Текст книги "Выбери меня"

Автор книги: Юлия Волкова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 18 (всего у книги 19 страниц)

32. Выбери меня, выбери меня…

Северина Анатольевна Бурковская шла по коридорам штаб-квартиры партии «Русич» твердой и уверенной походкой. Встречные удивлением смотрели на стильно одетую, солидную даму, лицо которой было в нескольких местах заклеено пластырем. Но Северина не обращала на их удивление никакого внимания. Потому что считала их удивление пустяком по сравнению с удивлением того, кто сейчас встретит ее на пороге своего кабинета. Так оно и оказалось. Василий Петрович Чуткий застыл на месте, увидев за приоткрывшейся дверью свою возлюбленную.

– Не ждали, Василий Петрович? – весело спросила она, входя в кабинет. – А я вот решила вас навестить, так сказать, на боевом посту. Проверить боевую готовность партийного лидера нашей любимой партии. Бдит ли, трудится ли… Вижу – трудится, бдит. От трудов праведных даже побледнел.

– Ты как… здесь? – пискнул Чуткий. – Почему?

Бурковская рассмеялась, довольная произведенным эффектом.

– А где ты меня ожидал увидеть? На кладбище?

– Почему на кладбище? – промямлил генеральный секретарь. – Что-то случилось? Ты никогда сюда раньше не приходила.

– Теперь буду приходить, – пообещала она. – Каждый день. Потому что сегодня ты передаешь мне свои полномочия по партии. И в Думу баллотируюсь я. А ты уходишь в отпуск. Бессрочный.

– Ты снова за свое? – Чуткий передернул плечами. – Что за фантазии, черт подери!

– Это не фантазии, Васенька, – улыбнулась Северина. – Просто другого выхода у тебя нет. Почему же ты не спрашиваешь, что у меня с лицом? Ты как будто бы и не удивлен…

– Да… – пробормотал Чуткий. – Что у тебя с лицом?

– Споткнулась, упала, – еще веселее рассмеялась она. – Ты, Василий, хоть изредка думал бы, что творишь. Ну зачем ты так со мной поступил? Испугался, что я разнесу то, что знаю, по всему свету? Или расскажу что-то твоей жене? А ты не подумал, что сейчас я нужнее тебе, чем когда бы то ни было?

– Что ты несешь? – возмутился Чуткий. – Как я с тобой поступил?

– Сам знаешь как, Васенька, – ласково сказала Северина. – Имей в виду, что твой охранник или киллер, уж не знаю, как его назвать, тебя ментам сдал. С потрохами. Не справился он с делом, Васенька. Его очень быстро вычислили. Что-то с фантазией у тебя плоховато. Ты бы уж яду подмешал или самоубийство инсценировал. А машина – штука ненадежная. Мотор может забарахлить или руль не в ту сторону вывернется. Ты бы у меня, что ли, проконсультировался…

– Северина, опомнись! – Чуткий наконец взял себя в руки. – У тебя от сотрясения мозги набекрень съехали!

– Нет у меня никакого сотрясения, – вздохнула она. – А мозги у меня работают хорошо. В отличие от твоих.

– Ладно, садись. – Чуткий вышел из-за стола и отодвинул для нее стул. – Я готов тебя выслушать. Только поменьше эмоций, пожалуйста.

– Можно и без эмоций, – согласилась она. – Во-первых, я тебя прощаю. Потому что понимаю, что ты от страха ничего не соображал. Я даже готова забрать документы из ментовки. Это не проблема.

– Северина!..

– Ты сказал, что готов меня выслушать! – прикрикнула на него Бурковская. – Вот и слушай. Во-вторых, хоть ты и хотел моей смерти, но я твоей не хочу. И думаю, как тебя спасти. Мне наплевать, убил ты родителей своей жены или не убивал. Главное, что другим на это не наплевать. И они готовы с тобой разобраться. Ты уже решил, как этого избежать?

– Н-нет… – нахмурился Чуткий.

– Вот именно, – кивнула она. – Ты думал, если ты убьешь вестника твоих несчастий, то и несчастья сами собой испарятся? Нет, Василий, даже древнегреческие герои это уже понимали… Так что ты должен принять мое предложение. Это твой единственный шанс. Да, и должна тебя предупредить, если ты вдруг решишь еще раз устроить со мной… что-нибудь этакое, тебе будет плохо. Я написала завещание. Упади с моей головы хоть один волос, все твои художества выплывут наружу. И «Банзай», и грехи твоей молодости… Неужели за пятнадцать лет ты так и не понял, что я не глупее тебя?

