Текст книги "Сердце России"

Автор книги: Юрий Кареткин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 27 страниц)

– Не-е-ет!!!

Дальше произошло невероятное. Не снижая скорости, гидроцикл резко встал на корму, описал полный круг вокруг своей оси и, подброшенный образовавшейся в результате этого маневра волной, перелетел через гряду. Обрушившись в воду и подняв фонтаны брызг, гидроцикл через несколько секунд очень точно и аккуратно причалил к пирсу.

– Вы справились, капитан Грэй, – в одно мгновение став взрослой, подумала Елена и в изнеможении опустилась коленями на теплые доски настила.

Ее лицо оказалось вровень с лицом молодого человека, который, опираясь предплечьем правой руки о причал и тем самым удерживая гидроцикл на месте, внимательно смотрел ей в глаза. Они были на причале вдвоем, все остальные, приходя в себя от потрясения, оставались на береговой кромке.

Еще ни один мужчина так не смотрел на Елену.

– А может быть, я сама не позволяла так на себя смотреть? – мелькнула у нее непрошенная мысль.

Его серые глаза смотрели испытующе, как будто пытались заглянуть в ее душу. У этих глаз было странное выражение: так мог бы смотреть человек, неожиданно нашедший ответ на давно мучивший его вопрос. И было в этих глазах что-то еще…

– Тайна, – подумала Елена, – у него есть тайна! Да разве можно так смотреть?! Я сейчас умру…

Девушка не опускала взгляда и совершенно не догадывалась, что ее синие глаза, большие, как распахнутые солнцу озера, излучают сейчас непостижимое очарование, искренность, первозданную чистоту ее души и… что-то еще!

– Я знаю, что это, милая, – думал мужчина. – Из-за этого я четыре года искал смерти в бою, из-за этого я теперь рад тому, что все-таки с ней разминулся! Ты тоже поймешь, что это такое. Вот сейчас…

Глаза мужчины стали темнеть, в них появилось новое, пугающее и одновременно неудержимо притягивающее девушку выражение. Она не знала, что сейчас точно также темнеют и ее глаза, она до сих пор не знала силы настоящей страсти, а потому не умела обуздывать эту силу. Помимо своей воли она склонила лицо к его лицу, мужчина крепко поцеловал ее в губы, и девушка, как умела, ответила на этот поцелуй.

– Вы спасли мне жизнь, – сказал Илья, когда Елена отстранилась. – Благодарю.

Ирина, прижав ладони к вискам, повернулась и медленно пошла к беседке.

Глава 2. Формула счастья

Пока Илья швартовал гидроцикл, Елена смущенно подошла к матери и уткнулась горящим лицом в ее плечо.

– Бесстыжая, – ласково шепнула ей в ухо Светлана.

Сергей Николаевич Бокалов представил Илью академику Добродееву. Владимир Петрович с любопытством оглядел молодого человека, стройного, мускулистого, с выгоревшими на солнце русыми волосами, одетого в светло-голубые джинсы, плотную бежевую рубашку навыпуск с короткими рукавами и совершенно мокрые кроссовки. Проследив взгляд академика, Илья переступил ногами, отчего лужа под ним значительно увеличилась.

– Не жмут? – заботливо спросил Добродеев.

– Учти, – вспомнил Илья предостережение Римлянина, – Форвард и вся его команда – те еще юмористы! Даже не пытайся с ними тягаться.

– Не жмут, – честно ответил Илья, – но сыро.

И, взглянув из-под руки на стоящее в зените солнце, щедро рассыпавшее по окрестностям тридцатиградусную жару, добавил:

– И холодно.

Удовлетворенный ответом, академик отечески хлопнул его по плечу.

Декан представил Илью хозяину дома. Затем профессор Азаров перехватил инициативу и, слегка приобняв Светлану, сказал просто:

– Моя жена.

– Светлана Николаевна, – она протянула руку, не спуская доброжелательного, но в то же время оценивающего взгляда с молодого человека, только что у всех на глазах целовавшего ее дочь.

Пожимая ее руку, Илья счел нужным поинтересоваться:

– Светлана, а вы не слишком молоды для Николаевны?

– Можно по имени, – охотно разрешила польщенная женщина.

