Текст книги "Журнал `Юность` 1973-1"
Автор книги: Юность Журнал
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)
Отставал, брал академические отпуска, но кое-как, с грехом пополам, до четвертого курса добрался. А недавно чуть не бросил.
Совсем уже собрался взять документы и отнести их в Инфизкульт. Еле отговорили. Да и то не уверен, что окончательно. Жизнь у нас трудная, и чем старше становишься, тем все труднее.
Старые заботы не уходят: разъезды, соревнования, учеба, вся эта суматошная и напряженная жизнь остается, а новые прибавляются – семья, дети. Это и, радость и обязанность. Всё требует времени.
И в спорте всё дается трудно. Каждый шаг, каждая ступенька. Идёшь вперёд – вдруг остановился. И не знаешь, почему. И думаешь, как быть дальше.
Когда-то хоккей закончится. Тогда выбор откладывать будет уже нельзя.
Кем я стану? Инженером или тренером? Эта мысль тоже не дает покоя. Не мальчишка ведь уже – 24 года…
Слово Юрию ЛЯПКИНУ
– Далеких планов на будущее я не строю. Пока очень хотелось бы как можно дольше играть в хоккей. Надеюсь, что так оно и будет. Я ведь не из ранних. Я и в команду мастеров поздно попал – в двадцать лет. Так что ещё не скоро наиграюсь.
Вся моя личная жизнь – это семья и хоккей. Когда надолго уезжаю из дому, рвусь туда, к своим, к жене и дочери, в Балашиху.
Я и сам из Балашихи, и жена моя там выросла, и живем мы там до сих пор.
А вернусь из очередной поездки, отдохну, так сказать, у домашнего очага – и снова тянет в команду, к ребятам, к конькам и клюшке.
В общем-то других увлечений, кроме хоккея, у меня нет. Учусь, конечно, читаю понемногу, в кино и театр ходим – правда, редко… Словом, как все.
Думаю, что хоккей мне никогда не надоест. Закончу играть, попробую тренировать мальчишек. Дома, в Балашихе. Надеюсь, получится. Я детей люблю. Жаль, не сумею дочь свою, Ирочку, тренировать – девочки в хоккей не играют. ^
Слово Вячеславу АНИСИНУ.
– Я сам этого уж и не помню, но мать говорит, что, когда совсем маленький был, засыпал, обнявшись с клюшкой. Наверно, так и было. У меня и отец – бывший хоккеист.
Играл в хоккей с мячом в ВВС. И мать – хоккейная болельщица, всю жизнь за ЦСКА болеет. Отец, понятно, тоже. Он подполковник, 34 года в армии.
Он и привел меня в ЦСКА. Правда, до этого я сам два раза туда ходил.
Сперва приняли, но я перед одной тренировкой коньки забыл наточить, и меня отправили домой.
Сказали, насовсем. Другой раз, следующей осенью, опять пришел. Думаю, хоть на коньках покатаюсь. Не взяли. Мест, сказали, нет.
И уж с третьего захода, когда с отцом пришел, взяли окончательно. Я уже большой тогда был – двенадцать лет.
С тех пор, кажется, не было дня без хоккея. Школа – хоккей. Каникулы. – хоккей. Институт – хоккей… Да нет, тут, пожалуй, наоборот: хоккей – институт. Попал в команду мастеров, потом в сборную и в институте второй год на первом курсе сижу, ещё четыре экзамена за первый курс осталось сдать.
Вот так, полжизни прошло в ЦСКА и болел всегда за них, а играю в другой команде – в «Крыльях Советов». Ничего не попишешь теперь, так получилось. Да я и не жалею. В ЦСКА, может, ещё на скамейке запасных бы сидел: там одни корифеи, а здесь играю и в сборную попал. Я потому и ушёл из ЦСКА – играть очень хотелось. Не могу на скамейке сидеть, терпения не хватает.
