355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Юрий Чернер » Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него » Текст книги (страница 3)
Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него
  • Текст добавлен: 21 сентября 2016, 14:37

Текст книги "Улыбка Диллинджера. ФБР с Гувером и без него"


Автор книги: Юрий Чернер


Соавторы: Ирвин Кэбот

Жанры:

   

История

,

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 30 страниц)

В США эта информация послужила идеологическим обоснованием решительного маневра американской юстиции, начатого после крупного теракта в Сан-Франциско.

Во время военного парада в Сан-Франциско в 1916 году кто-то бросил бомбу; точных данных, кто это сделал, нет до сих пор[13]13
  Наиболее распространенная версия предполагает акцию ирландских террористов, поддержанных немецкой агентурой.


[Закрыть]
. На мостовой остались 9 убитых и 40 раненых. Однако вместо того, чтобы начать интенсивный розыск террористической организации, которая это осуществила (нельзя исключить, что следы вывели бы на иностранных, например, германских агентов), власти сразу же арестовали профсоюзных лидеров Тома Муни и Уоррена Биллингса.

Одним из основных аргументов защиты была фотография обвиняемых, снятая – как утверждали – далеко от места происшествия во время, когда произошел взрыв. Обвинение же опиралось на свидетельства тайных агентов. Суд в Сан-Франциско приговорил обвиняемых к смертной казни, которую затем заменили пожизненным заключением. Том Муни и Уоррен Биллингс отсидели более двадцати лет за стенами Сан-Квентин. В марте 1939 года они были помилованы и выпущены, но так и не реабилитированы.

Борьба против организаций рабочего класса, прежде всего анархистских и марксистских течений, на долгие годы стала пунктом номер один программы действий всех секретных служб, и не только в США. Во многих странах мира неудачи и стратегические просчеты в этой борьбе оборачивались национальными трагедиями, – например, в тех европейских и азиатских странах, где произошли коммунистические восстания и революции.

Среди американских рабочих до Первой мировой войны существовала дифференциация: квалифицированные, а то и просто белые рабочие в северных и западных штатах причислялись к так называемым «сильным». Их труд высоко котировался, и они смотрели сверху вниз на «слабых», к которым принадлежали непрофессионалы из южных штатов и цветные. Распространение массовой продукции и другие последствия Первой мировой войны стерли эти различия, – и прояснили общую «классовую позицию». В среде рабочих развернулась совместная борьба за восьмичасовой рабочий день и другие социальные права. Серьезное влияние на активность американского рабочего движения оказала революция в России; ее плюсы для «рабочего класса» казались неоспоримыми, и постоянно подчеркивались коминтерновской агитацией, – а минусы, уже очевидные для многих в Европе, – еще не были широко осознаны за океаном. Сравнительно небольшой опыт прямого контакта американцев с большевиками мог, скорее, дезориентировать. Американские войска, оккупировавшие часть Дальнего Востока во избежание его захвата Японией, с «красными партизанами» и большевистской администрацией практически не конфликтовали, и уходили – исторический факт, – под звуки оркестра и прочувствованные речи.

В 1919 году бастовало 4 160 348 рабочих – невиданное до тех пор в США число[14]14
  Поданным правительственных аналитиков США, еще летом 1907 года больше миллиона рабочих было готово последовать призыву к вооруженному восстанию. Тенденция эта прослеживалась с восьмидесятых годов девятнадцатого века.


[Закрыть]
. 31 августа и 1 сентября 1919 года в США образовались две коммунистических партии. Иначе говоря, были все основания для тревоги у всей демократически настроенной или либералистской Америки – и этим, конечно же, объясняется мобилизация усилий служб безопасности…

Послевоенный экономический бум перешел в экономический кризис. Рабочее движение, в общем-то закономерно вызванное нежеланием людей наемного труда переносить на своей шкуре социальные трудности, породило в США период «красной истерии». Теперь вина за все, даже за рост цен, возлагалась на «большевистских агентов». Новый генеральный прокурор США А. Митчелл Пальмер высказался так: «Каждый, кто примыкает к коммунистическому движению, – потенциальный убийца и потенциальный грабитель, а потому не заслуживает снисхождения».

