Текст книги "Бунт вурдалаков"

Автор книги: Юрий Петухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 24 (всего у книги 24 страниц)

Эпилог
ЧЁРНОЕ ЗАКЛЯТЬЕ

Чудовища порождают чудовищ. Лишь в романтических сказках в телах монстров живут прекрасные и добрые души. Но жизнь не сказка, в жизни всё проще, страшнее и чернее, ибо огонек свечи на малые крохи раздвигает безграничную тьму, и то, еле заметное, пространство света несопоставимо с океаном мрака.

Мрак порождает чудовищ, во мраке они живут своей непостижимой для человека жизнью, во мраке они пожирают друг друга, во мраке уходят в небытие. Из мрака они выползают на свет, вселяя смертный ужас в сердца тех, кто рожден при свечах, в их непостоянном и таком недолгом свете.

Чёрная бесконечная Пропасть, Вселенский Океан Тьмы, жуткое, непредставимое сплетение миллиардов черных миров и антимиров, пространств и антипространств, Вечное Падение в пасть Смерти. – И крохотный огонек, еле теплящийся в незримой ладони Того, кого человек в своих неуклюжих попытках постичь мир нарек Творцом. Тьма и Свет. Триллионы триллионов в триллионной степени мегатонн свинцовой беспощадной Тьмы – безмерная, всесокрушающая тяжесть Черной Пустоты… И слабенький, нежный, еле пробивающийся из неосязаемой почвы росток. Так почему же он выдерживает адское запредельное давление, которое невозможно даже выразить цифрами и числами?! Почему почти бесплотный язычок пламени раздвигает свинцовую Тьму? Непостижимая загадка! Кто породил Черную Пропасть? Кто породил Свет? Неужели у них один Создатель?! Не дано человеческому уму объять необъятное, постичь непостижимое. И только приходит как сомнение, терзающее, не дающее покоя, приходит догадка – разные силы создали Тьму и Свет. И что было раньше? Кто сможет твёрдо сказать: сначала была Тьма… Никто! Ибо можно сказать и так: сначала был Свет! Но порожденная в нём Тьма, малый очаг Зла, Пустоты, Разрушения, безумия начал разгораться, разрастаться, пожирая Свет, убивая Его, поглощая – и разлилась Тьма по всему Мирозданию. Чудовища, порожденные во Тьме, пожрали Свет. И изрекли: для того и был Свет, чтобы его погасить! Для того и родилось в мире Чёрное Благо, чтобы упрочить власть Тьмы… Горе безумцам, ползущим по грани меж Светом и Тьмою! Нет им спасения ни там, ни здесь. Есть лишь вечные муки, и есть предел, за которым всё та же Тьма.

Тьма, властвующая в Потустороннем Мироздании – Тьма, которая в миллионы крат страшнее и чернее Вселенской Тьмы, чудовищнее Черной Пустоты, Черной Пропасти. Тьма, которая владычествует над самою Смертью… Что знает слабый человек, порожденный при сумеречном свете свечей, о запредельном адском Мраке Преисподней, о Чёрных Силах, обитающих в ней? Ничего! Что может знать его призрачный тленный ум о Глубинах, которые лежат за всеми пространствами и подпространствами, за всеми измерениями и уровнями всех вселенных Мироздания?! Ничего! Но знает рожденный при свете, что есть Тьма, более страшная, чем Тьма Вселенская. И знание это порождает в нём слабость. Да, слаб от рождения человек, всецело зависящий от недолгого тления свечи, слаб сам но себе. И слаб своим знанием… но ползет он в Океан Тьмы, преодолевая Страх и Ужас. Ползет, раздвигая границы Света. И оттого ненавистен он обитателям Чёрного Океана. Он – слабый, немощный, не ведающий Мироздания – ползет встречь полчищам чудовищ, порожденных чудовищами. Ползет, не зная, что Незримые Глубины Преисподней, Чёрного Подмирного Мира, Внепространственной Вселенной Ужаса готовы поглотить всё: и крохотный огонек Света, и Черную бездонную Пропасть со всеми её чудовищами, со всеми мирами, падающими в неё, со всеми Вселенными и Антивселенными, с ним самим, ползущим по неведомой дороге в неведомом направлении неведомо куда.