– Очень рад! – улыбнулся Илья. – Иначе мне и вашу сестру пришлось бы называть по отчеству, а после того, как она спасла мне жизнь…

Оценив по достоинству и этот комплимент, Светлана благодарно улыбнулась. Елена стояла слева от матери и чуть позади нее, не смея поднять глаз. Взяв ее за руку, Светлана вывела ее вперед.

– Моя дочь, Елена, – сказала она, и голос ее на мгновение дрогнул.

Ей вдруг показалось, что она не просто представляет свою дочь этому молодому мужчине, а отдает ее ему навсегда.

Елена, наконец, отважилась взглянуть на Илью и протянула ему руку.

– Илья, – сказал он, придержав ее руку в своей, и добавил: – Синельников.

Она тут же безотчетно примерила к себе его фамилию, и она прозвучала для нее, как музыка.

От волнения Елена промолчала.

Илья поднес ее руку к губам и поцеловал запястье. Он почувствовал, что девушку охватывает нервная дрожь и, чтобы разрядить обстановку, оглянулся по сторонам и громко спросил:

– А где ваш супруг Менелай?

Оценив его такт, Елена смущенно улыбнулась. С Олегом, подхватившим его спортивную сумку, Борисом и Виолеттой Илья познакомился уже по дороге к беседке.

Застолье продолжилось.

Сидя напротив Елены спиной к заливу, Илья обменивался с ней взглядами и пытался решить: осложнила его задачу их неожиданная встреча или, напротив, сказочным образом упростила. За последние четыре года ему ни разу не приходилось раздумывать над тем, как совместить выполнение приказа с личными обстоятельствами без ущерба для того или другого, потому что ничего личного за эти годы у него просто не было. Теперь это личное возникло. Возникло на причале профессора Азарова, возникло внезапно, красиво и опасно, как близкая молния, как горная лавина, как мгновенно налетевший шквал. Он снова посмотрел на девушку, вспомнил ее скрещенные над головой руки, отчаянье в ее глазах, когда она пыталась предупредить его об особенностях местного подводного рельефа, которые он, морской офицер, накануне уже изучил по лоцманским картам, и улыбнулся.

Елена улыбнулась в ответ.

Академик Добродеев предложил вновь прибывшему гостю произнести тост в честь юбиляра.

В памяти Ильи возник последний разговор с Римлянином, когда окончательно уточнялись детали предстоящей операции. Тогда Илью позабавила заключительная часть этого разговора.

– Не так давно, – обращаясь к профессору Азарову, заговорил Илья, – я встречался с одним великим человеком. Не могу назвать его имени по той простой причине, что свое настоящее имя он, похоже, и сам уже давно забыл. Сегодня он – Иван Иваныч, завтра – Семен Семеныч…. Послезавтра – Рабинович Сигизмунд Яковлевич.

Произнося последнюю фамилию, Илья сграссировал, и гости засмеялись.

– Наша встреча, – продолжил Илья, – была рассчитана на двенадцать минут. Получилось так, что все деловые вопросы были решены за девять. В оставшиеся три минуты этот человек, по праву старшего, успел сделать мне наставление. Он сказал: "Тебе обязательно нужно жениться, и как можно скорее. Это украсит и продлит во времени твою мужскую сущность. В твои годы я уже увлекался… подругами моей жены. Сейчас я значительно повзрослел, но все еще увлекаюсь… подругами моей дочери".

Лидия Бокалова многозначительно взглянула на мужа.

– Вы любимы, Андрей Александрович! – заканчивая тост, Илья подошел к супругам Азаровым. – Эта любовь легко читается во взгляде вашей очаровательной жены. Так любящая женщина может смотреть лишь на настоящего мужчину!

Илья поднял фужер с шампанским, гости последовали его примеру.

– За вашу мужскую сущность, профессор! Я уверен, что для Светланы ваша ученость – лишь приятное, но совершенно необязательное приложение к этой сущности!

Андрей Александрович с чувством пожал руку Илье, раздались аплодисменты. Растроганная Светлана приникла к мужу, обняв его за шею.

Елена была тронута не меньше матери и промокнула салфеткой повлажневшие глаза.

