Текст книги "Трое и Дана"

Автор книги: Юрий Никитин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)

Ворон шумно поскреб лапой за ухом.

– Гм, впрочем, тогда мир был намного теснее...

– Ты чего летел за мной? – спросил Олег зло. – Мир погибнет через три дня. Тебе ж все одно!

Ворон переступил с лапы на лапу. В круглых глазах было такое выражение, словно и сам удивлялся.

– По дури, чего ж еще?.. О вас троих уже говорят. Ты вроде бы вовсе самый могучий колдун на свете. Не умелый, этого не говорят, а именно могучий.

Громко щелкнуло, будто в костре раскололся от жара накаленный камень. На стыке небесной и земной тверди возникла трещина. В узкую щелочку потянуло ледяным холодом. Олег поспешно вставил острый конец Посоха, с силой нажал. Алатырь-камень стал горячим под пальцами. По древку побежали, как змейки, золотистые струйки.

Из щели дуло смертным холодом. В кромешной тьме проплывали странные тени. Олег ощутил, как кровь превращается в мелкие льдинки. По ту сторону белого света... Ничто, хаос! Там нет времени, нет дня или ночи... Там ничего нет!

Сцепив зубы, нажал сильнее. Когда край неба приподнялся до колен, рывком ухватился обеими руками. Под пальцами холодно и мертво, словно держал стеклянную гору. Мышцы застонали, Олег услышал тихий треск, словно рвались мелкие жилы. Под ногами щелкнуло. Он со страхом увидел, как от подошв в разные стороны разбегаются мелкие трещины. Сзади что-то предостерегающе каркал черный ворон.

Олег напрягся, ощущая, как в тело вливается немыслимая магическая мощь. Посох покатился под ноги, погасший, даже Алатырь-камень перестал светиться. Вся мощь земной магии сейчас стремилась на этот Край Света, вливалась в тело лесного человека. В этот миг на всем белом свете колдуны, маги, волхвы, волшебники, чародеи в бессилии опустили руки: их чары перестали действовать. В разных странах мгновенно умирали, превращались в скелеты и рассыпались в пыль те чародеи, что поддерживали долгую жизнь за счет магии. В разных странах лягушки превращались в людей, а звери, скрытые магией в личинах людей, внезапно становились зверями и падали под ударами мечей.

Это был первый день на всем белом свете, когда все маги ощутили страшную силу незнаемого ранее чародея. Когда ощутили свое бессилие, когда затрепетали и поклонились силе, которую не могли ни понять, ни окинуть взором...

Олег вскинул край небесного свода на спину. Пот заливал глаза, он задыхался, боялся вздохнуть глубже, страшная тяжесть ломала кости, сминала суставы. Под ногами трещины стали глубже, он с ужасом увидел, что ноги медленно погружаются в гранитную плиту, словно в мягкую глину.

В шаге край земли резко обрывался. Дальше блестело черным хрусталем. Из-за Края, который уже не был краем земли, доносилось странное шевеление. Волосы Олега встали дыбом. Поневоле вслушивался, хотя отчетливо слышал только шум крови в ушах да треск суставов и рвущихся жил. Похоже на тяжкие вздохи чего-то немыслимо огромного... Но что может жить, даже находиться за Краем Света?

Он с трудом повернул голову, выдавил сквозь стиснутые зубы:

– А...рис...тей... взглянул... бы...

На месте черного ворона стоял, пошатываясь, высокий худой человек в черной одежде. Лицо его было белее мела, он трясся и закрывал лицо руками.

– Что ты... что ты... наделал?

– Что надо... то и наделал.

– Смертный... Ты хоть знаешь, что на твоих плечах... вместе с небом – весь вирий, все небесные боги, все чертоги богов... все-все?

– Что там... за... Краем? – спросил Олег в ответ.

Аристей, словно конь лягнул между глаз, отпрыгнул, попятился.

– Ни за что!.. Никто из смертных... Даже из бессмертных... Ты вышел в ничто, где возникло Первояйцо!

В хаосе смутно чувствовалось движение. Но это не было создано Родом, там двигалось ужасающее, бесформенное, безобразное, не имеющее формы. Тьма и серые пятна сплетались, хаос словно бы смотрел в открывшуюся щель с нечеловеческой злобой.

– Эй, ворона, – позвал Олег сдавленно, – погляди... Мне нужна... Первоскорлупа... Хоть крохотный обломок...

