Текст книги "Над Этной розовое небо (СИ)"
Автор книги: Юлия Белова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 14 страниц)
17
– К нам сегодня придёт сестра Паолы с мужем. Небольшой семейный ужин, – говорит Фабио.
Мы едем к нему домой. Дорога займёт минут тридцать-сорок в сторону моря. Уже начинает смеркаться. Скоро станет совсем темно – на юге ночь приходит рано.
С его женой я познакомилась, когда Паола приезжала в Москву вместе с Фабио. Это было сто лет назад, и с тех пор каждый раз, когда я бываю на Сицилии, мы обязательно встречаемся – какой-нибудь общий ужин или что-то в этом роде – обычно я приезжаю с отцом. Дома у них я не была, знаю только, что дорога на работу занимает у Фабио около сорока минут.
Городок Джарре, где живёт Фабио, оказывается, довольно большой. Красивые улочки, собор, барокко, площадь – мы проезжаем через центр. Город спускается к морю, но мы сворачиваем в другую сторону и оказываемся на холме, утыканном виллами.
– Приехали, – говорит Фабио и останавливается около металлических ворот. Выходим из машины и вдыхаем тёплый густой влажный воздух. Накалившаяся за день земля отдаёт тепло. Я чувствую ароматы цветов, моря и еды – приближается время ужина. В этом несравненном ощущении курортной жизни мне чудится неявная индульгенция – давай, время уходит, сделай всё, что захочешь.
Проходим за ворота. Небольшой двор с вытоптанной травой, белые стены, фонарь. Дом довольно скромный, кажется, что построен в восьмидесятые годы.
– Паола! – кричит Фабио.
Паола выглядывает из двери.
– Ли-и-з-за! Чао, белла! – она выбегает нам на встречу, обнимает меня, целует. – Как же я рада, что ты здесь! Ох, какая красивая! Сколько мы не виделись? Года два? Поверить не могу, ты уже сама работаешь! Пойдём, пойдём! Она кричит в дом:
– Франческа, Давиде, Джорджио!
– Паола, это тебе маленький подарок, – я протягиваю пакет, там большая банка красной икры и белёвская пастила.
– О-о-о! Лиза! Спасибо! Икра! Пастила! Обожаю, – у неё низкий немного сиплый голос. Она прижимает подарки к груди, показывая, как они ей нравятся и снова обнимает меня. Паола яркая брюнетка, она младше Фабио, ей лет сорок пять. Работает в торговой компании – экспорт оливкового масла или что-то в этом роде. Мне она очень понравилась ещё во время первой встречи – уверенная, образованная, красивая. И у нас сразу возникла взаимная симпатия.
Мы заходим за дом. На небольшой террасе под матерчатым навесом накрыт стол, зажжены свечи, горят фонари.
– Фабио, давай, открой бутылку.
Пока Фабио открывает «Джулио Феррари» я подхожу к невысокой изгороди из кустов и замираю, любуясь невероятным видом. Далеко внизу между складками холмов я вижу светящееся огнями щупальце города, сползающее к воде, а за ним необъятное море, в котором отражается огромная, почти полная луна. У меня захватывает дух. Подходит Фабио и подаёт холодный бокал:
– Красиво, да?
– Ещё как, – я делаю глоток искрящегося вина и крошечные жемчужинки пузырьков наполняют меня радостной лёгкостью.
Все собираются за столом. Меня знакомят с сыном Фабио и Паолы, её сестрой и мужем сестры. Сына зовут Давиде, он выезжает на инвалидной коляске. Ему около двадцати, он красив и удивительно похож на обоих родителей.
Паола с сестрой устраивают целый пир.
– Паола, в этом мире никто не готовит так чудесно, как ты!
Не то, что съесть, попробовать всё просо невозможно. Здесь и какие-то мелкие рыбёшки, распластанные по тарелке, с маслом и травами, аранчини, спагетти ала норма с баклажанами и особенной сицилийской рикоттой, фаршированные каракатицы, огромное блюдо с невероятным количеством запечённой рыбы.
– Вот только канноли не успела сделать, – говорит Паола, – пришлось купить, но они очень хорошие, лучше, чем мои. Попробуешь.
За столом приятная непринуждённая обстановка. Пытаюсь вспомнить, когда мне было так хорошо в последний раз. Очень давно. Пьём белое вино, весело болтаем.