Илья вернулся на свое место и поставил на стол нетронутый фужер. Этот маневр не остался незамеченным.

– Илья, – с интересом спросил академик Добродеев, – ты не пьешь?

– Я уже захмелел, – улыбнулся молодой человек и посмотрел на Елену.

Пробудившимся неожиданно и бурно женским чутьем девушка угадала, что имеет в виду Илья, и мечтательно прикрыла глаза.

Ирина была воспитанной девушкой. Она смирилась с тем, что Илью ей не заполучить, и ей осталось только завидовать своей лучшей подруге, которая (она была в этом абсолютно уверена) скоро будет носить заветную фамилию. Ирина принимала участие в общем застолье, рассеянно болтая о всяких пустяках с Борисом, Олегом и Виолеттой, и не мешала Синельниковым, как она уже мысленно называла Елену и Илью, обмениваясь взглядами, вести безмолвный диалог. Но ее жгло любопытство.

Наконец, она не выдержала и задала прямой вопрос:

– Илья, ты можешь рассказать, наконец, где ты пропадал четыре года? Искал приключений?

– Как сказал Пацюк кузнецу Вакуле, "тому нет нужды далеко ходить, у кого черт за плечами", – усмехнулся Илья. – Приключения сами меня находят. Видимо, судьба такая.

– А может быть, натура? – спросила Виолетта.

– Или натура, – легко согласился Илья. – В любом случае я могу умереть от чего угодно, только не от скуки.

– Тогда расскажи о каком-нибудь своем приключении, – попросила Ирина. – Что-нибудь покруче: великие подвиги, адские муки, все такое…

– Я, пожалуй, воздержусь – сказал Илья, вновь переводя взгляд на Елену.

– Почему? – спросила девушка. Уже целых полчаса она ощущала себя стопроцентной женщиной, которой ничто женское не чуждо, в том числе и любопытство. – Не хотите нас пугать?

"Боги милосердные, что у нее за губы!" – Илья вздохнул и заговорил, стараясь придать своему голосу беспечность:

– Потому что был такой генерал «африканской» национальности, старый и уродливый, по имени Отелло, может, случайно слышали?

Девушки засмеялись.

– Этот болтун, – продолжил Илья, – влюбился в юную красавицу Дездемону, наплел ей с три короба о своих якобы мучительных приключениях, она его за муки полюбила, и чем дело кончилось?!

– Но вы не старый и не уродливый, – заметила Елена.

– Старый, нестарый, но вам-то в отцы гожусь.

– Неужели?! – она улыбнулась. – А сколько вам?

– Двадцать пять.

– Всего-то восемь лет разницы!

– А я в восемь лет был довольно шустрым мальчонкой.

Увлеченный Еленой, Илья не обратил внимания, что к их разговору прислушивается вся компания, собравшаяся за столом.

– Илья, – громко, через стол, сказала Светлана. – Сдается мне, ты и сейчас, несмотря на свой преклонный возраст, довольно шустрый!

Виолетта пристально рассматривала Илью.

– Ты что на него уставилась?! – возмутился Олег и виновато покосился на сестру.

Он не сомневался, что очень скоро Илья станет его зятем. Шик, с которым полчаса назад будущий родственник прибыл к их причалу, не на шутку его восхитил.

– Отстань, – отмахнулась Виолетта и громко заявила: – я все поняла!

– Что ты поняла? – удивился Олег, зная, что его девушка никогда особой проницательностью не отличалась.

– Илья, – сурово спросила Виолетта, – ты шпион?!

– У меня что, – ус отклеился? – невозмутимо спросил Илья, дотронувшись до того места, где должны были бы располагаться усы, которых он в жизни не носил. И подумал: "Вот чертовка!".

В его памяти всплыл эпизод легендарного фильма, когда Горбатый, хитро прищурившись, заявил: "Бабу не проведешь!".

– Да ты на себя посмотри! – настаивала Виолетта. – Ты даже похож на разведчика!

"Ух, ты!" – мысленно согласилась с ней Елена.

Все с интересом принялись разглядывать молодого человека, примеряя к нему заявление Виолетты: красивое волевое лицо, умные серые глаза со стальным оттенком, атлетическая фигура…. Вылитый шпион из кинобоевика!

