355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Чернер » Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него » Текст книги (страница 27)
Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 14:37

Текст книги "Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него"


Автор книги: Юрий Чернер


Соавторы: Ирвин Кэбот

Жанры:

   

История

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 27 (всего у книги 30 страниц)

НАРКОБИЗНЕС

Употребление наркотиков – одна из самых существенных болезней американского общества. Распространение наркомании в США просто поражает воображение: там сейчас потребляется около трех четвертей кокаина, производимого в мире, более двух с половиной миллиона американцев «сидят на игле» или регулярно употребляют наркотики другими способами. Причем речь здесь не идет о сравнительно «легких» наркотиках, скажем, о марихуане, которая с шестидесятых годов превратилась чуть ли не в органическую часть субкультуры, а о наркотиках «тяжелых»: в США около двух миллионов кокаинистов, получается, не меньше одного процента всего населения; огромная армия потребителей героина, крэка и других средств. В целом считают, что каждый десятый американец, включая школьников, находится в наркотической зависимости.

Громадные объемы потребления, естественно, обеспечиваются целой системой поставок, хранения и распределения, – то есть целой армией тех, кто ввозит в страну наркотики и наркосодержащие средства, осуществляет оптовое и розничное распространение, сбор денег и поддержание оборота. Риск в этой сфере высок, уголовные наказания за все, что связано с наркобизнесом, весьма строги, но и прибыли чрезвычайно высоки. Специалисты обоснованно полагают, что общие прибыли наркобизнеса превышают самые большие в мире затраты – бюджет военного ведомства США.

Естественно, что наркобизнес осуществляется не на любительском уровне (хотя любителей прихватить из загранпоездки немного «драга», который в странах «третьего мира» как минимум на порядок дешевле, чем в США, хватает), а является важнейшим направлением деятельности организованной преступности. Так же точно борьба с наркобизнесом и его проявлениями ведется не только на муниципальном – почти во всех крупных городах существуют специальные полицейские подразделения по борьбе с наркотиками, – но и на уровне федеральном. Это и ФБР, и Агентство по борьбе с наркотиками, и другие правительственные ведомства. С 1989 года действует национальная программа – на ее выполнение уже затрачено свыше 7 миллиардов долларов, не считая «косвенных» затрат – например, стоимости армейской операции по захвату Панамы и ее лидера генерала Мануэля Норьеги, весьма важной акции, поскольку Панама к рубежу девяностых превратилась в крупнейшую перевалочную базу, очаг проникновения наркотиков в США. К «косвенным затратам», пожалуй, можно отнести и операцию в Афганистане: там за время хозяйничания талибов был создан крупнейший очаг выращивания опийного мака, производства и распространения героина.

Наркобизнес в основном осуществляется под общим руководством крупнейших мафиозных «семейств»; исходным рубежом участия в наркобизнесе мафиозных кланов следует считать тридцатые годы, когда с отменой сухого закона прибыли мафии резко снизились и экспансия в другие сферы (гемб-линг, «живой товар», профсоюзный рэкет) не компенсировала потерь. В известных произведениях М. Пьюзо, Лесли Уоллера и других писателей, а также в кинотелевизионных апокрифах отчетливо проводится мысль о «сопротивлении», «неприятии» старой, традиционной, «настоящей» мафией наркобизнеса; на этом построены многие сюжеты. На самом деле свидетельств о таком социальном явлении нет, – что не исключает, естественно, отдельных проявлений, отдельных эпизодов, когда «принципы» или «позиции» тех или иных «ДОНОВ» и «капо», считали такой бизнес слишком уж недостойным делом. Даже, наверное, со стороны традиционных мафиозных «семей» не было существенного промедления в перехвате этого направления «черного» бизнеса – просто в этой крайне высокоприбыльной сфере с очень быстрым оборотом капиталов существовали, да и сейчас существуют, большие возможности для преступной конкуренции. Стоимость мешка высококачественного кокаина такова, что на нем одном можно в считанные дни сколотить мощную группировку, способную успешно противостоять «конкурентам» – пусть на местном уровне. Так и получилось, и получается по сей день: в игру вступают все новые и новые группировки пуэрториканцев и прочих «латинос», очень агрессивна албанская, а также «русская» мафия.