– Чем занимаешься? – спрашиваю у Давиде.
– Да вот, – хлопает он по своему креслу, – лечусь. Планировал в этом году поступать в университет.
– В Катанье?
– Нет, хотел ехать в Болонью, но видишь, не получилось.
– Всё будет хорошо, дорогой, – хлопает его по руке тётя Франческа, – в следующем году обязательно пойдёшь учиться.
– Если не передумаю, – улыбается Давиде.
– Что планируешь изучать?
– Медицину, думал стать хирургом, но теперь надо выбрать что-нибудь сидячее – полгода назад попал в аварию на скутере. Теперь вот осваиваю другой транспорт.
– Ничего, Давиде, ничего, – говорит Фабио. – Настоящим хирургом может стать только тот, кто испытает всё на себе.
– Да уж.
– Скоро они с Паолой полетят в Рим на операцию к лучшему итальянскому хирургу, так что все будет хорошо. Вот увидишь Давиде.
В этот момент больше всего на свете мне хочется, чтобы Давиде поправился, чтобы операция прошла успешно, чтобы он поступил в университет и стал врачом.
– Всё будет отлично, пью за твоё здоровье, Давиде! – я поднимаю бокал и чокаюсь со стоящим перед ним бокалом. – Чин-чин!
Он улыбается, кивает и тянется за вином.
– Отличный вечер! Так вкусно! Я никогда так не ела, так здорово, так чудесно! Большое спасибо, что пригласили меня. Мне так неудобно, что Фабио теперь придётся везти меня такую даль. Надо было мне самой ехать за рулём.
– Это совсем не проблема, – говорит Фабио, – не беспокойся. Для итальянца абсолютно нормально возвращаться домой после ужина полтора часа. Знаешь, ради хорошей еды мы готовы проделать куда большее расстояние.
Все смеются. Паола стоит за стулом своего мужа, положив руки ему на плечи:
– Оставайся, у нас есть комната для гостей. Я дам тебе пижаму, зубную щётку, а утром поедешь на работу вместе с Фабио.
Это неудобно, и я бы лучше поехала к себе, но мне действительно жалко гнать Фабио в такую даль, и я остаюсь.
Франческа с Джорджио уезжают, они живут рядом с Таорминой – это тоже около получаса езды, но в другую сторону. Я помогаю Паоле убрать со стола. Потом она показывает мне мою комнату на втором этаже, под крышей.
– Маленькая, но тебе же только одну ночь переночевать.
– Да я живу в точно такой же. Отличная комната. Спасибо, Паола.
Их дом довольно простой, но очень милый и мне действительно здесь нравится.
Я спускаюсь в сад, хочу полюбоваться видом перед сном. Луна стала маленькой и откатилась куда-то далеко. Слышу позади себя скрип – это Давиде подъезжает на коляске. На коленях у него откупоренная и заткнутая пробкой бутылка вина.
– Будешь?
– Давай, – я беру бутылку. Это Грилло. Сразу вспоминаю дегустацию, которую проводил в Москве Марко. Под сердцем начинает немножко ныть, тянуть… Ночь, звезды, тепло – всё как тогда. Вот мы пьём вино, вот ужинаем в грузинском ресторане, идём по Красной площади, вот мы в лифте, он меня целует, срывает одежду – в памяти возникают картинки той ночи – вот мы на кровати… Кажется, что все было так давно… Отпиваю из горлышка, возвращаю бутылку Давиде. Он тоже делает несколько глотков.
– Знаешь, эта операция… Я не могу дождаться, когда полечу в Рим. А с другой стороны, хочу, чтобы время тянулось подольше и все это было ещё не скоро.
Он пьёт из бутылки и передаёт её мне. Я тоже пью.
– После аварии врачи сказали, что я не смогу больше ходить.
Мне грустно и очень его жалко, но я даже не знаю, как можно подбодрить в такой ситуации.
– Родители сделали всё – консилиумы, обследования, всё, что возможно. Но хороших прогнозов нет.
– А как же тогда знаменитый римский хирург?
– Да, доктор Фридман единственный, кто готов меня оперировать. Отец возил меня к нему, и тот сказал, что настроен оптимистично. Сказал, что сделал несколько подобных операций и почти все были успешными. Не знаю, конечно, правда это или нет, но мне хочется верить, что правда.