Волосы Аристея стояли дыбом.

– Выглянуть за Край?

Он попятился еще, издали смотрел на Олега с суеверным ужасом, его трясло, как осиновый лист на ветру.

– За Край?

– Хоть... ма... лость...

– Никто, даже боги!..

Олег, не отвечая, сжал зубы до хруста, напрягся и рывком повернулся, содрав на плечах кожу до мяса. Теперь он держал край небесного купола на одном плече. Пальцы саднило. Он вытянул свободную руку, сжал кулак.

Узкий луч слепяще-белого света прорезал тьму. Олег боролся с тошнотой и слабостью. Несмотря на мощь магии всего белого света он терял силы пугающе быстро. Леденящий холод неживого мира вымораживал, ломал тело. Слезы то замерзали в глазах, то исчезали паром. Приливы жары и холода сменялись, но удары холода становились жестче и длились дольше.

Он вслепую пошарил по краю купола с внешней стороны. Поверхность была шероховатая, в выбоинах и выступах: Хаос остервенело грыз купол, стремился достать ненавистную жизнь. Пальцы натыкались на мертвенно-холодную, в шипах и ссадинах стену. Таким мертвым камень Олег не встречал даже в самых голых скалах севера.

– Что там? – выкрикнул Аристей.

Под ногами трещало, будто Олег стоял на молодом льду. Ноги погрузились по щиколотки.

Далеко внизу во тьме раздался новый вздох, тоскливый и безрадостный, словно кто-то подобно Олегу держал на плечах немыслимую тяжесть. Олег опустил руку, белый луч постепенно расширялся, но вместе с тем терял яркость, наконец рассеялся во мраке. Именно там, на грани исчезновения света, угадывалось нечто немыслимо огромное, бесформенное.

– Что? – надрывался Аристей.

– Не понять... – прохрипел Олег. – А внизу... горный массив... похожий на лапу... Нет, в самом деле... Неужто лапа чере... пахи? Род спятил... поместить весь белый свет на горб большой черепахи!

Пальцы кольнуло острым. Олег поспешно шарил вокруг осколка, цеплял ногтями, наконец расшатал и выдернул. В окровавленных пальцах, которые неверяще поднес к лицу, блистал кристаллик размером с орех. Он был похож на льдинку, но Олег чувствовал, что на всем белом свете не было ничего подобного.

Аристей предостерегающе вскрикнул. Ноги лесного волхва уже погрузились до колен, острые края трещины изодрали сапоги в клочья, окровавили ноги. Олег с нечеловеческими усилиями переместил край свода с плеча на спину, напрягся, попытался выдрать ноги из каменных ям. Страшная тяжесть давила, небесный свод с каждым мгновением становился тяжелее.

Сперва казалось, что уже ничего не получится, опоздал, но как-то удалось подняться выше и подняться выше и поднять купол. В ушах стоял грохот, во рту кровь, текла с подбородка. Он услышал свой стон, качнулся, небесный свод словно заскользил в сто– рону.

Донесся отчаянный крик, мелькнуло черное. Страшный грохот, землю тряхнуло, Олег качнулся и упал лицом вниз. Под ним земля тряслась, как испуганный конь. Олег всхлипывал от облегчения. Даже не думал, что небесный свод на его плечах был таким тяжелым.

– Ты что наделал?

Он с трудом повернул залитое потом и кровью лицо. Перед глазами быстро-быстро переступали, словно исполняли танец, худые ноги в сапогах из мягкой кожи. Аристей то подбегал, то отскакивал, словно его клевала большая ядовитая змея.

– Что-то стряслось? – прохрипел Олег.

Он не узнал своего сиплого голоса.

– Ты... Ты швырнул... швырнул небо!

– У меня ж не черепашья спина...

– Ты нарушил покой небесных богов!

– Еще как нарушил, – прошептал Олег. – Авось, кто-то заикой станет... Ты не встречал богов-заик? Теперь будут.

На мизинце чернела полоска. Жгло, словно припалило углем из костра. Олег осторожно лизнул обожженное место. Кожа была красная, а от кольца Древних Волхвов вместе с пеплом остался солоноватый привкус.

Олег дотянулся до кристаллика Первоскорлупы, сжал в кулаке. Он чувствовал неясную печаль от потери кольца. Ничего не успеет изучить, понять...

Аристей опустился рядом на корточки. Он был еще бледнее, лицо заострилось, а глаза были дикими.