Предлогом для вспышки ненависти Пальмера к большевизму, как считают историки, был теракт, в котором он едва уцелел: двое неизвестных в июне 1919 года взорвали бомбу вблизи Белого дома и при этом погибли сами. Полагают, что это были скорее анархисты-террористы, но по общепринятой версии, это были «агенты большевиков». Одной из задач Бюро продолжала оставаться, как совершенно ясно из предыдущего, борьба против организации «Индустриальные рабочие мира», – ведущей и действенной организации, которая однозначно стояла на прокоммунистических и антивоенных позициях.

5 сентября 1917 года Биласки решил нанести ей удар: оперативные группы ФБР устроили одновременный налет на помещения ИРМ по всей территории США. При этом были конфискованы все документы, а Билл Хейвуд и его 98 товарищей арестованы. На последующем процессе были вынесены вердикты о виновности, влекущие за собой длительное тюремное заключение. Большой Билл (Хейвуд) получил 20 лет тюрьмы, однако этот незаурядный лидер политизированного профсоюза сумел в 1921 году добиться освобождения и выехал в Советский Союз.

В начале 1919 года ушел в отставку шеф ФБР Брюс Биласки. Во главе бюро встал Уильям Флинн, бывший начальник «Сик-рит сервис». Вскоре для организации слежки и контроля за демократическими и революционными движениями в США при ФБР был создан Общий сыскной отдел – «General intelligence division». Руководителем его был назначен Дж. Э. Гувер. Один из историков писал: «перед Бюро расследований стояла проблема, и она была решена в течение первых десяти дней существования отдела мистера Гувера. Это была проблема получения сведений, в которых нуждалась штаб-квартира. Детективы собирали материал у тайных информаторов, у соседей или личных врагов тех лиц, за которыми велась слежка. Агенты разузнавали, что говорили об этих лицах или каких поступков можно от них ожидать. Речь шла и о сведениях, касавшихся личных склонностей и личной жизни этих людей. Агентам и доносчикам предписывалось постоянно сообщать все, что им становится известно. Спрос на информацию такого рода был велик».

После того как Гувер внедрил в ряды обеих существовавших тогда коммунистических партий США своих секретных агентов, и таким образом получил возможность быть в курсе их дел и знать о местонахождении их руководящих функционеров, он и Папьмер смогли нанести удар по этим организациям, которые в ту пору еще пользовались большим влиянием. Компартии едва ли не объединяли все то, что в марксистской терминологии называлось «прогрессивными силами страны», а также развивали и активизировали международные коммунистические связи. Лично Гувер, работавший под руководством помощника министра юстиции Фрэнсиса Гарлана, составил уникальную и для докомпьютерного периода очень удобную в обращении картотеку на всех «левых». В картотеке фигурировало свыше полумиллиона фамилий. Чуть больше шестидесяти тысяч карточек содержали подробные биографические данные и множество фактов «подрывной деятельности».

На основании данных, собранных Бюро, во вторую годовщину Октябрьского переворота в России, 7 ноября 1919 года, в полутора десятках городов были совершены налеты на отделения профсоюзов русских рабочих. Затем удалось добиться судебного решения, и осуществить депортацию в Россию двухсот пятидесяти активистов компартий, в основном интеллигенции. 27 декабря 1919 года агенты отдела Гувера через информаторов и сексотов добились решения об одновременном созыве на 2 января собраний ячеек обеих компартий. На этот самый момент была запланирована операция, одновременно проведенная в 30 городах США и вошедшая в историю ФБР как «рейд Пальмера».

2 января 1920 года агенты ФБР и вооруженные полицейские ворвались в помещения, где собрались рабочие, и произвели массовые аресты. Дон Уайтхед в своей «официальной» истории ФБР сообщал о 2500 арестованных. В действительности число их превышало 10 тысяч, причем в маленьких городах 97 процентов было задержано даже без ордера на арест. Эти данные привел американский журналист Фред Дж. Кук в 1958 году в журнале «Nation».

Многие из арестованных были приговорены к длительному тюремному заключению. Последствия террора и порожденного им страха сказывались в течение ряда десятилетий, и в целом ослабили организованное рабочее движение в США.