А почему в «Крылья Советов» пошел? Вообще-то меня в «Спартак» приглашали, когда Борис Майоров там старшим тренером был. Я согласился.
Прихожу в «Спартак», а мне говорят: «С сегодняшнего дня Майоров не работает». Ну, я и ушёл. И сразу – в «Крылья Советов». Там мои друзья. – Саша Бодунов и Юра Лебедев, – с которыми в ЦСКА в одной тройке в молодёжной команде играли.
Теперь для меня хоккей, видно, на всю жизнь. Пока не тужу. Игроки постарше говорят, что иногда надоедает играть, хочется бросить все, забыть про коньки и шайбу. Я этого пока не испытал. Для меня это – самое интересное занятие. Пока. А там видно будет.
Фото Ю. МОРГУЛИСА.
Юрий ЛЕМЕШЕВ
Славик такой застенчивый…
Мастер спорта ЮРИЙ ЛЕМЕШЕВ рассказывает о своём брате – олимпийском чемпионе:
– В семье у нас, значит, так получилось. Когда Славик в шестом или в седьмом классе учился, он мне говорит: «Я ужасно хочу заниматься боксом». И у нас дома зашел такой разговор с мамой. Она говорит: «У меня три сына. Один умный, а два боксёра…» Это она, значит, имела в виду меня и Женю, старшего брата. Короче, не разрешила Славке. А он мне ночью шепотом: «Юра, ну уговори мать. Ну, чего ей стоит?.. Пусть она мне разрешит…» Да. Не любили мать с отцом бокс. Не любили до финального боя Славы с финном в Мюнхене. На Олимпиаде…
Отец уже после, когда посмотрел бой по телевизору и Славик приехал домой с «золотом», сказал ему: «Знаешь, ты очень, очень мне понравился… Как спортсмен. Все дерутся, машутся, а ты, скажу откровенно, – тюк! – культурно, интеллигентно. Пришел, увидел, победил. Руку тебе подняли…»
А тогда поговорил я с мамой о Славике, и мама поставила условие: «Поступишь в МИИТ – Слава будет заниматься боксом. А не поступишь – никакого разговора…» Ну, я, конечно, старался в за себя, ужасно хотел поступить в институт и, второе, конечно, хотел Славке пробить дорогу…
Я поступил в институт. Приезжаю в деревню. У нас в деревне Парыкино, Егорьевского района, сто двадцать шесть километров от Москвы, есть дом, сад, ну вроде дачи… Хорошо там: рыбалка, охота, свежий воздух… Да. А перед этим ну, как в деревню приехать, я уже себе портфель студенческий купил. Как-никак в МИИТ прошел!.. В общем, иду это я с портфелем по деревне, а отец уже издалека сообразил, в чем дело, стоит и руки трет, поджидает.
А я первое слово: «Мам, видишь? – и на портфель показываю. – Поступил, мам… Славка будет боксом заниматься?» Мама так посмотрела на портфель и говорит грустно: «Черт с вами! Пусть и он занимается». «Ага», – думаю…
На снимке: Вячеслав Лемешев в финальном олимпийском бою с финном Виртаненом.
Привел я Славика к Льву Марковичу Сегаловичу с секцию. Он у нас тренер семейный, традиционный: Женю, старшего брата, до мастера спорта довел и меня мастером спорта сделал. И говорю ему: «Вот, у нас ещё один в семье подоспел. Третий. Слава…»
Сегалович поглядел и говорит: «Ну, хорошо. Пусть ходит…» И Славик стал тренироваться…
Кстати, я фотографировал тогда. Увлекался. И у меня есть фотокарточка… Когда Славик только что пришел в зал бокса. Надел мои трусы. У меня были трусы с эмблемой сборной Москвы. И Славик в этих трусах проводил свой первый в жизни бой. А я фотографировал… И вышло так, что первый бой, который он выиграл, ему Леня Шейнкман руку поднимал, у меня… не получился… Не удалась съёмка. Получилось как-то все сдвинуто, там ничего понять нельзя. Но зато после боя, когда Славик только сошел с ринга, я его щелкнул. И у нас дома есть эта фотокарточка. Славик стоит такой маленький, длинные ручки, в этих трусах моих до колен… Обсмеяться можно на эту фотокарточку!..