С 30-х годов оформились и систематические усилия ФБР по противостоянию распространению наркотиков. Проблема эта, со всей очевидностью, федеральная – ввоз, транзит и распространение наркотиков практически никогда не замыкаются в пределах какого-нибудь одного штата. Кроме того, речь в сущности идет о здоровье и жизни всей нации – хотя серьезность и глубина этой проблемы осознавалась достаточно медленно. В анналах джи-менов записаны несколько сотен удачных операций по перехвату контрабанды, раскрытию подпольных лабораторий и цехов, аресту или уничтожению «солдат» и «офицеров» наркосиндикатов. Но основным организатором этой борьбы в США оно не стало – сейчас эти функции в основном сосредоточены у Национального агентства США по борьбе с наркотиками.

Распространение наркоторговли и разрастание наркомафии продолжались все послевоенные годы, вплоть до девяностых, когда Дж.Буш-старший впервые сказал о том, что потребление кокаина в США снизилось на 35%. Нет оснований не доверять этим цифрам – за ними стоят тысячи силовых и экономических операций по сокращению и уничтожению плантаций коки в Эквадоре, Боливии и Перу, ужесточение борьбы с контрабандой (количество изъятого и уничтоженного кокаина измеряется десятками тонн), десятки силовых акций разного масштаба и тысячи специальных операций. Однако же нельзя не учитывать, что сокращение количества кокаина, ввезенного и потребленного в США, не эквивалентно уменьшению наркобизнеса и оборота наркотиков: кокаин «заменяется» героином и синтетическими наркотиками. Как выразился обозреватель «Файнешнл тайме», «пока что мир, судя по всему, борется с симптомами этой язвы, но не с основными причинами наркомании». Во всяком случае, стало уже осознаваться на самом высоком политическом и правительственном уровне в США, что запрещение (во всем комплексе – изъятие, конфискация, уничтожение) наркотиков – далеко не единственный способ борьбы с наркобизнесом. Огромная «рентабельность» наркобизнеса позволяет без особых проблем дельцам компенсировать такие потери, как издержки рискового бизнеса. Сейчас стратегия борьбы с наркотиками сосредотачивается на нескольких направлениях: изыскание возможностей ликвидации высшего звена руководства наркобизнесом, международную борьбу с отмывкой наркоденег, уничтожение наркотиков в местах их производства и переработки, а также создание законодательной базы в США и организации системы принудительного медицинского лечения, избавления от наркозависимости. Кстати, не последнюю роль должна сыграть консолидация усилий. Наряду с Национальным Управлением по борьбе с распространением наркотиков и ФБР этой работой занимаются, за счет бюджета США, еще два десятка ведомств и организаций. Как посетовал бывший начальник НУБРН, «мы никогда не позволили бы 23 главнокомандующим повести народ на войну». Но как знать, может быть, решающую роль в борьбе с распространением наркочумы сыграют не правоохранительные органы и не социальные реформы, а достижения медицины – уже появились сообщения о расшифровке генома человека и выделении элементов биологического аппарата, «отвечающих» за наркозависимость…

ФБР И ТЕРРОРИЗМ

Само слово «террор» восходит к латинскому «страх», «ужас». В своем современном значении слово появилось в конце XVIII века и связано с Великой Французской революцией. Терроризм – это, прежде всего, метод достижения неких целей с применением или угрозой применения насилия. Теракт – насильственное действие «односторонней» направленности, никто ему не противостоит, не может противостоять. И то, что исполнителями терактов часто (в последнее время) являются смертники или, как любят часто называть, камикадзе (неточно распространяя название японских вои-нов-смертников на террористов), не меняет сути. Тот, кто доставляет взрывное устройство или направляет пассажирский лайнер на городской район, не более чем «средство доставки», а истинный субъект – тот, кто организовал теракт, кто их направил на смерть.

Терроризм настолько же стар, как само насилие. В большей или меньшей степени, в тех или иных формах, но он «пронизывал» собой всю историю. Во все времена и у всех народов возникали ситуации, когда для достижения своих определенных, в конечном счете, корыстных, целей препятствием становились интересы и жизнь других людей.