Самым парадоксальным образом «особое внимание» ФБР к американской компартии отозвалось несколькими десятилетиями позже – подробнее об этом в главе «Соло». Противодействие социально-политическому радикализму продолжалось многие годы. Возможно, этому направлению уделялось даже слишком много внимания. Напряженная борьба против коммунистической партии США продолжалась и тогда, когда ее реальное влияние стало ограничиваться 4% сторонников, причем индустриальные рабочие составляли едва треть общего числа коммунистов, и реальной опасности для политической системы уже никак не представляли. Однако на том направлении деятельности службы безопасности, которое непосредственно входило в его компетенцию (а ФБР отвечало за борьбу со шпионажем и диверсиями внутри страны), она оказалась не на высоте и в ряде исторических периодов, в том числе и весьма важных, пережила несколько весьма болезненных провалов.

КОНТРРАЗВЕДКА– 1

Трудности были на всех направлениях работы американской контрразведки, которая осуществлялась также силами армии и флота. К тому времени, как в апреле 1917 года война была, наконец, объявлена, в Америке имелся крупный специалист по разведке – полковник Рольф ван Деман. Этот усердный и образованный офицер – «отец американской военной разведки» – долго и тщетно боролся за признание разведки особым отделом генерального штаба, но силы и средства на этом участке обеспечения национальной безопасности были недопустимо малы. Еще в 1916 году ван Деману, тогда еще майору, в виде особой уступки в связи с напряженностью мировой обстановки разрешили взять себе в помощники канцеляриста. В 1917 году ван Деман и подполковник Александр Кокс составляли весь личный состав главного штаба разведки армии Соединенных Штатов. Такое положение продолжалось до тех пор, пока в подражание союзникам и при участии иностранных советников, не началось коренное и быстрое расширение разведывательной службы. Создавая, наконец, самостоятельную военную разведку, военное министерство назначило начальником американской ставки во Франции полковника – позднее генерала – Денниса Нолана, а начальником разведки в Вашингтоне – бригадного генерала Мальборо Черчилля. Это не означало смещения ван Демана, ибо во время войны он нес другие, не менее важные обязанности.

Военная секретная служба начала развивать свою деятельность в американской экспедиционной армии лишь перед самым окончанием войны. Наиболее успешной отраслью американской контрразведки во Франции было наблюдение за… американцами. В каждой роте любого батальона, отправленного за море, был свой осведомитель, ответственный не перед своим командиром, а только перед другим офицером, специально уполномоченным на наблюдение за «состоянием военного духа». Они же обязаны были следить за состоянием духа и лояльностью солдат, за неприятельским шпионажем и т. п. В многоязычной армии, находящейся на расстоянии нескольких тысяч миль от дома и набранной лишь частично на основе всеобщей воинской повинности, можно было предвидеть случаи измены, шпионажа и неповиновения. Правда, ничего особо серьезного в этом отношении не произошло: но это обстоятельство, пожалуй, больше свидетельствовало о нравах самих солдат, чем о бдительности молчаливых наблюдателей.

Подозрительность – эта «душа контрразведки» – являлась, разумеется, и основой деятельности секретных служб США за границей. Американская морская разведка состязалась с армейской и секретными службами всех стран Антанты в составлении всевозможных списков «подозрительных лиц». В одном таком списке, который составлялся во Франции целым отрядом работников контрразведки, ответственных за контроль портов, значилось не менее 145 000 фамилий. Американский морской список побил рекорд для За-паяного полушария: в нем было 105 000 фамилий. Когда этот исполинский каталог подозрений был отпечатан за казенный счет, президент Вильсон приказал его уничтожить. После этого некий гражданин, исполненный патриотического пыла, пожертвовал более 10 000 долларов на снабжение морской разведки четырнадцатью карточными каталогами; их печатали пятьдесят особо проверенных машинисток. Таким образом, и драгоценные списки были спасены, и приказ, отданный свыше, исполнен…

Что касается работы непосредственно в США, то это была борьба с немецкой агентурой. Германский посол граф фон Берн-сторф уже к августу 1914 года создал в США хорошо функционировавшую сеть шпионажа и саботажа. В этом деле участвовали и такие видные немецкие дипломаты, как Бой-Эд и Франц фон Папен. Через пять месяцев после начала войны кайзеровский генеральный штаб дал им «зеленую улицу». В секретном предписании из Берлина говорилось: «В США диверсии должны распространяться на все предприятия, поставляющие военные материалы… Однако компрометировать посольство ни в коем случае недопустимо».