Да. А есть фотография, когда Славик юношеское первенство Европы выиграл. Там у него лицо мужественное.
А вообще Славик такой скромный, застенчивый.
Он бы вам сам н и-ч е-г о не рассказал. Честное слово! Так что я за него лучше.
Знаете, в прошлом году он получил на Кубе приз лучшего боксера. Там он с Монтея встречался. На этот бой Славика вообще не хотели ставить. Мол, юный ещё, а Монтея – жуть!.. Но поставили его, думая, если чуть что – полотенце на ринг… Славик говорил потом, что, когда Монтея начал, он будто под танк попал… Как тот начал лупить!.. Но Славик немного освоился, врезал ему, того и унесли с ринга… Монтея этот с американцем Джонсоном в Мюнхене, на Олимпиаде, в четвертьфинале встречался.
Джонсон его выбил. Славик рассказывал дома, что он больше всего боялся боя с Джонсоном.
Помните, Джонсон приезжал к нам в позапрошлом году? Ну, когда американские боксеры приезжали. Джонсон обыграл и Рискиева и Климанова, а в Ереване против него поставили Славика. Победил Джонсон. Хотя там мнения судей разошлись… Потом был банкет, и Джонсон на том банкете поступил не так, как на Олимпиаде в Мюнхене, когда он вышел получать бронзовую медаль. Помните? Джонсон стоял на третьей ступеньке, держа правую руку в кармане. Стоял вызывающе, некрасиво. Славик говорил: ему казалось, что Джонсон может ударить его… А в Ереване, на том банкете, Джонсон снял с себя медаль чемпиона Панамериканских игр и надел ее Славе. Она у нас дома висит. В семейной коллекции…
Так вот сейчас на Олимпиаде Славик больше всего боялся боя с Джонсоном. Я, говорит, бью его, а он не падает… Прямо лошадь какая-то! А удары у Славы страшнейшие. Джонсон упал только от такого удара, от которого вообще невозможно устоять.
Остальные удары, страшнейшие удары Славки, Джонсон держал – и все… Славик говорил ещё, что понял потом по глазам Джонсона, что тот боится его.
Не было больше на ринге Джонсопа. Не было! Он теперь сам боялся Славу…
Ну, а в финале все было великолепно! Правда? И финн… Как он вел себя после боя, а? Сам руку поднял Славе. Вот это спортсмен!
Слава мне говорил: «Жалко, конечно. Ужасно жалко мне было этого финна в финале». Вот… Но вообще это надо понимать так. Первое чувство – это чувство победы. Ведь ты же победил. А второе чувство – жалко. Жалко видеть человека, который упал перед тобой, а ты ему даже помочь не можешь. Боксерские правила не разрешают. Ты должен в этот момент и противоположном углу быть…
Я сам все это понял не сразу. Однажды у нас была матчевая встреча боксеров Москвы и РСФСР. И я свой первый бой выиграл нокаутом. Прибежал в раздевалку, ещё мальчишка был, и радуюсь. А у нас был тяжеловес такой, Юра Рыгунов. Он говорит: «Чего ты радуешься? Человеку-то плохо…» И мне как-то стало стыдно и неудобно за эту свою телячью радость.
Помните фильм «Рокко и его братья»? Видели?
Так там все братья были боксерами, а младший Рокко стал самым знаменитым, самым сильным. Может быть, и у нас так получилось… Постепенно.
Началось со старшего, с Жени. Он ведь был и чемпионом Москвы и чемпионом Московской области.
Чемпионом Вооруженных Сил. Призером первенства страны. Потом я… У меня, конечно, такого успеха, как у Славы, не было. Хотя я тоже был чемпионом Москвы, тоже бывал призером первенства Союза… А вот Славик наш – да!.. У него это с детства. Славик ещё в пеленках лежал, а Женька перед зеркалом кулаками размахивал, бой с тенью делал.
