Текст книги "Кремль. Ставка. Генштаб."
Автор книги: Юрий Горьков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 25 страниц)
Особого внимания удостаивались также авиаторы, к которым Верховный буквально питал слабость и даже сына своего Василия заставил получить летную специальность. Скажем, 5 ноября 1942 года, накануне празднования годовщины Октября, когда положение под Сталинградом было архитяжелым, И. В. Сталин нашел время и возможность собрать в Кремле всех знаменитых авиационных генералов того времени – А. А. Новикова, Т. А. Ворожейкина, С. И. Руденко, Ф. Я. Фалалеева, Н. А. Соколова-Соколенка, А. В. Никитина, В. А. Судеца, В. Г. Рязанова, И. С. Полбина, Н. А. Сбытова, В. И. Сталина и других. Позволяю себе утомлять читателя перечислением этих фамилий потому, что даже не имя, а инициалы некоторых из этих людей приходилось мне, военному, пишущему историю Ставки ВГК, узнавать с огромным трудом. Ведь знаменитыми эти летчики были тогда, сейчас же мы их просто забыли. Так вспомним о них хотя бы теперь, в год 50-летия Великой Победы! Пусть на страницах моей книги они останутся, как напоминание о том, что Победу творили не только и не столько вожди…
И. В. Сталин с особым уважением относился к танковым войскам. По вопросам оперативного искусства и боевого применения танков он приглашал на совещания персонально не только командующих танковыми армиями, но даже командиров танковых корпусов. Так, 15 сентября 1943 года, после исторических танковых битв на Курской дуге, он собрал в Кремле командующего бронетанковыми и механизированными войсками Я. Н. Федоренко, его заместителей М. Б. Коробкова и Н. И. Бирюкова, командующих танковыми армиями М. Е. Катукова, П. А. Ротмистрова, С. И. Богданова, командира мехкорпуса В. Г. Вольского и члена Военного совета 1-й танковой армии Н. К. Попеля. Такие встречи, по воспоминаниям очевидцев, были фронтовикам иной раз дороже орденов.
Не раз Верховный встречался в Кремле с партизанами. Наряду с вопросами руководства Вооруженными Силами Ставка много внимания уделяла управлению боевыми действиями в немецком тылу. Крупное совещание партизанских командиров состоялось в Кремле 1 сентября 1942 года, когда удалось собрать в Москве самых видных руководителей партизанского движения: Героя Советского Союза генерал-майора А. Н. Сабурова, дважды Героя Советского Союза генерал-майора С. А. Ковпака, Героя Советского Союза генерал-майора В. И. Козлова и других.
Верховный любил и умел подчеркнуть свою близость к народу. Он мог позволить себе то, чего никогда позже не делали его преемники. Скажем, в годы Великой Отечественной он строжайше запретил преследование духовенства. Бывший ученик Горийской духовной семинарии, он относился к религии очень сдержанно. Он пресек дикую травлю служителей культа, развязанную глуповатыми партийными кликушами вроде Емельяна Ярославского или Скворцова-Степанова. В храмах Русской Православной Церкви возносились молитвы о даровании победы над врагом, патриарх и митрополиты приглашались для бесед в Ставку, в чем я вижу несомненную мудрость Верховного, сумевшего использовать в деле обороны страны не только ее материальный, но и духовный потенциал.
Нет сомнения: в те трудные годы именно Ставка Верховного Главнокомандования была центром притяжения всех слоев общества, стержнем мировой политики. В Кремле можно было встретить священников, военных писателей, директоров оборонных заводов, рабочих, колхозников, рядовых солдат Красной Армии. В частности, прославленный снайпер Людмила Павличенко дважды встречалась с И. В. Сталиным – а ведь такой чести удостаивались далеко не все высшие офицеры Армии и Флота.
Если в довоенное время в журналах регистрации не зафиксированы приемы иностранных послов и других дипломатов (к примеру, Риббентропа в августе 1939 года, хотя в его честь был организован прием в кругу лиц из близкого окружения Сталина), то в годы войны побывали в Ставке по вопросам поставки вооружения личный представитель Ф. Рузвельта А. Гарриман, а также посол Великобритании Криппс. Впоследствии на приеме бывали премьер-министр Великобритании У. Черчилль (пять раз), министр иностранных дел Великобритании Идеи (три раза), видные американские политики Гопкинс (два раза) и Гарриман (семнадцать раз), посол Великобритании Керр (четырнадцать раз). В конце войны на приеме был Шарль де Голль. Кроме того, И. В. Сталин принимал представителей вооруженных сил МНР, Польши, Чехословакии, Югославии, лидеров и членов правительств стран Восточной Европы, освобождавшихся от фашистского ига.