Нужно было как-то выходить из положения.

– У тебя безупречная логика, Виолетта, – похвалил девушку Илья. – Разумеется, разведчиков подбирают в первую очередь по внешним данным, чтобы за версту можно было узнать. Во-о-он, – указал он рукой за спину присутствующих, и все машинально обернулись, – по бульвару под руку с девушкой марширует полковник Иванов – краса и гордость ГРУ!

Раздался смех, а Илья добавил:

– Не обращайте внимания на то, что он в штатском, у него погоны на плечах наколоты!

Олег посмотрел на ошвартованный у причала гидроцикл, потом вопросительно взглянул на Илью.

– Валяй, – разрешил его будущий зять.

– Вставай-ка, подруга, – подхватил Олег под мышки Виолетту, – пора проветриться!

Глядя вместе со всеми на кильватерный след гидроцикла, Елена помимо своей воли погрузилась в мечты. На ее глаза, в который уже раз за этот день, сами по себе навернулись слезы.

– Елена…

Голос Ильи вернул ее к действительности.

– Прошу прощения?.. – виновато улыбнулась девушка.

– Глазки свои синие не расплескайте! – Илья по-прежнему обращался к Елене на «вы», выжидая для перехода на «ты» более удобный момент. – У вас был отсутствующий взгляд, очень трогательный. Хотите, угадаю, о чем вы мечтали?

– Угадайте, – сказала Елена и подумала: "Неужели угадает?".

– Вы мечтали о том, как через несколько лет будете рассказывать нашим детям: ваш отец ворвался в жизнь вашей мамы на водном мотоцикле, едва не сделав ее заикой!

Судя по растерянности, коротко мелькнувшей в ее глазах, Илья понял, что попал в точку. Однако Елена быстро справилась с собой.

– В жизни не скажу своим детям ничего подобного, – заявила девушка, – еще решат, что их мамочка слабонервная! А вы любите детей? – тут же спросила она с любопытством.

– Люблю, – признался Илья и улыбнулся. – Хотите, чтобы я вас удочерил?

– А я себя ребенком не считаю.

– Давно?

– Минут сорок примерно. И сколько у нас будет детей? – в голосе девушки ощущался живой интерес.

– Лена!! – предостерегающе воскликнула Светлана.

Она чувствовала, что разговор принимает опасный оборот.

– Мы просто шутим, мама.

– Какие же могут быть шутки с детьми? – возразил Илья. – Детей у нас будет трое.

– Двое, – поправила его Елена.

– Трое, – настаивал Илья.

– Двое! – заупрямилась девушка, мысленно уже выбирая в магазине пинетки для первого ребенка.

– Предлагаю компромисс.

– Интересно…

– Рожать вы будете дважды.

– Та-а-ак…

– Но – троих!

Владимир Петрович Добродеев, с улыбкой наблюдая за стремительно развивающимся у всех на глазах таинством, имя которому – Любовь, понял, что через несколько минут для молодого человека, искавшего с ним встречи, он просто перестанет существовать.

– Илья, – решил напомнить о себе академик, – твой декан сказал сегодня, что у тебя есть ко мне вопросы относительно моих изысканий. Каких именно?

Илье показалось, что кто-то, забавляясь, срезал ему крылья, и он обрушился в крутое пике прямо с набора высоты. Добродеев, ощутив себя в роли злого гения, виновато усмехнулся.

– Видите ли, Владимир Петрович, – с сожалением оторвав взгляд от Елены, заговорил Илья, внутренне прокляв в этот миг все научные достижения цивилизации, – вы ввели понятие экологической социальной ренты и разработали формулу, согласно которой можно определить стоимость одного часа счастливой жизни человека.

Добродеева приятно удивила точность формулировки одной из проблем, над которыми он и сотрудники его Института работали в последние годы. Еще более удивила его легкость и непринужденность, с какой эта формулировка была сделана. И кем?! Только что влюбившимся без памяти студентом!

– И что тебя смутило? – с интересом спросил академик.

– Я пытался применить эту формулу к себе, – заявил Илья, – и получил два взаимоисключающих результата.

– Назови результаты, – предложил Добродеев, предвкушая интересную длительную дискуссию.