Славик это видел, но не осознавал, конечно, что это такое. А где-то глубоко-глубоко у него все это откладывалось. Постепенно. У нас в семейном конвейере перерыва не было. Как непрерывное течение! Понимаете?.. Старший брат, Женя, – агрессивный боксер был. Нокаутер! Половину боев заканчивал нокаутами. Он страшно сильно бил… Я технарь был. А Слава накопил все это. И агрессивность Жени и мою технику. Воедино все это слил, суммировал и преподнёс!..
И ещё… Это очень-очень интересно. Знаете, ведь наш Женя, старший брат, был самым первым мастером спорта, которого воспитал Лев Маркович Сегалович. А вот первым, самым первым заслуженным мастером спорта у него, как у тренера, стал Славик.
Короткий комментарий заслуженного тренера РСФСР Л. М. СЕГАЛОВИЧА:
– Это верно, что Слава вобрал в себя и агрессивность старшего брата и «хитрость» среднего. И стал по праву лучшим из Лемешевых.
И ум, и рост, и длина рук – у него все есть для классного боксера. Прежде он иногда «садился» на ноги и тем самым уменьшал свой рост. Но высокий боксер должен быть высоким и работать не в ближнем бою, а на дистанции. В Мюнхене Слава работал классно. Видели, как он держал своих противников на дистанции? Он всё делал правильно: на восемьдесят процентов работал левой рукой, а завершающий удар – сильный и, главное, всегда неожиданный – наносил правой.
Славе сейчас только двадцать лет, и он ещё долго будет на ринге. Он не любит получать удары и получает их в последнее время всё реже. Я, безусловно, считаю, что он может повторить олимпийский рекорд Бориса Лагутина, а то и Ласло Паппа, который – помните? – побеждал на Олимпийских играх трижды.
Александр РОШАЛЬ
Путь Карпова
Чемпион мира по шахматам сегодня – Роберт Фишер, а целых четверть века до этого высший шахматный титул принадлежал только советским шахматистам. Что будет дальше? Называются имена ряда молодых зарубежных гроссмейстеров, много говорят о наших, прежде всего о Карпове.
Мне же видится сначала ещё один матч, где Фишеру будет противостоять гроссмейстер среднего поколения – возможно, опять Спасский или, скажем, Петросян. Мне возразят: не интересно – оба проиграли американцу, а дальше время и вовсе начнет работать на Фишера, который моложе и только входит в пору шахматного расцвета. Однако вспомните, например, соперничество Таля и Ботвинника. Рижанин громогласно был провозглашен гением (собрав при этом отнюдь не меньше голосов, нежели нынешний чемпион мира), он убедительно победил вплотную подошедшего к 50-летнему рубежу Ботвинника, но… ещё более убедительно проиграл ему второй матч.
И всё-таки любителям шахмат хочется заглянуть подальше, а что до тренеров, то им это жизнено необходимо. А потому ищутся новые в вспоминаются старые способы обнаружения выдающихся дарований, поскольку стало очевидным, что без редкостного таланта на большой шахматной высоте дышать становится все труднее.
Недавно был проведен первый Всесоюзный турнир дворцов пионеров – как серия конкурсных сеансов с часами при участии выдающихся советских гроссмейстеров, в свое время получивших в этих дворцах путевки в большие шахматы. Свои команды возглавили В. Смыслов, Б. Спасский, Т. Петросян, М. Таль, Д. Бронштейн и А. Карпов. Знаменитые капитаны дали на шести досках сеансы для каждой из пяти соперничавших с ними команд. Единицы в половинки, набранные ребятами, складывались с очками «их» гроссмейстера, и сумма определяла место команды в турнире. Главный приз ЦК ВЛКСМ достался москвичам, за ними встали ленинградцы, рижане… В конкурсе капитанов лучшим оказался Таль.