Вскоре в различных пунктах США стали взлетать на воздух склады боеприпасов и военные заводы, запылали военные объекты; на транспортных судах с военными материалами, плывших в Англию или во Францию, в открытом море вспыхивали пожары. Причины оставались таинственными: поджигатели и диверсанты постоянно ускользали.

Но все это были лишь цветочки по сравнению с тем, что произошло 30 июля 1916 года. Тогда на Блэк-Том-Айленд – перевалочном пункте нью-йоркского порта для транспортировки в Европу, – взорвалось 2 тысячи тонн динамита. Взрыв был слышен в радиусе до ста километров; в Манхэттэне, Бруклине и Джерси-Сити вылетели оконные стекла, погибло четыре человека. За этим взрывом последовали другие, не менее мощные. В Кингсленде диверсанты незаметно проникли на снарядный завод и устроили там взрыв, – нанесенный ущерб составил многие миллионы долларов. А в Уинсборо взрывом был разрушен мост, связывавший США и Канаду. В том, что все это – дело рук германских агентов, сомнений не было. БР оказалось бессильным противостоять диверсиям. Организацию взрывов приписали Биллу Хейвуду и его товарищам по ИРМ. Однако от их ареста все же пришлось воздержаться – доказательная база практически вовсе отсутствовала, – и ограничиться пока лишь распространением слухов.

Успехи германской разведки в США пришли не сами собой. Этому в значительной мере содействовали заблаговременно засланные агенты, причем нередко они даже занимали в США влиятельные посты, например, в редакциях газетного короля Уильяма Рандолфа Херста. Тогдашний шеф ФБР Биласки имел в руках документальные доказательства, но с головы всесильного газетно-журнального цезаря, лично замешанного в шпионской деятельности, не упал ни единый волос. Херст принадлежал к числу властителей страны, а значит, влияние, которым он пользовался в тот период, налагало табу на любое подозрение в измене родине. Кое-каких мелких рыбешек ФБР все же выловило, однако прямую связь Херста с Массачусетс-авеню (1435—1439, в Вашингтоне), где помещалось германское посольство, до апреля 1917 года доказать не удавалось. Как, впрочем, и впоследствии – почему-то весьма дотошная американская юстиция, проанализировав реальные улики, не стала добиваться привлечения Рэндольфа Хер-ста-старшего к ответственности.

К засланным успешно добавлялись завербованные агенты, в основном из многочисленной немецкой диаспоры в США. Кстати, одним из первых дел молодого агента по имени Дж. Эдгар Гувер в Бюро была именно регистрация всех немок в США.

Еще одна особенность организации диверсионной работы была раскрыта благодаря спецоперации ФБР в апреле 1917 года, сразу после того, как США вступили в войну.

Графу фон Бернсгорфу пришлось убираться из Вашингтона. Закрылись двери германских консульств и в других городах США. В Нью-Йорке все оставленное германское имущество, включая консульские архивы, было передано на попечение швейцарских дипломатов, и затем перевезено на склад швейцарского генерального консульства на девятом этаже дома № 11 на Бродвее. Среди этих материалов, как обоснованно предполагало ФБР, могли находиться сведения и о германских агентах.

Операцию «Хаузбрейкер» («Взломщик») возглавил инспектор Бюро Чарльз Вуди. Агенты ФБР установили слежку за швейцарскими дипломатами и быстро выяснили, когда именно они отсутствуют в генеральном консульстве. Прошла всего неделя со времени вступления США в войну, когда в ночь с воскресенья на понедельник агенты ФБР тайно, с помощью изготовленных по слепкам ключей, проникли в помещение на девятом этаже дома №11. Они вскрыли запечатанные сургучом пакеты и толстые папки с делами. Шифровальные таблицы, переписка и другие документы исчезли в их черных кожаных сумках. Затем сургучные печати с кайзеровским орлом были так же ловко восстановлены, ибо ФБР никак не было заинтересовано в том, чтобы его обвинили в нарушении дипломатической неприкосновенности. На следующий день, когда факт незаконного проникновения был все же обнаружен, и оперативной группе ФБР было поручено расследовать взлом на Бродвее, исполнители спектакля уже замели все следы.

