Текст книги "Кремль. Ставка. Генштаб."
Автор книги: Юрий Горьков
Жанр:
История
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 25 страниц)
Г. К. Жуков по этому поводу писал:
«Надо признать также, что недостаточно высокая личная компетентность в области военной стратегии оказала неблагоприятное влияние на уровень практической подготовки коллектива Главного Командования к руководству войной».[156]156
Архив Президента РФ. Ф. 73, оп. 1, д. 50, л. 19.
[Закрыть]
Будучи командующим войсками Западного и Юго-Западного фронтов, С. К. Тимошенко пережил немало неудач, из-за чего впал в немилость у И. В. Сталина. Верховный даже вынашивал мысли о расправе с маршалом, аналогично той, которая была учинена над Д. Г. Павловым и его окружением. Г. К. Жукову удалось удержать карающую руку Верховного. Вот как он сам вспоминал об этом эпизоде:
«Смоленское сражение длилось почти месяц. Обе стороны понесли большие потери в людях и боевой технике… Когда войска фронта закрепились на новом рубеже, С. К. Тимошенко был вызван в Ставку., где И. Сталин в присутствии членов Политбюро сказал: «Тимошенко на посту командующего Западным фронтом не справился с поставленной задачай в районе Смоленска. Мы решили освободить его от обязанностей».
За поддержкой Верховный обратился к Г. К. Жукову. Тот сказал:
«Товарищ Сталин, частая смена командующих фронтами тяжело отражается на ходе операций… Маршал Тимошенко командует фронтом менее 4-х недель. В ходе Смоленского сражения хорошо узнал войска, увидел, на что они способны. Он сделал все, что можно сделать на его месте, и почти на месяц задержал противника в районе Смоленска. Войска верят в Тимошенко, а это главное. Я считаю, что сейчас освобождать его от командования фронтом несправедливо и нецелесообразно». В ответ Сталин сказал: «Может, мы согласимся с Жуковым…».[157]157
Там же, с. 65.
[Закрыть]
Вторая неудача постигла маршала в должности командующего войсками Юго-Западного фронта в мае 1942 года в ходе Харьковской наступательной операции. Как мы уже знаем, вина за это страшное поражение лежала и на самом Верховном. Себя И. В. Сталин наказать не мог, поэтому исполнитель его замысла С. К. Тимошенко отделался взысканием, а главным виновником был признан начальник штаба фронта И. X. Баграмян, которого сняли с должности.
Видя крушение еще недавно всесильного маршала, тайная полиция Л. П. Берия немедленно начала искать на него компромат. Вот, например, какую телеграмму прислал своему шефу в Москву начальник особого отдела Юго-Западного фронта Селивановский:
«…в беседе с Хрущевым (член Военного совета фронта – Ю. Г.) у нас сложилось подозрение о возможности измены Тимошенко… Я решил выслать оперативную группу из ответственных работников для организации за ним наблюдения и предотвращения возможной измены».[158]158
ЦАМО РФ. Ф. 148а, оп. 3763, д. 111, лл. 35–36.
[Закрыть]
Разумеется, это была выдумка чистейшей воды. Даже сверхподозрительный И. В. Сталин оставил ее практически без внимания. До конца войны С. К. Тимошенко исполнял высокие обязанности члена Ставки ВГК, 15 раз представлял Ставку в войсках 2-го, 3-го и 4-го Украинских фронтов, Приморской группы и Черноморского флота, а также Ленинградского, Волховского, 2-го и 3-го Прибалтийских, Северо-Кавказского фронтов. Он принимал активное участие в разработке и проведении важнейших стратегических операций Великой Отечественной, таких, как Ясско-Кишеневская, которая вошла в историю советского военного искусства как образец окружения и уничтожения крупной группировки противника в короткие сроки. Командовал войсками Северо-Западного и Сталинградского фронтов. С. К. Тимошенко – дважды Герой Советского Союза, кавалер ордена «Победа», пяти орденов Ленина, пяти – Боевого Красного Знамени, трех орденов Суворова 1-й степени, многих медалей и других наград.