Другое дело, что в Европе и в России во второй половине XIX века терроризм превратился в одно из самых заметных социально-политических явлений. Именно в то время он приобрел как бы «законченные» методологию, технологию и, в меньшей степени, идеологию (в те времена основной упор был на терроризм политический, а в последующие – на национальный и религиозный).

Эпоху европейского терроризма открывает российское народничество, которое на определенном этапе своего развития перешло от медленного, малоэффективного, постепенного распространения социалистических идей к быстрому, резкому, внешне кажущемуся очень эффективным действию – террору. «Народная воля» более пяти лет держала в чрезвычайном напряжении всю систему государственной власти Российской империи – и, несомненно, стимулировала зарождение и бурное развитие терроризма в Европе и Америке. По сведениям А. Камю, приведенным в книге «Бунтующий человек», только в 1892 году в Европе совершено более тысячи акций «динамитчиков» и не менее пятисот – в Америке.

Народовольцы не были первыми террористами. Но они были первыми (в новое время), кто создал террористическую организацию. Террористические методы использовались или применялись и до «Народной воли», но именно в этой организации впервые был выработан безличностный механизм, который определяет как стратегию и тактику террористических актов, так и непрерывность процесса их организации.

Организационные принципы «Народной воли» впоследствии станут не только шаблоном для террористических организаций, но и для ряда тоталитарных партий, например, для РСДРП или НДСАП.

Формируя концепцию организации, Исполнительный комитет (ИК) «Народной воли» исходил из четкого разделения членов на «сторонников» революционных преобразований (т. е. тех, кто теоретически поддерживает идею о необходимости таких преобразований), и на тех, кто их осуществляет практически. По мысли членов ИК, сообщество людей на основе приверженности каким-либо политическим идеям не имеет количественного ограничения и не обязательно располагается в четких организационных структурах. Но вот сообщество людей, объединенных не только общими идеями, но и общей деятельностью во имя и для осуществления этих идей, обязательно численно ограничено и жестко организационно структурировано. Один из вожаков «Народной воли», Александр Михайлов, это формулировал так: «Партия – это определенная группа людей единомыслящих, не связанных между собою никакими взаимными обязательствами. Организация же, кроме непременного условия единомыслия, предполагает уже известную замкнутость, тесную сплоченность и полную обязательность отношений. Партия включает в себя организацию, но последняя определенно ограничена в ней самой. Партия – это солидарность мысли, организация – солидарность действия».

Учитывая, что социально-политическая система самодержавной Российской империи не содержала реальных механизмов разрешения политических конфликтов в обществе ненасильственным путем, то народовольцы в известной мере были «обречены» встать на путь террористической борьбы (надо еще ведь учитывать полнейшее неравенство сил – за самодержавием были репрессивный аппарат и армия). Не признанная консервативным большинством населения, подпавшая под постоянные репрессии исполнительной власти, социал-револю-ционная частичка населения (даже в среде интеллигенции это была лишь небольшая часть) должна была или сойти с политической сцены, или же ответить на насилие (не только против нее, но против всего радикального) насилием.

Партией «Народная воля» никогда не была, как, впрочем, любая террористическая организация. Всякая партия, легальная или нет, основана на принципе равноправия своих членов, на возможности избирать руководящие органы и быть избранным в них. Народовольцы же создали законспирированную полувоенную организацию с жесткой дисциплиной и иерархией; равные права, да и то не в полной мере, были только у членов ИК. Сам же Исполнительный комитет исполнял только свою собственную волю, а не решения партийных съездов, конференций или пленумов, и осуществлял авторитарно-централизованное руководство всей организацией. Вся сеть кружков и групп, созданных вокруг Исполнительного комитета, не только полностью зависела от него, но и не имела права ничего знать о его деятельности. Более того, устав ИК определял четкие дисциплинарные требования ко всей организации, которые установили иерархию посвященности в секреты организации (структуру так называемых «агентов ИК» различных ступеней). Для осуществления терактов при ИК были созданы специальные боевые группы. Численность каждой не превышала десяти человек. В каждой из них работал как минимум один член ИК. Эти боевые группы осуществляли спланированные ИК теракты, а в момент вероятного политического переворота (надеждой на него и вдохновлялись народовольцы) они должны были стать основной ударной силой (или основой силовых структур) ИК.

