Текст книги "Бунт вурдалаков"

Автор книги: Юрий Петухов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 24 страниц)

Та из последних сил подгребала рукой, но рука слабела – это бросалось в глаза.

– Брось меч вниз, – попросила она. – Тебе легче будет. А то не выплывем, он нас утянет…

– Нет, – резко ответил Иван. Он уже решил для себя, что бросит двуручный тяжеленный меч только в том случае, если сам с головой уйдет под чёрную пенистую жидкость.

Рядом с ними беспрестанно лопались огромные, то освежающе-озоновые, то отвратительно-зловонные пузыри. И казалось, ни конца ни края не будет всему этому.

Но край показался, и конец наступил… Их вдруг повлекло куда-то в сторону, повлекло мощно, неудержимо и вместе с тем как-то плавно, без рывков и дерганий. Иван всмотрелся вверх – чёрные скалистые своды возвышались над разливанным пенистым озером чёрной жидкости. Их несло по этому подземному озеру – несло к черному, кремнистому берегу.

– Слава Богу! – невольно вырвалось из груди Ивана. Что-то вновь памятью отозвалось в голове. Он провёл ладонью по груди, ощупывая её, будто не находя там чего-то маленького, крохотного, но необходимого.

– А ты говорила, меч бросай! – добродушно проворчал Иван, глядя на притихшую Алену влюбленными глазами. – Нетушки, моя милая, он нам ещё не раз добрую службу сослужит!

Уцепившись рукой за гребень, Иван выбрался на берег. Вытянул спутницу.

Привалился к стене. Всё тело гудело и ныло. Боль в мышцах после изнурительной борьбы за жизнь только сейчас дошла до нервных центров, только сейчас Иван ощутил её. Ничего, всё пройдёт, всё пройдёт.

– Как тебе? – спросил он у Алены.

– Мне лучше, – сказала та. И было видно, что она не обманывает. Было видно, что она начинает «просыпаться».

– Ты вспомнила, как тебя звали раньше?

– Меня всегда так звали, – проговорила она с ускользающей загадочной улыбкой. После недолгого молчания добавила: – Но я вспомнила кое-что другое. Полигон вышел из-под контроля. Понял? Этого никто не ожидал! Этого не могли ожидать!

– Чертовщина какая-то, бред!

– Это правда. Я теперь понимаю. Ты ничего не знал о полигоне. Такие были. Но я же вижу – ты совсем не похож на… на наших. Ты, наверное, где-то долго был? Мне и раньше доводилось видать таких как ты – но редко, очень редко.

– Я ничего не понимаю, – пробубнил Иван. – Растолкуй! Где я был?

Почему ты так говоришь. Конечно, я был во многих местах: и на Гадре, и на Сельме, и на совершенно идиотской сумасшедшей планете У и на призрачном янтарном Гугоне я был, и… ты спроси лучше, где меня не было! Я был даже в Системе, на Хархане…

– Система! Это позже… я не помню. Потом про Систему. Но я не про это говорила, ты меня неправильно понял. – Она опустилась перед ним на колени.

И лицо у неё стало таким беззащитным, милым и родным, что Иван невольно приблизил к нему своё, поцеловал её в губы – легко, почти бесплотно. Она отстранилась. – Не надо. Пока не надо. Я боюсь утратить то немногое, что удалось восстановить, боюсь порвать эту ниточку, что связывает меня с прошлым.

Погоди. Ты был раньше! Ты был намного раньше. И поэтому ты не сразу всё поймешь. Как я не догадалась, ведь это же предельно ясно. Нет, вру! Это сейчас мне ясно, а несколько минут назад, час, три… мне ничего не было ясно, я ещё спала. Я ещё и сейчас не до конца проснулась. Но кое-чего могу припомнить. Ты наверное долго лежал в анабиозе, на корабле или в фондах?!

Да?

Иван удивился. Откуда она могла знать?

– Я никому не говорил об этом. На Земле никто из моих друзей и знакомых даже слыхом не слыхивал про ту давнюю историю. Может, ты мысли читаешь?