Маршал Советского Союза К. Е. Ворошилов.
Также принадлежит к числу «героев» гражданской войны. До войны он длительное время возглавлял Вооруженные Силы СССР, находясь на посту наркома по военным и морским делам (1925–1934 годы). С 1934 года – Нарком обороны СССР. На этом посту сыграл довольно неприглядную роль в «чистке» рядов Красной Армии, виновен в массовых арестах и казнях. Верный сподвижник и личный друг И. В. Сталина. В 1940 году он назначил К. Е. Ворошилова Председателем Комитета обороны при СНК СССР. С первых дней Великой Отечественной^. Е. Ворошилов являлся членом ГКО, Главнокомандующим войсками Северо-Западного направления и командующим войсками Ленинградского фронта. Отличался большой личной храбростью, что продемонстрировал на Лужской линии обороны и в Крыму.
К. Е. Ворошилов трижды направлялся в войска в качестве представителя Ставки ВГК. На ведение боевых действий придерживался взглядов времен гражданской войны. Верховный не раз указывал ему на крупные промахи в руководстве войсками, но, тем не менее, благоволил своему приближенному. За время войны К. Е. Ворошилов 150 раз побывал в Ставке, уступая в этом только А. М. Василевскому и А. И. Антонову.
Маршал Советского Союза С. М. Буденный.
Был членом Ставки Главного и Верховного Командования с 23 июля 1941 года до февраля 1945 года. Человек лично смелый и способный, прошел большую военную школу от командира полка до заместителя Наркома обороны. Всей душой преданный кавалерии, резко выступал против создания массовой механизированной армии. В области стратегии был за создание крупной стратегической конницы и зарекомендовал себя в этом деле большим мастером. Во время Великой Отечественной командовал Резервным и Северо-Кавказским фронтами, занимал должности Главкома Юго-Западного и Северо-Кавказского направлений.
В январе 1943 года назначен командующим кавалерией Красной Армии. Занимал эту должность до конца войны. Внес большой вклад в дело обороны Москвы, Киева, Севастополя, Одессы.
Адмирал Н. Г. Кузнецов.
В число членов Ставки ВГК включен в феврале 1945 года как нарком Военно-Морского флота. Очевидно, это было запоздалое решение, так как флот в ходе всей войны решал многие оперативно-стратегические задачи, в том числе по обороне Ленинграда, Одессы, Николаева, Севастополя, Керчи и других объектов Балтийского и Черноморского побережья. Флоты постоянно взаимодействовали с Южным, Северо-Западным и Северным фронтами в оборонительных операциях.
Балтийский и Черноморский флоты, а также Днепровская, Пинская, Дунайская военные флотилии принимали непосредственное участие в наступательных стратегических операциях, в том числе и в заключительной Берлинской операции. Не случайно Николай Герасимович Кузнецов в ходе подготовки этих операций 64 раза был с докладами на приеме у Верховного. Кроме того, И. В. Сталин неоднократно приглашал его на пункт управления Ставки ВГК (станция метро «Кировская») и в другие свои резиденции.
Н. Г. Кузнецов был талантливым флотоводцем. Боевой опыт получил в Испании, отличался самостоятельностью суждений и инициативой. Самостоятельно привел западные флоты в оперативную готовность № 2. Тогда, 21 июня 1941 года, при составлении директивы № 1 Наркома обороны СССР о флоте просто забыли. Только в директиве № 2 от 22 июня 1941 года Г. К. Жуков красным карандашом сделал приписку к тексту: «Копию наркому ВМФ», но и тогда никаких задач флоту не поставил.