Деятельность «Народной воли», как практически всякой террористической организации, была направлена на преодоление сложившегося социально-политического устройства, на перемены; бывают (хотя реже) террористические организации консервативной направленности, – о них позже.

Еще «землевольцы» в 1879 году сформулировали алгоритм целесообразности политического терроризма, эффективность и универсальность которого была доказана не только народовольцами, но и последующими поколениями террористов самых разных стран и политической ориентации.

«Политическое убийство – это прежде всего акт мести … это единственное средство самозащиты при настоящих условиях и один из самых лучших агитационных приемов… это осуществление революции в настоящем это самое страшное оружие для наших врагов, оружие, против которого не помогают им ни грозные армии, ни легионы шпионов. Вот почему враги так боятся его… Вот почему мы признаем политическое убийство за одно из главнейших средств борьбы с деспотизмом».

Как правило, насилие становится аксиомой политической борьбы тогда, когда ему нет альтернативы. Политический режим, который заменяет легитимированный обоими сторонами (как властью, так и оппозицией) диалог системой постоянных репрессивных акций, направленных против своих оппонентов, рано или поздно оказывается объектом террористического воздействия. Стихийные и разрозненные «удары» террористических групп (и отдельных лиц) против представителей государственной власти из импульсивных и спорадических со временем превращаются в нечто постоянное, организованное, методичное – некое устойчивое противодействие, которое, кстати, может становиться и неадекватным «прямому» воздействию. Отсутствие способов и методов «мирного» разрешения социально-политической конфронтации рано или поздно выливается в хаос насильственного противостояния, и тогда террористические методы (с обеих сторон) становятся основными.

Отбросив концепцию «хождения в народ», народовольцы взялись за револьверы и бомбы. Правительство после покушения (неудачного) 2 апреля 1879 года на императора Александра II ввело военное положение во всех юго-западных губерниях Российской империи. Но это не оказало воздействия на террористическую активность. В течение года, несмотря на введение военного положения, обстановка для властей все ухудшается. Киевский губернатор в конфиденциальной записке на высочайшее имя писал: «Революционные элементы сильны и энергичны. Министры, генерал-губернаторы, губернаторы появляются на улицах под вооруженной охраной. Представители власти носят револьверы, точно они прибыли на берега Миссури… Сам император не может отыскать безопасного угла на всем пространстве своих обширных владений. Нигилисты… выросли в опасного врага. С ними считаются как с воюющей стороною… И после каждой атаки крамолы обаяние государственной власти меркнет все сильнее и сильнее…»

В одной из программных статей «Земли и воли» говорилось: «…мы не боимся борьбы, и в конце концов взорвем правительство, сколько бы жертв не погибло с нашей стороны».

Общественное мнение, как правило, всегда было на стороне народовольцев. Их моральный авторитет принимал просто-таки религиозно-мистический характер, поднимался до небывалых высот. Сказывалось то, что за убеждения и действия, за авторитет, они платили кровью и жизнью. И чужой, и своей. Возможно, именно постоянный фактор жертвенности, дух смерти в делах народовольцев обеспечил им столь высокий авторитет. Право на смерть, свою и чужую, становится движущей силой, энергетикой террористической деятельности. Естественно, не только народовольцев, но и последующих поколений – сколь бы недопустимыми или неприемлемыми нам ни казались их цели. Так усилиями и жертвами российских революционеров впервые в рамках общества была создана структура, которая оспаривала у государства право осуществления легитимного насилия…

В тех случаях, когда приходится сталкиваться не с разовой вспышкой безумия, которая вылилась в террористический акт, а с систематическими действиями, – предпринимаются значительные усилия для выявления маньяков и прекращения дальнейших терактов. Сейчас ФБР усиленно старается позаимствовать практику Интерпола, организации, в которой накоплен значительный опыт расследования таких дел. Многие наработки, связанные, например, с воссозданием психологического портрета преступника, определением направленности его действий, отработки розыска по выявленной или предполагаемой мотивации (а в каждом безумии, отметил еще Шекспир, есть своя система), признаны во всем мире и используются в практике служб безопасности многих стран. Весьма часто удается «вычислить» маньяка-террориста после первого же преступления; ключевую роль здесь играет анализ мотивации преступления на основании требований террориста. Точно так же надо отметить, что в Интерполе высоко ценят и внимательно изучают опыт российских и украинских коллег, которые раскрыли и нейтрализовали ряд опаснейших маньяков-преступников. Одно из показательных дел – успешное расследование преступлений бомбиста, вошедшего в историю как «Унабом».