Не постичь человеку во веки веков, кто создал Свет и Мрак, кто сотворил всё видимое и невидимое во всех мирах и пространствах. Но в высших сферах своего сверхсознания пусть не всё, пусть один из миллиардов, имеющих разум, смутно видят Черту, проведенную Создателем. Черту, ограждающую все миры, существующие и несуществующие, от Чёрного Мира, защищающую от вторжения из него Сил Ужаса. Хранит та Святая Черта слабый огонек Света, ограждает его. Но не в дальних мирах пролегает она, не в иных измерениях и глубинных пространствах, не в запредельных вселенных. Проходит Черта по душам человеческим – бессмертным, но слабым, мятущимся, ищущим, готовящимся к вечности. И не выдерживают Испытания одни – срываются под неё, во Мрак. И воспаряют к Свету иные. Но живущие несут Её. И только в них Она – Охранительница Мира Света и Добра. Только в них!

Иван долго смотрел прямо перед собой, не мигая и не щуря подслеповатых глаз. Наконец сказал:

– Мы предали их!

«Кого?» – поинтересовался Первозург, затаившийся в мозгу старика.

– Заложников, тех, кого эта ублюдочная сволочь называла биомассой, сырьем, консервантами. Мы подло предали их!

Первозург не стал спорить.

«Ты разберешься во всем, когда вернешься сюда, Иван», – еле слышно прошептал он.

Иван включил полную прозрачность. И завис над непостижимым колдовским миром. Двести шестьдесят – лун просвечивали сквозь восемнадцать пересекающихся, наплывающих друг на друга исполинских колец, охватывающих уродливую планету под всеми углами. Из незримых жерл били вверх и окутывали желтым паром всё системное пространство ядовитые испарения. Он был внутри.

И снаружи. Чудовищное чрево планеты Навей угрожающе лилового цвета, переходящего в мрачную зелень, тянулось к десантному боту, к самому Ивану живыми мохнатыми щупальцами. Было их много, ужасающе много. Они вырывались из дыры-кратера и одновременно плыли меж беснующимися планетарными кольцами. Они ускользали из лап жестокой планеты, которая заключала в себе Дичайшее переплетение свёрнутых пространств и миров.

Шевелящиеся полипы чёрными влажными шарами-зрачками следили за беглецами.

Слепленная из живой пульсирующей плоти колоссальная труба-аорта сопротивлялась их движению, она пыталась заглотнуть бот, переварить его, загнать обратно в мохнатое лиловое чрево… Но ничто во Вселенной не могло остановить эту машину. Они вырывались из проклятого мира, они пробивали зримые и незримые барьеры Пристанища. Но там, внизу и внутри, оставались люди. Там оставалась Алена. И их нерожденный пока сын – он тоже оставался там.

Иван горько усмехнулся – доживет ли он до рождения своего сына?

Доживет ли он… до встречи с капсулой? Без неё, без возвратников не будет отката. – А значит, ничего больше не будет.

«Я вновь увижу Землю! – неожиданно сказал Первозург. – Не верится!

Сорок миллионов лет, о-о, как это много!» – Иван смотрел в край обшивки, который по его мыслеприказу превратился в зеркальную поверхность, и сам себе казался миллионолетним стариком: измождённый, высохший, не человек, а мумия, мутные старческие глаза, дряблая кожа в рыжих пятнах, истрепанная и полувыпавшая, седая как лунь борода, клочь оставшихся длинных волос. Пристанище погубило его. Он прожил в Пристанище всю свою жизнь. И теперь он бежит из него!

Капсула! Где же ты, капсула! Руки планеты Навей, эти разреженные беснующиеся протуберанцы тянулись за ними, хватали их, царапали своими когтями обшивку бота, соскальзывали… нет, взбесившиеся вурдалаки не могли теперь ничегошеньки с ними поделать! Они не имели выхода с Полигона, ставшего Черной Язвой Вселенной. Они были заключены в непостижимой планете Навей как джин в бутылке. И всё Чёрное Зло преисподней не могло им дать сил, ибо законы пространственных связей были сильнее и не открылся ещё Сквозной Канал из мира мертвых в мир живых. Бот стремительно ускользал из смертных Объятий Пристанища.