– Он бы не стал врать – это же можно проверить.
– Да, только вот стоит эта операция очень дорого. У нас столько нет. Не знаю, что бы мы делали. Я не хотел, чтобы родители отдавали всё, что у них есть, ведь гарантии, что операция пройдёт удачно никто дать не может. В общем, мне помог один человек. Это Марко Леоне.
– Кто?!
– Это наш винодел, он очень известный. Я думал, ты его знаешь.
– Знаю, просто я удивилась. Я бы никогда не подумала, что он на такое способен. Мне казалось, что он всегда думает только о себе.
– Нет, он помогает людям. Он организовал благотворительный фонд и уже многим смог помочь. Но он просит никому не рассказывать, что помощь, по сути, идёт от него, не хочет, чтобы его ну… превозносили что ли.
– Мне кажется я рада, что ты не выполнил эту его просьбу и рассказал…
Я улыбаюсь.
– Люди всё равно знают. И он ещё договорился с доктором – к нему очередь на несколько лет вперёд, но нас примут гораздо раньше. Такие дела. А ты знаешь, что дом, где ты живёшь раньше принадлежал дедушке и бабушке Марко?
– Серьёзно? Нет, не знаю. Похоже я вообще не слишком много знаю.
– Ну так я тебя буду просвещать. Приезжай чаще!
Мы ещё некоторое время болтаем и идём спать. Я лежу в мягкой удобной постели и снова, которую ночь подряд думаю о Марко.
18
Я стою в душевой кабине. Тёплые струи стекают по волосам, плечам, по груди. Трогаю грудь, удивляюсь какая она необычайно большая, круглая. Я ласково её глажу, чувствую, как соски становятся твёрдыми и увеличиваются.
Сквозь шум воды различаю странный далёкий звук, звон стекла, шлёпающие по воде шаги. Прислушиваюсь. Все стихает. На мгновенье становится темно, и я понимаю, что кто-то прошёл мимо окна. Странно, ведь это второй этаж. Выглядываю из душа. Наверное, за окном очень и очень высокий человек, вижу расплывчатую тёмную фигуру. Снова звон стекла, на этот раз громкий, оглушительный. Тёмный человек влезает в окно. Мне делается страшно, я хочу выбежать из ванной комнаты, но ноги не слушаются, и едва двигаются. Обычная реакция – цепенею от страха.
Медленно, на ватных ногах, я приближаюсь к двери. За спиной гулкие шаги. Оборачиваюсь и вижу, как тёмный смутный человек снимает высокую меховую шапку, чёрный плащ, подбитый собольим мехом, и остаётся в облегающем латексном костюме ярко-бирюзового цвета. Он полностью покрыт блестящим латексом с головы до ног, поэтому разглядеть лицо невозможно. Я разглядываю то место, где тонкий латекс обтягивает его яички и напряженный член. Он тонкий и загнутый, точь-в-точь, как у Крюкова. Человек двигается ко мне и проходит мимо душевой кабины. Оттуда бьёт струя горячей воды, клубится пар. Латекс трескается и начинает растворяться, делая различимым его лицо – это Вася. Его член выпрастывается из-под тающего латекса и медленно увеличивается в длине. Вижу его фиолетовую головку, она маленькая блестящая и, по всей видимости, очень твёрдая, словно выточена из металла.
Я всё ещё пытаюсь убежать, но ноги не подчиняются, а Вася приближается… Он все ближе и ближе… Я беру большую саблю для откупоривания шампанского, замахиваюсь и пытаюсь нанести Василию удар по голове, но он уклоняется, отступает и падает на спину.
– Все равно, – говорит он, – я тебя выебу. И папашу твоего тоже. Вы у меня вот, где будете. Ползать будете, ноги целовать будете.
«Надо отрубить ему член, – проносится в моей голове, – и тогда он ничего не сможет мне сделать». Я снова замахиваюсь, но вижу, что это уже не Василий, а Марко. Он лежит на широкой кровати, на белоснежной шёлковой простыне приподнявшись на локтях и улыбается.