Алена не ответила. Она вся дрожала. Льнула к нему. Глаза её, серые, влекущие, горели внутренним пламенем. Она и впрямь просыпалась.

– Сколько?

– Что – сколько?

– Сколько ты был в забытьи?

– Двести лет с лишним.

– Нет, больше. Не двести, точно – больше! Иван развёл руками.

– В таком случае, тебе виднее, – согласился он, вглядываясь внимательнее в горящие глаза – нет ли в них безумия, болезни. Нет, ничего такого в прекрасных глазах прекрасной женщины не было. Он лишь ощутил, что глубина этих глаз неизмерима; что ещё глубже духовные глубины этого удивительного столь земного и одновременно неземного прекраснейшего существа, сидящего перед ним, великолепного в своей блистательной наготе и совершенно не замечающего этой преступно-ослепительной наготы.

– Я тебе всё потом скажу, не сейчас, – Алена вдруг отвела взгляд. – Мне надо всё проверить, убедиться.

– Вот и хорошо, – согласился Иван. – А сейчас нам надо хорошенечко выспаться. Иначе нам крышка. И ничего не говори мне. На-ка вот, – он вытащил из клапана малюсенький голубой шарик, поднёс его на ладони к её лицу. – Проглоти это. После сна ты совсем проснешься, договорились?

Она вдруг рассмеялась, откинула назад голову с тяжелыми распущенными русыми волосами. Поглядела на него как-то странно.

– А больше ты ничего не хочешь?

– Очень много хочу! – ответил Иван. – Но всё – потом. Иначе и хотеть будет некому. Не беспокойся, если появится самая малейшая опасность, откуда бы и от кого бы она ни исходила, я моментально проснусь – у меня это после долгих лет учебы и практики уже в крови и костях. Ну, глотай… и спи!

– Договорились, – сказала она. Проглотила шарик. Положила ему голову на плечо. И прикрыла глаза.

– Вот и хорошо, – еле слышным шепотом проговорил Иван. Сон смеживал его веки. Три часа. Самое большее – три часа! Этого хватит, чтобы полностью восстановиться и набрать силенок на ближайшие семь-восемь суток. Иван провалился во тьму.

И лишь его сверхсознание, способное отделяться от тела и воспарять над ним, его вернейший и надежнейший сторож, отмечало: чёрное пенистое море под ногами, чёрные своды, глухой рокот невидимого прибоя, мерный перестук падающих с черных высей капель, лопающиеся пузыри… и покой, покой, покой.

Сколько прошло времени? Где? Когда? Иван ничего не понимал. Он освободился от остатков сна лишь в тот момент, когда некая исполинская сила влекла его наверх. В глаза сначала ударил призрачный зеленоватый свет, только потом в огромной дыре показалась непомерная волосатая морда с круглыми глазищами и покатым звериным лбом.

– Ива-а-ан! – неслось снизу. – Ива-а-а-ан!!! Его тело было зажато в здоровенной, не менее волосатой, чем морда, руке или лапе, свободными оставались лишь голова, руки, грудь… Иван ничего не мог понять.

Врожденное, отработанное до автоматизма долгими годами тренировок чувство опасности вновь подвело его, не сработали внутренние охранные механизмы.

Что же делать? Ещё секунда, миг – и он погибнет в этой чудовищной пасти.

Да, именно так и было – теперь он всё видел: этот исполин пробил своды пещеры, запустил ручищу в неё, ухватил его, поднял и несет к раскрывающейся пасти. Ещё немного, вот-вот… Пасть была немалая, метра полтора в поперечнике – Иван в неё проскользнул бы жалким червячком. Проскользнул… если бы, из неё не торчали большущие, кривые, жёлтые зубы и четыре саблевидных клыка. Мимо таких не проскользнешь!

– Ива-а-а-ан!!! – где-то внизу эхо разносило пронзительный голос Алены.

Реакция сработала мгновенно. Был лишь один выход.