Адмирал Н. Г. Кузнецов умело осуществлял взаимодействие флотов с сухопутными фронтами, направлял усилия на обеспечение приморских флангов фронтов, ориентировал своих подчиненных на активное нарушение морских коммуникаций противника, а также на защиту своих внутренних и внешних коммуникаций. За годы войны советские флоты потопили около 15 тысяч кораблей и судов противника, высадили свыше 100 оперативных и тактических десантов, обеспечили перевозку морскими путями более 117 миллионов тонн грузов.
Н. Г. Кузнецов был членом советской делегации на Ялтинской и Потсдамской конференциях.
Член Политбюро ЦК ВКП(б) В. М. Молотов.
Первый заместитель главы государства И. В. Сталина, пользовавшийся его полным доверием. Ежедневно по нескольку часов находился в кабинете И. В. Сталина, участвовал в заседаниях Ставки ВГК, ГКО и других совещаниях. Многие важные вопросы Верховный и В. М. Молотов решали вдвоем.
По вопросам внешнеполитического характера Верховный всегда советовался с В. М. Молотовым, сыгравшим заметную роль в создании антигитлеровской коалиции. Он был инициатором Московской конференции Министров иностранных дел СССР, США и Англии в сентябре 1941 года. В ее ходе занимал твердую позицию в отношении конкретных практических мер по оказанию помощи СССР, в частности, по поставкам вооружения, боевой техники и материальных средств. Впоследствии занимался вопросами, связанными с открытием «второго фронта». В связи с обострением отношений между союзниками и невыполнением обязательств по поставкам, а также прямой угрозой развала антигитлеровской коалиции выступил с инициативой проведения конференции министров иностранных дел «Большой тройки» 18 октября 1943 года.
Результатом активной деятельности Наркомата иностранных дел, возглавляемого В. М. Молотовым, стало возможным провести конференции Глав государств коалиции в Тегеране и Ялте, оказавшие большое влияние на исход войны и послевоенное устройство Европы.
Генерал-полковник Н. А. Булганин
Во время Великой Отечественной был членом Военных советов Западного, 2-го Прибалтийского, а затем 1-го Белорусского фронтов. В 1944 году был назначен заместителем Наркома обороны.
Г. К. Жуков так характеризовал этого человека:
«Булганин очень плохо знал военное дело и, конечно, ничего не смыслил в оперативно-стратегических вопросах. Но будучи интуитивно-развитым, хитрым, он сумел подойти к Сталину и вписаться в его доверие. Сталин понимал, что это не находка для Вооруженных Сил, но ему он нужен был как ловкий дипломат и беспрекословный идолопоклонник. Сталин знал, что Булганин лично для него может пойти на все».[159]159
Жуков Г. Коротко о Сталине. В сб.: Вождь, хозяин, диктатор. – М., 1990, с. 396–397.
[Закрыть]
А вот как отзывался о Н. А. Булганине адмирал Н. Г. Кузнецов:
«Моим злым гением как в первом случае (отдача под суд), так и во втором случае (уход в оставку), был Н. А. Булганин. Еще в бытность Народным комиссаром обороны И. Сталина, будучи его первым заместителем, в связи с беспардонным выселением Наркомата ВМФ я обратился к Сталину, который поддержал меня. Булганин взбесился и, придя в кабинет, пообещал при случае припомнить. Булганин был мало разбирающимся человеком в военном деле, но он выполнял все указания Сталина, не имея своей государственной позиции – был плохим политиком, но хорошим политиканом».[160]160
Кузнецов Н. Крутые повороты. Там же, с. 404.
[Закрыть]
За время деятельности в качестве члена Ставки (с 18 февраля 1945 года) Н. А. Булганин практически не занимался вопросами военных действий. Его сферой в специальном комитете при ГКО были репарации и трофеи. Кроме того, находясь постоянно возле И. В. Сталина, Н. А. Булганин постепенно стал его правой рукой в делах Наркомата обороны. Он представил Верховному проект послевоенного переустройства управления нашими Вооруженными Силами, отведя себе «скромный» пост первого заместителя Наркома. В то же время должность для полководца № 1 Г. К. Жукова в этом проекте не предусматривалась.
