Текст книги "Духи и сигареты"
Автор книги: Юлла Островская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 10 (всего у книги 14 страниц)
– Конечно, – выдохнул Алесандр. – Но мы с Кристиной собирались встретиться только для того, чтобы… В общем, уже не важно. Собственно, у меня назначена другая встреча, мне правда пора. Рад был вас увидеть. Передавайте Кристине привет.
– Алесандр. – Анжелика Витальевна схватила его за руку и другой рукой забрала пакет. – Ты только не смущайся, зови меня просто Анжела, хорошо? Ладно?
– Да, разумеется, – вздохнул Алесандр и достал сигарету.
– Оп. – Анжелика Витальевна выхватила у него зажигалку и поднесла к сигарете.
– Спасибо, – кивнул Алесандр. – И до встречи.
– Смотри. – Анжелика Витальевна снова взяла его за руку. – Я привезла тебе много всяких сувениров, но главное – настоящее африканское вино из плодов кактуса. Ты ведь любишь плоды кактуса?
– Обожаю.
– Правда? Я знала, я знала, я чувствовала, я думала о тебе.
– И о плодах кактуса. Замечательно, Анжела, до…
– И вот. – Анжелика Витальевна извлекла из пакета коробочку, а из нее – статуэтку. – Это африканский бог, то ли Вуду, то ли не Вуду. Он приносит счастье. Его нужно поставить у изголовья кровати и раз в неделю протирать с него пыль. Да, и обязательно нужно сделать так, чтобы на него не падал свет. У тебя у изголовья кровати есть местечко, куда не падает свет?
– Да, разумеется.
– Отлично. Может, выпьем чего-нибудь? Я угощаю.
– В другой раз. До сви…
– Где, ты говоришь, у тебя встреча?
– О, это очень далеко.
– Я провожу. Идем.
– Это правда далеко.
– Ничего, я же говорю, что никогда не гуляла по городу. – Анжелика Витальевна буквально потащила его из кафе на улицу. – А летом здесь купаются?
Боги, не будь она матерью Кристины…
– Купаются.
Они шли рядом. Поравнявшись с гостиницей, Алесандр остановился.
– Я прошу прощения, мне нужно зайти в гостиницу.
– Ты сказал, это далеко…
– Да, я забыл, мы потом переназначали встречу.
– А-а. Ну, ничего, я подожду тебя.
– Ой, это очень надолго. Я иду к женщине. Понимаете? На всю ночь. У нас свадьба через несколько дней. Понимаете? Столько дел, столько дел. Спасибо за вино, был очень рад встретиться. Кристине пламенный привет. – Алесандр пожал Анжелике руку. – Adiós.
Еще одна актерская улыбка, кивок, и быстрым шагом – к гостинице.
– Алесандр, – окликнула Анжелика Витальевна.
Молодой человек взял себя в руки и обернулся.
– Если… – Анжелика Витальевна подбирала нужные слова. – Если будет нужно, если захочешь – звони. Хорошо?
Алесандр кивнул. Обогнув гостиницу, он пошел по дороге. Метро было совершенно в другой стороне. И Средний проспект тоже. Но что ж поделаешь. Он свернул на темную пустую улицу. Раздался звонок.
– Алесандр, привет, это Кристина.
– Привет. Как дела?
– Да это я должна спросить.
– Но ведь у тебя же голова болит, не у меня.
– Голова болит? А, понятно. Уже все прошло.
– Хорошо.
– Мама с тобой?
– Ты настоящий друг, Кристина.
– Перестань. Я надеюсь, ты не обижаешься?
– Нет, наоборот. Благодарен.
– Перестань. Если хочешь, давай сейчас встретимся.
– Да нет, настроение не то. Спокойной ночи.
В конце улицы Алесандр увидел яркую вывеску казино. Он подумал о том, что сейчас за этой дверью люди просаживают кучу денег только для того, чтобы получить порцию адреналина. Что за бред.
Двери распахнулись, и двое парней буквально пинками выпихнули мужчину и потащили его к машине.
– Честное слово, ребята, честное слово, я завтра обязательно… Ну, ребят, не рассчитал, ребят…
– Рассчитывать надо было, когда за стол садился.
Алесандр остановился, уступая дорогу игрокам.
– Мужик, эй, мужик, помоги, а. Милицию вызови, а…
Но парни уже запихали его в машину. Один из них сел за руль, другой подошел к Алесандру.
