыхнула с новой силой, здание загорелось, и Виктория уже не рассчитывала выбраться оттуда живой, когда защитники участка получили неожиданное подкрепление. Где служили и кому подчинялись эти солдаты в форме без знаков отличия, она не знает, они просто стремительно атаковали бешеных с тыла, перебив их всех за пару минут, прокладывая себе путь гранатами и слезоточивым газом. Хименес не могла в это поверить, но пришли солдаты именно за ней, вернее, за трофейной винтовкой – её короткий рапорт о случившемся в аэропорту был услышан кем-то очень важным. И вот она здесь, в неизвестном правительственном здании в центре города, даёт отчёт президенту, губернатору, главе сената, министру обороны, директору ЦРУ и ещё бог знает кому.

– Больше мне сказать нечего. Надеюсь, что это поможет и вы уже разрабатываете планы насчёт того, что и как нам делать. Мне это сейчас очень надо – чтобы кто-нибудь сказал, что делать. Я сама не знаю.

43. Личный состав

– Чисто, вертолёты отошли!

– Второй пост – подтверждаю, в воздухе чисто. На окрестных улицах нет ни полиции, ни военных. Транспорт подан.

– Вас понял, вывожу вторую группу, открывайте ворота!

Урча мотором и выбрасывая густой дизельный выхлоп, на стоянку вползает бывший мусоровоз, неузнаваемо изменённый срочной модернизацией и превращённый подручными Кларенса в гигантский бронетранспортёр. Листы стали и мелкие решётки на окнах, здоровенный таранный бампер с угрожающим граффити, бандит с ручным пулемётом, торчащий из люка в крыше. Перед бывшим мусоровозом останавливается ещё одна самоделка – открытый пикап со сдвоенным зенитным браунингом в кузове, расчёт которого будет охранять эрзац-бронетранспортёр на горящих улицах. Маленький конвой повезёт особо ценный груз.

Пока в автомастерских собирают бронемашины, с другой стороны торгового центра гонят на подземный паркинг всё новых и новых заражённых, продолжая быстрый и эффективный отбор. Тех, у кого есть необходимые для армии навыки, собирают отдельно, дают первую дозу чистой крови, затем под охраной отправляют к дальнему выходу. Туда один за другим прибывают бронированные грузовики и автобусы, которые повезут ценных специалистов на уже захваченные окраины города, в массивы жилых кварталов. Там сейчас кипит работа, команды пленных спешно возводят убежища.

Туда же, к убежищам, идут другие грузовики с оборудованием и станками, сырьём и топливом, изъятыми трофейными командами отовсюду – там скоро возникнут мастерские, которые будут снабжать армию оружием и боеприпасами на первое время. Вслед за станками и сырьём уходят караваны с продовольствием, водой, медикаментами и вообще всем необходимым для долгой войны. Дорога каждая минута: поняв, что они быстро теряют территорию, военные скоро начнут целенаправленно уничтожать ценные объекты ударами с воздуха, поэтому надо успеть вывезти с заводов и фабрик на окраины всё, что не приколочено. Новые мастерские возникнут в гуще пригородов, среди неприметных на вид жилых домов, магазинов, школ и больниц. Вычислить и уничтожить их все будет непросто.

Вторая группа заражённых, среди которых в основном молодые мужчины и подростки, но встречаются и женщины, – контингент специфический: практически все из многочисленных городских банд, подобранных на улицах или освобождённых из взятых приступом тюрем и изоляторов. Их гонят сюда, обещая быстро и легко получить дозу, и они её получают, правда, не совсем обычную. В дозе для боевиков – повышенное содержание чистой крови с разработанным специально для вампиров синтетическим наркотиком. Убойная комбинация до предела повышает агрессивность, начисто лишая инстинкта самосохранения. Такая смесь будет крайне полезна, так бандитами легче командовать, отправляя в неравный бой с военными и полицией. У многих из них имеется собственный огнестрел, остальных вооружают чем придётся: один за другим на стоянку пришли три грузовика с оружием. Самые разные стволы, собранные отовсюду: из разграбленных оружейных магазинов, взятых штурмом полицейских участков и офисов охранных фирм, трофеи с мест многочисленных перестрелок. По одному стволу в руки, скромный запас патронов, пара бутылок с горючей смесью, чёрная нарукавная повязка – и вперёд, в один из новых взводов. Сейчас именно взвод станет основой их армии, командовать большими по числу соединениями слишком трудно на первых порах.