В то же время о таком важном достижении следственной практики джи-менов знают и потенциальные террористы, и нередко стараются максимально завуалировать свою истинную мотивацию. И тогда процесс расследования может затянуться на годы, если не десятилетия – как произошло в случае с Тедом Казински, «самым хитрым бомбистом» в практике ФБР: от первого его теракта до разоблачения прошло 17 лет.

…Первые взрывы произошли в 1979 году; террорист рассылал жертвам посылки с книгами или просто пакеты, в которых были упрятаны самодельные взрывные устройства. Жертвами стали люди разных профессий, живущие в различных городах, так что только после третьего взрыва в ФБР пришли к выводу, что это действия одного и того же маньяка. Расследование возглавило отделение ФБР в Сан-Франциско. Работы начались с анализа остатков взрывных устройств. Оказалось, во всех бомбах наличествовали детали из дерева или просто щепки, использование которых не могло быть вызвано технологической необходимостью. Кроме того, в атрибутике жертв покушений и в обратных адресах (фальшивых), которые были проставлены на посылках, присутствовала некая «древесность». Так, третья жертва теракта – Перси Вуд (Wood – дерево по-английски) жил в городе Лейк Форест («лесное озеро»), бомба была упрятана в книгу издательства с логотипом древесного листа. Еще одна жертва, рекламщик Т. Моссер жил на улице под названием Осиновый проезд. Полутора десятилетиями спустя «древесная мания» проявилась вновь (был убит известный лоббист деревообрабатывающей промышленности Гилберт Меррей), но для хода расследования эта специфика действий террориста дала мало – разве что добавила определенные черты в психологический портрет маньяка. Слишком широк круг людей, для которых дерево, лес, лист и тому подобное могло иметь особую значимость и стать определяющей чертой и маниакального поведения, и существенным ориентиром в розыске. Затем было выдвинуто предположение, что бомбист (чаще всего его именовали «Унабом») ополчился на «умников» и авиацию – большинство жертв были связаны либо с университетами, либо с авиакомпаниями.

Убитый Перси Вуд был президентом авиакомпании «Юнайтед Эйрлайнс», еще один взрыв едва не произошел в багажном отсеке лайнера рейса Чикаго—Вашингтон – взрывчатка не сде-тонировала, а только загорелась. Примененное в этой диверсии устройство с оригинальным барометрическим детонатором экспертами было уверенно идентифицировано с предыдущими. ФБР провело громадную работу: были составлены весьма обширные списки всех, кто в последние годы был уволен из авиакомпаний и кто имел основания для конфликтов или ненависти. Затем на проверку нескольких тысяч людей были отряжены специальные отряды. Но этот след никуда не привел, а в силу принятых мер предосторожности остался не замеченным маньяком.

Пока производилась отработка этого следа, произошло еще несколько взрывов. Тщательное изучение остатков позволило отметить, что все семь бомб были отмечены одной и той же монограммой «FC». Версий о значении этих букв было предостаточно, – от личных инициалов до резкой брани (fucking computers) в адрес любимого детища того времени, пи-си – а некоторые основания для предположений о ненависти «унабома» к компьютерщикам уже были.

Наиболее правдоподобной представлялась версия инициалов или аббревиатуры названия компании, и эти версии отрабатывались тщательно. К сожалению, они не принесли результата – да и могло это произойти только по счастливой для джи-менов случайности: несложно прикинуть, сколько в двухсотмиллионной Америке людей с инициалами «FC». Ни к какой фирме или компании, как выяснилось позже, буквы эти отношения не имели.