В турнире участвовали лишь шесть команд. И кто скажет, на каком месте мог бы оказаться, например, Архангельский Дворец пионеров (капитан – гроссмейстер Р. Холмов, в составе —15-летний чемпион города среди взрослых Саша Иванов) или Львовский Дворец пионеров во главе с гроссмейстером Л. Штейном? Ведь Львов за последнее время дал нам чемпионку страны среди женщин М. Шуль, перспективных молодых мастеров О. Романишина, А. Белявского, претендующего, кстати сказать, на участие в юношеском первенстве мира.
Героями турнира стали москвич Серело Пеккер (3 очка в пяти встречах с гроссмейстерами), киевлянин Володя Соколов (у него приз «Комсомольской правды»), смекалистый «заместитель Карпова по Челябинску» Сеня Дзойрис, заманивший Спасского в хитроумнейшую ловушку… А бесспорно сильнейший среди ребят 15-летний ленинградец Саша Кочиев, самый молодой сейчас в стране мастер спорта, сыграл менее ярко – сделал с гроссмейстерами лишь четыре ничьих при одном поражении. Однако незадолго до этого Саша победил кое-кого из гроссмейстеров один на один в полуфинале первенства СССР и едва не стал финалистом главного турнира страны.
Важнейшим итогом турнира мне представляется не выявление неведомых дарований – их уже открыли, раз ребята прибыли в Москву в составе делегаций крупнейших городов, – а в закреплении этих школьников за шахматами. Сама встреча за доской лицом к лицу с прославленными гроссмейстерами, пристальное внимание общественности, прессы рождают в ребятах здоровое спортивное честолюбие, желание быть шахматистами. Для нас важнее всего, куда пойдут эти ребята, какие дороги выберут они и приведут ли их эти дороги в большие шахматы.
Поговорите с юными шахматистами, и вы узнаете, что многих смущает тот путь, который избрал Фишер, чтобы стать чемпионом мира. Путь Фишера – самоотреченное поклонение шахматам, отказ от всех других интересов. Громадный талант и выдающиеся волевые качества сделали американца чемпионом.
Но перед глазами и другие истории: например, ереванца Рафика Ваганяна, ставшего гроссмейстером в девятнадцать лет. Он всё поставил на карту, его интересовало продвижение только вверх по шахматной лестнице, а сегодня он в тупике, из которого мучительно ищет выхода. Пока же с каждым новым соревнованием играет все хуже и хуже…
Путь Фишера смутил моего ученика Сережу Макарычева, которому ещё покойный гроссмейстер Симагин предсказал блестящее будущее. Один из наиболее юных мастеров успел уже стать студентом МГУ, увлекся учебой, «потерял» годы занятий шахматами.
Нет, я не осуждаю Сергея за «совместительство» с математическим уклоном, и все же болезненно жалко, что шахматы теряют его. Юному шахматисту, мечтающему достичь спортивных высот, но не желающему замкнуться только в шахматах, я рискну предложить путь Анатолия Карпова.
Человек соизмеримого с талевским дарования, Карпов в жизни и даже в подходе к игре – анти-Таль.
Практичный и рассудительный, он всегда точно знает, чего хочет, не разрывается на части и не сжигает себя на шахматном огне. Оставаясь одним из лучших студентов Ленинградского университета, человеком широких интересов, он всё чаще побеждает в крупных соревнованиях. Главное для него – шахматы и ещё раз шахматы. Талант его неоспорим – в 20 лет выдвинуться в число лучших в мире может только крупное дарование. А характер! На Всемирной олимпиаде в Югославии на одном из собраний советской команды Карпов неожиданно для маститых коллег выразил неудовольствие тем, что в сборной недостаточно тщательно анализируются отложенные партии. Бывалые гроссмейстеры переглянулись: из молодых, мол, да ранний. Пусть-ка докажет, что умеет лучше. На крупнейшем международном турнире в американском городе Сан-Антонио Карпов, как и другие участники, выступал, естественно, без тренеров, обычно берущих на себя заметную долю труда по анализу неоконченных партий. Таких партий у Анатолия скапливалось немало. И что же? Карпов поделил победу в турнире с Петросяном и Портишем.