Я подхожу ближе и вижу, насколько он красив. Он совершенно голый, его член возбуждён и огромен. Я не могу отвести от него взгляд. Наклоняюсь к нему и начинаю ласкать. Провожу языком от яичек к головке, обнимаю головку губами, втягиваю в себя. Потом обвожу вокруг головки кончиком языка, снова беру в рот, заглатываю, выпускаю. Марко сладко стонет и двигает тазом. Я рассматриваю его великолепный член, беру в руку яички, замечаю бриллиантовые бусинки – капельки своей слюны на волосках, вдыхаю миндальный аромат и чувствую невероятное возбуждение. Я снова целую, лижу, сосу и заглатываю его член и одновременно стараюсь рассмотреть лицо Марко. Мне нравится, что каждое прикосновение доставляет ему сладкую муку.
Я забираюсь на кровать, встаю на четвереньки и с удивлением замечаю, что это диван в нашей московской гостиной. Он покрыт грубой, плохо выделанной кожей, от неё исходит животный запах, я вдыхаю его и моментально пьянею. Это всего лишь сон, шепчу я себе. Наверняка, сон. Марко стоит сзади и вставляет член мне в задницу. Я ахаю, глубоко вздыхаю и двигаюсь навстречу его движениям. Мне непонятно, как такой огромный член помещается в моей маленькой попе. «Это не причинит мне вреда, – думаю я, – и это совсем не больно, даже наоборот, очень приятно». Он скользит во мне и каждое движение доставляет невероятную радость и наслаждение. Я содрогаюсь и сжимаюсь, мне хочется, чтобы это никогда не кончалось. Я говорю себе, что невозможно стать ближе друг к другу, чем мы сейчас. Гигантский фаллос Марко расширяет, растягивает и наполняет, накачивает меня сладкой густой белой жидкостью, она сочится из моего рта и сосков, скапливается на диване, стекает на пол. Марко ускоряется и двигается все быстрее и быстрее…
Он кричит, и я кончаю. Я кончаю бурно и долго, вибрируя и трясясь всем телом. Белая сладкая жидкость потоком течёт из всех моих отверстий, и я ощущаю бесконечное счастье. Я поворачиваюсь к Марко, но его нет, ищу его взглядом, озираюсь. За окном мелькает неясная тёмная тень. Это Крюков. Он жестами показывает, что сделает со мной. Из-за его плеча выглядывает улыбающаяся Инга. Сердце обрывается…
Я резко сажусь в постели и некоторое время не могу различить, где закончился сон и где началась реальность. Потом падаю на подушку и долго смотрю в потолок. Я вся мокрая, я вся горю.
19
Время лечит, но оно же и убивает – зализывает раны, но крадёт годы. Последние пару недель на мою голову сыпались испытания, потрясения, события и переживания. Все, что я не пережила и не испытала за эмоционально блеклые годы учёбы, накопилось и обрушилось на меня сейчас. Это тяжело, но то, что нас не убивает, делает сильнее… Это высказывание Ницше – полная чушь, но я всегда хватаюсь за него, чтобы подбодрить себя, хотя прекрасно понимаю, то, что нас не убивает, делает инвалидами.
Сегодня воскресенье, мой второй уикенд на Сицилии. С одной стороны, я рада, что оказалась здесь – работа и новые впечатления увлекли меня и закружили, как былинку в водовороте, но с другой – я постоянно получаю напоминания о Марко, и вынуждена снова и снова переживать последние московские события, предшествовавшие отъезду. Особенно это не даёт покоя в такие дни, как сегодня. Пусто, никого нет, только ленивые собаки. Сторож придёт лишь вечером. Жара, звенящая тишина, время не лечит и не убивает, оно просто остановилось, его нет. Как бы здорово было пить холодное вино и трахаться целый день… Ого! Что творится в моей голове – целый день трахаться.