Не самый безопасный, требующий огромного напряжения, отнимающий годы жизни. Но лучше потерять годы, чем саму жизнь. За мгновение до развязки Иван ускорил внутреннее время, ускорил до предела. Теперь его уже не несло к пасти, а подносило – медленно, еле-еле. Теперь он жил в ином временном ритме и мог хотя бы оглядеться, осмыслить своё незавидное положение, попытаться сделать хоть что-то.

Ждать милости не приходилось. Огромная почти человеческая и вместе с тем чудовищно-звериная морда монстра-людоеда не оставляла никаких надежд.

Ноги зажаты. Только руки! Только голова!

Из пасти несло трупной вонью. С волосатых губ капала клочьями седой пены слюна. Из ноздрей плоского львиного носа сочилась кровь. И клыки.

Огромные клыки!

– Ну, нечисть поганая, держись!

Иван понимал, что достаточно исполину сдавить свою лапищу посильнее – и от него, от человека, землянина, от создания Божьего, останется мокрое место. Он и без того ощущал, как болят бока в горячей ладони людоеда, как похрустывают ребра. Но надо опередить, надо!

Когда лапища поднёсла его к самой пасти, Иван резко выкинул вперёд обе руки, тройным ведическим приёмом превратил их в сокрущающий таран нечеловеческой прочности – «алмазную палицу Индры». Приём этот был известен единицам на Земле. Он спасал знающих его во тьме тысячелетий. Он должен был спасти рос-веда и в эту минуту. Чудовище было невероятно могуче, исполински сильно. Но за Иваном стояли родоначальники Человечества и их Сила.

– А-я-ягррр!!! – тяжёлый хрип вырвался из горла Ивана.

Он был за всеми пределами возможного. Кожа на руках и груди лопалась и кровоточила, мышцы вздулись узлами, буграми, грозили прорвать эту нежную кожу, позвоночник трещал, всё тело пронизывал дьявольский или, скорее, божественный, огонь. Это было подобно чуду!

Иван с мясом, с корнями выдрал оба верхних клыка. И ни мига не медля, из последних сил, чувствуя, как сжимается волосатая ладонь, вонзил их остриями в огромные жёлтые от злобы и ярости глаза. Потоки крови, слизи и ещё какой-то мерзости захлестнули его. Дико взвыло исполинское чудовище.

Уже падая вниз, Иван успел увидеть, как монстр-людоед обеими руками хватался за вываливающиеся, проколотые глазные яблоки, пытался запихнуть их обратно, в чёрные ужасные своей пустотой глазницы. От оглушающего воя и прорывающегося сквозь него рыка закладывало уши.

Ритм ускорения начал прерываться ещё прежде, чем Иван ухватился за ребристый выступ скалы. Ладони обагрились кровью. Но падение немного замедлилось. Он летел в провал, прямо в чёрную пенистую и пузырящуюся жидкость, совсем не похожую на воду, маслянистую и гадкую. А в ушах дикий рев перемежался с почти неслышным: «Ива-а-ан!»

Он упал в жидкость, погрузился метра на три вглубь. И почти одновременно, с небольшим запозданием огромная лапа опустилась в пролом, сунулась в воду, принялась шарить под сводами пещеры. Это было страшное зрелище. Монстр-людоед не собирался упускать жертву, напротив, ярость и злоба в нём утроились, удесятерились. Чёрные брызги летели во все стороны.

Ивана качало на поднятых волнах, кидало, несло, закручивало в возникающих тут и там водоворотах. Это была буря злобы! Взрыв ярости! Ослепший монстр обшаривал внутренности пещеры, и не было той силы, что могла его остановить… Надо было смириться, погибнуть. Очень не хотелось. Но…

Ивана волной так бросило в стену, что он на долю секунды потерял сознание от жгучей боли.

А когда он пришёл в себя, уже совершенно в другой точке пространства, он увидел, что сила, способная остановить людоеда-исполина есть! На гребнистом выступе, вся мокрая, растрепанная, но неизменно прекрасная, с лучемётом в руках стояла Алена.

Иван замер, боясь выдохнуть воздух, спугнуть миг.

Ярчайшая вспышка прорезала полумрак пещеры.

Живой тяжеленной скалой обрушилась в чёрное озеро отхваченная по локоть ручища монстра. Безумный вой лишил слуха.

А она стояла обнаженной живой статуей, олицетворяющей победу сил Добра над силами Зла.

Ещё одна вспышка. Тяжелый всплеск на чёрной поверхности. Огромная кисть надломленным айсбергом ушла в воду. И снова рев. Вой! Визг!

– Молодец, Аленка! – не выдержал Иван. – Молодец!

В несколько сильных быстрых взмахов он подплыл к каменистой кромке. Вскарабкался наверх. Бросился к ней. Тяжелый лучемёт упал в ноги. Она прижалась к нему, вдавливая лицо в мокрую грудь.

Тело её сотрясалось от рыданий, его просто било в конвульсиях. Всё тяжкое, страшное, гнетущее вырвалось наружу, исходило из неё. Иван целовал её красивейшее на свете лицо – целовал беспорядочно: губы, глаза, нос, щеки, подбородок. Он шептал ей что-то нежное, ласковое, доброе, не вникая в смысл слов, стараясь её успокоить, растворить в себе. И он уже ощущал, как все прочие чувства – безумная радость, благодарность ей, нежность, желание впитать в себя все её тревоги и боли – уступают место одной великой и неудержимой страсти. Да, он сейчас желал её. И она желала его. Он чувствовал это каждой клеточкой тела. Они уже были единым. Её упругие высокие груди обжигали его, нежные бедра передавали свой трепет его ладоням. Он целовал её, задыхаясь, теряя рассудок, и не было ничего на белом свете важнее, главнее их Любви.

Всё произошло очень быстро – их сердца и души одновременно взмыли в незримые выси, насладились общим сладостным мигом… и вернулись в грешный мир – умиротворенные и тихие.

Алена лежала на груди у Ивана и слушала, как стучит его сердце. А он думал, что теперь ему вдвое тяжелее придётся – ведь без неё он из этого колдовского мира, из этого Пристанища навей, оборотней, монстров, нелюдей и призраков не уйдет.

Они лежали не меньше часа, приходили в себя.

Потом Алена тихонько встала, сходила в дальний конец выступа, принесла его рубаху, приволокла меч, бросила в ноги Ивану. Присела рядышком, погладила по плечу, убрала со лба у Ивана длинную прядь.

– Ты помнишь, я тебе обещала сказать кое-что? – спросила она.

– Было чего-то такое, – подтвердил Иван и поцеловал её в губы.

Она игриво отмахнулась, насупила брови. И спросила:

– В каком году ты отправился сюда?

Иван улыбнулся, поглядел на неё с прищуром.

– В этом, милая, в каком же ещё. В две тысячи четыреста семьдесят девятом году от Рождества Христова.

Он увидел, как неожиданно побледнела Алена, как задрожали у неё губы и расширились зрачки. Это была какая-то странная реакция. И Иван придвинулся к ней поближе, притянул к себе, спросил шепотом:

– Что с тобою, Аленка?

– Пятьсот лет!

– Не понял, какие ещё пятьсот лет?

– Ты перемахнул через пятьсот лет, теперь понял? Через пять веков! Она говорила столь твёрдо, убежденно, что Ивану стало не по себе.

– Ерунда какая-то. Я вылетел с Земли в 2479-м году. И сейчас именно 2479-ый год. Я ещё не спятил окончательно. Я не лежал в анабиозе. Меня перебросили сюда по внепространственным каналам.

– Это ничего не значит, Иван, – сказала Алена. – Я родилась в 3056-м году. Время назад не течёт. Ты, наверное, знаешь это! Значит, тебя перенесло сюда. Я поняла это ещё тогда, но хотела проверить, убедиться. Ты не похож на наших.

– А чей же я! – удивился Иван.

– Нет, ты неправильно понял меня. Мы все, конечно, наши, все земляне, россияне. Но время, Иван, пропасть времени! Ты не такой! – Она вдруг часто-часто заморгала, смахнула слезинку. – Нет, ты не думай, ты самый лучший в Мироздании, ты самый… ты мой любимый, и я ни на кого не променяю тебя. Но ты не такой!

У Ивана в голове загудело. Мало того, что его занесло против его же воли на проклятую колдовскую планету, так ещё и перебросило на пять веков вперёд? Ну и что теперь делать? Как он теперь вернётся на Землю?! Как он посчитается с очень «серьёзными» и важными людьми, закинувшими его к черту на рога?! Как он предупредит землян… Стоп! Стоп!! Иван схватился за голову. Кого он должен предупреждать? О чем? Почему?! Что за тревоги такие?! Это что-то связанное с Харханом, с Системой?! Перед глазами снова всплыли два белых силуэта, погибающие в огне, загрохотал водопад, представилась почему-то нелепая женская фигура с одутловатым сонным лицом и непомерной нижней частью грушеобразной формы с торчащей из неё морщинистой трубой… головастики в огромном аквариуме с мутной противной жидкостью, чьи-то скрипучие слова, боль в лодыжках, нестерпимая, жгучая, и кровавой ярью вспыхнувшие в мозгу слова: «Откат. Откат!!!» Он вернётся в то же самое время, да! Так обещали и эти, «серьёзные». Так и будет. Или они его надули?

Надули, как подлый и лживый крысеныш Авварон?! Нет! Только не это! Он обязательно должен вернуться на Землю! Не для себя должен! Он всё сделает. Провала больше не будет. Иначе… иначе Земле будет плохо. Очень плохо!

– Ты путаешь что-то, – сказал он Алене устало, – ты ещё не совсем проснулась.

– Да, я не совсем проснулась. Я ещё проснусь! Но то, о чём я говорю это правда, Иван. У времени обратного хода нет.

– Есть, – произнес Иван тихо, – есть Обратное время. Есть откат. Всё есть, Алена. В этом мире всё есть.

– Это предрассудки двадцать пятого века. Послушай меня! Последний мой день там, дома – 24 июля 3081-го года. Я ещё не сошла с ума. Я вспоминаю, я очень многое уже вспомнила. Не бойся, ты не пропадешь в нашем времени. Я не дам тебе пропасть. Пока ты со мною…

– Ну, спасибо, – с легкой улыбкой сказал Иван. – Я тоже постараюсь не дать тебе пропасть, хорошо?

– Хорошо! – согласилась она торопливо. – Ты ещё не веришь мне. Но ты поверишь, я знаю. Я тебе всё объясню, всё расскажу. Теперь я сама начинаю доходить. Что-то случилось с полигоном. Понимаешь? Это было невозможным. Но что-то случилось!

– Мне ничего не говорит это слово – полигон. И я не верю в тридцать первый век. По крайней мере, для Земли его скорее всего никогда не будет!

Система что-то готовит. Я не могу пока точно сказать – что, но это будет апокалипсис. Система не знает прямых ходов на Землю! Но… о-о, проклятый колдун! Негодяй!! Чудовище!!!

– О ком ты? – Алена испугалась за Ивана, ей даже показалось, что он внезапно повредился в уме.

– Авварон Зурр бан-Тург в Шестом Воплощении Ога Семирожденного гнуснейшая гадина, подлая скотина, тварь!!!

– Что это? – вдруг вскрикнула Алена.

– Где?

– Да вон же! – она указывала пальцем куда-то влево, в темень.

– Это он.

Иван видел – во тьме и мраке на изуродованной трещинами стене пещеры чернела непроницаемой вселенской тенью фигура карлика-колдуна в рясе и капюшоне. Тень была огромной. И всё же она принадлежала именно Авварону Зурр бан-Тургу.

– Ты снова пришёл? – выкрикнул Иван в пустоту. – Зачем?!

Скрипучий противный смех прозвучал под сводами подземелья. И внезапно оборвался.

– Я никогда и никуда не уходил, Иван, – просипело тихо и вкрадчиво над самым плечом. – И не уйду, не надейся. Ты проник туда, откуда тебе никогда не выбраться. У тебя есть лишь одна надежда, одна маленькая дверца – это я, Иван. Каким бы дураком ты ни был, но это и ты поймешь.