Но, спрашивается, ждёт ли Карпова в конце выбранного им пути корона чемпиона мира? Я бы очень хотел, чтобы было так. Но если даже Карпов не будет самым первым на планете, его не постигнет трагедия. А что бы сталось с Фишером, не выиграй он эту корону?
Л. КАРАХАН
Всё началось с лошади
Только в цирке, где случаются всякие чудеса, могла случиться такая история. А всё началось действительно с лошади.
Однажды знаменитый Карандаш приехал в Тимирязевскую академию, чтобы посмотреть на Лаптя.
До цирка дошел слух, что в академии появилась очень смешная лошадь – непомерно длинная и раздутая как дирижабль. И вот три второкурсницы, которые ухаживали за этой лошадью по имени Лапоть, ввели клоуна в конюшню.
– Прекрасный Лапоть, – высоким голосом сказал Карандаш. – Научите лошадь давать ногу и разным там пустякам и привозите её в цирк. Мы пришлём машину.
В то утро, когда студентки привезли Лаптя на Цветной бульвар, все, кто был в цирке, сбежались посмотреть на смешную лошадь.
Лаптя вывели на манеж, Карандаш крикнул: «Будем репетировать», – и сразу ушёл за кулисы.
Он уже понял свою ошибку, понял, что эту лошадь вряд ли следует показывать в цирке: она будет вызывать скорее жалость, чем смех.
– М-да, хотите посмотреть мою гардеробную? – сказал Карандаш студенткам, которые привезли Лаптя.
– Конечно, – дружно ответили девочки.
Карандаш привел их в гардеробную № 10, где обычно гримируются клоуны, но вдруг вспомнил, что его ждут какие-то дела и, познакомив студенток со своим учеником Юрой, исчез.
Ученик Юра был молодым парнем, длинным и тощим. Он жутко застеснялся, оставшись в обществе трех молоденьких девушек, и вдруг неожиданно для самого себя стал рассказывать невероятную историю о дрессировщике, который безбоязненно клал голову в пасть старому льву, но однажды какой-то негодяй посыпал голову дрессировщика табаком и в решающий момент лев чихнул, закрыв при этом пасть… Так же решительно Юра врал, что Карандаш – его ближайший друг и они работают с ним на равных… Провожая девушек, Юра пригласил их на представление.
Но на следующий день в проходной стояла только Таня. Юра обрадовался, что нужно проводить одну, а не троих, и потащил Таню через цирковой двор, в обход. Ведь в ту пору Юру ещё никто не знал и он был неавторитетен даже для циркового вахтера.
Он посадил Таню рядом с прожектором и убежал. В антракте он подошел к Тане переодетый– на нем были грязно-бурый пиджак и мятые брюки.
– А что вы будете делать? – спросила Таня.
– Сейчас увидите, – ответил Юра и сел на приставной стул.
Началось второе отделение.
Прошло несколько номеров, и на манеж вышел Карандаш. Когда он предложил желающим из публики прокатиться на дикой лошади, Юра встал и пошел по проходу вниз.
– Я хочу прокатиться! – закричал он.
Ему прицепили лонжу, и он стал безуспешно пытаться оседлать строптивую лошадь. Публика хохотала, и Тане тоже было очень весело. После каждой попытки «неудачливого зрителя» инспектор манежа останавливал лошадь, чтобы она не врезалась в лонжу, тянувшуюся за перелетевшим через барьер Юрой. Но что-то вдруг произошло или инспектор загляделся, но только лошадь на всем скаку ударила по натянутой лонже передними ногами. Потеряв равновесие, Юра упал лошади под ноги. Запутавшись в лонже, она стала биться. Вскочив со своего места, Таня увидела, как Карандаш бросился под лошадь и отстегнул лонжу. Юра лежал на манеже.