– Ты хоть понимаешь, что сделал?

Олег лежал все так же уткнувшись лицом в неживую землю. Не было сил ни говорить, ни двигаться. Кровь капала со лба, застывала черными бугорками.

– Нет... ну и что?

– Это говоришь ты, волхв?

– Потом поймем, – прошептал он наконец. – Если успеем. Сейчас дикий охотник, что не сидит на месте... нужнее мудреца... И даже мудрее.

– Ты, волхв, – повторил Аристей, – говоришь такое?

– Да, как это ни горько.

Он с невероятными усилиями воздел себя на четвереньки. Руки и ноги дрожали, подкашивались. Аристей не успел подхватить, как лесной волхв рухнул лицом вниз. Но все так же упорно поднялся: страшный, покрытый засыхающей коркой крови, с красными как огонь волосами.

– Ты останешься здесь, – сказал Аристей невесело. Голос был печальным. – Магия высосана вся. Ее не осталось. На всем белом свете не осталось.

– Жалеешь?

Аристей пожал плечами.

– Я помню, что до конца света осталось семь дней...

– Три.

– Что? – не понял Аристей.

– Три дня, говорю. Скоро Ящер выведет войска из подземного мира.

Аристей помолчал, осмысливая, кивнул.

– Ну... это лишь краткий миг. Я тоже никогда уже не выберусь отсюда. Не хотелось только сидеть с пустым брюхом. Я привык умирать на сытый желудок.

Олег качнулся, зашагал от Края. Босые израненные ступни оставляли свежие кровавые следы. Клочья сапог волочились следом. Тело невыносимо болело, будто держал небесный свод уже сам, без магии.

За спиной раздался неверящий крик:

– На что надеешься?

Олег прохрипел, не поворачивая головы:

– Мы – новые. Нас нет без надежды.

Глава 10

Таргитай из последних сил сползал на окровавленных руках к Дуплу, мечтал упасть там и полежать без сил, когда страшно грянул гром, в слепящем блеске молний возник летящий прямо на него человек.

Запахло паленым, в лицо ударила тугая волна горячего воздуха. Ноги человека с такой силой ударили в плоть Дерева, что там побежали трещины. Под ступнями оплавилось, будто Олег, это был Олег, ступил в горячую грязь.

Вид его был страшен. Таргитай от неожиданности взмахнул руками, пытаясь удержаться. Олег рывком выбросил вперед растопыренные пальцы. Незримая хватка цапнула Таргитая за душегрейку. Волхв был изможден, глаза покраснели, словно бессонными ночами в упор глядел в костер, но смотрел пристально и строго. Взгляд стал иным, и волхв был иным, не прежним Олегом.

Таргитай жадно смотрел на руки волхва. Олег похлопал по мешочку на поясе.

– Здесь.

– Как добыл? – выдохнул Таргитай неверяще. – Покажи!

– Надо спешить, – оборвал Олег. – Ты, я вижу, наотдыхался. Вон какая морда круглая. А Мрак в подземном мире!

Опираясь на Посох Мощи, он ступил на край Дупла, заглянул в темную бездну. Посох в его руках не светился, странно притихший, даже Алатырь-камень стал простым булыжником. Таргитаи проглотил обиду: пока он по дереву лазил, волхв побывал неведомо где. Первоскорлупу нето украл, нето выпросил, но все же добыл!

Из гигантского Дупла несло сырым холодом. Влажный воздух застыл недвижимо, как густой кисель. Реки ледяного сока, что поднимаются, если верить старым волхвам, прямо из подземного мира, охлаждают стены в любую жару.

– Пошли, что ли, – велел Олег буднично.

– Надо идти, – прошептал Таргитай.

Олег мчался далеко внизу, весь зеленый в свете гнилушек. Даже лицо было зеленым, а красные волосы побурели. Огромные глыбы под ногами шатались, от малейшего толчка неспешно исчезали внизу во тьме.

– Давно здесь бродяги не хаживали, – крикнул Таргитай. – Или вовсе не бывали?

– Таких бродяг еще не бывало.

Олег остановился на широком уступе. Лицо стало еще зеленее, а глаза потемнели и спрятались в широких пещерах глаз. Голос был глухим, сдавленным от сдерживаемой ярости:

– Дальше пропасть... А обходить – полдня потеряем.