* * *
Вернемся теперь к первым дням Великой Отечественной. Именно вокруг них сконцентрировалась наиболее густая атмосфера сплетен и слухов. К сожалению, стало уже хрестоматийным мнение, что в эти дни И. В. Сталин, глубоко подавленный крахом своей наступательной доктрины, обманутый и униженный Гитлером, впал в глубокую апатию, а 22 и 23 июня вообще беспробудно пьянствовал, не принимая никакого участия в делах управления государством.
Так вот, анализ журнала посещений И. В. Сталина показывает, что И. В. Сталин находился в своем кремлевском кабинете с раннего утра 22 июня 1941 года.[79]79
Архив Президента РФ, Ф. 45, оп. 1, д. 411 (см. Приложение № 1).
[Закрыть] Для полного выяснения обстоятельств дела приведу таблицу рабочих дней И. В. Сталина и Главного командования в июне 1941 года. Дата (мес.) Начало приема (вход в кабинет) Конец приема (выход из кабинета) Продолжительность раб. дня по приему (час.) Количество принятых должностных лиц Перерыв (часы, мин.)
Примечание: За девять дней с начала войны на приеме у Сталина побывали 200 человек.
Думаю, теперь вопрос об исчезновении И. В. Сталина в первые дни войны можно считать решенным, поскольку официальный журнал регистрации посетителей его кабинета – источник не конъюктурный. Этот документ строгой секретности не предназначался для публикации и может служить самым надежным источником сведений о лицах, посещавших сталинский кабинет. Данные таблицы показывают, сколько времени затрачивал И. В. Сталин на прием посетителей. Однако приемами рабочий день, как известно, не исчерпывается. В таблице не учтено рабочее время, затрачиваемое на телефонно-телеграфные переговоры, на подготовку к приему, работу над документами, на переезды с дачи в Кремль и обратно. Впрочем, тяжесть нагрузки, выпавшая на долю этого человека, измеряется не только астрономическим временем, но и безмерным грузом ответственности за принимаемые решения. Весомость ежедневной нагрузки не может исчисляться и простыми действиями арифметики, ибо решать уравнения войны со многими неизвестными Верховному и Ставке приходилось круглосуточно на протяжении всех четырех военных лет.
Факты – вещь упрямая и не всегда приятная. Видимо, я разочарую людей, привыкших видеть в И. В. Сталине хитрого и злобного труса, замучившего миллионы беззащитных людей и прятавшегося при малейшем признаке опасности в некие тайные убежища. Так вот, скажу, что Верховный не покидал Москву осенью 1941 года, не звонил из Куйбышева в Кремль, чтобы узнать, взята Москва или еще держится, как об этом написал А. И. Солженицын. Я понимаю, что можно люто ненавидеть И. В. Сталина за его действительные преступления, но считаю также, что нельзя придумывать о нем всякие небылицы.
Из достоверных источников известно, что в дни самых жестоких бомбежек Москвы Верховный чаще всего находился на командном пункте 1-го корпуса ПВО, наблюдая работу личного состава по отражению воздушного потивника. После налетов он обычно задерживался и беседовал с офицерами и операторами. Он расспрашивал их о нуждах и о том, что должна сделать Ставка, чтобы ПВО была способна выполнять свои задачи по обороне столицы.[80]80
Архив Президента РФ. Ф. 73, оп. 1, д. 246, лл. 17–18.
[Закрыть]
Встречался он с руководством войск противовоздушной обороны и в Кремле. Его ближайшими помощниками в деле прикрытия Москвы от воздушных налетов были начальник артиллерии РККА генерал-полковник Н. Н. Воронов, командующий Московской зоной ПВО генерал-лейтенант М. С. Громадин, командир 1-го корпуса ПВО генерал-майор Д. А. Журавлев, командир 6-го истребительного авиационного корпуса полковник И. Д. Климов, которые приглашались Верховным в Кремль в июле, августе и сентябре 1941 года.
* * *
С первых дней создания Ставки Верховного Главнокомандования перед И. В. Сталиным и его ближайшими помощниками встала задача найти новые методы и формы управления войной. Постепенно выкристаллизовалась наиболее эффективная форма непосредственного влияния стратегического руководства (Ставки и Генштаба) на боевые действия на огромной территории. Появился своеобразный институт стратегического командования – представители Ставки ВГК, назначаемые Ставкой из числа наиболее подготовленных военачальников.
