Текст книги "Букет для хозяйки (СИ)"

Автор книги: Юрий Копылов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 11 страниц)

Из пункта проката трое отважных лыжника, прихватив с собой инвен-тарь, отправились в ресторан, чтобы отметить прибытие в Рованиеми.

Наутро, когда совсем рассвело, лыжники, перекусив бутербродами с кофе из термоса, одевшись для катания, вышли из хижины к кресельному подъёмнику. Там их уже ждал тот паренёк, о котором говорил Ойва. Погода была морозная, дул пронизывающий ветер. Кресла, поднимающиеся вере-ницей, скрывались в морозном тумане. Паренёк был небольшого роста, на его голове, вместо шапки, была надета широкая шерстяная лента, закрывав-шая уши. Звали паренька Сергеем. Он помог Ойве, Джони и Андрею плюх-нуться в движущиеся кресла канатной дороги, подложив каждому под зад одеяло, которым можно было укутать ноги. А потом и сам сел в кресло.

Наверху они собрались. Сергей предложил ехать на лыжах за ним, он покажет трассу, где установлена буксировочная канатная дорога Помогаль-ского, которой интересуется гость из Москвы. Сергей спускался по трассе ко-роткими зигзагами, приседая и выпрямляясь, умело работая палками. Умело расслабляясь во время выпрямления. За ним поехал Ойва, применяя простейший приём «из упора». За отцом устремился Джони, пытаясь подражать Сергею. Андрей выжидал, а потом вдруг покатился размашистыми широкими дугами. Когда он догнал остановившихся первых трёх лыжников, тренер Сергей, наблюдавший за его спуском, сказал Андрею:

– Видно, что вы опытный лыжник. Где в России вы катаетесь?

– На Чегете, – ответил Андрей. Ему была приятна похвала тренера.

– Я много слышал об этой горе, но мне самому там бывать не приходи-лось. Я учился на севере, в Кировске. На горе Айкуайвенчорр.

Показав приехавшим из Хельсинки лыжникам, как работает подъёмник Помогальского, и пообещав вечером пригласить для переговоров представителя фирмы «Пома», Сергей оставил гостей, стремительно укатив, почти без поворотов, вниз. У него были свои дела. А Ойва с сыном и Андрей продолжали кататься. Отец с сыном сразу же отстали от Андрея, а тот отдался катанию с восторгом. Склоны были некрутые, трассы спусков «утоптаны» специальными машинами «Ратраками», которые Андрей, как и многое другое, впервые увидел в Финляндии. Катиться по таким склонам было легко и приятно, да ещё на смазанных лыжах, Андрей ощущал чувство полёта. На севере, к тому же за Полярным кругом, уже в три часа дня темно. Но лыжные трассы освещены, поэтому катание продолжается чуть ли не до ночи.

Наверху, где гора грозилась крутизной, лыжников было мало, поэтому Андрею было скучно без публики, которой он мог бы продемонстрировать свою красивую технику катания. А внизу выполаживало, появлялось много нарядных девушек, неумело скребущихся по некрутому склону. И тут уж Ан-дрей начинал вытворять всё, на что был способен. Прыгал по бугристым трамплинам. Даже крутился на лыжах в танце вальса.

Когда Андрей, накатавшись до дрожи в ногах, добрался до хижины, его спутники были уже там. Ойва предложил Андрею принять сауну, но что тот с радостью согласился. После жуткого мороза, попав в жару парилки, Андрей испытывал поистине райское блаженство.

Затем (Андрей к тому времени полностью пришёл в себя) все трое направились в ресторан. Куда же ещё после сауны. Там они встретились с Сергеем, который сообщил им, что он созвонился с представителем фирмы «Пома», который отказался ехать в Рованиеми (в эту жуткую холодрыгу) и сказал, что приедет в Хельсинки.

Андрей и Ойва с сыном откатались ещё два дня, а на третий вернулись домой, в Хельсинки, улетев из Рованиеми самолётом.