– Что ты предлагаешь? – тихо спросил он.

– Ты созовешь съезд партии, – сказала Бурковская, чеканя каждое слово. – Объявишь о своей отставке в связи с необходимостью лечения за границей. И предложишь съезду своего преемника. Меня.

– Но это невозможно… – пробормотал Чуткий.

– Возможно, Васенька, возможно… – улыбнулась Северина. – Ты уедешь лечиться. А потом в Россию придет печальная весть, что господин Чуткий скоропостижно скончался. Никто особенно расстраиваться не будет, поверь мне! Ведь все узнают, что ты был замешан в темных делишках с «Банзаем»… А через несколько месяцев из-за границы приедет человек, совсем не похожий лицом на бывшего генерального секретаря партии «Русич»… Этот человек женится на мне, и мы будем жить долго и счастливо. Я к тому времени стану депутатом Государственной думы и уверенной рукой поведу партию «Русич» к новым вершинам.

– Северина, ты сумасшедшая! – воскликнул Чуткий.

– Возможно, – усмехнулась Бурковская. – Но не забывай, что я тебя люблю, Васенька.

33. Любовь нечаянно нагрянет…

Владимир Томашевич зачастил в «элитное общежитие». Нет, дел у него там больше не было. Но теперь помощник Игоря Пирогова плохо представлял себе, как можно провести день и не увидеть Людочку. Да и вообще он удивлялся, как мог дожить до тридцати четырех лет в уверенности, что жизнь холостяка – самый удобный способ существования в этом мире. Наверное, до сих пор ему просто не попадались такие замечательные девушки… Правда, Людочка постоянно была очень занята – ведь нелегко совмещать обязанности старшей медицинской сестры и директора! Но все же и для Томашевича у нее находилась минутка.

Сегодня, когда он приехал в «элитное общежитие», Людочка разговаривала в коридоре с Николаем Юрьевым – тем самым инвалидом – «свидетелем убийства», которого Томашевич возил в районное управление к Андрею Мелешко.

Увидев его, Николай поздоровался и сразу спросил:

– Как там с убийством нашего директора дела продвигаются? Новости есть?

И Томашевич рассказал «новости» – про Лосина, про его причастность к убийству и даже про оговорку, о которой Володя узнал от Пирогова, а тот, соответственно, от своего друга Мелешко.

– Вот как? – поднял брови Николай. – Пашка, стало быть… А что, вполне возможно. Я еще думал, почему Костенко убили, а Пашка живехонек. Ведь они вместе тогда по делам ездили и вместе должны были назад вернуться. На директорской машине. Правда, я думал, может, Пашка по дороге вышел…

– Та-ак!.. – протянул Томашевич. – Они вместе куда-то ездили в день убийства? А что ж ты раньше молчал?

– А меня спрашивал кто-нибудь? Я думал, об этом уже известно…

– И куда же они ездили? – Из влюбленного Томашевич снова превратился в сыщика.

– Вот этого я не знаю. – Николай покачал головой. – Только они частенько вместе ездили. Когда Костенко деньги возил.

– Какие деньги? – опешил Владимир.

– Ну, точно я ничего не знаю, – ответил Николай Юрьев. – Но я видел, как Костенко иногда с чемоданчиком в машину садился. А чемоданчик у него цепью к руке прикован. Знаешь, есть такие приспособления, чтобы если кто отнять захочет, так только если руку отрубить…

– Знаю, знаю… – нетерпеливо сказал Владимир.

– А что еще, кроме денег, можно возить с таким понтом? Костенко впереди с чемоданчиком к машине идет, а Павел сзади, по сторонам оглядывается. Ну, вроде охранника, что ли… В тот день, когда Костенко-то убили, они тоже вместе поехали. Чемоданчик-то при Костенко нашли тогда?

– Черт! – воскликнул Томашевич. – Этого я не знаю…

И тут же стал набирать номер на своем мобильном телефоне.

34. Все хорошо, прекрасная маркиза…

Игорь Пирогов ждал гостей – сегодня к нему обещали заехать Андрей Мелешко и Саша Барсукова. Мелешко навещал друга часто, но вот Александра бывала в пироговской квартире в Апраксином переулке редкой гостьей, и по этому случаю хозяин к визиту друзей постарался: и с уборкой, и с едой. Ну и с напитками, конечно… А поскольку гости опаздывали, Игорь успел выпить два фужера шампанского и с аппетитом съесть тарелку салата, купленного в соседнем гастрономе.

Звонок в дверь раздался лишь тогда, когда он допивал третий бокал. Лица у обоих гостей были озабоченными. Сняв верхнюю одежду, они прошли в пироговскую гостиную и с интересом оглядели сервировку.

– Ты нас не дождался, – грустно констатировал Мелешко.

– Я? – возмутился Игорь. – Они опаздывают на сорок минут, и я же еще и виноват.

– Работающие люди, в отличие от бездельников, не опаздывают, а задерживаются, – назидательно произнес Мелешко.

– Бездельник это я? – обиженно поинтересовался Пирогов.

– Ну… – Андрей закатил глаза к потолку. – Лично я не умею зарабатывать деньги, не отрывая зад от офисного стула или сиденья авто… А вообще-то, если говорить серьезно, спасибо тебе, друг, за помощь. После того как твой Томашевич про деньги выяснил, все стало уже делом техники. Оксану Полуянову задержали, когда она пыталась этот чемоданчик из камеры хранения взять.

– И что же она вам рассказала? – спросил Игорь.

– Сказала, что любила Костенко, он ее замуж даже позвал…

– Погоди, он же гей! – удивился Игорь.

– Ну и что, что гей, – усмехнулся Мелешко. – Он же наш гей, еще советского разлива. Конспирацию соблюдал, потому и жениться хотел. И он этого от Оксаночки не скрывал. Но ей все равно было. Ей было только нужно от собственного мужа уйти и чтобы тоже к богатому. Ну а Лосин на нее свои виды имел. Вот он и пошел на убийство. Заодно и деньги забрал. Костенко слишком ему доверял, а зря. Оксана говорит, когда Лосин признался ей, что убил Костенко, она была сама готова его убить. Но потом поразмыслила, решила, что любимого гея не вернешь, а жить как-то надо. Тогда она и согласилась с планом, который Павел придумал. На первое время… Сама она думала, что в дальнейшем Лосин ей не понадобится. Она ждала, когда Полуянова за убийство Костенко посадят. А когда поняла, что дело не выгорело, решила забрать деньги, изъятые Лосиным у Костенко, да и уехать с ними куда-нибудь подальше.

– А как у Лосина оказался пистолет Полуянова? – спросил Пирогов.

– А про это он уже сам Сашке сегодня рассказал, – ответил Мелешко. – Она у него интервью брала в «Крестах» для своей программы.

– Он сначала пообещал Оксане ее мужа убить, – сказала Саша. – Поэтому она выкрала пистолет у мужа. И только потом Лосин придумал, что «подставить» Полуянова гораздо безопаснее, чем убивать его.

– Значит, люди гибнут за металл, – усмехнулся Игорь. – Я-то думал, что Лосин – и вправду рыцарь благородный, мстящий за поруганные души прекрасных созданий.

– Он и сейчас это утверждает, – скривился Мелешко. – А деньги так… ерунда… Не бросать же, говорит, было чемоданчик с такими бабками. С Костенко, мол, все равно их никто не потребовал бы…

– И много там денег было? – поинтересовался Пирогов.

– Как раз семьдесят пять тысяч, – рассмеялся Мелешко. – Только вряд ли бы они тебе их заплатили.

– Это я уже понял, – вздохнул Пирогов. – Ну что, шампанское будете пить?

35. За недельку до седьмого

Северина Анатольевна Бурковская была довольна. Похороны закрытого гроба, пришедшего из Италии, прошли как нельзя лучше – от партийцев на кладбище было не протолкнуться. И речи над могилой были яркие, прочувствованные. Любили Васю Чуткого соратники, искренне любили, и теперь искренне сожалели о его безвременной кончине. Весьма кстати произносились и слова о партии, которая, несмотря на смерть лидера, живет и побеждает. Теперь уже под руководством госпожи Бурковской. Многие плакали навзрыд. Даже те, кто о Чутком только понаслышке знал. Особенно расчувствовался бородатый итальянец русского происхождения из третьей волны эмигрантов, который недавно, привлеченный идеями партии «Русич» и женской статью ее лидера, решил вернуться на родину предков и побороться за правое дело. Потом Северине пришлось под руку вести итальянца к своей машине и отпаивать валериановыми каплями.

– Ну что, Васенька, – (итальянца звали Базилио, как кота из известной сказки), – верно говорят, что только на похоронах можно услышать о себе так много хорошего?

– Верно, Севушка, – бормотал итальянец и утирал слезы ладонью.

Через несколько дней после похорон должны были состояться выборы в Государственную думу, поэтому Северина Анатольевна не стала рассиживаться на поминках, произнесла несколько добрых слов в адрес упокоившегося Василия Петровича и, подхватив под руку итальянца, отправилась на телевидение – на официальные дебаты. В том, что победа в дебатах останется за нею, Северина не сомневалась: уж слишком хлипким казался ей конкурент – Андрей Дмитриевич Полуянов.

По дороге на студию, лукаво поглядывая на Базилио, она размечталась. Скоро начнется совсем другая жизнь. Она переедет в Москву, где ее будет ждать роскошная депутатская квартира, служебная машина и, главное, положение. Северина не сомневалась, что станет в Думе не последней фигурой. Да ее просто невозможно не заметить! Яркая внешность и незаурядный ум вознесут ее на политический Олимп. Возможно, она понравится президенту, который не прочь окружать себя толковыми феминами. А через несколько лет, когда президентский срок закончится… Да, конечно, она будет участвовать в президентских выборах. Потому что для Северины Бурковской нет ничего невозможного. Она умеет убеждать, она умеет побеждать. Она сумеет в ближайшие годы приучить народ к мысли, что лучше нее никого нет и быть не может.

Она еще раз взглянула на притихшего после похорон спутника, и мысли ее перекинулись на вдову Чуткого. Страхолюдина, конечно, но зато невеста богатая. Надо же, Северина усмехнулась, «безутешная вдова» почти рядом с Базилио стояла и даже запаха родного не учуяла. Значит, не любила она Васеньку. Потому что тот, кто любит, возлюбленного в любом обличье узнает. Даже после пластической операции. Она, Северина, точно узнала бы…

Перед началом дебатов к ней подошел Полуянов.

– Вас можно поздравить, Северина Анатольевна? – с кислой миной проговорил он. – Я слышал, вас избрали секретарем партии единогласно.

– Генеральным секретарем, господин Полуянов, – поправила она. – Нужно знать официальные звания своих соперников.

– Учту, – быстро кивнул он. – Значит, до увольнения из «Гермеса» вы вели подпольную работу во вражеском стане?

– Я не вела подпольной работы, Андрей Дмитриевич, – сердито отозвалась Бурковская. – Разве я принесла «Гермесу» и вам лично недостаточно пользы?

– Нет, что вы, что вы… – Полуянов покачал головой. – Я вам очень признателен за то, что вы для меня сделали. Кстати, вы знаете, что Ирена Игоревна согласилась возглавить мой пиар?

– В таком случае у вас нет шансов, – гордо усмехнулась Северина. – Со мной ей не сравниться.

– Посмотрим, – сказал Полуянов. – Канал «Невские берега» организовал интерактивный опрос зрителей. Поэтому сегодня многое прояснится.

– Для меня все ясно давным-давно, – снова усмехнулась Бурковская. – Сняли бы вы свою кандидатуру, Андрей Дмитриевич, чтобы не позориться.

– Да нет, – улыбнулся он, и она невольно отметила, что теперь его улыбка стала гораздо выразительнее. И вообще он как-то… изменился… – Глупо сходить с дистанции, когда есть шанс на победу.

– У вас нет шансов, – недовольно повторила Бурковская. – Слишком уж много о вас ходит… неприятных слухов. Как, кстати, поживает ваша жена?

– Понятия не имею, – вздохнул Полуянов. – Мы развелись, и она куда-то уехала.

– А хорошо ли это – разводиться в самый ответственный момент? – С этим риторическим вопросом Бурковская направила стопы в гримерку, оставив бывшего босса, как она была уверена, в полной растерянности.

Но она ошибалась. Полуянов взмахнул руками и глубоко вздохнул. «Дыхательная настройка», рекомендованная Иреной Игоревной, привела его в бодрое расположение духа. Он открыл дверь студийного павильона и смело перешагнул порог…

Дебаты вела Алена Калязина, буквально на днях вернувшаяся в родные стены. Ее мама благополучно вступила в законный брак, и через некоторое время супруги выразили готовность к опеке Наследника. Алена критическим оком оглядела потенциальных нянек, и чутье подсказало ей, что здесь проколов, подобных прежним, быть не должно. Молодожены обожали Феликса-младшего настолько, что, когда он появлялся в поле их внимания, забывали даже смотреть в сторону друг друга. «Это хороший признак», – подумала Алена, а на следующее утро сообщила генеральному директору канала, что приступает к работе. Узнав об этом, Саша Барсукова бросилась на шею подруге. Конечно, они с Лапшиным без дела не остались. Но теперь могли позволить себе вздохнуть поглубже. А Калязина, соскучившаяся по любимой работе, была в кураже.

Дебаты начались с того, что Бурковская и Полуянов в прямом эфире рассказали, как собираются служить на благо великой Родины. По существу их выступления не отличались. Оба ратовали за благосостояние нации, искоренение криминала, развитие культуры и приоритет здорового образа жизни. Все как всегда. Бегущая строка транслирующего монитора фиксировала отношение зрителя к кандидатам. Пока их положение выглядело примерно одинаково: Северина набрала пятьдесят два процента сторонников, Полуянов – сорок восемь.

Потом настало время «обмена мнениями». Соперники должны были высказать критические замечания друг другу. Северине, как даме, предоставили право выступить первой.

– Я давно знаю господина Полуянова, – с улыбкой начала она. – Он очень хороший человек и хороший руководитель. Но его программные предложения вызывают удивление. Они слишком неконкретны. Ну как, например, он собирается сохранять интеллектуальный потенциал страны? Он выдвинул лозунг, но что требуется сделать не сказал. Он не сообщил нам, за какой закон будет голосовать, если, конечно, станет депутатом, – здесь улыбка Северины превратилась в ироническую усмешку. – И так – во всем. То, что мы должны жить хорошо, знают все! – торжественно проговорила она. – Но как это сделать, знают не многие. И я не ошибусь, если скажу, что господин Полуянов этого не знает. А я знаю.

Она уложилась ровно в отведенную минуту, и Алена предоставила слово Полуянову. Он развел руками, застенчиво вздохнул и не слишком внятно проговорил:

– Я должен сказать, что мне программа госпожи Бурковской очень нравится. Я не смог придумать никаких критических замечаний. Вы, Северина Анатольевна, большая умница. Если бы мы не были соперниками, я бы за вас голосовал. Честное слово.

Ему хватило тридцати секунд.

– На правах ведущей я задам вопрос господину Полуянову, – сказала Алена. – Если вы так сочувствуете идеям вашей соперницы, может быть, вам имеет смысл отказаться от участия в выборах?

– Отчего же? – улыбнулся Полуянов. – Полагаю, что я смогу принести не меньше пользы, чем Северина Анатольевна. А может быть, и больше, потому что у меня будет больше времени для занятий делом.

– Почему? – искренне удивилась Алена.

– Ну хотя бы потому, что мне, как любому мужчине, требуется меньше времени на парикмахерскую, салон красоты, массажный кабинет и магазины одежды, – ответил он.

– Вы против женщин в политике? – возмутилась Калязина.

– Никоим образом. – Полуянов замахал руками. – Но разве то, что я сказал, неправда? Любая женщина заботится о своем внешнем виде. Мужчина же озабочен совсем другими вещами.

Столбики интерактивного опроса запрыгали и остановились, демонстрируя, что Полуянов стал вести в счете. Лапшин поднял руку.

– У нас, кажется, есть комментарии телезрителей, – Алена предоставила ему слово.

– Поступил звонок от мужчины в защиту женщин, – сказал он. – Наш телезритель считает, что иные политики-мужчины тратят на парикмахерскую не меньше времени, чем женщины. Кроме того, подсчитано, что средний мужчина проводит в бане в четырнадцать раз больше времени, чем женщина. – В зале послышался смех. – По мнению звонившего, мужчины больше спят и медленнее соображают, – продолжал Лапшин. – Правда, когда сообразят, дело у них двигается быстрее, чем у женщин. Но коэффициент полезного действия и у мужчин, и у женщин примерно одинаков.

– Что вы на это скажете, Андрей Дмитриевич? – Алена повернулась к кандидату.

– Разве можно говорить о женщинах и мужчинах вообще? – застенчиво сказал Полуянов. – Все такие разные… Я имел в виду конкретно себя и конкретно Северину Анатольевну. Напомню, что несколько лет она работала в фирме «Гермес» под моим началом. Если сравнивать вас, Северина Анатольевна, со мной, – он отвесил в сторону Бурковской нелепый поклон, – то, конечно, вы тратите на заботу о внешнем виде гораздо больше времени. А в баню я хожу только тридцать первого декабря. С друзьями.

По залу прокатился смех, и полуяновский столбик пополз вверх.

Дальше по сценарию шли выступления групп поддержки кандидатов. Бурковская нервничала: несмотря на волнение, ее соперник держался неплохо. «Что происходит? – думала она недовольно. – Откуда эти проценты? Он не может вызывать симпатий такого количества людей. Неужели купил телевизионщиков на корню? Почему мне не пришло в голову это сделать?! Но пора пускать тяжелую артиллерию. Жаль, что у меня будет только полминуты».

Бурковская дала знак. И тут же из второго ряда поднялся седовласый импозантный мужчина со значком партии «Русич» на лацкане дорогого пиджака. Известный адвокат Макаренко славился тем, что мог убедить кого угодно в чем угодно. Сегодня, однако, ему предстояла роль не адвоката, а прокурора.

– Идеи, которые проповедует госпожа Бурковская, – начал он глубоким, звучным баритоном, – говорят сами за себя. Полагаю, в Государственной думе депутат Бурковская будет сильным звеном. Она широко и перспективно мыслит, способна к глубокому анализу и прекрасно видит все не только насущные, но и глобальные проблемы нашего общества. («Да, это так», – подумала при его словах Северина.) Я с уважением отношусь к ее сопернику. Возможно, он неплохой руководитель. Но политику необходимо обладать и стратегическим мышлением, которого господин Полуянов здесь не продемонстрировал. Также позволю себе заметить, что нравственный облик депутата должен быть незапятнанным. Увы, это никак нельзя отнести к господину Полуянову. Не буду даже говорить о том, что неделю назад кандидат развелся с женой. Это его личное дело. Но есть вещи и похуже. Из достоверных источников мне известно, что недавно господин Полуянов вынес из своего офиса труп!

После его слов в студии сначала повисла тишина, а потом поднялся настоящий гвалт. Про трупы, производимые конкурентами, не вещает в эфире даже Жириновский!

– Вы отдаете себе отчет в том, что сейчас делаете? – перекрикивая шум, спросила Калязина.

– Отдаю, – усмехнулся адвокат Макаренко. – И думаю, что господину Полуянову есть что сказать по этому поводу.

«Вот, получи! – с мстительным удовольствием подумала Северина. – Сейчас Полуянов покраснеет, задергается, начнет заикаться. Скажет, что ничего подобного не было. И плевать! Главное, что сейчас он будет выглядеть ужасно».

Она почувствовала что-то похожее на блаженство от предвкушения той унизительной ситуации, в которую попал ее соперник. Полуянов поднялся с места, покраснел, как и ожидала Бурковская, а руки перестали его слушаться. Зрители в зале подались вперед от напряженного внимания. Да и телезрители вряд ли отправились в этот момент жарить яичницу. И тут случилось то, чего никто не ожидал. На глаза Полуянова навернулись слезы, и оператор взял его крупным планом.

– Да, – пробормотал кандидат срывающимся голосом. – Все верно. С тех пор прошло почти три месяца… – Он торопливо вытер щеку ладонью. – Это был труп моей любимой собаки. Она умерла в страшных мучениях…

Таймер отсчитывал секунды драгоценного эфирного времени. Полуянов сел и спрятал лицо в ладонях. Алена впала в столбняк. Александра Барсукова, для которой история с собакой не была новостью, пришла в себя первой.

– Настало время для группы поддержки господина Полуянова, – проговорила она нейтральным тоном и оглядела зал. Калязина обернулась и благодарно моргнула подруге.

Бурковская увидела, как после крупного плана со слезой Полуянова его столбик резко пополз вверх. По всей видимости, в голосование включились «собачники». И она поняла, что это ее провал.

«Я сделала что-то не так, – в панике думала она. – Но что? Когда конкурентом Полуянова был Чуткий, Васенькины рейтинги зашкаливали. Неужели я на фоне Полуянова выгляжу хуже, чем он? И даже… хуже Полуянова? Этого не может быть! Но в любом случае – мы еще поборемся!»