В 1942 году представителями Ставки ВГК были назначены: Г. К. Жуков, А. М. Василевский и Н. Н. Воронов под Сталинградом;
Г. К. Жуков и К. Е. Ворошилов на Волховском направлении;
А. М. Василевский на Воронежском и Юго-Западном фронтах во время Острогожско-Россошанской, Воронежско-Касторненской и Харьковской операций; Г. К. Жуков под Курском на Центральном, Брянском и Западном фронтах, А. М. Василевский на Воронежском и Юго-Западном.
В 1943 году при освобождении Левобережной Украины и форсировании Днепра представителями Ставки были:
А. М. Василевский на Юго-Западном и Южном фронтах, 3-м и 4-м Украинских фронтах;
Г. К. Жуков на Воронежском, Степном, 1-м и 2-м Украинских фронтах, Северо-Западном и Северо-Кавказском фронтах;
С. К. Тимошенко на Ленинградском, Волховском, Северо-Кавказском фронтах и Черноморском флоте; К. Е. Ворошилов на Северо-Западном, Брянском, Калининском, Западном, а также на 1-м и 2-м Прибалтийских фронтах.
В 1944 году при проведении операции «Багратион» представителями Ставки являлись:
А. М. Василевский на 1-м Прибалтийском и 3-м Белорусском фронтах;
Г. К. Жуков на 1-м и 2-м Белорусских и 1-м Украинском фронтах. В 1945 году:
А. М. Василевский на 1-м, 2-м, 3-м Прибалтийских фронтах;
Г. К. Жуков на 1-м и 2-м Украинских, 1-м и 2-м Белорусских фронтах; Ставка ВГК на заключительном этапе войны координировала боевые действия 1-го и 2-го Белорусских и 1-го Украинского фронтов;
С. К. Тимошенко был представителем Ставки на Юго-Западном направлении. В качестве представителей Ставки иногда выступали и командующие фронтами К. К. Рокоссовский и Л. А. Говоров.
В состав группы представителей Ставки входили командующий артиллерией Н. Н. Воронов, маршалы авиации А. А. Новиков и Г. А. Ворожейкин, главный маршал авиации А. Е. Голованов, маршал бронетанковых войск Я. Н. Федоренко, маршал связи И. Т. Пересыпкин. Кроме указанных выше основных представителей Ставки в войска направлялись заместитель начальника Генерального штаба генерал-полковник А. И. Антонов и начальник оперативного управления Генштаба генерал-полковник С. М. Штеменко. И. В. Сталин лично ставил им задачи перед убытием в войска и принимал с докладами по прибытии. По необходимости он вызывал их с фронтов в ходе операций, особенно когда что-то не ладилось. Все это можно проследить по журналу регистрации посетителей.
Верховный требовал от своих представителей постоянных докладов о выполнении поставленных задач, предъявляя высокий спрос за упущения и неудачи. В частности, он строго спросил с Л. З. Мехлиса за невыполнение задач Крымским фронтом в 1942 году, где тот был представителем Ставки.
Л. З. Мехлис пытался всю вину возложить на командующего фронтом генерал-лейтенанта Д. Т. Козлова, о чем донес Верховному телеграммой. В ответе Л. З. Мехлису Верховный писал:
«Вы держитесь странной позиции постороннего наблюдателя, не отвечающего за дела Крымского фронта. Эта позиция крайне удобна, но она насквозь гнилая. На Крымском фронте Вы не посторонний наблюдатель, а ответственный представитель Ставки, отвечающий за все успехи и неуспехи и обязаны исправлять на месте ошибки командования».[81]81
Василевский А. Указ, соч., с. 209.
[Закрыть]
И. В. Сталин сурово спрашивал и со всех ближайших заместителей Г. К. Жукова и А. М. Василевского за упущения в служебных делах. Это видно хотя бы из телеграммы, направленной Г. К. Жукову.
«Тов. Юрьеву (псевдоним Жукова – Ю. Г.). Должен указать Вам, что я возложил на Вас задачи координировать действия 1 и 2 Украинских фронтов, а между тем из сегодняшнего Вашего доклада видно, что, несмотря на всю остроту положения, Вы недостаточно осведомлены об обстановке: Вам неизвестно о занятии противником Хильки и Нова-Буда; Вы не знаете решения Конева об использовании 5 гв кк и танкового корпуса Ротмистрова с целью уничтожения противника, прорвавшегося на Шендеровка. Сил и средств на левом крыле 1 УФ и на правом крыле 2-го Украинского фронта достаточно для того, чтобы ликвидировать прорыв противника и уничтожить Корсуньскую его группировку. Требую от Вас, чтобы Вы уделили исполнению этой задачи главное внимание.