XXXIII

Шло время жизни Андрея в Финляндии. Точнее (время любит точность) время бежало, время всегда бежит. Иногда вприпрыжку. Не успеешь оглянуться, а уже «финита ля комедия». И думаешь: как коротка эта жизнь. И вспомнишь поневоле Маяковского: «Вот и жизнь пройдёт, как прошли Азорские острова». Словом, пришло лето. Андрей по-прежнему ходил на работу пешком в пиджаке, который прикрывал заплату на заду. И хоть от леса, рядом с которым он шагал, на дорогу падала полосатая тень, было жарко. Не так, конечно, как в сауне, но всё же.

Андрей снимал пиджак, закидывал его за спину и держал пальцем за петельку-вешалку. А рукава белой рубашки закатывал как можно выше, но всё равно было жарко. Он чувствовал, как из-под мышек текут струйки пота. Он расстёгивал рубашку, чтобы слабый ветерок обдувал его распаренное те-ло. Дорога, по которой он шагал, вилась с одной стороны вдоль лесной полосы, с другой – вдоль озера Тёёлёнлахти. Дорога была пустынной, по ней мало кто ходил. Дойдя до площади, в конце которой стояло здание фирмы «Лемминкяйнен», Андрей застёгивал рубашку и надевал пиджак. Пиджак ему был нужен, во-первых, чтобы прикрывать штопаный зад, а во-вторых, прятать в карманы ворованные продукты для скудного пропитания дома за завтраком и ужином, а в нерабочие дни ещё и в обед.

Иногда после работы он шёл на городской пляж, который тянулся серой полосой позади памятника Сибелиусу. Там его ждало то, что он увидел впервые в жизни. Женщины загорали топлесс, то есть без лифчиков. Андрей раздевался, складывал свою одежду и ложился на серый песок, подставив спину солнцу. Он делал вид, что закрывал глаза, но трепетание его ресниц выдавало, что он подглядывал. Смотреть за полуобнажёнными женщинами было очень волнительно. Когда они переворачивались со спины на живот или шли в воду, груди их так красиво колыхались, а торчащие соски были похожи на напёрстки. Андрей млел и чувствовал, как его половой червячок оживает, набухает, увеличивается в размерах. Он не мог повернуться на спину и полз к воде, прижимая свой восставший в трусах червячок к песку. И заползал раком в воду, чтобы в ней спрятаться. Вода его охлаждала, он недолго плавал, а когда успокаивался, выходил на берег в полный рост.

С приходом лета Андрей стал бегать по утрам на море. Вода ещё не прогрелась, и Андрей окунался в глубоком месте, как в прорубь, фыркая и отплёвываясь. А потом, не обсохнув, бежал обратно, выбирая разные пути, выглядывая, где растут розы. Он всё ещё надеялся, что придёт хозяйка.

От пристани, рядом с Дворцом Президента, каждые полчаса отправ-лялся небольшой кораблик, который, переваливаясь, как утка, в волнах за-лива, иногда зарываясь носом в воду, держал путь на остров Свеаборг (по-фински Савонлинна). Андрей слышал, что на этом острове было когда-то восстание военных моряков, возглавляемое капитаном-лейтенантом Шмидтом. Тот ли это был лейтенант Шмидт, дети которого вместе с Остапом Бендером искали 12 стульев, в одном из которых был спрятаны бриллианты, Андрей не знал. Но ему было интересно побывать на острове, где была когда-то крепость, и где было то громкое восстание. Билетик из его книжечки, которую ему дал Ойва Хяркинен для проезда в трамвае, имел силу и для пароходика. Правда, только в один конец. При возвращении надо было отрывать ещё один билетик. Первая его поездка носила ознакомительный характер.

Андрей бродил по острову, разглядывал старые, но хорошо сохранив-шиеся дома, где жили островитяне, трогал старинные пушки, из которых за-щитники крепости когда-то вели огонь по линкорам. На острове был музей, но за вход в него надо было платить. Андрей проголодался и, после того, как нашёл уютную бухточку, где можно было купаться и загорать, устроившись на скалах, заторопился домой. Зато в следующую свою поездку он подготовился основательно. Он захватил с собой пару бутербродов с колбасой и сыром, бутылку минеральной воды, прихваченной им когда-то из ресторана во время одной из командировок. В сумку запихнул тряпицу, на которой можно было сидеть (или полулежать), постелив под себя на скалах.