– Что ты станешь делать, когда мы придем на Землю? – спросил Иван у Первозурга. – Я готов тебе помогать, как ты помогал мне. И всё же…

«И всё же тебе не хотелось бы, чтоб я задерживался в твоем мозгу слишком долго?»

– Да! – упрямо ответил Иван.

Первозург промолчал. Чувствовалось, что ему нелегко в этой новой своей роли. Кто он теперь? Придаток? Ничто в чужой плоти? Вот так запросто превратиться, из властелина половины Пристанища в приживалу. Да, это непросто перенести.

«Я воплощусь в первое же существо, которое мы встретим, Иван», – сказал он после молчания.

– А захочет ли оно этого?

«Мы не будем его спрашивать, Иван!»

– Нет! На Земле другие законы. Ты слишком долго жил в Пристанище.

Ивана клонило в сон. Он был слаб, слишком слаб. Если бы не Первозург, он бы давно умер, ещё там в зале, на ступенях. Старец отдавал ему свои бесконечные силы. Старец умел жить. Он в основном и занимался этим все сорок миллионов лет странствия Пристанища в иных мирах. Он научился выживать в любых обстоятельствах воплощаться, перевоплощаться, выскальзывать из умирающего или уже умершего тела и впиваться в новое, въедаться в него, захватывать его – и жить! жить!! жить!!

«Хорошо, молодой человек! Я и впрямь темного забылся, не надо учить меня человечности. Я вселюсь в первое же тело, которое нельзя будет воскресить. Я вселюсь в труп И оживлю его своим присутствием. Я уйду из тебя. Но мы ведь будем помогать друг другу?»

– Если нам вообще придётся помогать хоть кому-то, – скептически заметил Иван. Он думал о другом, он думал о «серьёзных» людях. Всё зло, вся ненависть к ним перегорели. Доведись ему вот сейчас столкнуться с ними, он прошел бы мимо, даже не повернул бы в их сторону головы. Плевать, на всё плевать! Почему он должен восстанавливать справедливость в этом несправедливом мире?! Почему он должен спасать человечество? Он устал. И ничего уже не хочет. Дряблые старые руки дрожали. Ноги подгибались, он еле вставал из кресла. Есть сильные, молодые, здоровые, не измученные в жутких передрягах… вот и пусть они спасают кого хотят!

«Иван! Гляди!»

Он разлепил сморщенные веки, всмотрелся в густую тьму Космоса. Мрак.

Пустота. Чёрная пропасть. Ледяная безысходность и расстояния, не оставляющие надежды.

«Гляди!!!»

Иван всмотрелся в черноту. Совсем рядом с системной звездою – Черным Карликом, имевшим по классификатору отвратительно-слащавое название Альфы Циклопа, высвечивалась округлым боком и серебристо-тусклыми ажурными фермами-лапами красавица капсула с почти чёрным алмазно-тонким, бритвенным отражателем. Да, это была она – десантно-боевая всепространственная капсула экстра-класса. Вот теперь они спасены! Иван откинулся на спинку кресла.

Сбавил ход.

Десантный бот подплывал к кораблю-матке. И ему не были нужны никакие команды – он возвращался в родное лоно.

Они были уже совсем рядом, когда лиловая вспышка озарила Пространство, пронзила своим мертвенным светом полупрозрачный бот.

– Нечисть!!! – процедил Иван зло.

Изо всех бортовых орудий, не разбираясь, кто, что, откуда, он дал объёмный двухсотимпульсный залп-очередь. Электронный мозг капсулы, отзываясь на его решение, ударил во все стороны залпами в тысячи крат мощнее. Бушующее пламя объяло Вселенную, пламя, выжигающее всё и вся. Лишь два островка безопасных и тихих оставалось в этом пламени – бот и капсула.

Иван не собирался рисковать. Он был готов отбить любую атаку. И он отбивал её. Боевые установки бота и капсулы работали на полную мощность, изливая смерть в пустоту.

Но атаки не было.

Океан пламени.

Океан бушующего, адского пламени.

Именно из него выплыло чудовищное высохшее лицо демона Авварона. Это было лицо высохшей, сожженной мумии. На нем жили одни лишь базедово выпученные огромные чёрные глаза, пронизанные кровавыми прожилками. Безумие стояло в этих глазах. Безумие и Ужас.