Военные руководители, близкие к Ставке ВГК.
Теперь, я думаю, правильно будет коротко остановиться на тех людях, кто обращал в конкретные дела замыслы и планы Верховного Главнокомандования. Г. К. Жуков в этой связи писал:
«Считаю уместным сказать здесь об отношении Верховного к командующим и начальникам штабов. Из командующих фронтами И. В. Сталин больше всех ценил маршалов Советского Союза К. К. Рокоссовского, Л. А. Говорова, И. С. Конева и генерала армии Н. Ф. Ватутина. Из командующих армиями Верховный выделял А. А. Гречко и К. С. Москаленко, командующих танковыми армиями П. С. Рыбалко, П. А. Ротмистрова, генерала армии Лелюшенко, а также генерала армии И. И. Федюнинского. Из начальников штабов фронтов Верховный отмечал В. Д. Соколовского, М. В. Захарова и генерала армии М. С. Малинина».[161]161
Жуков Г. К. Ставка (рукопись). – Архив Президента РФ. Ф. 73. оп. 1, д., с. 67.
[Закрыть]
Верховный одобрительно отзывался о командующем авиацией дальнего действия А. Е. Голованове, командующем артиллерией Красной Армии Н. Н. Воронове. Из военно-морских начальников И. В. Сталин высоко ценил адмирала И. С. Исакова. По-доброму он относился к начальнику тыла Красной Армии А. В. Хрулеву, с мнением которого считался и с кем часто советовался по широкому кругу вопросов.
Г. К. Жуков, заканчивая свою мысль о взаимоотношениях Верховного с указанным кругом лиц, вспоминал:
А вот что говорил по этому поводу А. М. Василевский:
«Конечно, не сразу и не везде появилось достаточное число одаренных и опытных военачальников. В первый год войны мы постоянно испытывали нехватку в генералах на руководящие должности, особенно на должности командующих фронтами и армиями. Они часто менялись, порой даже не успев показать, на что они способны. Но уже тогда у нас было немало хорошо подготовленных полководцев, таких, как Г. К. Жуков, Б. М. Шапошников, И. С. Конев, К. К. Рокоссовский, Н. Ф. Ватутин, Р. Я. Малиновский, Л. А. Говоров, С. К. Тимошенко, Ф. И. Толбухин, М. В. Захаров и многие другие».[163]163
Василевский А. Дело всей жизни, с. 590.
[Закрыть]
И. В. Сталин по-особому, с душевной теплотой, относился к К. К. Рокоссовскому. Единственного из командующих, он называл его по имени и отчеству. Константин Константинович был щедро одарен полководческим талантом. Он умел прочно опираться на штаб при решении оперативных вопросов и в управлении войсками. С начальником штаба М. С. Малининым у него сложились товарищеские отношения. Когда в конце войны К. К. Рокоссовскому пришлось убыть на другой фронт, они прощались со слезами на глазах.
По выражению А. М. Василевского, близким к Г. К. Жукову по настойчивости и силе воли был выдающийся полководец Великой Отечественной войны Маршал Советского Союза И. С. Конев. Войну он начал в должности командующего 19-й армией и продолжил службу до конца войны в должностях Командующего войсками Западного, Калининского, Северо-Западного, Степного, 2-го и 1-го Украинских фронтов, закончив войну в Праге. Он был награжден высшим военным орденом «Победа», дважды удостоен звания Героя Советского Союза.
Безусловно талантливым полководцем был Р. Я. Малиновский. Это он, командуя 2-й гвардейской армией, нанес сокрушительный удар по группировке Манштейна, пытавшейся деблокировать окруженную 6-ю немецкую армию под Сталинградом. С его именем связаны операции Юго-Западного, 2-го и 3-го Украинских фронтов, а также Забайкальского фронта в Манчжурской стратегической наступательной операции.