И поплыл на кораблике на остров Савонлинна. Там он быстро нашёл облюбованную им в прошлый раз бухточку и пристроился загорать на скалах. Не прошло и пяти минут, как в это, казалось бы, безлюдное место завалилась группка молодых людей, громко переговариваясь между собой и хохоча от избытка жизненных сил. Группа пристроилась недалеко от Андрея. Их было немного, всего-то четверо: две девушки и двое парней, но шум они производили невообразимый. Андрей уж было собрался уходить из этой бухточки, но в это время молодые люди стали раздеваться. Андрей решил посмотреть, до какого предела будут оголяться девушки. Это было интересно.

Они быстро сбросили с себя всю одежду, оставшись в одних лишь странных трусиках, которые и трусиками-то нельзя было назвать. Это были лоскуты дорогой ткани, прикрывающие лишь лобок и то, что находилось в промежности. С боков и сзади эти лоскуты были привязаны узенькими тесё-мочками. Позже Андрей узнал, что такие трусики являются последним кри-ком моды и называются Джей-Стринг.

Парни вытащили свёрнутые надувные матрасы и стали их надувать с помощью ножных насосов «гармошка». Девушки кое-как пристроились на этих матрасах и стали загорать. Парни расселись рядом. Один из них всё пы-тался потрогать торчащий сосок девчачьей груди, а девушка отпихивала его руку. Но как-то вяло. Без возмущения. Андрей при виде голеньких девушек возбудился сильней, чем на городском пляже. Он мысленно уговаривал свой червячок не возбуждаться и не торчать, но уговоры не помогали, и червячок, превратившись в пестик для растирания в ступе того, что требуется измельчить, оттопыривал плавки Андрея так сильно, что он не мог на виду у девушек спуститься к морю.

Однако, всё же кое-как изловчившись, он пробрался между скал этаким крабом, к прибойной волне и плюхнулся в море. И поплыл в сторону прибалтийских стран. Но Балтийское море оказалось чересчур широким, и Андрей вскоре повернул обратно. А пока он плавал, девушки и парни ушли. Андрей перекусил тем, что прихватил с собой, позагорал ещё немного и стал привычно мечтать о хозяйке.

XXXIV

В своих путешествиях по Хельсинки Андрей забредал не только в магазины, ему были интересны храмы, церкви. Многие из них были красивы и казались древними. Первая церковь, которую он посетил, была, конечно, лютеранская церковь Агриколы, потому что она находилась рядом с домом, где он жил. Совсем рядом, буквально в двух шагах от того места, где стояла церковь Агрколы, был ещё один лютеранский храм – Святого Иоанна. Это был самый большой лютеранский храм в Хельсинки. Его два высоченных шпиля в непогоду протыкали низкое небо. Андрей заглянул и в этот храм.

В обоих храмах стояли ряды отполированных деревянных лавок-парт, на которых верующие лютеране могли сидеть и слушать проповеди иерея или читать молитвенники. В партах лежали библии на двух языках: финском и английском. Ну и, конечно, Андрей не мог не посетить кафедральный со-бор на Сенатской площади. Внизу, на площади стоял памятник императору Александру II, а за ним к огромному белому собору с зелёными куполами, стоящему на скале, вели десятки крутых гранитных ступеней.

Подняться по этим ступеням стоило немалого труда, особенно с учётом хронического бронхита, которым страдал Андрей. Но он всё же, запыхавшись, с учащённым биением сердца, добрался до храма и, отдышавшись, вошёл внутрь. Его удивило, что никаких икон, как это принято в русских церквах, не было. Только в самом конце огромного зала, стоял стол, за которым, наверное, усаживались священники во время богослужения, а над столом, в арке, висела картина, на которой был изображён Христос, снятый с креста, а вокруг него те, кто снимал его с этого креста. Как и в других лютеранских храмах, вдоль прохода к алтарю, стояли ряды лавок-парт, в них тоже лежали библии. На балконе, при входе расположился большой орган. С арочного потолка свисали красивые люстры с лампочками-свечами.

Узнав, что Андрей проявляет интерес к храмам, Ойва посоветовал ему посетить храм, вырубленный в скале. Называется он Теппемпелиаукио. Это одна из самых экстравагантных достопримечательностей Хельсинки. И Анд-рей, конечно, посетил этот храм. И не раз. Он всё удивлялся необычной аку-стике и поражался умению финских архитекторов, создавших такое чудо.