Таргитай всмотрелся в тьму внизу. Там то ли бродили смутные тени, то ли от напряжения мутилось в глазах.

– А ежели спрыгнуть? Вдруг та пропасть в сажень?

– А ежели так и будешь падать до дна? – передразнил Олег. – Ни черта не видно! Эх, рискнуть, что ли...

– Рискни, Олег, рискните – сразу сказал Таргитай горячо.

– Ты хоть знаешь, о чем я?

– Неважно. Ты такой нерисковый, что никакого риска в твоем риске все одно не найти, даже если будут искать сто снох Боромирихи.

Олег посмотрел с сомнением.

– Да? Ну, тогда я попробую. До того все тяжко и страшно, что уже и не страшно...

– О чем ты?

– Попробую птахой. Тебя вот только в клюве не унести. В лапах, что ли? Это наверх не затащить, а вниз... да потихоньку...

Таргитай даже подпрыгнул.

– Так что ж ты не сразу? Вон сколько прошли задарма! Я ж мог на тебе все это проехать!!!

Он тут же снял мешок и смотрел на друга влюбленно и преданно. Олег вздохнул, ничего не сказал. Его фигура в полумраке затуманилась, стала приземистее. Одежда опала бесформенной кучей. Большая уродливая птица хрипло крикнула и повела по сторонам длинной голой шеей. Даже в сумерках Дупла глаза горели адским пламенем. Зубы нехорошо блестели.

– Ты только не укуси, – предупредил Таргитай, – а вообще-то ты красивый! Я люблю птиц. И гнезда никогда не разорял... ну, таких...

Он суетливо полез на Олега. Тот стряхнул, клювом указал на разбросанные вещи. Таргитай понял, пришлось собрать. Птица с краю провала посмотрела вниз, на Таргитая, снова в провал. Таргитай ожидал, что чудовище схватит его зубастой пастью, заранее скривился, но над головой оглушительно захлопали крылья, вонь от птицы перебила тленный запах Дупла.

Когда птица уже падала в пропасть, крючковатые лапы сдернули Таргитая. Дыхание захватило, когда повис над бездной, а птица взмахивала крыльями совсем редко, лишь замедляла падение. Мимо проносились выступы, мелькали зеленоватые огоньки, странные светящиеся наросты. Запах тления становился сильнее. Похоже, подумал Таргитай с сожалением, что он будет последним из смертных, кто побывал в вирии и у самого Рода. Вот будет грохот, когда рухнет такое, хоть и подгнившее Дерево!

Озноб пробежал по спине. Скорее всего он останется последним по другой причине. Мир погаснет намного раньше, чем сгниет Дерево.

Они падали, падали вдоль гигантской стены, изъеденной гнилью, норами, пещерами с горами гигантских бревен-опилок. Их тысячелетиями пережевывали жуки и древесные черви, не знающие света.

Лапы на плечах Таргитая то стискивались так, что сквозь волчью шкуру впивались в тело, то начинали слабеть, и Таргитай вскрикивал:

– Эй-эй, не спи!.. Выронишь –прибью, как летучую мышь.

Олег слышал, хотел было сказать, что ежели выронит, то Таргитай не прибьет и таракана, но лишь стискивал когти. Таргитай тихонько взвывал, дергался, Олега заносило из стороны в сторону. Стены проносились угрожающе близко. Когда мелькающие выступы сливались в сплошную серую полосу, Олег начинал стучать крыльями чаще. Вдруг дно вынырнет внезапно? Расшибутся всмятку.

Таргитай не понял, почему вдруг его бросили на широкую площадку. Олег упал рядом, клюв был распахнут во всю ширь, он почти подпрыгивал, так бурно вздымалась грудь.

– Ты чего?.. Олег, что тут интересного?

Таргитай огляделся недоумевая. Уродливая птица посмотрела на него страшным глазом, повернула голову поглядела другим. Выпуклые глаза начали наливаться кровью. Таргитай вытянул вперед ладони.

– Понял, понял! Ты прав, мне надо передохнуть. Тебе что, ты здоровый, как Змей, а я слабый...

Страшная зубатая пасть распахнулась, как пропасть. Вытаращенные глаза едва не лопнули от ярости . Таргитай поспешно выудил из мешка мясо, протянул страшной птице. Багровые глаза вспыхнули еще ярче. Из пасти вырвался лютый крик, зубы внезапно стали ближе. Затем глаза погасли, словно их задул ветер. Пасть захлопнулась, птица явно вспомнила, что она не совсем птица.

