Текст книги "Кому верить? (СИ)"

Автор книги: Юлия Меллер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 19 страниц)

–А что мам, Вит справится! – воскликнул Александр, – только как же я без него?

–Привык, что он как твой секретарь? – улыбнулась леди, – пора вырастать сынок и брать на себя больше забот. Наймешь себе секретаря и почувствуешь разницу между нанятым и доверенным человеком. Больше ценить Вита будешь.

–Да я его итак ценю, – буркнул сын.

–Э, нет, сейчас ты его просто любишь, как брата, как друга, а когда его место займёт чужой человек ты его ещё и оценишь. Кажется, нас догоняет Лукиан. Узнаем у него, что он думает по поводу визита наместника и что нам ждать.

Догнавший Лукиан предположил, что наместнику необходимо время, чтобы собрать людей, посоветоваться, как миновать опасные места, ставшие границей. Собранный военный совет только подтвердил мнение мужчины. Дальше обсудили участие Вита в разъездной деятельности, и было решено представить его, как воспитанника семьи Орисов на празднике.

Дела захватили всех. Ожидался небывалый наплыв гостей. В свете последних событий принимались всевозможные меры предосторожностей. Население крошечного королевства самозабвенно играло в предложенном сценарии. Жители, которых едва насчитывалось пара тысяч, начали одеваться по-другому, вести себя более значительно, чаще собирались вместе в самом большом доме, чтобы обсудить происходящие события, приезжающих любопытных и придумать для своей деревни что-нибудь, чтобы повысило её статус, как два недавних села.

Ксения слегка перевела дух, когда сложила собранные налоги в свою казну, которая опустела до неприличия. Скоро должны пойти деньги с продажи сахара, заготовок, сыра и так далее. Не хотелось бы тянуть наследные деньги из храна.

Подготовка к празднику совершалась с королевским размахом. Рисовались открытки с распорядком дня. Подготавливались листы с текстами песен для общего пения. Бесчисленное множество мелких призов завалили несколько кладовок. Весь особняк превратился в сказочное здание. В саду подготовили широченную горку с отполированной поверхностью, украсили беседки по-новогоднему, на деревьях развесили украшения и подготовили площадки для конкурсов.

Все жители приготовили для себя красные конусовидные шапки, красные варежки, а некоторые решились сшить себе красные кафтаны, ориентируясь на эскизы Алексея. Впервые в истории Зеймли мороз принял конкретную форму и вид. Селянам очень понравился дедушка с белой бородой и с мешком сладких подарков за спиной, навещающий их несколько лет подряд.

Гости в назначенный день (предупреждённые, что мест для ночёвки слишком мало, но их очень ждут и будут рады) повалили одни за другими, внося веселье и сумятицу. Не успевали приехавшие узнать, где у них есть закуток, чтобы передохнуть, как им в руки давали мешочек с конфетами, и выпроваживали на улицу.

Повсюду с утра царило веселье. Из селян и первых гостей сбивались команды, которые придавались ярмарочным радостям. Лазали на столбы за подарками, стреляли в тире из луков, били молотом по силомеру, тянули канаты, прыгали в мешках, складывали рифмы... Все затеи которые знала Ксения, были использованы в один день.

Самые активные и общительные жители подхватывали новеньких и подводили их к более-менее соответствующим возрасту командам. Так продолжалось до обеда. Потом гостям дали время привести себя в порядок и снова разделили всех. Кто-то остался в доме спокойно наслаждаться едой, а непоседливым предложили отобедать на улице вместе с жителями королевства. В парадной столовой блюда чинно сменяли друг друга под тихую музыку, на улице всем пришлось кушать быстро, так как под барабаны начинались "дикие пляски" сродни африканским, потом закрутился хоровод, которые вывел всех на горку, где никто не удержался на ногах и кучей скатились вниз.

"Всеобщий дурдом", как сказала Ксения продержался до вечера. К праздничному ужину, наконец, жители разошлись по домам, а гости обустроились в доме и были заняты более культурным времяпровождением. Алик занимал гостей своего возраста, отринув спокойные игры, он увлёк не только мальчишек, но и юных леди в игры типа "кенгуру" или всадников с всадницами, у которых вместо меча в руках были подушки. Хорошая изоляция и песнопения взрослой части гостей позволило им привести себя в состояние диких и необузданных дикарей.

Когда взрослая молодежь, с удовольствием разбившись на команды, отгадывала мелодии по нескольким нотам, под благосклонным надзором почтенных дам и лордом, в их залу ввалилось несколько гикающих пар, где две защищались против трех и никак не желали сдаваться. Зрелище получилось потрясающим. Разлохмаченные девочки, устроившись на закорках мальчишек, отчаянно пытались сбить подушкой наступающую пару. Игра была все против всех, но так вышло, в бою три пары временно объединились против двух и бой закипел с новой силой. Вылетевшие ранее из битвы срывали горло, поддерживая выбранные пары. И вся эта орущая, сумасшедшая толпа, вывалилась в общий зал и ничего не замечая, продолжала гвалт. Несколько родительниц схватились за сердце, остальные же не знали, как реагировать, настолько шокированы были, но неожиданно послышался смех и подбадривание стойко держащейся последней двойки.

Много было неувязок на празднике. Слишком острый глинтвейн, от чего несколько гостей выпучили глаза. Прозвучало от излишне раскрепощенных молодых людей пара весьма фривольных песенок, да и утреннюю свалку на горке вспоминали краснея. Но в целом, блестящие от удовольствия глаза, расползающиеся в улыбке губы, при вручении подарков на память о прошедшем празднике, всё показывало, что презентация нового королевского двора удалась запоминающейся, яркой, нескучной. И как бы не переживала Ксения, что слишком много народу было, и вообще всё было слишком, но продажи королевского фарфора подскочили буквально на следующей неделе, да так, что пришлось увеличивать штат художников сначала вдвое, потом втрое.

Единственное, что прошло для гостей незаметно, это как вечером во дворе бабушка Цецелия, руководившая разбором еды и посуды после уличного праздника, окидывая взглядом оставшееся поле деятельности, вдруг обратила внимание, что двое мужчин выносят сундук и грузят его в карету. Утром сундуки всё больше вносили в дом, после ночи ожидалось, что их будут обратно цеплять к каретам, так что же тащат вечером слуги? Она не стала кричать, а разослала девушек на поиски Лукиана, Александра и Антония. Поскольку все были предупреждены о грозившей Алику опасности отравления или похищения, то смекнули сразу, что дело происходит нехорошее. И правда, карете выехать не дали, а в сундуке лежал с тряпкой на лице младший сын миледи. Ксения обо всём узнала значительно позже, поэтому до последнего гостя считала, что всё обошлось.

Чьи слуги, чья карета выяснить не удалось. Нанятых людей по закону нового королевства оставили себе. Наказанием им было отработать пять лет на благо государства. Алик же пришёл в себя почти сразу, как сняли мокрую тряпку с лица, и для него всё обошлось без последствий.

Ксения обратила внимание, что в гости к ней не приехали вельможи рангом старше маркиза. Оно и понятно, вставал вопрос субординации и признания. Если она графиня, то она кланяется, ей кивают, если она королева, то герцог ей кланяется, она кивает и так во всех мелочах. Всё требовалось отслеживать тщательно, любое несоответствие в официальном протоколе будет передаваться из поколения в поколение.

Впрочем, все тонкости не помешали представить Вита нужным людям и вести беседы на скользкие темы. Наместник вызывал нарекания у многих, хотя бы тем, что был пришлым, не понимающим нужды местного общества, но больше всего ему портила репутацию его супруга.

Её ненавидели, по большей частью за то, что она сама презирала местных, ни разу не выказала никому симпатии, а местных леди иначе как чернавками не называла. Как бы ни бился наместник, какие бы законы, правила полезные не устанавливал, его всегда с удовольствием критиковали, находя изъяны в работе, по большей части мстя за отношение Илаи к людям.

Она, безусловно, не выкрикивала гадости на улице, но каждое её шипение, едкое, колкое высказывание даже наедине, становилось известным обществу и возвращалось бумерангом мужу.

Происшествие на балу с младшим лордом Орисом, на глазах у всех возвело взаимную ненависть в некий абсолют. Ксения всё больше становилась народным героем, Илая ведьмой-чужестранкой.

Шло время.

Вит колесил из имения в имение, ненавязчиво рассказывая новости королевства, собирая новую информацию, даря подарочки. Александр с Лукианом держали настоящую осаду. Гостей больше не приезжало, как и торговцев. Пути в королевство перекрыли с внешней стороны. Антоний крутился как белка в колесе, осуществляя прежнюю жизнь через узкие туннели-ходы в горах и подъёмники.

Алексей занимался разработкой новых фирменных рисунков королевского фарфора, который стал приносить небывалый доход.

Алик же стал секретарем старшего брата и следовал за ним неотступно. А Ксении неожиданно достались самые обычные домашние женские дела. Осада шла уже больше года, никто от неё особо не страдал, разве что почему-то волков стало больше, чем раньше, но и эту проблему скоро должны были решить.

Без гостей отпраздновали новый год, открыли школу лекаря, где господин Фидель потихоньку начал учить себе смену.

–Дело это долгое, – говорил он, – потребуется лет десять-пятнадцать, так что пора начинать.

Ещё Ксения неожиданно стала бабушкой. Александр напортачил и одна из деревенских девушек родила от него мальчика. После долгих бесед с ним мужчин, которые учили его осторожности, Алекс надолго зарёкся вообще иметь дело с девицами. Но не прошло и месяца, как он оттаял, но осторожность не потерял.

А леди вдруг поняла, что дети подросли настолько, что в постоянной её опеке больше не нуждаются, даже Алик. Посмотрев на себя в зеркало, покрутившись возле него, она неожиданно для всех заказала себе новый гардероб с легкомысленными элементами и словно сбросила с себя груз прошлых лет, чаще стала улыбаться, шутить, смеяться, просто напевать. А особо любопытным отвечала:

–Ах, отстаньте, дети подросли, я можно сказать только жить начинаю, всё мне интересно, всё легко...

Иногда ещё и радостно кружилась вокруг себя, с удовольствием наблюдая, как юбка топорщилась колоколом и от этого она снова смеялась. Весной, как только цветы полезли из земли, так в каждом уголке особняка в вазочках, баночках, кружках, вставлялись букетики, отчего в доме витал тонкий запах цветов. Незаметно в особняке стали чаще собираться сыновья, не перекусывая где-то, как придётся, а спеша домой, чтобы усесться за общий стол. Легкое настроение Ксении передавалось мужчинам в её доме и все чаще улыбались, светлели лицом. Забывая на время, что они все в осадном положении, что дважды им присылали отравленное вино, что однажды выловили чужака караулившего Алика, что участились нападения на разъезжающего Вита. Жизнь продолжалась, а значит надо жить в полную силу.

Примерно в то время, когда сияющая прекрасным настроением королева крошечного самопровозглашенного королевства расставляла по вазочкам маленькие букетики с первоцветами, на берегах Красного моря воины Новой Империи дожидались смены и собирались возвращаться домой. Кто-то во время длительного похода нашёл для себя земли, покинув родные края двадцать лет назад именно ради этого, кто-то озолотился, кто-то повидал мир и разочаровался в жизни.

Герру Ингвару осточертела Африка со своей яркой природой, с ленивыми жителями, которым чужды удобства, требуемые даже неприхотливым северным воякам. Сначала его внимание привлекли территории возле огромной реки (имеется в виду Нил), но ежегодные её разливы, обогащающие почву, раздражали, не давали спокойствия.

Люди, живущие на этих землях, неплохо их приняли, они привыкли работать и, убрав местную верхушку власти, установив свои порядки, которые оказались более демократичными, в отличие от прошлых, народ принял северян. Некоторые из отряда Ингвара решили остаться там жить.

Сам молодой командир пошёл дальше. Тоска, чувство большой потери гнали его дальше, на край света. Наверное, зря. Духота, ветры, песочные бури, диковинные животные, насекомые, змеи, и постоянная экономия воды теперь окружали и составляли его жизнь.

Последние года чуть ли не каждый день снятся ему снега, вьюга, печь с хлебом и та девушка, чей портрет он вырезал из рамы на землях бывшего великого Метрополиса и все эти годы носил с собою. Едва видны контуры картины, от частого сворачивания в трубочку краска давно стала осыпаться, но он все равно пялится на неё, как на воду жаждущий.

Сколько прошло лет, сколько женщин побывало в его постели, не оставляя следа в дУше. Умные, хорошенькие, красивые или просто интересные, скромные или распутные, которым что-то надо было от него или потому что любили. Не счесть. Некоторыми увлекался, страстно желал, но стоило представить себе, что хочет связать с ней всю жизнь, так словно ледяной водой окатывало и наваждение таяло. Проходило время и лицо, фигурка, будоражащие кровь, стирались безвозвратно.

Только один облик всегда с ним, любимый и ненавистный, потому что не отпускает, терзает, является во снах, грезится в сексе, вспоминается в редкие счастливые минуты и в отчаянные мгновения. Хорошо ли ему, плохо ли, зайдёт к себе в комнатку, закуток, шатёр, развернёт обшарпанный портрет леди, посмотрит на него, бывает обманет себя, представит, что ждёт она его дома, поверит, и оглядывается по сторонам недоумевая, что делает он в этой жаркой чужой стране. Не место ему на этих красочных землях, ничего родного, близкого на них нет. Возвращаться надо, заодно узнать, как там живёт-поживает колдовская дева, ненароком выкравшая его душу.

Где она живёт, кому детишек рожает, счастлива ли? Несмотря на то, что он видел, как сильно она боялась его, Ингвар хотел пойти против Лейфа, игнорируя обвинение в измене, но его воины, предполагая подобное, связали и заперли.

Безумная радость охватила северянина, когда он узнал, что хрупкая леди сбежала. И тогда же мелькнула досада, из-за страха ли непонятного ему, ни словом, ни взглядом не попросила она защиты, можно сказать добровольно уехала... Если бы он знал наверняка, что она не хочет уезжать, разве удержали бы его запертые двери! И всё же он побоялся навязать себя, сейчас может повёл бы себя по-другому ... хотя, что себя обманывать, ни за что не стал бы и сейчас принуждать, лучше с собой что сделать, чем её обидеть. Как же сложно, как понять себя, её?! Почему всё произошло так глупо, бестолково? Сколько боли ему причиняла та боязнь его ею. Сколько ревности было к помощнику Харну, с которым она общалась, смотрела на него, слушала его, улыбалась ему. Чего стоило ровно общаться с лекаришкой, жалким тощим, не умеющим держать меча в руках, а она поверяла ему свои тайны, позволяла ухаживать за собой.

Столько лет прошло, а всё помнится и переживается так же свежо, рождая те же чувства, как будто вчера всё произошло.

Из дома письмо пришло, всё плохо там. Отец, мать, старые совсем, сестра с мужем уехала далеко, писала, что земли совсем опустели, работать некому, старший брат спивается, жалеет себя, земли, превратившиеся из отдельного государства в район Новой Империи, причём не самый важный, не самый большой, не самый нужный, совсем бесперспективный... Плохое письмо, но в то же время счастливое, оно даёт возможность вернуться, закончив службу по договору.

Пропади она пропадом. Ничего она Ингвару не принесла. Ни новых плодородных земель, ни несметных богатств, разве что слуг можно набрать здесь, но стоит ли их тащить в такую даль. Правда слугами их называют только потому, что рабства нет в Империи, но сути не меняет. Для местных жителей готовых работать, это единственный шанс выжить и узнать, что такое зрелость, старость.

До сих пор племенной строй, и воинственные племена грабят более спокойных соседей, предпочитающих выращивать еду, собирать, охотиться. Бесконечный процесс. Когда доводят мирных соседей до голодной смерти, то принимаются терроризировать прежних напарников в набегах и превращают более слабых в рабочую силу. Северяне, проявившие себя как "сильное племя", дающее защиту и питание, оказались для многих предпочтительнее своих соплеменников. Забрать с собой можно хоть сотню добровольных слуг-рабов, но слишком долог путь, да и дохлые они для жизни на Севере. Даже жители Большой реки брезгуют такими работниками. Для домашних дел их учить всему надо, а на тяжелых работах загибаются быстро.

Мужчина помассировал виски. Нужно было сосредоточиться и определиться, сколько с ним будет возвращаться воинов. С родных земель уходило около трёхсот боевых единиц, но по пути многие оставались на выбранных землях, даже не хозяевами, как обещалось когда-то, просто переселенцами под крылом своих, кто-то погиб от оружия, кто-то от болезней.

Сейчас с ним набиралось чуть больше сотни воинов, некоторые из них захотят остаться здесь. Вкусили "всевластия" и не променяют его ни на что. Только Ингвар назвал бы по-другому нравящуюся некоторым такую жизнь, не всевластие, а вседозволенность. Его отец всю жизнь правил драчливым малочисленным народом и кроме сидения во главе стола, да уважения, никаких привилегий ему это не давало, только головная боль от забот. Вот у него была власть, и он распоряжался ею, осторожно, с обдумыванием на десять лет вперёд каждый шаг, а эти только дурь свою лелеют.

Устал. Как медленно тянется время, словно застревая в тягучем мареве удушающей жары, когда же смена прибудет, надоело, домой бы скорее.

Положение осаждённых усложнялось. Предусмотрительность Ксении и работа Антония подарила жителям иллюзию, что у них не то чтобы всё по-прежнему, а даже лучше. Торговля процветала как никогда. Каждый старался придумать себе дело, которое было бы востребовано за границей и приносило доход. Покровительство хозяйки и посредничество её управляющего позволило даже самым бедным подняться в финансах, прилепляя свою продукцию с королевским клеймом к общему потоку.

Только Лукиан и Александр понимали больше других, видя, как ситуация меняется, что каждую неделю они ловят лазутчиков, пытающихся найти в горах тайные тропы, ходы, которыми пользуется Антоний и вопрос времени, когда их найдут и начнут перекрывать. Появились первые убитые, раненные, и это было только началом.

По-прежнему было открыто две дороги в королевство, но по ним никто больше не ездил, кроме гонцов с письмами, предлагающих срочно сдать налоги, прислать юношей в воинскую часть, и вообще прекратить баловство. Блокаду наместник не снимал. Все говорило о том, что следует ожидать либо прямого нападения, и тогда придётся окончательно завалить дороги, либо будет масштабная диверсия. Без сомнений нападающие будут рваться к особняку, чтобы захватить леди или младшего лорда.

Награда назначена за всех членов семьи Орисов, дороже всех оценили графиню-королеву и наследника наместника. Остальные рассматривались, как рычаг давления на бунтующую леди. Всё, что удалось выжать из пленных лазутчиков.

Дела складывались так, что приходилось заводить тюремный блок, надсмотрщиков, ответственных за содержание, питание пленных. Заключенным досталась работа в горах по прокладыванию новой дороги. Ксения узнав, что кузнец может теоретически выковать подобие рельс, ухватилась за эту возможность и мечтала сквозь гору проложить путь для вагонеток. Работа по прокладыванию "гномьего" туннеля шла медленно, но и кузнец не завод, потихоньку, под давлением хозяйки, изготовлял рельсины, которые сразу укладывались, облегчая работу по вывозу камней из хода. Временами привлекался северянин с "этой смесью", но опасаясь обвала, работал он с аптекарскими дозами, лишь слегка облегчая каторжный труд.

Возможно, лет через десять-пятнадцать удастся закончить затеянное. Тогда и обстановка политическая изменится, а если продолжить на воздухе укладывать рельсы, то скорость доставки товаров увеличится в три-пять раз. Они смогут поставлять в город свежие продукты, развернуть на своих землях новые производства, не боясь задержки товара у себя. Хотя, такую славную идею могут зарубить служители, увидев в ней зачатки технического прогресса, но все равно пленные должны работать, а в семью их не отдашь, на фабриках могут напортачить, так что именно из-за них был придуман этот туннель, пусть работают, пригодится.

Александр всячески оберегал маму от тревожных новостей или преподносил их так, как будто случившееся нисколько не повредило им. Ему, как и братьям, хотелось на как можно более долгий срок сохранить радужное настроение Ксении, ведь улыбаясь, она больше походила на их подружку, юную, беззаботную. Но к концу лета все основные дорожки "на волю" были перекрыты имперцами. Можно было "снять" охрану, но товар по этим путям возить все одно уже невозможно. Проследят, догонят, отнимут, убьют. Оставались самые неудобные проходы, требующие обустройства массивного подъёмника и не было никакой гарантии, что товар не проследят по петляющим тропам и так же не отнимут.

Пока думали, расчерчивали на карте, где можно было бы устроить контрабандную дорожку, пришла ещё одна напасть. К их землям двигался отряд северян численностью не менее ста человек. Если с "местными" осаждающими уже с кое-кем удалось договориться и по обоюдному согласию случались мелкие поблажки, то сотня северян, спешащих домой и вынужденных задержаться из-за бунтовщиков, может стать концом.

Отряд северян приблизился к границе, ни с кем не вступая в контакт. Предводитель, какой-то молодой командир, из мелких ярлов, затребовал переговоров с Леди.

******

Герр Ингвар спеша домой, сделал небольшой круг, заглянув в город под предлогом набрать запасов в дальнейшую дорогу, надеялся узнать что-нибудь о хозяйке имения, которое он захватил. Каково же было удивление, когда молоденькая леди оказалась чрезвычайно популярной особой, знаменитой, будоражащей умы горожан. О ней говорили все: торговцы, вельможи, юристы, политики, праздные болтуны. Ею восхищались, жалели, восторгались смелостью и сочувствовали. Даже в кафе слышались разговоры обывателей, что они в семью покупают сыр, чашку, пирожное из сахара леди, для того, чтобы хоть так помочь ей. Новости настолько нереальные, что казалось, все шутят, разыгрывают прибывших из дальних стран северян. Однако вызов к наместнику убедил в реальности происходящего и мерзкой подоплёки.

–Что ж, жизнь удивительна в своей непредсказуемости, – после долгого молчания заговор наместник. – Вам снова предоставляется шанс забрать себе земли графини Орис. В этот раз условия усложняются, но вы набрались опыта и сумеете придумать, как решить сложившуюся проблему.

–Вы хотите, чтобы я прошелся мечом и вызвал на себя гнев общества? – ухмыльнулся командир зашедших в город северян.

–Я упомянул о вашем опыте, надеюсь, он позволит вам придумать более тихое решение проблемы, – жестко обронил Лейфф.

–Мы закончили свою службу, и вы не имеете права втягивать нас в свои неудачи. Провозглашенное королевство на ваших землях, это ваша проблема, – ничуть не впечатлился гневом местного владетеля молодой мужчина.

–Вот как, – задумался наместник, – значит, в доходных землях вы больше не нуждаетесь?

–Отчего же, нуждаюсь, но тот способ, что вы предлагаете, не подойдёт для будущего владетеля. Ненависть собственного народа не поспособствует крепкому сну опосля.

–После стольких лет службы вы всё ещё щепетильны, – презрительно бросил герр Лейф.

–Именно после долгих лет службы я стал осторожен, – не сдавался герр Ингвар.

–Вам же нужна провизия для дальнейшего пути, смена коней, жалование вкупе с дорожными деньгами?

–Я с своими людьми уже отработал то, что мне положено.

–Конечно, конечно, но как видите, случаются задержки, а я мог бы поспособствовать ускорению получения всего, что задолжали.

–Это ваш долг.

–Мне казалось, вам симпатична та леди, о которой мы сейчас ведём разговор, – зашел с другой стороны наместник.

Молодой командир не стал отвечать, лишь пожал плечами, подразумевая, что возможно и нравилась, но столько лет прошло, кто знает, какова та леди, да и вообще...

–Она стала ещё краше, словно только в пору юности входит, – с странной интонацией проговорил сидящий мужчина, – даже если её отдали замуж, едва ей исполнилось пятьдесят, то всё равно она слишком молодо выглядит. Вот так посмотришь на такую и задумаешься о ведьмах и может зря перестали сжигать их, чтобы не сбивали с пути мужчин?

Ингвару потребовалось усилие, чтобы не выдать своё истинное отношение к беседе. Наместник ещё не был стар телом, но духом, энергией, о которой любят рассуждать жители Метрополиса, он перешагнул порог зрелости. И слушать, что этому замшелому зверю мешает жить молодая, полная сил дева, было недостойно, если не сказать омерзительно.

–Ну что ж, значит, вы настроены категорично против оказания мне помощи в столь щекотливом деле? Не буду более настаивать, ступайте.

–Мне нужны подписанные наряды на обеспечение дальнейшей дороги на сто десять воинов.

–Поговорите с завхозом, идите, – ожидаемо отмахнулся наместник.

"Сволочь".

Ингвар намеревался обеспечить своих людей припасами и отправить их под руководством Харна домой. Сам он твёрдо решил пробраться к графине и... дальше он не знал. Может просто посмотреть на неё, может поговорить с ней, может остаться рядом с ней, понаблюдать, увидеть, какая она капризная, визгливая, дурная и разочароваться, чтобы спокойно вернуться домой, не тоскуя.

Покинув кабинет местной власти, командир хотел поинтересоваться у секретаря, где найти завхоза и есть ли какие методы воздействия на скупердяя и скареда, ведь никем иным завхоз быть не мог по определению. Как увидел ожидающего разрешения войти довольно известную личность в войсках и при дворе императорского величества.

Худоватый мужчина, с тонкими чертами лица, больше походил на изнеженного художника, чем на порученца тайных миссий. Там, где он появлялся, случался несчастный случай с надоевшим недоброжелателем императора, менял своё мнение дипломат чужого государства, усмирял свои аппетиты торговый воротила, мелкие капризные ярлы подписывали бумаги о полном подчинении.

Единственный человек, который мог привлечь внимание такого уровня особы, была известная Ингвару Ксения. Шумно втянув через ноздри душный воздух непроветриваемого помещения, командир сотни резко развернулся и вернулся в кабинет наместника.

–Мне нужны полные выплаты моим людям, и гарантия жизни всему семейству Орисов.

Герр Лейф откинулся на спинку кресла, переплёл пальцы рук на столе и насмешливо посмотрел на командира.

–Что, увидели в приёмной господина Зеро? Значит Ксюша не оставила вас равнодушным?

"Убил бы, голыми руками рвал бы этого самодовольного престарелого зверя", неприкрыто отреагировал молодой мужчина.

Наместник остался удовлетворен реакцией. Наверняка, много лет назад, мальчишка радовался, что леди сбежала от Лейфа, дав ему пинок под зад, но судьба справедлива и вскоре красавица сама пришла к нему за любовью. Годы научили наслаждаться мелочами, а назвать в данный момент леди, Ксюшей, было приятно. Имя незнакомое и тупице понятно, что только она сама могла подсказать, как её можно назвать ласково.

–Выплаты не проблема, вот насчет гарантии жизни не могу обещать. Леди Орис необходимо привезти сюда и суд будет решать о её дальнейшей участи. Если она, конечно, останется жива, что тоже выход для всех.

–Какую задачу вы ставите перед моими людьми, – потребовал чёткого ответа Ингвар.

–Разве я не сказал, – удивился наместник.

–Ваши люди должны занять "королевство". Спасти и доставить сюда живым, невредимым, моего сына, надеть цепи на бунтовщицу и тайно перевезти её ко мне живой или мёртвой. Остальных, как получится, но думаю, для них будет благодеянием, если они погибнут в сражении. Вам это по силам?

–Там сложный рельеф, если они перекроют все пути, то даже армия не пробьётся к ним, – вслух начал размышлять командир.

–Я дам вам бумагу, на месте переговорите с держащим Орисов в осаде командиром, он покажет вам тайные тропы, которыми пользуются бунтовщики. Проявите смекалку, в конце концов. Мне бы хотелось обойтись своими силами, не прибегая к помощи господина Зеро.

–Хорошо.

Не особо доверяя друг другу, мужчины разошлись внешне успокоенные. Наместник решил, не отказываясь от помощи Зеро, всё-таки потянуть время и посмотреть на успехи молодого командира.

Ингвар, выходя из кабинет, ещё сам не знал, как поступит дальше, но для него было ясно одно, леди должна жить.

–Харн, бери помощников и дуй к завхозу, получай у него по полной всё, что нам задолжали, плюсуй подорожные, и мы отправляемся в имение Орисов.

–Когда едем? – так как вокруг было много чужих, то лишних вопросов помощник задавать не стал.

–С утра пораньше.

Ингвар готов был отправиться сиюминутно, но сотню воинов в дороге на постой не устроишь в маленькой деревне, а здесь предоставляли казармы, с душем, со столовкой, с заботой о лошадях. Маленькая передышка в пути им не повредит.

По дороге командир переговорил со своими воинами. Открыто объяснил своё отношение к происходящему, и шумно споря, насколько затянется, да каковы будут последствия поступка Ингвара пришли к тому, что будут смотреть по обстоятельствам, но спустя пару недель в любом случае половина его отряда продолжит следование домой. Решение было разумным, задерживаться, проедая дорожные припасы и деньги, не рассчитывая впоследствии их восполнить, никому не хотелось.

Теперь многое зависело от того, как поговорит командир с леди.

****

–Миледи, там этот, что раньше у нас жил, северянин молодой, – нахмурившись, старался чётко доложить воин с границы.

–Лукиан с Александром в курсе?

–Да, я к ним сначала, они меня к вам послали, ждут вас, – испытывая неловкость от небритости, вспотевшего на жаре тела, бормотал молодой воин.

–Я поняла, идите.

–Так чего маршалу и лорду передать? – ещё больше стесняясь, спросил парень.

–Буду там. Ты же со стороны дороги в город?

–Да, миледи.

–Ну вот, сейчас мне лошадь оседлают, и я следом за тобой.

Ксения отвечала спокойно, скрывая тревогу, не показывая, что боится новостей, что посланник наместника пугает её.

Бросилась переодеваться, но остановилась. Конец лета, жарко, даже в легких брючках зад взмокнет от седла и будет стыдно. Придётся остаться в широкой юбке, если что, можно будет перекрутить её, и влажная часть скроется на боку.

Леди остановилась у зеркала. Шляпа, скрывающая от солнца лицо и шею, легкая белоснежная блузка, с скромным декольте, чтобы также прикрывалось тенью от полей шляпы, широкий пояс и летящая юбка, собранная из разноцветных воланов. Немного по-крестьянски, но зато легко, не жарко и не стесняет движений. Единственный недостаток, что леди в этом наряде выглядит совсем девочкой.