Полученный материал содержал точные сведения о германских диверсионных атаках. Во многих случаях здесь действовал пресловутый тайный агент кайзеровского флота Франц фон Ринтелен. По прибытии в США с поддельным паспортом, он основал фирму «Э.Ф. Гиббонс инкорпорейшн», которая занималась экспортом в Европу. Таким образом, Ринтелен имел «служебную» возможность вместе с грузом посылать и адские машины, которые в нужный момент срабатывали, и корабли взлетали на воздух. Одним из самых громких «дел», осуществленных еще до вступления США в войну, было уничтожение лайнера «Лузитания»; пересуды по поводу этой акции до сих пор не прекращаются.

Место действия – 54-й пирс, примерно в пяти милях севернее статуи Свободы на восточном берегу Гудзона, то есть та часть нью-йоркского порта, которая предназначается для пассажирских судов трансатлантических линий. В один из весенних дней 1915 года здесь готовился к выходу в рейс океанский гигант, привлекавший к себе всеобщее внимание. Это была «Лузитания» – самый быстроходный тогда корабль на всей Атлантике. Название этого роскошного английского лайнера вот уже несколько лет не сходило со страниц нью-йоркских газет.

«Лузитания» отплывала в Европу с грузом оружия и боеприпасов. Это, безусловно, представляло страшную опасность для почти двух тысяч пассажиров и членов команды в случае, если бы во время рейса в Ливерпуль корабль встретился в океане с германскими подводными лодками.

С самого начала Первой мировой войны Великобритания установила морскую блокаду Германии, чтобы отрезать ее от морских путей подвоза. Командование кайзеровского военно-морского флота ответило неограниченной подводной войной против британских военных и торговых судов. Причем германские торпеды топили любое судно, которое было внесено в Морской Регистр британского Адмиралтейства в качестве вспомогательного. По приказу У. Черчилля, тогда Первого лорда Адмиралтейства, с 17 сентября 1914 года «Лузитания» тоже была – негласно – включена в число судов, которые пригодны для выполнения военных заданий. Официально она продолжала выполнять свою роль «фешенебельного судна» пассажирской линии.

Несмотря на строгую секретность, германской службе шпионажа удалось разведать цель рейса «Лузитании», и посол Бернсторф получил уведомление о том, что крупнейший корабль того времени включен в список объектов нападения германских подводных лодок. Дотошные репортеры где-то пронюхали, что германский посол в США граф фон Бернсторф предостерегал своего друга по аристократическому клубу Альфреда Д. Вандербильта – железнодорожного короля Соединенных Штатов, – от поездки в Англию на «Лузитании». Кроме того, стало известно, что подобные намеки делали своим американским друзьям германский военный атташе Франц фон Папен и военно-морской атташе Карл Бой-Эд.

Капитан «Лузитании» Тарнер и его офицеры всеми силами старались опровергнуть тревожные слухи.

– Это правда, капитан, – обратилась к нему одна из обеспокоенных пассажирок, – что нам угрожает встреча с германскими подводными лодками?

– Мы самое быстроходное судно на всей Атлантике, мадам, отвечал Тарнер. – Нас не догнать никакой подводной лодке!

Однако, несмотря на все шутливые отговорки, нервозная обстановка на борту корабля рассеивалась с большим трудом. В этом, без сомнения, были повинны и многие газетные репортеры, сновавшие на 54-м пирсе, чтобы вновь и вновь задать пассажирам вопрос: а не боитесь ли вы плыть на таком корабле? Кроме того, стало известно, что капитан Тарнер на «Лузитании» новичок. Его предшественник неожиданно и по непонятным причинам отказался от рейса как раз в момент, когда судно грузилось на другом пирсе.