Когда Олег снова стащил его в пропасть Таргитай даже не стонал, стискивал зубы, чтобы не заорать от боли. Острые когти, продырявив волчью шкуру, вонзались, как ножи.

Олег ощутил приближение дна раньше, чем увидел. И раньше, чем ожидал. Крылья замолотили по воздуху отчаянно, а тот внезапно стал плотным как кисель, врывался в рот, раздувал грудь, выворачивал веки.

Острые когти покинули плоть Таргитая. Он ударился о твердое, завалился набок, от страшного удара воздух вырвался из груди со страшным орлиным клекотом. Сверху ударило по голове кожистым, мохнатым. Рядом бухнуло, застонало.

Таргитай с великим трудом перевернулся на спину. Лодыжка вопила от боли. Он потрогал, подвигал, сцепив зубы. Кости все-таки выдержали: человек покрепче птицы. Затылок гудел, рукоять Меча саданула со всей дури. Пустая баклажка на поясе болталась бодро, полная уже потерялась бы.

Они находились в полумраке. Фигура Олега смутно вырисовывалась на прежней зеленоватой стене. Совсем близко слышался плеск. Волхв словно бы кого-то высматривал. Таргитай сказал нетерпеливо:

– Ну?.. У меня в глазах уже кудики скачут.

– Тихо.

– Да никого нет.

– Тихо, дурень.

Таргитай обрадовался:

– В самом деле слышишь?

– И видю.

Привыкшие к тьме глаза Таргитая наконец различили тяжелые черные волны. Странно темная вода булькала тяжело, из густой грязи поднимались огромные пузыри. На блеклом небосводе появился ни на что не похожий силуэт. Таргитай ахнул:

– Утка!.. Это утка? Так она с сарай моей бабки!

– Это Первоутка, – сказал Олег, невидимый в темноте. – Вечно плавает меж корней Мирового Дерева.

– Стережет? Да, ежели такая клюнет...

– Нет, просто плавает.

– Так чего сидим, как утки на яйцах? Не заклюет, крыльями не заметет, лапами не загребет...

Олег вздохнул горестно:

– Это же Первоптица! Первая, единственная. У нее нет пары, никогда не было утят... Она, если по правде, не совсем птица... Как Пуруша не совсем человек... Эх, Таргитай! Темный ты. Нелюбопытный. Ладно, пойдем.

– То спешишь мир спасать, – проворчал Таргитай, – то перед уткой замираешь, как столб. Что-то Род перемудрил с человеком!

Воздух был неподвижный, холодный и тяжелый, как смерть в хате с наглухо забитыми ставнями. Сильно пахло тлением.

Рядом торопливо одевался Олег. Зубы волхва стучали, он суетился, пугливо озирался.

– К небу поднимались – мерзли, в подземный мир идем – опять холод... Ничего не понимаю.

Таргитай простонал:

– Шелудивое порося... У тебя когти не заразные? Ты мне шкуру до костей располосовал.

Олег затянул пояс, глаза из ошалелых стали строгими.

– Пошли.

Из полутьмы выступили темные стены. Верх уходит в странное небо, там растворялся в темноте. Основание сливалось с черной землей.

Прямо со странного неба опускались огромные белесые бревна в сорок обхватов – склизкие, покрытые длинными как веревки толстыми щупальцами. Между ними был проход, но и дальше виднелись эти исполинские корни Прадуба, чьи корни свисают даже сюда, в бездну мира мертвых.

– Пора, – сказал Олег.

Таргитай бездумно двинулся следом. Голова гудела, сердце колотилось часто, потрясенное мощью Прадуба. Ни одно дерево не может вырасти таким в мире людей и зверей! Это дерево – дерево богов, напомнил себе торопливо. Оно само бог деревьев, от него все деревья на свете, только постепенно утратили мощь Первых.

– А когда в подземный мир?

– Расчехли глаза. Мы уже в подземном.

– Врешь? – не поверил Таргитай. – Я думал... А где наше Дерево?

– Мы все еще в его Дупле.

– А я думал...

– Думал? Не смеши. Умеешь только грезить.

– Да, – согласился Таргитай. – Зато как!

Посох в руках волхва стучал по твердой, словно скованной стужей земле. Таргитай поднялся, плечи передернулись. В самом деле холодно, гадко и даже страшно.