Однажды он побывал далеко на севере, в одном из провинциальных городков, таком же ухоженном, как и всё в Финляндии, и набрёл там на пра-вославную церковь с золотыми куполами. Финны называли православные церкви ортодоксальными. Священник, с большой седой бородой, облачён-ный в чёрную рясу, умел говорить по-русски, и Андрей поделился с ним своими сомнениями. Почему в протестантских храмах верующие во время богослужения могут сидеть на лавках, а в православных храмах им приходится стоять. Иногда часами. Слушая одни те же чтения. И почему убранство ортодоксальных храмов такое вызывающе богатое, в то время как Христос призывал к скромности. Выслушав его, священник сказал:

– Во-первых, сын мой, те прихожане, которым трудно стоять, могут сидеть, это не возбраняется. Для этого мы выставляем для них стулья. Во-вторых, посещение храма для верующего всегда особенный праздник, по-этому алтарь, иконостас и оклады икон позолочены, что создаёт ощущение торжества истинной веры. Ты говоришь, что в протестантских храмах в партах лежат библии. Мы тоже выдаём библии тем, кто их попросит.

– Если я, батюшка, человек неверующий, попрошу библию, вы мне её дадите? Я никогда не держал в руках библию. И никогда не читал её.

– Это похвально, сын мой, что ты интересуешься этой великой книгой. У меня есть библия на русском языке. Если хочешь, могу тебе её подарить. – И священник подарил Андрею библию.

Андрей очень обрадовался и горячо благодарил священника за этот редкий подарок. Теперь у Андрея появилось новое чтение на сон грядущий. Книжка оказалась очень интересной и сразу вгоняла в сон. Сонная, надо ска-зать, книжка. Страницу прочтёшь, глаза сами смыкаются, будто веки налива-ются свинцом, и спишь потом, как убитый. Без задних ног.

А время бежало вприпрыжку. Скоро и лето пролетело. Но Андрей ещё долго бегал купаться по утрам на море. И окунался в холодную воду, потому что закалился как сталь. А когда бежал обратно, привычно высматривал, где растут розы. Хозяйка всё ещё его волновала, и он не переставал думать о ней. Как всегда, топор лежал под лавкой. Недалеко от дома, где Андрей квартировал, был холм, Андрей всегда обходил его стороной. А тут вдруг захотел посмотреть, что там наверху. На этом холме. Трава была пострижена, опавшие листья убраны, а по склонам холма были протоптаны тропинки. Но холм был пустынен. Оно и понятно: умный в гору не пойдёт, умный гору обойдёт. Андрей взошёл на самый верх холма.

Постоял немного, чтобы отдышаться после трудного восхождения. Огляделся и увидел внизу, где холм заканчивался, высокую кирпичную стену, а перед ней вроде как грядки, на которых росли какие-то красивые цветы. Интересный факт получается, подумал Андрей, возможно, там розы. И спустился по тропинке вниз. Добрался до стены, а там действительно три грядки, и на них растут розы. Только они не такие, какие он видел в цветочных магазинах, привезённые из Голландии (крупные и почти без запаха). А эти помельче и с колючками. Но зато пахли хорошим ароматом: чем дольше нюхаешь, тем аромат всё сильней. А в стене железные ворота, в ней глухая калитка. Ворота закрыты на запор, а через калитку можно попасть на улицу, которая с той стороны стены.

Андрей вышел через калитку в город, на ту улицу. Оказалось, что он когда-то на этой улице бывал и видел эту стену, но никогда не обращал на неё внимания: стена и стена. А запомнил он эту улицу, потому что стена эта упиралась одним торцом в интересное здание, где варилось пиво под назва-нием «Синебрюхов». Не захочешь, запомнишь: редкое название. И с этой улицы, где ездят машины и ходят прохожие, не видно, что там, за кирпичной стеной делается или происходит. Андрей взял это место себе на заметку и подумал: если понадобится вдруг букет, лучшего места не найдёшь.