Третья группа – особая. Вставшие под новые знамёна сотрудники городских служб, первоочередная цель. Врачи, пожарные, полицейские, инженеры. Их не бросят в самоубийственные атаки плечом к плечу с бандитами, они слишком ценны для этого. Врачи и инженеры будут до поры спрятаны на окраинах, полицейские и пожарные, а также первые перешедшие на их сторону армейцы составят особые боевые группы, которые будут применяться там, где не справятся уголовники. Именно к ним уходит лучшая боевая техника и оружие, опытные офицеры берут на себя командование.

Четвёртая, последняя, группа – все те, кто признан бесполезным. Они уже заражены, и крови от них не получить, а ценных навыков и умений не имеют, так что применить их можно одним-единственным способом: не давая дозы, довести до такого сильного голода, что они будут готовы идти в бой на стволы солдат с голыми руками. Оружия таким не положено, они всё равно не сумеют им воспользоваться правильно. Главное, чтобы у них получилось с толком умереть.

44. Номер Три

Никогда раньше не видела вблизи артиллерийский обстрел. Зрелище действительно потрясающее: ещё секунду назад на позициях врага всё тихо и спокойно, и вот уже прилетевшие с моря снаряды щедро сеют там разрушение и смерть. А я ведь ещё не верила, что у Номера Девять получится. Получилось, невероятно, но получилось! Моряки с Вирджинии поверили его фальшивому приказу, прошедшему по армейской линии связи, и оказали нам огневую поддержку по указанному району из всего, что у них есть, на отлично отработав по цели двумя своими шестидюймовыми автоматами.

Сила внезапного удара чудовищна: я отчётливо чувствую, как содрогается земля, реагируя на падение каждого снаряда. В окрестных зданиях вылетают все стёкла, целые кварталы двухэтажных богатых домиков разлетаются облаками кирпичной пыли. Первый залп накрывает штабной городок армейской группы, затем артиллеристы переносят огонь в тыл противника, поражая машины с боеприпасами и бензовозы. Пара прямых попаданий разрывает в клочья палатки национальной гвардии, большая часть артиллерийских позиций противника сметена с лица земли, взлётная площадка разрушена вместе со стоявшими на ней вертушками, горят колонны грузовиков и бронетранспортёров, я вижу подбитые танки со сброшенными башнями.

Обстрел прекращается раньше запланированного: моряки с эсминца поняли, что их обвели вокруг пальца. Но и сделанного хватит, чтобы открыть нам путь на север, практически полностью стерев с лица земли блокировавший шоссе военный лагерь. Подтверждаю полное уничтожение мобильного армейского штаба, войска противника в этом секторе лишились управления.

В окуляры бинокля вижу горящий палаточный госпиталь, разгромленную колонну мотопехоты, перевёрнутые машины, разбросанные взрывами обгоревшие тела. В гигантской автомобильной пробке на шоссе перед военным лагерем тоже паника и смятение, хотя туда снарядов упало совсем немного, два или три, не больше. К сожалению, сам блокпост устоял: туда не было прямых попаданий, я вижу выбирающихся из укрытий солдат. Ладно, дальше сами справимся, путь на север открыт.

Взлетает красная ракета, пора. Спускаюсь с чердака к припаркованному у дома трейлеру, даю отмашку водителю – приступай. Водитель опускает рампу, и они выходят на свет. Их много, по-настоящему много, пара сотен, если не больше: я загоняла заражённых в трейлер без счёта, сколько хватит места, предварительно вылив на пол пару пакетов свежей крови, которые мы взяли в разгромленной больнице. И они полезли за ней в трейлер, а теперь выбираются наружу, валят десяток за десятком. В наживке больше нет необходимости, они чувствуют кровь сотен убитых и раненых при артобстреле, запах действительно сильный. Можно работать.