Итак, что с «Лузитанией» неладно, тайной не являлось. Но чтобы не распространялись ненужные подробности, ФБР внимательно следило за всем происходившим на 54-м пирсе, не давая репортерам подняться на борт. В ответ на запросы была подтверждена официальная версия, что никаких военных материалов на корабль не грузилось, и потому нет оснований опасаться за судьбу пассажиров.

Наконец, по предъявлении «предварительного перечня грузов», громадная «Лузитания» получила разрешение на выход в море. Лайнер уже бороздил волны океана, когда «дополнительно» был подан «окончательный перечень грузов». Он составлял 24 страницы. Агенты ФБР запечатали список в пакет и приказали соблюдать строжайшую секретность. «Вскрыть только лично президенту» – стояло на пакете. Пассажиры на борту «Лузитании» ничего об этом не знали. Постепенно нервное напряжение спало, рейс протекал гладко, океанский гигант уже взял курс на Ирландское море.

7 марта 1915 года – хронометры показывали ровно 2 часа по местному времени – командир немецкой подводной лодки «U-20» Швигер дал команду торпедировать «Лузитанию». Подводная лодка сумела приблизиться к кораблю на дистанцию 400 метров незамеченной. Первая же торпеда попала точно в цель. «Лузитания» резко накренилась вперед, нос ее исчез в воде. На борту началась паника. Обезумевшие от ужаса пассажиры не слушали команд офицеров. Были спущены спасательные шлюпки, но многие из них сразу же перевернулись, и люди оказались в воде. В ночном аду прогремел второй взрыв. Через 18 минут все было кончено. Лучший корабль того времени скрылся в водах Ирландского моря. Жертвами стали 1198 человек, и только 761 удалось спастись. Среди утонувших было 114 граждан Соединенных Штатов, в том числе и знаменитый миллионер Альфред Д. Вандербильт, не внявший предостережению своего немецкого друга.

По США прокатилась волна невиданной ненависти к Германии. Еще никогда ни одно событие не оказывало столь сильного воздействия на настроения американцев[15]15
  Реакцию общественности в немалой степени «подогрели» отклики из Германии, процитированные журналисткой мисс Борз, – типа таких: «Поделом им. Плыть на пароходе с боеприпасами! Зачем им плыть на пароходе с боеприпасами? Люди, плавающие на кораблях с боеприпасами, должны ожидать, что их взорвут». Кстати, она жаловалась, что добиться публикации этих материалов в США было сложно – редакторы не хотели доносить до публики такие высказывания немцев, ссылаясь даже на закон о нейтралитете.


[Закрыть]
. Именно такая реакция и была «запрограммирована» – и потому это сыграло на руку «партии войны», штабам армии и флота, а также и ФБР.

Сам американский президент и стоящие за ним фуппи-ровки занимали выжидательную позицию, предпочитая официальный нейтралитет, чтобы сначала сделать бизнес на военных поставках. На этих поставках странам Антанты американские монополии нажили астрономические суммы, – но для многих из них выход США на поля сражений обещал еще более высокие прибыли, не говоря уже о приобретении новых сфер влияния. Однако мнения о наиболее благоприятном моменте для объявления войны центральным державам расходились. Устойчивая версия такова, что, обеспечивая вступление в войну США, заинтересованные круги принесли в жертву «Лузитанию» – почти две тысячи человек, отправленных через океан на корабле, трюмы которого были заполнены смертоносным грузом[16]16
  Впоследствии репортеры установили, что перед рейсом на тот свет «Лузитания» взяла на борт более десяти с половиной тонн высокобризантной взрывчатки.


[Закрыть]
. «Это было чертовски грязное дело» – так прокомментировал дьявольскую игру со многими сотнями человеческих жизней некий лорд из окружения Черчилля.

ФБР никак не было посторонним свидетелем: только там знали точно, какой именно груз приняла на борт «Лузитания», когда еще стояла в порту на Гудзоне. Предупреждения со стороны Бюро было бы достаточно, чтобы пассажирский рейс либо не состоялся вообще, либо на заведомо опасном борту оказалась бы пара десятков смельчаков и фаталистов, не более. Прозвучавшие позже обвинения в свой адрес ФБР парировало лаконичным аргументом: мол, ни один федеральный закон США во всей этой истории нарушен не был, а следовательно, в данном случае не было никакой необходимости для вмешательства ФБР.