Он уже подкопил достаточно деньжат, в смысле иностранной валюты, и прикидывал, что бы ему ещё такое купить в дополнение к ранее купленно-му. Посоветовался с Иваном Ивановичем, Станиславом Григорьевичем и да-же с Мишкиным Дмитрием Анатольевичем, которые, как всегда, попивали кофе и чай с печеньем в своём полуподвальном офисе. Все разное советуют: один говорит: купи холодильник, отправишь его малой скоростью в Москву в железнодорожном контейнере. Так все делают. Другой советует купить компьютер, говорит, за компьютерами сейчас будущее. А Андрей всё тянет, не может расстаться с заманчивой идеей купить себе автомобиль и на нём укатить в Москву. И тут вдруг странное объявление в Торгпредстве: срочно продаются для советских специалистов автомобили «Лада» без налога на добавленную стоимость. Такое своеобразное такс-фри, при котором пользо-ваться автомобилем на территории Финляндии не разрешается, а машину можно забрать только на границе, при выезде из страны.

Андрей сразу прикинул, и получается, что ему новенькая «копейка» в экспортном исполнении обойдётся в 12 тысяч финских марок. Он пересчитал свои деньги, лежавшие в ящике, и убедился (с восторгом), что деньги на ма-шину у него есть. Как хорошо, что я не успел их потратить на разную муру, которую мне советовали разные советчики, думал он. И отправился в офис представительства тольяттинского завода, осуществлявшего прямые постав-ки автомобилей «Лада» для Финляндии. Андрей и раньше заходил в эту «стекляшку», где выставлялись образцы продаваемых в Финляндии совет-ских автомобилей. Они были значительно дешевле шведских машин, немец-ких, японских, американских, но были явно не по карману Андрею.

Там его усадили за стол, предложили кофе и печенье, напротив уселся продавец (русский), посмотрел выданный Андрею в торгпредстве талон (не-что вроде хлебных карточек во время войны с немцами) и разложил перед ним красочно отпечатанный на глянцевой бумаге каталог машин, которые можно было купить за такс-фри. По сути дела, можно было купить только две марки: «восьмёрку» или «копейку». «Восьмёрка» была немного дороже, и денег могло бы в принципе хватить, но Андрей не стал задумываться и прикидывать, он уже безвозвратно «запал» на «копейку».

– Ну что ж, – сказал вежливый продавец, – вы сделали правильный выбор. Теперь вам надо выбрать цвет вашего будущего автомобиля. К сожа-лению, в настоящее время у нас остались только серо-бежевые. Мы их в шут-ку называем «крем-брюле». Если вам хочется купить другой цвет, вам надо будет немного подождать, когда поступит новая партия.

– Нет-нет, я не буду ждать. Мне очень нравится «крем-брюле».

– Ну что ж, нам остаётся только оформить сделку. Вы можете сейчас оплатить или, если у вас нет с собой денег, можем оформить покупку позже. Вы можете оплатить не всю сумму, а внести задаток. По нашим правилам, это составляет не менее 50 процентов от стоимости покупки. Если вы пере-думаете, задаток полностью возвращается в течение одного месяца. Напо-минаю вам, что во владение своей машины вы можете вступить только на границе, при выезде из страны. В противном случае вам придётся заплатить дополнительно налог на добавленную стоимость. Это довольно приличная сумма, так что мой вам совет не торопиться и набраться терпения.

– Да-да, конечно. Я знаю об этих правилах и готов сейчас же внести задаток, который вы мне укажете.

– Ну что ж. Это есть хорошо. Тогда вы тут пока пейте кофе, а я тем временем схожу за бланками контракта.

Пока продавец ходил за бланками, Андрей не удержался и «слямзил» два печенья, сунув их в карман пиджака. Продавец вернулся, и они долго заполняли контракт. Андрей расплатился. И ушёл, окрылённый.

Он шёл, припрыгивая, и сердце его пело: «Сердце, тебе не хочется покоя, сердце, как хорошо на свете жить». Он оплатил только задаток, хотя мог бы оплатить всю сумму стоимости автомобиля, потому что всё ещё надеялся: а вдруг попадётся хорошая подержанная машина, и тогда он сможет купить что-нибудь ещё. Вернувшись домой, он прилёг на диване в гостиной и стал мечтать, как он поедет в Москву через Выборг, Ленинград, Торжок. В Ленинграде и Торжке он планировал останавливаться на ночлег. В Ленинграде был хозрасчётный строительный участок, а в Торжке – завод полиграфических красок, и Андрей был уверен, что и там и там его с радостью приютят и помогут. Он по-прежнему считал себя начальником главка.