Звоню Юльке. Телефон выключен. Вот уж кто похоже сегодня трахается… Ладно…
Душ, тёплые, расслабляющие потоки, выхожу не вытираясь. Смотрю в большое зеркало, пытаюсь разглядеть в запотевшем стекле гадкого утёнка. Ничего не видно. Да я и так знаю, какая на самом деле. Мокрые волосы прилипли к щекам, грудь маленькая, торчком, бедра узкие, худая, не тощая, но стройная, кустик волос на лобке немного разросся, отчаялся и выглядит бесхозным, надо бы подправить, да вот зачем только? Смотрю на свой плоский живот, красивые ноги. Да, красивые, мне всегда нравились мои ноги, гладкие, без волос, прямые, с изящными изгибами, немного острыми коленями, тонкими лодыжками – животный, первобытный сексапил – на них парни ещё со школы заглядывались. «Смотри, у тебя ножки какие аристократические, как у греческой богини», – всегда говорила мама. Да стопы – моё всё. Если судить по ним, то я Афродита, никак не меньше. Греческая стопа, между прочим, самая редкая, самая красивая, это когда второй палец чуть длиннее первого. Эталон скульпторов и живописцев, и символ мощного либидо, но я, вроде, не нимфоманка. И ещё, мизинец у меня не рудиментарный отросточек, а полноценный, красивый, не как у Инги… Тьфу. Ну зачем?! Зачем опять…
Подхожу к зеркалу, утыкаюсь в него лбом, всматриваюсь в собственные глаза, они так близко, такие глубокие, такие печальные… Иди ты нахер, Лиза, со своей грустью и печалью.
Голая выхожу из ванной, падаю на диван в гостиной, поглаживаю свой одичавший куст. Чем займёмся? Можно навести порядок дома, постирать, приготовить еду… или лучше поехать на пляж, купаться и лежать на горячем песке, думая о ком? О Марко… Замечательная перспектива, но мне не подходит.
Поехать куда-нибудь все же стоит, и я решаю отправиться в Модику, я там ещё не была. Да, решено, поеду в сицилийскую столицу барокко и шоколада, поброжу по улочкам, буду заходить в маленькие магазинчики, наемся сладкого, закажу что-нибудь вкусное на обед. В общем, отвлекусь, развеюсь и увижу что-то новое, куплю какую-нибудь ненужную ерунду.
Раздаётся звонок – это Фабио.
– Чао, Лиза! Что ты там делаешь? Приезжай к нам на обед!
– Спасибо, Фабио, но сегодня не выйдет. Я еду в Модику.
– Что ты забыла в Модике? У нас сегодня салат из осьминога, в Модике точно такой не найдёшь. Паола расстроится если не приедешь.
Если честно, я бы с удовольствием провела день с семьёй Фабио, но мне неловко, я не хочу быть для них обузой, кем-то, кого надо постоянно развлекать и опекать. Поэтому я говорю:
– Фабио, дорогой, спасибо огромное, но сегодня, правда, не получится, я уже уехала. Побудь с семьёй у меня все хорошо, не беспокойся.
– Я и так буду с семьёй, поверь, ты не помешаешь! Я спою тебе «Лиза дальи окки блу»! Когда ещё такое увидишь!
Я смеюсь:
– Это точно, но давай в другой раз, Фабио. Передавай привет Паоле и Давиде.
Сажусь в старенький «Фиат» – Фабио отдал его в моё распоряжение – и двигаю на юг. Еду по той же дороге, по которой мы ездили за виноматериалом. Мысли возвращаются к случайной встрече с Марко. Не понимаю, честное слово, он ещё и наорал на меня, будто это я на его глазах занималась сексом с другим человеком, а не он… Адвоката Билли МакБрайда в первом сезоне «Голиафа»* спросили, что он не смог бы простить. Он немного подумал и сказал, что, пожалуй, только убийство нельзя простить, а все остальное можно… А как я отвечу на этот вопрос? Я ведь не персонаж сериала. Смогла бы я простить измену? Не знаю… Но Билли Боб Торнтон в роли адвоката мне определенно нравится.
*(«Голиаф» – юридическо-драматический телесериал, производства Amazon Video – прим. Автора)
Дорога долгая. Любуюсь то засушливо-необустроенной скудостью пейзажа, то насыщенным смарагдом лимонных рощ. Жара, солнце в зените, кондиционер молотит на максимальных оборотах. На развилке у заброшенной фермы навигатор предлагает повернуть направо. Дорожный указатель говорит, что на Модику нужно ехать прямо, но я послушно поворачиваю и оказываюсь на узкой разбитой дороге. Она выглядит заброшенной и пустынной, чувствую себя неуверенно. На сломанном и облезлом щите написано, что этот участок не обслуживается дорожными службами. Останавливаюсь. Навигатор у меня настроен на самый быстрый маршрут, но лучше, наверное, вернуться на большую дорогу, чтобы не рисковать застрять, выяснив километров через десять, что проехать невозможно. Разворачиваюсь и возвращаюсь на большую дорогу. Еду по указателю, жду, когда перестроится навигатор. Перестроился. Новый маршрут становится ощутимо длиннее. Если перед поворотом мне оставалось ехать двадцать минут, то теперь время увеличилось практически до часа. Ну, ёлки… снова останавливаюсь. Пожалуй, стоит рискнуть – в «Гугле» же эта дорога есть, значит проехать всё-таки можно. Снова разворачиваюсь и снова съезжаю на безжизненную разбитую дорожку.