Таня побежала за кулисы, пыталась что-то выяснить, но ей лишь говорили: «Не мешай, девочка, не до тебя…» Она поплакала и пошла домой. Было обидно, что все получилось так по-дурацки. «Какой ни есть Лапоть, – думала Таня, – но если бы взяли Лаптя, он никогда бы не ударил Юру…»
Юра тем временем лежал в приёмном покое.
– Кто же вас так? – спрашивал врач.
– Лошадь, – отвечал Юра.
– Так купите ей килограмм сахару, когда выйдете: ударь она вас чуть повыше – и мы бы с вами не беседовали, – мрачно заключил врач.
На следующий день Таня позвонила по телефону, который ей оставил Юра. Подошла Юрина мама Лидия Ивановна и, выяснив, кто говорит, сказала, что Юра у «Склифосовского», и просил передать Тане, если она будет звонить, что очень хотел бы её видеть.
И Таня пошла в тот день в больницу. Она стала ходить в больницу все чаще и чаще, и в Юриной палате, как только появлялась девушка в белой шапочке, больные уже говорили:
– Смотри-ка, Юра, опять твой профессор пришёл.
На Новый год Таня принесла в больницу пакет с печеньем. Она сама сделала это печенье, а из остатка теста испекла здоровую булку. Когда Юра съел всё печенье и увидел булку, он сказал своему соседу:
– Смотри-ка, моя-то мне булку на дно положила.
Ему почему-то было очень приятно, что на дне пакета оказалась булка. В марте Юра выписался. Надо было ехать на гастроли в Баку, чтобы опять играть роль «неудачливого зрителя». Накануне отъезда он увиделся с Таней и сказал:
– Ты будешь сдавать сессию, а я уеду на три месяца. Если за это время ничего не изменится, приеду и поженимся.
Но не успел Юра появиться в Бакинском цирке, как ему закричали:
– Никулин, получи телеграмму!
Надо сказать, что в цирке любую телеграмму распечатывают.
И если в ней сообщается что-то трагическое, то её дают артисту только после представления. В дирекции женщина протянула Юре телеграмму и посмотрела на него со скрытым недоверием:
– Вот, пожалуйста…
Юра развернул телеграмму и прочитал: «Сдала дендрологию отлично Таня».
Юра возвратился в Москву. И вскоре на работе у Таниной мамы, Марии Петровны, раздался телефонный звонок.
– Ма, ты знаешь, откуда я говорю?
– Из ЗАГСа, – спокойно ответила Мария Петровна.
– А откуда ты знаешь? – разочарованно спросила Таня.
– Да так уж, знаю.
Вечером Юра пришел делать официальное предложение. Разговор проходил за чашкой чая в одном из арбатских переулков. Как тут выяснилось, прежде чем делать предложение, Юра советовался… с контролёром станции метро «Кропоткинская». Проводив Таню, он возвращался домой.
Было поздно, и на контроле стоял лишь один пожилой мужчина, с которым Юра встречался так часто, что стал здороваться.
– Ну что, жениться мне или нет? – спросил Юра без предисловий.
– Если любишь – женись, – ответил контролёр и надорвал билет.
Прошло двадцать лет. Сейчас Никулины вместе гримируются в гардеробной № 10 перед очередным спектаклем. Они часто вспоминают клоунаду «Маленький Пьер», где Таня, Юра и Михаил Шуйдин впервые работали вместе.
Юрий Никулин стал популярным артистом цирка и кино. За ним бегают дети и повторяют: «А нам всё равно».
Лаптя вернули в Тимирязевскую академию, и вскоре у него родился сын – такой же растянутый дирижабль.
Нет только того контролёра в метро. На его месте стоит автомат. Он мигает огоньками, сухо щелкает, и с ним нельзя посоветоваться.
Л. КАРАХАН,
студент факультета
журналистики МГУ