Требовательным и настойчивым был Л. А. Говоров, бывший отличным знатоком штабной службы. Он возглавлял войска Ленинградского и 2-го Прибалтийского, координировал действия Ленинградского, 2-го и 3-го Прибалтийских фронтов.
За годы войны от командира дивизии до командующего фронтом вырос генерал армии И. Д. Черняховский. В. И. Сталин внимательно следил за деятельностью самого молодого командующего. После того, как возглавляемая им армия освободила Тернополь, Верховный назначил И. Д. Черняховского командующим войсками 3-го Белорусского фронта, сыгравшего решающую роль в освобождении Минска. Жизнь замечательного полководца трагически оборвалась в ходе Восточно-Прусской операции. В свои 39 лет он был дважды удостоен звания Героя Советского Союза.
Несомненно одаренным полководцем показал себя И. X. Баграмян. Он обладал и командным, и штабным опытом, что помогало ему успешно решать как вопросы руководства войсками, так и разработки планов операций.
Из моих кратких заметок видно, что каждый командующий имел ярко выраженную индивидуальность. Общее, что их объединяло – любовь к Отчизне, к армии, воля к Победе.
Глава 10
Из военно-научного наследия Г.К. Жукова
Советская военная стратегия всегда исходила из основной политической цели – обеспечить мирный труд великой семьи многонационального народа… В рассматриваемый период советская военная стратегия, основываясь на принципиальных установках военной доктрины, мобилизует и организует средства и силы, выделяемые страной для обороны. Как известно, чем мощнее и качественнее силы и средства, выделенн е в распоряжение военно-стратегического руководства, тем решительнее будут проводиться оперативно-стратегические операции как по видам своих действий, так и по форме маневра. Отсюда вытекает, что нельзя военно-стратегическому руководству абстрактно выбирать виды и способы действий своих войск, исходя лишь из своих желаний. Тут должен и будет решать строгий и глубокий учет и расчет качества и количества войск, а также средств в сравнении с противостоящим врагом,[164]164
Архив Президента РФ. Ф. 73, оп. 1, д. 84, л. 1.
[Закрыть] – писал Георгий Константинович Жуков в своей неопубликованной работе «Советская военная стратегия. 1941–1945 гг.», найденной мною в бывшем архиве Политбюро ЦК КПСС, ныне архиве Президента Российской Федерации.
С этим вполне можно согласиться. Добавлю только, что не один математический расчет необходим для определения соотношения сил и средств в противостоянии с потенциальным противником. Нужно видеть их состояние, перспективы развития и изменения, степень готовности к выполнению оперативных задач и планов. Иначе говоря, не интуиция, не голая доктрина, а глубокое знание законов военной стратегии, учет всех факторов, влияющих на исход вооруженной борьбы, должны в конечном счете решать участь противостоящих сторон.
«Советская военная доктрина накануне войны 1941 года исходила из того, что современную войну можно выиграть только решительными наступательными операциями сухопутных, военно-воздушных и военно-морских сил. По довоенным взглядам, стратегическая оборона рассматривалась советской воженной наукой как сопутствующий и взаимодействующий фактор наступательных действий, причем на второстепенных фронтах. Стратегическая оборона одновременно на всех фронтах, как вынужденный способ ведения войны, советской наукой не мыслилась и не рассматривалась».[165]165
Там же.
[Закрыть]Можно ли было, имея на вооружении такую доктрину, достичь целей войны? Думается, можно, но при соблюдении определенных условий:
1. Заблаговременном переводе всей экономики страны на обеспечение Вооруженных Сил всем необходимым для успешного ведения боевых действий.
2. Обеспечении на международной арене благоприятных условий для вступления государства в войну.
3. Своевременной мобилизации Вооруженных Сил и народного хозяйства.
4. Стратегическом развертывании Вооруженных Сил в соответствии с замыслами и планами войны.
5. Приведении армии и флота в боевую готовность.