С того момента, когда Илья перелетел каменную гряду, ошвартовался у причала и встретился глазами с Еленой, ни длительные, ни короткие научные дискуссии в его сегодняшние планы больше не входили. Но не ответить на прямой вопрос было невозможно.

– Я понял, – заговорил Илья, лихорадочно соображая как, не обидев академика, перенести разговор на другое, более подходящее время, – что либо у всего человечества не хватит ресурсов, чтобы сделать хотя бы один час моей жизни счастливым…

Рев лодочного мотора метрах в ста от берега заставил его обернуться. Он проследил взглядом резиновую лодку с двумя людьми на борту, шедшую под мотором вдоль береговой линии. «Меркурий», определил он на слух и насторожился: со стороны лодки блеснула оптика.

– Либо?.. – поторопил академик.

– Либо, – не сразу отозвался Илья, слегка передвинув стул, чтобы прикрыть Форварда от возможных неприятностей, и дождавшись, когда лодка отойдет на расстояние, с которого гарантированный прицельный выстрел невозможен, – для собственного счастья я должен быть абсолютно беден.

– Вот как?! – с юношеским задором воскликнул Добродеев, тут же забыв о своем преклонном возрасте. – Формулу помнишь?

– Конечно, – уныло произнес Илья, взял со стола бумажную салфетку и повел вокруг глазами в поисках авторучки.

Авторучку мгновенно протянул ему Борис, который не меньше Ильи был заинтересован в том, чтобы научные дискуссии сегодня как можно скорее закончились: ему не терпелось сбыть с рук драгоценную ношу, которую он добровольно взвалил на себя два года назад.

– Еще раз тебя с Ленкой увижу – и ей, и тебе головы поотрываю! – вспомнил он слова Анастасии, которой, по ее милостивому распоряжению, пару месяцев назад сделал предложение. – Вот только решу кому первому!

Илья быстро набросал формулу и протянул салфетку академику.

Добродеев расплылся от удовольствия в улыбке: формула на салфетке была воспроизведена с абсолютной точностью.

– Что ж, коллега, – весело начал академик дискуссию, которую намерен был завершить победой молниеносно, часа за полтора. – Как ты думаешь, сколько лет тебе потребуется, чтобы стать, например, настоящим ученым?

– Нисколько, – проследив взглядом исчезающую за ближайшим мысом лодку, рассеянно ответил «коллега». – Я по сути своей – не ученый.

Сергей Николаевич Бокалов от души расхохотался: он много лет пытался наставить на путь науки своего самого талантливого студента и уже давно понял, что дело это безнадежное.

– Отлично! – заматеревший в научных баталиях академик только возрадовался тому, что дискуссия усложняется. – Тогда, чего именно ты намерен добиться в жизни лично для себя?

– Ничего, – ответил его оппонент и, взглянув на Елену, улыбнулся.

Улыбнулся, потому что девушке, мечтавшей остаться с ним наедине, было совершенно ясно, что и он мечтает о том же, и теперь она с интересом наблюдала, как Илья сумеет выпутаться из навязанной ему ситуации. Этот интерес читался в ее глазах.

– Совсем ничего?! – растерялся Добродеев.

– Совсем ничего, – подтвердил Илья.

– Карьера, общественное положение…, – подсказывал академик.

– Суета, – пожал плечами Илья.

– Власть, слава…

– Боже упаси! – воскликнул Илья совершенно искренне.

– Счастье, наконец! – вскричал академик.

– Вы ведь не станете отрицать, уважаемый Владимир Петрович, что счастье без любви невозможно, – сдержанно начал его оппонент, и академик понял, что Илья просто щадит его преклонные годы.

– Не стану, – вынужден был согласиться ученый.

– В таком случае, оцените мою любовь и проставьте ее рублевый эквивалент в любом месте вашей формулы.

Илья говорил, пристально глядя на Елену. Она слушала его с замершим сердцем, не смея ни вздохнуть, ни опустить глаз. Все, кто сейчас находился в беседке, заворожено смотрели на нее, стократ усиливая ее смущение.