И. Сталин».[82]82
ЦАМО РФ. Ф. 148а, оп. 3963, д. 158, лл. 32–33.
[Закрыть]
Подобная телеграмма была в свое время направлена Верховным в адрес А. М. Василевского.
«Маршалу Василевскому.
Сейчас уже 3 час. 30 мин. 17 августа, а Вы еще не изволили прислать в Ставку донесение об итогах операции за 16 августа и Вашей оценке обстановки. Я давно уже обязал Вас, как уполномоченного Ставки, обязательно присылать в Ставку к исходу каждого дня операции специальные донесения. Вы почти каждый раз забывали об этой своей обязанности и не присылали в Ставку донесений… Последний раз предупреждаю Вас, что в случае, если Вы хоть раз еще позволите себе забыть о своем долге перед Ставкой, Вы будете отстранены от должности начальника Генерального штаба и будете отозваны с фронта.
И. Сталин.
Серьезные претензии были высказаны И. В. Сталиным уполномоченному Ставки Г. М. Маленкову, который был на Сталинградском фронте вместе с Г. К. Жуковым, за непредоставление донесения.
На это Маленков ответил: «Товарищ Сталин, я ежедневно подписывал донесения, которые посылал Вам Жуков». Сталин резко возразил:
«Мы посылали Вас не в качестве комиссара к Жукову, а как члена ГКО, и Вы должны были нас информировать».[84]84
Архив Президента РФ. Ф. 73, оп. 1, д. 84, лл. 30–31.
[Закрыть]
Этот разговор состоялся во время доклада Г. К. Жукова и Г. М. Маленкова, вызванных Верховным с фронта в Кремль. После этого эпизода Г. К. Жукову пришлось лететь под Сталинград уже одному.
Институт представителей Ставки просуществовал почти до конца войны. Надобности в нем не стало, когда сократился фронт боевых действий более чем в два раза, а командующие войсками фронтов выросли в крупных полководцев. В это время штабы фронтов приобрели опыт планирования операций, надежного управления войсками и четкой организации взаимодействия. Особенностью управления со стороны Верховного являлось волевое давление на командующих войсками фронтов при выполнении задач, поставленных Ставкой, хотя оно иногда и не соответствовало сложившейся оперативно-стратегической обстановке. Так было в самом начале войны при нанесении контрударов, когда, не зная, где противник сосредоточил основные усилия, ставили задачи по его разгрому по планам, заранее разработанным еще в мирное время, а подчас просто по интуитивным соображениям. Командующие войсками, получив такие задачи, буквально хватались за голову, но делать было нечего, следовало выполнять «высочайшее повеление». Так было на Западном фронте, когда на правом крыле фронта по 9-й армии и 3-й танковой группе немцев наносился контрудар силами 6-го, 11-го мк и 36-й кд (группа Болдина), а по войскам 4-й армии и 2-й танковой группы, более сильной, чем 3-я, командующий 4-й армией генерал-майор М. Б. Коробков организовал контрудар силами только одного 14-го механизированного корпуса.
К этому добавились серьезные провалы в руководстве войсками фронта со стороны командующего, генерала армии Д. Г. Павлова, штаба фронта во главе с генерал-майором В. Е. Климовских и всего Военного совета. Еще до начала войны, в конце апреля, им была поставлена задача раньше, чем всем западным округам, выдвинуть соединения и части из оперативной глубины округа к границе. В силу низкой организованности штаба округа только на составление графиков выдвижения было затрачено более полумесяца. В результате дивизии в намеченные районы прибыли с опозданием, к тому же без тылов и боеприпасов. Даже боевому охранению и караулам патроны не выдавались.
Самой главной причиной, которая сыграла важнейшую роль в поражении Западного фронта, была потеря управления войсками, вызванная не противником, а самим командованием округа. На основной КП фронта, утвержденный Генеральным штабом в районе Обус-Лесна, вместо полевого управления прибыла оперативная группа во главе с заместителем командующего генерал-лейтенантом В. Н. Курдюмовым. В то же время командующий войсками Д. Г. Павлов со всем штабом прибыл в район Боровая в восьми километрах северо-западнее Минска. Там его никто не ждал, потому и связь командующего с войсками фронта оказалась неподготовленной. Утром 26 июня, получив ложную информацию о прорыве танков противника на Заславль и Минск, Д. Г. Павлов принял решение переместить штаб в район Бобруйска, но на марше изменил направление движения на Могилев, где к утру 27 июня сосредоточились все штабные службы. Штабы армий и корпусов об этом не были осведомлены и тщетно искали штаб фронта под Бобруйском. Такое необоснованное перемещение штабного управления привело к полной дезорганизации войск.
Остальное известно. Генерал армии Д. Г. Павлов, начальник штаба генерал-майор В. Е. Климовских, начальник связи генерал-майор А. А. Григорьев, командующий 4-й армией генерал-майор М. Б. Коробков и другие должностные лица, вплоть до начальника военторга, были арестованы и преданы суду военного трибунала.
Список виновных был представлен И. В. Сталину специальной комиссией Ставки во главе с С. К. Тимошенко, П. К. Пономаренко и Л. З. Мехлисом. 22 июля военный суд под председательством В. В. Ульриха приговорил всех обвиняемых к расстрелу. На следующий день приговор был приведен в исполнение. А днем раньше в Красноярский край сроком на пять лет были высланы родители, жена и сын недавнего сталинского любимца.
Вина Д. Г. Павлова, как командующего фронтом, очевидна. Этот человек так же быстро пал с вершины могущества и славы, как и вознесся туда. И. В. Сталин благоволил ему. Думаю, что в жестокости наказания вылилась горькая обида Верховного на обласканного, но не оправдавшего доверие человека. Второй причиной расправы над руководством Западного фронта было, вероятнее всего, желание И. В. Сталина преподать наглядный урок всем, кого он приближал к себе, наделяя огромными полномочиями. Каждый из них должен был помнить, что никакие заслуги, никакое высокое покровительство не смогут отвратить самого страшного наказания, если… Дальше ничего не надо было объяснять. И в этом тоже проявлялся стиль работы Ставки. Верховный гарантировал исполнительным и послушным людям, приносящим конкретную пользу стране, а значит, и ему, Сталину, чины, ордена, блага и привилегии. Но заслужить их было непросто.
И. В. Сталин был человеком упрямым и подозрительным, он неторопливо вырабатывал мнение о какой-либо проблеме и очень не любил менять его. Приведу как пример ситуацию на Юго-Западном фронте. В начале сентября 1941 года у Военного совета фронта выбора не осталось: нужно было отводить войска на левый берег Днепра и сдавать немцам Киев. 15 сентября на имя Верховного Главнокомандующего ушла соответствующая телеграмма за подписями М. П. Кирпоноса, М. А. Бурмистенко и Е. П. Рыкова. И. В. Сталин категорически запретил сдавать Киев. Он упорно стоял на своем до тех пор, пока вокруг города не замкнулось кольцо окружения. В результате наши войска потерпели самое крупное поражение за всю Великую Отечественную войну. Наши безвозвратные потери в Киевской стратегической операции составили 616 304 человека.
Напрашивается аналогия: точно так же запрещал Гитлер отход от Сталинграда своей 6-й армии. Видимо, мышление всех на свете диктаторов очень похоже: они считают, что одной их могучей воли достаточно для того, чтобы превращать в победы заведомые поражения. Да и методы давления на непослушных подданных близки. Гитлер после поражения под Москвой искал виновных, снимая с должностей одних генералов и заменяя их другими, будто от этого что-то зависит в случае утери стратегической инициативы. И. В. Сталин после Киева тоже не мудрил долго. С поста начальника Генштаба был снят Г. К. Жуков, потерял свой пост командующего Северо-Западным направлением К. Е. Ворошилов. Должности командующих фронтами потеряли генерал-полковник Кузнецов, генерал-лейтенанты Козлов и Ефремов.
Верховному в то время особенно нравились генералы, отличавшиеся грубостью, а иногда и крепкими кулаками, которые они охотно пускали в ход. Думаю, в этом нет ничего удивительного. В дни, когда поражение следовало за поражением, крикуны и «дантисты» (так в старой Русской армии называли сторонников физической расправы с провинившимися солдатами) производили впечатление на штатских политиков своим воинственным поведением. Типичным представителем этой породы был генерал-лейтенант А. И. Еременко.
Как этот человек управлял вверенными ему войсками, видно из телеграммы, которую член Военного совета его армии Гапенко (кстати, в прошлом секретарь ЦК Компартии Белоруссии) послал на имя И. В. Сталина:
«Еременко, не спросив ни о чем (Гапенко только что прибыл с передовой и пришел к Еременко для совместной выработки приказа о наступлении – Ю. Г.), начал упрекать Военный совет в трусости и предательстве Родины. На мое замечание, что бросать такие тяжелые обвинения не следует, Еременко бросился на меня с кулаками и несколько раз ударил по лицу, угрожая расстрелом. Я заявил – растрелять он может, но унижать достоинство коммуниста, депутата Верховного Совета он не имеет права. Тогда Еременко вынул маузер, но вмешательство Ефремова помешало ему произвести выстрел. Тогда он стал угрожать Ефремову. На протяжении всей этой безобразной сцены Еременко истерически выкрикивал ругательства. Несколько остыв, Еременко стал хвастать, что он, якобы с одобрения Сталина, избил нескольких командиров, а одному разбил голову…».[85]85
Там же, д. 156, л. 142.
[Закрыть]
Можно сказать, что Верховный выразил одобрение своему выдвиженцу, так как телеграмму с жалобой на него прислал для принятия мер… ему же. Правда, увлечение И. В. Сталина подобными командирами быстро прошло. Бывало, он обвинял некоторых комадующих в нетребовательности, в неумении «подтягивать» своих подчиненных (особенно это касалось генералов Ефремова и И. Е. Петрова). До сего дня много толков вызывает крайне жесткий приказ № 227 от 23 августа 1942 года, получивший название «Ни шагу назад». По этому приказу на фронтах создавались штрафные офицерские батальоны, куда попадали офицеры, отданные за провинности под суд военного трибунала. Им определяли меру наказания, которую Военные советы фронтов заменяли направлением в штрафбат. Эти батальоны бросали на самые тяжелые участки.
Жестокость И. В. Сталина давно вошла в поговорку. Кнут был его рабочим инструментом. Например, снимая с поста командующего фронтом, он не вызывал его в Кремль, не разбирался с ним лично. В лучшем случае во фронтовое управление приходила шифротелеграмма о снятии. Но, как правило, обходились без нее. Еще раз повторю: Верховный был мудр, мудр по-своему, по-диктаторски. Он прекрасно знал: где власть, там и обиды. Снятым командующим никто не сочувствовал, ибо на своих постах они сами обижали людей. И. В. Сталин поощрял их за жесткий стиль управления и тем самым одновременно изолировал от подчиненных. Снимая таких командующих, он как бы восстанавливал справедливость и создавал у солдат и офицеров иллюзию существования наверху доброго и справедливого хозяина, который все видит и во всем со временем разберется.
Увы, разбирался он не всегда. Произвол творил в 62-й армии под Сталинградом генерал-лейтенант В. И. Чуйков, расстреливавший офицеров без согласования с Военным советом Сталинградского фронта. Приговоры трибунал выносил задним числом, навешивая казненным 58-ю политическую статью – измена Родине. Это означало, что и семьи этих людей подвергнутся репрессиям. А ведь среди расстрелянных были подлинные герои. Но разбираться в «художествах» Чуйкова пришлось через много лет после войны, когда и кости «справедливого хозяина» давно в земле сгнили.
Теперь, через полвека после Великой Отечественной, трудно, а порой и невозможно сказать, оправданы ли были жестокие меры, которые Ставка предпринимала в начальный период войны. Конечно, с академической точки зрения легко рассуждать о бесчеловечных приказах, обрекавших тысячи людей на верную смерть. Но ведь и ситуация на фронтах была тогда крайне тяжелой. И все же детей, как это делали немцы в период объявленной Гитлером тотальной войны, мы на фронт не посылали. Более того, после перелома Ставка заняла решительную позицию: воевать без лишних потерь! Например, после проверки группой работников Генштаба деятельности управлений Западного фронта в апреле 1944 года комадующий фронтом генерал армии Соколовский был снят Верховным с занимаемой должности. Причина – 62326 убитых за период с 12 октября 1943 года. В 1945 году сводки о потерях доставлялись в Генштаб каждые десять дней. И. В. Сталин просматривал их лично. Разумеется, дело не в том, что он стал гуманнее относиться к людям. Их, как известно, он считал винтиками государственной машины. Просто впереди брезжил свет Победы, надо было думать о восстановлении разрушенного войной хозяйства. Стиль же работы Ставки был таков: заранее просчитывать варианты, видеть перспективу, принимать все возможные меры к достижению поставленных целей. Да, науке управлять пришлось учиться, но война была хорошим учителем…