Земля под ногами хрустела, словно шли по горелому. Вздымались сизые облачка пепла.

Таргитай на ходу вскинул голову, тут же опустил так поспешно, что ударился подбородком. По спине пробежала огромная ледяная ящерица. Такого жуткого неба еще не зрел. Болезненно-зеленое, с лиловыми разводами, словно кожа утопленника! Вдали смутно выступают угольно-черные тени, грозные, пугающие.

– Куда выйдем? – спросил Таргитай убитым голосом. – Я как-то представлял себе все иначе...

– Мечтал свалиться Ящеру на голову? А тот чтобы сам издох с перепугу?

Белесые бревна в десяток обхватов опускались прямо из темно-зеленого неба и проваливались в темную землю. Между ними проход был не шире, чем размах рук, а дальше виднелись такие же корни Прадерева.

Они оставались по бокам и позади, истончались, пока не остались толщиной всего в простую березу. Впереди наметился просвет. Олег ускорил шаг, худое лицо посветлело.

– Там выход!.. И мы в подземном мире.

– А где мы сейчас?

Олег побежал, под ногами отвратительно хрустело, словно рассыпались кости. Стало совсем сумрачно, сзади сослепу натыкался Таргитай. Впереди на миг блеснул свет, тут же закрыла тень, Олег уже упал на четвереньки и заспешил по длинному ходу. Червь или жук-короед выгрыз, но был мелковат, судя по узкому ходу, и, наверное, больной: грыз так неровно, сворачивал, словно его скрючивало, из-за чего Олег головой пересчитал все выступы.

Олег уже стоял перед стеной сизого тумана. Тот казался кипящим. Там бешено возникали сгущения, исчезали, уносились, сшибались, образуя такие плотные комья, что Таргитай ясно слышал жадное чмоканье.

Олег сказал тихо:

– Вечный Туман. За ним – царство мертвых. Кто переступит эту черту, никогда не вернется в мир живых.

Таргитай ответил:

– За этой стеной – Ящер.

Олег помолчал, сказал со вздохом:

– Впрочем, люди всю жизнь идут к этой стене. Хотят или не хотят, знают о ней или нет. Только дороги у всех разные... К тому же белый свет все одно погаснет через три дня.

– За этим Туманом – Ящер, – повторил Таргитай громче.

Олег ухватил его за плечо. Пальцы были, как когти хищной птицы, словно Олег остался в прежней личине.

– Погибнем, едва выйдем из Тумана. Нет, еще когда только войдем. Подожди, я попробую подобрать заклятия.

– Здесь они еще действуют?

– Только здесь, да и то в треть силы. По ту сторону – только заклятия мертвых.

– Тогда и мой Меч...

– Да. Простая железка.

Олег начал вытаскивать из мешка травы, обереги. Таргитай вгляделся в бешеную пляску теней в Тумане.

– А что там?

Сквозь разрежения в Тумане мелькнуло белое. Возникли темные хищные тени. Они гнались за светлым пятном, Таргитай разглядел женскую фигурку. У незнакомки словно блистали за спиной перламутровые крылья. Черные тени настигли женщину, свалили. Она отчаянно отбивалась, Таргитай видел ее раскрытый рот. Видимо, отчаянно кричала, но звуки через стену Тумана не проходили. Затем хищные тени заслонили ее целиком.

Он с воплем выдернул Меч и ринулся в Туман. Олег увидел только исчезающую спину. Силуэт Таргитая колыхался, словно таял, испаряясь. Олег заорал страшным голосом, прыгнул головой вперед, со страхом и яростью вломился в стену, разделяющую два мира. Мешок с травами и оберегами остался.

Олег выпал из Тумана, сразу ощутил холод и мертвость. Мертвая земля глухо отзывалась на удары его сапог. Таргитай уже добегал до места схватки, когда черные тени и женщина расплылись, превратились в вихри и растаяли.

Олег замедлил шаг, внутри все оборвалось. Мешок с целебными травами остался там, за стеной. С заклятиями тоже не успел. Его Жезл в руках -простая дубина. И вообще их, похоже, уже ждут.

Таргитай вертел головой. В чистых глазах было тупое удивление.

– А где они?

– Дур-р-рак, – произнес Олег с отвращением и отчаянием. – Боги, жизнь и так невыносима, а тут еще свои вредят... За что?

– Олег, они спрятались?

– Тьфу!