– Оцените эти прекрасные одухотворенные глаза, – продолжил Илья. – В них, как в безупречном зеркале, отражается чистая искренняя душа. Сколько эти глаза, по-вашему, стоят? А эти теплые неумелые губы, роскошные лохматые волосы?

Елена машинально провела рукой по своей гриве.

– В какую сумму их можно оценить? Способна ли ваша формула описать бесконечность, через которую мы с этой девушкой перешагнули сегодня навстречу друг другу, чтобы оказаться вдвоем на причале? Ваша формула точна, она не приемлет неопределенности, иначе теряет смысл. В какое количество лет или хотя бы тысячелетий вы готовы уместить эту неописуемую бесконечность?! Так можно ли, уважаемый Владимир Петрович, с помощью вашей формулы определить, сколько стоит моя любовь, моя вторая половинка, которую я сегодня обрел и без которой было бы немыслимо мое счастье?

– Наше счастье, – чуть слышно поправила Илью его "вторая половинка" и улыбнулась сквозь слезы.

– Вы оба сошли с ума! – громогласно заявил Владимир Петрович, вставая. – И я рад за вас. Вот тебе моя визитка, Илья. Как только придешь в себя, позвони, с удовольствием продолжу с тобой дискуссию. Засим, позвольте откланяться!

– Если не возражаете, я вас провожу, – поспешно произнес несостоявшийся оппонент.

Чтобы ограничить число провожающих лишь собственной персоной, он громко добавил:

– У меня к вам пара-тройка личных вопросов, Владимир Петрович.

Разомлев на жаре, пожилой академик вспомнил о "личных вопросах" лишь дойдя, опираясь на плечо Ильи, до своего персонального «Мерседеса», ожидающего его на гостевой стоянке внутри огороженной территории «Оазиса». Когда водитель Добродеева, поджарый мужчина неопределенного возраста, с помощью Ильи заботливо усаживал хозяина на заднее сиденье, академик с улыбкой произнес:

– Как я понимаю, Илья, личные вопросы ты сегодня будешь задавать не мне.

Сквозь забор из металлических прутьев, увенчанных острыми шипами, Илья внимательно осмотрел автомобили, припаркованные на стоянке, прилегающей к внешней стороне «Оазиса». Его внимание привлекла неприметная серая «Тойота». Кто-то явно переусердствовал, пытаясь сделать ее совсем уж неприметной: машину не мыли, как минимум, две недели, со времени последнего дождя.

Пожилой охранник «Оазиса» распахнул ворота. Дождавшись, когда «Мерседес», прошуршав шинами, скроется за поворотом сосновой аллеи, Илья подошел к нему и поздоровался.

– Вы случайно не обратили внимания, – задал он вопрос, – вот та «Тойота» приехала сюда раньше машины академика?

– Обратил, – солидно заговорил охранник, гордившийся своей наблюдательностью. – «Тойота» подъехала почти сразу за его «Мерседесом».

– В машине были двое?

– Один, похож на кавказца. Ушел сразу, как приехал, вон туда, – охранник указал в сторону, противоположную мысу, за которым скрылась резиновая лодка под мотором, и добавил: – там лодочная база.

– Благодарю, – кивнул головой Илья.

Взглянув на номер «Тойоты», он отошел от охранника, достал из нагрудного кармана рубашки мобильный телефон, нажал кнопку соединения, поговорил с кем-то несколько секунд и направился к дому Азаровых.

Когда через полчаса «Тойота» вышла на трассу, от перекрестка следом за ней двинулась машина наружного наблюдения.

Еще через полчаса «Тойота» въехала в город и остановилась у ближайшего Интернет-кафе. Водитель-кавказец вышел из машины, внимательно осмотрелся по сторонам и вошел внутрь.

Из белой «девятки», припарковавшейся неподалеку одновременно с «Тойотой», вышли двое мужчин. Один из них проследовал в кафе за кавказцем, второй быстро и незаметно установил маячок под задним бампером «Тойоты».

Офицер, дежуривший в помещении, под завязку набитом электроникой, подтвердил появление сигнала маячка на электронной карте города, занимавшей значительную часть стены, принял на один из мониторов фотографию кавказца, заснятого рядом с «Тойотой», и немедленно отправил ее по электронному каналу на идентификацию.

Проект "Сердце России" находился в стадии завершения, и у группы прикрытия с каждым днем прибавлялось работы.

Как только Илья ушел с академиком Добродеевым, Елена метнулась в дом и закрылась в своей комнате.

– Марафет кинулась наводить, – усмехнулась про себя Ирина. – Можно подумать, это что-то изменит!

Она вытянула перед собой руки, полюбовалась безупречным маникюром и вздохнула. Ее родители о чем-то тихо переговаривались с Азаровыми, повеселевший аспирант Незалежный с удовольствием пил холодную минеральную воду, окончательно заливая испытанный им впервые похмельный синдром.

– Борис, как ты думаешь, – спросила Ирина, – Илья сегодня сделает Ленке предложение или сначала поухаживает за ней… пару дней?

– А зачем ему терять пару дней? – удивился Борис. – Они предназначены друг для друга, это же понятно!

– Ты – умный человек, – продолжила Ирина, и аспирант ей внутренне поаплодировал, – скажи: почему она, а не я?

Борис задумался.

– А в самом деле, – размышлял он, – почему ни у кого на причале не возникло сомнений в том, что встретились две половинки? И почему, например, он, ученик и помощник профессора Азарова, ни разу не посмотрел с вожделением на его дочь? Или на Ирину?

Борис коротко взглянул на девушку, красота которой поразила множество мужчин, и молодых, и в возрасте, но не затронула чувств ни Ильи, ни Олега Азарова, ни его собственных.

И почему он сам с удовольствием сделал предложение эффектной женщине, на два года его старше, безапелляционной, с твердым мужским характером, но… такой восхитительной в постели?!

– Наверное, потому что я – неисправимый подкаблучник! – решил Борис и, подперев рукой подбородок, загрустил.

– Эй, аспирант, – толкнула его в плечо Ирина, – думаешь, у меня нет шансов, даже призрачных?

– А если бы были, распилила бы эту сладкую парочку пополам? – поинтересовался Незалежный. – Они ведь – одно целое! В постель, конечно, чужого мужчину затащить можно…

– Не нужно мне чужого! – воскликнула девушка с досадой. – Идем купаться.

Через несколько минут Ирина и Борис бросились с причала в воду, удивительно теплую для середины сентября.

– Мы, пожалуй, поедем домой, – вздохнула Лидия, – Бориса тоже заберем.

– Даже не вздумайте, – воскликнула Светлана, – такая погода! Останетесь до завтра, как договаривались.

– При чем здесь погода? – возразил декан. – Ты же сама видишь, как тут все разворачивается.

– Да что тут такого неслыханного разворачивается?! – возмутилась Светлана.

– Любовь, милая, – улыбнулся профессор Азаров.

– У нас пять спален, гостевой дом, – Светлана кивнула на флигель, стоящий в отдалении и полускрытый кустами сирени. – Им что, по-твоему, негде уединиться?!

– Дело не в них, – сказала Лидия. – Иринка ревнует.

– Можно подумать, в городе ее ревность сразу улетучится!

Светлана вдруг почувствовала себя в чем-то виноватой. Взрослые часто обсуждали сердечные дела своих детей, говорили и о давней влюбленности дочери Бокаловых, и о том, что Елена, чей семнадцатый День рождения бурно отметили в прошлую субботу, в сущности, еще дитя…

И вдруг – на тебе!

– Ты уж, прости, подруга, – мягко сказала Светлана, – так получилось.

– Везет тебе, Светка, – улыбнулась Лидия, отрывая темно-синие виноградины от внушительной грозди, живописно лежащей на белом с золотым ободком блюде, – видела бы ты, как дерется твой зять!

– Будущий зять, – поправила Светлана.

– «Будущий», скажешь тоже! – воскликнул Бокалов. – Такое впечатление, что они женаты тысячи лет и только сегодня случайно об этом узнали!

– Серж, расскажи об Илье, – предложил Азаров, – что он еще умеет помимо того, что красиво говорит о бесконечности и громит рестораны?

Бокалов задумался. Илья доверял своему декану, и кое-какие его секреты, и прошлые, и нынешние, были Сергею Николаевичу известны. Но… это были не его секреты.

– Он человек чести, Андрей, – твердо сказал Бокалов. – Все остальное пусть он сам тебе расскажет.

Ответ Азарова удовлетворил.

Вернувшись в беседку и не обнаружив Елены, Илья посмотрел на причал, где загорали Ирина и Борис, и вопросительно взглянул на Азаровых.

– А ты как думал?! – воскликнула Светлана. – Мы только что ее отправили "в деревню, к тетке, в глушь, в Саратов"!

– У вас тоже родственники в Саратове? – улыбнулся Илья. – Я думал, только у Фамусовых.

– Подсаживайся, Илья, – сделал приглашающий жест профессор, – потолкуем.

Но потолковать им не пришлось.

Парадная дверь особняка распахнулась, и на просторном, украшенном резными балясинами, крыльце возникла женщина.

Илья прирос к месту.

За двадцать минут, проведенных в доме, Елена успела сделать многое.

Она наскоро причесалась, затем раскрыла маникюрный набор и тут же зашвырнула его в угол, зажмурив глаза при звуке разлетающихся пилочек. Взяла с туалетного столика помаду, провела ею по губам и смыла помаду под краном в ванной. Схватила дорогущий набор для макияжа, подаренный ей на семнадцатилетие родителями, и швырнула его в угол вслед за маникюрным. Подержала в руках духи "Lacoste inspiration", которые сама купила в прошлом году в Париже, вспомнила статью, в которой утверждалось, что мужчину привлекает запах женщины, а не ее духов, хотела разбить флакон, но не решилась и аккуратно вернула флакон на туалетный столик. Расплакалась, умылась, взглянула в зеркало, сказала себе: "Ты – дура!", и вышла на крыльцо.

Но уже никому не пришло бы в голову сказать, что на крыльце стоит "в сущности, еще дитя".

Женщина светилась изнутри. Ее глаза излучали такое чувство, что, казалось, оно вполне может соперничать в яркости с солнцем, в этот час лишь чуть-чуть отклонившимся от зенита. В ее горделивой осанке ощущалась вековечная правота Евы, скормившей запретный плод с древа познания бестолковому Адаму.

Женщина сошла с крыльца, подошла к своему мужчине, положила ему руки на плечи и поцеловала. Отстранившись и внимательно посмотрев в его глаза, она негромко задала вопрос, который тысячелетиями задают мужчинам настоящие женщины:

– Есть хочешь?

Единственно, чего хотелось сейчас Илье, – умереть за нее!

Он с надеждой повел глазами вокруг, надеясь обнаружить какую-нибудь опасность, какой-нибудь завалящий катаклизм, вроде падения астероида или проникшего сквозь озоновую дыру военного флота инопланетян. И, к своему глубокому сожалению, ничего подобного не высмотрев, сказал:

– Я люблю тебя, милая, и прошу тебя стать моей женой! Обещаю, что сделаю тебя счастливой, сильной, свободной…

Илья опустился на колени. Он осторожно сжал в своих ладонях руки Елены и взволнованно взглянул в лицо юной женщины, так легко и просто полонившей его сердце и душу.

– Обещаю, что буду тебе верным мужем и достойным отцом нашим детям…

Он сделал паузу, лихорадочно соображая, что еще можно пообещать женщине, которой его жизнь и так уже принадлежала без остатка. Обращенные к нему повлажневшие глаза Елены походили сейчас на освещенные солнцем синие омуты.

– Обещаю всю жизнь относиться к тебе, как к Богине: лелеять тебя, нежить, баловать, оберегать. Я стану тебе и мужем, и любовником, и другом, и…

Девушка судорожно вздохнула и опустилась на колени перед своим мужчиной.

– Я люблю тебя, милый! – сказала Елена. – Я согласна стать твоей женой! И… я обещаю, что буду пользоваться своей свободой разумно.

– Ты – умница, любовь моя, – улыбнулся Илья, обнимая девушку, – поэтому я заранее объявляю разумными все твои будущие сумасбродства.

– Родной мой, – заплакала Елена, приникнув к его груди и в несколько секунд промочив насквозь его рубашку, – где ты пропадал целую вечность?!

– Не преувеличивай, милая, – мягко сказал Илья, – мы не виделись всего лишь со времен Троянской войны.