«Разбитая» очень слабое слово – таких ям и колдобин даже в глухой сибирской деревне не бывает, просто дыры в асфальте. Еду потихоньку, участок небольшой, всего одиннадцать километров, авось проскочим. Бабах – влетаю правым колесом в яму – кажется, русский авось не помог. Выхожу из машины, колесо пробито, запаски нет, жара и фатальная безнадёжность. Фак! Нет, ну надо же! Вряд ли сегодня на этой дороге появится хоть одна машина, так что выпутываться придётся самой. Ищу в бардачке документы – наверняка там будет телефон какой-нибудь сервисной службы. В крайнем случае позвоню Фабио. Да, вот попала… часа два точно здесь проторчу… А может и все четыре.
Ищу бумаги и слышу вдали звук мотора, он приближается. Ну не чудо ли! Мотоцикл. Стою рядом с машиной, размахиваю руками. Хелп!
Мотоциклист снимает шлем и с интересом смотрит на меня.
– Привет. Колесо?
– Привет. Да…
– Запаска есть?
– Нет, – я вздыхаю и виновато развожу руками.
– А куда едешь?
– В Модику.
Он молодой, почти мальчишка, загорелый, коротко остриженный, черноволосый, черноглазый, симпатичный. Рассматривает меня с интересом.
– Даже не представляю, что делать. Ты не знаешь, тут никакого сервиса нет поблизости?
– Сервис? В воскресенье? На заброшенной дороге? Ты серьёзно? Даже не знаю, что тебе посоветовать. Можно позвонить в техпомощь, но они приедут часа через три-четыре. Не дождёшься, умрёшь от голода и жажды, – он с сочувствием улыбается. – Слушай, могу тебя подвезти до Модики, а завтра уже проще решить будет.
– Да я в Модику просто на прогулку еду, город посмотреть, шоколад попробовать и всё такое. Мне надо вечером возвращаться на Этну. Я там живу. Завтра на работу.
– На работу? Ты же не местная. Откуда ты?
– Из России.
– Русская? Класс! Я тоже русский! – Он расплывается в улыбке.
– По тебе не скажешь, – я тоже улыбаюсь.
– Ну я не такой русский, как ты, просто у меня фамилия Руссо*. Никола Руссо
*(«Russo» по-итальянски означает «русский» – прим. автора)
– Да? Никола Русский? Клёво. Правда, клёво. Я Лиза.
– Приятно познакомиться, Лиза. И чем же ты занимаешься? Где работаешь? И почему так хорошо говоришь по-итальянски? Училась здесь?
– Ну да, во Флоренции, на энолога. Вот вино делаю, у моего отца небольшое хозяйство на Этне.
– Кастелло дей Конти что ли?
– Точно. Как догадался? Мы же маленькие, нас никто не знает.
– Ну русское хозяйство здесь одно пока, так что его все знают. Подожди я позвоню.
Он слезает с мотоцикла, отходит в сторонку и говорит по телефону. Потом возвращается.
– Лиза, слушай, у меня здесь дядя живёт неподалёку. У его соседа автосервис. Может быть он уговорит его колесо тебе поменять. Работы ведь на полчаса всего. А мы пока поедем в Модику, погуляем, потом я тебя привезу обратно, и ты отправишься домой.
– А вдруг сосед не захочет сегодня работать?
– Я почти уверен, что дядя его убедит. Он хорошо умеет убеждать.
– Ладно, буду надеяться. Как же здорово, что ты здесь ехал. Вообще не представляю, что бы делала без тебя. Спасибо огроменное! Но мне не удобно, что ты со мной столько времени потеряешь.
– Да я тоже в Модику еду. У меня там маленькое дельце – дядя попросил кое-что передать. И всё, потом я полностью в твоём распоряжении до позднего вечера. Мне даже приятно будет. Не переживай. Садись, поехали. Держись крепко и на вот, возьми мой шлем.
Ехать по этой дороге на мотоцикле – то ещё удовольствие, но это ничего. Я крепко держусь за Николу. Сижу, плотно прижавшись к нему, обхватив его за грудь, других вариантов нет. Мои голые ноги широко расставлены, юбка задрана, трепещет на ветру. Горячие струи воздуха продувают тело, рвут футболку и юбку. Я чувствую упругие мышцы на груди Николы, и мне приятно крепко его обнимать. Мне даже кажется, что загнанная вглубь, поставленная вне закона, но всё же ноющая и саднящая тоскливая боль, оставляет меня. И поэтому я чувствую облегчение и свободу. Может быть это только иллюзия, кто знает? Увидим.
Выезжаем на шоссе, скорость становится выше. Ветер! Ветер! Дорога петляет, Никола лихо проходит виражи, во мне все замирает, и я понемногу теряю ориентацию – где небо, где земля? Пространство сминается, смешивается, превращается в бессмысленное, нелепое мельтешение. Я астероид, летящий в космосе с бешеной скоростью. Мои руки сцеплены в замок на животе Николы, они уже ничего не чувствуют, я прижата к его спине, я понимаю, что от того, насколько мы сейчас близки зависит моя жизнь. Мне кажется, юбка порвётся в клочья, её сорвут, истреплют, растерзают неистовые потоки воздуха. Было бы смешно оказаться в незнакомом городе в одних трусах.
Мы вдруг останавливаемся на обочине.
– Почти приехали, посмотри, – говорит Никола и показывает рукой вперёд.
Вдали между огромными крутыми горами я вижу на залитом солнцем склоне светлые строения. Далёкий склон чуть выше остальных, и он буквально усыпан домами. Это так неожиданно, красиво, волнующе. Мы на пустынной дороге, а впереди мифический град Осиянный. Есть город золотой… ну, и так далее. Я смотрю на него не отрываясь – первое впечатление о Модике проникает глубоко в сердце.
– Нравится?
– Ещё бы…
– Ну держись осталось минут пять.
Мы уже не мчимся как сумасшедшие. На дороге появляются машины, становится оживлённее, и мы степенно въезжаем в город. Он весь белый, если честно, грязно-белый, чисто-белым он был, похоже, очень давно. Все дома из песчаника, мрамора и ракушечника. Искривлённые барочные фасады, ажурные пузатые балкончики, головки купидонов, черные подтеки, следы тлена и увядания. «Барочный, барочный, – шепчу я, а получается, – порочный, порочный». Не знаю почему. Мы проникаем в город, пробираясь между складок холмов, устремляемся к его средоточию, как к призрачному и таинственному влагалищу.
– Вот это – Дуомо ди Сан-Пьетро, – мы останавливаемся напротив красивого собора, на теневой стороне улицы, и Никола показывает на него рукой, не сходя с мотоцикла, – самый центр города. Хочешь зайти?
– Ой, подожди немножко, дай в себя прийти, – я кое-как слезаю с его железного коня.
Ноги дрожат, я смотрю на пару сотен мраморных ступеней, которые ведут к собору и не чувствую в себе решимости взбираться по ним. Опускаюсь на стоящую рядом каменную лавочку. Вокруг города высокие горы, поэтому здесь очень душно и жарко, никакого ветра, нет даже малейшего дуновения. Провожу тыльной стороной ладони по лбу. Лицо влажное, наверняка красное – в шлеме была дикая сауна.
– Ты как?
– Хорошо. Но после того, что между нами было ты, как порядочный человек, обязан на мне жениться.
– Что? – он непонимающе улыбается.
– Шучу. Просто ты нёсся, как ракета и я обнимала тебя очень крепко.
Он смеётся, кивает.
– Наверно тоже заведу себе мотоцикл – риск проколоть колесо в два раза меньше.
– Правильно! Я научу тебя ездить.
– Обещаешь?
Он подходит и садится на лавочку рядом со мной, широко улыбаясь.
– Клянусь!
– Пойдём куда-нибудь в холодок, воды попьём.
– Вот это, смотри, «Антико Дольчерия Бонайуто» – старейшее в городе производство шоколада, можно посмотреть, как его делают. Шоколадная лавка.
– А вода там есть?
– Не помню, может и есть.
– Пойдём тогда в другое место, пожалуйста, где точно есть.
Мы двигаемся вверх по улице. Холм, в который упирается мой взгляд, усыпан белыми домиками, нависающими над нами. Удивительная красота. На Сицилии её много.
Хороший парень, думаю я. Он мне нравится. Нет, не в том смысле…, просто, как приятель, друг. С ним легко болтать, беззаботно, весело. Пьём, гуляем, едим. Никола всё здесь знает, но живёт где-то недалеко от Катаньи. Он был в гостях у дяди, и тут я свалилась на его голову.
– Слушай, у тебя же здесь дело было.
– Да ничего, просто свёрток передать. Две минуты. Я договорюсь, чтобы сюда прямо приехали и забрали.
У него звонит телефон, он отвечает, говорит при мне, но я почти ничего не понимаю.
– Как вы сицилийцы разговариваете? Я вообще практически ничего не поняла.
– Ну, у нас свой язык, – говорит он немного озабоченно. – Дядя звонил. За свёртком приедут прямо сюда минут через десять, а вот с твоей машиной дела хуже. Там надо не только резину, но и диск менять – лопнул от удара, и ещё что-то с осью. Короче, сегодня всё сделать не получится. Так что придётся тебе как-то выбираться.
Я огорчённо вздыхаю.
– Я в принципе могу тебя подбросить, если рискнёшь со мной на такое расстояние ехать, мне как раз в твою сторону надо, но у меня ещё вечером здесь дела, так что это будет поздно. Есть автобус, наверное, до Катаньи. Сейчас груз отдам и попробую выяснить.
Мы снова оказываемся напротив собора, там, где начали прогулку по городу.
– Посиди минутку, я сейчас, – он подходит к своему мотоциклу, поднимает сиденье и достаёт внушительный свёрток.
Я вынимаю телефон. Несколько пропущенных от Юльки. Странно, почему это я не слышала? Смотрю на время – а… это я на мотоцикле неслась. Она не дозвонилась и прислала сообщение, завтра утром надо ехать встречать её в аэропорт. Да, машина не вовремя у меня сломалась.
Смотрю на Николу. Он стоит на краю тротуара, ждёт. Вскоре подъезжает старенькая видавшая виды машинка, типа той, на которой приехала я. В ней два здоровенных парня в майках, в черных очках. Выглядят неприветливо. Никола наклоняется и протягивает свёрток, обменивается с ними парой слов, они сразу уезжают.
И тут же к нему подъезжает другая машина – чёрный джип с затемнёнными стёклами, так что мне не видно кто сидит внутри. Он наклоняется, просовывается в открывшееся окно и разговаривает с водителем, потом подбегает ко мне, выглядит при этом совершенно счастливо.
– Ты что с мафией дела имеешь? – шутливо спрашиваю я.
– Да что ты, мафии же не существует, это фантазия.
– Точно, я слышала песенку с такими словами, – я улыбаюсь.
– У меня хорошая новость. Видишь эту машину? – он показывает на джип. – Это мой начальник. Ну… почти. Представляешь, он мимо проезжал, меня увидел и остановился поздороваться. Он тебя довезёт, ему по пути. А с твоей тачкой завтра разберёмся, как-нибудь доставим тебе.
– А это удобно?
– Конечно да! Ты что!
– Твой босс? А чем ты занимаешься? Ты же ничего не рассказал.
– Завтра все расскажу. Извини, сейчас неудобно, он ведь ждёт.
– Ладно… Слушай, Никола, спасибо. Правда… Большое спасибо. Я очень рада, что встретила тебя.
– Я тоже рад, Лиза. Я позвоню завтра. Набери меня сейчас, чтобы номер остался, – он диктует свой телефон.
Мы сохраняем номера и обнимаемся. Два итальянских поцелуйчика. Он подводит меня к машине и открывает заднюю дверь.
– Чао, Никола.
– Чао, Лиза. Позвони, как будешь дома.
– Чао, Лиза, – это уже говорит водитель очень знакомым голосом.
Я поворачиваю голову и вижу, что это Марко.