Иван отключил прозрачность. Но жуткий лик не пропал. Он висел над Иваном. Молча жег его чёрными глазами.

«Это они! – судорожно ударял в виски голос Первозурга. – Это та самая третья силах про которую я тебе говорил, Иван! Надо что-то делать, они погубят нас. Они не дадут нам вырваться! Я не могу им противиться! Они требуют вернуться в Пристанище! Это невозможно, Иван!»

– Да, ты должен вернуться! – прогрохотало в мозгу Ивана голосом Авварона Зурр бан-Турга в Шестом Воплощении Ога Семирожденного, голосом демона Зла.

– Нет! – сказал Иван. – Я не вернусь! И ты можешь не гипнотизировать меня. Ты не справишься со мною, Авварон! Не справишься, потому что тебя нет! Ты внизу, Авварон, ты в Пристанище, ты в Преисподней, Авварон! Там ты всесильный властелин! А здесь лишь твой фантом. И плевать я на него хотел!

– Ты должен вернуться! Ты не выполнил своего обещания! Ты обманул меня! Ты убил моё тело! Ты убил мой мозг в Пристанище! Ты должен вернуться… Ты уже возвращаешься. Повторяй за мной: Пристанище – это всё! Это Вселенная вселенных! Земля – это часть Пристанища! возвращаясь в Него, ты возвращаешься на Землю! ты возвращаешься на Землю! ты возвращаешься на Землю!

– …я возвращаюсь на Землю. Земля – часть Пристанища, – Иван еле шевелил языком. Он ощущал, что всё больше и больше поддается чарам колдуна.

Но не мог пересилить себя.

Он уже терял сознание. И готов был отдать команду о возврате, о спуске на планету Навей, о погружении в её лиловые мохнатые утробы, о возвращении, когда Большой мозг капсулы взял команду на себя.

Всё произошло мгновенно. Десантный бот, приостановившийся под серебристым боком капсулы, нырнул в неё; Чёрное пламя отражателя погасило остатки беснующегося багряного огня… и пропало. Капсула канула в подпространственные структуры. Вместе с ботом, Иваном, пребывающим в забытьи, и Первозургом, приготовившимся к окончательной, последней смерти.

Пробуждение было болезненным. Иван невольно поднёс руку к горлу – ему казалось, что кто-то жестокий и неумолимый душит его, душит безжалостно, на совесть.

Перед глазами почему-то проплыла гиргейская клыкастая рыбина с красными глазами. Проплыла, плотоядно облизнулась мясистым языком, заглянула Ивану в душу. И пропала.

Он лежал в приёмном отсеке на гравиподушке – капсула позаботилась о нем. На серой стене расплывалась мутная серая тень.

Иван протер глаза.

– Ты умрешь лютой, ужасающей смертью! – процедил скрипучий старушечий голос не в уши, и не в мозг, а казалось, прямо в сердце.

– Нет, – машинально ответил Иван. Он ещё не совсем понимал, о чём речь. Но уже чётко знал – уходить нельзя! ни в коем случае нельзя! если капсула и на самом деле вынырнет у Земли – ему смерть! он просто скончается от невероятной дряхлости! он рассыпется в прах! никто ему не поможет, даже Первозург! назад! срочно назад! Прожигающие злобой, налитые кровью глаза старухи-призрака смотрели на него из-под чёрного низко опущенного капюшона. Высохшее тело фурии тряслось, чёрные одежды развевались на ней, хотя в отсеке не было ни дуновения ветерка.

– Ты сдохнешь, Иван! Чудовищна будет смерть твоя! И никакая сила не защитит тебя! Смотри! Смотри мне в глаза!!!

Иван невольно уставился в кровавые зрачки. Он знал, что нельзя этого делать. Но он не мог противостоять напору, этой волне ненависти и злобы, потусторонней злобы. Верхняя губа, растрескавшаяся, покрытая редким рыжим пухом, дрожала, обнажая жёлтые поблёскивающие нечеловеческие зубы. Они клацали в такт каждому слову. Высохшая морщинистая рука с чёрными когтями сжимала деревянную клюку с уродливым надглавием-набалдашником.