Единственная хорошо организованная и масштабная кампания диверсий Германии во время мировой войны 1914—1918 годов была успешно осуществлена именно в Северной Америке. Она началась за много месяцев до того, как Соединенные Штаты объявили Германии войну, и стихала по мере того, как вашингтонское правительство все больше и больше в нее втягивалось, расширялось действие контрразведки, разгорались антигерманские настроения в США – и ухудшалось военное положение самой Германии.

Диверсионная атака Германии – единственное несомненное достижение ее секретной службы, поддерживающее ее довоенную репутацию. Это была настоящая война, удары которой наносились по американским гражданам, полагавшим, что они вольны торговать с англичанами, французами или русскими. В первую очередь это была атака на поставки оружия и боеприпасов, затем диверсионная атака на суда любой национальности, груз которых более или менее предназначался для военных целей. Все это в сочетании с интенсивной подводной войной оказывало серьезное воздействие на объемы и сроки военных поставок и как следствие, на ход – но не исход, – войны. Все это стало известно из воспоминаний о своих подвигах руководителя группы немецких диверсантов, флотского капитана Франца Ринтелена фон Клейста.

Главным направлением диверсионных нападений стали транспортные суда. На них перевозилось военное снаряжение, оружие и боеприпасы, транспортные средства, а затем и военная сила из самих США и стран-союзников. По мере продолжения войны заокеанские поставки приобретали все большее значение. Собственная военная промышленность, и вообще промышленность стран Антанты работала с перенапряжением. Изменения на театре сухопутных действий приводили к сокращению и без того не обширной сырьевой базы. Истощались, и чем дальше, тем быстрее, и накопленные стратегические военные запасы. Поставки через Атлантику становились для воюющих держав Антанты жизненно важными. Росли объемы перевозок, совершенствовались навыки работы торгового и военно-морского флота. Все большему числу кораблей и торговых судов удавалось ускользать от взора командиров германских субмарин и немногочисленных надводных рейдеров[17]17
  Надводный флот Германии, «Океанский Флот», был достаточно силен, хотя и уступал британскому «Гренд Флит». На решительную борьбу «до последнего», в которой были шансы не на победу своего флота, но на существенное изменение положения в Атлантике, кайзер так и не решился. Эрих Редер, впоследствии командующий военно-морским флотом Германии, в 1919 году написал книгу, в которой весьма доказательно увязывал поражение Германии с недооценкой и неправильным использованием флота.


[Закрыть]
.

Перепробовав множество тактических схем поиска противника[18]18
  К ним относилось и использование данных агентуры о выходе и предполагаемых маршрутах кораблей, что напрямую соотносится с работой американской контрразведки, а также постоянное радионаблюдение с созданием оперативных карт возможного продвижения судов, использование донесений от разведывательных судов, замаскированных под «нейтралов» и тому подобное; но большими успехами в этом направлении немцы похвастаться не могли, не в последнюю очередь из-за того, что боевые возможности тогдашних подводных лодок оставались весьма невелики, а эффективность борьбы с подлодками нарастала.


[Закрыть]
, опробовав в стрельбе «вдогонку» и «наперехват» все новейшие типы торпед, немцы пришли к выводу, что лучший способ борьбы с многочисленными небольшими судами – не рейдеры, а направленные диверсии, и выработали программу таких диверсий, руководимых с американского берега Атлантики. При этом они удачно остановили свой выбор на капитане Франце фон Ринтелене. Его энергия, умелое руководство, корректные и вкрадчивые манеры несколько смягчали впечатление от грубости таких атташе в Соединенных Штатах, как фон Папен[19]19
  Удивительна карьера этого деятеля. На военно-дипломатической работе, в частности в США, он допустил столько промахов и проступков, что любому другому служаке этого бы хватило на крах трех карьер. Но фон Папен не только не «выпал из обоймы», но достиг существенных карьерных успехов при режиме наци. Впрочем, тупость, соседствующая с хитростью, чванство и глубокая беспринципность – характерные черты многих наци…


[Закрыть]
и Бой-Эд, дипломатов вроде Думба и их бесчисленных подражателей. Капитан Ринтелен вел в Америке «малую войну», – и все же не меньше навредил американцам, чем германские дипломатические Торы и Вотаны, притворявшиеся миротворцами.