Ни одно из этих условий не было соблюдено в предвоенный период. Между тем именно строгое соблюдение перечисленных выше правил позволило германской армии одержать ряд блестящих побед над странами Западной, Центральной и Восточной Европы, хотя немецкая военная доктрина также не предусматривала не только стратегическую оборону, но и оборону в оперативном масштабе. С этой доктриной германские войска вступили в войну с Советским Союзом, о чем свидетельствует план «Барбаросса».
Другое дело, что военно-политическим руководством Германии была допущена стратегическая ошибка в оценке потенциальных возможностей СССР, отсюда и авантюрный план «молниеносной войны», рухнувший сразу при столкновении с исторической реальностью. Далее последовал неизбежный в этом случае ряд фатальных просчетов, главный из которых заключался даже не в пренебрежении стратегической обороной, а в самодовольной уверенности, что военные действия не могут быть перенесены на территорию Рейха. Иными словами, Германия потерпела поражение потому, что ее военно-политическое руководство не смогло глубоко проанализировать возможное развитие событий, заглянуть в ближайшую, а тем более отдаленную перспективу.
По поводу причин тяжелых поражений советских войск в первый период Великой Отечественной войны Г. К. Жуков писал: военным и политическим руководством СССР
«не предусматривался такой важный вид (военных действий – Ю. Г.), как вынужденные широкие отступательные действия далеко вглубь страны… Это подтверждает предвзятость, отсутствие понимания наших оборонительных возможностей и характера ожидаемой войны».[166]166
Там же, л. 2.
[Закрыть]Дилетантский подход к обороне тяжело отразился на действиях войск всех наших фронтов, так как «опыт ведения стратегической обороны накапливался уже в ходе сражений начального периода войны, в период тяжелых отступательных действий наших войск, когда советскому народу и его Вооруженным Силам пришлось испытать всю тяжесть и горечь (неподготовленного – Ю. Г.) отступления».[167]167
Там же
[Закрыть]
Вот что думал Георгий Константинович по поводу задач стратегической обороны в таких условиях. С его точки зрения нужно было:
«– задержать фашистские войска на оборонительных рубежах возможно дольше с тем, чтобы выиграть время для создания стратегических резервов, переброски их к фронтам и развертывания их на важнейших направлениях;
– нанести врагу максимум потерь, измотать и обескровить его вооруженные силы… и этим уравновесить соотношение сил;
– обеспечить мероприятия правительства по эвакуации населения и промышленных объектов вглубь страны, эвакуацию экономических и культурных ценностей;
– выиграть время для организации военной промышленности, эвакуированной вглубь страны;
– ну и, конечно, сорвать гитлеровский план «молниеносной войны».[168]168
Там же
[Закрыть]
Останавливаясь на ведении стратегической обороны, оборонительных и отступательных операций, маршал с сожалением констатировал, что активная оборона с нанесением контрударов, как было под Ростовом и Москвой, начала применяться нашими войсками только в конце 1941 года.
«Вследствие недостаточного опыта в ведении оборонительных и отступательных операций крупного масштаба, вследствие плохой разведки и частой потери
управления фронтами и армиями, наши войска не раз оказывались в критической обстановке, сдавали врагу большие территориальные пространства, несли большие потери в людях, вооружении, материальных средствах».[169]169
Там же, л. 3.
[Закрыть]
Хочу подчеркнуть: плохо организованную разведку Георгий Константинович считает одной из основных причин поражения. У нас военная разведка работала скверно как до войны, так и в первые месяцы после ее начала. Не зная обстановки, мы подчас действовали наугад, почему и не имели успеха. Так было при нанесении контрударов по директиве № 3 от 22 июля 1941 года на Западном фронте, когда группа Болдина в составе 6-го и 11-го мехкорпусов контратаковала в направлении Гродно сравнительно слабого противника, а 14-й мехкорпус пытался своими силами атаковать 2-ю танковую группу немцев под Брестом, на направлении главного удара германской армии. Разумеется, корпус был смят танкистами Гудериана, в результате всей 4-й армии пришлось отойти, оголив левый фланг соседней 10-й армии, тем самым поставив ее в крайне тяжелое положение. Об этом более подробно писалось выше.