Надо сказать, в этом многолетнем, сложном и дорогостоящем расследовании элемента везения на стороне ФБР не было. От самого начала и до самого конца был труд, в общем-то правильная разработка стратегии поиска, использование технических средств и вычислительной техники. Несколько достижений программистов, отработанные в его ходе, стали «хрестоматийными» для профессионалов – и непременным фабульным «фокусом», используемым в многочисленных фильмах и сериалах. Например, сопоставление дат терактов со всевозможными календарями, от лунного до знаменательных дат, с данными метеосводок, даже с сетками телевизионного вещания. Эти методики впоследствии сослужили хорошую службу в расследовании других преступлений, но в деле «Унабома» продвижения не было достигнуто.

Не дал результатов и географический анализ.

Первые взрывы были более или менее привязаны к Чикаго. Затем смертельные посылки пошли адресатам из университетов штатов Юта, Теннесси и Калифорния. Однако проверка всех нескольких тысяч людей, которые совершили переезды по этому маршруту, не дали оснований кого бы то ни было заподозрить. Точно так же не принесла результатов и попытка «просветить» возможных отправителей и адресатов записки «Ву! Это сработало! Я же говорил тебе!», обнаруженной среди фрагментов взрывного устройства в Калифорнийском университете. «Ву» (Whoo) – не самое распространенное имя или прозвище, в основном его носят выходцы из континентальной Азии. Разыскать и допросить всех подходящих людей с этим именем или фамилией было, следовательно, не самым сложным занятием для аппарата мощнейшей службы безопасности, – но и на этот раз удача отвернулась от джи-менов.

А среди некоторых аналитиков и скептиков в ФБР появилось …ну, если не убеждение, то предположение о том, что все «следы», которые вскрывались по ходу поисков, подстроены самим террористом. Это, считали они – намеренно ложные следы, и возможная реакция ФБР на них просчитывалась маньяком заранее (что дало веские и, как оказалось, правильные основания предположить потенциально высокий его интеллектуальный уровень), и выбирались они с намерением как можно дальше увести расследование от истины. Реальных же следов преступник старается оставить как можно меньше: например, в его «бомбах» не было обнаружено ни одной детали, которая позволила бы достаточно четко определить место и время приобретения; даже винты и шурупы, используемые для крепежа, «Унабом» изготавливал вручную из металла, взятого со свалок. Каких именно – установить, несмотря на то, что джи-мены брали пробы чуть ли не со всех многочисленных в США, и по каждому образцу проводился тщательный анализ (вплоть до спектрального и хроматографического), установить не удалось.

Новые версии в расследовании вызвал перерыв во взрывах, который продолжался около трех лет – до весны 1985 года. Маньяк прекратил теракты? Причин может быть не так много: смерть, ремиссия или наоборот, обострение болезни, потребовавшее клинического лечения, выезд из страны, тюремное заключение – вот, в основном, и все. Но проверки, произведенные среди пациентов, страдающих умственными расстройствами, изучение личности умерших молодых мужчин (маньяки-женщины – большая экзотика), а также данных паспортных служб и тюремной администрации не дали данных, позволяющих обратить на кого-либо серьезное подозрение.

Можно было только надеяться, что «Унабом» замолчал навсегда – но это была слабая надежда, и она в 1985 году рассеялась. Террорист вновь начал активные действия, причем его, если так можно выразиться, «профессиональный уровень» возрос. В качестве взрывчатки теперь использовался не порох, а более сложное высокобризантное химическое соединение, так что жертв и пострадавших оказывалось теперь больше. Смертоносную посылку теперь зачастую предуведомляли две-три весьма квалифицированно написанные открытки невинного содержания, которые стимулировали профессиональный интерес у пострадавших, так что посылки попадали прямо им в руки – и в то же время делали их менее подозрительными.

Очередной ложный след опять уводил в сторону (одна из неразорвавшихся бомб оказалась уложена в ящичек, используемый для упаковки протезов); естественно, ФБР просто не могла не проверить врачей-ортопедов, протезные фабрики и калек – и увы, безуспешно. Кто-то из джи-менов высказал предположение, что у бомбиста есть кто-то знакомый в числе потенциальных проверяемых, и маньяк посмеивается, узнав об очередной вспышке прилежания в расследовании. Однако искать такого «знакомого» – задача непосильная даже для ФБР.