– Иди куда шел. И не меняй маршрута, понял?
– Отпустите его, – ответил Алесандр.
– Будь ты на нашем месте, посмотрел бы я на тебя.
– А я не на вашем месте. И ты на меня уже посмотрел.
Второй парень вышел из машины.
– Что такое?
– Да, похоже, пацан несговорчивый получился.
– Что такое? – повторил водила. – Поехали. Зачем он тебе?
Мужчина вылез из машины и, тяжело дыша, побежал в арку.
– Куда, сукин сын! – крикнул первый парень и кинулся за ним.
– Он вам денег должен? Сколько? – спросил Алесандр.
– Райшер? Ты, что ли?
– Допустим.
– Ну, здравствуй, коли не шутишь. – Парень протяну руку. – Не узнаешь?
– Теперь узнаю. – Алесандр не подал ему руки. – Давно играешь?
– Давно. Заходи, сыграем.
– Да я уж как-нибудь.
Из арки показался парень. Он тащил мужика, заломив ему за спину обе руки.
– Поехали, слышь, – крикнул он своему напарнику.
– Ребят, ну я вам клянусь, завтра все отдам, ну не рассчитал, ребят.
– Сколько ты им должен? – громко спросил Алесандр.
– Две, две всего. Ну ребят…
– Долларов? – переспросил Алесандр.
– Рублей, – ответил знакомый.
– И что, это для вас такие большие деньги? – спросил Алесандр.
Приятель отрицательно покачал головой.
– Чтобы знал законы игры, – пояснил он.
Алесандр вынул деньги и протянул парню. Тот внимательно посмотрел на него.
– Райшер, это не твой долг, а его. Ты тут не геройствуй.
– А тебе не все равно, откуда деньги? Считай, что он тебе отдал.
Второй парень отпустил мужика и подошел к Алесандру.
– Это че за кекс? – спросил он.
– Да раньше тусили вместе, – ответил приятель.
– И че ему надо?
– Помолчи, если тебя не затруднит, – отрезал приятель, не сводя глаз с Алесандра.
Мужчина стоял на обочине, переводя взгляд с одного на другого.
– Если тебе так приспичило, – сказал приятель, – пойдем, отыграешься за него.
– Я не играю в карты, – ответил Алесандр и сунул деньги парню в карман.
– Вот видишь, – ответил тот, вынимая деньги, – ты не играешь, а он играет. В итоге ты платишь. Где справедливость?
– Да, – согласился Алесандр, – какая уж тут справедливость.
– Слышь, поехали, а, – позвал второй. – Не лето, у меня уже башка замерзла.
– Иди в машине погрейся, – ответил приятель, не сводя глаз с Алесандра.
– Знаешь, Райшер, если б это был не ты, а кто-нибудь другой, я бы по морде дал. – Он сунул деньги в руку Алесандру и пошел к машине.
– Э, а с этим чего делать? – крикнул его напарник.
– Оставь, – ответил парень, садясь за руль.
Второй еще что-то говорил, подбежав к автомобилю и открыв дверцу, потом резко, будто его задернули туда, нырнул в салон. Машина просигналила и скрылась за поворотом.
Алесандр посмотрел в ту сторону, куда уехали эти двое. «А ведь люди-то, оказывается, меняются», – сказал он себе. Как странно, ведь он знал совершенно другого человека. Разве так бывает? Видно, бывает. Но это просто нечестно.
– Слышь, мужик, – проигравшийся несмело протянул Алесандру руку. – Ты это, ну… Спасибо.
Алесандр не ответил на рукопожатие.
– Не за что.
Он хотел уйти, но мужик остановил его.
– Я те отдам, слышь, я просто, это, не рассчитал, ты это…
– Да он не взял у меня деньги. – Алесандр сунул руки в карманы. – Всего доброго.
– Подожди. Слушай, спасибо.
– Да я сказал же – не за что.
– Я тя знаю. Точно. Ты у моей дочки в комнате висишь. Точно. Из рекламы сигарет, да? По городу лет десять, что ль, назад висела, да?
Алесандр усмехнулся. Десять! А ведь и правда, давно это было, еще в школе, классе в десятом, вроде.
– Ну, точно. Слушай, а автограф черкни, а? Для дочки, а?
– На чем?
– Да… во, на пачке сигарет… Щас, карандаш где-то был, щас…
Алесандр вынул из кармана ручку, расписался, отдал мужику сигареты. Тот посмотрел на пачку, потом на Алесандра, словно сверяя автограф с его автором, и усмехнулся.
– Черт, а… Ну, это, – снова протянул Алесандру руку. – Спасибо.
На этот раз Алесандр ответил на рукопожатие.
– Пожалуйста, – сказал он. – Привет дочке. До свиданья.
Не дожидаясь, пока мужик снова остановит его, Алесандр развернулся и пошел обратно по улице.
– Спасибо! – еще раз крикнул ему вслед мужик.
* * *
Венецианский карнавал. В самом разгаре. Гондольеро в маске медного цвета. Маска не выражает ничего, совершенно ничего. Это страшно и в то же время загадочно. На балконе старинного замка стоит дама. И она тоже в маске. На ней шикарное платье, такие носили в Средние века. На площади толпы народу. И танцовщицы на подвижных платформах. В масках. И звучит музыка, такую писали в Средние века. Палачи, священники, короли – все они гуляют по улицам и площадям, и все они – в масках. А за масками не видно, кто есть кто. А маски у всех – такие, как у гондольеро. Такого же медного цвета. И Алесандр в лодке. В гондоле. Она узкая. И длинная. Он стоит с высоко поднятой головой. И одет он так же, как в Средние века. На нем накидка. Он стоит такой высокий. И стройный. Но только на нем нет маски. Как же так? У всех есть, а у него нет? Маски, медного цвета, выражающей равнодушие, то есть не выражающей ничего. А гондольеро не хочет причаливать. И Алесандр не знает, как зовут гондольеро. А гондольеро молчит и не собирается причаливать. Лицо его под маской. И молчит гондольеро. И гребет веслом, все дальше и дальше. А куда? Спокойно и гордо стоит Алесандр. А народу много, на улицах, площадях. И все в масках. Куда они смотрят? Не на гондолу ли? А гондола на реке только одна. Одна всего гондола. Остальные гондольеро на карнавале. Ведь в самом разгаре карнавал. В Венеции.
Где-то Алесандр все это уже видел. Однако такой сон снился ему впервые. Дежавю? Или из кино? Или это было когда-то в Петербурге? Нет, все-таки дежавю.
Алесандр встал с постели, вышел на кухню, выпил стакан холодной воды, посмотрел в окно. На улице ярко-преярко светило солнце и – о, чудо! – капала с крыш вода. Неужели наконец-то весна? Самая настоящая весна! Ведь солнце светит так ярко, и снег тает. И это не Венеция в дни карнавала, а самый привычный Петербург. И это не сон.
Алесандр громко рассмеялся. Так вот что означал его сон! Жизнь – карнавал. И почему это все носят серые маски? Кар-на-вал! К черту этот зимний сплин, к черту сержанта, к черту отсутствие ролей, к черту изменчивость людей, к черту Кристинину маму, все – к черту! Это все – за серыми масками. Кар-на-вал!
Чайник холодный, значит, родители еще не проснулись. Интересно, который час? И сколько на улице градусов? И какой сегодня день недели?
Алесандр пошел в ванную, сбросил халат, наскоро принял душ, вернулся в комнату, оделся во все белое, нашел даже старую, пахнущую нафталином, зимнюю коротенькую кроличью шубу и побежал до ближайшего цветочного магазина. Он вернулся домой с охапкой белых тюльпанов, забежал в спальню к родителям, бросил на постель цветы.
– С добрым утром! И с весной!
Он громко рассмеялся, забежал в свою комнату, вылил на себя свою любимую туалетную воду, взял телефон и побежал к метро.
– Кристина, сегодня воскресенье! – была его первая реплика, когда он, не дожидаясь приглашения после стука, ворвался к ней в кабинет и кинул на стол только что купленные при выходе из метро белые тюльпаны.
– Да, я знаю. – Кристина посмотрела на тюльпаны. – Это кому?
– Тебе, кому еще? – рассмеялся Алесандр. – И что ты делаешь на работе в воскресенье?
– Работаю, – ответила Кристина, наливая из графина воду для тюльпанов. – Спасибо.
– Да что значит «работаю»?! Давай съездим куда-нибудь. В Петергоф, например?
– В Петергофе фонтаны еще не открылись, все подо льдом, – рассмеялась Кристина. – Что с тобой сегодня? По какому поводу? – Она кивнула на цветы.
Алесандр рассмеялся в ответ.
– Город белых тюльпанов,
Город белых туманов,
Белых брызг от фонтанов,
Белых-белых мостов,
Белых снов.
Белый город, где ты,
Город белой любви.
Он еще громче рассмеялся и распахнул окно.
– Что ты делаешь? Холодно же, – удивленно смотрела на него Кристина и улыбалась.
– Да что значит холодно?! Весна, Кристин!
– Так. Давай рассказывай по порядку, что случилось. Да, и кстати, извини, пожалуйста, еще раз. Вчера некрасиво получилось…
– Да в том-то и дело, – перебил Алесандр, – что ничего не случилось. Все в порядке, как на карнавале.
Кристина подняла брови, но ничего не сказала. Алесандр расстегнул шубку.
– Тебе идет белый цвет, – улыбнулась Кристина.
Алесандр рассмеялся.
– М-гм, – согласился он.
– Погода странная, да? – Кристина не знала, как продолжать диалог. – Вроде февраль, а прямо как в апреле.
– Да пора бы уж. Ну что? Оставим все дела на завтра? Поедем куда-нибудь. В Гатчину, на «худой конец». Погуляем?
– Почему «на худой конец»? – Кристина по-прежнему улыбалась и удивленно смотрела на Алесандра. – Извини, правда, надо проверить одни документы.
– Приходи вечером в гости. Твоя мама привезла мне африканское вино. Зажжем свечи, обмотаемся, как папуасы, поставим какую-нибудь шаманскую музыку?
Впервые за все то время, что Алесандр знал ее, Кристина расхохоталась так искренне.
– Из плодов кактусов?
– Твое любимое! – Алесандр показал на Кристину указательным пальцем, как это делают персонажи американских фильмов, и снова рассмеялся.
– Приходи лучше ты ко мне. Приноси вино и музыку. Свечи и одежду для папуасов уж я обеспечу. Не переживай, мама сегодня уезжает. Я лично еду к четырем на вокзал ее провожать.
– Ты уверена? – Алесандр повторил жест.
– На все сто.
– Отлично. Тогда в пять я у тебя.
– Давай в шесть.
– Кристина, от Московского вокзала до Среднего проспекта ехать максимум пятнадцать минут. С пробками в метро – двадцать.
– Хорошо. В пять.
Алесандр спрыгнул с подоконника, поцеловал Кристину в щеку, вдохнул запах белых тюльпанов и распахнул двери.
– Да, прихвати, пожалуйста, тетрадку с моими дефис Жанниными творениями. Я собираюсь написать сценарий, и мне понадобятся стихи.
– Сценарий? Как интересно. И о чем?
– Ровно в пять узнаешь. Adiós!
Алесандр выбежал из кабинета, оставив дверь нараспашку. Все так же улыбаясь, Кристина посмотрела на тюльпаны. Впервые в жизни мужчина, и при этом не родственник, подарил ей цветы.
Алесандр подошел к подъезду Кристины на полчаса позже, чем они договаривались. Там-то он ее и встретил.
– М-гм, – произнес он, – объясни мне, как можно добираться сюда от Московского вокзала аж целых полтора часа?
– Привет. Извини, пожалуйста. Ты давно ждешь?
– Гости уж в сборе, осталось дождаться хозяев. Но на самом деле я только что пришел.
– Ехать сюда с Восстания полтора часа, может, и сложно, а пешком получается как раз. Ну, идем.
Они вошли в подъезд. Кристина жила на последнем этаже.
– Через Литейный? – спросил Алесандр, помятуя свой некогда излюбленный маршрут домой.
– Да ну тебя! Через Литейный я бы все три часа шла.
– Но через Дворцовый – это банально!
Кристина рассмеялась, открыла дверь.
– Проходи!
Это была небольшая квартира с двумя комнатами, кухней, разделенной на собственно кухню и столовую, узким коридором…
– Это твоя или ты снимаешь? – поинтересовался молодой человек.
– Моя.
Алесандр всегда был уверен, что снимать квартиру можно только уж в совсем безвыходной ситуации. Какой смысл выкидывать деньги на ветер, если можно их подкопить и купить свою квартиру.
– Почему обои?
– В смысле «почему обои»?
– У меня, например, стены покрашены. Никаких обоев.
Кристина помолчала.
– Слушай, в прошлый раз ты об этом не спрашивал.
– В прошлый раз?
– Когда заходил ко мне осенью.
Алесандр рассмеялся, подошел к фотографиям на комоде.
– Черт, действительно. Но значит, я в тот раз вообще ни на что не обращал внимания. Надо же!
Среди других снимков на комоде стояла фотография Жанны.
– У тебя двухэтажная кровать? – Алесандр прошел в другую комнату.
– Так получилось.
– Как в казарме… И где ты спишь?
– Наверху.
– М-гм.
Алесандр, как и обещал, принес африканское вино и диск с шаманской музыкой, который не слушал уже несколько лет и который оказался покрытым приличным слоем пыли, когда был извлечен на свет.
Молодые люди задернули в комнате шторы, зажгли свечи, бросили на пол подушки и на пол же поставили бокалы.
– У меня есть грецкие орехи, – предложила Кристина. – Или, если хочешь, приготовлю что-нибудь посерьезнее.
– Не надо посерьезнее. Давай то, что есть.
Оба понимали, что если они сразу накинутся на кактусовое вино, то в итоге только утолят жажду, даже не распробовав толком вкуса. Да и вкус, кстати, может еще и не понравиться. Поэтому Алесандр спустился в магазин и купил две бутылки немецкого глинтвейна: с голубикой и с вишней.
* * *
Валера пропускал все пары, какие только было возможно пропустить, устроился работать официантом в кафе и даже обзавелся ученицей, убедив одну абитуриентку подтянуть свой английский к вступительным экзаменам. Ему очень нужны были деньги. Хотя бы на билеты туда и обратно. А где жить? Это не имеет значения. Ночью можно будет перетусоваться на пляже или где-нибудь в клубе. Это не проблема. А потом, когда он найдет Жанну, он останется у нее, после чего они вместе вернутся в Москву. Но время шло, и Валера все чаще думал о том, что вот еще один день позади и еще одним шансом у него стало меньше. Ведь Жанна только-только начала привыкать к нему. Этот Новый год… А что он сделал на экзамене? Принес ей такой же коньяк и остался сдавать экзамен последним, чтобы быть с ней один на один. Он читал ей на испанском специально выученные стихи из Лопе де Вега и Федерико Гарсии Лорки о любви. И Жанна слушала. Но все-таки она сбежала, потому что испугалась этой греховной любви. А там – другие мужчины, особенно этот, португалец-мальтиец. И пока она не забыла Валеру окончательно, пока не вычеркнула его из своего сердца, он должен как можно скорее и во что бы то ни стало приехать к ней, приехать за ней. Ну почему все духовное и прекрасное, все искренние мотивы и интенции всегда упираются в деньги?
Валера еще несколько раз говорил с папой, но тот словно догадывался обо всем и не хотел помогать. Но он же пилот, он же работает в авиакомпании. Не важно, что их авиакомпания не организует перелеты на Мальту. Папа ведь мог бы поговорить с другими авиакомпаниями, чтобы те бесплатно отвезли Валеру на Мальту. Почему нет?
Валера понимал, что время не ждет. А когда еще он накопит деньги на билеты? Работу в кафе он бросил, потому что начались проблемы с деканатом из-за пропусков и новая деканша, дура, пригрозила вызвать его родителей, если так будет продолжаться. Как в школе, кретинка! Хотя если, конечно, заниматься с ученицей каждый день, да не по одному, а по два часа, то через месяц можно лететь на Мальту, да еще и на карманные расходы с собой взять. Но девчонка занималась раз в неделю, как ни объяснял ей Валера, что это чересчур мало.
Идея пришла ему в голову неожиданно, после одного телерепортажа, короткого, мельком увиденного. Валера никогда не смотрел новости – случайно попал, щелкая каналы. Это, конечно, слишком рискованно, но все же какой-никакой шанс.
– Пап, ты, кажется, насчет практики говорил?
– Да.
– Я согласен. В смысле, я хочу. Это прикольно. И потом, у меня уже будет справка о практике.
– Хорошо, скажи когда. Нужно знать заранее.
– Ну, когда ты в следующий раз в Лондон летишь?
– У нас рейсы каждый день, но тебе ведь надо так, чтобы в самолете было побольше народу, правильно я понимаю?
– Да, пап, и побольше иностранцев. Все-таки надо speak English [39]39
Speak English – поговорить по-английски. Англ.
[Закрыть], и все такое. А ты мне разрешишь в кабину пилотов зайти? Интересно ведь.
– Хорошо.
– А мы никак на Мальту не залетим?
– Валер! Самолет не автомобиль, чтобы заедем туда, заедем сюда. Я же пообещал тебе – летом. Обязательно.
– Ладно-ладно, – не стал спорить Валера. – Летом так летом.
Валера прекрасно понимал; вероятность, что у него получится, – одна на тысячу. Но почему бы и нет?
* * *
– «Кто же остановит дождь? Васильевский залит, размыт Елагин, Крестовский утонул…» А это, сейчас, сейчас вспомню: «Когда-нибудь случайно в тишине Ты вспомнишь это имя: А…» И че-то там, не помню… «Избей меня…»
Оба расхохотались.
– Так ты все же забираешь тетрадь?
– Ну, как сказать? Я же только для сценария, а не для…
– «Для нас он писал этот сценарий…»
– «Чтоб в невозможный раз…»
– «И провоцируя скандал, Мы бы вдвоем грешили там. И где-нибудь на берегу залива Я доказала бы, как я тебя любила! В переулках нет света…»
Наступила тишина – закончился диск с шаманской музыкой.
– Так о чем будет сценарий, Алесандр?
– Пока точно не знаю. – Молодой человек лег на пол, посмотрел на огонь свечи через бокал. – Ну, примерно так… Появляется некий образ. Зритель поначалу не может понять, кто это. Но постепенно оказывается… оказывается, что…
– Что это какая-то звезда, которая скрывается от навязчивой публики.
– Нет. Нет. Это…
– Преступник?
– Возможно…
– Подожди, как так? Ты не знаешь, кем будет твой главный герой?
– Ну, понимаешь, Кристина, я ведь пишу сценарий для себя, так? Я же там буду главную роль играть?
– Ну, – развела руками Кристина, – не обсуждается. Подожди, а кто будет читать стихи?
– А стихи – это внутренние монологи героя. Вот ты знаешь, что такое внутренний монолог?
– Ну-у… в цирке…
– Нет, подожди, не надо в цирке. Внутренний монолог – это нечто настоящее, понимаешь? От души. Искреннее.
– Да.
– А все остальное – это так, внешнее, маска. Как на карнавале.
– Это я понимаю.
– Ну, что – кактус?
– Запросто.
Алесандр повернулся на живот и потянулся за бутылкой вина и штопором.
– Сандр, а можно тебе задать такой очень некорректный вопрос?
– Если это в рамках морального кодекса. – Алесандр ввернул штопор в пробку бутылки с кактусовым вином.
– Скажи, а вот почему она принесла тебе тогда грецкие орехи? Обычно же в больницу носят ну там, я не знаю, апельсинки, да? Сок… А она – грецкие орехи!
– Кто? – Алесандр выдернул пробку. – М-м, там что-то плавает.
– Кактус?
– Не думаю. – Алесандр разлил в бокалы вина.
– Ну так что? Почему она тебе в больницу принесла именно грецкие орехи? А?
– А-а, дошло! Ну как? Потому что мне нравились грецкие орехи. Тебе, я смотрю, тоже.
– Да, я периодически… Подожди, и это все?
– Лаврова, ты прямо как следователь.
– Нет, просто мне интересно.
– А, вспомнил. Мы, кажется, на Новый год или… на какой-то другой праздник… короче, мы ели ну очень много грецких орехов. То ли она мне подарила целый мешок, то ли я ей…
Кристина рассмеялась, оперлась рукой о пол, едва не опрокинув вино.
– Осторожней. – Алесандр придержал ее бокал.
– Так это что ж получается… она принесла тебе орехи, которые вы еще в Новый год не доели? Тогда правильно, что ты решил их выкинуть, – рассмеялась Кристина.
– Все, – улыбнулся Алесандр и подал Кристине ее бокал. – Давай…
– Подожди. Давай пить вино как папуасы? Ты же предлагал аборигенские танцы?
– Предлагал. Но я слабо себе представляю, как их исполнять.
– Не важно, я тоже. – Кристина отставила бокал и встала. – Во что там папуасы одеваются?
– Ну-у как? – Алесандр встал на колени и показал жестами, во что, по его представлению, одеваются папуасы.
– Купальник подойдет? – спросила Кристина, роясь в шкафу.
– Я думаю, они вообще без, но для данного этюда – подойдет.
– Отвернись. Нет, не отворачивайся. – Кристина взяла купальник и вышла из комнаты.
Алесандр встал, убрал догоревшую свечу и поставил на ее место новую. Включил другой диск, с индийской музыкой, увеличил громкость и стал просматривать названия фильмов на DVD, стоявших на полке.
Кристина вернулась в комнату. Она была одета в раздельный черный купальник с желтыми человечками, которые чудесно смотрелись при свете свечей. Фигура у Кристины была безупречна. Алесандр выпрямился и посмотрел на нее.
– Теперь ты. Как это у вас называется – тоже купальник?
– Костюм, – иронично ответил Алесандр, четко выговаривая «о».
– М-гм. Я дам тебе папин костюм, – Кристина снова открыла шкаф. – Когда он приезжает, то всегда купается в Финском заливе.
– В Финском заливе? Там же холодно! Твой папа – морж?
– Да не морж, просто у него хобби такое.
Они оба рассмеялись. Кристина кинула Алесандру купальные плавки.
– Ой, в абрикосик… Как мило!
– Раздевалка в соседней комнате, – сквозь смех подсказала Кристина.
– Есть. – Рука Алесандра потянулась, чтобы отдать честь. – Ой, к пустой голове же руку не прикладывают! – вспомнил он и вышел из комнаты.
Алесандр вернулся быстрее, чем до него Кристина.
– Извини, пришлось маленько подтянуть резинку, чтобы сделать мой размер. Пардон за детали.
– Папа не заметит. А заметит – скажем, так и было.
Они снова расхохотались, Кристина сделала музыку громче, взяла свечи, подала одну Алесандру:
– Это что-то вроде факелов.
В такт таинственной индийской музыке, со свечами и бокалами кактусового вина в руках, они стали подражать движениям ритуальных танцев африканских аборигенов – так, как себе эти танцы представляли. Они двигались сосредоточенно, по-актерски, словно работали на публику. И реакция публики не заставила себя ждать. Раздался стук в стену и громкий голос соседа: «А ну прекратите! Совсем совесть потеряли! Сейчас милицию вызову!» И через несколько минут звонок в дверь и снова голос: «Да что ж это такое! Милицию вызову сейчас! Эй! Что тут за дикари?»
Кристина и Алесандр расхохотались. Молодой человек сделал музыку тише.
– Надеюсь, это еще не милиция, – прокомментировал он звонок в дверь.
– О, нар-род, – крикнула Кристина.
– Да уж, – добавил спокойно Алесандр, – никакого тебе карнавала.
Оба сели на пол. Они молча смотрели друг на друга, держа еще не початые бокалы в руках.
– Давай выпьем за нас, – предложил Алесандр. – За то, что наши пути пересеклись, за то, что мы познакомились и смогли найти общий язык. Знаешь, это очень сложно, вообще, встретить родного человека. А мне кажется, что мы с тобой очень похожи. Давай за нас.
– Взаимно, Сандр.
– А давай на брудершафт? – предложил Алесандр. – Вот смотри, насколько мне позволяют мои познания немецкого, «шафт» – это суффикс существительного, вообще, просто, абстрактный, а «брудер» – это что-то типа «брат». Значит…
– Значит, пьем на брудершафт! – воскликнула Кристина.
Ребята подползли друг к другу. Когда бокалы опустели, никто не двинулся с места. При свете догорающих свечей они смотрели друг на друга.
– Давай целоваться? – предложил Алесандр.
– Давай, – улыбнулась Кристина.
Их руки синхронно отставили бокалы, а губы сомкнулись.
Обоим губы друг друга показались удивительно нежными, мягкими. Молодой человек наклонился ближе. Кристина легла на пол, не чувствуя под собой тверди. Рука Алесандра скользнула вниз по ее животу.
Кристина открыла глаза и схватила молодого человека за руку.
Алесандр внимательно посмотрел на девушку, поднялся, сел рядом с нею на колени и шепотом произнес:
– Ничего не будет, если ты не захочешь. – Он улыбнулся. – Мы будем просто пить вино и целоваться. И смотреть кино. – Он встал. – Я видел, у тебя есть «Дурное воспитание» Альмодовара. Хороший фильм.
Он налил еще вина и подал Кристине руку. Она встала, поцеловала Алесандра в губы и включила DVD. Оба легли на пол.
– Давай на испанском?
– С русскими субтитрами?
– М-гм.
Молодой человек кивнул. Кристина нажала нужные кнопки на пульте. Алесандр коснулся ладонью свечи, она погасла.
– Ты уже смотрел этот фильм? – спросила Кристина, делая глоток вина.
– Да. – Алесандр повертел в руке пачку сигарет и швырнул ее на подоконник.
– Ты чего?
– Бросаю курить, улыбнулся Алесандр.
– Хм. А я всегда смотрю этот фильм как в первый раз… – Кристина отложила пульт и поправила подушку.
– Так ведь каждый раз – первый, – произнес Алесандр и посмотрел за окно.
За окном пошел снег. Вот и кончилась весна.
* * *
И наступила настоящая весна. Весь март валил снег. Можно было даже кататься на коньках – лед еще и не думал сходить. В середине апреля все начало таять. Москва, впрочем как и Петербург, превратилась в большое болото – настолько стремительно таял снег. Там, где еще вчера была наледь, наутро оставалось только мокрое место. Обманчивое солнце жгло с самого утра, несмотря на ледяной ветер. Как всегда, в Петербурге затопило станцию метро, как всегда, в Москве повсюду были вязкие горы непроходимой слякоти.
А Валера все не мог решиться. Но что ему мешало? Он уже несколько раз надевал форму стюарда, компания уже дала ему справку о работе на международных авиарейсах «Москва – Лондон – Москва», он уже несколько раз заходил в кабину пилотов, и каждый раз у него был с собой… Но почему опять нет? Что ему мешало? Февраль, март, апрель уже на исходе! Сколько можно! За это время Жанна сто раз могла уже уехать с Мальты! А ждать до лета – это, знаете ли… И потом, папа, конечно, обещал, но, что если маме не захочется на Мальту!
В последнюю неделю апреля Валера загадал, что если в ночь перед первым майским рейсом – а это в середине месяца – пойдет первый майский дождь, то он решится.
В ночь перед рейсом хлынул ливень. Первый этой весной.
Валера улыбался поднимающимся на борт пассажирам. Удивительное дело – вроде рейс из Москвы, а столько англоговорящих! Если бы только сейчас среди пассажиров на борт поднялась…
Папа стоял внизу, разговаривал со вторым пилотом. Этот второй пилот не нравился Валере. Он постоянно отпускал глупые шуточки и угощал всех шоколадом. Валера сунул руку в карман, сжал ладонью твердый предмет. Конечно, не как в блокбастерах и уж тем более не как в том репортаже. Но, как говорится, чем богаты.
Трап убран. Двери закрыты. Пристегните ремни. Пилот приветствовал экипаж. На такой-то высоте…
…пилот первого класса Валентин Лавров…
Валера сел в откидном кресле, куда садился обычно при взлете, пристегнул ремни. Туда? Или лучше обратно? Нет, туда. Или все-таки обратно?
И вот уже стюардесса наглядно объяснила пассажирам систему пользования спасательными жилетами, и Валера уже все озвучил, и даже развезли уже пассажирам минералку…
Валера налил себе минеральной воды. Нет, это не дело. Надо собраться с мыслями, взять себя в руки. Все просто. Все ведь очень просто. И совсем не опасно, и не страшно. Ведь первый пилот – его папа, а свои люди на корабле – уже половина успеха. Да? Да.
Он прошел по салону, заложив руки за спину, вежливо интересуясь на английском у пассажиров, не нужно ли им чего, как проходит полет. Он спрашивал еще о какой-то ерунде, что не входило в его обязанности. А что? Доброе отношение к людям, внимание… И потом, забота о пассажире – главная обязанность стюарда. Кажется, так его учили? Вот уже и обед подали… Теперь пассажиры начнут книжки читать, спать. Стюард им пока не нужен… Валера еще раз прошелся из салона первого класса в хвост и обратно… И пошел в кабину пилотов.
– Товарищи пилоты, – официально начал он, – чай, кофе, кока-кола? У нас также имеется широкий ассортимент горячих блюд и товаров duty-free, что в переводе означает «не облагаемых таможенной пошлиной».
– Валерий Валентинович, – поддерживая официальный тон, ответил папа, – будьте добры чай. С лимоном. Без сахара.
– Вы что пожелаете? – обратился Валера ко второму пилоту.
– Не, я пас. Хочешь шоколадку?
От этой реплики Валеру прямо передернуло. Но надо быть вежливым. Надо быть вежливым до конца, что бы ни случилось.
– Нет, спасибо, – натянуто улыбнулся он. – Зубы. Берегу.
– М-м, – ответил второй пилот, гордо вскинув голову, – молодец.