Таких примеров действий наших войск в условиях полного отсутствия достоверных сведений о противнике и даже соседях можно привести много. Телефонная связь в приграничных районах была нарушена за несколько часов до наступления немцев. А радиосредствами плохо обученные солдаты практически не могли пользоваться. Шифровальщики и кодировщики не умели закодировать элементарные кодограммы, путали шифры, которые в результате не поддавались декодированию и расшифровыванию. Радистам приходилось вести переговоры открытым текстом, чем умело пользовался противник. Вывод однозначен: советские органы управления войсками не были подготовлены к действиям в сложной обстановке. Командиры не умели пользоваться даже переговорными таблицами. Неудивительно, что в первых боях, особенно если они велись в окружении, мы терпели неудачи. Потеря связи со старшим начальником приводила войска в состояние обреченности, крупные же группировки войск по этой причине не могли скоординировать свои действия.
Кстати, на боях в окружении Георгий Константинович остановился особо.
«Вследствие глубокого прорыва крупных танковых и механизированных группировок противника, рассечения ими наших оборонительных фронтов, часть наших соединений и даже армий попадали в окружение врага. Не имея связи с высшим командованием, не зная сложившейся обстановки, не имея зачастую достаточного количества противотанковых средств, боеприпасов и горюче-смазочных материалов, окруженные группировки в упорных боях несли большие потери, частично переходили к партизанским действиям, частично были пленены.
Я считаю крупным недостатком в довоенных подготовках войск отсутствие обучения ведению сражений в окружении, прорыву из окружения и отступлению в сложных условиях обстановки. Этот вид боевых действий требует исключительного мастерства и твердости духа войск, в противном случае неизбежна гибель. Так иногда было с нашими войсками в 1941 году, так было много раз с войсками всей фашистской коалиции после 1942 года. Так будет и впредь с теми, кто будет игнорировать этот вид подготовки войск».[170]170
Там же
[Закрыть]
Говоря об этом виде боевых действий, маршал снова обращает внимание на разведку, имеющую при ведении оборонительных боев особо важное значение. В самом деле, своевременно не обнаружив сосредоточение противника на том или ином участке обороны, не установив у него наличие танковых или механизированных войск и боевой авиации, решать оборонительные задачи практически невозможно. Получив сведения от разведки, оперативно-стратегическое командование с учетом времени ожидаемого наступления должно перебросить на угрожаемые участки мощные противотанковые и противовоздушные средства, а также подтянуть туда резервы, приняв меры по организации надежного управления и взаимодействия.
К сожалению, в 1941–1942 годах эти задачи разведка не решила. Во-первых, она не определила направление главного удара немецкой армии в начале войны и в летне-осенней кампании 1942 года. И наоборот, когда были вскрыты намерения и состав войск противника на Курском направлении (операция «Цитадель»), нашим войскам в оборонительном сражении удалось обескровить немецкие войска, а затем нанести им решительное поражение.
Г. К. Жуков в своей рукописи особо остановился на поражении войск Юго-Западного фронта в мае 1942 года. К его объективным причинам он отнес в первую очередь недостаточное количество танковых войск и авиации, во вторую – ошибки командования (командующий С. К. Тимошенко, начальник штаба И. X. Баграмян, член Военного совета Н. С. Хрущев), которые заключались в недостаточном изучении стратегической обстановки. Как известно, в результате наше наступление на Харьков захлебнулось, а противник, перехватив стратегическую инициативу, устремился к Сталинграду и на Кавказ.
Приходится сожалеть о том, что до настоящего времени опыт Великой Отечественной войны у нас изучался как бы выборочно, на примере прежде всего блистательных побед. Такая же картина наблюдалась в СССР в конце 30-х годов, когда в военных учебных заведениях при штабных играх анализировались, изучались и планировались в основном наступательные операции.
Увы, и тогда, и сейчас вопрос о боевых действиях в условиях окружения практически не стоял.
* * *
Особое место в своих раздумьях о современной войне Г. К. Жуков отвел проблемам применения военной техники, в том числе авиации и танков.
«Опыт войны, – писал он, – показал, что при наличии господства в воздухе в районах контрнаступательных и контрударных действий войск, при наличии других положительных факторов…успех наверняка будет достигнут, а в современных условиях войны зависимость успеха от господства в воздухе безусловно возрастает».[171]171
Там же, л. 8.
[Закрыть]
Это подтверждается опытом локальных войн, особенно операцией «Буря в пустыне».
В начальный период войны, а также при наступательных операциях до сентября 1942 года танковые и механизированные войска германской армии играли ведущую роль. Именно на них, кроме ВВС, немецкое командование делало основную ставку. Мы не могли в операциях указанного периода сорвать их далеко идущие удары до тех пор, пока не получили достаточного количества танков высокого качества. В начале войны танковые корпуса производили самостоятельные контрудары, но по неопытности и недостатку сил, при отсутствии прикрытия с воздуха, они не могли оказать решающего влияния на ход вооруженной борьбы.
Уже в ходе Сталинградской наступательной операции положение изменилось в нашу пользу. Немцы, израсходовав в предыдущих сражениях мощь танковых войск и авиации, выдохлись. Во всех последующих наступательных операциях наши танковые и механизированные войска при взаимодействии с авиацией играли, как правило, решающую роль. Они придавали особую динамичность, размах и силу операциям Красной Армии.
Касаясь применения военно-воздушных сил, маршал писал так: после тяжелых потерь авиации в первые дни войны наши ВВС не могли создать превосходства над авиацией Вермахта ни на одном стратегическом направлении. Превосходство нашей авиации проявилось в сражении под Москвой, причем, только потому, что в одной зоне действовали летчики ВВС и ПВО, в частности, 6-й истребительный авиационный корпус. В оборонительных сражениях он выделял для поддержки войск Западного фронта до 30–40 % выделенного ресурса, не считая прикрытия армейских соединений и коммуникаций. В ходе контрнаступательных действий корпусу пришлось выделить для участия в боевых действиях до половины своего состава.
«В ходе войны командованием ВВС накапливался боевой опыт взаимодействия с сухопутными войсками, военно-морскими силами и средствами ПВО. Взаимодействуя с сухопутными войсками, основные усилия ВВС сосредотачивали на уничтожении танковых и механизированных группировок, нанесении поражения резервам и препятствовали совершению маневра как войскам, передвигающимся своим ходом, так и перевозимым по железнодорожным магистралям. В наступлении ВВС оказывали помощь в разгроме войск в пределах тактической обороны, способствуя быстрейшему вводу в сражение эшелонов развития прорыва и борьбе с резервами противника.
В борьбе за господство в воздухе наши ВВС уничтожали авиацию противника в воздухе и на аэродромах. Для ударов по аэродромам противника применялась авиация дальнего действия. Но последняя в силу малочисленности и низкого качества техники особой роли не сыграла. При проведении ВВС самостоятельных операций привлекались как дальняя, так и фронтовая авиация, но существенной роли они не сыграли.
Дальняя авиация не смогла решить задачи по дезорганизации работы тыла (Вермахта – Ю. Г.), уничтожению его военно-промышленного потенциала, а также по нанесению ударов по важным политико-административным центрам, железнодорожным узлам и подавлению морального духа народа.
Крупным недостатком наших ВВС являлось отсутствие разведывательной авиации, тогда как у противника она была даже в оргструктуре сухопутных войск вплоть до корпусов.
Важное влияние на ход боевых действий ВВС оказало то, что в 1937–1939 годах опытные руководящие кадры были уничтожены, а новые еще не освоились на своих должностях».
Неразрывно с применением авиации рассматривал Георгий Константинович действия сил ПВО.