И в это время раздался какой-то особенный телефонный звонок. Что случилось? Прежние звонки не вызывали у Андрея такого тревожного ду-шевного трепета. А этот звонок вдруг заставил сердце Андрея колотиться так часто, что он испугался. Может быть, это было проявление душевного магнетизма, кто знает. Андрей вскочил, рванулся в спальню, схватил телефонную трубку, чуть не выронив её на пол (свободно мог бы расколошматить от торопливости), и прокричал вдруг охрипшим, не своим голосом:

– Алло! Алло! Я слушаю. Кто говорит? – И повторил по-немецки, едва вспомнив нужные слова: – Ich höre sie.

Это была Мартта, хозяйка квартиры. Сначала в трубке что-то хаотично пощёлкало, а после из этого хаоса выплыл голос Мартты и проговорил так отчётливо, будто она находилась рядом, в соседней комнате:

– Андрей? Guten Abend. Wie gehet es? (Добрый вечер! Как поживаете?) Ich will kommen (я хочу прийти).

Андрей поперхнулся от волнения и не сразу сообразил, что надо ему ответить. Поэтому высыпал кучу немецких, русских и финских слов, грамма-тически почти не связанных между собой:

– Это Мартта? Не может быть. Киитос. Ich ужасно рад. Хювяя хуомента (доброе утро). Es ist sehr gut! Фантастиш! Wan commen Sie? (когда вы придёте?) Сейчас? То есть, пардон, jets?

В ответ послышался журчащий смех Мартты:

– Nein, nein, nicht heute. Heute ist es zu spät. (нет-нет, не сегодня. Сегодня уже поздно). Ich comme morgen früh (я приду завтра утром).

– О! Это есть очень gut. Es ist sheer gut, – поправился Андрей. – Я буду очень ждать. Ich werde sehr warten.

– Киитос! Bis morgen, Андрей. Auf Wiedersehn. (спасибо. До завтра. До свидания). Du bist wirklich sehr nett, Андрей.

– Bis morgen! – c чувством необычайного восторга радостно воскликнул Андрей. – Gute Nacht! (Спокойной ночи).

Последней фразы Мартты он не понял и долго, повесив трубку, возился с немецко-русским словарём, стараясь перевести её слова. Вышло, что она сказала: «ты очень милый, Андрей». Ему показалось, что его огромный нос помазали елеем с ароматическими добавками. Ему задышалось свободно, душно и весело, как будто он оказался в солнечный безветренный день на берегу тёплого моря. Она назвала меня на «ты» и сказала, что я очень милый. Ура! Скорей бы наступило завтра. Возможно, это будет самый счастливый день, который я не забуду никогда. Всю ночь Андрей ворочался и никак не мог уснуть. Иногда он проваливался в сон, но тотчас просыпался. Ночь показалась ему излишне длинной.

XXXV

Встал он, когда за окном было ещё совсем темно, быстро прибрался в квартире и отправился через бугор к той стене, где росли розы. Город ещё только просыпался. Ему попалась лишь одна (длинноногая) девушка, которая гуляла с собакой. Собака была очень любопытной и только и делала, что читала последние собачьи новости, уткнувши мокрый чёрный нос в землю. Время от времени она присаживалась раскорякой и выкладывала на травку то, что накопилось в её внутренности. Девушка терпеливо ждала, позёвывая (видно, не выспалась), пока собака освободится от того, что она считала лишним в своём кишечнике. Потом доставала чёрный полиэтиленовый пакетик и совок. Аккуратно собирала этим совком кучу собачьего дерма и складывала наполненный пакетик в сумку. Куда потом она всё это девала, было для Андрея загадкой, которую он и не пытался разгадывать, потому что у него была совсем другая задача. Очень важная и занимательная.

Он спустился по крутой тропке вниз, к самой стене. Убедился, что его никто не видит. Присел на корточки, снова изображая, как тогда, перед го-родским ботаническим павильоном, будто ему понадобилось завязать раз-вязавшийся шнурок, и срезал острым, швейцарского производства, перочинным ножиком, полученным недавно в подарок от одной из фирм, поставщиков конструкций для книжного склада в Можайске, один цветок, стоявший на длинной тугой ножке, покрытой грубыми шипами. Уложил этот цветок в сумку и вернулся через бугор на улицу, которая вела к его дому.

Дома он остриг ножницами жёсткие шипы в нижней части стебля и поставил цветок в высокий стеклянный узкий сосуд под названием «Карина». Заполнил сосуд водой, бросил в него кусочек сахару и поставил на стол в кухне. Почему он не стал собирать букет, объясняется очень просто: во-первых, он не нашёл для букета вазы, а во-вторых, ему показалось, что одна роза, стоящая посредине стола, с одной стороны символизирует его одиночество, а с другой стороны – в этом есть что-то романтически утончённое. Андрей повязал на шею шёлковую косынку (он надевал её, когда катался на горных лыжах) и стал ждать, с трудом преодолевая нервное волнение.

Жать пришлось недолго, через четверть часа раздался звонок домофо-на. Андрей, конечно, уже знал, кто это, но для порядка спросил:

– Wer ist da? (кто там?)

– Мартта, – раздался её завораживающий, чуть хрипловатый голос.

Андрей нажал на кнопку домофона, отворил входную дверь в квартиру и вышел на лестничную площадку встречать хозяйку. Подъехал лифт, дверь лифта отодвинулась в сторону, из лифта вышла Мартта. Она была в модном длинном пальто, с укороченными широкими рукавами. На ногах туфельки, выглядывающие из-под брюк. Каблучки звонко стучали, когда она делала цокающие шажки по плиткам лестничной клетки. Мартта улыбалась.

– Guten Morgen! – сказала она.

– Guten Morgen! – ответил Андрей и широко улыбнулся, пропуская Мартту в квартиру. Но так, чтобы она протиснулась между ним и коробкой дверного проёма, коснувшись его своей грудью. – Ich bin sehr glücklich (я очень счастлив). Bitte um mich zu besuchen (прошу ко мне в гости).

– Sie ist Schelm, Андрей (вы шалун), – сказала Мартта, протискиваясь.

Она прошла в запертую комнату, там быстро переоделась и вышла оттуда в коротком шёлковом халатике и шлёпанцах на босу ногу.

– Ich muss etwas nehmen. Helfen Sie mir bitte (мне надо кое-что взять. Помогите мне, пожалуйста).

Мартта вынесла из ванной алюминиевую стремянку, поставила её, раздвинув, возле посудного шкафа в кухне и поднялась на три ступеньки вверх, чтобы открыть дверцу верхнего отделения. Андрей стоял рядом, ви-дел её голые ноги и боялся поднять взгляд, опасаясь увидеть нечто большее, чтобы не потерять голову. Под коленками Мартты ему хорошо были видны очаровательные неглубокие ямки, ему хотелось их потрогать, и он едва себя сдерживал, чтобы держаться в рамках приличия.

Мартта стала доставать из верхнего шкафчика разную посуду: рюмки, бокалы, тарелки, чашки. Кроме того, плоские коробки с лежащими в них ложками, ножами, вилками. И всё это передавать Андрею. Он вытягивал ру-ки вверх, принимал то, что ему передавала Мартта, и осторожно выставлял всё на кухонный стол, опасаясь что-нибудь кокнуть. Когда перегрузка была завершена, Мартта спустилась со стремянки и подошла к кухонному столу. И только тут заметила стоящую в центре стола в высоком узком сосуде голубо-ватого стекла одинокую алую розу.

– Ah! Rose! – воскликнула она радостно. – Das sind meine Liblingsblumen (это мои любимые цветы). – Ah, was für eine schöne Rose! (ах, какая красивая роза!) – Du bist wirklich sehr nett, Андрей (ты очень милый), – повторила она.

Потом кокетливо поцеловала свой очаровательный пальчик и прижала его к щеке Андрея, как бы целуя его. Андрей прикрыл веки от восторга дол-гожданной встречи и часто задышал, как любовник. И спросил, задыхаясь:

– Haben Sie Geburstag? (у Вас день рождения?) Ich vermutete (я догадался).

– Ach! (увы), – засмеялась Мартта.

– Warum ach? (почему увы), – спросил Андрей.

– Ich weßs nicht (я не знаю). Weil traurig (потому что грустно).

– Das ist nicht traurig (не надо грустить). Sie sind eine junge schöne Frau (вы молодая красивая женщина). Ich will solche (я такую хочу).

– Danke für das Kompliment (спасибо за комплимент), – сказала Мартта и внимательно посмотрела на Андрея, в её взгляде была ласковая строгость. – Aber dieses Kompliment gefährlich (но этот комплимент опасен).

Андрей не знал последнего слова, но понял, что допустил бестактность, густо покраснел и стал притворно кашлять, чтобы Мартта не догадалась об истинной причине его промаха. Прокашлявшись, он спросил:

– Das Geburtstag heute? (ваш день рождения сегодня?) Ich gratuliere Ihnen (я вас поздравляю).

– Nein, – отчего-то звонко расхохоталась Мартта. – Gratulieren noch zu früh. (поздравлять ещё рано). Mein Geburtstag ist in einer Woche (мой день рождения через неделю).

– Ich möchte Ihnen gratulieren in einer Woche (я хотел бы поздравить Вас через неделю).

– Was ist das Problem? (в чем же дело?). Kommen ich freue mich (приезжайте, я буду рада).

– Wohin? (куда?) – задал умный вопрос Андрей.

– Im Haus meiner Schwester (в дом моей сестры), – ответила Мартта, рассмеявшись. – Ich Lebe jetz dort (я там теперь живу).

– Wo es liegt? (где это находится), – загорелся Андрей. Он попросил её, коверкая слова, сказать адрес дома, номер трамвая, на котором можно дое-хать без пересадки, название остановки, где выходить.

Мартта стала что-то долго и подробно объяснять, но Андрей уже ничего не понимал. Он принёс карту-схему и попросил Мартту показать то место, где находится дом её сестры. Мартта ткнула шариковой ручкой, а Ан-дрей обвёл точку небольшой неровной дрожащей окружностью.

– Ich natürlich werde (я обязательно буду).

Затем Мартта и Андрей уложили рюмки, посуду в картонные коробки, которые Мартта достала из запертой комнаты, она ловко обвязала коробки липучей лентой. Переоделась в запертой комнате в ту одежду, в которой пришла. Андрей помог ей снести коробки вниз, на улицу, где стояла машина Мартты. Мартта села за руль, послала Андрею воздушный поцелуй и укати-ла. А он ещё долго стоял и смотрел в ту сторону, где скрылась её машина.

XXXVI

Эта нудная неделя, которая медленно тянулась после отъезда Мартты, показалась Андрею самой длинной за всё время пребывания его в Финлян-дии. Он старался заполнить дни этой недели, чтобы время не тянулось так тягостно. Зато он успел сделать много полезных дел и приобретений. Во-первых, он нашёл три бутылки из-под пива, что позволило ему существен-ным образом увеличить свои валютные накопления. Во-вторых, он сходил в офис «Лады» и отдал оставшуюся часть средств, чтобы полностью рассчи-таться за покупку «копейки», ибо понял, что у него не хватит энергии, чтобы искать дешёвый подержанный автомобиль. В-третьих, он, чтобы убить вре-мя, сходил в самый дорогой магазин «Штокман», где увидел много красивых и дорогих вещей, которые он мог бы позволить себе купить, если бы был богатым миллионером. В-четвёртых, он сходил посмотреть (в который уж раз) на памятник Маннергейму, чтобы удостовериться, каков пол коня, на котором сидел верхом маршал. Убедился, что жеребец, и успокоился. В-пятых, успел съездить в последнюю командировку, где подписал документы на приёмку котельной для книгохранилища, получил в подарок от Ойвы Хяркинена две синие сумки для укладки своих вещей (он уже готовился к отъезду на родину). В-шестых, долго наблюдал из лоджии своей квартиры, как рабочие, с помощью лебёдок (не путать лебёдку с женой лебедя), поднимают скрученное в неровную трубу резиново-брезентовое полотнище, с нарисованными на нём как бы настоящими окнами, чтобы закрыть фасад жилого дома, с прикреплёнными к нему трубчатыми лесами и дощатыми настилами, чтобы произвести наружный ремонт этого дома. Наконец, наступил день, когда он решительно отправился за букетом.