Большинству из них ещё далеко до порога необратимости, но Голод уже терзает их разум, занимая все их несложные теперь помыслы. Они очень голодны, и это хорошо, сильный Голод перевешивает самый сильный страх и инстинкт самосохранения, теперь их не устрашит и не обратит в бегство огонь военных, ради крови они пойдут хоть в ад. Толкового исполнения приказов от таких безумцев тоже не дождаться, Нулевой Образец не дружит с разумом, но с ролью живого цунами они справятся, полагаясь на самые стойкие рефлексы. Вот я рефлексы и использую, направляя толпу вперёд, к шоссе, короткими сигналами полицейского свистка, словно офицер из фильма про первую мировую. Свисток они все почему-то любят.

– Туда! Туда!

Живая волна двинулась вперёд, сначала медленно, затем всё быстрее и быстрее выходя с окраинных кварталов на шоссе перед горящим армейским лагерем. Остальные группы также выгружают пушечное мясо, до точки выброса мы доехали почти без потерь, вертолёты расстреляли только одну машину.

– Ждём!

Ждать осталось недолго, я вижу, как над моим отрядом низко пролетает лёгкий армейский беспилотник. Огня по нам ещё не открывали, возможно, стрелять у врагов некому.

– Вперёд!

В гигантской автомобильной пробке перед разрушенным армейским лагерем паника от обстрела сменяется на другую панику: они увидели, кто к ним идёт от города. Так, сейчас побегут к военным, к тем из них, кто пережил артобстрел и снова занял позиции на блокпосте. Восстановили уцелевшие солдаты связь с оперативным центром в городе или нет?

Со стороны горящего блокпоста открывает огонь пулемёт, за ним второй, третий, вот раскатисто прогрохотал автоматический гранатомёт. Я вижу танки, которые выдвигаются к баррикадам, за танками следуют БМП и лёгкие броневики. К сожалению, врагов уцелело больше, чем казалось с первого взгляда, вон и пехота подтягивается. Начали, наши стрелки открывают огонь в ответ. Стреляют они отвратительно, не могут толком использовать преимущества огневых позиций на крышах и верхних этажах высотных зданий, откуда можно обстреливать блокпост. Неудивительно: большинство новичков, которых мы туда поставили, из подобранных на улицах бандитов. Они если и могут попасть в кого-то, то только метров с десяти, не больше, огневой дисциплины никакой, бой с солдатами не для них.

Бывшие бандиты никогда не держали в руках пулемётов и радостно палят теперь длинными очередями, бездарно растрачивая патроны и не думая менять позиций. Среди солдат находятся те, кто сразу этим воспользовался. Гранатомётчик принимает вызов и теперь накрывает наших стрелков одного за другим. А вот уже и танки включились, снаряды сносят верхние этажи ближайших домов. Хорошо, что мы не послали туда своих полицейских, а не то потеряли бы лучшие кадры. Аминь.

– Вперёд!

Вперёд так вперёд. Лёгкий мотоцикл быстро мчит меня до начала пробки, дальше я уже иду сама, прячась за машинами, обходя лежащие на асфальте тела, некоторые из которых уже начинают подниматься, чтобы присоединиться к нашей армии. Военные стреляют по наседающим на блокпост безумцам, военные стреляют по нашим пулемётчикам, военные не стреляют по мне. Всё получится. Другие номера уже открыли огонь.

Вот и первая мишень – офицер-танкист, который почти уже скрылся в люке своего Абрамса. Готов. Следующий выстрел…

13 ДЕНЬ ВАМПИРОВ: Эпицентр – Главы 45/46/47

45. Правда

Разгром северного карантинного барьера занял минуту двадцать пять секунд и тридцать два шестидюймовых снаряда. Сотрудники Оперативного Центра наблюдали за артиллерийским ударом в режиме реального времени с беспилотных разведчиков, и это именно им удалось заставить артиллеристов с эсминца прекратить стрельбу. Но катастрофы уже не отменить – камеры дронов передают картинку разрушенного армейского лагеря и безумных толп, идущих на прорыв, несмотря на яростный огонь уцелевших солдат и гвардейцев. Северный карантинный барьер, закрывавший заражённым путь из города, прорван. Что ещё хуже – полностью уничтожен мобильный штаб, взявший на себя управление подошедшими к городу войсками. Уничтожен вместе со всем командным составом, техникой, живой силой, складами боеприпасов и топлива. Теперь всё надо строить заново.