Таргитай убито смотрел на безжизненный мир. Они стояли под пронизывающим ветром на ледяной равнине. Везде снег, сугробы, вздыбленные льдины. Дорога назад отрезана стеной Тумана... Теперь там часто блестели искры на металле, весь Туман уже состоял из тысяч и тысяч булатных мечей.

– Ну, – сказал Таргитай убито, – я ж не всегда умный.

Я как божья коровка – местами. А кто нас заманил?

Ветер был злой, швырял в лица ледяную крупу. Волосы обледенели, дыхание замерзало на губах. Разгоряченный Таргитай наконец ощутил стужу, передернул плечами. У Олега брови смерзлись, торчали, как наконечники стрел. Изо рта вырывались частые клубы пара, замерзали, в воздухе звенели крохотные как пылинки льдинки.

Внезапно сверху прогремел нечеловеческий голос:

– Скоро узнаешь, смертный!

– Кто ты? – вскрикнул Таргитай.

– Узнаешь...

Донеслись неспешные удары по воздуху гигантских крыльев. С высоты упали обрекающие слова:

– ... в чьих ты когтях уже...

Небо светлело, становилось светло-зеленым. Таргитай вскрикнул, дрожащий палец тыкал влево. Олег круто развернулся, колени сами подогнулись.

Из-за непривычно близкого края земли медленно поднималось... черное солнце! Край выползал, как спина всплывающей из глубин океана исполинской черепахи. От него веяло ужасом, сердце Таргитая болезненно сжалось. Наконец страшное солнце мертвых повисло, не касаясь земли. От него шли черные как уголь лучи, зеленое небо взялось лиловыми трупными пятнами.

– Черное... – прошептал Олег. Губы тряслись, от них шел стук как от ледышек.

– Надо идти, – выдавил Таргитай потрясенно. Остекленевшие глаза смотрели на черное солнце со страхом и отвращением. – Солнце Ящера!

– Солнце мира мертвых...

– Под этим солнцем, – проговорил Таргитай изменившимся голосом, -не могут рождаться песни...

Олега подбросило, волна злости опрокинула стену страха.

– Кто о чем, а вшивый о бане!

– Сам ты...

Злость помогла сдвинуть ноги с места. Ветер стал еще яростнее, замораживал лицо. Над головами звучно захлопали крылья. Олег упал вниз лицом. Пахнуло нечистым воздухом, резкий крик полоснул по ушам. Тень взвилась и пропала в лиловом небе.

– Здесь держи ухо востро.

– Нет Мрака, – прошептал Таргитай печально. – Как плохо, когда нет Мрака!

Олег поднялся, двинулся вперед, сильно наклонившись против ветра. Ноги оставляли глубокие борозды в снегу. Он чувствовал, как сердце превращается в комок льда. Не от стужи: Мрака если и увидят, то уже как жителя страны мертвых. А все мертвые – слуги Ящера. Блистающий снег слепил глаза, у Олега под веками поплыли темные круги. За спиной Таргитай спросил растерянно:

– Нам в ту сторону?

– Главное, – сказал Олег строго, – не ешь желтый снег.

– Что не есть?

– Желтый снег. Не ешь желтый снег. Запомнил? Не ешь желтый снег.

Олег на бегу перепрыгнул через обломок щита, тот торчал краем изо льда. Чуть дальше выглядывала рукоять меча. Поножи и бляхи панциря были разбросаны на десятки шагов.

– Мрак? – крикнул Таргитай ему в спину.

– Не отставай.

– Здесь прошел Мрак?

– Хочешь надеяться? Думай что хочешь, только не отставай.

Рукоять Меча снова била Таргитая в спину. Перевязь растянулась, или же опять отощал. Под ногами все усиливался треск, как испуганные ящерицы разбегались суетливые белые трещины.

Тонкий лед угрожающе прогибался. Таргитай с разбега проехался по гладкому, с хрустом сбил какие-то странно знакомые прутики, те часто торчали изо льда.

Олег обернулся.

– Не отставай!.. Это всего лишь пальцы!

Таргитай побледнел, лучше бы Олег такое не говорил. Ему что, он волхв. Ни мертвяков не боится, ни черного солнца. Ему что работяг-муравьев растоптать, что на могилу плюнуть – все нипочем. А ему ничего не страшно только под живым солнышком!