Прибыв в Америку, капитан Франц фон Ринтелен легко завербовал большой штат остервенело патриотичных тевтонов. Ринтелен снабжал диверсантов свинцовыми трубками, серной кислотой, бертолетовой солью и сахаром. Адская машина в виде сигары вызывала пожар в бункерах судна, груженного боеприпасами, после его выхода в море. Вначале было совсем нетрудно закладывать эти небольшие трубки в бункеры или трюмы грузовых пароходов, отправляемых в Европу. Вскоре эпидемия пожаров распространилась на трансатлантических линиях, как ветряная оспа в детских садах. Если удавалось пожары потушить, то затапливались трюмы – и, тем самым, портились уцелевшие боеприпасы. В результате на фронт во многих случаях попадали бракованные партии боезарядов. Неудивительно, что американские снаряды снискали себе дурную репутацию. Таким образом, германские диверсанты «заодно» помогали разжигать антагонизм между американцами и их недоверчивыми (вынужденно недоверчивыми – речь шла о прямых военных поставках, и дефекты фактически оплачивались солдатской кровью!) покупателями в странах Антанты.

Кроме этих невинных с виду трубок – примитивных зажигательных бомб, рассчитанных на определенный срок действия, – Ринтелен и его агенты пользовались другими адскими машинами, замаскированными под консервные банки, детские игрушки или обыкновенные куски каменного угля. Однако самую страшную бомбу изобрел один из главных сообщников Ринтелена, лейтенант Фай. Бомбу эту можно было приладить к рулю стоящею на якоре судна, после чего поворот руля автоматически вызывал взрыв. Фай построил макет кормы парохода и приделал к ней заправский руль. К рулю он прикрепил детонатор, заканчивавшийся заостренным стальным винтом. Винт соединялся с рулевым валом, и когда вал поворачивался, с ним вместе вращался и винт, постепенно высверливая путь в детонатор. Острие протыкало капсюль, происходил взрыв, и руль отрывало от корабля. Изобретательный диверсант был ранен на испытаниях, но не оставлял дела, пока не добился четкой работы модели. Вскоре на моторной лодке он пробрался в нью-йоркский порт, где под предлогом аварии двигателя подплыл к рулю одного из крупнейших военных транспортов, приладил свою адскую машину, после чего благополучно улизнул. На той же «неисправной» моторке он повторил эту операцию. Результаты сказались весьма быстро и очень убедительно. Суда вышли в море – и на каждом произошла поразительная, таинственная катастрофа: руль исчезал, а корма оказывалась разрушенной взрывом. Команде одного парохода пришлось бросить его на волю волн, другой пароход успел подать сигнал бедствия, и его отбуксировали в ближайший порт. Эти диверсии, конечно же, вызвали реакцию служб охраны. Теперь Фай уже не решался показываться в гавани на той же моторной лодке. На каждом транспорте были организованы постоянные дежурства, акваторию патрулировали и просматривали специальные посты наблюдения. Каждого, кто пытался пришвартоваться к транспортам, тщательно проверяли. В этих условиях подвезти мину к рулю какого-нибудь судна не удалось бы. Тогда Фай смастерил пробковые плоты и устанавливал адскую машину на них. В темноте, толкая перед собой плот, он подплывал к пароходу, местоположение которого было разведано заранее, и прилаживал адскую машину к рулю. Подобные ночные вылазки он предпринимал в течение многих недель – не только в Нью-Йорке, но и в Балтиморе, и других портах Атлантического океана. Но число транспортов, предназначенных для перевозки военного снаряжения и боеприпасов, возрастало так быстро, что вскоре все американские гавани оказались ими забиты. Усиливались и меры безопасности. Вся шпионско-диверсионная организация оказался недостаточно сильна, чтобы помешать регулярному отплытию и тщательно замаскированному передвижению этих транспортов. Тогда немецкие диверсанты изменили тактику. Они занялись финансированием враждебных Англии ирландских агитаторов для организации забастовок на снарядных заводах и в доках главнейших портов Атлантического побережья.


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю