Текст книги "Второе рождение (СИ)"

Автор книги: Юрий Деревянко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 11 страниц)

– Нет. Я не хотела его волновать.

– Ну ты и шпионка. Ты ещё не решила – куда поступать?

– Ещё думаю. Может быть – всё таки в технический?

– Надька! Только в полицию! У тебя уже послужной список хорошего оперативника!

– Димочка, но меня ведь туда не возьмут с моей инвалидностью.

– А сколько раз ты можешь отжаться?

– Ну за час примерно…

– А кто четверых бандитов голыми руками?

– Ну какие же они голые… Я в перчатках была.

– Надька, я тебя туда за руку отведу! Ты же там порядок наконец-то наведёшь!

– Ты думаешь? А… А на какое отделение?

* * *

Закончила разговор, уже стоя у шкафа. Открыла и потрогала китель, который после случая с соседом подумывала тихо выбросить. Достала его вместе с вешалкой, подошла к зеркалу, приложив к себе. Полюбовалась. Осмотрела себя ещё раз камерой Потеряшки. Аккуратно отряхнула и снова повесила в шкаф. И тут поняла, что придётся уйти с работы. С той самой работы, на которой встретила Серёжу.

* * *

– Надь, что-то случилось?

Серёжа присаживается напротив и смотрит в лицо. Но смотреть на него грустно, поэтому отвернулась.

– Я что-то не так сделал?

– Серёжа, всё так. Ты замечательный. Просто мне грустно.

– Почему?

– Ну я же девушка в конце концов. Могу я просто погрустить?

– Ладно. Если понадобится моя помощь – скажи. Погрустим вместе.

Он отходит в сторону. Кажется – решение принято, да и слово себе дала – поступить на высшее. Но теперь жаль уходить с автомойки. Потому что это значит – снова изменить свою жизнь. Снова потерять всё. Автомобили, которые стали почти родными. Особенно некоторые из них – которые приезжают мыться чаще других. Дядю Сеню с его доброй и мудрой улыбкой. А главное – Серёжу. Он не просто парень, с которым приятно провести день или ночь. Он признал девушку даже под пластиковой оболочкой. Научил пластиковую куклу, что она тоже может быть любимой. На мойку заезжает очередной запылённый клиент – и грусть снова надо отложить на потом. Даже нахальный БМВ теперь кажется старым другом. Он следит за собой и наверняка получится встретиться с ним ещё. Но руки невольно трут его бока тщательнее, чем обычно.

* * *

Стал замечать, что с Надюшкой что-то не ладно. Грустить стала чаще, снова замыкается в своём старом кресле. К машинам нежнее стала – как в первые месяцы, когда Серёга только подкатывать к ней пытался. Сперва подумал, что любовь у них с Серёгой не клеится. Но и к нему она – вроде – нежная. Уходят часто вместе, а иногда и приходят довольные в обнимочку. Грешным делом подумал уже, что молодежь "доигралась". Но вспомнил свою, когда первого ждала – так она беречься стала, как узнала. Да и поправилась быстро. А Надюшка как медный пятак – не меняется. Такая же стройная, такая же неутомимая. А как тёплые дни пришли, как шортики надела… Ну как тут Серёге не позавидовать? Но вдруг понял – Надюшка с автомобилями прощается. Давно ведь понимал, не задержится эта звезда на мойке. Бросит эту работу, и поминай – как звали. А может быть – и Серёгу забудет. С глаз долой – из сердца вон. Одно слово – звезда. Между делом подошел к ней и негромко спросил:

– Уходить собралась?

– Дядь Сень, а… А как Вы догадались?

– Лето на дворе. Надумала поступать?

Она смущённо опускает глаза.

– Кажется – да.

– Не говори куда, а то сглазишь. Ни пуха тебе.

– К чёрту, – улыбается Надюшка.

* * *

– Катя… – печально тянет подруга в телефон. – Мне поговорить надо.

– Ты на тренинг идешь?

– Неет.

– Почему?!

– Я с тобой поговорить хочу.

– Я что по-твоему – лучше психолога?

– Ты моя подруга.

– Надька, ты невыносима. Давай эээ… В восемь вечера за нашим столиком.

Она точна, как обычно. Пришла, плюхнулась за столик, подперла щеку ладонью.

– Кать… Я решилась.

– На курсы?

– Нет.

– Неужели замуж?!

– Какое замуж, ты с ума сошла?!

– Надь, мне всё чаще кажется, что ты меня разыгрываешь. Какой из тебя киборг?

– Кать, не дразнись, а то обижусь.

– Не буду. Если скажешь наконец – на что ты решилась.

– Я с работы ухожу. Только не знаю – как об этом Серёженьке сказать.

– Чорд. Совсем забыла, что у вас служебный роман. А что с работой не так?

Надька пожимает плечом.

– Ну я же поступать собралась. Работать уже не получится.

– И чо? Серёжку тоже оставишь?

– Нет – с собой возьму! Кать, я не хочу его оставлять. Тоесть – я хочу, чтобы он, ну чтобы мы…

– Надька, вот какого дьяболо ты на тренинг не пошла? Сидишь тут – мямлишь. Ты взрослая или где? Собери волю в стальной… Извини – в свой прочнее стали кулак – и скажи. Если любит – никуда он от тебя не денется. А если, извини, поиграться хотел – так туда ему и дорога. На твои внешние данные желающего искать – только свистни.

– Я свистеть не могу.

– Да тебе и свистеть не надо, сами набегут. Ещё лишних пинками разгонять будешь.

– Ты так думаешь?

– Я привыкла сначала думать, потом говорить. Можно всё сразу, но не задом наперёд.

Надька зажмурилась и тряхнула головой, переваривая фразу.

– Кать, у меня с твоих фразеологизмов чипы в трубочку сворачиваются.

– Надька, не коси под робота, у тебя это не получается.

– Так что – прямо подойти и сказать?

– Можешь подойти по большой дуге. Но сказать всё равно придётся. Если не передумала поступать.

– Нет, Кать, ну я ведь давно решила… – мнётся Надька.

* * *

– Надь, кончай тоску на себя нагонять. Улыбнись.

Поглядела на него снизу вверх, встала и молча обняла. Уже даже дядя Сеня давно догадался. Почему же он не догадывается? Неужели это так трудно? Он ведь догадывается, когда хочется заплакать. Почему он не понимает сейчас? Или уже давно всё понял – и ждёт, чтобы сказала сама? Он тоже молчит и гладит по голове. Очень хочется ощутить его запах. Но нечем. Зато можно его обнять тёплыми после мойки руками.

– Надь, ты сейчас тёплая, – шепчет он. И то, что должна была сказать – снова тонет в тепле его обнимающих рук и тихого голоса. Но всё решено. Опустила руки и шепнула:

– Серёжа, я ухожу.

– Тебе куда-то срочно надо? – уточняет он.

– Да. Надо. Я увольняюсь.

Серёжа резко хватает за плечи и смотрит в лицо.

– Что? Совсем?

– Серёжа, я давно решила, что буду поступать в институт. Извини, но…

– Надя, как же… А как же я? Я что – больше тебя не увижу?

– А ты хочешь меня видеть?

– Очень хочу. Куда ты уезжаешь?

– Никуда. Я останусь тут, в городе. Мы сможем встречаться.

Он обнял снова и шепнул:

– Так вот почему ты грустила…

– Да, Серёж.

– Тогда это пустяки.

– Для тебя это пустяки?

– Когда ты пришла, я сразу понял, что ты здесь ненадолго. Но если мы можем и дальше…

– Сможем, Серёженька… – ответила, нежно обнимая.

* * *

Утром следующего дня встала, раньше, чем на работу. Открыв шкаф, взялась сперва за форменный китель, но раздумала. Его время ещё придёт. Сперва надо хотя бы поступить. Поэтому оделась скромно, строго, не вызывающе. Но всё-таки женственно. Пластиковые оригиналы всех своих немногочисленных документов сложила в сумку. На всякий случай их электронные копии загружены в телефон. Постояла перед зеркалом, кивнула и вышла. Чтобы успокоиться – пошла пешком. Благо – батарея только что заряжена до полного, а идти не так уж далеко. Наконец – остановилась перед вывеской. "Юридический институт МВД Российской Федерации". Поскольку невозможно сделать глубокий вдох – просто медленно кивнула и открыла дверь проходной.

– Вы куда, девушка? – с подозрением спрашивает вахтёрша.

– Эээ… Поступать.

Она осматривает с ног до головы.

– Опоздала, милочка.

– Как?!

– Приём документов от сотрудников МВД уже окончен.

– А… Я не сотрудник.

– Странно. На вид Вам семнадцати уже не дашь.

– Нет-нет! Я после школы! Я потеряла несколько лет.

– А… Тогда вовремя. Паспорт пожалуйста. – протягивает руку тётка. Сунув пластиковую карточку в сканер, она интересуется: – А что же так?

– Я… Лечилась, потом тренировалась.

– Ишь ты. Сильно хотела поступить? – отдаёт тётка паспорт. Глянув на экран, она кивает:

– Проходите, Надя. Документы сдавать вон там.

Но рамка на входе зажужжала тревожным сигналом.

– А ну-ка, Надежда, что у Вас в карманах?

– У меня… Металл в суставах.

Тётка возвращается к экрану.

– Действительно. Тогда извините – я должна Вас обыскать. Таковы правила.

* * *

– Присаживайтесь.

Поправила очки, оглядела вошедшую. Симпатичная девушка, на вид – лет двадцать. Чёрные волосы подстрижены под каре и тщательно расчёсаны. Одета скромно, по деловому. Не так, как многие фифочки, приходящие сразу после школы. Вставила её документы в сканер и принялась листать данные. Курова Надежда Антоновна, 21 год, не замужем. Эта уже видела жизнь. Но в общем – ничего особенного. Таких приходит много. Поселковая. Понятно. Образование, конечно… Оценки более-менее, но качество обучения в поселковых школах то ещё.

– Предупреждаю – Вам придётся сдать вступительные экзамены.

– Я готовилась, – уверенно отвечает Надежда.

Судимостей нет. Потерпевшая по уголовному делу. Ещё по нескольким делам – уголовным и административным – проходит как свидетель.

– Надежда, надеюсь – Вы к нам поступаете не ради мести?

– Нет. Виновный уже сидит. Просто друзья мне посоветовали сюда.

– А Вы хотите?

Она мнётся. Поправила очки и строго предупредила:

– Только честно. Учтите, девушка, мёдом здесь не помазано.

– Меня мёдом кормить – только добро переводить, – парирует девица.

Ладно. Медицинская карточка. А вот тут – стоп. Инвалидность первой группы по опорно-двигательному, по системе пищеварения, по дыханию, по зрению, по слуху…

– Девушка, вы что – инвалид?

– Да… – сникает она. – Простите…

Она встаёт со стула и протягивает руку.

– Я так и знала… – тихо и разочарованно произносит она.

– Подождите. Я Вам ещё не отказала. У вас искусственные органы?

– Ээээ… Да.

– У нас уже были подобные прецеденты. Если Вы справитесь с базовыми физическими нормативами – Вы можете поступить.

– Правда?! – обрадовано подскакивает она. – А подготовка по рукопашному бою значение имеет? А опыт проведения задержаний?

– Девушка, так вы – сотрудник?

– Нет-нет! Я это… Я внештатно помогала!

– Можете документально подтвердить?

– Эээ… Нет.

– Плохо. Могли бы пойти по собеседованию.

– Я сдам, сдам! – горячится девушка, опираясь на стол обеими руками. – Я готовилась!

Приходится её заверить:

– Хорошо, хорошо. Сдадите – значит поступите.

* * *

Глава 19

День предварительного собеседования. Мать растолкала ни свет, ни заря со словами:

– Венерочка, солнышко, пора собираться. Ты не должна опаздывать.

Поэтому не выспалась, глаза слипаются и всё время хочется зевнуть. Вокруг маячат такие же несчастные лица. Все волнуются. Сама не волновалась ни минуты. Уверена – если даже не удастся что-нибудь сдать – папочка-полковник сделает звонок кому нужно. Чтобы хоть чем-то себя занять в ожидании – начала присматриваться к остальным. Среди ожидающих выделяется одна деваха. Толстожопая корова, явно старше всех, одна из самых высоких среди девушек. Смазливая, курносая, волосы гладкие – как ненастоящие. Либо чья-нибудь любовница, либо надеется такой стать. Не удержалась – подошла к ней.

– Привет.

– Привет, – отвечает она, глядя немного сверху.

– Надеешься поступить?

– Надеюсь. А ты?

– Я точно поступлю. У меня папик – полковник. А у тебя?

– А я сама поступаю.

Хмыкнула презрительно.

– И кто же тебя рекомендовал?

– Никто. Я – правда – в университет готовилась. А потом мне друзья посоветовали.

– Мой тебе сразу совет – вали в свой университет, жучков считать. Тут тебе ничего не светит.

– Посмотрим, – пожимает она плечами.

* * *

Следующая в списке подавших документы – Курова Надежда Антоновна. 21 год, не привлекалась, не состояла, не замечена. Особые пометки – искусственные органы.

– Нелли Сережаевна, зовите следующую.

Нелли открывает дверь и вызывает:

– Курова Надежда!

В дверях появляется девушка. Приятного телосложения, красивая. С чёрными волосами, но кожа светлая – совсем не загорелая.

– Хотите поступить в полицию, Курова?

– Да.

– Защищать законность и порядок?

– Да, – уже увереннее отвечает Курова, поднимая голову. Не удержался от улыбки.

– Похвально. Так что там у вас с искусственными органами?

Она снова опускает глаза и произносит, указывая на голову.

– Всё, кроме этого.

– Извините – не понял. Только голова что ли живая?

– И то – не вся. Только мозг.

От такого признания вскочил из за стола и подбежал к ней. Она довольно высокая для девушки, да ещё и на небольших каблуках, так что почти встретился с ней глазами.

– Вы меня не разыгрываете?

– Майор, думаете – мне от этого очень весело?! – кипятится девушка.

Обошел её вокруг. И вдруг понял – будущее пришло. Фантастика, которую смотрел в далёком детстве, стоит перед глазами в юбке и блузке.

– Простите – можно Вас потрогать?

Она сердито подаёт руку и сообщает.

– Твёрдый корпус – стеклополимер. Эластичная оболочка из пищевого силикона. Рабочая температура оболочки – до трёхсот градусов.

Рука ощутимо прохладная. И под мягкой кожей прощупывается твёрдое. Она продолжает объяснять раздраженным голосом.

– Я сгорела на пожаре. Лицо напечатано на принтере, глаза – видеокамеры, череп титановый, жизнь мозга поддерживается искусственной системой. Тело электрическое, управляется мозгом через нейроинтерфейсы. Вы готовы принять такую?

Пощупал её руку выше локтя. И понял, что такой шанс нельзя упустить ни в коем случае. Уже не важно, сколько у неё ума или таланта. Не важно – сколько раз она способна отжаться. Она станет первым настоящим киборгом в российской полиции. Наконец-то утрёт нос и армии, и япошкам.

– Нелли Сережаевна, запишите. Курова Надежда Антоновна принята без дополнительных экзаменов.

* * *

Мысленно уже посмеивалась, ожидая зрелища – когда курносая корова в слезах выползет на подгибающихся ногах из аудитории. Как вывалились уже несколько до неё. Но вместо этого – она вышла с улыбкой, прикрыла дверь и, высоко подпрыгнув, воскликнула:

– Приняли!

– Что значит – приняли?! – обступили её остальные, наглухо загораживая. Но и из-за этой стены услышала до противного счастливый голос:

– Майор сказал – без экзаменов!

– Ну типа поздравляю… – озадаченно произнёс кто-то из парней.

– Спасибо!

– Задушишь!

– Извини.

– Мать твою. Ты кто?! Штангистка что-ли?!

– Эээ… Рукопашница. Была. Выгнали, чтобы никого не покалечила, – смущается корова.

Протолкалась поближе к ней и оглядела оценивающе.

– Думаешь – самое сложное позади?

– Конечно!

– Отпусти, дура!

Как было не заорать, когда она вдруг схватила под мышки, как ребёнка, подняла и закружила. Дурацкая корова. Хоть бы не оказаться с ней в одной группе.

* * *

Через проходную выбежала счастливая. Не просто счастливая, так – как не была счастлива уже давно. Потеряшка встретил у выхода и сразу же – его камерой – сделала селфи на фоне вывески института. Наконец-то можно не сомневаться – куда идти. А ещё – можно отправить маме фото с коротким сообщением "Поступила!". Через несколько минут приходит ответ: "Поздравляю, дочка! Вечером позвони!"

А ещё через несколько минут из подкатившего такси выскакивает Серёжа. И сразу бросается обнимать.

– Надя, я тебе говорил, что ты одна такая!

– Да, Серёженька. – ответила, глядя ему в лицо. – Всё оказалось наоборот. Меня взяли за то, из за чего я думала – не возьмут.

– Ты счастлива?

– Очень.

– Едем праздновать.

– Но, Серёж…

– Я уже всё придумал.

* * *

Когда Надя позвонила, что поступила – вылетел из дома, как ошпаренный. Зная её, верил, что она поступит, но не знал – куда. Она никогда об этом не говорила. Так что её поступление в юридический стало полной неожиданностью. Всю дорогу думал о том, как это отметить. Ведь ни кафе, ни даже ресторан ей не интересны. Не стал отпускать такси – а просто забил в месте назначения парк Горького. И первым делом повёл Надю в тир. Парень-кассир сразу посмотрел с подозрением. Подмигнул Наде и ткнул телефоном в кассу.

– Гуляем! Двадцать выстрелов!

Наде весело. Она сама заряжает воздушку и весело произносит:

– Вы арестованы! Сопротивление бесполезно!

С первого же выстрела падает железный солдатик. Потом второй. Уже пятый выстрел Надя делает, как из пистолета.

– Вы биатлонистка? – осторожно спрашивает парень.

– Я из полиции! – весело сообщает Надя, сшибая выстрелом очередную мишень.

– Извините, профессионалам приз не положен, – разочаровывает кассир.

– И не надо! Я уже счастливая! – орёт Надя, целясь по отражению в зеркальце.

* * *

Голова уже кружится и немного мутит от каруселей. Но Наде всё ни по чём. Она смеётся от счастья, между аттракционами лезет целоваться и получает мгновенный положительный ответ. Классно видеть её такой счастливой. Иногда кажется – что она немного пьяна, хотя понятно, что этого быть не может. Поэтому ничего другого не остаётся, как радоваться вместе с ней. А ближе к вечеру приезжают Дима с Галей, а потом и Катерина с друзьями – и веселье продолжается. Мишка догадался притащить стаканчики и пару бутылок безалкагольного шампанского. Но только открыли одну бутылку на смотровой – подошел патруль.

– Молодые люди, вы в курсе, что распитие…

– Наша Надька в юридический поступила! – перебивает его Катерина. – На охрану общественного порядка!

– Коллега? – веселеют стражи порядка.

– Да! – обнимает обоих патрульных Надя. К счастью – стаканчиков хватило и для патруля. Развеселившаяся Надя, перечокавшись со всеми, выливает из своего стаканчика себе на голову.

* * *

Прогуляли до темноты. Голова немного кружится не то от каруселей, не то от счастья. Вошла домой и, не раздеваясь, хлопнулась на кровать. И сразу позвонила:

– Мам. Ты видела?

– Надька, ты там не сильно загуляла по случаю?

– Трезвая, но счастливая!

– Тогда рассказывай.

– Мать, ты не поверишь. Меня взяли без экзаменов.

– Да ты бы и не сдала. Думаешь – я не знаю, как тебя тут учили?

– А вот и сдала бы. Я готовилась весь год.

– Не говори "гоп", раз не прыгала. Смотри мне – не вылети за неуспеваемость.

– Постараюсь. Мам, а ты сама с первого раза поступила?

– С первого.

– А ты в курсе, что интеллект по женской линии передаётся? Значит – я не глупее тебя.

– Ой – что-то не верится.

– А вот и посмотрим!

– А кто это с тобой на фотках был? Другие поступившие?

– Друзья. И Серёжа.

– Какой Серёжа? Жених?

Улыбнулась этой мысли и согласилась.

– Может быть – и жених. Сейчас.

– Надька, ты чего не сказала, что замуж вышла! – завопила мать в трубку, увидав фото с новогоднего бала.

– А я пока не вышла. Я думаю.

– Как – не вышла? А чего вы в свадебном?

– Это не свадебное, это мы Новый Год так праздновали.

Слышно, как мать улыбается.

– Ой, тохтер. Ты чего молчала-то столько, непутёвая? Чего раньше не обрадовала?

– Мать, ну и какая же я после этого непутёвая?

– Надька, я твои фотки на стенку распечатаю.

– Погоди мать, печатать! Сглазишь!

– Надька, я не глазливая. Должна я иметь – чем подругам похвалиться?

* * *

С увольнением с работы затягивать не стала. Перед смертью не надышишься, всех денег не заработаешь, ну и далее в том же роде. Директор на прощание пригласил возвращаться – если выгонят из института. Честно призналась, что на это лучше не рассчитывать. Только если уж очень сильно будут выгонять. А когда пришла домой одна и упала на кровать – вдруг почувствовала какую-то пустоту. Не нужно готовиться. Не нужно идти на работу – не только завтра, а и послезавтра, и через неделю… Стало грустно и – в то же время – как-то легко. Можно просто отдыхать и ждать – когда окончится лето и начнётся учебный год. Потеряшка успел подзарядиться и покачивается в воздухе. Так что его камера показывает улыбающуюся курносую мордашку. И улыбнуться шире уже просто некуда. Усадила его в подставленные руки. Он всё так же смотрит в лицо и это забавляет.

* * *

Запала лени хватило ненадолго – отдыхать дома стало просто скучно. А потом пришло понимание новой проблемы. Деньги, которых становится меньше, а плату за аренду квартиры никто не отменял. То, что не было сложностью для работающей – не по карману студентке. И ждать помощи от мамы не приходится. Есть решение – переезд в институтское общежитие. Но это порождает сразу две новых сложности. Переезд и общежитие! Осознание этого вышвырнуло из постели получше любого будильника. Улаживать формальности помчалась бегом. Но в канцелярии поглядели удивлённо.

– Девушка, куда Вы торопитесь? Вы ведь уже приняты. Поезжайте пока домой.

– Домой?

Подумав немного, ответила:

– Простите, но мне некуда ехать.

– Вы можете поехать к Вашей матери.

– Простите, не могу.

– Минуточку, – отвечает канцеляристка, углубляясь в компьютер. Поклацав по клавишам, она поправляет.

– Можете. У неё достаточная жилплощадь и Вы проживали с ней до переезда в город.

– Но у нас с мамой плохие отношения.

– Простите, девушка, но налаживание отношений с родителями – не в моей компетенции.

– Ну пожалуйста…

– Извините – не положено. До начала занятий ещё два месяца.

– Но я очень Вас прошу.

– Девушка, не отнимайте моё время. Даже если вы заплачете…

– Я не умею плакать. Это не предусмотрено моей конструкцией.

– Чем?

Опёрлась ладонями на край стола и негромко пояснила:

– Мама не должна узнать – во что я превратилась. Ни в коем случае. Если не понимаете – посмотрите внимательнее в моё личное дело.

– Девушка, вы только зачислены на первый курс, а уже пытаетесь мне указывать? Придёте как все – после двадцатого августа.

* * *

– Дура! Дура! Дура! Дура! Зачем поторопилась увольняться?!

Легко ругать саму себя. Но ехать к маме – самая худшая идея, какую только можно придумать. И дорога обратно на мойку закрыта. Серёжа уже сказал, что на освободившееся место взяли какого-то студента. Прислонилась спиной к прутьям забора, огораживающего институт и закрыла глаза. Проверила оставшиеся деньги. Их хватит, чтобы дотянуть до конца лета, но оставаться без копейки боязно. Домой пошла медленно – по пути обдумывая возможные выходы из ситуации. А потом просто открыла объявления о найме на временную работу.

* * *

– Надэжда! – кричит с акцентом напарник. – Пачэму твой копаеца?!

– Лови!

Крик сквозь тряпочную повязку получается не очень громким. На голове – каска поверх косынки, на руках – брезентовые рукавицы. Работа совсем не женская, но раз погналась за длинным рублём – нечего жаловаться, что спецовка в цементной пыли. Прораб долго и заковыристо матерился, когда брал на работу. Впрочем – вскоре поняла, что это просто его стиль руководства. Узнала много новых слов, в том числе – из блатного жаргона. Но хуже всего то, что приходится работать на жаре. Поэтому тряпки на голове приходится постоянно поддерживать мокрыми. От этого к вечеру они выглядят ужасно грязными. Радует только то, что к силиконовой коже не липнет никакая грязь – вечером достаточно быстро ополоснуться под душем. А можно зайти на прежнюю работу и попросить:

– Серёженька, есть клиент на наружную мойку.

Нет – конечно, он не поливает моющим средством и не моет из паромойки под давлением. Просто быстро прошмыгнуть в тесную душевую, обмыться там и дождаться в любимом кресле – когда у Серёжи закончится рабочий день. А потом отправиться на прогулку. Он шутит:

– Сегодня ты опять конвоируешь меня до дома?

– Я ещё не сотрудница.

– Я узнавал. Без экзаменов могут взять только сотрудника полиции с хорошим послужным. В каком Вы звании, Надежда Антоновна?

– Рядовой необученный.

Иногда прогулка заканчивается поздно. И дома уже нет сил готовиться к переезду. Хочется только лечь, подключить зарядку и заснуть побыстрее. Потому, что утром рано – снова на работу. И работа через день на мойке уже кажется совсем лёгкой. А когда выдаётся свободный выходной – начинается стирка и постепенная упаковка вещей. Первыми уложила зимние. Долго крутила в руках кринолин, с улыбкой вспоминая новогодний бал. Китель так и подмывало оставить – чтобы прийти в нём устраиваться в общежитие. Но снова подавила в себе это желание и аккуратно спрятала его. Оставила только форменную юбку и строгие чёрные туфли.

* * *

До переезда остаётся всё меньше. На стройке получила расчёт, попутно выслушав очередную дозу словесных помоев. Зато и сумма оказалась почти вдвое больше обычного заработка на мойке, так что на радостях позволила себе купить новую сумочку, которую тут же набила пряжей для вязания. А следующим вечером возвращалась со свидания поздно. И услышала уже привычное:

– Ч, тёлка.

Обернулась, сразу включив видеозапись. Морально уже готова к бою. Этот не похож на обычную городскую шпану. Гораздо старше, высокий и грузный. Правую руку держит в кармане. В темноте переулка трудно различить лицо. Но он подходит близко, так что сразу попятилась.

– Тёлка, это ты тут нормальных пацанов легавым сдаешь?

Сомнений в его намерениях больше нет, так что сразу вызвала полицию. Чтобы заснять лицо нападающего получше, приходится таращиться ему в глаза.

– Дядя, не гони волну. Каким легавым?

– Не вкручивай мне хрен в ухо, подсадная.

– Дядя, какого хрена? Ты меня за сучку держишь?

– Я тебе не дядя и ты мне не племяшка.

Он резко выхватил из кармана пистолет и направил в живот.

– Сдохни, сучка.

Пистолет успела разглядеть. Старенький, потёртый, с толстым коротким глушителем на стволе. А главное – успела дёрнуться в сторону в тот момент, когда пистолет вздрогнул в его руке. Выстрел прозвучал негромко – будто на пол уронили кирпич. Почувствовала удар в бок, от которого немного отбросило назад. Вскрикнула – будто от боли – и сразу упала. Замерла с широко раскрытыми глазами и открытым ртом. Он наклонился, держа голову на прицеле. От страха оцепенела, боясь шевельнуться. Он осторожно тронул левой рукой шею. Довольно хмыкнул. Секунды тянулись, будто часы. И этих секунд хватило, чтобы понять – как действовать дальше.

И потом настала его очередь вскрикнуть, когда пластиковые пальцы вцепились в пистолет и вырвали его из расслабившейся руки. Рукоятью ударила его в лицо, ногой добавила пониже, заставив с хрипом согнуться, прыжком встала на ноги, чуть присела на расставленных ногах и прицелилась.

– А теперь не гони волну, фраер, и присохни к месту. Запомни – лучше трое осудят, чем шестеро понесут. А я-то в твою шайбу не промажу. Я в медный пятак пулю укладываю.

– Сучка, кто ты? – выдавил из себя мужик.

– Меня из спецназа выгнали за подлючность. Понял, фраер?

– Сссука, – прошипел мужик, глядя, как та, что целится в него его же пистолетом, отходит осторожными шагами вбок – к стене дома.

Уже утром – дома – разделась и осторожно осмотрела себя. На левом боку вырван кусок мягкой оболочки и в месте косого удара на пластике остался след от пули. Кажется – разбит один из сенсоров касания. К счастью – оторванный кусок не потерялся, болтаясь под простреленной блузкой. Так что, стараясь быть очень осторожной, приложила его на место и заклеила дыру пластырем. Легла на кровать и закрыла лицо ладонями. От пережитого страха затрясло. Не утешали ни восторги участкового, ни то, что этот стрелок теперь на несколько лет исчезнет с района. А потом позвонила Диме.

– Внимаю, – ответил он, как обычно.

– Димочка, в меня стреляли.

– Что?! Надя, ты ранена?

– Я пуленепробиваемая дура, Димочка. От меня пуля отскочила. Но мне было очень страшно.

Конец первой книги