Впереди как щетина торчали пальцы утопленников. Не обойти, а лед трещит. Таргитай бежал, сцепив зубы и с трудом удерживая тошноту, перепрыгивал, а в ушах стоял оглушительный и отвратительный хруст. Пальцы ломались, как сосульки. Сквозь лед успел различить темные фигуры погибших. Их чуть колыхало в мутной воде, вмерзли только кисти рук.

– Впереди деревня, – выговорил Олег тихо.

– Ой, скорей бы...

– Дурень, чему радуешься!

– Все-таки люди...

– Но очень мертвые.

Лед остался позади, полоса снега истончилась, они выскочили на черную землю. чувствовалось присутствие человека. Следы узких колес, обугленные бревна, даже свежие зарубки топора или секиры. Над головами послышалось гнусное карканье. Олег подпрыгнул от страха.

– Не деревня, – определил он тревожным голосом, – а весь.

Хатки выступили из тьмы приземистые. Даже не хатки – землянки. Лишь крыши выдавались над землей, остальное было просто ямами, не все даже прикрыты жердями или ветвями. Ни дыма из труб, ни пепла, ни обгорелых сучьев...

Первая настоящая хатка была с заколоченными гнилыми дверями и окнами. Плетень лежал на земле, а где и устоял, там зиял огромными дырами. Олег на ходу всмотрелся в следы, побледнел.

– Что-то злое? – спросил Таргитай быстро.

– А что тут еще ждать?

– Ты прямо как Мрак... Тот по следам мог сказать, что зверь о нем думает.

– Я не охотник, но я волхв. Тоже кое-что понимаю.

– Ну-ну.

– Тут и Мрак бы не ответил. Одни когти, а на плетне – клочья шерсти, хитина, чешуя и даже слизь! Таких зверей не бывает.

– Здесь преисподняя.

– Хоть пре, хоть сама исподняя. Не охотник таких зверей лепил! Не охотник! И не волхв.

Оглядываясь и приседая при каждом шорохе, они обошли стороной странное поселение. Ни живой души, ни даже пепла. Таргитай покачал головой.

– Не хотелось бы встретить зверя, что обезлюдел село...

Глава 11

Аристей сложил крылья, когти цепко ухватились за парапет. Перед глазами от изнеможения плыло, едва различал ночной Город. Давно так далеко не летал, так можно и умереть в полете. Мир в самом деле раздвигается усилиями людей. И раздвигается чересчур быстро. Знал бы, как далеко сейчас Край, не полетел бы. Все еще любопытен, но уже не настолько.

Отдышался, соскочил на каменные плиты. Его ждала единственная жилая комната во всей башне. Она же библиотека, мастерская и спальня. И неважно, что белому свету осталось существовать всего три дня. Каждый свои последние часы проводит в меру своей испорченности. Он уже все перепробовал в этой жизни. А конец хочет встретить среди своих вещей.

Превращаться в человека не стал, уже давно птичий облик был роднее, привычнее. Да и не так видна звериная суть человека. Птицы ежели и дерутся, то не до смерти. И не суетятся.

Вяло поклевал, напился, но гадко было по-прежнему. И неистрепанные крылья виной, знал. Как и не близкий конец света.

В комнатке пахнуло ветром. В раскрытой двери заблистали искры. На пороге возник человек: в красном плаще, капюшон надвинут на лоб, сгорбленный, все еще выдерживая сжатие магического кокона.

Аристей смотрел хмуро. Сейчас не до гостей, да и вообще не до людей. Человек сказал, не поднимая лица:

– Приветствую старейшего из магов!

– Да ладно тебе, Фагим, – бросил Аристей досадливо. – Говори, зачем прибыл.

Фагим откинул капюшон на спину. Черные глаза хитро блестели.

– Неужто не мог просто так? Лишь затем, чтобы поклониться твоей мудрости?

Аристей покачал головой.

– Вы, молодое поколение магов, жадны и бесцеремонны. И ничего зря не делаете. А ты – худший из них.

Фагим наклонил голову.

– Ну, в чем-то ты прав. Могу я сесть? Спасибо. Видишь, я тоже помню о церемониях... иногда. Аристей, передо мной столько открыла магия, что я бешусь, когда надо тратиться на дурацкие поклоны и приседания, обеды, сон, разговоры. Пусть этим занимаются каганы и короли, эти разряженные куклы, которыми управляем. Пусть предаются утехам, пусть тратят жизни зазря... А я – маг!