Самый серьезный толчок в расследовании дали показания служащей из Солт-Лейк-Сити. Она увидела через стекло офиса мужчину, который положил увесистую сумку на служебной автостоянке компьютерной фирмы, оглянулся – в этот миг их взгляды встретились, – и скрылся. Через пару минут прогремел сильный взрыв (к счастью, на этот раз обошлось без погибших). Анализ остатков взрывного устройства был скорым и однозначным: это работа «Унабома». Теперь в распоряжении ФБР появилось подробное описание подозреваемого и его фоторобот (как потом оказалось, весьма точный). «Белый мужчина в возрасте от 25 до 30 лет. Высокий, худой, с маленькими усиками, удлиненным подбородком и рыжеватыми волосами. На нем были темные очки и свитер с надвинутым на голову капюшоном…». Фоторобот и описание были моментально разосланы по всей Америке и вызвали двойственный эффект. С одной стороны, поступило несколько сотен звонков с ложными опознаниями (среди них были и умышленные, от обиженных любовниц и брошенных жен). С другой – маньяк испугался и затаился на целых шесть лет. Все это время расследование не прекращалось. В ФБР расследования прекращаются только при однозначно зафиксированной смерти реальных фигурантов, или, естественно, при их обнаружении и осуждении. Каких-то нормативных сроков нет. Был разработан психологический портрет маньяка – тоже весьма точный. Беда только, что он соответствовал не одному миллиону американцев. Много в стране высокоинтеллектуальных, образованных мужчин, скрупулезных и педантичных, избегающих даже мелких осложнений с законом, хороших соседей и примерных граждан, при этом достаточно замкнутых, любящих и умеющих мастерить, уделяющих большое внимание техническому состоянию своего автомобиля…

Принимались меры и на правительственном уровне: была объявлена награда в миллион долларов за помощь в розыске и осуждении преступника. Последняя фаза расследования наступила в июне 1993 года. Маньяк подал голос и очень громкий голос: две бомбы-посылки в течение двух недель; один человек убит (профессор-компьютерщик Д. Джелен-тер) и семеро (в том числе адресат второй посылки, ученый-генетик Чарльз Эпстайн) получили ранения различной степени тяжести. Но это еще не все: за два дня до первого взрыва он прислал письмо в редакцию «Нью-Йорк тайме», якобы от группы анархистов, которая называет себя «FC»; программа группировки и ее требования будут, указывалось в письме, сообщены позднее, а пока что они передают никому не известный пароль (девятизначное число), которое, если останется в секрете, послужит для уверенного различения сообщений «FC» и сообщений всяких самозванцев. Письмо было воспринято в ФБР как очередной ложный след, хотя одна деталь стала основанием для новых значительных усилий по расследованию. Дело в том, что при изучении оригинала письма эксперты обнаружили чуть заметные углубления: автор на предыдущем листе бумаги написал небольшую записку. Удалось восстановить ее текст: «Позвони Натану Р., в среду в 7.00». Оказалось, что в США проживает около десяти тысяч Натанов Р. Среди них (а опрашивались все, за исключением детей и глубоких стариков) не оказалось никого, кто получал бы такую записку, или как-то вообще может свидетельствовать о человеке, похожем на маньяка-террориста. А само послание от «FC» или, как сочли эксперты ФБР, от «Унабома», поступило в редакции двух крупнейших газет, «Нью-Йорк тайме» и «Вашингтон пост».

Это был десятистраничный трактат, содержащий пессимистическую, столь же верную, сколь и общераспространенную, констатацию проблем и трудностей постиндустриального развития, НТР, технологической революции и социально-политического развития. Несколько «теплых» слов было отведено ФБР: «Для организации, которая претендует на то, чтобы считаться самым великим правоохранительным учреждением в мире, ФБР видится на удивление некомпетентным». Оканчивался трактат призывом к революции, целью которой будет «не свержение правительств, но экономическое и технологическое основание истинно современного общества». Почему для этого, в общем-то общепризнанного процесса, нужна революция, автор не поясняет; не поясняет, естественно, также и то, зачем для публикации заурядной, хотя и вполне грамотной работы требовалось совершение десятков жестоких и бессмысленных терактов. Впрочем, какой спрос с маньяка?


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю