Текст книги "Проще, чем кажется (СИ)"
Автор книги: Юлия Устинова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 11 страниц)
Проще, чем кажется
1
«Давайте жить дружно с планетой», – написано на сумке из спанбонда, которую я забиваю еще сырыми после стирки шмотками.
Я, как бы, не против, подружиться с планетой и возлюбить всех ее обитателей, но что-то планета сама со мной дружить не хочет. По крайней мере, в лице Ирины Вячеславовны – хозяйки съемной квартиры, откуда меня попросили выметаться за день до Нового года.
И чисто по-человечески я ее понимаю. С чего бы ей заниматься благотворительностью?
Единственный альтруист, у которого нет почасовой оплаты, и на которого я очень рассчитываю – Максим Потапов. Его я и набираю, засунув в ухо наушник и продолжая сборы.
– Привет, ты мне нужен, – не дав Максу поздороваться, сразу к делу перехожу: – Сильно занят?
– Видимо, нет… – усмехается тот. – Говори, Мань.
– Мо…
Позади меня что-то падает. Оглядываюсь – мой телефон телепортировался на пол.
Вуся дернул за провод и стащил его с комода.
– Вусилий! Фу! Плохой кот!
Поднимаю телефон – вроде, целый, – и вытягиваю из когтей и зубов игривого кошака породы русская шерстяно-комочная шнур от адаптера, вставленного в розетку.
– Мань? Что там у тебя за грохот? – спрашивает Макс.
– Ничего необычного. Это рушится мой мир, – сообщаю нарочито скорбным тоном.
– Мань, ты в порядке?
– Да. Просто… Короче… Можешь меня забрать из квартиры и отвезти кое-куда? У меня тут шмотки, аккордеон и Вуся.
– Что случилось? – со знакомой интонацией осведомляется Макс.
Чувствует, что дело пахнет жареным.
– Да меня из хаты поперли, – сознаюсь нехотя.
– В смысле «поперли»? Договор аренды есть?
– Есть, наверное. Денис мне его не оставил.
– А он где?
– Не знаю, мы расстались.
– А… Ну ты же этот месяц уже оплатила? – с уверенностью задвигает Потапов.
– Эм… Нет.
– Братан, ты моришь? – сипло выдыхает он.
И я прямо вижу, как Макс сейчас пробивает себе фейспалм.
– Так заберешь или что? – нетерпеливо спрашиваю.
– Через час заеду. Собирайся.
Потапов приезжает чуть меньше, чем через час. Звонит, спрашивает, нужно ли подняться и помочь с вещами, но я велю ему оставаться в машине.
Все это время хозяйка жилплощади маячила в коридоре, охраняя входную дверь. Вот и сейчас там топчется. Переживает, что я съеду, не заплатив. И стоит мне нацелиться на выход и очень вежливо попросить ее выпустить меня, как женщина начинает угрожать полицией и карой небесной.
– Ирина Вячеславовна, говорю же, я вам переведу! Уже вечером! Ну нет у меня сейчас денег! – с котом на руках и кофром за плечами убеждаю женщину.
– Да-да, так я и поверила! За идиотку меня не надо держать! Мало того, что не заплатила вовремя, так еще и кота приволокла! С животными я не разрешала! Теперь весь ковер провоняет!
– Да он у вас и так воняет! – отбиваю совершенно справедливо.
Когда мы шесть месяцев назад въехали сюда с Денисом, вонь стояла невозможная. Я на «Ванише» разорилась. Мы даже «Керхер» напрокат брали, но запах оказался каким-то неубиваемым. Мне кажется, что так пахнет вечность. Чего не скажешь о наших отношениях.
С Денисом мы разбежались в октябре, а в ноябре в моей жизни появился новый мужчина – молодой серый кот по кличке Генерал Гривус. Он же Вусилий, или просто – Вуся.
– Маша, или ищите деньги, или я вызываю полицию! – бескомпромиссно припечатывает собственница жилья.
Понимаю, что к компромиссу мы с ней точно не придем, и снова набираю Потапова.
– Макс? – виновато тяну в трубку.
– Мне подняться?
– Нет. Можешь денег перевести одной милой женщине? – кошусь на разъяренную арендодательницу. – Нас с Вусей взяли в заложники.
– Да, – без лишних вопросов отзывается Макс, – скидывай сколько и куда.
Как только хозяйка получает уведомление о переводе, мне позволяют одеться, обуться и уйти с позором.
Макс у подъезда нас встречает. Стягивает со спины кофр с аккордеоном, забирает пузатую сумку из «Магнита» и три пакета – в одном кошачий толчок, в другом – остатки наполнителя, в третьем – моя обувь и осенняя куртка. И, пока все в багажник запихивает, мы с Вусей на переднее забираемся.
– Только ничего не говори, ладно? – по лицу вижу, как сильно Макс озабочен моим очередным затруднительным положением.
– Да я молчу, – со странной интонацией выдыхает он. Мы сцепляемся взглядами. Отмечаю, что, прежде гладковыбритый, Потапов отрастил прикольную щетину – темную, модную и ухоженную. Еще и постригся по-новому: бритые виски и густая приподнятая макушка – почти, как у меня. И пахнет от него тоже прикольно – очень красивым, холеным и успешным мужиком, каким Макс и является. – Есть хочешь? – произносит он наконец, мазнув по мне обеспокоенным взглядом.
– Нет.
– Странно. Ты всегда хочешь есть.
– Просто поехали уже, а?
– Куда?
– За город. По Челябинской трассе.
– Ты не домой? – удивляется Макс.
И вместо того, чтобы просто сказать «нет», я громко фыркаю:
– Домой? Чтобы мама мне там мозг все праздники выносила, что я просрала такого классного мужика, что я инфантильная личность, что у дочери ее подруги уже муж, двое детей и бунгало на Банном, а у меня – только кот и долги по кредитам?
– Ну и что из этого не соответствует действительности? – усмехается Макс.
– Потапов, ты худший друг на свете, – глаза закатываю и распоряжаюсь: – К бабке меня отвези.
– На кладбище, что ли? – Макс смотрит на меня, как на дурканутую. – Мань?
– Да в деревню, – объясняю, что имела в виду. – В дом ее. Или что? Твоя очередная пассия опять будет визжать, что ты со мной тусуешься?
– Мы с Мариной – всë, – сухо отвечает Потапов.
– Долго продержался, – мысленно прикидываю, сколько именно. – Почти месяц, что ли? Да ладно!
– Сам в шоке, – проговаривает при этом ровным тоном.
– Так ты теперь не Двухнедельный Макс, – лишаю его прежнего прозвища и даю новое: – Теперь ты Просроченный.
– Точняк, – Потапов с довольным видом кивает и заводит двигатель. – Куда ехать-то?
– В Лебединое.
– Где это вообще?
– Недалеко от Парижа.
– У тебя загранник с собой? – хрипло посмеивается над моим уточнением.
– Ага. И трудовая даже.
– Ты уволилась из магаза, что ли? – сразу всекает, что к чему.
– Слушай, я есть хочу, – соскакиваю с темы и радио погромче делаю.
Макс никак не комментирует мое поведение.
Мы заезжаем в «Ростикс Авто», где я беру картошку фри, острые крылышки и капучино, и после того, как уминаю половину всего этого добра, моя жизнь ощутимо налаживается. Вусе тоже перепадает, правда без острой панировки. Её я обгрызаю специально для него.
– Мань, так до твоего Лебединого сто шестнадцать камэ, – замечает Макс после того, как выстраивает маршрут на телефоне.
– Если не можешь, я на такси. Только денег мне займи. Нам с Генералом Гривусом надо чем-то питаться, пока я на ретрите, – чешу под шейкой моего пушистого партнера по полной жопе в жизни. – Я тебе все верну, – спешу добавить. – Когда-нибудь.
– Я тебе говорил, это не Генерал, а Генеральша, – снова начинает Макс, пропустив мимо ушей мои обещания. – У него нет яиц.
– Есть. Смотри, – приподняв кота, демонстрирую Максу волосатую промежность. У кота, разумеется.
– Это не яйца, – упрямится Макс.
– А что это по-твоему⁈
– Вульва.
– Потапов, ты что кошачий гинеколог?
– Убери это от моего лица, – Макс отмахивается от Вусиного просто очень скромного достоинства.
– Ты мальчик, Вусь, мальчик, – успокаиваю его. – Не слушай этого дядю. Маленький прибор – это путь к совершенству.
Потапов смеется над последним замечанием, но неожиданно умолкает.
– Мань, братишка, поехали ко мне? – предлагает, без сомнения, от чистого сердца.
– Зачем?
– Ну а смысл ехать в такую даль? Завтра же Новый год.
– Я там его и встречу, – киваю, давая понять, что таков мой план.
– Как псих-одиночка? – хмурится Макс. Я пожимаю плечами с видом, мол, а что такого. – Мань, хорош, – Потапов тянется ко мне и берет за руку, чтобы переплести свои красивые длинные пальцы с моими татуированными. – Поехали ко мне. Встретим у меня, живи у меня.
– Потапов, у тебя уже до конца новогодних очередная краля появится, – в чем я ни капли не сомневаюсь. – Чë я там тебе мешаться буду?
– Мань, ну как ты мне можешь мешать? Ты же мой кореш.
Он грустно улыбается, а я наседаю:
– Тогда вези меня в Лебединое! Только сначала в пару мест еще заскочим, ладно?
Покачав головой, Макс все же сдается.
– Ладно, – соглашается этот святой человек. – Короче и куда?
2
– А-а, я себе все отморозила! – растирая холодные уши онемевшими ладонями, я снова забираюсь в теплый салон Потаповской «Прадо». – Чё так холодно-то, а?
– Так зима на календаре, Мань, – замечает Макс. – Ты одеваться по погоде не пробовала? Минус двадцать на улице.
Потапов придирчиво оглядывает мой прикид: короткую дубленку из Чебурашки – коричневую и искусственную, в смысле; и рваные джинсы, с торчащими в дырках красными коленками. Шапку я не ношу по эстетическим соображениям – у меня потом волосы к голове прилипают, и я становлюсь похожей на тифозницу.
– Нет, мам, не пробовала, – разгибаю один за другим пальцы, чтобы достать из кармана тугую стопку шелестящих тысячерублевок. Отсчитываю десятку, сворачиваю и толкаю в углубление консоли. – Это за квартиру. Тут половина пока. Теперь в магазин поехали… – командую и пристегиваюсь.
После чего оглядываюсь на заднее – проверить Вусю.
Тот спит, свернувшись в малахай. Я тоже зеваю, как вдруг замечаю боковым зрением тяжелый взгляд, которым буравит меня Макс.
– Что? – медленно поворачиваюсь и натыкаюсь на мрачное выражение лица Потапова.
– Откуда деньги? – толкает он с приглушенным недовольством.
– Какая разница?
– Маша? – строго взывает.
– Да что⁈ – искренне не допираю, что не так.
– С кем ты связалась? Кто дал тебе деньги? И за какие услуги ты их получила? – чеканит Макс с нарастающей серьезность.
Темно-карие глаза Потапова теперь кажутся абсолютно черными. Еще мгновение, и до меня доходит, какова причина его предвзятого тона.
– Макс, ты думаешь, что я… что? – все же хочется понять, в чем конкретно он меня подозревает.
– Я не знаю, что мне думать! – бросает он резко. – Ты ушла куда-то на двадцать минут и вернулась с пачкой денег! Где ты была⁈
– Да в ломбарде, блин! – огрызаюсь так же громко. – Вон там, за углом! – указываю направление. – Иди проверь, если сомневаешься! – Вдобавок в карман лезу, достаю сохранную квитанцию, расправляю и толкаю Максу под нос. – Вот! Видишь! – Однако сфокусироваться на бумажке ему не даю, сразу в карман убираю. И так паршиво на душе становится. Я не хотела, чтобы он видел, что я в ломбард пошла. Ведь должна же в девушке оставаться хоть какая-то загадка. Только Макс всё испортил. И больше скажу – он обидел меня. – За кого ты меня принимаешь, а?
– Да ни за кого я тебя не принимаю!
Не принимает. Ага. Конечно.
Ладно… Может, девушек моей внешности бабульки со скамеек и называют проститутками и наркоманками, но я в жизни мощнее «Май Тая» ничего не пила, крепче кальяна не курила, и девственность потеряла в преклонном возрасте – аж в девятнадцать с половиной. На меня часто косятся из-за одежды, прически и татуировок, но я ещё никогда не чувствовала себя такой униженной.
– Достань мои вещи, – требую грубовато.
Макс вздыхает громко, надсадно и как-то отчаянно даже.
– Мань, извини, – роняет уже совсем иным тоном. – Прости, Мань. Психанул. Волнуюсь же за тебя.
Гляжу ему в глаза, и все, чего мне хочется – это провалиться сквозь землю от стыда. Столько жалости Максим сейчас источает.
– Ты бы мог волноваться как-то проще, чтобы я не считала себя полным ничтожеством⁈ – к окну отворачиваюсь.
– Прости, братан… Мань? – Макс меня за плечо трясет и мягким голосом спрашивает: – Что ты там замотала?
– Краденое, разумеется! – огрызаюсь моментально.
– Ну хорош, – его ладонь на холодной коленке оказывается, чтобы меня примирительно потормошить. – Что заложила, Мань? Серьги, – замечает, естественно. Я машинально к волосам тянусь, чтобы хоть как-то прикрыть вспыхнувшее огнем ухо, откуда я действительно только что вынула золотые кольца. – Что ещё?
– Да какая тебе разница⁈
– Пойдём выкупим сразу? – предлагает Потапов в полной готовности.
– Нет.
– Я одолжу тебе, сколько нужно. И это забери ради Бога, – краем глаза вижу, как он достает из консоли деньги и толкает мне в скрещенные на груди руки.
– Поехали, Макс, пожалуйста, – прошу уже без всякой злости и отпихиваю его руку с купюрами. – Мне и так стрёмно, что я у тебя побираюсь вечно.
– Это мне стрёмно, что я ничего с этим не могу поделать, – виновато отражает.
– Ты и не должен. Ты мне ничего не должен.
– Давай мы сходим и выкупим, Мань? – снова наседает.
Я резко поворачиваюсь, топлю на Макса долгий взгляд, а после проговариваю с весом в каждом слове:
– Давай, если ты меня уважаешь, ты возьмёшь половину долга и закроешь тему.
Максим больше не спорит и не уговаривает. Возвращает деньги на место, молча выруливает из кармана, и вскоре мы на парковке супермаркета тормозим.
Пока до дверей добираемся, я снова успеваю себе всё отморозить. Всё, кроме ушей, потому что Макс заставил меня надеть его чёрную шапку. В помещении я её снимаю, конечно, и убираю в тележку, которую Макс у меня сразу перехватывает.
Новогодняя атмосфера в огромном магазине тридцатого декабря достигла своего апогея. Прямо на входе находятся многочисленные стенды и стеллажи с ходовыми в праздник товарами. От количества светящихся LED фигурок, оленей, мишек и снеговиков больно глазам.
Народу – тьма, у всех тележки битком – словно люди не к празднику, а, как минимум, к ядерной зиме готовятся.
Тьфу-тьфу-тьфу.
Я тоже не отстаю и пускаюсь во все тяжкие.
– Куда тебе столько сыра, мышка? – Макс не оставляет без комментария количество этого продукта, которым я забросала дно тележки.
– Я люблю сыр. Сыр – это хлеб мой насущный.
Маасдам, чеддер, пармезан, бри, сулугуни – каждый по отдельности – это просто сыр, но если их все красивенько порезать, разложить на тарелке с инжиром, орехами, каперсами, крекерами и оливками, то мы получим пищу богов.
Кроме нескольких видов сыра, я бросаю в тележку мясную нарезку – готовую, в вакууме: салями, бекончик, буженинку.
А дальше по курсу – винишко. Беру шампанское – Новый год же все-таки, две бутылки сухого и «Кагор» – в хозяйстве все сгодится.
– Маш? – зовет меня Макс.
– А?
– Алкаш, – бросает он в рифму. – Тебе много не будет? – снова не может удержаться от замечания.
– Я же не на один день туда еду, ма-ам, – глаза закатываю.
Реально, такое ощущение, что я по торговому центру с мамой хожу.
А следующее место остановки – кошачий корм. И вот тут я зависаю надолго.
Сухая «Пурина» с кроликом. По пять пачек влажного – с кроликом опять же, ягненком и овощами.
– Блин, Мань, ты человеческую еду быстрее выбирала, – смеется Макс, пока я ищу пакетики с уткой.
– У Генерала особый рацион. Я сама не поем, но его голодным не оставлю.
– Оно и видно… – попятившись, меня нагло взглядом облапывает. – У тебя штаны с задницы слетают. Где купила, кстати?
– В «Глории Джинс», – подтягиваю джинсы, которые и правда на мне болтаются.
– А там, что женские модели закончились?
– Ой-ой-ой, – передразниваю шутника. – У тебя нафталиновые подколы, Потапов. Годами одно и то же. Ну нет у меня задницы. Нету!
– Маш, мама знает о твоих планах? – уже без всякого веселья интересуется Максим, когда к кассам направляемся.
– Она знает то, что ей хотелось бы знать, – отвечаю и торможу возле кучи разноцветных коробочек со сладостями. – Взять тебе кулёк? – хватаю один и трясу возле уха.
– Нет, спасибо, – грустно улыбается Макс.
Кулек всё же в тележку отправляю.
– Знаешь, я в детстве так любила кульки с утра открывать, – шёпотом сообщаю, пока в очереди стоим. – Мы с Сашкой все на диван вытряхивали, копались полдня и объедались. А в какой-то год он так налопался сладкого, что у него зуб разболелся. И мама повезла меня на «ëлку», а папа Сашку – к зубному… – на этом я умолкаю.
И тогда Максим наклоняется ко мне, приобнимает за плечо и доверительно сообщает:
– Я, разумеется, помню, какой сегодня день, Маша.
3
– Я, разумеется, помню, какой сегодня день, Маш.
От того, с какой преданностью Макс это произносит, у меня становится тесно под ребрами. Я лишь киваю в ответ, подергав сережку в носу, где предательски щипет. Даю понять, что даже не сомневалась. Знаю, что помнит.
Очередь тем временем понемногу продвигается, и в какой-то момент в доступности оказывается стеллаж с шоколадом. Прихватив с десяток красных квадратиков «Риттер спорта», докидываю их в тележку.
Марципан и темный шоколад. Ну что за гений придумал этот вкус?
– Ничего не слипнется? – улыбается Потапов, проследив за моими действиями.
– Мне же нечему слипаться, – напоминаю, что на моей заднице природа отдохнула.
И я почти уверена, что Макс снова собирается отвесить какую-нибудь шутку по этому поводу, когда тот наклоняется к моему уху. Однако он говорит:
– Маш, иди пока кота проверь, как он там.
– Ну… – лицо к нему поднимаю и хмурюсь непонимающе, – сейчас расплачусь и проверю.
– Я сам расплачусь, – тихо добавляет.
Не знаю, осознанно или нет, обвивает за талию и ближе к своему боку притягивает.
– Макс…
Головой качаю, собираясь возразить, как он быстро шепчет:
– Если ты меня уважаешь, то не будешь упрямиться.
Ну а я же его уважаю.
Пожимаю плечами, беру с прилавка две коробочки к гирляндами и начинаю выкладывать на край ленты остальные покупки, пока Макс не перехватывает и в этом деле инициативу, оттесняя меня к внешней стороне кассы. В общей сложности набирается три больших пакета. Макс везет их на тележке к машине, а я вприпрыжку скачу рядом. И по причине того, что на забитой парковке место мы нашли почти у самого выезда, снова успеваю промерзнуть до костей.
– Вот это дубак! – сообщаю дрожащим голосом.
– Шапка где? – сердится Макс.
Он капюшон парки накинул, в то время как моя чебурашковая дубленка такой опции не имеет.
– В пакете каком-то, – точно помню, что убирала ее. – О, блин, я же кофе не купила! – уже у машины вспоминаю.
– Купим по дороге. Ну или в твоем Лебедином, – обещает Макс.
– Без кофе я пропаду.
– Напомни мне, ладно?
На выезде из города мы заезжаем на заправку, и после, примерно, пяти минут пути я толкаю Макса в плечо и громко оповещаю:
– Жёлтая машина! – указываю на обгоняющую нас тачку.
Макс смеется, тоже перестраиваясь для маневра.
– Блин, точно. Помню этот прикол.
Я же обращаю внимание на то, что по ту сторону разделительного отбойника несется уже не первый грузовик с хорошо узнаваемым красно-белым окрасом и логотипом.
– «КаБэшка» ралли, что ли, среди своих грузовиков проводит? Ты глянь, один за другим шпарят.
– Так праздники же.
– Праздник к нам приходит, праздник к нам приходит… – дурачась, напеваю я. – Нет, но почему они все едут в ту сторону? У нас что, такой пьющий город?
– Спросила та, чьи пузыри звенят в багажнике, – усмехается Макс.
Я прислушиваюсь к доносящемуся из недр крузака джинг беллсу.
– Но мои-то звенят в том направлении, – указываю вперед.
– Значит ты тоже везешь куда-то праздник, Мань, как «Кока-кола». Вернуться в город не надумала?
– Нет.
– С работой что у тебя? – Макс переходит к более серьезным вопросам.
– Да ничего… – нехотя отвечаю. – Хозяин… Начал подкатывать, ну и я сказала, что не заинтересована. Он обиделся. И вот в среду я проспала, в очередной раз, и он нашел предлог, чтобы меня выпнуть.
– Еще и расчет не дал? – с мрачным видом предполагает Максим.
– Дал, – спешу его успокоить. – Я кредиты погасила. В новом году я больше никому ничего не должна. Кроме тебя, само собой.
Про ломбард стыдливо не напоминаю.
– Ты и не должна была никому и ничего, – сухо замечает он. – Это твой тот… Как там его?
– Витя… – напоминаю имя моего бывшего парня, кредиты которого мне пришлось гасить даже после нашего расставания, ведь оформила я их, по глупости и доброте душевной, на себя.
– Хуеплет, – припечатывает Макс.
И я воздухом давлюсь.
– Максим Сергеевич! Что за выражения⁈
Никогда не привыкну к тому, что из его джентльменских уст способны вылетать такие крепкие словечки.
– И я не стану за это извиняться, – предупреждает крайне недовольно. – Он больше не звонит?
– Я же сменила симку.
– Что за козлов ты себе вечно находишь? – толкает с глухим вздохом.
– Денис был очень даже… – вворачиваю в свою защиту. – Маме нравился.
– Тогда что с ним не так?
– Да все с ним так. Это со мной… – пожимаю плечами и, раз уж мы заговорили о моих козлах, тоже спрашиваю: – Ну а с твоей очередной Мариной что не так?
– С ней тоже все так… – с напряженным прищуром Макс фокусируется на дороге. – Блин, Мань, почему ты мне раньше не позвонила? Погасила бы вовремя плату за аренду и сейчас бы…
– Ну… Я так подумала… Перекантуюсь в деревне. Не хотела тебя снова грузить… А в итоге…
– Ты же знаешь, что я все для тебя сделаю.
– Знаю. И я благодарна…
– Только не обижайся, но это не твоя жизнь, – перебивает Макс. – А я не знаю, как тебе помочь. Я не знаю, Маш. Давай ты помаешься херней, встретишь Новый год, порефлексируешь, и я тебя к себе устрою? – предлагает со всей решительностью.
– Кем? – мне даже смешно становится. – Вам, разве, требуются музыканты?
– В бухгалтерию. Пройдешь курсы… С главным я решу, – на полном серьезе задвигает.
– Ты что? – смеюсь в голос, представляя себя в новой ипостаси. – У вас там на балансе миллионы! Я же не то нажму, не туда отправлю, и все.
– Богема… – сипло тянет Потапов. – По профессии почему не идешь?
– Я же пробовала, – вытягиваю вперед кисти, густо забитые татуировками.
Меня в двух музыкальных школах из-за них отшили. Вроде, поулыбались, сказали, что позвонят, но в итоге продинамили.
– А я тебе говорил, что ты пожалеешь… – ворчит Потапов.
– Ой все! – обрываю его. – Если бы я хотела послушать нравоучения, я бы маме позвонила.
– Молодец, что позвонила мне. Сегодня, – уже мягкосердечно роняет Макс.
По встречке катит КамАз с желтой кабиной, и я горланю:
– Желтая машина! – успеваю первой ткнуть его в плечо.
– Мань, ты как ребенок! – выдает Максим со смехом.
– Не учи меня жить, лучше помоги материально, – комментирую его попытку наставить меня на путь истинный. – А ну да… Ты же помог. Тогда просто… – тянусь к магнитоле и нагружаю звук: – Твоя любимая.
Откинувшись на подголовник, я разглядываю однообразный зимний пейзаж и даже не замечаю, как меня вырубает.
– Мань… Просыпайся, – сквозь сон слышу голос Потапова, чувствуя при этом нежное прикосновение к щеке.
– Вот меня вырубило… – с трудом глаза разлепляю и выгибаю затекшее тело. – Доехали? – озираюсь по сторонам.
Мы стоим на пригорке у въезда в населенный пункт. До ближайшего дома метров триста. Все село как на ладони. Из труб на крышах домов, где печки еще топят, столбом стоит дым. И снега тут значительно больше, чем в городе.
– Дальше куда? – Макс ждет указаний.
– Ну… Куда-то туда, – вперед сонно киваю.
– Адрес? Улица, дом?
– Я не знаю. Нас же в детстве папа возил или дядь Миша.
– И-и? – нетерпеливо тянет Потапов.
– Подожди… – пытаюсь сообразить. – Нам нужна самая крайняя улица.
– Насколько крайняя?
– Там должно быть поле и дальше лес.
– Мань, смотри вон там поле и лес, – Макс влево показывает, а затем вправо: – И вон там поле и лес. Так куда?
– О, там еще рябина в палисаднике растет! – вспоминаю отличительную особенность бабушкиного палисадника.
– Это офигеть, как мне сейчас поможет, – усмехается Макс.
– Поехали потихоньку прямо, потом сориентируемся.
– Ты дом-то помнишь, как выглядит?
– Да… – я достаю из кармана телефон, открываю галерею и показываю фотку. – Вот.
На фотографии, сделанной еще на допотопный папин мобильный, мы с братом сидим на скамейке у ворот. Мне семь. Ему десять. На улице лето, а впереди целая жизнь.
Как мы думали.
Макс достаточно долго изучает фотку, то приближает, то уменьшает изображение, после чего говорит:
– Ладно. Разберемся.
И он действительно довольно быстро находит бабушкин дом.
– Да! Это он! – оживляюсь я, пока подъезжаем. – А вон рябина! – замечаю на ветвях побитые морозом красные гроздья. – Я никогда ничего не забываю, понял!
Едва машина останавливается, как я вырываюсь наружу. Максим следом выходит.
– Такой маленький домишко! – разглядываю приземистое неказистое строение с темной крышей и закрытыми ставнями. Шагаю дальше прямо в сугроб, чтобы прикоснуться к ветхим палкам штакетника. – А раньше казалось…
– Мань, дай я лопату достану, расчищу до ворот, – предлагает Макс.
– Да нормально!
Мы по сугробам добираемся до темно-зеленых облупившихся ворот, но во двор попадаем не сразу. Дверь с той стороны завалило снегом, и Максим едва ворота не снес, пытаясь ее открыть настолько, чтобы пролезть и откидать снег. Лопата все же пригодилась.
– Ключ у тебя есть? – уже во дворе спрашивает, попутно расчищая дорожку от ворот к дому.
– Нет… Но он должен быть под ведром, – я снова лезу в сугроб.
– Я не вижу никаких ведер.
– Вот тут где-то, сейчас… – прямо голыми руками начинаю копаться в снегу справа от крыльца, пока не касаюсь чего-то твердого. Так и есть. Под ржавым ведром стоит бидончик, а в нем связка ключей на веревочке. – Нашла! – Руки сводит от холода, пока пытаюсь подобрать нужный ключ и запихнуть его в навесной замок. Последний подходит, только отказывается проворачиваться. – Блядская сила… Как же холодно! – дышу на ладони и снова пытаюсь открыть.
– Дай сюда, пока не сломала… – Максим идет мне на помощь. Засунув руки в карманы, прыгаю, чтобы согреться. – Задубел… Не трогай, я сам. Вэдэшку пойду принесу из машины.
ВД-40 – вещь.
Замок открывается, как новенький.
– Что бы я без тебя делала? – благодарно улыбаюсь Потапову.
– Как минимум, не оказалась бы здесь в мороз.
– Не душни. И спасибо большое. Ты всегда меня выручаешь… И ты мой лучший… Единственный. Друг. Ценю. Безмерно, – по слову отрезаю, выпуская изо рта клубы пара.
Очень уж холодно разговаривать.
– Ты же знаешь… – опустив голову, Макс сбивает о ступени крыльца снег с ботинок.
– В любое время и по любому вопросу – знаю, – продолжаю вместо него. – Спасибо, Максим, – киваю еле живая от холода. – Ты зайдешь, или разгрузимся и поедешь сразу? Темнеет, – обращаю внимание на сгущающиеся сумерки.
– Зайду… Если пригласишь, – Максим криво улыбается. – Никогда не был в деревенском доме.
От разбивающей меня дрожи и смеха шумно перевожу дыхание.
– Это надо срочно исправить.