Иван вертел головой, щурился, но никого не видел. Голос звучал из пустоты. Карлика не было в пещере. А тень – наваждение, призрак, ей не стоило придавать никакого значения.

– Они погубят нас, – неожиданно тихо и печально сказала Алена. – Мы никогда не выберемся отсюда. Здесь просто нет выхода, он всё врет.

– Не слушай её, Иван, – прошипело за левым плечом.

– Здесь нет выхода, – повторила совсем обречённо Алена, – здесь есть только вход. Да, Иван, полигон закладывался как замкнутый мир, из него никто и никогда не должен был выйти вовне. Я вспомнила! – На глазах у неё стояли слезы.

– Бред! – Иван сжал виски ладонями. – Я ни одному из вас не верю.

Алена резко отвернулась от него. Обиделась. Иван понял свою ошибку и обнял её за плечи. Он готов был вымаливать прощение, стоять на коленях и просить её… но не мог произнести и слова.

– Иван, решайся! – прозвучало под сводами гнусаво. Кристалл, только он! Иван выхватил чуть светящийся усилитель, высоко поднял его в руке.

– Сгинь, нечисть! – прокричал он не своим голосом. Тень, изменяясь в очертаниях, то расплываясь, то вспыхивая мертвенно-зелёными огоньками, растаяла. Но снова из-за плеча тихо, совсем тихо прозвучало:

– Я уйду, Иван. Но на моё место могут придти другие.

Иван вяло отмахнулся. Ему сейчас было важнее иное – Алена.

Он ласкал её, Шептал ей что-то на ушко, гладил шелковистые волосы. И ничего не видел.

А за его спиною маслянистым огромным пузырем вспучивалось чёрное озеро. Вскипали буруны, расходились кругами плотные, будто резиновые волны, пенились гребни… Иван понял, что творится нечто неладное, лишь когда его и Алену захлестнуло чуть ли не с головой. Он вскочил на ноги, подхватил лучемёт и меч. Протянул руку.

– Ну, давай же, скорей!

Он смотрел на Алену, но краем глаза видел, как из черноты высовываются толстые извивающиеся щупальца, как вздымаются они кверху, как выплывает из немыслимых глубин поблёскивающая багровая спина, как высвечиваются янтарем два огромных глаза на птице-жабьей клювастой морде размером с двойной бронеход.

Из чёрного озера всплывало огромное чудовище, очень похожее на то, что пожирало несчастных, беззащитных женщин, но не трехглазое – у него было два глаза, как у обычного земного существа. Эта тварь не смогла бы ужиться на Земле – она бы просто-напросто сожрала всё живое и потом околела бы с голоду, это было написано на её тупой алчной морде.

– Бежим! – Алена первой вышла из оцепенения.

– Куда? – машинально спросил Иван. Он собирался было дать полный залп из лучемёта. Путей к отступлению не было.

– Я вижу куда. Бежим!

Она потянула его за руку. Через несколько секунд, чудом увернувшись, от жирных извивающихся щупальцев, они выбрались на изломанный уступ, возвышавшийся всего лишь в пяти или шести метрах от их ложбинки. Чудище наползало сзади, оно почти настигло их, когда Иван тоже «увидел».

Обрыв заканчивался пропастью, в которой не было ни капли воды. Это было непостижимо. Но это было! По всем законам, природы чёрная маслянистая жидкость должна была давным-давно перелиться сюда, заполнить пропасть. Но она стояла, огражденная хрустально-прозрачной стеной. А дна пропасти не было видно.

– Туда! – она снова дёрнула его за руку.

– Ты с ума сошла! – Иван оглянулся – из широченного зубастого клюва отвратительной твари сочилась темная кровь, к чешуйчатым наростам прилипли длинные чёрные волосы одной из жертв. И хлюпанье, чавканье, хруст дожевываемых костей.

– Надо прыгать, Иван, надо!

– А-а! Была не была!

Они разом оторвали ноги от каменистого выступа, воспарили на миг и, подчиняясь неумолимым законам природы, полетели вниз, в бездонную пропасть.