– Убирайся! – простонал Иван, пересиливая себя. Он не мог ничего передать Большому мозгу, его сознание цепенело. Он был уже почти за гранью жизни.

– Чёрное заклятье лежит на тебе, Иван! И никогда тебе не вырваться из пут Преисподней! – оглушительный Истерический вой-хохот пронзил уши, кровь потекла по щекам.

Но Иван не останавливался. Он полз в рубку. Проклятия сыпались вслед. Они перемежались с хохотом, безумным воем, сатанинскими сладострастными стонами… и новыми, ещё более страшными проклятиями.

Он полз уже во тьме, ничего не видя.

Когда он перевалился через барьер-порожек рубки, в мозг вонзилась игла: «Стой! стой!! стой!!! Ты идешь к Земле! Ты вот-вот будешь на ней! Не смей возвращаться!!!» Иван скривил губы. Кто?! Он не знал, кто это! Но возвращаться надо, иначе смерть! Он обязан вернуться именно в то место, откуда он начинал – в то место Вселенной возле сектора смерти, где его выбросило ещё тогда – только оттуда возможен откат. Если он вообще возможен.

Капсула сама вернётся. А ему нужен только откат – Иван мысленно трижды назвал Большому мозгу координаты. Туда! Туда!! Это приказ!!!

Сатанинское рычание громом прогремело в спину:

– Ты ещё вернешься! Ты проклят навеки! Планета Навей никогда не отпустит тебя! Смерть – лютая, страшная смерть… Чёрное заклятье! Во веки веков!!!

Иван ударился головой о переборку.

Всё позади.

Он опередил их всех.

Он выиграл!

И как подтверждение в его воспалённом, усталом мозгу тихо прогудело:

– Откат!

Волна тошноты захлестнула горло. И всё пропало.

Он сидел в мягком уютном кресле. Чёрный столик чуть поблескивал своей матовой поверхностью. Кресло было воздушно-упругим. Иргизейский гранит высвечивался чёрным внутренним огнём. Этот странный неземной огонь разливался по сферическому залу, играл лиловыми бликами под зеркально прозрачным, уходящим глубоко вниз гидрополом.

– Этого не может быть! – воскликнул круглолицый человек с перебитым широким носом. Глаза его были широко раскрыты, и в них легко угадывалось… нет, не страх, не отчаянье, а лишь непонятное помутнение.

– Плюсовой бесфактурный сдвиг, – вяло вырвалось из узких губ старика с ясным взором.

Одутловатый в чёрной шапочке на затылке переглянулся с пижоном в запашном старинном костюме и с алмазной заколкой в чёрной парчовой бабочке.

Оба были явно обескуражены.

– Неудачный пуск?

Иван уставился на вопрошающего. – Нет, – сказал он с расстановкой, – всё прошло как нельзя более удачно!

Он положил обе руки на иргизейский столик. Барьера не было.

Вот и славненько, – подумал Иван. Он глядел на свои руки – они были молоды, сильны, упруги. Он всё помнил! Это были руки десантника-смертника, готовящегося к поиску, отправляющегося на задание. Откат! Он выиграл… на этом этапе! И он не дряхлый старец, чудом вырвавшийся из Пристанища, которое имеет только вход. Он помнил всё!

«Не торопись, Иван, не смей поступать опрометчиво, нельзя…» – бубнил в мозгу Первозург, так и не обретший пока нового тела. «Нет, я не поступлю опрометчиво!» – мысленно ответил Иван. Он широко улыбнулся, пожал плечами, вздохнул.

Следующим движением он резко выбросил вперёд свои сильные молодые руки. Смертный сип вырвался из сдавленного горла круглолицего, хрустнули позвонки, струйка крови вытекла из полуоткрытого рта.

«Тебе нравится это тело?» – мысленно вопросил он Первозурга.

Но того уже не было в его мозгу.

Иван отбросил столик к стене. Встал. Прежде, чем он успел открыть рот, все три кресла с ещё живыми членами тайного совета, обрекшего его на смерть, будто по мановению руки провалились в черноту и прозрачность гидропола, спасая сидевших в них. Этого Иван не ожидал. Ох, как они ценят свои жизни!

Он знал, что через секунду в зал ворвется охрана.

Но его это мало беспокоило.

На Земле были дела и поважнее.